Семейные связи (гет)

В тот вечер, против обыкновения, окна квартиры в одной из бассанийских высоток встретили Ол-Кета тёплым желтоватым сиянием. Как бы много времени и сил ни отнимала служба в Военном Институте, полковнику нередко случалось приходить домой раньше жены. Но сегодня его, похоже, ожидало редкое удовольствие — настоящий семейный ужин.

Витавшие на лестничной площадке умопомрачительные запахи это предположение подтверждали. На звук открывающейся двери со шкафа слетела Дочка и в два прыжка оказалась у Ол-Кета на плече, а из кухни выглянула Тер-Кет, как всегда, с идеальной укладкой и в переднике без единой складочки. Подставляя мужу щёку, она сообщила:

— Днём заглядывал твой сослуживец. Лер-Сан его видела.

Ол-Кет только усмехнулся — именовать Кау-Рука господином канцлером, как того требовал этикет, даже ни у кого из знакомых язык не поворачивался, а уж посторонних он вводил в заблуждение без труда. Бывший штурман «Диавоны» остался верен себе и в игнорировании официальных мероприятий, и в подчёркнуто неформальном стиле одежды — ну кто заподозрит в этом обаятельном чудаке второе лицо в государстве?

Полковник всё ещё помнил, как впервые застал канцлера в гостях года три назад — он до крайности нелепо смотрелся на их идеально чистой светлой кухне в компании озадаченной Тер-Кет и её лучшего кофейного сервиза. Супруга пила кофе только как лекарство от нервов и за тот вечер с перепугу опустошила почти весь кофейник.

Но Кау-Рук, как оказалось, привёз хорошие новости. При виде конверта, надписанного знакомым округлым почерком, Ол-Кет обрадованно воскликнул:

— Дочка!

У Тер-Кет брови поползли вверх. Муж, конечно, рассказывал ей про свои беллиорские приключения, но забыл упомянуть, в честь кого их питомица получила имя.

К счастью, Кау-Рук, несмотря на всё своё озорство, при случае мог проявить и смекалку, и такт.

— Да, ваша воспитанница соскучилась и попросила передать письмо. А я, раз уж мотаюсь туда-сюда, буду вашим личным почтовым соколом, пока другого способа связаться нет.

Канцлер в роли почтового сокола? Ничего необычного, если этот канцлер — Кау-Рук.

Пока граница с Аланари была на замке и связь поддерживалась только по правительственным каналам, штурман появлялся в их квартире довольно часто. Потом вернулась возможность звонить по коммуникатору, и он стал заглядывать в гости реже, в основном передавая подарки на какие-нибудь праздники. Теперь у Ол-Кета был комплект из красно-жёлто-полосатого вязаного шарфа, шапки и рукавиц, вызывавший понимающие ухмылки соэкипажников и недоумение всех остальных, а у Тер-Кет — бисерная брошка с каким-то голубым камушком, вроде бы из бериллов, которую она даже иногда носила. Но сейчас, в середине весны, когда никаких праздников не предвидится, что Кау-Рук здесь забыл?

Этот вопрос занимал Ол-Кета ровно до той секунды, когда он, уже в домашнем костюме, устроился за кухонным столом. Рядом Дочка нетерпеливо подметала хвостом его ночные туфли и царапала ногу в попытке дотянуться до столешницы.

— Лесси, не балуйся, я оставила тебе немного творога, — строго сказала Тер-Кет, ставя перед мужем блюдо с идеально квадратными пирожками-конвертиками и чашку травяного чая, который считала более полезным. Она смирилась с маленькой хвостатой молнией, но считала, что звать ранвиша как ребёнка нехорошо. А поскольку именно Тер-Кет ведала в доме раздачей вкусностей, мохнатая бестия и не думала протестовать.

Ол-Кет мигом расправился с конвертиком — внутри действительно оказалась его любимая творожная начинка, — потянулся за следующим, и привычно строгое выражение лица жены сменилось мягкой улыбкой. Сотрудники одного из крупнейших бассанийских НИИ, должно быть, не поверили бы, узнав, что серьёзная и строгая Тер-Кет, женщина-формула и гроза младшего научного персонала, любит на досуге баловать супруга выпечкой — кулинарией она занялась в совсем ещё юном возрасте и не изменяла этому увлечению даже тогда, когда кухня считалась неподходящим для избранника местом. Сам Ол-Кет предпочитал такими тайнами не делиться — ему же больше достанется.

— Кау-Рук ничего не передал? — спросил он у жены, принимаясь за третий пирожок.

Та пожала плечами:

— Вроде бы у него был конверт.

— И он его не оставил? Если там что-то срочное…

— Ты же знаешь Лер-Сан, — улыбнулась Тер-Кет, стряхивая с рукава пылинки муки. — Я бы тоже не стала на её глазах кидать что-то в почтовый ящик.

Ол-Кет согласно кивнул. Лер-Сан, их соседка по этажу, заставшая ещё чуть ли не коронацию Шеон-Ло, была личностью своеобразной. Её неуёмное любопытство и удивительную активность везде где не надо Вей-Кан или его коллеги наверняка назвали бы «проявлениями исконного менвитского характера, утраченного в эпоху Гван-Ло». Ол-Кет с женой предпочитали именовать это «редкой бестактностью». И всё же визит Кау-Рука, да ещё в дневное время, когда увидеть его могла разве что соседка…

Тер-Кет успокаивающе взяла мужа за руку.

— Не переживай ты так. Если бы случилось что-то действительно серьёзное, он бы просто позвонил.

Да, конечно. Или открыл бы портал прямо в квартиру, если бы срочность оказалась важнее личных границ. Ол-Кет благодарно сжал тонкие пальцы.

Умение супруги не поддаваться панике всегда его восхищало. Её коллеги, с которыми он периодически пересекался, наперебой рассказывали и о её собранности все семнадцать лет полёта, и спокойствии осенью 90 года. Пока родственники членов экипажа штурмовали правительственные учреждения, она просто ходила на работу и неизменно говорила всем любопытным: «Ничего точно не известно». Может, Ол-Кету об этом сообщали вовсе не с добрыми намерениями, но он-то знал, чего ей стоила эта внешняя невозмутимость.

Супруги заболтались на кухне до глубокой ночи — при их графиках невозможно было угадать, когда снова получится так посидеть вдвоём. Тер-Кет жаловалась на безалаберность сотрудников своего НИИ, которые всё никак не могли привыкнуть, что рабов больше нет и надо включать головы самим. У Ол-Кета, каждый день имевшего дело с курсантами, никогда не было недостатка в курьёзных историях. Его жена искренне считала, что преподавание ничем не лучше каторги, и за такие рассказы от неё всегда можно было получить лишнюю порцию сочувствия и выпечки.

Ол-Кет не отказывался ни от того, ни от другого, хотя на самом деле любил свою работу. Он привык считать институт вторым домом, тем более что в этих стенах осели и многие его соратники по беллиорской экспедиции. Эскадрилья почти в полном составе перебралась в Аланари, но большая часть пехотинцев предпочла остаться на родине, и все военные учебные заведения чуть ли не дрались за право заполучить их себе. Причиной, как они сами подозревали, оказалась не столько их действительно уникальная подготовка, сколько опыт взаимодействия со свободными арзаками, как никогда необходимый молодёжи. Периодически полковник видел и остальных, кто предпочёл остаться в армии, за исключением, пожалуй, Ер-Виса.

Уже перед сном, поглаживая развалившуюся на подушке Дочку, Ол-Кет решил, что, если штурман не объявится до конца недели, он позвонит ему сам. Плевать на субординацию, надо узнать, что всё-таки происходит.

* * *

Но высокий гость вновь объявился уже через два дня. На выходе из лифта Ол-Кета поймала вездесущая Лер-Сан и проскрипела, качая модной шляпкой:

— Сосед, к вам опять этот явился! Ваша супруга его в квартиру впустила и чаем поит. Вы бы приглядывали за ними, он вон какой видный…

Минут десять потребовалось, чтобы отделаться от назойливой старушки, желавшей знать решительно всё — как зовут их гостя, кто он Ол-Кету и не боится ли тот оставлять с ним наедине жену. Этот допрос повторялся при каждом появлении Кау-Рука и, похоже, совершенно пожилой даме не надоедал. Пришлось совсем невежливо сбежать в квартиру, едва не прищемив дверью любопытный старушечий нос.

В прихожей последние сомнения развеялись. Небрежно брошенные в угол ботинки лучше любой визитки указывали, кто к ним заявился — канцлер Кау-Рук собственной персоной.

На кухне Тер-Кет традиционно поила гостя кофе. Он уплетал свежайшие пирожные и пересказывал ей какие-то придворные новости, раскачиваясь на стуле и дразня охотящуюся на его ногу Лесси. Ол-Кет заранее пожалел жену — вышитые чехлы, с которыми в идеальной отутюженности могла соперничать разве что форма дворцовых гвардейцев, каждый раз после визитов штурмана оставались возмутительно мятыми.

При виде хозяина Кау-Рук мигом вскочил, и Ол-Кета вновь одолела тревога. Торжественное выражение лица гостя не предвещало ничего хорошего. Катастрофа какого масштаба ждёт Рамерию на этот раз?

— Свадьба! — радостно объявил Кау-Рук, взмахнув конвертом. — Ваэри замуж выходит!

— За Вел-Зора? — обречённо поинтересовался Ол-Кет. К этому давно шло, но полковник всё равно был не в восторге от такого выбора — предатель, по его мнению, навсегда оставался предателем. Правда, по рассказам участников вылазки за край света, там Вел-Зор проявил себя с лучшей стороны… Ладно, пусть. Не для того арзаки боролись за свободу, чтобы он теперь указывал девочке, за кого ей идти замуж.

В конверте оказалось традиционное приглашение на свадьбу: строгий белый прямоугольник размером с ладонь, неброский золотистый узор по кромке, стандартный текст с именами молодожёнов, датой и местом торжества — похоже, в этот раз менвитская секретарская выучка одержала верх над буйной арзакской натурой. Так, стоп!

— Здесь указано только моё имя, — заметил Ол-Кет. — Значит ли это, что ждут меня одного?

Тер-Кет так и стреляла глазами поверх чашки с кофе. Её можно было понять: ревности в их семье никогда не было места, и всё же… Ол-Кет имел много причин быть ей благодарным: за бесконечное терпение, за вечное одиночество, неизбежное для жены офицера, за то, что из всех своих многочисленных командировок он неизменно возвращался к теплу и уюту домашнего очага. Она поддержала его, когда он решил ответить согласием на приглашение в экспедицию, и не пошла на поводу у своей матери, которая, узнав, что зятю предстоит улететь неведомо куда на неопределённый срок, чуть ли не со скандалом требовала от дочери развестись с «этой эгоистичной сволочью, которая сломает тебе жизнь». И, несмотря ни на что, Тер-Кет его дождалась — далеко не всем в экипаже так повезло. После восемнадцати лет разлуки она заслужила право находиться рядом как можно больше.

Штурман озадаченно замер, балансируя на двух ножках стула.

— Мне на этот счёт никто ничего не говорил… Но не думаю, что Ваэри будет против. По арзакской традиции отец невесты играет в свадебном обряде важную роль. Раз уж за отца у неё вы, имеете полное право ставить условия.

— Тогда передайте, что я буду с женой.

Кау-Рук отсалютовал хозяевам кофейной чашкой. Тер-Кет под столом благодарно коснулась ладони мужа.

Ещё по меньшей мере час она выпытывала у гостя подробности: как одеться на смешанную свадьбу, нужно ли что-нибудь дарить?.. У менвитов это вообще было не принято: считалось, что молодая семья обязана начать с нуля, разве что родители могли преподнести молодожёнам символические дары. У арзаков же, как выяснилось, ценились практичные подарки, будь то набор новых сковородок или даже целый мебельный гарнитур. Число компромиссных вариантов стремилось к бесконечности.

Ол-Кет слушал их переговоры вполуха. Его девочка выходит замуж! Осознание этого оглушало, словно выстрел из старинной пушки. Ощутить себя в роли отца девушки на выданье оказалось немного пугающе.

Забавно, на самом деле — он ведь всего на несколько лет старше её жениха. Но как-то так сложилось ещё на Беллиоре, а возвращение домой и политические бури, как ни странно, ничуть не отразились на их отношениях. Ваэри звонила всякий раз, когда ей хотелось поболтать или поделиться радостной новостью — даже удивительно, что о свадьбе сама не сообщила. Тут, должно быть, сказалась истинно арзакская любовь к сюрпризам.

Случались в жизни «родителя» и огорчения. Отладив систему идентификации, Ваэри первым делом стала искать родных, и Ол-Кет уже морально готовился отойти на второй план. Но внезапно на личный коммуникатор пришло сообщение с незнакомого номера: «Добрый день. Это Вел-Зор. Пожалуйста, позвоните Ваэри, она только что вернулась от матери и плачет».

Ол-Кет, переживший несколько войн и один конец света, перепугался не на шутку. Плачущую Ваэри он видел только раз в жизни и при таких обстоятельствах, что ассоциации поневоле напрашивались не самые радужные. К счастью, девочка ответила сразу и даже не заставила себя уговаривать, а буквально вырыдала в трубку всё своё разочарование. Мать, встречи с которой она так ждала, не приняла её.

— У неё есть муж и двое маленьких сыновей. Я для неё — только ненужное напоминание о тяжёлом прошлом. — Она отчётливо шмыгнула носом. — На меня даже избранники с таким отвращением никогда не смотрели!..

После этого искать отца Ваэри отказалась наотрез.

— У меня есть вы и Тиг-Зор. Зачем мне кто-то чужой?

Нерационально, но отговаривать её Ол-Кет не стал. Ещё одного такого разочарования он девочке пожелать не мог.

Полковник очнулся от воспоминаний, только когда Кау-Рук, дожевав последнее пирожное, засобирался по своим делам. Уже на пороге он шутливо помахал хозяевам:

— До встречи! Карета будет подана ровно в полдень!

— Карета? — озадаченно переспросила Тер-Кет, когда за гостем захлопнулась дверь.

— Портал, — пояснил муж.

Она только покачала головой, давно смирившись со всеми его странными знакомствами. Если кто-нибудь из пестуемых королевой молодых скульпторов вздумает изваять статую идеальной менвитской жены, Ол-Кет знает, кого можно посоветовать в качестве образца.

* * *

Кау-Рук проявил удивительную для него пунктуальность, и портал был открыт как договаривались — ровно в двенадцать часов семнадцатого ино. Тер-Кет, несмотря на все уверения, опасалась за целость квартиры и настояла на том, чтобы переместиться из другого места. Поэтому в назначенный час супруги в парадных костюмах под пристальным взглядом Лер-Сан спустились на межэтажную площадку, где уже мягко светилась удачно скрытая от камер стена. Пара шагов — и они оказались на крыльце Эсарийского Дома искусств.

Тер-Кет с облегчением отпустила локоть мужа и принялась разглядывать здание. Узнав о месте проведения торжества, она была шокирована арзакской расточительностью, но, кажется, местный аналог Дворца Звёздного неба не оправдал её ожиданий. В нём действительно не было пафоса, характерного для менвитской официальной архитектуры — всего два этажа с мансардой, плавные линии, мягкие светлые цвета. Вся его красота заключалась в самом пейзаже — дворец, расположенный в самой высокой точке Эсари, словно вырастал из серебристой скалы и завораживал именно своей органичностью.

Ол-Кета выбор места не удивлял. Его девочка умела использовать любую возможность, и знакомство с членами правящей династии Аланари было из таких, которыми стыдно пренебрегать. Однако у полковника был другой повод для переживаний. Как ни радовала его возможность наконец объединить две части своей семьи, он трезво оценивал шансы на успех. Даже представить рядом Тер-Кет, рационального до мозга костей математика, и Ваэри с её стихами было сложно.

Нервничал, впрочем, не только он. Пока они в вестибюле ждали остальных гостей, Тер-Кет успела раз двадцать поправить и свой выходной голубой костюм, и сложную причёску, и выглаженный идеальнее некуда парадный мундир супруга.

— Опять перед уходом тискал Лесси, — укоризненно вздохнула она, стряхивая с его рукава рыжие волоски. А вот это, кстати, спорно — волоски подозрительно длинные для ранвишьих, а её шевелюра точь-в-точь такого же золотисто-рыжего оттенка.

В какой-то момент словно по волшебству появилась Ваэри в невообразимом бело-золотом летящем нечто: живые цветы в волосах, развевающиеся яркие ленты, туча крохотных колокольчиков, звенящих при каждом движении — девушка издалека походила на огромный букет, на фоне которого меркла даже блистающая россыпью орденов парадная форма Вел-Зора — менвитского кроя, но почему-то тоже белая. Хотя, возможно, так и задумывалось, ибо с золотистой вышивкой она как раз подходила к платью невесты.

При виде Ол-Кета «букет» с радостным звоном и смехом прибежал обниматься, и он осторожно обхватил тонкую фигурку, стараясь не помять всё это пышное великолепие. Девочка просияла, заметив свою берилловую брошку на груди Тер-Кет, но, слава звёздам, с объятиями к ней не полезла. Дамы просто с умеренно дружелюбными улыбками пожали друг другу руки.

Всю торжественную часть мероприятия Ол-Кет добросовестно нёс вахту подле Ваэри, не желавшей отпускать его от себя. Он и не возражал, ибо смешанная свадьба по полной программе действительно оказалась презанятным зрелищем даже для военного, в жизни не увлекавшегося этнографией. Привычные клинки соседствовали с арзакской поцелуйной традицией, степенный танец молодожёнов — с непривычно ярким, на менвитский вкус, оформлением зала: море цветов, лент и всё тех же колокольчиков. Последние, по словам Вей-Кана, которому Ол-Кет не вовремя попался под руку, своим мелодичным звоном должны были отпугивать от молодой пары злых духов. Всё семейство Канейт вообще носилось по залу с таким видом, словно собирало материал для очередной коллективной монографии.

По ходатайству профессора Ол-Кета всё же отпустили в свободный полёт. К счастью, увлёкшегося лекцией лингвиста быстро поймал ещё один профессор, Шер-Ви, и под что-то крепкое затеял с коллегой научный спор. Ол-Кет в глубине души ему немного завидовал — дедуля-то ведь старше Кади-Ро, которая, как ему сказали, уже умерла, а до чего бодр! Всем бы так, но здесь наверняка приложила руку невестка-колдунья.

Прогуливаясь по залу, Ол-Кет как можно дружелюбнее кивал тем, кого видел впервые — в основном арзакам, всё ещё робевшим в его присутствии, — и с радостью ловил в толпе знакомых. Из-за стола ему приветливо помахала симпатичная арзачка со смутно знакомым лицом, но только когда она заговорила, Ол-Кет узнал Гелли — с отросшими кудрями и в нарядном платье вместо привычной медицинской формы она выглядела совершенно иначе. В другом углу что-то радостно распевал Кау-Рук — вот так неожиданность! Но подходить поближе оказалось ошибкой — штурман тут же вызвал его на музыкальную дуэль, которая закончилась для Ол-Кета убедительной победой и охрипшим горлом. Пришлось отправиться на поиски Тер-Кет — у супруги преподавателя на такой случай всегда были при себе смягчающие пастилки.

В пёстрой арзакской толпе то тут, то там блестели вышитые менвитские мундиры. Почти все дамы явились в платьях — от пышных, вроде невестиного, до ультрасовременных мини. Традиционная арзакская юбка сохранялась даже в составе рабской униформы, а уж теперь арзачки изо всех сил навёрстывали упущенное. Ол-Кет в очередной раз пожалел, что не смог убедить жену тоже надеть платье. Ей, с её высокой худощавой фигурой, наверняка бы подошло, но юбочная лихорадка последних лет, активно поддерживаемая коллекциями Эсо-Лоре и самой королевой, Тер-Кет совершенно не коснулась. Всё-таки иногда менвитский рационализм крайне вреден.

Сама Тер-Кет неожиданно обнаружилась в компании Ильсора, Мерита и ещё парочки арзаков и, к удовольствию мужа, принимала активное участие в оживлённой беседе. Ну да, она ведь в своё время немного приложила руку к созданию «Диавоны» — им есть что обсудить. Полковник не без труда вытребовал свою пастилку и отправился караулить свадебный торт — он обещал кусочек своей пушистой Дочке.

Но на полпути дорогу ему неожиданно преградила арзачка, к тому же совершенно ему незнакомая. Вместо того чтобы смутиться при виде бывшего избранника, она заулыбалась и сама протянула ему руку:

— Позвольте представиться: Тарли Анлиаре. А вы полковник Ол-Кет, да? Ваэри мне о вас столько рассказывала!

Ол-Кет аккуратно пожал тонкую ладошку. Надо же, дама знакома с менвитским этикетом! Да и нежно-сиреневый брючный костюм, хотя и довольно свободного кроя, не слишком-то типичен для арзаков. Впрочем, эта Тарли, хоть и ещё молодая, вполне могла застать времена «до». Из разговора стало ясно, что она кто-то вроде старшей приятельницы Ваэри — это, безусловно, радовало.

Полковнику второй раз за вечер угрожала участь быть заболтанным до смерти, но его спасло появление Ер-Виса. Арзачка тут же засветилась и повисла на его руке. Кажется, понятно, куда пропал капитан!

Ол-Кет не мог не спросить, как ему тут живётся. Ер-Вис уверял, что у него всё прекрасно, хотя на форму бывшего командира поглядывал с затаённой тоской. Сам-то он, хоть и явился в старом мундире, ушёл в отставку почти сразу после смены календаря, но при виде чужих наград в душе любого менвита просыпается соревновательный азарт.

Вдалеке снова заиграла музыка, и Тарли убежала переодеваться в платье для танцев, оставив бывших сослуживцев наедине.

— Так было можно? — вопросил полковник, провожая взглядом удаляющуюся фигурку.

— Почему нет? У арзаков можно всё, что не запрещено.

Ол-Кет взял идею на заметку. На следующем мероприятии дражайшая половина не отвертится!

* * *

Шумное празднество закончилось под утро. Ол-Кета, ожидавшего на крыльце в компании коробки с тортом, начинало клонить в сон — помогал только налетающий с моря прохладный ветерок. Кау-Рук, ночная птица, бродил в предрассветной серости где-то неподалёку, выдавая себя залихватским свистом, и был готов в любую минуту открыть портал. Только Тер-Кет куда-то запропастилась. Это было не в её духе — не случилось ли чего?

Ол-Кет передал торт на хранение штурману и заглянул в вестибюль. Свет был уже погашен, если не считать одинокой лампы над входом, но в наплывающей из-за колонн тени можно было различить две светлые фигуры, высокую и поменьше. Даже в полумраке Ваэри выдавал звон, а Тер-Кет — цоканье каблуков. К удивлению Ол-Кета, они о чём-то шептались. Так, а ведь стоят дамы удачно — как раз чтобы полковника от них скрывала колонна. Подслушивать, конечно, недостойно офицера, но всё-таки что они там могут обсуждать?

— …небольшой подарок. Лично от меня, — различил он тихие слова жены.

Странно. Их долго обдумываемый компромиссный вариант, конфетница из тончайшего небьющегося стекла, был давно уже подарен. Что ещё она могла придумать?

К лёгкому звону добавилось шуршание бумаги, а затем — восторженный шёпот:

— Кулинарная книга? От руки?!

— Три десятка лучших рецептов, — пояснил обманчиво спокойный голос Тер-Кет. — Твой муж наверняка скучает по менвитской кухне. Кто бы что ни говорил, хороший обед — залог того, что к тебе вернутся даже с другой планеты.

Мгновение тишины — и колокольчики вновь разразились радостным звоном, а высокая фигура на миг утонула в складках белой ткани. Тут-то Ол-Кет вспомнил недавно купленную женой небольшую записную книжку, где она в последние дни постоянно что-то строчила, и с довольной улыбкой вернулся на крыльцо. Хоть сегодня и не его праздник, свой подарок он получил.