Книжный магазин Бальдура (гет)

* * *

Выбирать подарки — пытка, куда хуже Круцио. То, что Гермиона считает полезным, у других вызывает приступы храпа или мгновенное засыпание. Ей никогда не дарят перья или пергаменты, хотя первые постоянно ломаются, а вторые последнее время исчезают из её комнаты. Клаус, староста Рэйвенкло, таскает везде с собой миниатюрный бинокль (как-то раз рассказывает Гермионе четыре часа о четырёх созвездиях, пока у неё отмерзает нос, руки, ноги) и практикует пренеприятное увлечение — фанатеет от карликовых пушистиков. Одного из них зовут «Милочка», хотя Гермиона скорее назвала её «молниеносным утилизатором»: у неё нюх на очень важные, очень нужные Гермионе записи. В своём вкусе она избирательна: съедает только самое свежее. Вот и вчера Гермиона пыталась найти план рассадки на Рождественском ужине, а вместо этого обнаружила обслюнявленный клочок с обрывком имени «Дра».

У Гермионы в тот вечер лопается терпение. Клаус в ответ на её претензии обещает подарить ей что? Правильно, карликового пушистика. За это его синий галстук с чернильным пятном, старательно зачарованный Гермионой, гоняется за ним по Башне Старост, хлеща по бокам и щекам, а после следует за ним на завтрак, где расплескивает тыквенный сок и вызывает недовольные возгласы.

Будь Клаус тем настоящим пузатым существующим в рождественской реальности мифом, то дети просыпались бы не от запаха имбирного печенья, а от шершавого языка в ноздрях. Для неё это было бы трагедией. Когда у Гермионы были два огромных передних зуба, и она не могла выговаривать «Рождество», не коверкая звуков, она попросила у Санты одного: сделать её волшебницей. Из всей её группы в воскресной школе «Хампстеда» только её письмо зачитали родителям, потому что оно было слишком грамотным и аккуратным для её возраста.

К счастью, она тогда ещё не знала, что через шесть лет её желание сбудется, а через пятнадцать — она не сможет решить, как именно запаковать подарки Рону и Гарри, — руками или же палочкой.

Сейчас у Гермионы одна цель и одно желание: выкинуть из головы планы планировать, сбросить тяжёлую сумку с учебниками и наведаться в новый магазинчик Хогсмида, где по слухам есть первое издание сборника древних заклинаний кельтов. Оно необходимо ей для коллекции, закрытой на замок в её личном книжном шкафу. Причина одна: Гарри и Рон, распаковывающие двадцатую шоколадную лягушку и сомневающиеся в её способности узнавать известных личностей по их колдографиям, раздражают её почти на уровне Клауса. Они не верят, что исчезнувший с карточки — Освальд Бимиш.⁽¹⁾ Хотя куда уж им думать про права гоблинов, когда послезавтра их ждёт матч по квиддичу. Их рвение поражает: активнее, чем за шесть предыдущих лет. Конечно, Гермиона догадывается, почему мальчикам так необходимы соревнования. Каждый из них пытается притвориться ребёнком в свой последний год в Хогвартсе. Хотя Гермиона уверена — каждый из них потерял своё детство в июле далекого девяносто пятого.

В Хогвартсе сегодня пахнет клюквой и корицей — запах декабрьского утра, когда мама приносит какао, а ей не хочется вылезать из тёплой постели. Это вторые каникулы, когда Гермиона не едет к родителям.

Когда Гермиона выходит во внутренний двор, мимо пролетает хохочущий Пивз, кидается мандариновыми косточками в конопатого первокурсника, у которого мантия в крошках имбирного пряника. Скрип: Гермиона переступает через сугроб. Не один, а целых пять раз предпринимается варварская попытка кинуть в неё снежок. На пятый Гермиона не уворачивается.

— Есть!

Прямо в лицо.

— Ниже целиться надо было, идиот. Ты что слепой и не видишь, где её задница?

Слышится перешёптывание и копошение. Из сугроба выглядывает хитрый Теодор Нотт: красные уши, курносый нос, коварный взгляд. Из-за его кудрей, торчащих в разные стороны, он походит на нашкодившего эльфа, перепутавшего не только подарки, но и адреса направления. От широкой улыбки у него вот-вот треснут румяные щёки. Ужасные-ужасные мальчишки! Все, как один, одинаковые.

— Грейнджер, куда направляешься?

Ладонью Гермиона вытирает лицо, фыркает и гордой походкой проходит мимо, игнорируя закатившиеся глаза угрюмого, вставшего из их укрытия Малфоя. Слышится хрюк: неповторимый смех Нотта младшего.

* * *

Книжный магазин, который она ищет, находится слева от «Волшебной брюквы» в заметеленном закутке. Чтобы к нему пройти, Гермиона всполошила гоблинский хор, закрывший проход и ужасно фальшививший. Маленькие круглые окна, как дырки в сыре. В них горит яркий свет. Фонари немного напоминают кувшинки с Чёрного озера. Дверь необычная: круглая с выжженной спиралью, немного гипнотизирует. На кривой вывеске висят несколько сломанных циферблатов. Её замело снегом: Гермиона читает: «Чепуха Бальдура». В следующую секунду мимо лица пролетает страница «Пророка». Тёплый воздух опаляет лицо — дверь со скрипом приоткрывается, задев пушистую ель. Та отряхивается от белой шапки, когда Гермиона проходит мимо, вынуждая её подпрыгнуть от неожиданности. За спиной раздаётся узнаваемый, а оттого ненавистный смешок. Нежданный, заставший её врасплох слизеринец.

Гермиона оборачивается и выразительно поднимает подборок, чтобы выглядеть, хотя бы на пять сантиметров выше. Это зимнее пальто делает его вытянутую сухую фигуру больше, а может за послевоенный год он сильно вытянулся, как Рон. В любом случае Гермионе не нравится чувствовать себя маленькой. В ответ Малфой, у которого руки утоплены в карманах, а вместо носа — красная плямба, закидывает голову назад и снова хмыкает. Выдыхает пар из рта, расправляет плечи и щурится. Чёрный цвет, который он любит больше всего (не то, чтобы Гермиона наблюдает за ним в свободное время, только иногда в Большом Зале задерживается взглядом, когда однокурсницы обсуждают его и хихикают) разбавляет зелёное пятно — за одну секунду шарф развязывается и падает под ноги. Правильно: Малфою лучше быть чёрно-белым, напечатанным и уж точно не красочным. Как на первой полосе Пророка, посвященной оправданию семьи в Визенгамоте: тот выпуск она не стала даже дочитывать. Как на шестом курсе, когда он больше напоминал привидение. От его ухмылки у Гермионы было в груди зарождается раздражение, но ямочка, появившаяся на щеке, уничтожает это чувство. Вместо этого между рёбер горячо, будто от глинтвейна, который она планировала выпить по окончании сегодняшней исследовательской миссии в Хогсмиде.

Драко Малфой нравится половине всех девушек Хогвартса. Загадка, что симпатичного в его долговязой фигуре, остром смазливом лице и язвительном тоне. Хотя не Гермионе определять критерии. У неё другие приоритеты: исключительно научные, так как подростковые всегда вызывают презрение. Гермионе не надо никому нравиться: нет потребности. Когда в мире существует захватывающие рунные задачки, парни теряют свою привлекательность. Заниматься уроками в свободные вечера интереснее, чем сплетничать, кто кого поцеловал за статуей дракона у нижней лестницы.

— Ты что, следишь за мной, Малфой?

— Чего-чего?

Она сужает глаза, а в ответ Малфой смотрит лукавым, а не злым взглядом. В нём всё сегодня непривычно расхлябанное. От порыва холодного ветра Гермиона вздрагивает, а Малфой качается с ноги на ногу.

— Хочу купить книгу. Это что, разве запрещено… — он невыносимо тянет конец предложения, заставляя Гермиону сжать зубы в ожидании обзывательства. — Главная староста?

— Я нашла этот магазин первая.

— Он с месяц открылся, Грейнджер.

— И что? Я пришла сюда первая.

Его светлые брови поднимаются в притворном недоумении:

— И?

— Ты не можешь зайти в него! Сейчас моя очередь.

— Ещё как могу, Грейнджер.

— Не можешь! Иначе я…

Фразу она, конечно же, не заканчивает. На это Малфой снова издаёт смешок, от которого Гермиона напрягается в сто раз сильнее, чем если бы он выдавил из себя привычную реакцию.

Он проходит мимо неё, выдыхает в лицо тягучее:

— И что ты мне сделаешь?

Гермионе остаётся услышать хлопок двери, смириться с алеющими щеками и достать палочку, чтобы приманить к себе шарф. Зря он вот так одиноко валяется.

* * *

Гермиона любит книги чуть меньше, чем само чтение. У неё есть мечта открыть собственный книжный магазин, где волшебники могли бы брать магловскую литературу для свободного пользования. Правда, пока она так не может придумать название, только представляет в голове двухэтажное здание. Сверху её спальная комната, снизу читальный зал с книжными полками: Гермиона заколдовала бы тома, чтобы создавать фигуры в зависимости от праздника. На Рождество, наверное, была бы ель из экземпляров Истории Магии. На окно Гермиона бы повесила огромный носок, связанный миссис Уизли, а прилавок бы усыпала бы открытками, которые отправляют только романтики. Покупатели бы ждали чека, бросали взгляд вниз и вспоминали, как когда-то давно, не на улицах серого Лондона, они смеялись под звёздами или бегали босиком под дождём, влюблённые и свободные.

Гермиона бы и сама сейчас хотела отправить открытку с утёса Мохе́ра ⁽²⁾, а не пытаться игнорировать Малфоя. У него влажные волосы: снежинки в прядях растаяли. Скулы раскрашены розоватым румянцем, а под тканью водолазки видны лопатки. Ей приходится поднять взгляд к книжным полкам, чтобы долго не засматриваться.

Книги почти как люди. Обложка не всегда рассказывает о содержании. Некоторые книги читаются за ночь, другие навсегда остаются закрытыми. Гермиона может составить аннотацию, если её спросят о Малфое, хотя она никогда бы не прочитала его историю от пролога до завершения.

Гермиона бросает взгляд на круглые настенные часы: стрелка отбивает без пяти пять. Магазин пуст, как будто его только покинули. На столе чашка кофе со сколом, перо до сих пор в чернильнице. Гирлянды остролиста распускаются, стоит Гермионе пройти вдоль левого стеллажа свитков. Единственное, что отличает его от обычного книжного, — омела, вьющаяся под потолком. Нет ни самовоспламеняющихся книг, ни томов, желающих откусить кусочек пальца, ни томно вздыхающих мускулистых мужчин на обложках бестселлеров. Только парящие свечи, да паразитирующее растение. Стоит контролировать расстояние между ней и Малфоем.

Гермиона не успевает проверить название у взятой со второй полки книги, голос Малфоя прерывает её.

— Что это?

Она переводит на него взгляд. В его пальцах — небольшой круглый колокольчик, обвитый серыми веточками. Малфой склоняется над столом и рассматривает его.

— Не стоит звонить в него, Малфой. Наверное, это вещь хозяина.

— Почему не стоит?

— Вдруг на нём чары. Ты же не хочешь, чтобы у тебя пальцы склеились?

Он морщит нос. Гермиона раньше никогда не видела, как он это делает. Она вынуждена признать, что это довольное милое зрелище.

— Да ладно тебе. Обычная побрякушка, не более.

— Я так не думаю. Оставь его. Может, это что-то опасное.

Ухмылка.

— Разве это не по твоей части, Грейнджер? Немного риска? Немного опасности?

— Мне хватило опасности, Малфой. В позапрошлом году её было достаточно.

Он мрачнеет.

— Ты всегда портишь кайф, да?

— В отличие от тебя я способна использовать голову.

— Или ты зануда, Грейнджер. Точно, зануда.

Она решает его проигнорировать, а Малфой поднимает колокольчик, придирчиво изучает. На его лице застывает задумчивое выражение. Гермиона неодобрительно косится на него.

— Малфой, положи его, — тихо просит она и добавляет: — Пожалуйста. Спросишь у хозяина, что это.

— Ого, я ослышался? Ты сказала «пожалуйста»?

Гермиона тяжело вздыхает. Это просто потеря времени.

— Ладно, делай, что хочешь. Мне плевать, — слабо жестикулирует она в его сторону. — Сам будешь разбираться с последствиями.

Уголок его губ дёргается:

— Ну, раз так.

До ушей доносится мелодичный перезвон. Часовая стрелка замирает, свечи гаснут и снова вспыхивают. Перед носом взрывается сноп искр: из воздуха появляется маленькая серебряная фея. Гермиона долго рассматривает её тонкие блестящие крылышки, волосы-ветки и платье-пожухлый лист. Фея без остановки хихикает, не по-доброму.

— Эй!

Существо щёлкает её по носу и дергаёт за волосы, переворачивает несколько книг и перелетает к Малфою, оставляя за собой мерцающий след в воздухе. Мерзкое хихиканье продолжается. Гермиона наблюдает, как Малфой сводит брови на переносице.

Фея хватается за живот, часто дышит и, наконец, останавливается. Проходит минута, прежде чем она писком сообщает:

— Охранная система феи «Ха-Ха» активирована. Колокольчик феи «Ха-ха» может быть использован только хозяином, но вы не хозяева, а потому я вынуждена принять меры в соответствии с инструкцией! Ура-ура! Не выпущу вас!

— Не выпустишь?! — возмущается Гермиона. — Ты собираешься запереть нас тут?!

— Да-да, запереть вас тут! Хих-хах, так и надо!

Малфой подпрыгивает в попытке её поймать, но фея уворачивается.

— Глупыш, хи-ха! Вы ещё ничего не украли, как некоторые прошлые плохиши-посетили, а потому я запру вас, но не буду ухихикивать до смерти.

— Мерлин… — Гермиона сжимает переносицу. — Какой абсурд.

— Слушай, может мы договоримся? Наверное, мы сможем предложить что-то полезное? Мы не хотели ничего красть. Да, Грейнджер?

— Да-да. И я не вызывала тебя, — она кивает в сторону Малфоя. — У него нет мозгов, поэтому он просто полюбопытствовал.

— Я позвонил колокольчик не потому, что мне было любопытно, Грейнджер.

— Пока это единственная причина.

— Я позвонил, потому что мне было интересно увидеть твою реакцию.

— Какая прекрасная идея, Малфой! А теперь что ты сделаешь? Может, съешь блевательный батончик, чтобы посмотреть мою реакцию?

— Я не тупой, чтобы пойти на такое.

— Да ты…

Фея взвизгивает, и они прерываются.

— Хих-хах, я придумала-придумала. Малыши-плохиши выйдут отсюда, но при условии. Маленьком, малюсеньком условии. Да-да, замечательно!

— Что-то мне это не нравится, — слабо говорит Гермиона. — Что за условие?

Фея раскручивается и взлетает к потолку.

— Я столько служу своему хозяину, но ни разу к нам не заглядывали такие прекрасные мальчик и девочка! Симпатичные-умные-честные. Мама хозяина бы так обрадовалась, узнай, что я сделаю, — тонкая ручка касается омелы. — Пх, очень-очень обрадовалась.

— Что мы должны сделать?

Фея снова хихикает, делает несколько кругов и садится на стол между ней и Малфоем.

— Поцелуй! Хих-хах, один поцелуй! Малюсенький-маленький поцелуй! Не в щёку, а прямо губы в губы! Не смейте обманывать! Мама хозяина сделала из омелы цветок любви, мимо нельзя проходить, а вы нарушили правило! — она раскидывает руки в разные стороны. — Сможете выйти, когда поцелуетесь! Хих, удачи! Пока, плохи-малыши!

Сноп серебряных искр — фея исчезла в воздухе. Гермиона переводит злой взгляд на Малфоя, а тот несколько раз моргает в неверии.

Мерлин, они обречены и состарятся тут. Гермиона скорее поцелует жабу, чем Малфоя.

1) Освальд Бимиш (англ. Oswald Beamish) (1850-1932) — первый маг, боровшийся за права гоблинов. Удостоен чести быть изображённым на карточке от шоколадной лягушки.

Вернуться к тексту

2) достопримечательность Ирландии

Вернуться к тексту