Будь слизеринцем, Снейп! (джен)

— Что ты там провякал, Нюнчик? Ты — и сам проверишь, лично? Да у тебя кишка тонка просто из замка ночью выйти! А за нами проследить попытаешься, так вообще обосрёшься, — самодовольно усмехаясь, пролаял Блэк. Троица Мародёров, странное дело, без своего очкастого лидера, застигла Северуса у самых дверей Большого зала. Как раз начинался завтрак, так что зрителей этот кривляющийся гриффиндурок собрал прилично. — Ты же только и умеешь, что мстить исподтишка, трус!

От этого оскорбления Северуса кинуло в жар, и он, до сих пор не собиравшийся отвечать на очередные словесные испражнения Мародёров, презрительно протянул:

— А ты не боишься, что я возьму и всё-таки приду в Визжащую хижину, а, Блэк?

Воистину какая-то неизведанная, но очень мощная магия крылась в одном простом слове «трус», раз Северус так реагировал. Либо же дело было в том, что его произносили Поттер и Блэк, а доказать их неправоту Северус считал делом чести.

Хоть он и смотрел больше на Блэка, но всё же заметил, как Люпин, стоявший поодаль от приятелей, дёрнулся и, кажется, даже побледнел. Но бледным и нездоровым он ходил уже примерно два дня, а ещё его голубые глаза на бескровном, с заострившимися чертами, лице приобрели отчётливый желтоватый оттенок, движения стали отрывистыми и резкими, иногда его даже словно пробивало судорогой. Северус мог только надавать себе тумаков, почему почти пять лет не узнавал столь явные симптомы ликантропии у Люпина, систематически возникавшие накануне полнолуния. Тут же ни колдомедиком не нужно быть, ни гением в ЗОТИ, всё видно невооружённым взглядом. Но это просто невозможно: чтобы в Хогвартсе на пятом курсе учился настоящий оборотень, а никто о подобном не догадывался.

Сам Северус лишь только что, ввязавшись в очередную перепалку с Мародёрами, осознал, что Люпин — не обычный волшебник, а самая настоящая тёмная тварь, оборотень. Это было сродни озарению, удару молнии: все странности поведения гриффиндорского старосты, его внешнего вида, намёки Блэка и странные слухи вокруг Визжащей хижины враз сложились в единую картину. Нереальную, но всё же правдивую картину. Люпин — оборотень. Северус, Лили и ещё несколько сотен студентов несколько лет жили в одном замке со смертельно опасным, неконтролирующим себя зверем.

— Неа, не боюсь. Потому что такой говнюк, как ты, не знает слово «храбрость»!

Петтигрю мерзко и подобострастно захихикал, а Блэк оскалился ещё шире, улыбаясь, как он думал, хорошей шутке. Придурок совершенно не замечал, что подобравшийся ближе Люпин предупреждающе дёргал его за рукав мантии и что-то бормотал, наверное, хотел утащить друзей уже в Большой зал, пока те не наговорили лишнего. Северус закатил глаза, отрешившись на несколько секунд от шокирующей новости об истинной сущности Люпина. Получилось на удивление легко. Мерлин, ну что за компания идиотов подобралась? Один мнит себя королём Хогвартса и императором остроумия, другой выслуживается, лишь бы сильные и имеющие влияние однокурсники не трогали его, а третий… третий тоже молчит и не замечает нарушения правил (если не преступления), лишь бы его тайна не стала известна. И это самые популярные парни Хогвартса? Определённо, все учащиеся поголовно ослепли и отупели до состояния студентов Гриффиндора. Северус смерил снисходительным взглядом Мародёров, которых — ну, по крайней мере, Блэка — прямо-таки взбесило, что он не полез в перепалку с палочкой наперевес, стремясь проклясть их. Ага, конечно, самое то так поступать на виду у всех. Вон показались переговаривавшиеся Флитвик и Спраут, с другой стороны по коридору к Большому залу приближались нумеролог Маусс и мадам Помфри. Наверняка ещё стоит вскинуть палочку, как по законам жанра откуда-нибудь выбежит подоспевшая к шапочному разбору Лили и обвинит Северуса, что это он пристаёт к Мародёрам, а не наоборот.

— До встречи в Визжащей хижине, Блэк, — Северус позволил себе улыбнуться и, обойдя по дуге троицу кретинов, всё-таки направился в Большой зал. — Надеюсь, в честь нашей тёплой дружбы твои дружки окажут мне достойный приём.

Он намеренно сказал именно так, чтобы у Мародёров осталась мизерная надежда, что тайна их приятеля и старосты не раскрыта. Пусть посомневаются, поволнуются. Судя по яростному воплю Блэка «Вернись, мразь!», провокация удалась, и Северус испытал глубокое удовлетворение, когда за спиной у него недовольный Флитвик произнёс:

— Минус пять баллов с Гриффиндора, мистер Блэк. Ведите себя достойно, как подобает магу вашего статуса.

Конечно, пять баллов — ерунда. Когда про них узнает Лилс, Гриффиндор быстро заработает в два, а то и в три раза больше. Однако сам факт, что Блэк нарвался на профессоров, которые подавили в зародыше потенциальную стычку перед завтраком, грел душу. Правда, никто не мог гарантировать, что раззадоренный гриффиндурок не пойдёт охотиться на Северуса днём или вечером, но это мелочи. Северус в любом случае не собирался покидать сегодня подземелий, несмотря на то, что была суббота, а Лили всю неделю твердила, что при хорошей погоде им обязательно нужно сходить в Хогсмид и на Чёрное озеро. Только обычно, когда они выходили из замка вместе, Северус тащил на себе сумку Лили, а она гордо вышагивала на несколько шагов впереди, делая вид, что шла отдельно. Да ещё и в Хогсмиде потом прибивалась к кому-нибудь из подружек, нередко забывая о Северусе напрочь. Нужна ему такая прогулка?

Северус успел не просто занять своё место за столом Слизерина, но и приняться за еду, когда в Большой зал наконец ввалились Мародёры. По-прежнему без Поттера (куда, интересно, подевался их вечный заводила?), зато под конвоем очень сердитой Лили. Заметив Северуса, она успокоилась, уселась на скамью возле МакКиннон и перестала обращать на кого-либо внимание. На Северуса, кстати, тоже — он не удостоился ни кивка, ни улыбки, а вот заспанный и взъерошенный Поттер, влетевший в зал через несколько минут, получил порцию нравоучений вполголоса. Только, глядя на лица обоих, нельзя было сказать, что и Поттер, и Лили были этим так уж недовольны.

— Ты чего такой кислый, Снейп? — Мальсибер довольно ощутимо пихнул его локтем в бок. Удар пришёлся на недавний синяк, который Северус получил, спасаясь от взрыва котла во время очередного эксперимента, так что он поморщился. — Что, собственного яда накушался вместо того, чтобы Мародёров травануть?

Рядом язвительно похмыкал Эйвери, которому, похоже, понравилось это словесное убожество. От Жалящего обоих придурков спасло лишь то, что они были у всех на виду. Виновника сокурсники бы вычислили быстро и потом устроили бы Северусу тёмную похлеще самой отвязной из выходок Мародёров. Для посторонних Слизерин считался сплочённым факультетом, не дававшим своих в обиду, а на деле, за закрытыми дверьми гостиной, это был тот ещё серпентарий.

Да даже и не в тёмной дело. За не самыми умными и значимыми чистокровками вроде Эйвери и Мальсибера стояли их отцы. Маги, поклявшиеся в верности наследнику Слизерина. Доставать их означало бы неминуемо привлечь к себе внимание самого Тёмного лорда Волдеморта, а Северус отчаянно старался избежать этого. Помимо всего прочего, имя ещё такое — Волдеморт. Попахивает плебейщиной и непомерными амбициями.

Вслух, конечно, Северус ничего такого не произнёс, просто буркнул парням отстать, а дальше они сами додумали, что он в очередной раз печалился из-за своей гриффиндорской подружки. Разубеждать их Северус не стал, потому что… потому что достало.

В какой момент его стало всё раздражать? Положа руку на сердце, чётко ответить Северус не мог. Зато мог сказать, что дело было не в разыгравшихся из-за возраста и весны гормонах. Зелье для стабилизации гормонального фона он сварил ещё в январе, пропил курс в два месяца, как положено, но от этого всё происходившее в школе, а иногда и за её пределами, не стало бесить его меньше.

Мародёры вконец оборзели, пользуясь тем, что оба старосты факультета, так или иначе, были связаны с их дебильной компанией. Преподаватели не стремились как-то окоротить уродов, а если кто снимал баллы и назначал наказание, то обычно это заканчивалось бесполезным мытьём кубков в тысячный раз и возвращением баллов МакГонагалл или лично Дамблдором. Другие гриффиндорцы, глядя на своих лидеров, тоже начали чудить и уже неоднократно сходились врукопашную с менее знатными и уважающими себя слизеринцами. А деканов и директора такие столкновения не беспокоили, напротив, иногда даже казалось, что Дамблдора это более чем устраивало, судя по тому, что участников потасовок он не отчитывал, а подзуживал. Лили мнила себя то вершительницей справедливости (при этом она так гордо выпячивала грудь с серебряным значком, что Северус с трудом удерживался от смеха), то несправедливо обиженной жертвой. Причём, злилась она попеременно на Северуса, на Мародёров и на чистокровных студентов с других факультетов, которые после назначения Лили старостой и активных поползновений Поттера стали отпускать в её адрес едкие, колкие шуточки. Такие, что не в бровь, а в глаз. Поначалу Северус заступался за подругу, но когда она вконец заела его заявлениями, что нужно просто не обращать внимания на глупых Мародёров, постепенно перестал. Как можно игнорировать Мародёров, если те вечно лезли на рожон первыми, нападали то словесно, то заклинаниями? Эдак можно до того довести, что они его покалечат и даже убьют, разумеется, не желая ничего такого, по мнению Лили. Удивляло, что подруга, вроде такая умная, никак не могла уразуметь, что придирки к ней — то же самое, что и претензии Мародёров к нему, и страшно оскорблялась, когда Северус возвращал ей её же советы. После подобных ссор они не общались обычно несколько дней, но потом всё чудодейственным образом возвращалось к некоему подобию нормы, причём, слов «Прости» или «Извини» никто так и не произносил. Северусу не удавалось постичь эту странную магию, и он всё чаще задавался вопросом, зачем ему нужны качели вместо нормальной дружбы. Если с того же Мальсибера, можно что-то поиметь, книг из небогатой фамильной библиотеки, то Лили в последнее время (да что там, всегда!) предпочитала исключительно получать, а не отдавать. Ещё и частенько поблагодарить забывала, верно, думала, что помощь Северуса — нечто само собой разумеющееся. А он что, домовик какой, не заслуживающий и банального «спасибо»? Тоже, блин, староста и умница!

А Слизнорт? Слизнорт, который обленился и свои обязанности по варке зелий для Больничного крыла ничтоже сумняшеся переложил на Северуса в обмен на допуск в лабораторию во внеурочное время? Спору нет, очень слизеринский подход, и тут Северус не имел ни слова против. Но раз господин декан пользовался его услугами (ещё и при случае подворовывал идеи и наработки), так пусть бы взамен нормально исполнял свои обязанности и призвал наконец Мародёров к ответу, раз уж МакКошка не могла или не хотела. Потому что сейчас у них каверзы, подлянки и отнюдь небезобидные проклятия в ходу, а дальше что? Своего ручного оборотня на Северуса натравят?

Кстати, об оборотне. Люпин весь завтрак просидел с приборами в руках, но незаметно было, чтобы что-то ел. Даже если забыть о волнении и страхе, что его секрет разгадали, отказ от пищи вполне объясним тем, что организм перестраивался, готовясь к обороту этой ночью. Пользуясь тем, что Поттер отвлёкся на перепалку с Лили, а Блэку что-то на ухо шептал Петтигрю, Северус внимательно рассмотрел последнего из четвёрки Мародёров и помрачнел.

Что же за болезнь такая, что повторялась приступами с регулярностью раз в месяц, Северуса интересовало давно. Естественно, преследовал он сугубо научный интерес, а не волновался за здоровье этого поттеровского прихлебателя. Если известные зелья не помогали от этой хвори, можно же создать нечто исключительное, новое... это был бы пропуск Северуса в пока что закрытый для него мир профессиональных зельеваров. Но то Лили отвлекала своими просьбами, то Мародёры мешали или же приходилось браться за варку зелий на заказ, чтобы подзаработать денег — так или иначе, разобраться в проблеме Люпина банально не хватало времени. Когда же удавалось урвать возможность пристально поизучать необычного гриффиндорского старосту, Северус видел симптомы, которые не мог связать ни с одним из известных заболеваний. Только сейчас ему стало понятно почему. Ещё от матери, рассказывавшей ему о создании магической школы вместо сказок, Северус знал, что Основатели были против обучения в Хогвартсе опасных магических существ (да, в этом вопросе они оказались удивительно единодушны в отличие от проблемы с маглорождёнными), и, соответственно, представить себе не мог, что в школу таки попадет оборотень. Как только воображаемый барьер в его голове пал, всё встало на места. Поражающие своей регулярностью отлучки Люпина, вечно измождённый и потрёпанный вид после них, менявшийся цвет и многое другое.

Ну, хорошо, Северус всё понял. Что ему делать с этим знанием? Зачем оно вообще нужно? Нет, с одной стороны, очень полезно знать как можно больше про своего врага. Становиться закуской для оборотня или ещё одним безумным волком Северус не планировал. Но с другой, если посмотреть шире... Оборотень в мантии гриффиндорского старосты являлся своего рода финальным штрихом в том бардаке, который по недоразумению именовался Хогвартсом, лучшей британской школой магии и колдовства. Нет, правда, Люпин здорово вписывался в какофонию из нежелавших учиться студентов, ленивых или наплевательски относившихся к дисциплине и даже своему предмету преподавателей, деканов, игнорировавших, что ученики калечили других учеников, и директора, которого, кажется, всё это забавляло. В Хогвартсе как будто делали, что угодно, кроме главного — учёбы. А так... играли в квиддич, сплетничали, встречались, расставались, дрались, шантажировали, травили и дальше в таком духе. Не школа, а паучья банка — выживет только один, — или чей-то полигон для репетиции предстоящих сражений за пределами школы. Иногда Северус думал, что он, наверное, единственный волшебник в Хогвартсе, который всего лишь хотел учиться, получать знания, чтобы чего-то достичь в жизни! Иногда приходилось с тоской задаваться вопросом, что же он забыл здесь, в этом бедламе? К сожалению, тот Хогвартс, что Северус придумал по воспоминаниям и рассказам матери, существовал только в его воображении. Общим с Хогвартсом настоящим в нём был, пожалуй, лишь сам замок. Уехать бы. Было куда, было для чего, а после смерти матери Северуса ничто здесь не держало, но где бы денег столько добыть?

Оборотень стал последней каплей. Идти в Визжащую хижину, чтобы проверять свою догадку, Северус, само собой, не собирался. Он ведь не идиот и, тем более, не гриффиндорец. Однако если в Хогвартс, наплевав на безопасность учеников, притащили оборотня, то о чём, о какой учёбе или жизни в школе вообще могла идти речь?

Северус пересёкся взглядом с Блэком. Тот, блестя безумными глазами, предвкушающе улыбнулся и чиркнул пальцем по горлу, одними губами прошептав «Трус». Северуса передёрнуло. То, что гриффиндорцы именовали трусостью, на самом деле было инстинктом самосохранения, и не его вина, что представители львиного факультета им категорически не пользовались. И всё-таки что делать с оборотнем? Как-то же можно использовать это знание? А стоит ли вообще? Уже завтра травля Северуса перейдёт на новый уровень, потому что у придурочных Поттера с Блэком появится дополнительный повод задевать его. Кто знает, вдруг кретины решат, что Северус попытается угрожать их дружку? Хотя какое там «вдруг», именно так они и подумают. Люпин же перепугался до одури, весь завтрак головы не поднимал, словно и не было его в Большом зале. Не того Блэк назвал трусом, совсем не того. Но для этого дебила гриффиндорец по умолчанию не мог быть крысой, предателем и подлецом, что странно: как раз эти качества «удачно» сочетала в себе их компания.

После завтрака, так и не определившись с планами на день (мысли об оборотне отбили всё желание сидеть в лаборатории) Северус вслед за остальными слизеринцами поплёлся обратно в гостиную.

— Сев! Северус! Ну, подожди же!

Он остановился с мученическим вздохом. Лили — это серьёзно. А судя по её недовольному голосу, ожидалась знатная головомойка. Интересно, сейчас-то по какому поводу? Не могли же Мародеры посвятить её в тайну своего шерстяного приятеля, точно нет. Лили до ужаса хотела казаться правильной девочкой, донести преподавателям она бы не донесла (не в духе факультета это), а вот капать приятелям на мозги, чтобы Люпин сам пошёл и сознался, — вполне могла. Это даже такой кретин, как Поттер, должен понять.

— Почему я должна бегать за тобой? — сердито поговорила она, сдувая со лба прилипшую чёлку.

— Ну, раз тебе что-то от меня нужно, логично, что ты должна меня искать, а не наоборот, — он пожал плечами. — Разве нет?

По лицу Лили начала расползаться некрасивая краснота.

— Ты помнишь, что мы идём сегодня в Хогсмид? Ты обещал.

— Точно? — покопавшись в памяти, Северус никак не мог припомнить подобного. А чего он удивлялся? Лили обладала поистине удивительной способностью выдавать свои мысли и желания за чужие решения. — По-моему, я говорил, что всю субботу буду занят в лаборатории.

— Не было такого. Мы собирались в Хогсмид, а потом позаниматься у Чёрного озера, пока отличная погода. Перенеси на другой день свои эксперименты, всё равно...

Она прикусила губу, не договорив, и покраснела ещё больше, так что Северус безошибочно угадал, чем должна была закончиться фраза.

— Всё равно они бесполезны, ты это хотела сказать?

— Вовсе нет! Не придумывай!

— Да я всего лишь озвучиваю твои мысли, чего стесняться?

— Так мы идём или нет? — Лили рассерженно топнула ногой, и Северус вздохнул.

— Мы? Когда это мы ходили вместе, Лили? По-моему, ты всегда радостно уносилась вперёд, общаясь со всеми, кроме меня.

— Северус Снейп, — подруга холодно взглянула на него и отчеканила: — Какая докси тебя укусила?

— Не знаю. Может быть, та, от которой я поумнел?

Лили лишилась дара речи, только смотрела на него злыми глазами. Наверное, да, Северус перегибал палку, но после обнаружения оборотня в гриффиндорской шкуре и, выходит, полного пренебрежения Хогвартсом и студентами как минимум со стороны МакКошки (ну, не могла она не знать, не могла!) на душе сделалось так тошно, что захотелось, не дожидаясь экзаменов, схватить вещи и бежать куда подальше. А тут ещё и Лили в неурочный час подлила масла в огонь своей непрошибаемой уверенностью, что всё должно происходить так, как она сказала, и точка.

— Лили, просто дружба — это когда два человека слышат и слушают друг друга. Ты вот, например, не захотела услышать, когда я говорил, что на выходных буду занят, а теперь обижаешься на меня. Обижаться на себя надо.

— Значит, бросишь меня одну?

Северус только глаза закатил. Спрашивается, чего он распинался? Лили просто проигнорировала его слова.

— Можно подумать, раньше ты не ходила одна. Я что-то не припомню, когда в последний раз в Хогсмиде ты гуляла со мной, а не с Мэри, Алисой или с кем ты ещё дружишь?

— Ты хам, Северус! Просто невоспитанный хам, — Лили надулась, в её глазах заблестели слёзы. В первый момент Северус дёрнулся, но почти сразу же вспомнил, что плакать дорогая подруга начинала всякий раз, когда видела, что он упёрся и не отступит. Было дело, Северус, как дурак, пугался и соглашался на любые условия, лишь бы его Лили не расстраивалась, однако давно уже эти манипуляции не вызывали ничего, кроме раздражения. Лили считала его настолько недалёким? Или действительно своим бессловесным рабом вроде домовика? Ну да, вдруг всегда послушный домовик начал открывать рот и перечить, какой кошмар, срочно наказать и поработить обратно! — Ты прежде таким не был, пока не стал общаться с этими Эйвери и Мальсибером.

О, ну, конечно, всё зло от них. Парни, может, и не были умнейшими в Хогвартсе, не блистали манерами и не боготворили маглорождённых, однако порой составляли Северусу вполне неплохую компанию. С ним, нищим полукровкой, на факультете чистокровных богачей редко кто хотел водиться, только Лили этого не понимала.

— Ты меня не услышишь, но они тут ни при чём.

— Северус, я знаю, что они тебе говорят, только это неправда. Я твой единственный друг! Я забочусь о тебе, знаю, как для тебя лучше! Иначе ты так и просидишь в своей дурацкой лаборатории, что-то изобретая. Это же никому не нужно, Сев! Ты думаешь, профессор Слагхорн или твои слизеринские приятели что-то оценят? Они тебя просто используют! А ты в этих сырых подземельях света белого не видишь, и для чего? Мы бы с большей пользой для здоровья и для мозга позанимались бы вместе у озера!

Бессмысленный спор можно было продолжать до бесконечности. Северуса так и подмывало поинтересоваться, неужели игнорировать дорогих Мародёров Лили тоже советовала, считая, что так лучше для него? Ага, он замечательно будет смотреться искалеченным и униженным. Может, даже от обиды перестанет таскаться за ней... А что, если в этом и был смысл? Половина школы с самого первого курса обрабатывала Лили, что Северус ей не пара, а он, идиот, так гордился, когда подруга отбивала всех недоброжелателей. Сейчас, когда они повзрослели, ей, наверняка захотелось поклонников посолиднее и побогаче, но как же вся из себя справедливая и правильная Лили Эванс даст отворот поворот тому, кого столько лет защищала? Гораздо выгоднее всё обставить так, чтобы давний друг сам оказался виноват, а она предстала бы в облике невинной жертвы. Кто знает, возможно, Лили тащила его в Хогсмид, потому что где-то по пути им должен был встретиться Поттер с компанией? Северус не удивился бы. Он давно приметил, что почти весь пятый курс Лили будто нарочно сталкивала его с Поттером.

— Лили... иди-ка ты в Хогсмид. А то опоздаешь и всю хорошую погоду пропустишь, потратив время на уговоры недостойного меня.

— Знаешь что? — почти прошипела та. — И пойду. Между прочим, Поттер очень настойчиво предлагал мне прогуляться вместе, а я, дура, отказывалась из-за тебя!

О-па, как Северус угадал-то.

— Ну и замечательно. Думаю, ещё не поздно согласиться.

— Непременно так и сделаю! В отличие от тебя Поттер знает, как за девушками ухаживать!

Лили, видно, очень хотелось оставить последнее слово за собой, потому что она круто развернулась на каблуках и стремительно удалилась по коридору, будто боясь, что Северус вот-вот одумается и кинется вдогонку просить прощения. А он же выдохнул с облегчением, когда та скрылась за поворотом, и стих звук её шагов.

Пожалуй, что Северус всё-таки невольно подыграл Лили, выставив себя невежливым и неблагодарным мужланом, не оценившим её заботы о своём здоровье и круге общения. Ну и ладно, давно пора было, пожалуй, расставить все точки над «и».

Дотащившись унылым, всем недовольным привидением до слизеринской гостиной, Северус всё-таки понял, что же за чувство довлело над ним с силой сотни азкабанских дементоров. Разочарование. Он разочаровался в Хогвартсе, школьной программе, преподавателях, в Лили, зельях... Нет, с зельями это перебор, с зельями всё было прекрасно, несмотря на то, что Лили, пытаясь загнать его обратно в подчинение, утверждала обратное. А вот остальное...

Ещё ребёнком Северус не мог дождаться своего одиннадцатилетия. Прочёл все материны учебники, измучил её вопросами и свято верил, что в Хогвартсе каждый может найти защиту. Школа снилась волшебным замком, где Северуса никогда не достанут ни Тобиас (называть его отцом даже в собственных мыслях не получалось), ни коуквортская шпана, ни кто-либо ещё. Думалось, что здесь прекрасные наставники, множество колдовских наук, обширная библиотека; что преподаватели и студенты оценят острый ум и тягу к знаниям. Первый же курс дал ему хороший такой щелчок по носу, поставив на место зарвавшегося, замечтавшегося полукровку. Большинство преподавателей читали свои предметы без огонька. Были энтузиасты вроде Флитвика и Спраут, но, увы, они оказались в меньшинстве. В подавляющей своей массе профессора либо не желали утруждаться тщательным разбором материала и вникать в проблемы студентов (как МакКошка), либо выбирали себе любимчиков из числа богатых и знатных семей (как Слагхорн). Школьную программу, которую мама всячески хвалила, за прошедшие с её выпуска годы урезали донельзя, а многие дисциплины, которые Северусу были интересны, например, Тёмные искусства, и вовсе запретили. Библиотека — да что там от неё осталось! Северус, когда пришёл туда впервые, несколько минут просто смотрел на зияющие чёрными дырами книжные полки и чувствовал себя обманутым.

Ну и, конечно, защищённость! Вернее, её полное отсутствие. Да в одном маленьком доме с пьяным, а потому лезшим драться Тобиасом было безопаснее находиться, чем в огромном замке с несколькими сотнями учеников, которые сторонились его лишь за серебристо-зелёный галстук. Нет, Северус не питал иллюзий по поводу своего скверного характера, идиотского поведения, когда он чуть ли не в рот Лили заглядывал, и бедного вида. Однако в том же «Хогвартс-экспрессе» перед первым курсом Поттер и Блэк напали на него именно из-за желания поступить на змеиный факультет. Даже сейчас, когда наследник самого Слизерина подвизался на политической арене, слизеринцы всё равно априори считались злыми (не просто тёмными, а злыми, жестокими) магами, с которыми нельзя иметь дела. Кажется, что преподаватели должны быть беспристрастными, пресекать подобные настроения и травлю, перевоспитывать хулиганов, но на деле… МакГонагалл прошлой осенью отказалась отпустить Северуса из Хогвартса на похороны матери, заявив, что ему нужно учиться и что никто из преподавателей не может сопроводить несовершеннолетнего в магловский город и обратно. Зато спустя пару дней семикурсника из Гриффиндора на прощание со бабушкой-сквибкой МакКошка сопроводила лично. Лично! Ну, что тут скажешь?

Хогвартс только на словах считался одной из лучших школ магии, на деле он скатился ниже даже Шармбаттона, который принимал на учёбу всех без разбора, не взирая на их уровень магии. Северус не один так считал: за пять лет обучения он видел, как покидали школу сразу после С.О.В. многие (если не подавляющее большинство) рейвенкловцы и некоторые чистокровные слизеринцы, планировавшие продолжить обучение на континенте. Слышал от них, что европейские университеты и академии с пренебрежением и снисхождением относились к абитуриентам-англичанам. В Университете боевой магии в Мадриде даже сделали отдельные, более лёгкие экзамены для выпускников Хогвартса, а потом, для прошедших отбор, ещё и годовой подготовительный курс, чтобы наверстать преподававшиеся из рук вон плохо магические дисциплины. Северус тоже получил ответ из венецианской Академии высших зелий и алхимии Родриго Борджиа, что его готовы протестировать на таких же условиях, как и других англичан, «потому что статистика последний десятилетий показывает удручающий уровень знаний у магов, учившихся в Хогвартсе». Правда, в процессе отчаянной переписки, которой Северус сам от себя не ожидал, ему удалось узнать, что можно попытаться сдать вступительные экзамены на общих основаниях и, если повезёт впечатлить приёмную комиссию, учиться бесплатно, а то и получить стипендию. Но всё упиралось в треклятые деньги на путешествие в Италию, на жильё и на учёбу — если с бесплатным образованием ничего не получится. Столько, сколько насчитали итальянцы, варкой зелий в Хогвартсе не заработать ни в жизнь, соваться же в Лютный Северус опасался, причём, не из-за участившихся проверок авроров, а из-за жуткой конкуренции между самими торговцами на полулегальной волшебной улочке. Да, будь у него деньги, ноги бы Северуса не было в магической Англии на следующий день после С.О.В., однако, увы, ему придётся остаться и доучиться шестой-седьмой курс, искать заказчиков на зелья среди богатых слизеринцев и их родителей, чтобы всё-таки уехать потом. Это Лили, которой слишком легко жилось в магическом мире почему-то, могла думать, что после Хогвартса перед его выпускниками открываются любые двери вне зависимости от их происхождения, богатства и связей. Северус же точно знал: максимум, на что он, полукровка и бедняк, к тому же, слизеринец, мог рассчитывать — место помощника аптекаря в какой-нибудь третьесортной лавки даже не в Косом переулке. А Академия... поступить туда Северусу было бы несложно, его магии и знаний хватило бы с лихвой. Впервые узнав о ней на прошлом курсе: Лили услышала об учебном заведении для зельеваров в Клубе слизней и загорелась идеей учиться там (ненадолго её хватило, правда), — и за лето, пока мать не слегла, Северус разузнал об Академии по максимуму. Вплоть до того, сколько стоит перелёт в Италию магловским транспортом, — меньше, чем межконтинентальный портал, но куда больше, чем имевшиеся у него накопления. Как всегда, всё упиралось в деньги.

Лили... Лили стала главным разочарованием этого года. Солнечная, добрая, светлая девочка, которая была единственным, ради чего Северус существовал в Коукворте, незаметно превратилась в упёртую, упрямую, себялюбивую и уверенную в собственной правоте и исключительности девушку. Красивую, но легкомысленную во многих вещах, слишком во многих. Иногда Северус спрашивал себя, не могли ли его хвалебные оды волшебнице Лили в первые годы их знакомства так повлиять, а потом понимал — нет. Он только познакомил Лили с миром магии и колдовства, но дальше она сама выбирала свои цели, пути их достижения, знакомцев и приятелей и всё остальное. Логично, что бесперспективный Снейп оказался за бортом той лодки, которую Лили уверенно направляла к признанию, славе и удачному браку. За несколько лет однобокой дружбы Северус незаметно подчинил себя практически полностью желаниями подруги, а она так к этому привыкла, что не видела ничего плохого в том, чтобы пользоваться его идеями, объяснениями или находками, решать за него, что делать, куда ходить и с кем общаться. Северус мог бы сегодня напомнить ей, что те самые эксперименты, которые Лили, наморщив носик, назвала бесполезными и никому не нужными, ещё на четвёртом курсе они проводила вместе, Лили живо интересовалась умозаключениями Северуса и не гнушалась на уроках зельеварения выдавать их за свои. А он, как полный кретин, позволял ей это, всякий раз ведясь на милую улыбку и «Мы же друзья, Сев», тихо злился на старого моржа Слагхорна, который на все лады расхваливал Лили, а Северуса совсем и не замечал. Кстати, ещё можно было бы открыть ей тайну Люпина, чтобы хоть как-то подгадить Мародёрам, но, во-первых, это слишком мелко, а во-вторых, Лили бы не поверила и решила, что Северус всё выдумал, чтобы досадить ей. В этом они с Поттером, кстати, довольно похожи: оба думали, что мир вращается исключительно вокруг них, обоим жилось легко, и они верили, что так будет продолжаться и дальше. Почему — Северус не понимал.

Зато понимал то, что их окончательная ссора неизбежна, как экзамены в конце учебного года. Лили слишком нравилось командовать. По некоторым оговоркам её самой и обрывкам слухов, долетавших из гостиной Гриффиндора, легко было догадаться, что Лили очень импонировало наличие такого верного, полностью зависящего от неё оруженосца. Даже, говорят, она не раз хвасталась перед своей подружайкой Макдональд, что, если она скажет, Северус бросит обожаемые зелья и запишется на курсы авроров гонять по Англии тёмных магов. Каково же было её удивление, когда Макдональд предположила, что Северус с такой идеей мог не согласиться. Наличия у Северуса собственного мнения Лили совсем не учитывала, как оказалось, зачем оно ему? А дальше начались ссоры по мелочам, потом — перепалки из-за Мародёров и нежелания Северуса помогать ей, старосте, беречь баллы гриффиндорцев, «ведь баллы с таким трудом достаются!». Сегодняшняя размолвка вряд ли навсегда, наверное, через несколько дней Лили вернётся к прежней манере общения, как ни в чём ни бывало, всё-таки экзамены впереди, но Северус уже мысленно поклялся себе, что на этом — всё. Хватит. Он устал. И хотелось бы верить, что это Морготовы гормоны, переходный возраст и нервотрёпка из-за предстоящих С.О.В., что со временем всё пройдёт, но нет. Уехать бы, да опять же...

В гостиной было предсказуемо малолюдно. Многие ушли в Хогсмид, некоторые совершеннолетние семикурсники отправились по домам, тем более, что правилами школы это не запрещалось. Небольшую группу студентов курсов третьего-четвёртого собрал вокруг себя Нотт и что-то вдохновенно им вещал. Выудив из его речи восхищённое «господин Риддл» и «наследник Салазара Слизерина», Северус постарался как можно незаметнее проскользнуть в свою спальню. Как же он забыл, что в эти дни очередь Нотта проводить «воспитательную» работу среди младшекурсников? А Нотт — сущая пиявка, с хваткой посильнее, чем у магической разновидности пираньи: вцепится и не отпустит, потащит и восхваления Риддлу слушать, и в ряды Рыцарей Вальбурги (или теперь они для избранных Пожиратели смерти?) вступать. Северус старался избегать этих Рыцарей и всех, кто им сочувствовал; делал вид, конечно, что в курсе, слышал, поддерживал и собирался после школы присоединиться, но продолжал искать способ отвертеться от кабалы. Это со стороны всё звучало многообещающе, для волшебников, которые варились в своём замкнутом мирке. А Северус неожиданно узнал, насколько выгодно иногда бывает быть полукровкой и хоть по верхам, но разбираться во втором мире, магловском. Почитатели наследника Слизерина, через день распинавшиеся в гостиной факультета о его величии и о том, как хорошо будет жить в стране под его властью, до колик напоминали религиозных сектантов, которые как-то пытались обосноваться в Коукворте. Те же громкие, пафосные слова-пустышки, полубезумный взгляд, непонятно на чём основанная вера в силу, исключительность и величие своего лидера и яростное неприятие, даже ненависть к любому, кто смел сомневаться. Если у маглов за подобными адептами прятались мошенники и лжецы, почему у магов должно быть иначе? Как бы то ни было, Северус уважал господина Риддла за то, что он, будучи полукровкой, заставил многих чистокровных аристократов уважать себя, но и только. В искренность его обещаний веры не было. Это помимо того, что слизеринцы в принципе не должны никому служить, как какие-то гриффиндорцы.

Северус скинул мантию и, не разуваясь, рухнул на свою кровать. Хорошо, что обоих его соседей не было, никто не язвил о магловских замашках. Вслед за раздражением из-за встречи с Лили и очередным приступом разочарования накатила апатия. Не помогало и напоминание, что Слагхорн ждал сегодня несколько пинт зелий для Больничного крыла, иначе Северус мог распрощаться с доступом в класс зелий вне уроков не только на конец этого года, но и на сколько-то шестого курса. Старый морж бывал иногда на удивление злопамятен. Покрутившись немного на постели и окончательно её смяв, Северус перевернулся на спину, заложил руки за голову и мысленно обругал себя. В мысли снова полез морготов оборотень.

А вообще-то о себе нужно было думать, о будущем! О том, что максимум через месяц у Северуса будет шанс вырваться из опостылевшего Хогвартса, где ему явно же не место! Не факт, что в той же Академии Борджиа или ещё где будет лучше, но Северус, по крайней мере, начнёт новую жизнь и уже не испортит её по собственной глупости, не позволит превратить себя в безголосого раба или отверженного. Но это всё лишь мечты, Академия ему не светила ещё несколько лет как, а реальность такова: полный факультет наивных идиотов, четвёрка школьных врагов, которые ещё больше будут давить его после сегодняшнего дня, подруга, легкомысленная эгоистка, и в довершение ко всему — оборотень на одном с ней факультете. Это даже несмешно! Северус мог ещё понять желание обезопасить Лили: они столько дружили, что от привычки защищать её так легко не избавиться, — но он не обязан был заботиться о безопасности всей школы или благополучии Мародёров, которые наверняка с восторгом приняли правду о своём однокурснике. Плевать, что при неудачном стечении обстоятельств в полнолуние Люпин мог не оставить в гриффиндорской башне ни одного живого человека, это же так весело— общаться и дружить с настоящим оборотнем. Тьфу!

Следовало нанести упреждающий удар, чтобы эти кретины и не подумали доставать его с сохранением тайны Люпина. Вопрос — какой? В идеале было бы здорово прижать всю их дебильную компанию к ногтю, а то и вовсе выкинуть из Хогвартса... Или ещё что получить. Эх, мечты-мечты. Просто запустить волну слухов бессмысленно и бесполезно, в это не поверят. Ещё и сдадут Мародёрам. Сказать прямо — результат будет такой же. Обратиться к кому-то из профессоров... Северус обдумал эту мысль со всех сторон, но с сожалением отказался. Они в курсе.

Когда Северус через несколько минут осторожно вышел из спальни, импровизированное собрание уже закончилось. Из старших курсов остался только Крауч, закопавшийся в книги. При виде его Северус позволил себе слабо улыбнуться. Нечеткая догадка, расплывчатая и всё ускользавшая, так и крутилась в голове, но оформиться во что-то конкретное ей мешала банальная нехватка знаний. Или мнение постороннего, что, как известно, лучшая объективная оценка. А то, что Барти весь в учёбе, — это как нельзя лучше. Была у него одна странная, но сейчас очень полезная для Северуса черта: когда Крауча отрывали от вожделенных книг, он потом почти никогда не мог вспомнить из-за чего и почему.

— Крауч? — Когда тот поднял отрешённый взгляд от очередного разворота, Северус мысленно поздравил себя с удачным выбором момента. — Если бы тебе объявили, что в Хогвартсе есть оборотень, что бы ты сказал?

— Что это невозможно, — протянул Крауч, посмотрев уже более осмысленно. — Основатели предусмотрели защиту студентов от тёмных тварей.

— Ну, а если... если всё-таки это свершившийся факт, то?

Крауч пожал плечами:

— Тогда бы сказал, что директор точно в курсе. Без его разрешения щиты школы не ослабить, да и оборотня нужно раз в месяц как-то изолировать. Но, повторюсь, это невозможно. Никто в здравом уме не притащит в Хогвартс оборотня. Такого бессмысленного риска никому не простят.

Да, вот оно. Крауч произнёс именно то, что Северус хотел бы услышать.

Кивнув ему, Северус опустился в соседнее кресло и задумался. Собственно, он и сам понимал, что без Дамблдора тут не обошлось. Дело даже не в щитах школы. Директор Хогвартса имел доступ к Книге доступа. Северус не был уверен, что в ней отражался статус ученика, но, если, как говорили, там прописывался и статус крови, почему бы не быть и указанию, оборотень будущий студент или нет? А если он неправ, то тайна оборотня явно известна школьному колдомедику и декану факультета — для того, чтобы организовать ту же самую изоляцию на время полнолуния. Но колдомедик по недавно принятому (Дамблдором же) эдикту о тёмных тварях обязан был сообщить в Министерство. Кто мог запретить это мадам Помфри? Только директор. Вот и всё, вот почему Дамблдор с МакГонагалл покрывали выходки Мародёров: они просто боялись сказать четвёрке гриффиндорцев хоть слово поперёк, понимая, что тесно дружившие с Люпином студенты уже выяснили его секрет и раскроют рот, если их прижать. От осознания того, как оказалось всё просто, Северусу сделалось сначала смешно, потом противно, а затем муторно. Да, и это Гриффиндор, факультет храбрых, честных и благородных. На деле — крысятник и змеюшник почище Слизерина.

План сформировался быстро. Слова Крауча добавили недостающее звено в цепочку рассуждений, но когда Северус оценил собственный замысел, ему стало страшно. Одно дело — противостоять Мародёрам, и совсем другое — пойти против самого Дамблдора. Однако, Мордред, и потерять столь потрясающую возможность насолить им всем, а самому остаться не у дел, нельзя. Северус же слизеринец, в конце концов! Слизеринцы никогда не упускают своей выгоды, а с этого дела можно получить такие дивиденды, что учёба в той же Академии высших зелий перестанет быть несбыточной в ближайшие годы мечтой. Для Академии не хватало чего? Денег! Деньги можно получить взамен за информацию. Мародёры и не подозревали даже, какой козырь невольно вручили своему злейшему врагу! Нужно лишь правильно всё разыграть, что при нехватке времени — полнолуние же сегодня — сложно, но возможно. Северус ненавидел поступать по-гриффиндорски, то есть, не продумав всё до конца, но, похоже, выбора почти не оставалось. Либо действовать сегодня, либо уже в сентябре, а до сентября... нет, до сентября он не дотянет в Хогвартсе, где всё вызывало раздражение и злость, в Коукворте, где уже нет матери, а одна только Лили, которая, на самом деле, нахрен ему не сдалась...

И Северус, повздыхав и ещё немного подумав, написал короткую записку Люциусу Малфоя с просьбой о встрече. Он редко просил о чём-то бывшего старосту, не желая становиться обязанным даже в какой-то малости и вообще не желая попадаться лишний раз на глаза, чтобы не заработать ненужное приглашение в Рыцари Вальбурги. Но если и кто захотел бы подложить Дамблдору громадную свинью (вернее оборотня) и сумел бы это сделать, то только тот самый господин Риддл, приближённым к которому был отец Люциуса.

Он не просчитался. Через полчаса малфоевский чёрный филин принес ответное письмо с предложением встретиться в полдень в «Трёх мётлах» в Хогсмиде. Да, как Северус ни старался отвертеться, всё-таки идти в деревню придётся.

В «Трёх метлах» Люциус обнаружился за самым дорогим столиком в одной из кабинок, которые держали как раз для таких важных волшебников. Слава Мерлину, пришёл он один.

— Северус, друг мой! — улыбнувшийся Малфой взмахнул палочкой устанавливая вокруг них полог тишины. Кабинка надежно защищала от чужих взглядов, но не позволяла без дополнительных мер сохранить разговор в тайне. — Я, признаться, сильно удивился, увидев от тебя письмо. Даже решил, что ты наконец передумал и принял наше с отцом предложение об обучении, но ты намекнул, что речь идёт о… об одном нашем общем знакомом господине.

— Да, о нём, — произнёс Северус, занимая место напротив. Люциус подвинул к нему меню, но Северус отрицательно покачал головой. У него не было не то что денег, желания что-либо есть. Так можно ненароком отвлечься, чего он очень боялся.

Люциус, правда, воспринял этот жест по-своему и заказал ему кофе.

— Что же, тогда я порадуюсь, что ты начал вести себя достойно слизеринцу. Речь вряд ли идёт о чём-то законном, раз уж ты вызвал меня на разговор. Надеюсь, что ты одумаешься окончательно и всё-таки примешь наше с отцом предложение. Малфои не каждому оказывают такую честь, как покровительство. Но к делу.

— Прежде всего, я собираюсь поделиться не просто так.

— Само собой, — тот важно кивнул. — О, я понял. Ты по-прежнему не хочешь быть обязанным и собираешься обменять информацию на оплату обучения. Но это должны быть очень важные сведения, Северус, потому что обучение у хорошего мастера стоит недёшево.

— Нет, по поводу мастерства это другой разговор, и мы, я надеюсь, ещё побеседуем отдельно. — Дай-то Мерлин, чтобы план Северуса удался, тогда через месяц ноги его не будет в Англии. — А пока мне нужны деньги. Мать больна.

— Помочь устроить её в Мунго?

— Нет, там не справятся, — Северус делал скорбное лицо и опустил голову, пряча совершенно сухие глаза. — Родовое проклятие, оно всё усиливалось все эти годы вне волшебного мира. Помогут только тёмные зелья на крови, но...

— Они запрещены, и в Мунго тут же донесут в Аврорат, — понятливо закончил Люциус. — Мда, дела. А если магическая больница на континенте?

— Мама не перенесёт ни аппарацию, ни перемещение порталом, я диагностировал. А зелья... они должны помочь, я знаю! Хотя бы помогут ей продержаться до тех пор, пока не станет можно обратиться в Мунго, — Северус испустил дрожащий вздох, в этот раз совсем уже не наигранный.

Зелье действительно могло бы помочь. Могло бы! Не будь слишком поздно. Мать молчала до последнего, а когда Северус выучился диагностическим чарам и сумел расшифровать полученный результат, уже был сентябрь его пятого курса. Спустя полтора месяца мама умерла. За прошедшее с её смерти время Северус, безмерно горевавший поначалу, кое-как смирился. Он и при живой-то матери был всё равно что один, но хотя бы знал, что рядом есть кто-то, кто любил его. Без мамы в Коукворте будет неимоверно тяжело… А ещё были воспоминания. Воспоминания о матери, о том, как она бездарно потратила свою жизнь, как даже не попыталась спастись, сознаться, до сих пор причиняли тупую, глухую боль.

Так что сейчас это в какой-то мере искупление. Её история послужит тому, чтобы Северус вырвался из равнодушно-презрительного Хогвартса и избежал возможной кабалы после его окончания.

— Звучит разумно, — медленно проговорил Люциус, и Северус осознал, что тот, надолго замолчав, оказывается оценивал его слова и поверил в них. Поверил... — О, какой сумме идёт речь? — Он согласно кивнул, когда Северус озвучил. Впрочем, наглеть было опасно, поэтому Северус просто сбавил немного от той суммы, которой хвасталась Лили, рассказывая о семейной поездке в Германию. Вышло, конечно, сильно меньше того, что выкатили итальянцы, но он рассчитывал, что путешествовать магловским транспортом и жить у маглов должно быть дешевле, чем у волшебников. Ради будущего можно было поступиться своими принципами.

До этого момента Люциус вёл себя вполне дружелюбно, даже радушно, так что Северус решил рискнуть и выдать сразу второе своё условие.

— Я бы хотел, чтобы моё имя нигде не упоминалось. Пусть будет какой-нибудь неравнодушный к проблемам родной школы ученик.

Тут Люциус сделал то, чего от него никак нельзя было ожидать, — он расхохотался. Это так не вязалось с обликом сдержанного аристократа, что Северус замолчал, не зная, как реагировать. Он переборщил с требованиями? Мерлин, тогда же всё повисло на волоске...

— Ты? Неравнодушный студент? Определенно, это лучшая шутка за все годы нашего знакомства, Северус. Я это запомню, — Люциус отсалютовал ему бокалом, в котором, судя по запаху, плескалось вино. Вина, кстати, в меню «Трёх мётел» никогда не было. — Ладно, думаю, это тоже можно устроить. Главное, чтобы сам себя не выдал.

— Насчёт этого не беспокойся, не выдам.

Тут был, конечно, самый скользкий момент в его плане. Блэк и Петтигрю знали про его намерение прогуляться в Визжащую хижину, другие студенты тоже могли услышать тот разговор. Сейчас Северус мог лишь похвалить себя, что не стал во всеуслышание интересоваться подозрительными отлучками Люпина и озвучивать его диагноз, было бы труднее отвертеться. А так, если к нему и придут с вопросами, можно сказать, что это была обычная словесная пикировка со школьными недругами. А про Визжащую хижину он брякнул, чтобы те отстали.

Перестраховываться ещё больше и требовать клятву о выполнении его условий Северус не стал. Он обдумывал это всё время, пока добирался в Хогсмид, и побоялся слишком уж давить. Не то Люциус мог бы задаться вопросом, почему это ему настолько важно, перепроверить историю с больной матерью, и всё, конец. После такого провала Северус, наверное, даже в лавку устроиться не сможет, если вообще останется живым и относительно здоровым — Малфои не терпели тех, кто хоть в чём-то пытался их обмануть.

— Так что такого ты узнал о Дамблдоре, Северус?

Тон Люциуса не оставлял сомнений, что оттягивать признание больше нельзя, и Северус решился:

— В Хогвартсе учится оборотень.

— Это невозможно, — возразил тот, — щиты школы настроены против всех тёмных тварей. Дамблдор — помешанный на маглах идиот, но не безумец, чтобы протащить в Хогвартс оборотня под носом у Попечительского совета! Тем более, после закона о них, который он сам предложил!

— Возможно-невозможно, но это правда. В Хогвартсе уже пять лет учится оборотень, — спокойно повторил Северус. Примерно такую реакцию он и ждал. Сам же далеко не сразу поверил в собственные же выводы. — Ты его знаешь, это Ремус Люпин с Гриффиндора.

Отставив бокал в сторону, Люциус сосредоточенно уставился прямо перед собой, сцепив пальцы в замок.

— Я помню, что на первом курсе его несколько раз забирали из школы по болезни... но я не помню, когда именно это было. Аргументируй, Северус.

Северус с готовностью перечислил симптомы ликантропии, которые Люпин, не скрываясь, демонстрировал всей школе в дни до и после полнолуния.

— Невероятно, — прошептал Малфой с совершенно пустыми, изумлёнными глазами. — Почему раньше никто не заметил?! Ладно первокурсники, но на втором курсе, третьем... Оборотней проходят на ЗОТИ на третьем курсе! И что, никто не догадался, что на Гриффиндоре учится ликан?

— Никто и не задумывался, что такое произойдёт. Ты же сам сказал, что невозможно, чтобы Дамблдор рискнуть снять защиту с замка.

— Если это подтвердится... — От открывшихся перспектив у Люциуса перехватило дыхание, и он не сразу сумел продолжить.

— Полнолуние как раз сегодня. Люпина, как я понимаю, на это время выводят из замка и прячут в Визжащей хижине. Проверить и поймать его нетрудно.

— Да если это подтвердится, Дамблдор должен будет оставить директорский пост. Да, именно! Укрывательство тёмной твари, угроза жизням несовершеннолетних волшебников... Это же полноценный срок в Азкабане! Северус, — спохватился Люциус и произнёс уже важно и степенно, как когда хотел подчеркнуть значимость своих слов, — если твоя история подтвердится, ты будешь достойно вознаграждён и не только деньгами. Я сообщу господину Риддлу, как ты помог нам, так что вряд ли ты станешь рядовым членом Рыцарей Вальбурги, — и Люциус он, считая, что этим оказывал великую честь.

У Северуса же моментально пересохло во рту. Мордред, только не это, только не близкое знакомство с Риддлом! Люциус и прежде упоминал, что при случае старался намекнуть наследнику Слизерина о талантливом зельеваре-полукровке. Просить его не делать этого было бессмысленно и просто опасно. Тот не понял бы, почему Северус, в отличие от других слизеринцев, не стремился получить покровительство Риддла, заручиться его вниманием и одобрением. А они Северусу вообще не нужны были, ни за что, никогда! Риддл, хоть и сам полукровка, ратовал исключительно за права чистокровных волшебников, а такие, как Северус, вряд ли бы получили обещанные им преференции. Нет, он хотел быть свободным и самому определять свою судьбу, а не принадлежать кому-то, пусть и самому наследнику Слизерина. Достаточно было в его жизни кабалы под Слагхорном и Лили.

Люциус, не заметив случившейся с ним перемены, продолжал расписывать, какие выгоды сулило Северусу новое положение. Вплоть до того, что его, пятикурсника, могли лично представить господину Риддлу, а такой почести (серьёзно? Он считал это почестью?) не удостаивались даже наследники известных родов, а ему, полукровке, повезёт. Возможно, господин Риддл заинтересуется познаниями Северуса в зельях и темных искусствах — он был очень хорош в обеих науках, а по тёмным искусствам во всей стране не было мага, кто мог бы сравниться с ним. Пообщаться с действительно знающим магом без опаски, что на него донесут, было невероятно интересно, но не с Риддлом. В том, как Северус опасался этого человека, была какая-то иррациональность, интуитивность, в отличие от того же Дамблдора с его идеями по объединению маглов и магов. Дамблдора Северус искренне возненавидел, как только узнал, что мать сбежала от относительно неплохой жизни в волшебном мире в Коукворт, наслушавшись идей этого старого прощелыги! Сама она, конечно, выразилась иначе, гордость и упрямство, их фамильные черты, не позволяли матери признать ошибку, но суть от этого не менялась. У Северуса имелись причины желать бед директору Хогвартса, а вот явного объяснения страху перед господином Риддлом не было, но игнорировать свои ощущения он не собирался.

— Что у тебя с лицом, Северус? Ты недоволен тем, что я говорю? Или ты и меня не слушаешь?

Спохватившись, Северус перевёл на него взгляд: Люциус смотрел, прищурившись и с недовольной миной.

— Нет, прости, я задумался. Я только и думаю, что о матери.

— Я понимаю, но смею напомнить, что твоя мать, чистокровная волшебница, сама выбрала замужество за маглом. Не позволяй своей безоговорочной любви к ней испортить своё будущее.

Под конец в его словах послышалась тщательно скрываемая брезгливость.

— Второго такого шанса может не быть.

Ещё бы. Северуса чуть не передёрнуло. Он, как слизеринец, прекрасно знал правила игры. Магл в родителях или более дальних предках был несмываемым пятном на репутации. Интересно, а Люциус понял, что сам только что показал, что грош цена его уверениям о славе, богатстве и достойном положении под крылом господина Риддла?

— Я понимаю, я всё понимаю. И я не отказываюсь, но скоро экзамены, а мне ещё зелье варить.

Время. Нужно выиграть время, хоть сколько-то, чтобы Северуса не потащили к Риддлу сразу же после успешной операции с Люпином. Старшекурсники вроде Нотта вовсю говорили о том, что наследник Слизерина отмечал особенно важных для него магов. Причём, произносилось это так многозначительно, что сразу было ясно: речь идёт не о какой-то привилегированности на словах и в поступках, а о реальной метке, татуировке или чём-то подобном. В магическом мире любые нанесённые на тело волшебника рисунки были не просто картинками, как у маглов, они несли магию создавшего их волшебника и ещё какое, по его желанию, колдовство. Один Мерлин знает, что Риддл вкладывал в свои отметины. Проверять на своей шкуре Северус определённо не хотел.

— Это само собой, тем более, господина Риддла сейчас нет в стране. Но он вернётся к началу июля, будет готовится большой приём. Считай, что ты уже приглашён, Северус.

Уговорившись, что если сведения подтвердятся, Малфои откроют сейф в Гринготтсе и пришлют Северусу ключ, Люциус откланялся и расплатился за обед. Кафе он покинул степенно, но азартный блеск в его глазах выдавал сильнейшее желание немедленно передать информацию отцу. Абраксас Малфой прежде был членом Попечительского совета школы и сохранил связи с нынешними попечителями, ему во всём разобраться раз плюнуть. Северус же задержался допить кофе. Лишь с уходом Люциуса он в полной мере осознал, насколько сильно ему повезло. Что прибыл именно Люциус, что он вообще прибыл, что не стал расспрашивать подробно и давить из-за наспех придуманной истории с болезнью матери. Северус буквально по острию ножа прошёл! Но дело сделано, пути назад нет. То, что Люпин оборотень, подтвердится легко, а вот что будет дальше... Северус поёжился и залпом допил свой напиток. Это не должно его волновать. Через день-два после сдачи последних С.О.В. его уже не будет в стране, так что проблемы Дамблдора и Люпина — это их личные, заслуженные проблемы. Люпина, кстати, были ни капли не жаль. Он не маленький ребёнок, чтобы не понимать, какую опасность представлял для окружающих. Но он знал и вместо того, чтобы, как и другие оборотни, учиться в стае, продолжал тихушничать и скрываться. Это ли не подлость?

Теперь надо было уйти из Хогсмида так же незаметно, как он и пришёл. По всей деревне разгуливали школьники, и, во-первых, придурочные Мародёры тоже ошивались где-то здесь, а, во-вторых, ни к чему, чтобы его встречу с Люциусом как-то ассоциировали с последующим разоблачением Люпина.

— Сев! Северус!

Без приключений удалось пройти всего пару улочек. Голос Лили, зазвеневший за спиной, бросил Северуса в дрожь. Только встречи не хватало! Лили же прицепится, как пиявка, решив выяснить, почему он отказался идти в Хогсмид с ней, а потом сам сюда явился. Северус ускорил шаги и нырнул за ближайший дом. Тот оказался вонючим кабаком «Кабанья голова», а улица внезапно закончилась тупиком, уперевшись в задний двор заведения.

— Северус Снейп!

Лили выскочила из-за угла, сердитая донельзя, и уже открыла рот для гневной отповеди, но осеклась, никого не увидев. Северус выдохнул: надо же, какая она быстрая, он еле успел наложить на себя модифицированные чары Хамелеона, которым не снимались простым Фините. Как чувствовал: Лили недоверчиво нахмурилась, вытащила палочку и наколдовала отменяющее заклинание. Когда ничего не получилось, она, неуверенно позвав его по имени ещё пару раз, дошла до заднего двора кабака, осмотрела там всё и брезгливо сморщилась.

— Да где носит этого Нюниуса? — пробурчала Лили себе под нос, возвращаясь обратно. Северус, стоявший под чарами у самой стены «Кабаньей головы» (Лили чудом не задела его полой мантии), еле сдержал горький смех.

— Эй, Эванс, что это ты делаешь? — весело присвистнув, вопросил невидный Северусу Блэк. — Проверяешь, не там ли твой дружок прячется? Так там слишком чисто для нашего Нюнчика.

Что Лили им ответила, Северус не слушал. Его душил близкий к истерическому смех. Значит, Нюниус, да, Лили? Нюниус, который никогда не отказывался помочь с домашним заданием, объяснить непонятную тему, подарить свои идеи, который перессорился с половиной факультета, оберегая её, маглорождённую, от нападок чистокровных магов.

— Ничего, Лили, посмотрим, какими словами ты вспомнишь своего Нюниуса в следующем году, — пробормотал он с кривой ухмылкой. — Пусть благородные гриффиндорцы защищают тебя и всё объясняют.

Больно не было, обидно тоже. Напротив, на душе стало даже легко. Значит, правильно Северус делал, что уезжал. Ничто и никто не держали его в Хогвартсе: ни любимые преподаватели, ни интересные уникальные волшебные предметы, ни единственная некогда подруга.

Он вернулся в Хогвартс и уже сколько-то времени работал в классе Слагхорна, варя зелья для Больничного крыла, когда появившийся домовик пискнул:

— Вам письмо, мистер Снейп, сэр, — и протянул конверт с фамильным гербом Малфоев.

Трясущимися от волнения руками Северус вскрыл пергаментный конверт, и на парту выпал маленький резной ключик от гринготтского сейфа и короткая записка. «Это правда!». Люциус так торопился написать эти два слова, что перо под конец, оставшись без чернил, оставило глубокие царапины на пергаменте. Но эмоциональное состояние Малфоя Северуса не беспокоило совершенно, он бросил быстрый взгляд на записку и благоговейно сжал в кулак ключ, боясь, что тот исчезнет.

У него получилось. У него действительно получилось! Деньги для переезда в Италию лежали в Гринготтсе, и сразу после С.О.В. можно уехать, улететь или уплыть... Северус, едва не задыхавшийся от накатившего облегчения и почти счастья, кое-как заставил себя успокоиться. Ему удалась лишь первая, самая лёгкая часть плана. Подумаешь, сдал Люпина и Дамблдора точившим на последнего зуб Малфоям. Главное теперь — не выдать себя за оставшиеся пару недель до конца экзаменов, продержаться, не привлекая внимания, а потом точно также неприметно уехать. И это нужно продумать детально. Как добраться в Италию, стоимость авиабилетов, откуда летают эти жутковатые магловские самолёты, сколько лететь, как выглядеть, чтобы сойти для итальянцев за стоящего мага, — это Северус выяснил, но как обставить своё исчезновение — вот что требовалось просчитать.

Северус наскоро закончил с зельями — ни к чему демонстрировать, что допуск в лабораторию Слагхорна ему больше не нужен, — но вместо того, чтобы заняться экспериментами, призвал свои прошлогодние записи и с головой ушёл в них. Мерлин, как легко и свободно дышалось со знанием, что ещё немного, и он покинет затхлое болото, которое вдобавок пытались разделить на две противоборствующие стороны. Наконец-то исчезнет эта вечная угроза... нет, не от Мародёров, Мародёры — дети по сравнению с наследником Слизерина и тем, что, как поговаривали в факультетской гостиной, он мог сделать с неугодными волшебниками. Северус, как ни попрекали его безмозглые гриффиндорцы любовью к тёмной магии, не желал становиться ни возможным убийцей (всё же, разговоры о том, что грязнокровки будут поставлены на место вместе с маглами, явно не на пустом месте взялись), ни жертвой или рабом из-за своего полукровного статуса. А избавление от Мародёров — так, приятный бонус к возможности спокойно учиться, развивать свой талант и получать то признание, которое, Северус был уверен, он заслуживал.

Воодушевлённый маленькой и пока незаметной победой Северус не пошёл на обед, а продолжил увлечённо составлять план на последние недели до отъезда. Слишком много всего нужно успеть! Повторить кучу тем по зельям и алхимии, благо библиотека пока открыта всем желающим. Часть Северус, конечно, и так перечитал, готовясь к экзаменам, но в Академии спрос другой. Дальше — систематизировать наработки по модификации зелий, чтобы было что показать приёмной комиссии. Да, Муффлиато, Левикорпус и Сектумсемпру тоже надо продемонстрировать — на континенте, как Северус слышал, весьма уважали тех магов, кто помимо узкой специализации и таланта в чём-то конкретном, проявляли способности и в других отраслях магии. Найти магловские деньги — добираться до Италии Северус будет магловским транспортом, чтобы неразбирающиеся в нём чистокровки не сумели его отследить. Магловская же одежда на первое время. Документы — да, с документами, скорее всего, придётся повозиться. Магловские бумаги у Северуса имелись, все, как и положено. Раньше он презрительно фыркал на мать, что та зачем-то оформляла на него эти «фантики» (в самом деле фантики, тонкие и легко рвущиеся в отличие от добротного пергамента хорошей выделки), ведь Северус же не собирался жить среди маглов. А сейчас он был безмерно благодарен ей за заботу, потому что так Северус сможет находиться в Италии легально, не рискуя быть высланным обратно в любой момент. Да, много было впереди дел, много, но Северус в принципе не боялся трудностей, а теперь у него имелась чёткая, достижимая и желанная цель. Ради этой цели он готов был и Хогвартс перевернуть с ног на голову, и даже в горло дракону залезть, если потребуется. На гербе Слизерина не было крылатой твари, но Северусу казалось, у него буквально выросли крылья.

Пропустив обед, на ужин он всё же решил пойти — возможно, Малфои уже свой ход сделали? Ужасно хотелось полюбоваться на кислые рожи Мародёров, даже больше, чем есть. Своего удивления Северус ухитрился не выказать, однако на ужине четвёрка главных гриффиндорских придурков восседала в полном составе. Люпин выглядел ещё более больным, чем утром, даже через ползала Северус без особого труда заметил, что его не трясло — колотило, и что он снова не съел ни крошки. Поразительно, что соседи по столу не обращали внимания на его откровенно ужасное состояние. Поттер с Блэком весело болтали, но Блэк нет-нет, а кидал в сторону Северуса вызывающий и заносчивый взгляд. Придурка Северус игнорировал — ему было чем заниматься, кроме как ночью лезть в Визжащую хижину. По приблизительным расчётам, чтобы успеть до отъезда всё запланированное, Северусу потребуется до самого конца С.О.В. пить Бодрящее зелье и спать час-два в сутки. Но ничего, все эти неудобства с лихвой компенсируются будущим. Лили сидела сердитая, надутая и даже не пыталась скрывать жесточайшего разочарования на своём лице. Когда Северус не смотрел в её сторону, она не сводила с него глаз, а в противном случае с независимым и оскорблённым видом демонстративно начинала разговор с кем-то другим. Ну, и что это? Северус своим отказом нарушил какие-то её громадные планы, а вкупе со сказанным за глаза «Нюниусом»...

Равнодушно пожав плечами, он прислушался к оживлённому спору Крауча с младшим Блэком и аккуратно вклинился в него. Может, Северус и надумывал себе всякое в отношении Лили, но её проблемы, планы и неудачи больше его не интересовали, а вот особенности использования крыльев летучей мыши древними египтянами в косметических зельях — это да, это было крайне любопытно.