Добро пожаловать в сказку, или Трезвым вход воспрещен  (джен)

Давным-давно в далекой-далекой галактике… Ай, нет, не то! Скорее уж не так уж и давно и где-то на просторах нашей необъятной и приключилась эта мистическая история. Ну или просто привиделась двум изрядно выпившим… организмам, являвших собой гордость отечественного панк-рока.

А начиналось всё вполне обыденно… По меркам наших ребят, разумеется. Последний в уходящем году концерт был отыгран, следующий маячил совсем-совсем не за горами. Но до этих гор ещё надо было добраться… А так как время едва-едва позволяло не встречать грядущий год в осточертевшем автобусе, то и было принято единогласное решение выгрузиться где-то по дороге.

А так как наша страна примечательна тем, что расстояние в 500 с гаком километров между крупными населенными пунктами — это нормально, и вообще, читайте повезло, вы до Дальнего Востока не доехали… То и деревня, где они решили накидаться, продолжив бурное концертное веселье, оказалась весьма глухой.

Не чета Голубково, но порядком уставший видеть вокруг все эти лишние любопытствующие рожи Князь был доволен. Здесь-то этих рож было… Да ни фига не было.

Каким-то чудом они сняли сторожку лесника класса-люкс с банькой и прочими удобствами в виде схрона бухла (которое имеющая на такое особый нюх группа отыскала первым делом). Лесник же никаких друзей ими кормить не планировал, напротив, тот упер праздновать в деревню к реальным корешам, а не волкам, порадовавшись, что пустующую казенную хату можно монетизировать… Эх, зря, старый так подумал, зря! Раскусившие сперва привезенное спиртное, а затем добравшиеся и до тайной нычки с забористым самогоном музыканты допились до…

Белочки.

Последнюю, тщательно очищающую от снега сосновую шишку, и увидал сейчас Андрей, который затылком чуял че-то твёрдое, а вот спиной мягковатое. Это самое «мягкое» вскоре пьяно всхрапнуло и повернулось костлявым плечом.

Мишка… Ну хоть не одного его занесло пьяного зимой под новый год в лес. Главное, ещё тёзку Михиного не повстречать, а Белочки… Это полбеды.

«Это пока они не начинают разговаривать с тобой,» — мелькнуло у него отчего-то в дурной голове.

— Чего? — прохрипел Князь, пуча глаза. И в самом деле придумается ж такое! Ну да лес вокруг! Одни елки-палки, сосны, снежище ещё. И дубак зверский, чай, не Питер родной. Ситуация, конечно, ва-а-ах, темно, следов не видать — перемело, замерзнуть пьяному — раз плюнуть. Но и белочка пока с ним не разговаривает, нет. Только смотрит как-то… Не понравился Андрею этот взгляд.

— Чего уставилась, ушастая?! — пробормотал он, силясь все-таки вычленить из своей трещащей башки, как и где они с Горшком оказались.

— Фи, зачем так грубо! Вообще-то это вы свалились тут пьяные, вонючие к моему схрону орешков! — ответила вдруг Князю белочка писклявым, детским голоском.

— Ох…ть! — смачно припечатывает Андрей, пятясь от шевелящей ртом белки… пока не натыкается задом на всё ещё дрыхнувшего Горшка, естественно спотыкается… и теперь уже Белочка с любопытством наблюдает, как формируется снежный ком из кучи-малы и двух, матерящихся на разные лады, панков. Впрочем, ушастая ещё не знала, что это за звери такие панки, а потому присвистнула просто:

— Ну дураки! Кончайте в снегу валяться — задубеете в конец!

— Дюх, мне сейчас показалось или…

— Или, — мрачно подытожил Князев.

— Ну только ты нам попадись, дедушка лесник! Такой палёнки, б…ть, налил! Не в сказке сказать, ни х…ем описать! — громко завозмущался Миха.

— Там кажется пером было, — тихо ляпнул Андрей.

— Я тебе, Княже, щас это перо…

— Да заткнитесь вы оба, полудурки! Я не простая белочка! — между тем обратил зверек на себя внимание.

— А золотая, б…ть?! — расхохотался Горшенев. — Не, ну ты, Андрюха, её слышал, нашлась тут рыбка, е-моё, приплыли!

— Простите его, — мило улыбнулся Князь белочке, попутно строя Горшку зверскую рожу, мол, помолчи, чуток, а то я за себя не отвечаю. — Мы просто плохо выпивши… Не признали. А где мы собственно, не подскажите?!

— Ты охерел с глюками общаться?! Дюх, пошли нах отсюда, поищем домик, а то холодно, с…ка!

— Сам ты глюк! — запульнула белочка обжеванной шишкой в неожидавшего такой подставы и сдавленно охнувшего Горшка. — А я — жительница леса Деда Мороза, вот пожалуюсь на вас, горемык, дедушке, превратит он вас в сосульки: одну большую и другую поменьше! Будете тогда знать!

— Какого леса?! — тут не выдержал и истерически покатился уже и Князь. — Деда Мороза?

— Вот не верите, а шишь вы отыщите свою сторожку! Так и замерзните тут! Отсюда только дедушка Мороз выход знает! Как попали не помните, а уж назад сами и подавно не воротитесь!

— Слышь, белка, коней-то попридержи… Пуганные мы, не забоишь нас. Скажи лучше, с нами больше никаких оленей не было?!

— Да, обесцвеченных там, а ещё длиннолапых и в очках… Не было? — уточнил характеристику Князь.

— Одни вы сюда завалились, одни! И так как мне тут на полянке два трупа замерзших не нужны, то так и быть подскажу я вам дорогу к дедушке…

— Э, не! — выставил вперед руки Горшок. — Знаем мы сказочных персонажей — заманишь в болото на верную смерть!

— Мих, да какое болото… Зима ж. Да и не пели мы про белок-злодеек. Ещё не пели, — задумчиво пробормотал Андрей, видимо, уже обдумывая такой сюжет.

— Эх, вы! Везде подвох ищите, злодеев… Да единственные чужаки и подозрительные элементы — это вы двое на весь лес! Это нам бы вас бояться, да со свету сживать, но мы персонажи — доброй сказки, потому… Вон, видите висит на ветке клубочек? — и в самом деле на пушистой еловой ветви повис, светящийся голубоватым светом клубок. — Киньте его на снег да и пробирайтесь по сугробам. Выведет прямиком к дедушке.

— Лешему? — дернул ушами Миша.

— Морозу! — шикнули на него белочка с Андреем, втянувшимся в этот бред с предвкушением.

— Ну ох…ть! — прицокнул Миша, но спорить не стал, а подпрыгнул да и снял клубок… С детским любопытством покрутил в лапах да и кинул на снег, тот полежал-подумал да и прыть в кусты… Музыканты только и успели за ним деру дать, да и Андрей белочке махнул коротко.

Долго ли коротко аки два подстреленные в причинное место зайца петляли за прытким клубочком друзья, и много дивного им попалось по пути… И оживший ком снега, который, вовсе не пытался их поглотить, нет! Снеговик-почтовик, о последнем свидетельствовала гордо вывешенная на снежную грудь сумка с письмами и: «Здравствуйте, здравствуйте, а а вы дедушке точно не писали? А я кажется что-то от вас ему относил недалече, ей-же Морозу, относил! Сами у него спросите!»

— Ты чего, Андрюха, — наседал на Князя не прекращающий при этом ржать Горшок. — Написал-таки… письмо дедушке?! — Мишка хлюпнул носом, замечая, что один хер радости или нет — но слезы и сопли на морозе — ето ж неприятно, б…ть!

— Да ничего я не писал, — ощетинился тот, но что-то в его виде ясно говорило, что... писал Андрейка. Ещё как писал. Наверное, даже в стихах. Потому Михаил счел за дело чести выпытать у товарисча, чегой-то мог так раздухариться да и напиться, что он самому аж деду Морозу письмо накатать вдохновился…

— Да, поди ж, желаю себе беспроводной микрофон, чтоб в автобусе так спину не гнуло, чтоб в Юбилейку ещё раз пустили, что б фаны стулья не раздалбывали и на нас орги, сволочи, это не вещали, чтоб директор падла, так не обирал, и самое главное, дедушка, дай мне мозгов побольше — текста получше крапать, чтоб фаны не говорили, что исписался Князь-то! — от увесистого снежка, которым был тупо ком снега, который Князь с маньячной рожей откуда-то отколотил, Миша не увернулся полностью, а потому попритих, но ненадолго.

Потому для Князя появление красотки в синем полушубке с резным кокошником стало спасением. Горшок отвлекся на пускание слюней, но на морозе те, увы, быстро замерзали.

— Здравствуйте, красавица, а вы Снегурочка? — это не мешало Горшеневу лыбиться во все неполные тридцать зубов.

— Ой, — хлопнула зимняя красавица глазками. — А я вас, мальчики, здесь раньше не видела. Вы к дедушке путь держите?

— Зачем к дедушке, если мы вас встретили. Скажите, а вы музыкой интересуетесь? — Миха кажется нисколько не был смущен отсутствием у них всяких музыкальных инструментов… Хотя, а чей-то он… Где Горшенев и где смущение, а?!

— Ой, а можете спеть про елочку? — хлопнула в ладоши Морозова внучка. И пока Андрей напрягал извилины, почему дед с внучкой одни друг у друга остались и не попахивает ли тут кое-чем дурным, как рядом Миха уже затянул:

— Из лесу елочку…

Ну а Князь рыжий что ли? Тож подхватил, но на манер «мяса»:

На ветвях ледышки,

Побелели шишки,

Холодно пушистой елочке зимой.

Но приехали мужчины

С топорами и пилой

И из леса взяли елочку домой!!!

Ждали дети новый год,

Елку наряжали,

А что мертвая она

Они не понимали! ⁽¹⁾

Вскоре довольные музыканты распелись: слова, которые рождал примерзший к черепной коробке мозг Князя, радостно подхватывал Горшок, не забывая щедро смазывать своими междометиями, а Снегурочка… Её уже и след простыл.

— Надо ж, сбежала… Ну и хрен с ней! Раз в музыке ни фига не понимает, — сплюнув, пожал плечами Миша, и они подрапали дальше за кажется тоже весьма прифигевшим клубочком… Хотя у того ушей как бы нет… Но мало ли. Сказка ж, епта!

Долго ли коротко вел их ухабистыми сугробами клубок, отчего-то не проваливающийся в снег, но вот привел уставших, замученных и просто замерзших в ледышку музыкантов к большому и светлому дому, странность которого заключалось в том, что печного отверстия там не наблюдалось… Да и зачем оно деду Морозу-то, а? Только вот теплого приюта это продрогшим до костей путникам не обещало. Увы.

Но иного пути не было — провожатый клубок, подмигнув, испарился. Топтаться ж на пороге, когда отмерзло всё — тоже не дело. И Миша решительно постучал.

Открыл дверь не сам дед Мороз, а… Заяц. В ушанке и, мать его, косого, в валенках.

— У деда отопления нет, — пояснил он зачем-то. — Проходите, Мороз Иванович вас ждёт.

— Ето хорошо, что ждет… Мож и коньяку у него найдется для гостей для сугреву! — отчаянно крепился и храбрился Миша. — Ты чего молчишь, Андро?! — хлопнул он по плечу странно тихого Князя, но допытаться не смог. Заяц уже проводил их в большую красивую комнату, больше напоминавшую мастерскую, где нет не делали игрушки всевозможные, но явно шла какая-то работа.

Ибо разные лесные звери, не только зайцы, но и даже волки с медведями были заняты разбором корреспонденции.

— А-а, пожаловали наконец! — гремящим басом поприветствовал их некто. И в самом деле в углу в кресле-качалке друзья увидели крупного, широкоплечего высоченного деда с абсолютно седыми волосами, но не слишком старым, скорее мудрым лицом, одет он был в темно-синий полушубок с причудливой вышивкой. В углу же покоился дивной красоты посох.

— Здрась…те, — только и выдавил Миша. — Хороша паленка была, нечего сказать… Вон как растарабанило сознание-то! — и он сдавленно хихикнул.

— Хочешь сказать ты раньше таких приходов с кое-чего посильнее паленки не ловил? — Мороз Иванович нахмурил лоб.

— А причем тут наркотики? — удивился Горшенев. Стоявший рядом Князь настойчиво делал вид, что его не существует, но Иванович уже выцепил его взглядом:

— Получил я твоё письмо… Андрей… Сергееич, — смерив взглядом возраст собеседника, улыбнулся дед. — Может, ты его и не отправлял, да и не доставит его обычная почта, но получил… Как видишь — тут мы отвечаем на те письма и исполняем те заветные желания, которые без капельки волшебства уже никак не могут сбыться. Но и больше капельки — у нас нет… Такой вот парадокс!

— Дюх, да чего ты, блин, такого пожелал, что нас сюда занесло нахрен?! — в сердцах взял за грудки друга Горшенев.

— Не скажешь ему? — терпеливо спросил Мороз Иванович у смиренно болтавшегося в руках у Горшка Князя. На того такое поведение было ну совершенно не похожим.

— А вы поможете? — подал голос Андрей. — Дадите капельку волшебства, чтоб этот… идиот дремучий завязал с герычем? — под конец его понесло и он сердито вывернулся из захвата, поочередно сверкая взглядом от приоткрывшего рот Мишки к дедушке, и обратно. — Ну чего молчите?! Или капли тут мало?

— Не мало, если в неё поверить. Но это будет зависеть только от твоего друга, — и Мороз Иванович проворно тюкнул невесть откуда материализовавшимся посохом по башке сначала Горшка, а потом и Князя.

— Ишь, молодежь, пошла! Вот матерных стишков про меня ещё никто не писал с трогательными просьбами в конце… И в окна автобуса это дело потом не выкидывал… Эк, молодежь! Эй, Серый, отвези горемык до их сторожки, а то перемерзнут тут, последние мозги заиндевеют.

* * *

— Сашка, ну мы точно с вами были, прям точно-приточно?! — Мишка не унимался, скача козликом по теплой избушке лесника.

— Да, сказал же, вместе бухали! — Балу поморщился, прижимая кружку с холодненьким пивком из погребка к гудящей башке.

— А два шишака у нас с Андрюхой откуда тогда взялись? — не унимался Горшенев.

— Ну это вас баранов упрямых спросить надо… Мож решили проверить, у кого жбан крепче! Андрей, а ты че молчишь?

— А? — погруженный в одному ему ведомые дали Князь не сразу очнулся. — Чего? Кто?

— Дед в пихто! — разозлился Мишка.

— Неправильно… Дед, он — Мороз, — выдал глубокомысленно Андрей и осекся, глядя на то, как подозрительно на него уставились все в комнате, а потом грянул хохот и совет:

— Так, Андрюхе больше не наливать!

1) Источник: Большая разница

Вернуться к тексту