Формула отомэ профессора Снейпа (гет)

Профессор Снейп проснулся, и тут же зажмурился от резанувшего по глазам яркого света. Это могло быть нормальное, даже скучное пробуждение, но все дело в том, что он не должен был просыпаться — последним его воспоминанием был укус змеи и глаза глупого Поттера, что таращился на него, умирающего, как баран на новые ворота. И все же вот он, лежит, ощущая всем телом гладкость шелковых простыней — не иначе, Люциус расщедрился для больного друга. Только вот болела почему-то не шея, а макушка.

Собравшись с духом, он медленно раскрыл глаза, осмотрелся и с полной уверенностью понял, что это не Хогвартс и даже не Мунго. В Хогвартсе не было такого яркого, будто яичный желток, солнца — чаще небо в Школе оказывалось скрыто тучами. Там не было такого ароматного, напоенного запахами трав и специй, воздуха. И там точно не было моря, плещущегося за окном и даже издалека кажущегося ласковым, теплым, напоминающим средиземноморское побережье.

В животе скрутило от неприятного предчувствия, но зельевар вдохнул и сдержал рвотные позывы. Медленно осмотревшись, Снейп понял, что никогда не бывал в этой комнате, оформленной в изумрудных тонах, с деревянными панелями, книжными шкафами из орешника, лёгким журнальным столиком и несколькими креслами в углу. Кровать покрывал зелёный бархатный балдахин, а в ногах лежал шелковый темно-зеленый халат. Видимо, хозяин комнаты обожал зелёный цвет, но это не тяготило, комната казалась обжитой, по-домашнему уютной и выгодно отличалась от комнат Снейпа в подземельях.

Взявшись за край одеяла и собираясь вставать, зельевар снова замер — это были не его руки, не его тело, не его… все остальное. Неужели какой-то больной ублюдок напоил его обороткой, пока он был без сознания? Но зачем? Даже по одному взгляду было понятно, что ему достался облик мужика заметного, с загорелой золотистой кожей, крепкими мускулами, хорошими ногами и даже с кубиками на прессе. У Северуса никогда в жизни не было кубиков на прессе — он полагался больше на свои ум, магию и ловкость, чем на силу, и оказаться в теле спортсмена для него было крайне неожиданно. Что здесь, черт побери, происходит?

Привыкнув немного к новым ощущениям и пропорциям тела, зельевар встал и набросил халат. Сначала он выглянул в окно, пытаясь хотя бы немного разобраться в географии своего местонахождения, но видно было мало — море, скалы, пышная растительность, приземистые домики, ступенчато разбросанные по склонам, друг над другом, и множество цветов с сильным, густым ароматом. Действительно, похоже на юг Италии, но он пока не мог быть в этом уверен.

После он заметил с другой стороны кровати небольшую дверцу, а за ней — сдвоенный санузел с унитазом, тяжёлым фарфоровым умывальником, латунным краном и массивной ванной, вмурованной в пол. В зеркале отразилось породистое лицо с изящным, четко вылепленным ровным носом, крепким подбородком и ярко-синими глазами оттенка темного сапфира. Пушистые темные волосы слегка вились, ложась на плечи красивыми локонами, но, несмотря на это, он не выглядел женственно — лицо казалось хищным и принадлежало, очевидно, умному и зрелому человеку. Мужчина был так хорош, что мог заткнуть за пояс не только Локхарта, а и самого Люциуса Малфоя, которого многие считали самым красивым магом Британских островов. Впечатление не портила даже белоснежная повязка, обхватывающая голову.

И вот теперь такая потрясающая внешность оказалась у скромного учителя зелий. Снейп изумлённо прикоснулся к щеке, несколько раз повернул голову, уделяя внимание ушам, шее — на плече нашелся старый шрам, ещё один шрам проходил по груди, спускаясь к левому боку.

Он выпил воды прямо из-под крана, воспользовался удобствами, умылся, вытерся свежим, пушистым полотенцем. Ощущения были странными — раньше Снейпу приходилось испытывать на себе действие Оборотного зелья, и нынешняя ситуация совсем не напоминала его минувший опыт. Зельевар был уверен, что срок действия зелья подходил к концу, но никаких изменений не замечал, и это напрягало его ещё сильнее.

Снейп вернулся в спальню и решил осмотреться получше. Книги в шкафу были написаны на незнакомом языке, но библиотека была богатой, а по иллюстрациям можно было понять, что на полках есть и учебники, и энциклопедии, и художественная литература, и книги по истории. Суметь бы ещё их прочитать!

Профессор рассматривал книжные корешки, пытаясь распознать хоть какие-то знакомые символы, когда в дверь деликатно постучали и на пороге возникла приятного вида женщина в синем бархатном платье, сшитом по выкройкам прямиком из XIX века. Незнакомка несла с собой папку и небольшой поднос, на котором выстроились в ряд несколько пузырьков. Завидев профессора на ногах, она обрадовалась и обеспокоилась, а после обратилась к нему с каким-то вопросом на мелодичном, но чужом языке. Как только Снейп услышал ее слова, голову пронзила резкая боль и он схватился за виски, слегка покачнувшись. Взволнованно щебеча, посетительница поспешила к нему, оставив поднос на столике, подхватила под руку и проводила к кровати, помогая усесться.

По мере того, как она говорила, к удивлённому Снейпу начало приходить понимание того, что ему пытаются сказать: "ещё рано вставать", "очень слабы", "выпить лекарство". Он понял, что ему предлагают обезболивающее и кивнул, боясь отвечать и не зная ещё, как должен реагировать.

Убедившись, что пациент устроен надёжно и не упадет, помощница, или, возможно, медсестра забрала склянки и начала поочередно спаивать их профессору, а тот смирно глотал неприятные настойки и пытался по вкусу определить, что же он, собственно, поглощает и какой у этих зелий состав. Как Мастер зелий, он был уверен в своих силах, но и здесь его ждала неожиданная неудача — лекарства были насыщенными, неприятными, с сильным привкусом трав, но совершенно незнакомыми, при этом одно зелье явно было снотворным, потому что, выпив его, веки тут же начали слипаться, и он заснул, не успев даже дослушать, что ему говорили.

///

В следующий раз Снейп проснулся, когда за окном было темно, на столе горел ночник, а теплый морской ветерок легко шевелил занавески открытого окна. Посмотрев на руки, зельевар убедился, что все так же находится в теле незнакомого красавца, а ещё понял, что жутко проголодался, хотя и не знал, кого попросить об ужине.

Странно, за время сна знание нового языка укоренилось в памяти, и он ради эксперимента произнес несколько слов, справляясь с непривычным для слуха произношением. В языке отсутствовало понятие буквы "р", и оно было неотличимо от "л", а причудливая вязь букв была своеобразными иероглифами, хотя профессор понимал, что для чтения и письма его навыков ещё явно недостаточно.

Профессор снова поднялся с постели, потянулся, прикоснулся к голове — повязка исчезла, но на макушке сохранилась порядочная шишка.

Он прошел к двери, выглянул в соседнюю комнату и оказался в просторном кабинете, совмещённом с гостиной. В комнате имелось большое окно, широкая дверь открывалась на просторную террасу с шикарным видом на море. Половина комнаты визуально была деловой — с тяжёлым письменным столом из темного дерева, бюро, книжными шкафами и картотеками, а ближе к двери стоял полукруглый светлый диван, кресла, кофейный столик.

Хотя профессор ходил босиком, холодно не было — деревянный пол был достаточно теплым и не угрожал простудой в летнюю ночь. Странное ощущение — в Хогвартсе можно было простудиться даже в середине июля, если не надеть на ночь теплые шерстяные носки.

Снейп не понимал, где очутился — знание местного языка явно было магического свойства, но в спальне и кабинете нашлись электрические светильники и бра, а на столе высился допотопный дисковый телефон с длинным шнуром. Мужчина подошел и поднял трубку, но телефон молчал, — похоже, его отключили, чтобы не беспокоить звонками покой больного.

Он зажег настольную лампу, уселся в мягкое кожаное кресло с высоким подголовником — оно идеально подходило для его крупного тела, и, похоже, было сделано на заказ. После развернулся и засмотрелся на ночную бухту. Ночь была безлунной, но света для обзора хватало — в домах кое-где светились окна, россыпи огоньков в море указывали на далёкие корабли, а чуть в стороне заметен был свет маяка.

Идти куда-то ночью не хотелось, Снейп все равно не знал, где здесь кухня и кого может встретить по пути, поэтому просто решил насладиться видами и собраться с мыслями.

Напольные часы у стены заворчали и начали бить, профессор насчитал одиннадцать ударов. С отголоском последнего удара за спиной хлопнула дверь — обернувшись, он снова увидел давнишнюю посетительницу, но теперь она была в длинной белой ночной сорочке, темном халате и тапочках, а волосы заплетены в свободную косу. У профессора проскользнула мысль, что так ей идёт больше. А ещё возникло недоумение — она что, здесь живёт? С такой внешностью не было бы странно, если бы у этого мужчины была жена.

Но она тут же развеяла его сомнения. Удивлённо приподняв брови, женщина слегка поклонилась:

— Здравствуйте, господин ректор. Извините за поздний визит, просто заметила у вас свет. Все в порядке?

— Да, благодарю вас. Я просто решил немного отдохнуть в кабинете.

Снейп решил избегать обращений, насколько это возможно, ведь он до сих пор не знал, с кем говорит, и только обращение "ректор" дало ему понять, что он все так же связан с образованием, как и его прошлое "Я".

— Может, у вас болит голова? Или принести вам ужин?

При слове "ужин" живот Снейпа издал согласное урчание, незнакомка тут же понятливо кивнула и вышла. Она вернулась с подносом, на котором стояли тарелки с холодными закусками, чайник с горячим травяным отваром, блюдца с десертами.

— Работники кухни уже спят, увы, придется обойтись без горячего супа.

— Благодарю, этого хватит.

Довольный зельевар принялся за еду. Орудовать пришлось двузубой вилкой не совсем обычной формы, а нож почему-то лежал слева от тарелки — неужели в прошлом "господин ректор" был левшой? Однако привыкнуть к этому было несложно и трудностей не возникло. Некоторые продукты были Снейпу незнакомы, но были и те, что напоминали привычный картофель или томаты. Каждый кусочек он пробовал с осторожностью, но все блюда оказались аппетитными и пришлись ему по душе.

Насытившись, он получил очередную склянку с зельем, но теперь не торопился ее пить, раздумывая о том, как ненавязчиво выведать то, что его интересует. К счастью, гостья заговорила сама:

— Фрезия советует вам ещё пару дней отдохнуть, а после уже приниматься за работу. Вряд ли от вас с больной головой будет особая польза.

Снейп кивнул, а после осмелился поинтересоваться:

— А что со мной случилось? Я, если честно, не очень хорошо помню, как получил травму.

— Всему виной ваша галантность, она никогда до добра не доводила. Вы помогали леди Альмерии доставать папки со шкафа, и на вас упал кубок по фехтованию. Удивительно, как ещё голову не проломил, вы могли и умереть.

Профессор сохранил на лице спокойное выражение, хотя в голове пронеслось: "Похоже, все-таки умер", и это многое объясняло. В прошлом Снейп спокойно относился к призракам и признавал существование загробной жизни — наблюдая каждый день привидений замка, он точно знал, что смерть — ещё не конец. Однако, оказаться призраком в чужом теле — это было слишком невероятно даже для него.

В задумчивости, профессор случайно облился травяным настоем из чашки, и по привычке взмахнул рукой, выписывая жест активации и произнося невербально очищающее заклинание. Конечно, ввиду отсутствия палочки и привычной ему магии, ничего не произошло, но, подняв глаза, он встретил очень внимательный взгляд, направленный на него. Никак не комментируя увиденное, женщина протянула ему салфетку, чтобы вытереть пятно.

Наскоро промокнув халат, он поблагодарил за угощение и получил в ответ легкий кивок.

— Вас проводить, похоже, вы еще не очень хорошо себя чувствуете? — Женщина протянула ему руку и профессор оперся о подставленную ладонь, так как действительно ощутил себя ослабевшим и сонным после плотного ужина. Устроив его на подушках, помощница дала Снейпу лекарство, заботливо укрыла одеялом и даже пожелала спокойной ночи. Но у самой двери внезапно затормозила, озабоченно нахмурившись:

— Лорд Сель, совсем забыла, скоро у леди Амариллис юбилей, давайте устроим празднование в Цветочном павильоне, думаю, ей будет приятно.

Профессор уже погружался в сон, потому не придумал ничего лучше, чем согласиться, пока его уносило в объятия Морфея, и уже до самого утра его ничего не беспокоило.