Щекотливые ситуации и как мы в них оказались (гет)

Ветер действительно разбушевался. Над волнующимся морем нависла тяжелая черная туча, синие грозовые облака низко ползли над лесом, пряча яркое солнце и голубое светлое небо. Деревья шумно качали кронами туда-сюда, не соглашаясь с капризами погоды, день помрачнел, словно готовился умереть. Сумрак опустился внезапно, с высоты над островом раскатился гром. От силы звука хотелось припасть к земле, и пара пригнулась.

Ледяной костюм из шерсти противно прилип к телу, синие от мороза губы дрожат, мокрые волосы висят сосульками. Скарлетт колотит от холода, она крепко обнимает себя за плечи в надежде прикрыться от колких лап ветра, которые легко забирались под мокрое белье и царапали кожу до мурашек.

Хвойные ветки ударяются о лицо, ноги утопают в ярко-зеленом мху, к шее присосался москит. Девушка сунула пальцы под мышки и поежилась, пытаясь прижать комара плечом. Сзади, ругаясь на датском и щелкая ладонью по щекам, плелся Каспер.

Девушка не оборачивалась, всем видом показывая строптивость и безразличие. День хуже некуда — разве что с мадам Ришар могло оказаться еще гаже.

Впереди показался охотничий домик, но Скарлетт упрямо свернула налево к отелю. Каспер удержал ее за локоть и зло прошептал:

— For fanden, — он вернул ее на тропу, — бестолковая. Не видишь, через минуту польется?

Каспер тащил девушку за локоть прямиком к дому, и Скарлетт хотелось отвесить ему пощечину — такую, чтобы прозвенела на весь лес.

— Не хочу доставлять неудобств, — ядовито бросила она, едва выговаривая слова из-за стука зубов.

— Тогда не стоило сюда приезжать или хотя бы ходить за мной. Все вынюхиваешь… Это не твое — в отличие от прыжков в воду.

Она упала в ручей, когда попятилась от Каспера. Свежая, звонкая и такая колючая ледяная вода окатила девушку неожиданностью.

Дверь растворилась со скрипом, и в этот же миг, как по приказу, на крыльцо упали первые тяжелые и крупные капли — предвестники затяжного ливня. Дождь с силой забарабанил по крыше, в полумраке скалились чучела животных. Скарлетт топталась у порога, не решаясь зайти. Несмотря на погасший камин, дом еще хранил остатки тепла. Щеки раскраснелись, горячие губы пульсировали.

Теперь Скарлетт точно заболеет: только лихорадки и не хватало. Все расследование пойдет к черту, если придется валяться в постели, и Коул будет должен искать другие пути в отель. Скарлетт шмыгнула носом.

Каспер зажег напольные лампы, подбросил дров и растопил камин. В потемневшем окне, как в зеркале, показалось отражение комнаты. Оранжевый свет, такой теплый и ласковый, смягчил обстановку, коснулся лица охотника, подчеркнул острые скулы.

— Одежду надо высушить, а для этого ее нужно снять, глупая.

Он поднял футболку с дивана и кинул Скарлетт. Она хмуро сдвинула брови. По складкам на лбу читалось недовольство.

«Он прав. Но белье снимать не стану, еще чего, пусть лучше на мне высохнет. Ужас какой».

Кресло грустно и пыльно выдохнуло, когда Каспер сел. Охотник как можно выразительнее отвернулся от девушки — но краем глаза зацепился за отражение в окне.

Макияж совсем поплыл: под глазами короткими дорожками слез бежала тушь; румяна смылись, показывая бледную кожу; помада размазалась, оставляя размытые, словно нацелованные, очертания губ. Мокрые волосы рассыпались по острым плечам, продрогшие пальцы пытаются справиться с застежками пиджака. Наконец Скарлетт просто отрывает нитку, и пуговица скачет по доскам, нарушая тишину гулким неприличным стуком.

Каспер думает о том, что можно взяться за отвороты и рвануть вниз, чтобы несчастные пуговицы посыпались под его силой, застучали по доскам, как капли дождя, колотящие крышу.

Скарлетт Кацен вызывает раздраженный зуд по коже, хочется каждую ее ухмылочку затолкать обратно в рот.

Тонкие запястья в тугих манжетах мелькают у горла, мучительно долго расправляясь с рубашкой. Ее даже снимать ни к чему — поднять вверх вместе с лифом, высвобождая упругую грудь с твердыми от холода сосками.

Целовать шею, щеки, кусать подбородок, губы, наесться ее помады досыта; неистово, яростно, сталкиваться зубами до боли; сжимать грудь, ласкать сосок большим пальцем; другой рукой поддерживать за колено, задрав несчастную юбку по пупка; забирать с ее губ вздохи и стоны.

Сердце охотника стучит где-то в желудке, и он мысленно считает до десяти, успокаивая дыхание.

Это просто желание. Естественное, потому что Скарлетт Кацен действительно красива.

Еще остра и саркастична. Горькая, как лекарство, и едкая, как отрава.

Она натягивает футболку и следом снимает юбку и теплые чулки. В отражении мелькают длинные красивые ноги, узкая голая ступня касается деревянного пола. Каспер встает и уходит в спальню за одеялом и, когда возвращается, пододвигает диван к огню. Ножки царапают пол, и Скарлетт морщит нос то ли от скрежета, то ли от мысли, что сегодня ночью оба уснут в одной постели.

— Я буду спать в спальне, — голос прозвучал разочарованнее, чем хотелось Касперу.

— Слава богу, — ее голос, впрочем, тоже.

Жар камина приятно обжигает кожу, пламя танцует, облизывая красным языком черные дрова, шипастые искры улетают в дымоход. Дождь так и долбит крышу. Покой не приходил: они разошлись по разным комнатам, и это, конечно, правильно. Правильно не шпионить за ним в лесу, правильно не идти за ним в охотничий домик, правильно не носить его одежду и не спать под его одеялом. Все это правильно, но так отвратно сердцу.

Скарлетт повернулась на спину и уставилась в потолок. Подсохшие волосы еще оставались влажными и липли к лопаткам, поэтому Скарлетт села, и, подняв локоны к затылку, собиралась лечь обратно — но заметила тень.

— Уходи в спальню, — он оперся о косяк, — там хотя бы красть нечего, мне будет спокойнее.

На нем только пижамные штаны, и другая бы смущенно опустила глаза, но Скарлетт возмущенно произнесла:

— Можно подумать, кому-то нужны эти жуткие чучела. Да я бы даже не унесла…

— Да, потому что ты жалкая слабачка, которую этот остров пережует и выплюнет, — он сделал шаг вперед, но без угрозы, — ложись в спальне, там комфортнее.

Скарлетт шумно выдохнула, грозно раздувая ноздри.

«Какой же он заносчивый»

Хотелось стукнуть Каспера так, чтобы высокомерие свалилось с него, как корона падает с головы, отлетевшей от эшафота.

— Никуда я не пойду, — она легла и накрылась одеялом, — мне и тут комфортно.

Охотник пожал плечами и, перекинув ногу через спинку дивана, лег позади девушки. Она резко повернулась к нему, столкнувшись носом к носу, и сердито спросила:

— Что ты делаешь?!

— Пытаюсь выжить тебя со своей территории.

Его голос тих, и в нем нет издевки.

Шутка зашла слишком далеко. Серые глаза смотрят серьезно, и в них таится что-то страшное, почти смертельное. Его тело горячее после беспокойного сна, по груди змеится красная полоса от простыни, Скарлетт ловит дыхание с губ, хочет сказать что-то колкое, что залезет под кожу и поплывет колючкой по венам, раздирая белые жилы.

Слово зреет где-то внутри, но умирает, не добравшись до языка.

Сердце колотится нервно, рвано, мечется в груди, как случайно залетевшая в комнату птица.

Скарлетт молчит. Где-то в глубине дома громко тикают настенные часы; шумит старый холодильник на маленькой кухонке; дождь бьется в двери, просясь зайти; горящие поленья уютно трещат под ласками пламени.

Огонь нежно греет спину, и она чувствует, как холодные грубые пальцы касаются поясницы. Скарлетт отстраняется, встает — Каспер мягко останавливает ее за запястье.

— Останься, — спокойно просит и смотрит в сторону, — в спальне холодно.

Их пальцы переплетаются, и Скарлетт смотрит на руки с благоговейным ужасом. Иногда поступать правильно очень больно: она медленно отнимает ладонь, уходя, так, кончики пальцев еще какое-то время касаются друг друга.

— Не сегодня.