Последствия выдуманной смерти (джен)

"Прокурор Майлз Эджворт выбирает смерть"

Кисть жалобно трещит, поэтому приходится ослабить хватку. Феникс прячет глаза за свободной рукой, вновь скривляясь перед мольбертом.

Было больно. И морально, и физически.

Сказать, что Райт скорбит, — не сказать ничего. Ужасное чувство вины вперемешку с ненавистью к себе и к Майлзу буквально душат его. Он плакал. И будет плакать.

Райт дал себя обмануть. Снова. Снова слепо последовал за кем-то, не замечая петли, медленно затягивающейся у шеи. Далия оставила огромный шрам. Майлз этот шрам вскрыл.

Мать была права. От одной только мысли, что эта старая ведьма может быть правой, Феникса воротит. Но нельзя отрицать неизбежного. Он никому не нужен. Остаётся лишь бродить в темноте, пытаясь найти свет, цепляясь за него и получая ещё одно ранение.

Как же он жалок. Ужасно жалок. Бросил всё ради одного человека. Идиот. Если бы была возможность — он бы переместился назад во времени и съел те чёртовы таблетки. Возможно, только так они поймут. Возможно, только так он поймёт.

От слёз начинает болеть голова. Кисть уже давно лежит на полу. Феникс уже не замечает, как из горла вырывается приглушённый крик.

Ужасно больно. И морально, и физически.

* * *

Только сейчас Эджворт замечает, как изменился Феникс. Конечно, дело Ангарда потрепало его, но Майлз замечает что-то другое. Что-то личное. Особую неприязнь в глазах Райта. Неприязнь по отношению к нему. И, признаться, она заслужена. Эджворт готов признать, что поступил подло. У Феникса есть все основания к ненависти.

— Лучше бы ты оставался мёртвым, Эджворт, — говорит Райт, разворачиваясь и бодрым шагом покидая участок.

— М-Мистер Ник! — почти кричит Пёрл, переводя взгляд с прокурора на медленно закрывающуюся дверь и обратно. Спустя несколько секунд она уже бежит вслед за адвокатом.

Майлз сохраняет нейтральное выражение лица, но в внутри разгорается какое-то неизвестное чувство. Он не винит Феникса. Он был... Готов к этому. Наверное. Возможно. Руки охватывает слабая тряска. Эджворт опускает взгляд в пол. Это пройдёт. Райту просто надо остыть. Конечно, такое неожиданное возвращение было шоком. Всё в порядке. Всё хорошо.

* * *

Дело заканчивается на удивление гладко, но Феникс всё ещё избегает его. Не напрямую, хотя и весьма заметно. Теперь дрожь сильнее. И каждый раз, когда Майлз видит эти холодные синие глаза, полные ненависти, становится искренне жутко.

Кажется, ему снова придётся покинуть страну на неопределённый срок, только в этот раз живым.

* * *

В этот раз кисть ломается. Теперь это не скорбь. Теперь это злость.

Почему. Как он посмел. Он тебя обманул. Предал. Он над тобой насмехается. Ты такой ранимый. Ты жалок. Как же ты слаб. Всё так же хватаешься за него, после того, что он сделал? Идиот. Придурок. Когда он скажет, что ради него придётся выпить яд, — сразу побежишь за свежей бутылочкой мышьяка? Не помнишь, что такое уже было? Забыл, что было с Далией?

Феникс останавливает себя в нужный момент, иначе бы на пол полетел ещё и мольберт.

Как Майлз посмел. Зачем он это сделал? Какой же я идиот.

Ужасно, отвратительно. Лучше бы он умер. Лучше бы оставался мёртвым. Тогда бы скорбь Райта имела хоть какой-то смысл. Тогда бы Эджворт не обесценил его одним лишь своим присутствием.

Похоже, ему суждено быть игрушкой, которую все используют, а затем сжигают. Но эта игрушка выживает. И, даже испытав агонию, она совершает всё те же ошибки. Всё так же слепо идёт на свет. Фениксу противно от себя.

* * *

"Ник на грани смерти!"

Дыхание учащается. Эджворт почти на месте. Ноги сами несут его к палате. Руки всё так же дрожат.

Смена страны не помогла. Что-то не давало ему покоя. Что-то в Фениксе не давало ему покоя. У Майлза были мысли по поводу визита в Японофорию, но только не так скоро и не по такой причине.

Он останавливается перед злосчастной дверью. И неуверенно её открывает. Почти сразу же его приветствует спокойный женский голос.

— Мистер Майлз Эджворт? — девушка стоит спиной к нему у койки, лишь повернув голову.

— Верно, — сердце барабаном бьёт в ушах.

— Отлично, — равнодушно говорит она, повернувшись уже всем телом. — На регистрации вас должны были ввести в курс дела, — девушка поднимает на него уставший взгляд, — проходите дальше и закройте дверь, не стойте в проёме.

Майлз вздрагивает и повинуется. В палате возникает удивительно пугающая тишина. Он отказывается смотреть на койку, поэтому глазеет на медсестру.

— Ладно... — вздыхает она, закатывая глаза и поднимая с небольшой тумбочки планшет с прикреплёнными туда бумагами. — Вот, прошу, — Майлз замечает на тумбочке что-то, что раньше скрывал планшет: небольшой свёрток, размера примерно а4. — Мистер Райт сейчас без сознания, однако вчера он просил передать это вам, — женщина берёт свёрток и суёт Эджворту в руки. — Прошу, распишитесь, что вы его получили.

* * *

Руки продолжают дрожать. Только теперь в них лежит адвокатский значок.

Райт передал ему эстафету вместе с делом. Айрис. Где-то он её уже видел. Всё это ужасно подозрительно.

Придётся выполнить просьбу Феникса и исполнить детскую мечту. Сегодня Майлз Эджворт выступит в суде на стороне защиты.

* * *

Когда Майлз выходит из зала суда, на его лице появляется скромная улыбка. Признаться, это действительно было хорошо. Теперь Эджворт немного жалеет, что стал прокурором. Не то чтобы у него был выбор, конечно.

Раздаётся звонок телефона. Майлз смотрит на экран. Звонят из больницы. Дрожь возвращается, но теперь не такая сильная. Он очнулся? Что произошло?

— Майлз Эджворт слушает, — даже голос дрожит. Боже. Ему действительно не стоит так волноваться.

— Майлз Эджворт? — голос женщины всё так же безэмоционален. — Сожалею, однако, — Майлз остолбенел, — мистер Райт... Этим утром мистер Райт не проснулся. До это он был лишь без сознания, однако теперь.... Боюсь, мы сделали всё, что могли. Мистер Райт умер сегодня утром. Приносим искренние извинения и сожаления.

Монотонные гудки из трубки ножом бьют прямо по сердцу.