Синий (джен)

Энакину Скайуокеру всегда нравился синий цвет.

Синий был цветом неба, и оно почти всегда и везде было этого великолепного оттенка. За исключением планет с экзотической атмосферой, везде с небес лился сияющий особенный свет, окутывающий мир радостным, лазурным теплом. Независимо от того, сколько облаков пыталось омрачить его девственную чистоту, яркий свет прорывался наружу, напоминая о красоте, скрытой за белёсым занавесом.

Ребёнком он часами смотрел в бесконечную бездну, мечтая о скрывающихся в ней тайнах, о манящей другой жизни за пределами лавки старьёвщика Уотто. Даже когда наступала глубокая полночь, а звёзды усеивали небосвод, как сверкающие бриллианты, он продолжал смотреть в небо, зная в глубине сердца, что однажды он будет свободен.

Синий был цветом неба над Набу.

Энакин приподнялся с мягкой травы, устилающей равнины Озёрного края, Падме уютно устроилась рядом. Когда вокруг простиралось небо, он чувствовал себя самым счастливым на всём белом свете. Он купался в сапфировых просторах, позволяя разуму бесцельно блуждать в далях, откуда никогда не хотелось возвращаться на землю, возвращаться в мир, где пришлось расстаться с теми, кого любил.

Его глаза, как сказала однажды Падме, были такого же цвета, как небо над её родной планетой. Однажды, случайно проходя мимо зеркала, он уставился на своё отражение, пристально вглядываясь в глаза, пытаясь найти доказательства её слов. Обнаруженная истина шокировала, ведь он никогда раньше особо не интересовался цветом своих глаз, он понял, что она была права; его глаза сияли тем же синим светом, что и небеса над Набу.

«Тогда во мне всегда будет частичка Набу, которую я смогу забрать с собой». — Сказал он, когда его уличили в слишком сильной привязанности, наблюдая, как на губах Падме появляется ослепительная улыбка.

«А моё ожерелье будет всегда напоминать о тебе», — прошептала она, когда он обнял её.

Синий был цветом его светового меча.

Независимо от того, сколько всего он потерял, уничтожил или иным образом испортил с его помощью к бесконечному неудовольствию Оби-Вана, клинок всегда сиял прозрачным, чистым, синим светом. Он пытался выбрать кристалл, который сделал бы его зелёным, просто для разнообразия, но, похоже, его душа воспринимала только те, которые придавали клинку синий оттенок.

Синий, казалось, был его цветом, несмотря на тьму, поселившуюся глубоко в душе.

Он так много значил для него, он стал символом свободы, и в то же время — новой жизни, которую он начал как джедай. Синий был цвет небес, в которые он убегал, когда спешил покинуть планету, или возвращался домой, или отправлялся на задание. Такого цвета был гоночный кар, пилотируемый им, тот самый, принесший ему свободу.

Но теперь он больше не Энакин Скайуокер.

Теперь он — Дарт Вейдер, наследник Галактической Империи и Тёмный Лорд ситхов. Он не подчиняется никому, кроме Хозяина, Императора, и ненавидит синий цвет каждой частичкой своего существа.

Потому что синий цвет был Энакином Скайуокером, он был цветом его глаз и световых мечей. Глаза же Вейдера скрывала маска, застила тьма, их никогда не было видно, а его световой меч был кроваво-красным. Он вложил всю накопившуюся ненависть в новое оружие, когда создавал его, как вкладывает теперь в каждое своё действие. Он не смог сдержать трепета гордости, когда лезвие впервые вспыхнуло глубоким огненно-рубиновым светом.

Синий был цветом, который Энакин ассоциировал с Оби-Ваном, с его отстранённым взглядом, излучающим непоколебимое спокойствие, охватившее всё его естество. Энакин жаждал увидеть глаза Учителя, излучающие одобрение и радость, лазурные глубины, из которых уходит холодность, и её место занимает теплота. Неприступным Энакин видел своего наставника, когда сталкивался с очередной неудачей на тренировках, и он прилагал все усилия, чтобы взгляд учителя становился благосклонным как можно чаще.

Мысль об Оби-Ване вызвала ярость, обжёгшую изнутри Вейдера.

Синим был цвет глаз учителя-джедая, даже когда он отвернулся от того, кого, как утверждал, любил как брата. Оби-Ван бросил Энакина среди лавового поля, его глаза потемнели от разочарования, когда он подобрал обронённый световой меч бывшего ученика с чёрных песков негостеприимной планеты, и когда холодно отнёсся к словам, которые тот прокричал ему в спину. Сине-серо-зелёные глаза учителя тогда превратились в мрачные тёмно-синие, вокруг него клубился дым, и боль от неприкрытого предательства пронзила то немногое, что осталось от Энакина.

Теперь злость питала Вейдера; ненависть до сих пор клокотала в нём. Энакин не предавал Оби-Вана. Он никогда бы не предал Оби-Вана. Обнажив свой световой меч первым, джедай нанёс сокрушительный и, возможно, последний удар по колеблющейся душе Энакина, позволив гневу Вейдера проникнуть в его существо и дать ему силу, необходимую для противостояния бывшему наставнику.

Вейдер сейчас ненавидел Оби-Вана так же сильно, как ненавидел синий цвет. Ему было всё равно, был ли это цвет небес, цвет спасения или цвет безмятежности. Вейдер родился из красно-оранжевого пламени, которое опалило его плоть до черноты, и он никогда не забудет урок, полученный из смерти Энакина Скайуокера.

Синий был цветом слабости. Красный был цветом силы.

И он, Лорд Дарт Вейдер, очистил себя от всех слабостей.