Сон в зимнюю ночь (джен)

Полвека — это много или мало?! Ну, с их-то бурной молодостью — это ого-го. Да и вообще… Некоторые, вон, личности и до сорока не дожили, а всё продолжают являться во снах… И мучить.

Андрей тяжко вздохнул. Что там дальше?! Да кто ж скажет… Мишка вот не верил ни в какое «дальше», ну или упрямо делал вид.

Как-то уж очень давно на одном из интервью тот проговорился, что не прочь после поселиться в мире их песен. Ну, тут Князь горько улыбнулся, отчасти «мечта» сбылась: ведь Мишка крепко так прописался в его голове…

Только вот «прописка» эта никакого доверия не внушала, да и Горшок от сказки их отрекся… А значит, не приютил усталого путника мир Короля и Шута, нет… Где-то в другом месте следовало искать эту заблудшую душу, если, конечно… После хоть что-то есть.

Конечно есть, с…ка! Потому как, если Андрей перестанет верить, то точно чокнется, не вывезет всё это…

Кто-то скажет, вот, мол-де, полюбуйтесь, до пятидесяти дожил, а мозгов так и не нажил, что ж — плевать с высокой-высокой скалы. Пыжиться и что-то кому-то доказывать — пройденный этап, как и покорное наступание себе на горло.

Князь устало прикрыл глаза. К баннику такие мысли. Надо, наконец, поспать: завтра его день рождения. Шумный, яркий… И он должен соответствовать. Хой, да здравствует герой, да?!

Рядом мирно сопит жена, чуть поодаль в соседних комнатах дочки — обе, что особенно радостно, но… Как же до одурения сильно он сейчас желает хоть через замочную скважину, через самую узенькую щёлочку, да одним глазком подсмотреть… Увидеть, где сейчас его Мишка… Как же… Б…ть… Сильно.

За огнями большого города почти не видно звёзд, но одна из них вдруг странно подмигнула, принимая к сведенью одно немаленькое заветное желание. Или то была никакая не звезда, а вечная странница и безумно редкая и мимолетная гостья зелёная комета с невыговариваемым цифровым номером вместо названия, кто ж знает. Ведь человек только думает, что знает многое, а на деле за одной открытой дверью таится новая, как в матрёшке… И не известно, имеет ли та конец. И вообще, это сложный философский вопрос, в топку его. Важно лишь, что этот сон в зимнюю ночь Андрей Князев запомнит надолго. А сон ли?..

* * *

Муха — это маленькая птичка… Такую вот хохму вписал Князь в их самый тяжелый альбом. Ну, а какого хрена ж пернатого, спрашивается, тут понимать, учитывая, как они пересрались на его записи?!

Потому-то и выданная привилегия Андрюхиной мухе считаться птичкой была не такой уж большой ценой… А за что, собственно? За откладывание неизбежного.

Вот странно, он, вроде, умер, все дела, а внутри болит всё, с*ка, также! Если ещё гаже не стало. Хотя… куда там!

Наверняка, Миша затянулся б терпким дымом, чтоб хоть немного попустило. Но он даже на приснопамятную муху сейчас не тянул, не то, что на птичку, так бесплотный, б…ть, дух!

Самое обидное, нах, что он, вроде как, только кулаком себе в грудь на интервью и не бил, не твердил о своих взглядах… Оп, погодите-ка, а не-е-ет, Мишка и это делал, да!

И вот тебе, бабушка, не Юрьев день, но тот ещё поворотище! Он, понимаешь ли, приверженец науки, признающий будущее именно за ней, материалист, а тут на те! Помер он (сердце подвело), мозг того и етого, нейронная цепь прервалась — финита ля трагедия!

Но хренушки! Вместо пустоты он, по-прежнему, мыслит, следовательно, вот ж Декарта ж в чисел, его ж мать, существует! И не только думалка у Горшка не атрофировалась, но и зрение со слухом вот уж басня, е-маё, тут как тут!

Стоит тут новоиспеченным Каспером, не скрипачом, тьфу, сцука, нет, а призрачным таким, витает… Но не в облаках, а около своей бренной оболочки, да и отойти… тьфу, пропасть, отлететь даже не может! Застрял он тут, понимаешь ли, как г…но какое в проруби! И сделать ни хера не можешь, да и знать ещё б чё там делать, а то смотреть, просто смотреть тошно… За тем, что там с ним… с его телом происходит.

Ладно, ещё Мишка ясно наказал его сжечь! Не придется смотреть, как он там разлагается и кормит червей… Скоро всё кончится, скоро всё закончится… Это вертелось в мозгу, как мантра. И он не знал, ожидает ли он этого избавления, или же… Что-то внутри боязливо шевелилось, твердя, что раз уж сейчас не конец, то кто сказал, что кремация поможет?!

Да и хочет ли он исчезать вот так… полностью?! Хорохориться и твердить о своем желании помереть молодым хорошо в двадцать лет, но никак не под сорок… Тогда-то, в двадцатник кажется, что сорок лет — это ого-го как далеко, и вообще не правда, не со мной во всяком случае, а оно… Вот как, сцука, оказалось!

Хорошо помереть молодым как можно позже, но у него вышло так, что и тридцать девять, как у синоптиков в Сибири на градуснике, а по ощущениям, да под пронизывающим ветром, да на голу сраку — все шестьдесят, б…ть! Всё — отбегался, Мишка.

А признавать это, ой, как не охота… Планов… Может, не громадьё, как у Князевской предательской рожи… Кстати, а чё та такая припухлая-то? Во, дела… И нет, Мишка не радуется нисколько, но… Значит, все-таки не все равно тебе, друже!

С*ка. Как же, б…ть, жутко за всем этим наблюдать. Он не трус, но… Мурашки у призраков — это вообще нормально?! Вот же ж паскуда. Но не каждый выдержит подобного зрелища. Мишка вообще был рад, когда его в морг отвезли… Подальше… Подальше от его жизненных провалов и напоминания, какой он сам… Ну это опустим-с, как и многое другое.

Панихида — последнее испытание, которое ему надо выдержать… Перед хрен пойми чем, классно да, смекаете, да?! Неизвестность — она ж похуже иной пытки будет… С другой стороны… Горшенев — кто? Пак. А панкам пох*й… А вот них*я!

Вон стоят… И не хотелось разбирать сейчас, кто из них «тру», а кто «тьфу», но глаза у большинства были… подмоченные. Ну так то и сам Питер располагает пропитке сыростью… И вообще… Нет желания, как в «Похоронах панка», разозлиться и за наган схватиться особого не возникало. Странно, да?!

Его колотило, а ведь не должно… Нет, тяжелый гроб к могиле не понесут, нет, врубайте «Возвращение Колдуна», черти… Не бывать и «Мёртвому анархисту», если уж совсем не цепляться за останки материалистической концепции мира, что только что рухнула у него… в башке или все-таки уже не башке?! Да какая, хрен, теперь разница?! Скоро всё закончится, скоро...

А вот обидно всё-таки будет, да, если «загробный»… тут Миша по привычке поморщился, но куды деваться, если сам он сейчас… Ну так вот, ё-моё, положим, встретится он каким-то чудом со своими кумирами там где-нить в отстойнике для таких как все они, а он…

Горшок ведь так английский и не выучил! Приплыли, понимаете ли! Диковато, но эта мысль заставила его мысленно рассмеяться… Ещё страннее, что без видимых и слышимых, то бишь, окромя Мишкиного жуткого хохота, причин, единственным поёжившимся и нервно оглядевшимся по сторонам своими гляделками был Князь.

Слышит, что ли? Неужто?! С огромным трудом Мишка подобрался ближе и прокричал тому едва ли не в ухо: «Я тут!» — но Андрей и бровью не повел… Вот же ж зараза! Значит, показалось или совпадение… Неважно теперь. Рубанувшая было подстреленная надежда знатно харкнула в душу. А Горшенев ведь на миг подумал, что сможет хотя бы с ним нормально объясниться, закончить всё, а не… уходить в непознанную вечность с таким камнем на голо… на шее, б...ть!

Только вот времени оставалось всё меньше и меньше... Горшок изнывал… И да… Вид огня, лижущего его тело, то что недавно им было, всё-таки оказался предпочтительнее, чем всматриваться в лица тех, кто нашёл в себе смелость на это посмотреть…

И ветер унесёт его прах… Он слышал, что его не развеют. Жаль, тот финал ему нравился больше. Обидно будет, если он так и привяжется к урне на кладбище и будет остаток вечности коротать там, наблюдая за свежими покойничками… Кстати, а почему Миша больше никого не видел, ведь должны ж быть, в морге-то точно?! Неужто он один так вызвездился, что его и не прибрали… Черти зассали, да? Ну в рай и на порожек, понятно дельце, не пустя… И чё теперь, правда, вот так болтаться, с…ка?!

Но не успел он разозлиться по-настоящему, как какой-то ледяной крючок с силой дернул его в районе… а хер знает чего, но вот уже зрелище собственных догорающих останков позади… И хорошо, ибо ну вот никакого катарсиса от этого жуткого действа Горшенев не словил. Зато теперь он совсем в другом месте.

И нет, на рай это не похоже. На Ад тоже... Слишком уж трава в округе зелена, да… ух ты ж, ёлки-моталки! Ровно острижена.

«Э как, а тут у нас чего?!» — присмотрелся, присвистнув, Миша. А поглядеть было на что. Только что аккурат перед его призрачным носом со всех ног пронёсся удирающий от своры недружелюбно настроенных бульдогов какой-то хилый очкастый малец… Причём делал он это так самозабвенно, что и не заметил, как оказался на капоте мирно проезжающего бентли… или какой другой, нахрен, недешёвой такой, но уже вполне себе ретро модели британского автопрома?! Фирму её ж, с…ка, видно! Как и отношение к газону, хы! И эти аккуратные домики… Он что в Англии, с…ка? Да, и помогите кто-нить пацану, а то тут скоро станет одним духом бо…

Блямс! Что-то снова цепко дёрнуло Горшка, и вот уже… Он снова чувствует боль, причем так, словно это его сейчас, как муху по дорогущему бамперу разворотило… Чё?!

Глаза Михаила полезли из орби… Что, пардоньте?! Глаза?! Вашу ж Машу! У него снова есть тело — живое, на ладан дышащее, правда, как проколотая шина со свистом из-за проткнутого сломанным ребром лёгкого… Но дышащее! И сердце, что, кажется, бьётся в самых ушах… теперь его? А кровь, сочащаяся от осколков битого стекла очков?! Погодите-ка… Очки-велосипеды… Да точно, как у Леннона, мать его за… Вот ж дерьмо! Мелкий…

— Убирайся прочь! У мальчишки и без твоей немытой душонки тесно! — ледяной голос, идущий хрен пойми откуда, заставил вздрогнуть, но вовсе не испугаться. Вот ещё, панки грязи не боятся! И не только грязи, хы!

— В тесноте да не в обиде, слыхал такое выражение, а?! — парировал Горшок, стараясь придушить зреющую внутри панику.

Ну, умер и, хер бы с ним, со всеми бывает, но ведь нелёгкая какая-то закинула его… куда? Да и, в довесок, явно ведь не мальца этот голос… Да и вообще где пацанёнок-то?! Он завертел, было, лохматой головой (как привычно-то, ха!), но тело… не слушалось. Б…ть, его чё, парализовало от удара, вот же дерьмо!

— Так, ты даже не британец… — да уж, вширь растущее презрение в холодном голосе можно, ну реально, можно было пощупать. — Зря, пыжишься… Мы здесь только пассажиры, а ты ещё и балласт, невесть откуда возникший… Выметайся! — прошипел невидимый, но жутко неприятный собеседник, давая фору гремучей змее.

Что ж, Миша, и не таких гадов палками бил… Надо ж, какая краля выискалась снобическая! Ну он его… да на флаг конфидера… А чё это мудила сей там про Британию вякнул?!

— Мы чё, в Англии?! — брякнул Горшенев настороженно.

Но лишь гул поврежденного авто (чё, лоб у пацана чугунный, что ли?!) да зловещее «Хм», сопровождённое хрустом чего-то там послужило ему ответом.

Кстати сказать, вокруг паца… него наконец, начал собираться народ. Водятл отогнал собак — ну хоть на что-то сгодился, спасибо, нахер. Причём тут же прикатилась какая-то толстая тётка и наорала на того за то, что тот в процессе «посмел пнуть её роднулечку». Затем уже отцепивший шарообразную тётю Мотю от водятла крупный мужик с красным лицом, заценив скверный вид пацана, чертыхнулся, став похожим на моржа, да и побежал к телефону «вызвать этому ненормальному скорую» — что ж здравая мысля, ток, чё сразу стрелки-то на него переводить, а, понимаешь ли?!

Что до прочих, то какая-то тощая блондинка с ужасно длинной шеей что-то суетилась вокруг него, явно не зная, что делать и куда заломить свои подвижные руки… О, а ещё, во даёте, чуть в отдалении едва не подавился куском торта один ну очень толстый пацан… Странно, но чегой-то этот цирк на выезде Горшеневу напоминал… Очень-очень знакомое, понимаете ль! И нет, не сам восхитительный дух Британии девяностых, хотя как раз-таки он и витал в воздухе… Хы, во дела, его ещё и во времени назад прокатили, круть! Но и что-то скребущее прямо по краю сознания, что, к слову, было весьма и весьма мутным.

— Мутным или тупым, а, вонючий магл?! — поинтересовался всё тот же приснопамятный, холодящий голос. Нет, не для того у Горшка сегодня да и вообще последние пару лет, так точно, был крайне паршивый долгий-долгий день, так его раскрутень, чтоб тут ещё и какие-то невнятные голоса, б…ть, пожаловали, да начали бросаться словесным говном! Потому он не на шутку раздухарился, разозлившись так, что кулаки зачесались, и…

Птица обломинго вновь простерла над ним свои крылья. Хлоп, и вот его снова потащило куда-то, не успел Мишка и пикнуть, не то чтобы что-то ещё, хы. Занятно, но это новое местечко здорово напоминало канализацию… Протекающую к тому же. И обитаемую, с…ка! Он матюгнулся, заметив, как там за решеткой, у стены, на него из темноты выпялились два красных огонька.

«Да ну нах, — подумал Миша. — Пуганые уже… Волков бояться — только лесника смешить!» — и только он смело шагнул вперёд, как мрак рассеялся, и из темноты выступило зловещее создание… А вот ни хера подобного!

— Пха-ха-ха! — заржал очумело Михаил, — Да, у Князя фантазия на страшилки побаще будет. Эй, ты, жертва Чернобыля недоразвитая, ха-ха! — и на всякий случай ещё раз хлопнул глазами, но нет, картинка не поменялась. Он, по-прежнему, наблюдал пред собой живую иллюстрацию выражения «урод в жопе ноги».

Существо в клетке бесилось, но ничего сделать не могло. Это был уродливый младенец без кожи, больше напоминавший кусок мяса, по какому-то недоразумению ещё живой и разговаривающий высоким мужским голосом, вгоняющим в заблуждение, а не в какую ни дрожь, усекли все, да?! Тут и клетка… вот на кой она здесь?! Да и где это здесь-то, а?

Чужой громкий всхлип притормозил умозаключения Михаила. Во как... Оказалось, в этом «подвале» они с уродищем были не одни. Его взгляд тут же лихорадочно заметался, выискивая в тенях…

И точно, вскоре он нашарил в темноте своими зенками то, что искал. Маленькая фигурка испуганно вжалась в угол, обхватив руками колени и медленно раскачиваясь… И хотя лохматая головёнка парнишки была низко опущена, но, кажется, Горшенев был почти готов, к тому, кого скрывает эта шевелюра.

Однако… Сейчас было важно не это. Не то, в какое дерьмо Мишка вляпался на сей раз, а то, что в этом дико стрёмном и страшном для мелкого, во всяком случае, месте Горшенев сейчас… Ну, как бы нелепо это не звучало, но единственный ответственный (б…ть, вот что за сюр-то?!) взрослый, не похожий на бабайку, ну ладно, не так сильно похожий… Это он.

Поэтому Горшок обречённо вздохнул, но тут же подобрался и, напустив на себя самый спокойный, нагловато-пофигистический вид, вразвалочку направился к пацанёнку.

— Эй, пс-с, мелкий, не реви! Ты ж… ето мужик! — зная, что прозвучало не шибко убедительно, он добавил аргумент. — Слышь, чё говорю, не реви, тут и так сыро! Глядь, чё покажу! — и Мишка с видом фокусника щёлкнул зажигалкой, хрен знает как оказавшуюся с ним в этом… бестелесном облике…

Оп, а, погодите-ка! Он опустил глаза, натыкаясь на до рези в призрачных глазах знакомую потрёпанную кожу, выцветшие нашивки и слегка ободранный рисунок. Ба, да на нём же его любимый сценический плащ — круто, б…ть! А на чём там Мишка остановился? Ах точно, б..я!

— Да будет свет в этом тёмном царстве, ну не хнычь, ёлки… — Нет, Горшенев совершенно не умел общаться с этими… ещё не окуклившимися личинками будущей личности. Хотя, да, надо, сцука, признать, что дети гораздо приятнее иных взрослых, озабоченных бабками, растоптанные бытом и этим ох*вшим миром… Точно, мля, дети иной раз для общения поприятнее будут — эх, жаль, нет ружья что он постепенное превращение Сашки в личность не увидит… И сцука… Да, здесь просто тоже слишком сырой климат! Ведь Туманный Альбион, он как Питер и, наоборот, и вообще, ну х*ли ему мёртвому сейчас оправдываться и юлить-то?!

— Сэр, вам плохо?! — Ну, охренеть — не встать! На сей раз малец с глазами Бэмби обеспокоенно дёргал его за рукав. — С-сэр, тут страшно! Пожалуйста, не оставляйте меня… Одного с… этим, — кивок на жертву радиации или чего похлеще, мля.

— Чё, б..я? — знатно прихренел, а потому совсем не фильтровал базар Горшок. — Какой я тебе сэр, ё-моё! — он почесал колючк… О-па, даже хаер в его бестелесном облике такой, ну ёк-макарёк, прямиком с начала нулевых! — И не ссы, мелкий, не оставлю, — поспешно прибавил он, едва вынырнув из воспоминаний разных, и хороших, и плохих, но больше всё же хороших.

— Правда… Спасибо! — тут в его локоть крепко вцепились, хоть и понимали, судя по смущенному виду, что это неприлично, но… страх вам не тётка! — А как вас тогда называть? — тихо спросил шкет… Ну обычный такой пацан. С зелёными глазищами, да, что само по себе не есть прям обычно, зная статистику, но… Вот ещё деталька, не от лего, да… Совсем не от него... Странный зигзагообразный шрам — ну порезался от осколков очков, поди… На лбу, хм… Кх… Молния ему в ж… Так, спокойно! Спокойно! Он же был готов, когда ещё только впервые увидел, и умная мысля мелькнула, да погасла до поры, ну почти…

— Назы… Да хоть Горшком назо… Хотя, лучше не надо, Миша я. Дядя Миша, — возможно, ему не стоило этого делать, но уж больно быстро щенячья радость нарисовалась на лице у пацана, что уже Горшенев не удержался и взъерошил тому и без того весьма беспорядочное гнездо на голове. Даёшь больше хаоса этому прилизанному до омерзения приличному городишку, е-е!

— Ура! Я знал, знал, что однажды кто-то придет! Не могло такого быть, чтоб совсем-совсем не осталось моих родственников по отцу! Ведь я Поттер, я… Так рад! Я… Ой, а вы, получается, умерли… Раз мы тут… А я… Я тоже? — пацан погрустнел, сдулся, как пробитая шина, но тут же вновь засиял. — Ну и хорошо! Так хоть есть шанс увидеть тут скоро маму с папой: всё равно я там никому не нужен!

— Размечтался, Поттер! — холодно отозвался «кусок недоделанного бифштекса». — Ты, паршивец, жив, а вот твой новый знакомец — нет! — и он злорадно рассмеялся.

Поттер… Всё-таки Гарри Поттер. А причем тут Поттер и Горшо… Ах, да… Шестерёнки в голове у Миши натужно заскрипели, поворачиваясь в сторону ну очень-очень поверхностного знания английского и игры слов… Понятно, мля! Так вот ты какая краля, карма, хитровыделанная ж, ты с...чка!

Кажется, в этом мире Мишка сбежит из дома в одиннадцать… Или сколько там пацану сейчас лет?! Неважно… Всё одно, он бьёт рекорды, так сказать. Вечно молодой — вечно, ах, карма, твою рожу да натянуть на ж…пу! Это ж надо было так встрять! Как в дурной игре, млять! Попаданец, б...я! Ещё и в волшебника, пха, ха, как весело, ёлки-облезлые иголки! Ну, это, конечно, не Ведьмака игра, но тоже… «весёлое» посмертие обеспеченно.

И ладно б он тут один оказался в теле… Так, вот ж пацан… Рядом, всё ещё держит за рукав плаща, цепко, так что хер сбросишь, да и не хочется, падла ж, б...я, когда на тебя вот так смотрят взглядом кота из Шрэка…

Только вот Мишаня не зелёный вонючий огр-социофоб, которого вытащил из уютного болотца какой-то осёл… Да чтоб! Кто он теперь? В этом свихнутом мире?! Неужели кто-то там, хрен пойми кто, и фиг разберёт откуда: сверху ль, аль снизу или вовсе сбоку-припёку, но решил-таки его после смерти ответственности поучить, вот же, где сцука, б...я!

Хотелось ругаться много и со вкусом, но… Что-то, а точнее кто-то пока его удерживал от этого. Правильно, рано ещё магической Британии ужасаться новым манерам своего золотого мальчика.

Ха, а это чё тут получается, понимаешь ли?! Он сейчас в начале девяностых? П-ха, да ещё и рядом с Лондоном, м-м… Возможности по встречам с кумирами, далеко не всеми, правда, но… Ах, лет эдак на двадцать б раньше, эх! Но и так не дурно!

Ибо возможности открывались посказочнее всяких там Хогвартсов, вот бы ещё только поиграть с ними настоящий рок-н-ролл… М-м, а на чём, интересно, работают гитары у волшебников, если там электричества нема?! Неужели только акустика?! Да ну нафиг! Так же драйва не почувствуешь, или у них какие заклинания вместо усилителей, а?! Или вдруг есть какие-нить магические гитары?! Волшебная басуха и зачарованный барабан! Ну, если нет, так можно ж создать — делов-то, было б только желание, а дальше его не остановить! Пха-ха, проснись, Горшок, на этот раз ты точно ошизел, надо завязывать буха…

Возвращение в тело было резким и неприятным. Всё дико болело, и он все ещё не мог ничем шевельнуть, зато пацан… Да, средний палец, определенно, двигался. И нет, управлял им вовсе не Михаил: фак Гарри показывал бежевой стенке совершенно самостоятельно, хотя и вряд ли понимал, что сей жест означает. Ну ничего, уж тут Горшенев его просветит, хы.

— Дядь Миш? — хрипло позвал мелкий. Вслух, б…ть. — Вы тут?!

— Тихо! — рявкнул он, а после, чуть опомнившись и решив не пугать малого, уже мягче сказал: — А то добрые люди решат, что ты псих… Я это не знаю… Но ты попробуй громко думать, е-моё!

— Ура, вы не глюк! — послушный пацан прокричал это про себя так громко и запредельно радостно, что у Горшенева затрещала, не выдержав, даже призрачная башка… Нет, ад, определенно, есть. Персональный. Ну, может, и не совсем ад, но, е-моё, неужели и жизни не хватило для издевательств над ним? Нет, надо иначе помучить… Для чего?! Без цели? Или, чтоб понял?!

А чего понял-то?! Что он дурак, который словил-таки молнию, но не в сумку, а на свой бедовый лоб… Ну дык, это уже он прощупал, ага, глубину задницы, в которую закатился. Ну, а раз есть дно, то, значится, и есть отчего отталкиваться. Все равно деваться с этого корабля ему некуда… Он же не крыса, в конце-то концов!

— Я бы не был так на этот счет уверен, — кисло отметил пассаж про «глюк» Миша. — Но если ты, Гарри, не хочешь в ближайшем будущем наблюдать небо в клеточку и иметь друзей в полосочку, то лучше помалкивай про меня.

— О, я хочу друзей! — вслух прокричал Поттер — вот же, где, сцука, святая наивность, мать его в ноги… Хорошо, что в палате было пусто. Хотя странно как-то... Неужели всем настолько пофиг?! Вертелась же тётка вокруг него… Мда, печальненько.

— Дурень, я психушку имел ввиду! — беззлобно выругался Миша. — Будешь болтать про голос помершего мужика в своей голове, тебя мигом скрутят, чем-нить обколют, да таблеточками загрузят — и будешь ты слюни в потолок пускать, прощай, Хогвартс и панк-рок! — ну, тут Горшка повело и он забежал вперёд. Хотя, пускай пацан сразу видит перспективу, а то наделает глупостей… таких, каких сам Мишка уж точно б на его месте наворотил с лихвой! — Будут тебе друзья! И за пределами психушки, — помолчав, прибавил он. Внутри что-то вновь предательски кольнуло, но Горшенев предпочел это проигнорировать.

— О, дядя Вернон был бы рад меня туда сплавить… — тут же потупился пацан. — А что такое Хогвартс? И какой панк-рок, если Дурсли мне к магнитофону и приближаться не дают! И вообще, они такое не слушают, хотя это должно быть прикольно… Всё, что не нравится моим родственникам, я имею в виду! — с жаром закончил Гарри, а после, помрачнев, прибавил: — Дядь Миш, ну какие друзья… Дадли и его шайка их всех побьют… и никого не останется. Это даже хорошо, что вы призрачный… Ой, ну, то есть я хотел сказать, что… Я не то имел в виду, что хорошо, что вы умерли… Это очень-очень плохо… А хорошо то, что никто из Дурслей не сможет запретить и помешать нам общаться — это так здорово! Я так рад… Спасибо, что появились. Пожалуйста, не исчезайте… Я всё, что скажете, делать буду… Ну постараюсь!

— Ха, даже кого-нибудь зарежешь и сожрешь?! — ну да, Горшок был тот ещё мастак подкалывать, ну а что? Книги Роулинг он, допустим, читал, но надо же уяснить, не отличается ли сей персонаж и вообще… заценить че там с уровнем внушаемости.

— Нет, потому что вы и не попросите! Вы добрый! Я это вижу, — насупился пацан. — Не надо меня тут пугать, вот.

— Ха, ну ты ещё узнаешь какой я добрый… — пробормотал Миша, с трудом удерживаясь от напевания «Пирожков от Ловетт». — Но вообще-то, Гарри, жить надо своей башкой. Я ведь свою жизнь уже того… слил в одно место, поэтому предупреждаю, не надо мне совсем уж в рот заглядывать — ты и своей головёнкой думай, смекай, чё к чему. И ежели чего не нравится — сразу говори.

Но не успел мелкий обмозговать эту тему, как вдруг в палате возник, словно чёрт из табакерки этот… ну ни дать ни взять Гэндальф, ток не Серый и не Белый, а в мантии, переливающейся всеми цветами грёбаной радуги. Ха, это у нас что за старый хрен в пальто?! Дамблдор что ль?.. Ну охренеть!

— Дядь Миш, кажется, я уже в психбольнице! — обречённо заявил Гарри. Ну да, мелкий ж в первый раз видит этого «волшебника нашего двора» — надо б успокоить как-то, но, сцука, мдя… Миша — не нянька! Или, погодите-ка, а не в этом ли вся соль его попадания сюда и заключалась?! Мол, полюбуйся, каково было другим в твоем обществе… Вот нахер, мля! А делать-то сейчас что, спрашивается? Сцука, вот Балу б точно счас тут красоту навёл… Да и Князь не притормозил бы, но нет, пардоньте, к вам попал настоящий мёртвый анархист, а потому хрена ж лысого, чего нормального, он ща как сказанёт!

— Не ссы, мелкий. Прорвёмся. Ты не псих, а вот этот дедок — не факт… — ну да, красава, Миха, успокоил, эх, ну а хер ли! — Но с этим мы потом разберёмся. Сейчас просто молчи и наблюдай. Посмотрим, чё ему от нас надо.

И правда, долго стоять и интригующе-стрёмно поблёскивать из-под очков-половинок Дамблдор не стал, заявив сходу:

— Гарри, Гарри… Ну и напугал же ты нас, мальчик… — старческая ладонь возделась над лохматой головой, однако Поттер инстинктивно сжался, и старик не стал опускать ту на голову. Ха, а вот с Горшеневым этот трюк сработал, выкусите, товарищ Пендальф! Между тем, Дамблдор продолжал что-то говорить...

— Нам всем очень повезло, что Арабелла так быстро отработала, вызвав меня… А не то… — волшебник горестно вздохнул, но всё равно продолжил откровенничать — интересно, а с хренали загуляли, а, Хоттабыч, недоделанный?! — Боюсь, магический мир бы вздрогнул от такой потери. Но тебе, мальчик мой, пока рано знать о нас, потому… — старик выдал такой молниеносный жест рукой, что Горшенев едва успел рассмотреть мелькнувшую чёрную палочку, Бузинную, кстати…

— Конфудус, — произнес тот заклинание, а затем тоном Оби-Вана Кеноби с четвёртого эпизода проговорил следующее: — Всё не так, как ты думаешь, Гарри. Мальчик, ты сильно испугался собак своей тёти Мардж, отчего неосмотрительно перебежал дорогу, но ехавший водитель успел затормозить. Однако ты всё равно потерял сознание от нервного перенапряжения и заработал пару ушибов. Твои дядя и тётя оперативно доставили тебя в больницу, где тебя обследовали и отпустили домой... К этому времени уже уехала тётя Мардж, потому что ей сообщили, что соседи затопили её лужайку из-за неисправного водопровода. Она поспешила просчитать убытки, чтобы судиться. А то, что ты сейчас видишь, включая меня, разумеется, — это чудесный сон, Гарри, от лекарства.

— Ну да, знаем мы такие лекарства, — горько хмыкнул Миша, а после уже решительно проревел: — Не слушай сморчка, Гарри, не дай запудрить себе мозги! — но было уже поздно… Взгляд мелкого расфокусировался и… тут по-хорошему пришла б пора и Горшку исчезнуть, но хрена-с-два! А потому… Впереди у него много работы. Не нянькой — вторым пилотом в этой сказочной игре… «Для пацана — это не игра, а жизнь!» — недовольно осадил его, вот сцука, мля, Внутренний Князь… Дошутился Балу про одну голову на двоих — гад… До сих пор Андрюха не выписывается, хотя резон в его словах есть. И Миша глубоко и недовольно задумался. О жизни. Своей, пацана и всех людей на земле. Ну потому как мыслил всегда масштабно. И вообще… Тут у него был нехреновенький такой шанс дел наворотить… Ужасных, но великих, хе-хе!

— Не льсти себе! — холодно звякнула Волдеморда, но был тут же послан Мишей в пешее эротическое.

М-да, тут надо было ещё придумать, как от паразита избавиться… Притом не подставляя под Аваду башку пацана — ведь кто знает, может, и его тоже это смоет с борта… А хотя это мысль! И способ ударить по съ*"ам! Но нет… У пацана жизнь одна… И херить её Горшок права не имеет.

* * *

Эх, тяжела и неказиста жизнь отпетого гармониста! Шучу! Пивз вообще любил шутки, только вот окружающие не особо его понимали, но это были их проблемы, а не его Блистательного Величества. Да-да, мало кто знал, но самый известный и беспокойный полтергейст в истории Британии некогда был её королем. И нет, в официальной истории вы упоминаний о нём не найдете, ведь он был старше Мерлина, а Артур… Да что этот забравший кучу славы потомок…

Вот Пивз, он да… Был гордым и мудрым вождём, пока не съехал с катушек и не облачился в наряд шута, отдав корону внуку и водрузив на голову колпак с бубенцами. Ну, а что?! Вся эта власть и ответственность так тяготили его, что больше мочи не было это терпеть… То ли дело жизнь у шута, сказка просто, иль песня! Только, вот так казалось, пока он сам не примерил и не вжился в эту роль…

Тут уже вскрылась и обратная сторона медали. Новый король оказался глуп и упрям, и спятившего деда слушать не пожелал, а потому вёл страну к хаосу и… У Пивза не было выбора. Люди решили, что он окончательно спятил, решив проблему единственным возможным способом, но… Всех спас, а после и сам шагнул в окно. Только вот не умер, нет, а стал полтергейстом в наказание за пролитие родной крови… Эх, была б возможность подать жалобу туда, наверх, он бы непременно высказал всё, что о них думает, но… Небо глухо.

Много сотен лет, а то и тысяч лет, он бродил по этой земле. Сначала кошмарил потомков, принимающих неверные решения, всё в том же облике безумца-шута, а затем… Родной замок опустел, короли переехали или вымерли, и его династия прервалась — Пивз так и не разобрался до конца. Да и не важно это было. Его душа тоски полна… И занять себя было нечем. Мерлин запечатал его замок, так что не осталось иной компании, кроме призрачной, но… Те никогда его не принимали в свои ряды. Потому Пивз и пакостил им по мелочи.

Однако спустя долгие годы замок распечатали. То были четверо друзей. Странно, но эти молодые и полные энтузиазма маги что-то пробудили внутри него, какую-то давно спящую искру… Как бы там ни было, но те основали в его замке школу для юных волшебников, мрачные стены наполнились гомоном и криком… И нет, они не раздражали. Напротив, Пивз неожиданно нашёл в себе призвание и потеху в том, чтобы шутить над непрошенными обитателями некогда его замка. Да, он больше не король, но быть шутом ему никто не запретит!

В различных проказах знатно помогало то, что, в отличие от подавляющего большинства своих сородичей, у Пивза имелась физическая оболочка, в то же время по желанию он мог становиться невидимым. Что, конечно же, прибавляло головной боли всем завхозам, начиная с самого первого и кончая сквибом Филчем… О, вот это потеха!

И всё-таки порой становилось тоскливо… Что его тут не понимают и не ценят. Ну, за редким исключением. Таким, например, стал юный Гарри Поттер, в котором Пивз тут же почуял элемент мира мёртвых, но как всегда промолчал. Во-первых, не послушали б, во-вторых, элемент оказался занятным.

Весьма и весьма! Начать нужно было даже не с его эпичного появления, а с того, насколько знатно пригорало у директора Дамблдора и Маккошки, когда Поттер после того, как едва не умер от какой-то магловской штуки на колесах, начал регулярно сбегать из дома своих родичей, оказываясь во всё новых разнообразных местах, где точно не было место пай-мальчику из влажных мечт директора.

Ну а после, заявившийся-таки в положенный срок в Хогвартс Поттер превзошёл все ожидания, потеряв зуб в драке ещё в поезде… Тот ему, правда, быстро восстановили Костеростом, но сам факт! Причём выдернутые волосы юному Малфою восстанавливали куда дольше.

Попал весь мокрый от купания в озере дьяволёнок, разумеется, в Гриффиндор, отчего Маккошка едва не словила лёгкий припадок… И не зря, потому что на следующий же день Поттер начал сколачивать панк-рок группу… Развесив объявления даже около Слизеринских подземелий. После чего бесстрашный пацан, прознав, что его декану нет равных в трансфигурации перестал давать ей проход… Ему ведь позарез надо было научиться трансформировать блюдца в барабаны, а то Уизли не на чем играть! Перепало на орехи и Флитвику, ведь тот знал, как прибавить звука в обычную акустику…

Не избежала участи попасть в зону внимания мальчика-с-шилом-в-причинном-месте и профессор Стебль, ибо… Ну, необычные интересы были у этого пацана. По той же причине не минула чаша сия и зельеваренья как предмет, а профессора Снейпа как объект… Причём Поттер жутко выбешивал того не только фактом своего существования, но и записью его фраз и выражений в отдельный блокнот, перемежаемой вздохами:

— Вам бы в театре играть, сэр!

Ну, а после… После Пивз как-то пересёкся с ним лично и… У Хогвартса поприбавилось головной боли, зато одному безумно древнему полтергейсту стало чуточку менее одиноко.

Потому, когда однажды что-то чужеродное вдруг дернуло его и сухо проинформировало: «Нужно твое тело на полчаса. Подвинься, это ради того, кто направляет Гарри Поттера,» — Пивз не стал сопротивляться…

* * *

Это был очень-очень странный сон. А раз уж такое признаёт Андрей Князев, чьей фантазии можно только подивиться да позавидовать, значит, приснилось ему нечто совсем уж неординарное!

И правда… В этом сне он летал, точно призрак, но притом без проблем двигал предметы, сшибал живые и кричащие картины, натыкался на двигающиеся лестницы и пугал каких-то одетых, словно сбежавших с частной школы, мальчишек и девчонок разных подростковых возрастов. Хм… Чегой-то ему эти локации напоминали… Надо только подумать… Опа!

Вдруг на одном из виражей Андрей притормозил. Нет, этот тип, определённо, был похож на Гарри Поттера, а вот своими «внештатными» нашивками на странной школьной форме не особо… И чейт это, правда, тут у него?! Распятая анархия?! Хм… Допустим, но… Сердце Князя вдруг подпрыгнуло и ухнуло куда-то к хренам, как обрезанное ведро в бездонный колодец. На груди, под гербом грёбаного Хогвартса он заметил коряво вышитого, но всё равно узнаваемого своего шута с раскрытыми объятиями под самым, мать его за ногу, сердцем…

— Гаврила? — произнес он прежде, чем сумел осознать, кто он, что он и на каком языке сейчас изъясняется…

Лохматый пацан тут же вскинулся, как потревоженный сторожевой пёс и настороженно спросил:

— Дяденька Пивз, а вы-то откуда узнали?!

— Э-э… — Андрей опустил взгляд на призрачный шутовской кафтан… Пивз?! Да..., ну лады. Хрен с этим, сейчас важно другое! — Миха, это я… Князь. Я не знаю, как так вышло. Я просто спал, загадал желание… ну подсмотреть, как теперь у тебя дела. Ну и это… — он совершенно не знал, куда себя деть и что говорить. Впервые в жизни уверенность покинула его, буквы путались, не желая складываться в слова, а ещё он чувствовал, что у него мало времени. — Ты как?! — просто выдохнул он, жадно глядя за тем, как спадает с лица парнишка… Молодой такой, аж жуть! И всё равно неуловимо похожий на Горшка, хоть и шрам на лбу имелся, очки как у Леннона, и вообще…

И без того выразительные брови Гарри Поттера от такой реплики «полтергейста» сомкнулись куда-то к шраму в виде молнии. Однако, он быстро совладал с собой, конечно, наученный уже, и сказал:

— Я Гарри. Гарри Поттер, но дядя Миша… Да, он живёт у меня в голове. И сейчас передаёт вам привет, ой… То есть хой… дядь Андрей, — на последнем чуть потупился пацан.

— Вот значит как, — присвистнул Князь. — Тогда знатный у тебя в голове поселился тараканище, Гарри!

— Самый лучший на свете! — горячо отозвался тот.

— А я и не спорю, — горько признался Андрей. — Вам хоть весело?!

— Он говорит, ты сам соображай, кого спрашиваешь, Князь, — без запинки передал Поттер и от себя добавил. — Нам очень круто, правда. Не беспокойтесь. И… дядь Миш спрашивает… Всё ли там у вас в порядке?!

— В полном, — не моргнул и глазом Князев. — Мы даже сериал про группу сняли, вот видел бы ты, Мишка! — и он хотел было начать рассказывать, свернув со скользкой темы, да и вообще как-то неудобно ему было обсуждать такие вот темы при парнишке…

— Не заговаривай мне зубы, Княже, здесь у меня их полный комплект и заточить клыки покрепче — не проблема! — вновь передал Гарри.

— Ну да… Были у нас тёрки… С бывшими участниками, — признался Андрей, но тут же яростно сверкнул глазами. — Блин, Миха, я тут, можно сказать, на пару минут с другого конца вселенной заглянул, фиг знает как пролез, а ты этих гадов ползучих обсудить хочешь?! Нет, ну правда?

— Не хочет, — после недолгого молчания передал Поттер. — И… Он рад вас видеть. Очень, — а после весьма странно завис, словно кто-то невидимый ему что-то выговаривал, но… Чхать Гарри хотел, он сказал то, что должен был сказать и то, что дядя Миша точно подразумевал, но ни за какие коврижки б не признался.

Андрей всё это прекрасно понял. Горько улыбнулся и легонько надавил на плечо Поттеру и, зачем-то понизив голос, произнес:

— Не давай ему спуску, малец! Я вижу ты в хороших руках, Мих… — он отпустил парня и было отошёл, как вдруг с болью произнес:

— Ну что ж… А в зеркале Еиналеж он что видел? — внутри у Андрея всё горело, хотя должно бы наоборот. Увидел же, как и хотел, что все нормально… Настолько, насколько может быть у Горшка.

— Что видел, того уже не осуществить, — спокойно ответил Поттер. — Но вы так не расстраивайтесь… Мы вас, вашу версию здешнюю давно нашли. Вас, Андрей Сергеевич, с Колдовстворца выперли на третьем курсе, тут вы, кстати, целый антирекорд учудили! Короче, пришлось вам поступать в ПТУ, реставрационку магловскую, потому как за три года в школе ведовства вы вообще всю обычную программу запустили… И ничего лучше вам не светило, вот там-то вы и встретились со сквибом из чистокровной семьи Михаилом Горшеневым. Точнее, он тут, по-прежнему, упрямо утверждает, что не сквиб, и что-то у него даже получается с нелегальной палочкой, но всё это вам обоим не мешает в отместку не принявшему вас магическому миру маглам песенные байки кормить… Даже, наоборот, помогает из кое-каких передряг выпутываться. Да и с доступом к нашим целителям дела у вас неплохо обстоят — жить, короче, можно долго и относительно неплохо.

— Во дела… — только и выдавливает из себя обескураженный Андрей. — Это… звучит дико хорошо.

— Да, — по-доброму улыбается Гарри. — Это точно. Кстати, он тут во всю хвастается, что повлиял на форму моего патронуса.

— Медведь?! — подмигнул Поттеру Князь, чувствуя, как от сердца немного отлегает.

— Ещё какой, — кивает довольно Гарри, и тут что-то дергает Андрея и вот уже… Он смутно осознаёт, что лежит в родной кровати, а правая рука по-хозяйски прижимает к себе тёплый бок жены, а нос зарыт в приятно пахнущие волосы.

Наваждение этого во всех смыслах необычного сна не спешит спадать, потому Князь тихонько вздыхает, стискивает зубы и прижимает Агату к себе чуть крепче, чем следовало…

Не важно, бред или нет, но не завидует он в том сумасшедшем мире тёмному лорду. Ведь мёртвый анархист в бестиарии — это будет куда, как пострашнее подвид, да. И вообще… не важно мёртвый или живой. Анархист или нет. Главное, чтоб был счастливый… А сам Андрей тут пока ещё шороха наведёт. За них двоих. Ведь есть ещё порох, да.