Ты будешь жить (джен)

*

"Пропустил всего один удар, и оказался в полном дерьме... Вся подготовка псу под хвост... Я проиграл, этого не может быть!"

— Убей его! Убей! Убей! Убей его! Давай!

Все это стадо в зале еще полчаса назад обожало его, а теперь жаждало его крови. Стоило только упасть, разочаровать их. Этого кумирам не прощают. Стадо, беснующееся стадо, как те овцы, в которых, если верить библейской притче, вселились бесы, изгнанные Спасителем из одержимого. Или это были свиньи?.. Искаженные лица, в которых не осталось ничего человеческого, слились в одну массу — красные, потные, с уродливо растянутыми орущими ртами и тусклыми, без единой мысли глазами, как у дешевых пластиковых кукол. Мужчины в дорогих смокингах, женщины в вечерних нарядах вопили, как бешеные, требуя, чтобы новый кумир, боец, бросивший ему вызов и сваливший его с ног, довел дело до конца.

И даже Велдон, который только что заискивал перед ним, уже смотрит не на него, а на победителя, этого низкорослого чернявого парня, индейца-метиса, готовится целовать его в задницу. Первая крыса в "Колизее", бегущая от поверженного хозяина. Крысы... Все они крысы. И ради них он поставил на кон, как выяснилось, свою жизнь...

Вопли и улюлюканье были для него более мучительны, чем боль от серии ударов, которую провел чернявый. Шумело в голове, дышать было больно после удара в грудную клетку, глаза заливало кровью.

Нет, бой еще не окончен, рано вы Лазаря поете, суслики, я еще могу сражаться, вы еще пожалеете, что требовали меня убить, сейчас я только встану...

Он рванулся, чтобы сесть, и тело, всегда такое ловкое и выносливое, взвыло от боли каждой клеточкой. Плевать, главное — встать на ноги, а дальше он быстро расшевелится, он продолжит бой, еще ничто не кончено...

— Убей-убей-убей!!! — верещали в зале.

Индеец медлил, глядя то на него, то на публику. Ну, давай же, подойди для последнего удара, и поймешь свою ошибку... И это будет последняя твоя мысль. Я — боец, не знающий поражения, король подземного мира, ты еще увидишь... Напоследок.

Парень остановился над ним, глядя сверху вниз. Выглядел он изрядно помятым, двигался как-то боком, физиономия напоминает отбивную, ногу приволакивает, дышит с трудом — "Одно ребро я ему точно сломал!". Похоже, ему нелегко держаться на ногах, парень мобилизует всю силу воли, чтобы не рухнуть рядом и не вырубиться. "Ну, давай... Что ты там собираешься? Ударить или свернуть мне шею? Не тяни, публика ждет... Будет им сюрприз, когда ты ко мне приблизишься!"

Он все же приподнялся на локтях и утвердился, полусидя на арене — чтобы не лежать, как бревно, перед человеком, который собирается его убить.

В беснующемся зале он быстро нашел взглядом свою "королевскую" ложу. Да, она там. Вскочила с трона, лицо бледное, серые глаза широко раскрыты. "А, и ты способна волноваться, железная девчонка... Не бойся. Я не дам так просто себя убить. Тем более при тебе... Черт, только бы встать и не вырубиться раньше времени..."

Парень все стоял и смотрел, не пытаясь нанести заключительный удар. Смотрел на него. Медлил. "Читает мысли, сукин сын? Чего он ждет, мать его?"

— Оставайся лежать.

Что? Вроде по голове его настолько сильно не били, чтобы слуховые глюки пошли... Он не ослышался?

— Оставайся лежать и будешь жить.

Он ошеломленно смотрел снизу вверх на чернявого. Да, парень в самом деле это сказал. Собирается пощадить его. А он этого не ожидал после того, как убил на ринге его друга, подослал головорезов к другому его товарищу, и именно бойцы из "Колизея" разгромили и сожгли ферму родственников узкоглазого недомерка...

Да, парень не собирается его добивать. "А я бы не пощадил поверженного противника... Его друга я не пощадил. Но это была вендетта за недопустимую ошибку... Твой убитый друг заслужил свою участь и был недостоин пощады... Только я об этом трепаться не собираюсь. Тем более с тобой... Главное, что я знаю: я поступил правильно... Иначе было нельзя"...

Его тело отказывалось повиноваться его воле. Странно, вроде не так уж сильно он расшибся, а боль сковывает движения. Или это что-то другое? Он ведь не расслаблялся, не отдыхал с тех самых пор, как завязалась эта история с друзьями чернявого парня... И устал. "Неужели все было зря? Где же я ошибся? Зато теперь я знаю цену обожанию публики... Стоило ли расшибаться в лепешку ради этих ублюдков, которым все равно, кого обожать?..Теперь у них новый кумир. И он мог бы убить меня, как от него требуют. Но он этого не делает. Почему? Не понимаю..."

Он снова повалился навзничь и, прежде, чем закрыть глаза, вопросительно посмотрел на индейца: "Почему ты так решил?"

*

Томми Ли увидел искреннее недоумение и растерянность в глазах побежденного противника, которому решил в последний момент сохранить жизнь. Да, он шел на ринг, чтобы убить Бракуса — признанного чемпиона Невады по боям без правил и владельца помпезного ночного клуба, где на подземной арене каждый вечер сражались на утеху пресыщенной богатой публике бойцы. Однажды на этой арене погиб друг Томми, Трэвис Брикли. А потом мордовороты Бракуса преследовали Томми и еще одного его друга Алекса Грейди и его 11-летнего сына Уолтера по всему штату. Сгорела бабушкина ферма в пустыне. Погиб, защищая родных, дядя Джеймс. А самого Томми притащили в клуб, чтобы заставить драться с Бракусом и погибнуть. Все к тому шло, силы были неравны, Бракус намного превосходил его по весовой категории и мышечной массе, двигался с невероятной быстротой и в бою не знал пощады. Только чудом Томми остался жив и смог пробить оборону белокурого атлета, когда тот уже собирался сломать ему шею.

Так же погиб и Трэвис, который после ухода из большого спорта, оказывается, подрабатывал на арене бойцовского клуба — бедолага Трэв, такой жизнерадостный, беспечный весельчак, уверенный в том, что с ним ничего не случится... Пока не бросил вызов Бракусу. По правилам клуба "Колизей" гладиатор, выигравший за вечер три поединка, имел право бросить вызов владельцу клуба и в случае победы стать новым хозяином "Колизея"... Трэвис проиграл. Позднее его тело выловили из озера вместе с разбитой машиной. Вердикт полиции гласил, что это был несчастный случай, что Трэвис сел за руль нетрезвым и не справился с управлением...

Но по воле случая в тот вечер Трэвис привел с собой в клуб Уолтера. Уходя на свидание, Алекс попросил друга присмотреть за мальчиком, не зная, что именно в тот вечер у Трэвиса — решающий поединок. Уолтер сидел за кулисами и все видел... И прибежал домой с криком ужаса, едва увернувшись от клубной охраны, погнавшейся за нежелательным свидетелем.

Томми и Алекс вломились в закрытый кабинет ресторана "Колизея", раскидав охранников, и потребовали объяснений у хозяина клуба. Бракус ужинал в обществе какой-то расфуфыренной девицы и был недоволен, когда ему помешали... Началась драка. И Томми так толкнул здоровяка, что тот ударился лицом о зеркало, разбил его и поранил лицо... Это привело атлета в неистовство, и Алексу и Томми пришлось бежать из города... А позже, перед боем, Бракус негромко сказал Томми: "Ты поплатишься за этот шрам!"...

Глядя на разбитое лицо противника и слушая вопли зрителей, Томми с удивлением чувствовал, что не хочет убивать этого парня. Добить упавшего он не может. И не собирается он идти на поводу у этих орущих уродов, потерявших человеческий облик.

Что там говорит ему администратор, этот слащаво улыбающийся расфранченный толстяк с гвоздикой в петлице?.. Поздравления? Он теперь новый владелец клуба? Нужно поприветствовать гостей? Ну, что же... Он им скажет.

Приволакивая ногу и превозмогая боль в грудной клетке, Томми подошел к нему и взял микрофон. Посмотрел на зал, который еще недавно пылко приветствовал Бракуса, а теперь вопил "Убей его!". В самом деле, Колизей... Арена, где в блистательной Римской империи происходили кровавые бои, и публика так же вопила от восторга при виде крови и смерти...

— "Колизей" закрывается, — произнес он в наступившей тишине. Еле сдержался от желания плюнуть в сторону зала. Оттолкнул администратора, что-то растерянно бормочущего, и направился к выходу, где уже ждали Алекс и их корейский друг Дэй Хан.

— Вы еще вернетесь, — семеня рядом, бубнил администратор, — это же такие доходы... Двести миллионов в год! Вы не можете...

Алекс развернулся. Влепил толстяку оплеуху, отбросив его на середину арены.

— Еще как можем, — сказал он.

— Вызови лучше врача к своему боссу, подонок, — добавил Томми. И они удалились, оставив сидящего на арене оглушенного, с разбитой губой Велдона в полной растерянности. Что делать? То ли догонять этих парней, то ли бежать к Бракусу, то ли тут же и повеситься на своем галстуке... Третье казалось ему наиболее вероятным. Вляпался он по уши. Шоу окончено.

— Ты как? — спросил он, махнув рукой, чтобы закрыли занавес и осторожно подойдя к лежащему, казалось, в отключке Бракусу. И тут же снова растянулся от второй оплеухи. "Да что это за вечер такой? Еще немного — и у меня лица не останется!"

— Пошел ты... Крыса. Иди... Кланяйся новому хозяину...

Бракус медленно поднимался, опираясь рукой об арену. Лицо — сплошной кровоподтек. Один глаз заплыл от удара. Второй яростно сверкает. Встретившись с ним взглядом, Велдон Дардана не рискнул снова предлагать помощь. Убьет и не охнет. На это у Бракуса даже сейчас сил хватит.

Как все скверно повернулось. И хуже всего для Велдона. Прежний хозяин смотрит на него с ненавистью. Новый вообще намерен закрыть клуб. Неужели это все? "Все. Я банкрот. Выброшен на помойку..." И снова пришла мысль о петле и крюке или пачке снотворного...

*

Высокая стройная брюнетка вышла из "королевской" ложи, оставив на подлокотнике недопитый бокал шампанского. Сказывались долгие годы административной работы в научно-исследовательской корпорации, работающей на австралийское правительство — хорошо учит владеть собой, она была абсолютно спокойна и уже прокручивала в уме варианты возможного улаживания сложившейся ситуации.

Ей было лет 30. Густые черные волосы, подстриженные в безупречно ровное "каре" и серо-голубые глаза на золотистом от легкого загара точеном лице с правильными чертами. Элегантный вечерний макияж. Простое "маленькое черное платье" от Шанель подчёркивает безупречную фигуру. Из украшений только витая платиновая цепочка, часики, усыпанные мелкими бриллиантами и маленькие серьги. Туфли-"лодочки". На фоне других дам в клубе, сверкающих, как рождественские елки, она резко выделялась. Спокойная уверенность в себе, величественная осанка, холодный взгляд человека, привыкшего повелевать, и в то же время — очарование женственности и чувственный магнетизм.

"Да, Курт, как же ты влип... Посмотрим,что можно сделать. Для начала — где же ты?"

Она нашла его там, где и предполагала. До своего кабинета он не дошел.

Женщина склонилась над ним. Из коридора спешно вышли двое ее помощников — высокий светловолосый парень и коренастая черноволосая девушка в одинаковых белых брюках и черных футболках с нашивкой "УБРИ" на груди — служащие филиала корпорации в Лас-Вегасе.

— Колин, вызови "скорую помошь", — не оборачиваясь, велела женщина, зная, что служащие стоят за ее спиной и ждут распоряжений. — Делла, принеси стакан воды.

Не говоря ни слова, парень и девушка поспешили исполнять приказ. Они знали, что административный директор корпорации не любит повторять.

Он заворочался, пытаясь сесть.

— Не надо "скорую", — разбитыми губами прошептал он. — Пусть кто-нибудь отвезет меня домой.

— Не обсуждается, Курт, — женщина посмотрела на его лицо. Да, скверно. Бледный, в испарине — как бы не сотрясение. Под глазами наливаются черные круги — признак того, что повреждены сосуды. — Не вставай,- она удержала его за голое плечо. Под ее рукой напряглись литые мускулы, но Курт не сделал попытки высвободиться.

— Это ты, Линда? — он поморщился и попытался отвернуться. — Не смотри... Я, наверное, выгляжу... черт... смотреть противно!

— Противно слушать твои глупости,- отрезала Линда. — Мы всю жизнь друг друга знаем и видели друг друга всякими. Я не одна из твоих подружек, чтобы передо мной красоваться.

Подоспела Делла со стаканом воды. Бракус попытался отстраниться, но Линда забрала у помощницы стакан и поднесла к его губам.

— Не надо ребячиться, Курт. Позволь мне помочь тебе.

— Да чем тут поможешь, — но воду он все же выпил. — Я прогорел, вылетел в трубу... Ты же видела.

— "Скорая" уже едет, миз Келлар,- появился в коридоре Колин.

— Пока ты жив, еще ничто не потеряно, — мягко сказала Линда Келлар. — И еще все можно изменить.

— Все еще можно изменить... И я придумаю, как,- пробормотала она, когда Курта укладывали на носилки и несли в машину "скорой помощи".