Нет ничего слаще юности (гет)

Пятница — счастливый, долгожданный день. Неважно, трудишься ты свободно-удалённо, «два на два», или не работаешь вовсе. Этот день отпечатался в памяти правой страницей школьного дневника с кумиром на обложке.

Это маленький Новый год, это волшебный ключ, открывающий дверь в выходные. Перешагивая её порог, человек оказывается в разных местах: в милом родном доме, в изысканном ресторане или в партере драматического театра.

Ответственные люди планируют всё заранее: бронируют столик, сдают детей родственникам, а самый ответственный из них следит, чтобы ни у кого из собранной титаническими усилиями компании не появились какие-то срочные неотложные дела, которые не решить никак иначе, как в назначенное время, но не в назначенном месте.

Вечер пятницы должен быть маленьким приключением и оставить только положительные воспоминания. Конечно, нельзя забывать о людях, которые способствуют тому, чтобы их многообещающее время в мире яркого кино, страстных танцев и гастрономии прошло идеально.

Кадзуха уже полгода работает в одном из лучших ресторанов столицы. Он понимает, какая на него возложена ответственность, поэтому всегда настраивает себя на самый позитивный лад. В отличие от прошлых мест, где он работал официантом, здесь его устраивало всё если не на сто, то на девяносто девять процентов. К тому же, в тех тавернах он набрался опыта и набил шишки, много-много шишек. И теперь здесь, в «Охотнике», он еще ни разу не разбил ни одного бокала, не допустил ни одной ошибки в выдаче заказа. Вишенка на торте, он успевает помогать и другим. Говорят, нет незаменимых работников, но Кадзуха Каэдэхара именно такой по мнению многих его коллег, и они полюбили этого доброго и энергичного студента с бунтарской красной прядью в светлых волосах. А он полюбил ресторан «Вино и Охотник».

В этом полугодии ему повезло: пары проводились всего четыре раза в неделю. А значит, он мог брать больше полных смен в ресторане. Много работаешь — больше денег, понятный и ребёнку факт. Вряд ли в следующем семестре с расписанием повезёт также. Не может же быть всё так идеально всегда, верно? И потому в последнее время он оставлял своему внутреннему ребёнку один выходной день сначала раз в неделю, а потом и в две. Тяжело угнаться за двумя зайцами, один из которых сессия, а другой, гораздо более быстрый и проворный, мечта.

Вчера он сдал последний экзамен, а значит наконец можно отдать все силы на погоню за вторым. И ради этого все зимние каникулы он будет работать в ресторане каждый день.

Дилюк Рагнвиндр, управляющий «Вином и Охотником», дал согласие на это без особых замечаний, если не брать в расчет его ещё более нахмурившийся тяжелый взгляд. Пусть молодежь упахается, если уж того хочет, он и сам юнцом работал не покладая рук, не ему учить других, так думал он.

Сегодня начался его двухнедельный рабочий марафон. Кадзуха нисколько не опечален своим выбором. Он сам так решил.

Этот, как и любой пятничный вечер, будет сложным, но пройдёт успешно: все гости уйдут довольными, как и он сам. Так, наивно спросит он у взрослых дам, заказывающих классический Аппероль Спритц, есть ли им восемнадцать лет, потом якобы в неверии прищурит глаза, слегка улыбнувшись краешком рта, и, конечно же, получит от расцветших женщин добрую порцию чаевых. И, обязательно, попрощавшись, пригласит посетить их ресторан снова. Все в плюсе, разве не идеально? В этом Кадзуха не сомневается.

Прекрасное солнечное утро того февральского дня отличилось резким морозом. А замечательное оно как минимум потому, что световой день наконец заметно начал обгонять по времени ночь, как черепаха заснувшего зайца. И всё же ранние подъемы уже не казались такой пыткой.

Сначала он пожалел, что поехал не на привычном метро. «Однако, даже в минусовой температуре есть свои плюсы», — раздумывал он про себя, с улыбкой шагая вперёд по уже заботливо расчищенному снегу. Людей снаружи мало, а рассвет наполняет холодные улочки и проспекты тёплыми оттенками. Кадзуха находил это невероятно поэтичным, думая о том, как всё же здорово быть здесь сейчас. Пройдя через парк, наконец он приближался к стенам четырёхэтажного здания, где почти весь первый этаж занимал «Охотник». Это маленькое околочасовое путешествие зарядило его отличным и игривым настроением, которое сегодня особенно пригодится.

Проследовав во внутренний двор, открыв картой-ключом тяжелую служебную дверь, затем, пройдя несколько шагов по узкому коридору, где немного пахло сигаретным дымом, он появился в просторной и уютной комнате отдыха для персонала. Её стены и шкафчики, стоящие в ряд, увешаны расписаниями, заметками, памятками по меню и даже забавными мотивирующими постерами в стиле супергероев. Кажется, даже на полке в стеллаже стояла фигурка кого-то из них, но он не припоминал никого из супергероев-самураев.

.

Торопливо пройдя в комнату для переодевания и сняв плотный длинный пуховик, он снова стал подмерзать. Захотелось поскорее согреться и выпить чаю. Переодевшись в чёрно-белую форму и надев поверх короткий функциональный фартук, при этом почти незаметный на фоне такой же белой рубашки, его простой образ галантного официанта был завершён. Не очень аккуратно сделав хвостик, красная прядь волос снова выбилась из общего приглаженного силуэта причёски. Но Кадзуха слишком торопился на кухню, чтобы обратить на это внимание.

Выйдя из раздевалки, теперь он заметил Куки Синобу в углу комнаты. Она пила кофе, рассевшись на одном из самых удобных стульев за длинным обеденным столом, и читала что-то на своём юридическом. И тут его живот издал звук, полный китовых страстей, когда он увидел кое-что, проследив за её взглядом.

— Привет, Куки, — он привычно одарил её своей улыбкой, которая гарантировала неплохие чаевые. — Что это, неужели наполеон? — он подошел ближе, чтобы рассмотреть. Добротный кусок торта еле поместился на небольшое блюдце, предназначенное для той чашки, из которой девушка пила эспрессо. Пропитанные кремом мягкие тонкие коржики навевали воспоминания и аппетит.

— Ага. Угостили, — она взглянула на него. — Прости, не поделюсь, — что ж, не судьба, а жаль.

— Ладно, приятного тебе, — и только после того, как Кадзуха в последний раз посмотрел на гастрономический шедевр его детства, он увидел скромный букет разноцветных гвоздик в высокой и слишком большой для него белой вазе с простым орнаментом. Неудивительно, что он не заметил их сразу.

Предупредив различные вопросы, она решила сказать кое-что.

— Ага, цветы. Забей, ничего интересного, — так он и узнал, кому они принадлежат.

Не такой уж он и проницательный, как считала Куки. Если честно, он подумал бы на неё в последнюю очередь: слишком уж она холодна ко всем.

Он не будет лезть во что-то личное. К тому же, он никогда её не понимал, они разные. А он предпочитает сближаться только с теми, с кем он похож. Но как коллега она вполне его устраивала.

До начала смены ещё тридцать минут. Можно поболтать с поварами. Они любезно предложат тонизирующий горячий чай, а Сян Лин обязательно поинтересуется, завтракал ли он. Кадзуха немного рассмеется, потянувшись почесать затылок, опустит глаза в пол, и ответит, что забыл. На что та снова возмутится, но предложит ему некоторые блюда, которые всегда готовились перед началом работы для пробы, чтобы шеф и управляющий убедились в их превосходном качестве. Он, конечно же, не откажется, как минимум чтобы не выдать кита, периодически ноющего внутри себя.

Похоже, Куки сжалилась над ним, съев свой наполеон за те пять минут, что его тут не было. Или он просто настолько вкусный? Нет, не надо об этом думать.

Так Кадзуха присел на второй по удобству стул и сосредоточил всё своё внимание на половинной порции цыплёнка в медовом соусе.

Постепенно начали приходить остальные коллеги, и комната наполнилась шумом спешных действий и гулом разговоров. Кадзуха уже собрался выйти в зал, когда вдруг увидел что-то очень большое и красное, высунувшееся из прохода коридора. А следом — кое-кого высокого, в своей любимой красной куртке, с красными от мороза щеками, с огромным букетом красных роз. В комнату не вошел, а ворвался почти опоздавший Тома.

Все без исключения обратили на это внимание.

— Ребята, помогите, пожалуйста, найти какую-нибудь вазу!? — он тяжело дышал, явно торопясь. Ему ведь ещё переодеваться!

Кадзуха и ещё несколько добровольцев начали искать подходящую по размеру ёмкость. Таких больших ваз было несколько, но они предназначались только для гостей, их брать не разрешалось. Так что нужно найти хоть что-то, куда можно налить воду и втиснуть роз штук так сто. Ну, или пятьдесят. Куда столько? Хотя, на то может быть только одна причина.

— Вот же есть, ребят, — прояснила Куки, встав и отложив книгу. Она дотронулась до ещё не полностью распустившегося фиолетового, как её глаза, бутона гвоздики.

Под всеобщие удивленные взгляды, она резко забрала цветы, прошла с ними пару шагов, а после безжалостно разломала на части. И выкинула в чём-то повинные гвоздики в ведро для мусора. Тома, кажется, ошарашен больше всех. Он положил букет на стол и, спустя секунд пять всеобщего молчания, он решился сказать ей то, что должен.

— Эй, ты чего? Думаешь, не обидно было бы тому, кто тебе их подарил? — взывал он к её чувству вины, уперев руки в боки. — Так нельзя, это неправильно. И знаешь, всем просто не по себе от того, что ты сейчас сделала.

Лицо Куки такое же безразличное, как и обычно. Впервые на памяти Кадзухи Тома решил кого-то пристыдить, да ещё и публично. В общем-то, он полностью с ним согласен, как и во многом остальном, иначе бы тогда не звал его своим лучшим другом.

Разве он имел право так поступить? В конце концов, это её личное дело. Но она не стала указывать ему на нарушение своих тщательно выстроенных, где она считала нужным, личных границ. Однако, он был её куратором, когда она только стажировалась в «Охотнике», и, возможно, всё ещё относилась к Томе как к своему начальству.

— Тома, — произнесла она спокойно, повязывая свой фартук. — Правда, забей. Это всего лишь от босса, никак не может от меня отстать.

Похоже, не стоит лезть во что-то, о чём понятия не имеешь, ведь можно узнать что-то такое, от чего голова готова будет взорваться. А моральные принципы будут обидно ущемлены. Да уж, Кадзуха хоть и знал, что Дилюк Рагнвиндр в активном поиске, и даже любил флиртовать с гостьями ресторана, но так грубо нарушать правила, да ещё и с девушкой, намного моложе… Хотя, второе можно как-то понять, если это любовь.

— А, я же не говорила, — также внезапно добавила она. Осознав или же нет, какой скандал могла бы допустить, но она рассказала важную для жизни коллектива информацию.

— В общем, я имела в виду своего бывшего босса. Узнал, где я теперь работаю, принёс мне этот торт и веник. Вот же ж… — она собралась отправиться в зал для гостей, улизнув от взволнованных коллег.

— В таком случае, не стоит теперь называть его боссом, разве нет? — высказался Тома, на что та лишь тяжело вздохнула и, развернувшись, ушла-таки в зал.

Что ж, хоть немного, но это объяснило всем её поведение. Хотя до конца такого понять никто из них не мог, а кто-то и не хотел. Решив, что некогда об этом больше думать, Тома благополучно втиснул объёмный букет роз в несчастную вазу.

— Ладно, до вечера потерпит, — проболтал он и направился в раздевалку. Кадзуха хотел последовать за ним, чтобы, конечно же, задать парочку волнующих его душу вопросов.

— Прости, я даже забыл поздороваться. Привет! — в спешке произнес вновь радостный Тома, собираясь закрыть за собой деревянную дверь. — Я обещаю, что потом тебе все расскажу.

Вот же, теперь до обеда работать и гадать, почему он так светится от счастья. И хоть Кадзуха догадывается о причине, но додумывать за других не любил. К тому же, времени на это просто нет, ведь пора выходить в зал и встречать первых гостей.

* * *

— Ваше «Искушение», леди. Зовите меня в любую минуту, когда я вам понадоблюсь, я буду рядом. Приятного аппетита, — произнёс Кадзуха любезно.

Он убедился, что его гостьи всем довольны, и тогда Кадзуха отошел к барной стойке, откуда мог ненавязчиво наблюдать за обстановкой в этом длинном зале. Он мог видеть в высоких окнах приближавшихся гостей, приглядывать за выделяющимися на общем красном фоне интерьера своими коллегами. Сегодня в главном зале он старший официант.

Первая половина дня проходила, как Кадзуха и ожидал, спокойно и тихо. Но скоро обеденное время, а значит, будет много народу, в основном постоянные посетители, кто выбрал «Охотника» для себя как лучший вариант, чтобы должным образом насладиться маленьким отдыхом и зарядиться на остаток трудового дня.

Немало людей предпочитало ресторан «Вино и Охотник» за качество и разнообразие блюд, современный дизайн, отдавший честь традициям, а кому-то важнее высококлассное обслуживание. Кадзуха же из тех, кому важны люди. В «Охотник» приходили интеллигенты, здесь не было места дракам, пьяным выяснениям отношений и прочему неподобающему поведению. Вместо этого — живая музыка, поэзия и пение.

И эти вечера стали для него лучшими в его студенческой жизни. Все: гости, персонал, исполнители, — проникались миром чарующих песен о странствиях, драме и сказке. И это вдохновило его понемногу начать писать. Стремясь научиться делать это красиво, как могли его вдохновители, он шерстил интернет и наткнулся на популярный лайфхак о блокнотике, который всегда должен быть под рукой, чтобы записывать туда свои идеи и вообще всё, что придёт в голову. Он очень ответственно отнесся к этой задаче и прикупил себе маленький ежедневник с красной обложкой, который не покидал его теперь даже во время работы. Он прятал его в кармане своего фартука, где также хранились две ручки и черный блокнот для записи заказов. Ведь никогда не знаешь, когда тебя посетит гениальная мысль, верно?

Пятница и для него была многообещающей. И дело не только в чаевых, но и в том, что сегодня будет один из таких творческих вечеров, так что он предвкушал скорое чувство переполняющего душу вдохновения.

Он стоял, поглядывая за столик с постоянными посетительницами, которых обслуживал на данный момент, и ввиду затишья перед бурей, позволил себе ненадолго задуматься на такую загадочную тему, как любовь. Его не покидали мысли о друге, огромном букете роз и о сияющих искренней радостью глазах. Тут любому будет ясно, что дело в любви. Кадзухе так запомнилась эта сцена взбалмошного Томы, что будь он художником, нарисовал бы её на холсте, добавив как можно больше ярких красок и тёплых оттенков. Но он, как поэт, совсем не понимал, какие именно слова подобрать для хайку, чтобы выразить чувства его друга. И одна мысль, к которой он пришел, заставила его на миг прекратиться улыбаться.

Быстро вернуло его в реальность сразу несколько вещей. Вдруг он услышал громкие звуки — где-то билась посуда. Нечастое явление в их ресторане. Говоря правду, Кадзуха уже забыл, что так бывает. Он оглянулся по сторонам и, убедившись, что в этом зале всё в порядке, направился искать источник шума в другой. С виду уверенный в себе, внутри он переживал что-то неприятное. Он прокрутил в своей голове всевозможные сцены громких конфликтов, недовольных грубых гостей, которых он сполна навидался в других заведениях. В таком же темпе портилось и его настроение, но, остановившись в мгновенье, он взял себя в руки, сжав кулаки.

Сейчас — не тогда. Это престижный ресторан, а не первая таверна с сайта для поиска работы, которая согласилась взять его в стажёры. Сейчас он гораздо более стрессоустойчив, сейчас он тот, кто решает конфликты до их появления. Что бы ни произошло, он справится с этим. Так он решил. И вскоре обнаружил место происшествия в соседнем зале, а рядом с ним — ошарашенного уже второй (если не больше) раз за день Тому.

Осторожно подойдя ближе к столику, с краёв которого ручейками лилось вино, он окинул его быстрым, но внимательным взглядом, и обнаружил розовые стеклянные осколки в нескольких белых тарелках с едой, на краях которых тоже виднелись розоватые капли вина. А что ещё хуже, в относительной близости от них стоял серый ноутбук одной небезызвестной марки. Всё указывало на вину Томы, который больше не сможет искренне похвастаться, что за всю свою жизнь в принципе не разбил ни одного бокала или другого предмета посуды. Или вообще что-либо.

— Я… приношу свои извинения, дорогие господа, — растерялся, по-видимому, не ожидавший от себя такой неуклюжести Тома. — Мне очень жаль! — приложил он ладонь к сердцу, в легком поклоне опустив голову.

Посмотрев на неприятно шокированных гостей, Кадзуха понял, что дело плохо. Нужно спасать друга от вот-вот готового обрушиться на него гнева взрослых, на вид невероятно строгих мужчин. Очаровательное личико тут не главный помощник, так что верное решение нужно придумать и принять быстро.

— Прошу извинить и меня, господа, — обратил на себя внимание Кадзуха. — По счастливой случайности, я не только официант, но и отлично разбираюсь в компьютерной технике, я студент технологического, Кадзуха Каэдэхара. Прошу, разрешите мне проверить Ваш ноутбук, — отчеканил он спокойно и уверенно, повернувшись к мужчинам и посмотрев прямо в глаза самому грозному из них, если сравнивать выражения их лиц. — Тома, будьте другом, позовите помочь с уборкой и пробейте нашим гостям те же блюда и напитки. Конечно же, всё за счет нашего ресторана.

Всё внимание теперь сосредоточилось на Кадзухе. Гости понадеялись на помощь внезапного мастера-официанта. Он ведь поможет? Кажется, самый хмурый, тот, что с острыми чертами лица, и есть владелец ноутбука.

— Ну давай, мастер, чини, — злобно усмехнулся он, подойдя к Кадзухе ближе и скрестив руки на груди. Черт, этот гигант даже выше Томы!

— Положитесь на меня. А пока что выберете для себя и друзей новый столик, где вам приятнее всего будет дождаться блюд и напитков, — сделал поклон головой он. После подошёл и выключил устройство. И за это время он убедился — зрение не обмануло его. На клавиатуре не было ни капельки вина. Кадзуха выдохнул — руки перестали дрожать. Он аккуратно перенёс ноутбук на служебный стол, который стоял чуть подальше.

Он убедился в этом окончательно, пока мужчины раздумывали, стоит ли выбрать местечко у высокого окна по центру или же предпочесть крайний столик возле небольшого аквариума. И вот к нему уже подходил тот здоровяк, очевидно, собиравшийся наблюдать за работой мастера. Развалившись на диване, он выжидающе смотрел. К счастью, Кадзуха действительно кое-что понимал в технике. С самым серьёзным в его жизни взглядом он снова проверил каждую кнопочку клавиатуры, и заднюю сторону, приподняв его.

— Итак, не похоже, что на него попала влага. Для полной уверенности стоит отправить ноутбук на техосмотр более компетентным специалистам. Разумеется, тоже за наш счёт, — здоровяк теперь улыбался не так, будто хочет кого-то прибить.

— Это отлично! Если бы он сломался, даже не знаю, что бы делал. Я только что купил его в подарок одной даме, хе-хе. Ладно, — он встал, забрал ноутбук, и собирался пойти к столику, где его компаньоны увлеченно наблюдали за немногочисленными рыбками. — И это, передай тому… Томе, что ему очень повезло, — этому мужчине невероятно шли улыбка и лучики у его тёмных глаз. Насколько же сильно такая маленькая деталь может преобразить человека. Наверное, этот мужчина с завязанными в низкий хвост белыми волосами и в строгом чёрном костюме не такой грубый на самом деле, каким кажется на первый взгляд. Но лучше было взять ситуацию в свои руки и не проверять, как бы вели себя гости, не схитри он немного. Опыт подсказывал, что могло дойти до скандала. В конце концов, ноутбук бы починили за счёт ресторана в любом случае, а вот репутация заведения могла бы нещадно пострадать. Чем выше находишься, тем больнее падать.

Дальше он сам взял на себя обслуживание их столика. Трое мужчин просидели в ресторане ещё где-то полтора часа. А при уходе тот самый здоровяк сказал, что они придут ещё этим вечером, а также взял слово, что их будет обслуживать именно Кадзуха. Попрощавшись, они оставили ему приличную сумму чаевых. Даже слишком.

Обеденное время подошло к концу, народу в ресторане немного, атмосфера стала спокойнее, а значит, пришло время покушать и остальным. Оставив за главного в зале Ка Мина, он отправился на недолгий заслуженный отдых.

Ещё одним огромным плюсом было то, что «Охотник» заботливо кормил своих сотрудников. Сян Лин и здесь вкладывала душу, готовя обед на весь персонал, и всегда это что-то неповторимое на вкус. Да ещё и не ленилась, делала несколько блюд на выбор! Кадзуха предпочитал что-то рыбное или мясное, чтобы энергии хватало наверняка. «И почему же рыба всё-таки не мясо…» — думал он на той неделе, когда шеф уже был уверен, что смог его переубедить.

Но сегодня в нём к обеду успела настояться мысль о сладком куске наполеона. Похоже, сейчас он предпочтет какой-нибудь десерт, и желательно максимально похожий на его любимый. Как примерный официант, конечно, он знал, что такой есть.

«Мильфей» — воздушное пирожное с нежнейшим кремом и взбитыми сливками, романтично переводящееся как «тысяча листьев». Когда-то в рамках знакомства с меню он попробовал его. Он помнит его вкус, и, без шуток, это стало одним из самых счастливых его воспоминаний. К сожалению, оно стоило для него дороговато... Ну неужели он не может позволить себе такой маленький каприз?

— Нет, — тихо закончил он свои мысли с печальной улыбкой, закрывая за собой дверь в комнате отдыха.

Когда ты вот-вот поймаешь мечту за хвост, это самые ответственные секунды. Он пашет без выходных вовсе не для того, чтобы отдаляться от неё. В конце концов, закончив смену, он снова проголодается, а там уже и можно будет прикупить себе какого-нибудь съестного и недорогого печенья. Да и в конце дня уже не так будет хотеться чего-то сладкого. Всё, что ему будет нужно — горячий чай и хорошая книга, крепкий сон и мурчание Тофу под боком.

— Не «нет», а «да». Всегда говори «да»! — радостный Тома сидел за столом и уже доедал свою порцию лапши с сыром. Пожалуй, это самый счастливый человек в мире, которого отругали на работе. И которому, помимо разбитой посуды и испорченной скатерти, придётся оплатить и напитки с едой, что те гости не успели попробовать. И вряд ли он так счастлив только от того, насколько вкусной была та лапша.

— Друг… — загадочно посмотрел на него Кадзуха. Он медленно подошел в центр комнаты, где они находились одни. Положив руку на бок, Кадзуха повернул голову в сторону букета роз, сверкнув глазами на Тому.

— На лице всё написано, да? — скрывая легкое смущение, он отставил пустую тарелку. Не в силах сдерживать нежную улыбку, он ответил на немой вопрос.

— Я бы сказал так:

«Юноша всё скрывал,

Но вытереть след забыл

Красной помады».

— О. Боже. Мой, — окончательно засмущавшийся Тома рассмеялся, пытаясь ладонью скрыть красный отпечаток, находившийся, кажется, на одной из щек. — Я искренне восторгаюсь твоей способностью сочинять хайку обо всём, что видишь.

— Вся правда на кончике носа, друг, — он мягко коснулся своего указательным пальцем, щурясь от наслаждения, которое испытал.

— Нельзя быть таким довольным собой, господин поэт. Или ты теперь в ремонтники подался, «студент технологического»? — вскоре уже из уборной до него доносился голос друга вместе с шумом льющейся воды. — Запиши, а то забудешь! Подожди… это же просто томатный соус!

— Во-первых, ну, конечно же, соус. Если бы на тебе и правда красовался след от поцелуя, Рагнвиндр бы тебя давно уже вызвал к себе как минимум для того, чтобы узнать все подробности. А во-вторых, — он подошел и посмотрелся в длинное зеркало высокого шкафа, стоявшего в углу, и заправил за уши выпавшие прядки волос, — никакие законы вселенной не запретят мне быть довольным собой, как белка, нашедшая свои орехи под толстым слоем снега в ледяной земле. А в-третьих, всё уже давно записано.

— Ты сегодня прямо в ударе, Кадз. Держу пари, сегодня эта белка — твоя муза, — он вышел из уборной и присел на небольшой салатовый диван, вытирая покрасневшее лицо бумажной салфеткой.

— Ага. Наткнулся на одну такую сегодня по дороге на работу, — он подошел и занял оставшееся место на диване, усевшись как можно комфортнее. — Я увидел её в парке и, клянусь, она встала, когда я проходил рядом, и натурально скрестила лапы, смотрела на меня так недовольно! Я её сфотографировал, конечно, потом отошел подальше, и тогда она вырыла свои орехи и молнией убежала с ними во рту на ближайшую сосну! Чувствую себя главным репортером «Дискавери», — он достал свой старенький смартфон и продемонстрировал фотографию забавной белки Томе.

— И вправду скрестила. Природа удивительна, — весело подытожил он и замолк, когда в комнату вошло несколько коллег с такой же целью немного отдохнуть и поесть.

Точно, он же собирался пообедать! Но сильнее голода была только неутолимая жажда выяснить дела друга на фронте любви.

— Может, поговорим на улице? — предложил Тома. Согласна, атмосфера не располагала посекретничать.

Как бы не хотелось снова оказаться в холоде, но любопытство было выше него. Ну кто откажется раскрыть тайну счастья лучшего друга, которого, как ты думал, знаешь на все сто? Но, похоже, математика неприменима для измерения всего, что касается людских отношений и чувств. Или же нам, гуманитариям, эти знания недоступны.

Вскоре они уже стояли во внутреннем дворе старых зданий. Отойдя чуть подальше от двери, опершись спиной о кирпичную стену, Тома достал что-то маленькое из кармана.

— Я думал, ты бросил, — немного разочарованно усмехнулся Кадзуха, увидев, что это.

— А я и бросил, — щелкал он своей старой зажигалкой с нарисованным на ней огоньком. — Ты бы почувствовал, если я курил, у тебя же нюх как у зверя.

— Это правда, — рассудил он, посмотрев на его лицо. — Так ты хочешь сорваться?

— Нет, но я очень к этому близок. Я не покупал, сигарету у Куки попросил, — он всё ещё не решался посмотреть в глаза друга, стыдясь вернувшейся вредной привычки.

— Вот как. Тебе и правда так это нужно? Чёрт, — приподняв брови, выдохнул он громко. — Друг, ты удивляешь меня сегодня всё больше и больше. Рассказывай: какое имя у этой причины?

— Ты помнишь Ёимию? — маленький утвердительный кивок.

Ёимия была из того же университета, что и Тома с Кадзухой. Она стала известной среди студентов своей широкой общественной деятельностью, а особенно участием в скандальном конкурсе красоты, где она выступила с провокационной и далеко не лестной, но всё же разумной речью о вреде стандартов внешности и роли женщины в обществе. Возможно, только потому, что она являлась дочерью людей из высшего общества, её и не исключили. Но никогда нельзя отрицать возможность того, что у консервативного руководства университета что-то щелкнуло в их седых головах.

По телу пробежал табун мурашек. Нет, не потому, что Кадзуха тоже влюблён в эту очаровательную и весёлую девушку. Романтические чувства — это не то, что ему хорошо знакомо. Дело в том, что однажды на единственной студенческой вечеринке, где он был и куда его насильно притащил не кто иной как Тома, Ёимия затеяла игру под названием «правда или действие». Он тогда не знал, насколько беспощадна она в этой игре. Наивно выбрав действие, она дьявольски приказала ему поменяться одеждой с миниатюрной первокурсницей Аякой.

Это было невероятно неловко — просидеть всю вечеринку в миленьком платье, которое ему ещё и по размеру оказалось. К слову, так они с Аякой и подружились, и только потому он ни о чём не жалеет. К тому же, потом, отказавшись выполнять задание её брата, которое заключалось уже в поцелуе с какой-то малознакомой девушкой, он поплатился отжиманиями до упада. Так он и заснул на полу от вина в уставшем теле. Правила есть правила!

— Помню, конечно. Не знал, что вы общались, ты про неё особо не говорил.

— Нечего было. Да и я думал, в этом нет смысла.

— Почему? И кстати, тебе же нравилась Ноэлль. Ты ведь мне всегда рассказываешь о своей романтической жизни. Что-то изменилось в тебе, друг.

Он всё же поджёг сигарету и закурил. Теперь Кадзуха заметил небольшие синяки под его глазами. Выдохнув дым, он начал рассказ.

— Мы дружим в пределах стен универа, но общаемся всё же мало. Ты, наверное, заметил, что у неё вообще множество друзей, поклонников разных. Я никогда не рассматривал её в качестве своей девушки.

Кажется, он догадался, к чему вёл Тома.

— И ты наконец понял, что она тебе нравится, когда она неуклюже уронила стопку бумаг, а ты как раз был рядом и решил помочь. После ваши пальцы встретились и всё — бабочки уже в животе?

— Не-а, Ромео ты мой. Мы же вчера все после экзамена пошли отмечать закрытие сессии. И вот теперь ты точно пожалеешь, что не пошел с нами. Так вот, — выражение его лица стало теперь серьёзным. Прикусив губу, он теребил край рукава, спасая от холода замерзавшие пальцы. — Я не пил, работа же. Всё было как обычно, но вчера мы играли в «правду или действие». Ничего такого, сразу говорю, — усмехнулся немного Тома, вспомнив, видимо, что-то с прошлых вечеринок. — Но Аято...

— Ты сейчас сказал что-то совершенно противоположное, друг, — хихикнул Кадзуха, немного потресясь от холода, вспоминая совсем недетские выходки старшего брата Аяки.

— Понимаю, звучит безумно, — тоже заулыбался Тома. Перестав сутулиться и повернувшись к нему лицом, быстро заговорил он снова. — Он сказал Ёимии, чтобы она предложила встречаться парню, который ей больше всех здесь нравится. Знаешь, я даже подумал, что это неудивительно, ей вполне мог приглянуться кто-то, да и компания была подходящая, вот тот же Аято — сын министра, добрый и как минимум интересный парень. Я считал, она нравится ему. Но чёрт… — он сделал паузу, забыв о тлеющей сигарете, которой затянулся только два раза. — Она призналась мне. Мне! — ладонь на его сердце ясно дала понять, насколько важно это для него. — Я почувствовал себя не то, что не в своей тарелке, я будто оказался на чужой планете…

Кажется, у Кадзухи сердце забилось быстрее от вида распереживавшегося Томы. Он наблюдал за ним, не отрывая взгляда.

— Но эта планета оказалась настолько приветливой и очаровательной... Это так странно, я привык, что всегда первым проявляю внимание к девушкам и двигаю вперёд наши отношения. Ёимия смотрела на меня так… влюблённо и радостно. Она даже не постеснялась кучи народу вокруг. Я даже подумал, может, она затеяла всё это заранее, настолько она была уверена в себе. Хотя, она же всегда выглядит такой уверенной… Ну как я мог оттолкнуть такую девушку?

Кадзуха призадумался, опустив взгляд. Что-то здесь не так. Но Тома молчал, снова протягивая сигарету к холодным губам.

— То есть, ты согласился быть с ней из-за игры, по логике? Что ты ей ответил? — наконец спросил он.

— Прости, задумался и недоговорил, — он снова посмотрел в его сторону и виновато улыбнулся, и продолжил быстро говорить от переполнявших его сердце эмоций. — Я почувствовал себя таким счастливым в тот момент. Хорошо, что я не пил, потому что то, что было между нами потом, вызывало то ещё пьянящее чувство, — наверняка он снова засмущался, вряд ли дело только в морозе, ведь его улыбка снова стала такой широкой и счастливой. — Она рассказала, что просто наконец поймала момент, чтобы признаться мне. Я всё время же был с кем-то, и она слышала все те истории моих свиданий...

Кадзуха не перебивал его, давая время нужной его другу паузе.

— Я от этого таким виноватым себя почувствовал, но она просила не переживать об этом, потому что, может, она не влюбилась бы в меня тогда. И это стало второй стрелой в самое сердце. Она так легко об этом сказала, и я поверил каждому её слову. Мы просидели рядом и проговорили друг с другом весь вечер до поздней ночи, и она даже уснула у меня на руках. Чёрт, она такая… невероятная. Не могу поверить, что всё это произошло со мной. И повторюсь, я не пил.

Немного погодя, Кадзуха нашёл, что ответить.

— Это и правда… неожиданно. Да уж, все эти шутки про дамского угодника в твою сторону, которые она поддерживала, заиграли новыми красками, — раздумал он вслух. — Слушай, но она-то ведь пила тогда, верно? И как утром всё было?

— Да, я тоже переживал о том, что будет утром, — протяжно зевнул он. — Я не спал почти всю ночь, не мог. Я отнёс её на кровать, сам просидел в кресле гостиной до утра и думал. Я не мог понять, как не замечал её. Но на самом деле ответ очень прост, — он сделал глубокий вдох, решив пока рассказать о другом. — Утром, когда я собирался уходить, она ещё спала. Решил не будить, конечно. Но ждать не мог, надо было ещё заскочить домой перед работой, я ведь не планировал ночевать у Камисато.

— С вечеринки Камисато мало кто уходит домой и в целом имеет на это такие невероятные физические возможности, — пошутил Кадзуха, стараясь расслабить этим друга.

— О да, риск огромный, — усмехнулся он, закуривая снова. — Я боялся, что когда она проснётся, то подумает, что всё это было алкогольным наваждением или ещё что. Хотя вряд ли она такой человек. Но я уже не знал, в чём быть уверенным в этой жизни, если честно. У меня в голове это не укладывалось… Я просто изначально был убеждён, что не могу нравиться такой, как она. Я, конечно, тоже неплохой парень, но она… она ведь совсем из другой лиги.

— Тома… — резковато ответил Кадзуха. Да, Ёимия относилась к категории той самой «золотой молодёжи». Но они ведь не живут во времена какого-нибудь «Титаника», в конце концов. — Ты ведь несерьезно сейчас, да? Я думал, тебе-то больше всех должно быть известно про то, что для любви это значения не имеет.

— Я знаю, но я сам не понял, как так вышло, — немного отчаянно ответил он, нервно потрёпывая волосы. — Я же всё время искал кого-то, кто мне бы подходил. Даже сидел на сайтах знакомств. Трёх. Ты же знаешь, я из тех странных, кто готов к семье и детям хоть сейчас. Я правда очень хочу этого. И я делал всё: девушку искал, много работал и продолжаю работать, хотя до тебя мне тут далеко. Образование вот-вот получу... Наверное, в этой погоне я просто не замечал, что… — он выдохнул, переставая тараторить, — просто сам себя убедил, что такое невозможно.

— Пожалуй… — согласился Кадзуха, посмотрев на небо: облако чуть закрыло солнце, забирая всё тепло лучей на себя.

— Ага. За это утро я успел и разочароваться, и побыть самым счастливым в мире человеком, и поплакать от того и другого. Я не знал, что делать, потому что решил, что всё зависит от её реакции. И с этими мыслями пошёл на работу, решил пройтись пешком, взбодриться. А потом я заметил в окне одного цветочного тот букет роз. И в этот момент всё изменилось. Не понимаю, как я мог решить пустить всё на самотёк только потому, что столкнулся с необычной для себя ситуацией? А когда я оплатил цветы, я ей позвонил. И знаешь, она ничего не забыла и не взяла обратно ни одного своего слова, — Тома снова просиял, теперь он докурил свою наверняка последнюю сигарету. — А я от счастья сказал, что люблю её. Я чувствую, что это и правда так.

— Чёрт, друг, — Кадзуха улыбнулся во все тридцать два зуба, искренне обрадовавшись за него, этот безнадежный романтик наконец сделал то, что так давно хотел — влюбился. — Я клянусь, что ещё никогда не видел тебя таким счастливым. И я думаю, как два неугомонных сангвиника, вы станете отличной парой.

— Спасибо, Кадз, я очень рад это слышать. Кстати, и потому, что тоже так думаю. Правда, технически, мы пока не встречаемся. Я же так и не ответил ей по сути вопроса. Но я решил сделать всё по-своему и по-джентельменски, так что пригласил её на свидание, и уже при встрече спрошу её, хочет ли она быть моей девушкой.

— А вот тут я не удивлён, — усмехнулся он.

Солнце снова вышло из-за летевших облаков. Кадзуха отошел из-под тени здания, ловя лучи, чтобы погреться. Он блаженно улыбнулся, прикрыв глаза.

«Какие же длинные у него ресницы».

— А я вот удивлён, что ты всё ещё один. Нельзя быть одновременно таким милым и одиноким. Так что я вам запрещаю столько работать, молодой человек, — подошел он к нему на солнечную сторону. — Я вот твой лучший друг, и если ты мне так мало времени уделяешь, что уж говорить о девушках.

— Я понимаю, но… — он открыл глаза, мягко взглянув на беспокоившегося друга. Только ему он позволял касаться этой темы, только он и знал, что на самом деле самодостаточный и неунывающий Кадзуха грустно мечтал о романтике. — Я просто недавно решил, что должен съездить на родину этой весной, а не «как-нибудь потом». Я не хочу отсиживаться в Ли Юэ и просто ждать развязки революции. Они же могут в любой момент закрыть границы снова и сразу лет так на пятьдесят. А после семидесяти мне вряд ли будет дело до таких изматывающих путешествий. Мне нужно будет принимать внуков на выходных, а в будни пахать огород. Кстати, на этот огород мне ещё нужно заработать, — задумался обо всём и сразу Кадзуха, вспоминая резко закончившееся детство в большом шумном доме, кленовые листья на заднем дворе и далёкие острова соседних провинций, где он так и не побывал.

— Во-первых, огород если что сможешь доверить мне, как своему любимому будущему соседу, и спокойно ехать, куда твоя душа пожелает, — улыбнулся Тома, отвлекая друга от сложных мыслей о проблемах своей родины. — Во-вторых, на поиски девушки тоже нужно время. Иначе как, думаешь, у тебя внуки появятся? Вот я — пример, — указал он пальцем на себя, довольный. — Кто ищет, тот всегда найдёт.

— Вообще-то, она сама тебя нашла. Это в очередной раз доказывает мне, что всему своё время, — ему важно быть совершенно уверенным в чём-то. Этот кусочек стабильности он выстроил самостоятельно, опираясь на свой, а также близких ему людей, жизненный опыт.

— Может и так, но, — Тома поёжился, когда солнце снова скрылось за облаком побольше, — мы никогда не узнаем, что было бы, если бы я сразу стал ухаживать за Ёимией. В конце концов, весь этот романтический путь привел меня к тому, что я теперь с ней. Это я к тому веду, что тебе тоже не стоит на месте сидеть, если хочешь найти себе девушку. Под лежачий камень, друг. Дверь в твоё сердце должна быть хоть немного приоктрытой.

По рукам Кадзухи тоже прошли мурашки. То ли от мороза, то ли от чего-то другого.

— Я понимаю, конечно, что работа и учёба забирают у тебя всё время. Такой уж ты работяга, и я бесконечно уважаю тебя за это. Но даже если у тебя кто-то появится, нужно будет уделять время этому человеку. Но и тут есть выход! Знаешь, многие, вообще-то, находят себе пару на работе, — хотел подмигнул Тома, но вспомнил одну маленькую деталь.

— К слову о работе… — вспомнил кое-что Кадзуха, выпрямившись, — та компания же пила «Рассвет».

— Ага, в курсе, — ответил немного раздосадованный Тома и опустил глаза, вспомнив сегодняшний свой провал. — Это плохо, но не смертельно. Заработаю ещё.

— Знаешь, сколько полных смен тебе придётся отработать, чтобы выйти в ноль? Слушай, они оставили приличные чаевые. Я сразу решил, что оставлю их тебе.

— Погоди, давай так, сначала скажи, сколько там…

И он ответил.

— Кадзуха, — свёл Тома брови домиком. — Ты мой друг, а не брат, сват, дядь и…

— Да, друг. Кстати, для меня ты как брат, — усмехнулся он. — Послушай, эти парни сказали, что придут снова вечером, и я буду их официантом, так уж я пообещал. Гости они прибыльные, так что нет проблем. И вообще, у тебя теперь помимо учёбы есть Ёимия, так что траться лучше на них. И изначально это был твой столик.

— Чёрт, ты не оставляешь мне выбора, бюджетник, — выдохнул он облегчённо. — Давай договоримся на половину? Не одному же мне есть, куда тратиться. Конечно, я хочу, чтобы ты сплавал на родину, попутешествовал. Я ведь, как твой друг (лучший), тоже хочу помочь. И всё хочу спросить, ты хоть нормально питаешься? Мне кажется, ты похудел. Не смогу себе простить, если лишу тебя еды.

— Всё в порядке. И да, договорились, — улыбнулся Кадзуха, он правда рад, что Тома не отказался от его помощи. В конце концов, любить помогать — их общая черта. А когда по-настоящему близких всего трое, считая кота, помогать им жизненно необходимо для своей души.

— И да, ты мне тоже как брат. Я чертовски тебе благодарен за всё. Люблю тебя. Тоже чертовски, — признался Тома.

— Какой же ты очаровательно счастливый, друг, — немного неловко ответил он. Пока ему не понять той лёгкости, с которой признаются люди в своих чувствах.

— Когда отплываешь? — спросил Тома.

— В конце марта, — зашли они обратно в здание.

— Понятно. Я слышал, как раз в это время цветёт сакура.

Хоть и не хотелось возвращаться к работе, но внутри ресторана зато теплее. Он замерз и забыл пообедать, о чём ему напомнила Сян Лин, так что Кадзуха всё же торопливо перекусил свежей булочкой, оставленной ею для него.

Она и вправду заботливая.

Из его памяти не ускользнули слова Томы о том, что часто люди находят свою любовь на работе. К сожалению, или же к счастью, романтические отношения между коллегами находились под запретом. Было бы иначе, возможно, Кадзуха позволил бы себе присмотреться к ней получше, и даже пригласил бы её на свидание. Они нашли бы много общего между собой, начали бы встречаться, сыграли свадьбу, а потом стали путешествовать по миру, открывая для себя гастрономические шедевры разных культур. Попробовав бесчисленное множество блюд, Сян Лин бы призналась, что свежая булочка с изюмом, приготовленная её отцом, лучшая еда в её жизни.

Но тогда бы он никогда не узнал, что любимое вино девушки, сидевшей в тот вечер за столиком номер тринадцать, делается из одуванчиков.