Всё зависит от тебя (гет)

Гарри стоял посреди школьного двора.

Все было кончено. Прах Волдеморта развеялся.

Гарри держал в опущенной руке бузинную палочку. Она казалась очень тяжелой.

Гарри еще не отошел от битвы, не успел осознать, что все самое страшное позади.

Он определенно был жив. И это ощущалось очень странно, невероятная легкость пронизала все тело. Как будто он, как газировка, наполнился пузырьками воздуха, и вот-вот мог бы взлететь. И только бузинная палочка как якорь тянула его вниз.

Он поднес палочку к глазам, взглянул на нее. Неровная поверхность древесины завораживала своим рисунком.

К Гарри постепенно возвращалась способность воспринимать весь окружающий его мир как единое целое. Долгое время, с самого возвращения с призрачного Кингс-Кросса или даже раньше, с просмотра воспоминаний Снейпа в кабинете директора, он был сфокусирован на одной цели: уничтожить своего врага. Все остальные события воспринимались как фон. Сейчас он стал различать звуки — в лесу пели птицы, запахи — пахло пылью, битым камнем и копотью, свет — ярко светило весеннее солнце.

Гарри снял очки, подставил лицо солнцу. Палочку убрал в задний карман джинсов. Вытер рукой лицо, поморщился, когда грязная ладонь коснулась ссадины на щеке. Ерунда. Гарри вытер очки краем футболки, но грязь и пыль от этого превратились в полосы. Держа очки в руке, Гарри оглядел замок. Разрушенные башни, разбитые статуи, рухнувшая крыша галереи. С крыльца главного входа кто-то бежал к нему. Гарри надел очки, сквозь грязные стекла было почти ничего не видно.

— Гарри!

Гермиона бросилась к нему на шею, прижалась всем телом.

— Гарри, Гарри, — повторяла она, словно забыла все остальные слова, кроме его имени. Она прижималась щекой к его щеке, и кровь из его царапин пачкала ей лицо, она шептала ему почти в ухо: — Гарри, Гарри, — и ее дыхание щекотало ему шею, она закрыла глаза, вдыхала его запах и тихонько целовала его, надеясь, что он не заметит.

Гарри обхватил ее обеими руками, наклонился, уткнулся лицом в волосы.

— Гермиона.

Очки зацепились за кудряшки. Гарри одной левой рукой неловко снял их, принялся распутывать, стараясь не сильно дергать пряди. Гермиона не разжимала рук. Она слегка повернула голову, чтобы Гарри было удобнее выпутывать дужку, и прижалась щекой к его плечу.

— Гарри.

Она с силой прижала лицо к его куртке, надеясь, что слезы как-то впитаются в грубую ткань. Руки ее гладили Гарри по волосам и шее, она ни за что не хотела разомкнуть объятий.

Наконец Гарри справился с очками. Он убрал их в боковой карман. Все еще нерешительно прикоснулся, погладил Гермиону по голове.

— Гарри.

Гермиона подняла голову, взглянула Гарри в глаза. Гарри остановил руку на щеке Гермионы. Она наклонила голову набок, чтобы теснее прильнуть к его ладони.

— Гермиона.

Голос внезапно охрип. Гарри обнял Гермиону за плечи. Обеими руками Гермиона заставила его наклониться ниже. Так, чтобы их губы почти соприкасались.

— Гермиона.

Миллион сомнений взмылся в голове Гарри. Он медлил. Расстояние между ними позволило Гермионе решить все эти сомнения. Вкус слез, крови, пыли чувствовались какие-то мгновения, сменившись восторгом узнавания, обладания. Все годами невысказанное, затаенное, сейчас находило отклик в движениях губ.

Бесстыдно и откровенно язык Гарри проникал в рот Гермионе, исследуя, покоряя, вызывая стоны.

Дрожало все. Кружилась голова. Подкашивались ноги. Безумное желание захлестывало, туманило разум.

Этот поцелуй ни в какое сравнение не шел с тем, который разделили Гермиона и Рон двумя часами ранее в Тайной комнате после уничтожения крестража в чаше Хаффлпафф. Стоя по щиколотку в холодной воде, Гермиона и Рон обнялись, вне себя от радости. Гермиона хотела поцеловать друга в щеку, но он понял все по-иному и потянулся к ее губам. Неуклюжие движения языка и причмокивания Рона оказались неприятными, и Гермиона поспешила отстраниться.

— Нужно идти, еще жива змея. — Это звучало фальшиво и жалко, но Рон кивнул.

И они пошли искать змею в лабиринтах школьных коридоров.

А потом Хагрид принес мертвого Гарри. Гермиона спрятала лицо на груди Рона. Тот обнял ее.

А потом Гарри ожил. И одержал победу. И все оказалось и сложно, и просто одновременно.

Гарри держал Гермиону за затылок, удивляясь мягкости ее волос. Он почему-то всегда думал, что кудряшки подруги жесткие как проволочки, но они ласкали его пальцы словно шелковые нити, и он ладонью удерживал голову Гермионы, чтобы ей не приходилось сильно запрокидывать голову назад, и слегка поглаживал волосы. Губы Гермионы, раскрытые для него, привлекали настолько, что он закрыл глаза, и его язык, скользящий по ее нёбу, языку, зубам, сейчас безмолвно рассказывал ей все о его чувствах — и о давней, совсем не дружеской привязанности, и о сильной страсти, которую он ощущал прямо сейчас. Гарри надеялся, что Гермиона не заметит, как сильно он хочет ее, боялся, что она может обидеться, но понимал, что не заметить невозможно: они прижимались друг к другу достаточно тесно.

Гермиона обнимала Гарри за талию, она просунула руки ему под куртку и, поколебавшись пару секунд, и под футболку тоже. Ей давно хотелось потрогать его спину. В лесу по утрам, когда Гарри и Рон обливались водой, она пристально следила за ними сквозь щель в стенке палатки. Тренировки по квиддичу не прошли даром: фигура Гарри привлекала взгляд и вызывала нескромные, несвоевременные, непозволительные мысли. Теперь можно было позволить себе трогать и ласкать его тело без оглядки на все мнимые препятствия.

Кроме Гарри и Гермионы, во дворе школы уже больше никого не было. Никто из волшебников не решился подойти к ним, все ушли внутрь, в Большой зал или куда-то еще. Рон и Джинни Уизли ушли последними, то и дело оглядываясь на своих бывших друзей.

В какой-то Гарри попытался отстраниться, но Гермиона, взяв его за ремень джинсов, не позволила. Она выгнула бедра навстречу ему, а ее ладонь, скользнувшая под ремень, на мокрую от пота поясницу, указала направление, в котором она ждала его ответных движений. Гарри застонал. Он открыл глаза, с явным сожалением прервав поцелуй.

— Пойдем домой, — сказал Гарри, взяв Гермиону за руку.

Не оглядываясь на замок, они пошли по мосту. На середине остановились, и снова поцелуй заставил их задохнуться от чувств.

— Почему ты не целовал меня раньше? — спросила Гермиона.

— Я должен был умереть.

Гарри отвел глаза, посмотрел под мост в пропасть. Гермиона заплакала. Она не хотела, чтобы Гарри видел, и отступила на шаг отвернулась в другую сторону. По дну пропасти тек ручей. Гарри подошел сзади, обнял ее за плечи.

—Ты поэтому… чтобы мы с Роном…

— Я не хотел, чтобы ты осталась одна. Рон хороший парень… Но я все равно ревновал, хотя не имел права, — признался Гарри.

— Как ты мог решать за меня?!

— Прости меня. Правда, прости. Я не мог поступить по-другому. Я люблю тебя уже очень давно. Но я давно понял, что в покое меня не оставят, да и в живых тоже. Откровения Снейпа лишь подтвердили то, что я и так знал. И зная все, я не мог…

— А сейчас?

Гермиона повернулась к нему и не отрываясь смотрела в глаза.

— Сейчас зависит от тебя.

— Я люблю тебя, Гарри.