Щекотливые ситуации и как мы в них оказались (гет)

Ветер действительно разбушевался. Над волнующимся морем нависла тяжелая черная туча, синие грозовые облака низко ползли над лесом, пряча яркое солнце и голубое светлое небо. Деревья шумно качали кронами туда-сюда, не соглашаясь с капризами погоды, день помрачнел, словно готовился умереть. Сумрак опустился внезапно, с высоты над островом раскатился гром. От силы звука хотелось припасть к земле, и пара пригнулась.

Ледяной костюм из шерсти противно прилип к телу, синие от мороза губы дрожат, мокрые волосы висят сосульками. Скарлетт колотит от холода, она крепко обнимает себя за плечи в надежде прикрыться от колких лап ветра, которые легко забирались под мокрое белье и царапали кожу до мурашек.

Хвойные ветки ударяются о лицо, ноги утопают в ярко-зеленом мху, к шее присосался москит. Девушка сунула пальцы под мышки и поежилась, пытаясь прижать комара плечом. Сзади, ругаясь на датском и щелкая ладонью по щекам, плелся Каспер.

Девушка не оборачивалась, всем видом показывая строптивость и безразличие. День хуже некуда — разве что с мадам Ришар могло оказаться еще гаже.

Впереди показался охотничий домик, но Скарлетт упрямо свернула налево к отелю. Каспер удержал ее за локоть и зло прошептал:

— For fanden, — он вернул ее на тропу, — бестолковая. Не видишь, через минуту польется?

Каспер тащил девушку за локоть прямиком к дому, и Скарлетт хотелось отвесить ему пощечину — такую, чтобы прозвенела на весь лес.

— Не хочу доставлять неудобств, — ядовито бросила она, едва выговаривая слова из-за стука зубов.

— Тогда не стоило сюда приезжать или хотя бы ходить за мной. Все вынюхиваешь… Это не твое — в отличие от прыжков в воду.

Она упала в ручей, когда попятилась от Каспера. Свежая, звонкая и такая колючая ледяная вода окатила девушку неожиданностью.

Дверь растворилась со скрипом, и в этот же миг, как по приказу, на крыльцо упали первые тяжелые и крупные капли — предвестники затяжного ливня. Дождь с силой забарабанил по крыше, в полумраке скалились чучела животных. Скарлетт топталась у порога, не решаясь зайти. Несмотря на погасший камин, дом еще хранил остатки тепла. Щеки раскраснелись, горячие губы пульсировали.

Теперь Скарлетт точно заболеет: только лихорадки и не хватало. Все расследование пойдет к черту, если придется валяться в постели, и Коул будет должен искать другие пути в отель. Скарлетт шмыгнула носом.

Каспер зажег напольные лампы, подбросил дров и растопил камин. В потемневшем окне, как в зеркале, показалось отражение комнаты. Оранжевый свет, такой теплый и ласковый, смягчил обстановку, коснулся лица охотника, подчеркнул острые скулы.

— Одежду надо высушить, а для этого ее нужно снять, глупая.

Он поднял футболку с дивана и кинул Скарлетт. Она хмуро сдвинула брови. По складкам на лбу читалось недовольство.

«Он прав. Но белье снимать не стану, еще чего, пусть лучше на мне высохнет. Ужас какой».

Кресло грустно и пыльно выдохнуло, когда Каспер сел. Охотник как можно выразительнее отвернулся от девушки — но краем глаза зацепился за отражение в окне.

Макияж совсем поплыл: под глазами короткими дорожками слез бежала тушь; румяна смылись, показывая бледную кожу; помада размазалась, оставляя размытые, словно нацелованные, очертания губ. Мокрые волосы рассыпались по острым плечам, продрогшие пальцы пытаются справиться с застежками пиджака. Наконец Скарлетт просто отрывает нитку, и пуговица скачет по доскам, нарушая тишину гулким неприличным стуком.

Каспер думает о том, что можно взяться за отвороты и рвануть вниз, чтобы несчастные пуговицы посыпались под его силой, застучали по доскам, как капли дождя, колотящие крышу.

Скарлетт Кацен вызывает раздраженный зуд по коже, хочется каждую ее ухмылочку затолкать обратно в рот.

Тонкие запястья в тугих манжетах мелькают у горла, мучительно долго расправляясь с рубашкой. Ее даже снимать ни к чему — поднять вверх вместе с лифом, высвобождая упругую грудь с твердыми от холода сосками.

Целовать шею, щеки, кусать подбородок, губы, наесться ее помады досыта; неистово, яростно, сталкиваться зубами до боли; сжимать грудь, ласкать сосок большим пальцем; другой рукой поддерживать за колено, задрав несчастную юбку по пупка; забирать с ее губ вздохи и стоны.

Сердце охотника стучит где-то в желудке, и он мысленно считает до десяти, успокаивая дыхание.

Это просто желание. Естественное, потому что Скарлетт Кацен действительно красива.

Еще остра и саркастична. Горькая, как лекарство, и едкая, как отрава.

Она натягивает футболку и следом снимает юбку и теплые чулки. В отражении мелькают длинные красивые ноги, узкая голая ступня касается деревянного пола. Каспер встает и уходит в спальню за одеялом и, когда возвращается, пододвигает диван к огню. Ножки царапают пол, и Скарлетт морщит нос то ли от скрежета, то ли от мысли, что сегодня ночью оба уснут в одной постели.

— Я буду спать в спальне, — голос прозвучал разочарованнее, чем хотелось Касперу.

— Слава богу, — ее голос, впрочем, тоже.

Жар камина приятно обжигает кожу, пламя танцует, облизывая красным языком черные дрова, шипастые искры улетают в дымоход. Дождь так и долбит крышу. Покой не приходил: они разошлись по разным комнатам, и это, конечно, правильно. Правильно не шпионить за ним в лесу, правильно не идти за ним в охотничий домик, правильно не носить его одежду и не спать под его одеялом. Все это правильно, но так отвратно сердцу.

Скарлетт повернулась на спину и уставилась в потолок. Подсохшие волосы еще оставались влажными и липли к лопаткам, поэтому Скарлетт села, и, подняв локоны к затылку, собиралась лечь обратно — но заметила тень.

— Уходи в спальню, — он оперся о косяк, — там хотя бы красть нечего, мне будет спокойнее.

На нем только пижамные штаны, и другая бы смущенно опустила глаза, но Скарлетт возмущенно произнесла:

— Можно подумать, кому-то нужны эти жуткие чучела. Да я бы даже не унесла…

— Да, потому что ты жалкая слабачка, которую этот остров пережует и выплюнет, — он сделал шаг вперед, но без угрозы, — ложись в спальне, там комфортнее.

Скарлетт шумно выдохнула, грозно раздувая ноздри.

«Какой же он заносчивый»

Хотелось стукнуть Каспера так, чтобы высокомерие свалилось с него, как корона падает с головы, отлетевшей от эшафота.

— Никуда я не пойду, — она легла и накрылась одеялом, — мне и тут комфортно.

Охотник пожал плечами и, перекинув ногу через спинку дивана, лег позади девушки. Она резко повернулась к нему, столкнувшись носом к носу, и сердито спросила:

— Что ты делаешь?!

— Пытаюсь выжить тебя со своей территории.

Его голос тих, и в нем нет издевки.

Шутка зашла слишком далеко. Серые глаза смотрят серьезно, и в них таится что-то страшное, почти смертельное. Его тело горячее после беспокойного сна, по груди змеится красная полоса от простыни, Скарлетт ловит дыхание с губ, хочет сказать что-то колкое, что залезет под кожу и поплывет колючкой по венам, раздирая белые жилы.

Слово зреет где-то внутри, но умирает, не добравшись до языка.

Сердце колотится нервно, рвано, мечется в груди, как случайно залетевшая в комнату птица.

Скарлетт молчит. Где-то в глубине дома громко тикают настенные часы; шумит старый холодильник на маленькой кухонке; дождь бьется в двери, просясь зайти; горящие поленья уютно трещат под ласками пламени.

Огонь нежно греет спину, и она чувствует, как холодные грубые пальцы касаются поясницы. Скарлетт отстраняется, встает — Каспер мягко останавливает ее за запястье.

— Останься, — спокойно просит и смотрит в сторону, — в спальне холодно.

Их пальцы переплетаются, и Скарлетт смотрит на руки с благоговейным ужасом. Иногда поступать правильно очень больно: она медленно отнимает ладонь, уходя, так, кончики пальцев еще какое-то время касаются друг друга.

— Не сегодня.

Скарлетт похлопала по карманам, проверяя, на месте ли ключ. В коридоре обманчиво — даже призывно — пусто. Ни персонала, ни гостей, ни даже теней. Девушка прошлась до лестницы и обратно, и на всякий случай — снова. Выглянула вниз, посмотрела на ступени: на них никто не стоит, не поднимается и не спускается.

Раздался решительный выдох как перед броском, ключ-карта коснулся замка, загорелся зеленый огонек, дверь приоткрылась внутрь, приглашая. И Скарлетт вошла.

Мадам Ришар, конечно, жила в прекрасном, даже, лучше сказать, шикарном номере. Очень светлый, контрастирующий с мрачной обстановкой отеля, обставленный мебелью из натуральных материалов, с видом на море в чаше гор. По левую руку стояла большая двуспальная кровать без ножек; рядом — огромного вида шкаф, в котором, наверное, запросто бы поместился гардероб всех постояльцев отеля. По центру — трехстворчатое окно, из которого на темный паркет лег оранжевый квадрат солнечного света.

«Полдень», — поежилась Скарлетт, — «Надо торопиться. Скоро закончится обед, и Ришар может подняться в номер».

Справа от окна мадам Ришар устроила вроде рабочего места: на столе ровной стопкой лежат бумаги, мигает синей лампочкой закрытый ноутбук, карандаши и ручки покоятся в канцелярском стакане. Чуть поодаль — двери в ванную и туалетную комнаты.

Конечно, начать стоит отсюда.

Скарлетт решительно кинулась к столу. Она присела напротив ряда шкафчиков и принялась выдвигать их один за другим. В верхнем хаотично лежали какие-то таблетки. Девушка взяла одну из упаковок, повертела, рассматривая. Ничего серьезного или необычного, успокоительные, которые отпускаются без рецепта. Бросила обратно.

В среднем — бесконечные чеки, акты сверки и работ, толстенные сшитые договоры. Скарлетт потянула ручку последнего, нижнего ящика. Заклинило? Подергала снова, на этот раз с усилием. Нет, точно заперто.

Она разочарованно выдохнула, поднялась и, перекладывая бумаги, стала искать на столе ключ, как сзади раздался мужской ошарашенный голос.

— Совсем сдурела?

Дверь захлопнулась, Скарлетт вздрогнула и резко обернулась. Почему-то Каспер улыбался — своей вот этой улыбочкой, от которой мороз шел по коже. Бровь изогнута и вопросительно приподнята, серые глаза смотрят удивленно и грозно одновременно.

Девушка попятилась и наткнулась на стол — больше отступать некуда.

«К черту»

Она развернулась и продолжила поднимать предметы, бросив за спину:

— Ришар утащила фотоаппарат из номера Шона, — проклятого ключа все не было, — я чувствую, что этот крысеныш заснял нечто важное.

Квадрат света под окном вдруг странно окосел, Скарлетт обеспокоенно посмотрела на часы над кроватью: прошло уже полчаса. По позвоночнику пробежала ледяная волна мурашек, какое-то первобытное чувство тревоги заставило обернуться.

Ручка — дверная ручка медленно опускалась вниз. Это заметил и Каспер: он стоял вполоборота к выходу. Их взгляды столкнулись: ее, полный ужаса, и его, полный действия. Он резко притянул девушку к себе и, прижавшись к стене, заткнул Скарлетт рот ладонью. Она чувствовала напряженную грудь лопатками и спокойное сердцебиение. Совсем как в лесу во время охоты на волка, только теперь противник был пострашнее.

Мадам Ришар зашла, и Скарлетт перестала дышать. Не оборачиваясь, женщина захлопнула дверь, подошла к столу.

Если она обернется, обоим конец.

Каспер был готов задушить Скарлетт. На ее щеке наверняка останется отпечаток пальцев. Зачем вообще он это сделал? Сдать ищейку с потрохами, и делу край — а теперь он стоит, прижимая Скарлетт к себе, и это уже подозрительно.

Подозрительно — и по правде приятно. Той ночью Каспер хотел взять ее спереди, чтобы видеть лицо, видеть, как она задыхается от желания и удовольствия. Но если прижать Скарлетт к себе так, как сейчас, коленом заставить пошире расставить ноги, переместить руку с лица на затылок, потянуть за волосы, чтобы она запрокинула голову, хватая воздух ртом, как рыбка на суше, то будет ли это так же хорошо?

Он наклоняется, кончиком носа касаясь открытой шеи. Волосы пахнут орехом и шоколадом, кожа — медом и молоком. Хочется попробовать аромат на вкус, почти невесомо провести губами по нежным плечам.

В ладонь, как молот, бьется сердце Скарлетт. Стоит поднять руку, и в пальцы ляжет тяжелая грудь. Скарлетт слегка, будто случайно, наклоняет голову, открывая линию ключиц.

Эта игра, физическое воплощение их перепалки, и обстоятельства только обостряют чувства, делают желание резче.

Мадам Ришар бросила на ноутбук часы, потерла запястье и уже направилась в ванную — но вдруг остановилась, наверное, заметив беспорядок.

Замерло все: серые внимательные глаза уставились в спину женщины; вздрогнула секундная стрелка; застыли золотые пылинки, танцевавшие в воздухе.

Она заметит пару, и тогда, конечно, Скарлетт Кацен уволят. Наверное, для нее это станет лучшим вариантом, но прямо сейчас Каспер прижимал девушку к себе и не мог найти в себе сил отпустить.

Мадам Ришар подвинула стакан с ручками ближе к ноутбуку и прошла в ванную. Магия рассеялась мгновенно, снова громко затикали часы, заплясала солнечная пыль, защебетали птицы в окне. Пара синхронно повернулась к выходу, Каспер несколько раз дернул дверь, но та не поддалась.

— Ключом, — прошипела Скарлетт, отталкивая охотника и шарясь в карманах в поисках карты. Какое-то чутье подсказывало обоим, что медлить больше нельзя.

— В шкаф, — скомандовал Каспер. Оба оказались в убежище в паре секунд до того, как открылась дверь ванной и показалась хозяйка комнаты. Тонкие стенки давали чувство мнимой безопасности, щели — немного света, скважина — достаточно наблюдения. Скарлетт отпрянула от импровизированного глазка в момент, как Ришар начала раздеваться.

— Она сейчас пойдет в душ. Как только услышим воду — бежим.

Голос звучал тише тихого, почти на грани слышимого. Каспер кивнул. Им пришлось сидеть на коленях, друг напротив друга, и внешне громадный шкаф уже не казался таким большим. Оба на время превратились в слух. Приятно пахло пылью, деревом, тяжелыми духами вперемешку со старой кожаной курткой.

Скарлетт почувствовала изучающий взгляд, щеки запылали. В полутьме глаза Каспера блестели, как у хищника, тень подчеркнула и без того выделяющиеся скулы, острая ухмылка ощущалась опаснее и едва ли не кровожаднее.

Касперу нравилось смотреть на нее, и, может быть, нравилась она. Нравилось перепираться, выдумывая изощренные ругательства, нравилось, как она хмурит брови, когда мучается над остроумным ответом, как делает вид, что многое знает. Страшно представить, но ему нравилось фантазировать, глядя на нее, что он мог бы сделать.

— Чего уставился? — одними губами раздраженно прошептала Скарлетт.

— Думаю, что из всей дичи, которую я гонял, ты — самая глупая.

— Ты еще не понял, кто из нас охотник.

Желание проучить заставило Скарлетт немного наклониться вперед, приоткрыв рот. Слегка, ненавязчиво, прикусить нижнюю губу. Взгляд стал мягче, нежнее. Скарлетт касается его пальцев, и его ладонь накрывает ее.

Глупо обманываться: бесконечные словесные шпильки просто ширма, скрывающая ото всех огонь, в котором рано или поздно оба сгорят дотла.

Каспер приблизился — он дышит медленно и глубоко, так, что заметно, как поднимается и опускается грудь. Он почти чувствует ее губы на своих губах и знает, каким будет этот поцелуй. Таким же медленным и глубоким, как дыхание, горячим, как ее рот, влажным и жадным, с неприличным звуком и ее сопротивляющимся языком вкусом молока и меда. Похожим на наваждение, порочным и долгим; пока она не откинется назад, опираясь на локти, а он не уместится между ног, заставляя лечь совсем.

Он притягивает Скарлетт за шею, запуская пальцы в шелковые волосы, чтобы наконец это случилось.

— Вода бежит. И нам пора, — она игриво шепчет в его губы, так, что становится щекотно. Отворачивается, резко открывая дверцы шкафа.

В шкаф врываются звуки журчащего душа. Оба жмурятся от обилия света, в голове еще звенит пощечиной несостоявшийся поцелуй. Каспер чувствует себя осликом, которого поманили морковкой и обманули, и это дурацкое чувство буквально смешит, словно его вывели на чистую воду. Хотелось придумать достойный ответ, чтобы и Скарлетт показала, чего хочет на самом деле.

Скарлетт неловко вылезает, почти выпадая из шкафа. Судя по всему, у них есть еще минут пятнадцать, но Скарлетт уверенно идет к двери. Ее волосы растрепаны, костюм помят, от шеи к лицу ползут алые пятна. Каспер тяжело дышит, как после бега. Он оборачивается, осматривая комнату Ришар.

— Не станешь продолжать?...

Не до конца понимая, имеет он ли в виду поиски фотоаппарата или случившееся в шкафу, Скарлетт неопределенно пожимает плечами и каким-то печальным, бесцветным голосом произносит:

— Видимо, не сегодня.

Синий сигаретный дым клубами плыл по кухне, поднимаясь в потолок. Пахло жареным маслом, пряностями и мясом, разлитым на плитку вином. Скрипели ножки стульев о пол, хриплый смех Дебби звучал бархатисто, со всех сторон окружала музыка — приглушенная, чтобы никто незваный не услышал (а в особенности мадам Ришар). Скарлетт помахала перед лицом ладонью, разгоняя дым. В теплом, уютном свете лица собравшихся казались уставшими; оранжевый огонек сигареты вздрагивал, разгораясь и затухая во время затяжки. Повар Эрик, молодой и дерзкий парень, залихватски сжал фильтр зубами, чтобы не обжечься, и крутанул бутылку.

Хмельное веселье туманило голову, школьная игра для подростков казалась маленькой, но острой и запретной шалостью, как первый поцелуй с языком. Дно указывало на Эрика, горлышко, как стрелка компаса, на горничную Рут — девушку не старше двадцати четырех лет. Она моментально покраснела до корней волос, и Дебби закатила глаза. Эрик вжал окурок в пепельницу, хищная улыбка, которую он явно стремился скрыть, искривила рот.

— Я хочу правду. Я нравлюсь тебе?

Дебби отпила вина и посмотрела на Скарлетт взглядом «Я же говорила». Бедная Рут шумно вздохнула, взгляд метался по столу, словно ее застали на месте преступления.

— Да, — пропищала она и неловко закрутила бутылку. Рут закашлялась, попыталась отшутиться. Эрик не сводил с девушки глаз, и всем все было понятно. Ясно как день. Скарлетт грустно вздохнула. Даже немного завидно и обидно, что может быть по-простому. Когда каждая встреча не похожа на бой, а диалог — на дуэль.

Компания замерла, наблюдая за бутылкой. Стекло стучало по дереву, повернувшись дном к черному выходу и горлышком к Скарлетт. Дверь распахнулась. Сердце Скарлетт заколотилось.

«Это шутка?»

Каспер Стормар, охотник, снабжающий кухню отеля мясом, вошел в помещение, впуская с улицы прохладный ночной воздух. На мрачном, ничего не выражающем лице темнели бурые пятна засохшей крови; рука крепко сжимала древко топора, лезвие которого еще влажно блестело багровым цветом. Он не сразу сообразил, что происходит, но, заметив на столе алкоголь и бутылку, понял.

— Это шутка? — спросил Каспер с издевательской ухмылкой.

«Нет», — решила Скарлетт, — «Все-таки так даже веселее».

Эрик мгновенно подскочил, хлопая себя по нагрудным карманам, стал бормотать что-то вроде «Сейчас, сейчас». Звякнула связка ключей, Каспер кивнул повару, поблагодарив, и снова перевел взгляд на Скарлетт. Оба осознавали, что судьба жестоко пошутила. Каспер положил топорик на стол для разделки, стальной обух неприятно бряцнул о нержавейку.

— Что ж, пару минут без холодильника та тушка еще потерпит.

Дебби наклонилась к Скарлетт и сквозь зубы процедила так, чтобы услышали все:

— У меня от него мороз по коже.

Эрик прижал палец ко рту и выпучил глаза, намекая, что девушке замолчать. Та заносчиво поджала поджала губы, от чего милая ямочка на подбородке стала еще выразительнее. Каспер зловеще, многообещающе улыбнулся и, подхватив стул по пути, сел напротив Скарлетт. Он проигнорировал слова Дебби. В комнате, где на него смотрели все, он видел только взгляд Скарлетт.

Наверное, даже в миллионной толпе он отыскал бы девушку за пару минут и безошибочно узнал ее глаза.

Тишина казалась стеклянной, она противно звенела в ушах. Каспер расслабленно откинулся на спинку стула. Все ждали то ли выговора, то ли шутки — и то, и другое из уст охотника, казалось, могло напугать любого из присутствующих. Кроме Скарлетт, и это Каспера веселило. Как и факт, что глупая игра дала ему право потребовать от нее ответов — и столько вопросов крутилось в его голове.

От самых неприличных, которые он, конечно, не стал бы задавать в такой компании. До самых простых вроде хобби и увлечений. Нравится ли ей природа на Гевире и почему; какая сцена из комедийных фильмов смешит сильнее всех; какая строчка из песен кажется особенно грустной? О чем мечтает? Что чувствует, когда он смотрит на нее?

Чувствует ли она этот жар, зреющий где-то в солнечном сплетении, пожирающий своим адским жадным ртом органы; эту кипящую лаву, которая бежит по жилам вместо алой крови; этот пожар, выжигающий все мысли, кроме одной? Отзывается ли в ней это пламя?

Хочет ли она знать, какое время суток он любит больше всего и почему; что его раздражает в людях, а что — привлекает? Хочет ли она остаться ночью или только играет и дразнит?

— Чего ты хочешь на самом деле?

Вопрос вырвался сам собой, тишина лопнула, как тонкостенный бокал, раскидав острые ранящие осколки. Дебби засуетилась, поставила бутылку на дно, завершая игру.

— Ты можешь не отвечать, это какая-то провокация.

Эрик шутливо ударил кулаком по столу в знак протеста.

— Это нечестно! Я отвечал на вопрос о сексе буквально ход назад!

Орлиные брови Дебби грозно поползли к переносице, и Эрик мгновенно замолчал. Они принялись перепираться, но Скарлетт уже не слышала слов из-за глухого стука своего сердца.

Серые глаза Каспера гипнотизировали, как удав цыпленка. Он смотрел на нее так же, как той ночью, которую они едва не провели вдвоем. Тогда он отказался от комфортной кровати, чтобы Скарлетт не ютилась на диване: что бы он ни плел про холод, в комнате оказалось очень тепло. Что бы он ни врал про холод… Зачем он соврал?

Ответ таился в хитром взгляде, в приподнятых уголках рта, в ямочке от ухмылки. В жарком дыхании на губах, в обжигающем кожу касании, в желании подразнить — и оставить ее в своих руках.

Чего она хочет на самом деле?

Абриса сплетенных тел в темноте и покалывания щетины при поцелуе, жадности, распутных стонов и дрожащих ресниц. Следов от пальцев на бедре, шепота с хрипотцой.

Раннего утра в теплой постели, красных полос на спине от сбившейся простыни, горячих от сна объятий.

Конечно, это все игра. Пошаговая стратегия, призом в которой станет разбитое сердце соперника. Что было бы, останься она тогда? Ничего хорошего, наверное. Парочка постельных сцен, потеря интереса с его стороны и горькое до обиды сожаление.

Хотелось ли ей продолжать эту игру? Абсолютно нет, потому что это заведомый проигрыш.

— Я выбираю действие, — голос после молчания вышел совсем сухой, жалкий. Флер наваждения спал: Каспер из ее головы переместился в маленькую кухонку, где они играли в невинную школьную игру. Он скалился так, будто читал мысли в ее глазах.

Скарлетт ждала, что он заставит сделать что-то нелепое. Кажется, ему нравилось выставлять ее дурой. Уж лучше спеть петухом, чем сказать вслух то, о чем она думала.

Эрик снова в шутку ударил кулаком по столу, один из официантов удивленно поднял брови, Рут закашлялась. Всем, кажется, все стало ясно как день. Только Дебби, которая безошибочно считала влюбленность горничной и повара, заговорила, задыхаясь от возмущения:

— Ты ничего не должна выбирать. Он, блин, даже не участвует в игре!

Впервые Дебби оказалась не права. Прямо сейчас в комнате осталось только два игрока. Каспер не обратил внимания на возгласы, словно это звенела нудящая над ухом мошкара. Он продолжал довольно скалиться:

— Тогда ты должна мне действие. Когда-нибудь я его заберу.

И, поднимаясь, добавил:

— Не сегодня, разумеется.

Из окна на ковер легла дорожка лунного света, мягкий ворс поглощал шаги. Из одного из номеров доносилась приглушенная музыка и пьяный хохот — кто-то продолжил вечеринку в апартаментах. Настенные лампы мерцали, дрожа от жара. Ночь выдалась на редкость теплой, почти знойной. Скарлетт смахнула с лица челку и занесла руку для стука; дверь распахнулась в этот же момент, и девушка чуть не столкнулась с Каспером. Он посмотрел на нее странно; горько ухмыльнулся, увидев в руках бутылку вина. Вздохнув, словно собираясь с духом, Скарлетт вошла — а Каспер, напротив, покинул комнату.

«Заносчивый придурок».

Оба так и не общались с той встречи на кухне. Ответы, которые обнажила игра, Скарлетт не понравились. Они торчали наружу, как остовы костей из кладбищенской земли, словно указывая на место преступления. Ее преступления, и Скарлетт нарочно избегала Каспера, а тот сам по себе редко появлялся в отеле, что было на руку.

В воздухе еще витал запах костра, смолы соснового сруба и меди. Скарлетт на секунду опешила, застыла в проеме, как статуя, и, не осознавая, сделала глубокий вздох, стараясь запомнить эту свежую горечь.

Стройная фигура Адама чернела напротив окна. Пространство заволокла густая сигарная дымка, удушливо запахло табаком, книгами и дорогим парфюмом. Свет выключен. Как-то Адам сказал, что обречен на вечную тьму — и за этими словами скрывалась правда: дело не только в частичной потере зрения.

Скарлетт понадобилось время, чтобы глаза привыкли к темноте. Когда в размытых очертаниях стала угадываться мебель, девушка поставила вино на столик, откупорила бутылку. Адам повернулся к девушке и тихо, интеллигентно почти спросил:

— Послушаете Сальери?

Оказаться рядом с Адамом после встречи с Каспером — почти как принять контрастный душ. Скарлетт улыбнулась ему, хотя и понимала, что в таком мраке увидеть этого невозможно. Она ценила Адама как человека и надеялась, что когда-нибудь они могут стать друзьями. Возможно, ей бы удалось достать частицу солнца для него, чтобы развеять скорбные сумерки.

— Благодарю за приглашение. Но я сегодня дежурю одна, нужно идти.

Адам приблизился, коснулся антикварного настольного светильника, и тот загорелся, отбрасывая мягкие тени абажура на стены.

— Разумеется, Скарлетт, — мужчина наполнил бокал и по-дружески улыбнулся в ответ. — Я очень ценю вашу преданность работе.

Скарлетт склонила голову в знак благодарности и поспешила прочь. Дверь закрылась, девушка торопливо зашагала к ресепшену. Сейчас где-то десять; банкет продлится до часу-двух, гости начнут расходиться к трем. Вряд ли кому-то понадобится помощь администратора, но какая-то неясная тревога скребла позвоночник острым ноготочком. Вдруг из-за спины раздался голос:

— Долго же ты пробыла в его кабинете.

Каспер подкрался, как охотник, выслеживающий жертву. Какое-то неприятное, беспокойное чувство заставляло его сердце учащенно биться, яростно колотиться о ребра. Черные клубы агрессии ослепляли, злость взялась из ниоткуда — злость на Адама, учтивого и подходящего Скарлетт; на саму Скарлетт; на самого себя.

Все произошло молниеносно: Каспер схватил за руку, развернул к себе и толкнул к стене. В лунном свете блеснуло лезвие, и Скарлетт почувствовала легкий укол острия в шею.

— Я говорил, что убью, если будешь вынюхивать рядом с Адамом?

«Особенно рядом с Адамом»

Предыдущая подобная выходка напугала Скарлетт до чертиков. Но сейчас страха не было, хотя стоит Касперу надавать слегка, и пойдет кровь. Она с вызовом посмотрела на мужчину:

— Говорил, — не опуская глаз, Скарлетт пальцем отодвинула лезвие от себя. Воздух между ними дрожал то ли от жара, то ли от напряжения.

Его взгляд застыл на ее движущихся губах. Еще немного — и он подастся вперед, чтобы поцеловать, мягко коснуться рта, прижаться. Прижаться с силой, с какой волна ударяется о скалы, всем телом, приподнимая Скарлетт, расцеловывая выпирающие ключицы; вжать в стену, раздвигая ее ноги коленом и уткнувшись лицом в шею, вдыхать запах обнаженного тела.

Побыть нежным, запустить ладонь в волосы, прочертить пальцами линию подбородка, коснуться подушечкой пальца мягких губ, чтобы почувствовать ее стоны. Она будет стонать и вздыхать, пытаясь оттолкнуть от себя, потому что так она себя ведет.

Каждая их встреча похожа на столкновение, каждое слово — на пощечину, каждый взгляд — на молчаливый вызов. Подчинить, смять, заставить — желание похоже на боль от разрыва всех мышц разом, когда готов умереть в мучениях, но только заглушить это чувство. Рядом с этой девушкой ему сносило голову.

Это не то естественное желание, потому что Скарлетт просто красива, которым можно себя успокоить.

Ночь выдалась теплой, почти знойной. Дышать тяжело, и Касперу приходится вдохнуть горячий воздух как можно глубже, чтобы насытиться кислородом.

Скарлетт медленно, будто нехотя высвободилась и начала спускаться. Шаги позади говорили сами за себя. Казалось, эта лестница никогда не кончится. Ступень сменяла ступень — и так до бесконечности. Скарлетт внимательно смотрела под ноги, чтобы не упасть, и уже почти бежала от охотника, но Каспер не отставал и все сыпал оскорбительными вопросами.

— Хорошо провела время?

Его возбужденное, нервное настроение отзывалось в Скарлетт, она чувствовала эту отвратительную ревностную желчь, которая распаляла гнев где-то внутри, в самых венах. И это ярость прожигала до костей.

— Ревнуешь?

— Что ты, Адам не в моем вкусе, — он повысил голос.

Скарлетт резко развернулась и почти обозленно бросила ему в лицо:

— Даже притвориться сложно, что твои шутки смешные.

Каблуки громко стучали, когда Скарлетт направилась к столу администратора. Она лопатками чувствовала, что Каспер преследует ее. Но продолжать диалог опасно, еще немного, и дойдет до драки. Их перепалка вдруг перестала казаться забавной словесной дуэлью. Словно какая-то невидимая рука пару раз повернула ключик, чтобы завести механизм, надавила на пружину, собрав все кольца вместе. Только слегка приотпустить, и отель поднимется на воздух. Напряжение чувствовалось физически, оно искрило, как оголенный провод, гудело, как ток в трансформаторе.

Монструозные люстры под потолком отдавали желтый, спокойный свет; запах освежителя перемешался с флером смешанных духов. Из зала тихо звучала красивая инструментальная музыка, огромные часы отсчитывали минуты до окончания вечера; лифт открывался и закрывался на этажах, и эти звуки напоминали, что отель жил и совсем скоро шаги, голоса и смех снова наполнят пространство.

У ресепшена уже ждала девушка в обтягивающем коктейльном платье. Она нетерпеливо стучала длинными черными ноготками по темной столешнице и демонстративно бросала раздраженные взгляды на часы. Подходя, Скарлетт услышала высокомерное: «Ну и сервис». Она натянула дружелюбную улыбку и ответила дежурно:

— Чем могу помочь?

Сердце все еще бешено колотилось. Гостья оценивающе осмотрела Каспера и, указав на него пальчиком, шутливо произнесла:

— Заверните красавчика с собой.

Каспер закатил глаза и выругался на датском — Скарлетт точно слышала эти слова раньше, но, кажется, в отношении себя.

— С удовольствием, — сквозь зубы процедила она, — что-то еще?

Девушка заказала завтрак ко времени, назвала номер. Она все еще иногда поглядывала на Каспера, и он мог бы ей подыграть. Немного пофлиртовать, чтобы точно расслышать эти тонкие ядовитые нотки в голосе Скарлетт, когда она отпускает очередную глупость. Но он этого не делал. Ему не хотелось, чтобы Скарлетт чувствовала то же, что и он, когда девушка вышла из кабинета Адама.

Эту противную, чудовищную ревность. Когда хочется отдалить Скарлетт от всех, кому она может улыбнуться. От всех, кто улыбался ей в ответ — и не имело значения, дружески или с надеждой на что-то. Дело не в неуверенности, не в комплексах или прочей чуши. Дело в том, что Скарлетт не принадлежала ему, и все это знали. Они могли улыбаться ей в ответ и даже пытаться покорить ее.

Каспера обдало холодом, ладони вспотели. Он потрясенно смотрел на Скарлетт, не видя ничего вокруг. Потому что вдруг понял: под кривляющейся гневной маской ревности пряталось признание, и Каспер не был к нему готов. Не сегодня.

Солнце прощалось с лесом, отелем, забирало день с собой за морской горизонт. Красно-золотые теплые лучи проникали в комнату через небольшое окошко, в воздухе кружила пыль. Тихо звучали часы-ходики, шумел старый холодильник. Пахло дымом, сосновым срубом и ружейным маслом.

Чучела на стенах веселились легкому насвистыванию и дружелюбно скалились, радуясь хозяину. Их пустые, полные мертвой черноты глаза устремились к Касперу. Шомпол с ершистой насадкой медленно скользил внутри дула, и почему-то в этом чувствовалось что-то неприличное, излишне сексуализированное.

Мужчина отложил инструмент, завершив чистку, и стал собирать ружье. Эта двустволка бывает на охоте чаще Каспера, и такому оружию капитальная чистка требовалась чаще обычного. Но сейчас всегда приятный, медитативный процесс вызывал только вздохи раздражения.

Тишина вдруг взорвалась ударами в дверь, и Каспер вздрогнул. Стучали громко, молотя кулаками по дереву. Он знал наверняка, что произойдет дальше, поэтому поднялся, заняв позицию для стрельбы, вскинул ружье на плечо и прицелился.

Она не вошла — ворвалась, влетела, как разъяренная валькирия: щеки раскраснелись, рот злобно перекошен, волосы растрепал ветер, грудь высоко вздымается, из-за быстрой ходьбы юбка задралась выше колен.

— ТЫ. СОВСЕМ. ОХРЕНЕЛ!

Дверь хлопнула, закрывшись и поставив жирную точку в ее яростном вопле. Скарлетт надрывалась, игнорируя направленное в нее дуло. Спокойствие и умиротворение, растворенные в воздухе, вдруг заискрились, словно наэлектризованные, превращаясь в опасное напряжение.

— Какого черта ты рассказал Ришар, кто копался в ее вещах?! Меня теперь уволят!

Девушка подняла с пола декоративную подушку и с силой запустила в Каспера. Он слегка отклонился, пропуская мягкий снаряд, и крепче прижал приклад к плечу.

— Я хочу свое действие. — В его бесцветном голосе не было яда. — Оно простое: уезжай.

Каспер будто нажал на пресловутую красную кнопку, и терпение Скарлетт сдетонировало, разлетевшись на острые ранящие осколки.

— Ты эгоист, Каспер Стормар, — она бросалась в него фразами, и каждое слово било, как камень, — ты не хочешь меня больше видеть, и поэтому распоряжаешься моей жизнью, как тебе захочется! ЭГОИСТ!

Указательный палец лег на курок. Каспер прикрывался благой идеей о спасении Скарлетт, и за этой ширмой пряталось желание уберечь себя. Эгоистичное избегание чувств, прятки от Скарлетт, которая может сделать или очень хорошо, или очень больно.

И прямо сейчас он прятался за ружьем, а она продолжала сердито выкрикивать:

— Тебе плевать, есть ли у меня другой источник заработка, хочу ли я остаться на острове, хочу ли я…

Скарлетт резко замолчала, съедая невысказанное, и грозно посмотрела на охотника. Нет, она знала, что ему не плевать, хочет ли она остаться с ним. Сомнение читалось во взгляде, в дрожащих ресницах, в выражении, которое не отражало никаких эмоций. Как маска, которую Каспер изо всех сил старался сохранить. Но она ему не позволит. Она заставит показать истинное лицо.

Скарлетт решительно встала под ружье, взялась за стол и направила дуло в лоб.

— Ты не убьешь меня. И знаешь почему? — девушка с вызовом посмотрела в глаза охотнику. — Потому что любишь.

Ее колени тряслись, по вискам катился крупный ледяной пот, сталь неприятно холодила кожу, звуки исчезли — все, кроме одного. В голове громко-громко звучал выстрел из прошлого. Но она переступила через это. Ради себя. Ради чертового Каспера.

И Каспер спустил курок.

Раздался щелчок.

Пустотелый, грустный.

Охотник опустил ружье и отбросил его на диван. Ошарашенная Скарлетт проследила взглядом за оружием и только сейчас увидела инструменты для чистки ствола.

Пощечина прозвенела с такой силой, что голова Каспера мотнулась к плечу. Щека горела, словно к ней крепко прижались раскаленным железом. Каспер приложил ладонь к месту удара и ошеломленно прошептал:

— Slem tæve⁽¹⁾.

— Я права, — Скарлетт смотрела на него так, будто увидела впервые, словно тщательно скрытый секрет вдруг показался наружу. — Эгоист!

Ссора уже походила на драку; гнев, ярость, желание — эмоции смазались, сливаясь в цветной калейдоскоп. Наэлектризованный воздух ощутимо затрещал, покалывая кожу, Скарлетт начала истерично выкрикивать оскорбления в лицо охотнику, Каспер схватил ее за плечи и, пытаясь удержать девушку, стал перекрикивать:

— Hold kæft! Hold kæft! Hold kæft!⁽²⁾

Они столкнулись губами в разъяренном поцелуе, долгожданном и одновременно неожиданном, как летний гром, полном жгучего, похожего на ненависть, чувства. Это сносило разум, как мощная разрушительная волна, сметающая перед собой многоэтажные, фундаментальные здания. Пожар, начавшийся где-то в груди, в секунды расплавил сердце и отправил по венам жидкую, пузырящуюся лаву.

Сгорали оба.

Скарлетт стонала в его рот, торопливо пытаясь расстегнуть ремень на его брюках, Каспер оторвался от жадных губ всего на секунду, чтобы стянуть с себя свитер.

— Презервативы, сейчас, я сейчас…

Спешно открыл ящик тумбы и, доставая блестящую пачку, выронил всю упаковку, фольгированные квадраты посыпались на пол. Каспер даже не обратил внимания — он думал только об одном: если он не займется сексом с ней прямо сейчас, то умрет; его сердце остановится, лопнет от переизбытка прильнувшей крови; если он не окажется в ней, то отправится прямиком в ад, корчиться в этих страшных муках навсегда.

Запахло латексом и дешевой клубничной смазкой, застучали о дерево пластиковые пуговицы блузки, затрещали, разрываясь, плотные юбочные швы. Адреналин, смешанный с острым, как кончик иголки, удовольствием, пьянил и туманил голову. Все происходит быстро, наспех, без нежностей. Каспер прижал Скарлетт к стене; она уперлась изящной ногой в диван; вторую Каспер приподнял за колено. Так он мог войти глубже, и это, черт возьми, было нужно как воздух.

Каспер почти физически ощущал, как огромное, во всю грудь, сердце качает кровь, и она стучит в висках, словно многотонный кузнечный молот. Все, к чему стремился охотник, — жадно целовать мягкие пульсирующие губы, кусать подбородок, ключицы; прижечь каждую частичку тела своим ртом, притереться, оказаться ближе, чем кожа. И это желание обрело форму: в прерывистом, лающем горячем дыхании; в приказном шепоте «еще»; в мужском сдавленном стоне; в бешеном пульсе под губами на шее.

Скарлетт дрожала в его руках, как свечное пламя, умирая и возрождаясь от болезненного возбуждения, и больше ничего не надо; она стонала и всхлипывала с каждым жестким и глубоким толчком, и Каспер знал вкус этих стонов — мед и малина, розовая и сладкая, как помада на его подбородке; твердые соски касались его голой груди, влажная кожа мгновенно покрывалась мурашками. Скарлетт хрипло просила «еще», Каспер двигал бедрами резче, входя полностью, и замирал, заглядывая в огромные обезумевшие глаза, черные от разлившегося зрачка, отражающие золото закатного солнца.

Рассыпанная упаковка была использована до конца, до самой тайной, еще никому не рассказанной фантазии.

Каспер заметил, что уже наступило утро, только увидев в глазах Скарлетт рассветные лучи. Они лежали на диване, с которого все началось: измотанные, жаркие, с приятной усталостью, которая, казалось, забралась даже в глубину костей. Скарлетт прижалась красной от его щетины щекой к груди, поцеловала солнечное сплетение, посмотрела исподлобья.

И тогда мужчина увидел, как сияли ее глаза от восходящего солнца. Он любит, и она знает это. Каспер взял лицо Скарлетт в ладони, и она заискивающе, почти наигранно спросила:

— Мне точно уйти? — она поцеловала его пальцы. — Отвечай теперь, когда знаешь, от чего именно бежишь.

— Нет, я тебя больше не отпущу, — Каспер погладил ее губы подушечкой пальцев и усмехнулся, крепко прижимая Скарлетт к себе. — Не сегодня.

1) Подлая сука [дат.]

Вернуться к тексту

2) Заткнись! Заткнись! Заткнись! [дат.]

Вернуться к тексту