Ты будешь жить (джен)

*

"Пропустил всего один удар, и оказался в полном дерьме... Вся подготовка псу под хвост... Я проиграл, этого не может быть!"

— Убей его! Убей! Убей! Убей его! Давай!

Все это стадо в зале еще полчаса назад обожало его, а теперь жаждало его крови. Стоило только упасть, разочаровать их. Этого кумирам не прощают. Стадо, беснующееся стадо, как те овцы, в которых, если верить библейской притче, вселились бесы, изгнанные Спасителем из одержимого. Или это были свиньи?.. Искаженные лица, в которых не осталось ничего человеческого, слились в одну массу — красные, потные, с уродливо растянутыми орущими ртами и тусклыми, без единой мысли глазами, как у дешевых пластиковых кукол. Мужчины в дорогих смокингах, женщины в вечерних нарядах вопили, как бешеные, требуя, чтобы новый кумир, боец, бросивший ему вызов и сваливший его с ног, довел дело до конца.

И даже Велдон, который только что заискивал перед ним, уже смотрит не на него, а на победителя, этого низкорослого чернявого парня, индейца-метиса, готовится целовать его в задницу. Первая крыса в "Колизее", бегущая от поверженного хозяина. Крысы... Все они крысы. И ради них он поставил на кон, как выяснилось, свою жизнь...

Вопли и улюлюканье были для него более мучительны, чем боль от серии ударов, которую провел чернявый. Шумело в голове, дышать было больно после удара в грудную клетку, глаза заливало кровью.

Нет, бой еще не окончен, рано вы Лазаря поете, суслики, я еще могу сражаться, вы еще пожалеете, что требовали меня убить, сейчас я только встану...

Он рванулся, чтобы сесть, и тело, всегда такое ловкое и выносливое, взвыло от боли каждой клеточкой. Плевать, главное — встать на ноги, а дальше он быстро расшевелится, он продолжит бой, еще ничто не кончено...

— Убей-убей-убей!!! — верещали в зале.

Индеец медлил, глядя то на него, то на публику. Ну, давай же, подойди для последнего удара, и поймешь свою ошибку... И это будет последняя твоя мысль. Я — боец, не знающий поражения, король подземного мира, ты еще увидишь... Напоследок.

Парень остановился над ним, глядя сверху вниз. Выглядел он изрядно помятым, двигался как-то боком, физиономия напоминает отбивную, ногу приволакивает, дышит с трудом — "Одно ребро я ему точно сломал!". Похоже, ему нелегко держаться на ногах, парень мобилизует всю силу воли, чтобы не рухнуть рядом и не вырубиться. "Ну, давай... Что ты там собираешься? Ударить или свернуть мне шею? Не тяни, публика ждет... Будет им сюрприз, когда ты ко мне приблизишься!"

Он все же приподнялся на локтях и утвердился, полусидя на арене — чтобы не лежать, как бревно, перед человеком, который собирается его убить.

В беснующемся зале он быстро нашел взглядом свою "королевскую" ложу. Да, она там. Вскочила с трона, лицо бледное, серые глаза широко раскрыты. "А, и ты способна волноваться, железная девчонка... Не бойся. Я не дам так просто себя убить. Тем более при тебе... Черт, только бы встать и не вырубиться раньше времени..."

Парень все стоял и смотрел, не пытаясь нанести заключительный удар. Смотрел на него. Медлил. "Читает мысли, сукин сын? Чего он ждет, мать его?"

— Оставайся лежать.

Что? Вроде по голове его настолько сильно не били, чтобы слуховые глюки пошли... Он не ослышался?

— Оставайся лежать и будешь жить.

Он ошеломленно смотрел снизу вверх на чернявого. Да, парень в самом деле это сказал. Собирается пощадить его. А он этого не ожидал после того, как убил на ринге его друга, подослал головорезов к другому его товарищу, и именно бойцы из "Колизея" разгромили и сожгли ферму родственников узкоглазого недомерка...

Да, парень не собирается его добивать. "А я бы не пощадил поверженного противника... Его друга я не пощадил. Но это была вендетта за недопустимую ошибку... Твой убитый друг заслужил свою участь и был недостоин пощады... Только я об этом трепаться не собираюсь. Тем более с тобой... Главное, что я знаю: я поступил правильно... Иначе было нельзя"...

Его тело отказывалось повиноваться его воле. Странно, вроде не так уж сильно он расшибся, а боль сковывает движения. Или это что-то другое? Он ведь не расслаблялся, не отдыхал с тех самых пор, как завязалась эта история с друзьями чернявого парня... И устал. "Неужели все было зря? Где же я ошибся? Зато теперь я знаю цену обожанию публики... Стоило ли расшибаться в лепешку ради этих ублюдков, которым все равно, кого обожать?..Теперь у них новый кумир. И он мог бы убить меня, как от него требуют. Но он этого не делает. Почему? Не понимаю..."

Он снова повалился навзничь и, прежде, чем закрыть глаза, вопросительно посмотрел на индейца: "Почему ты так решил?"

*

Томми Ли увидел искреннее недоумение и растерянность в глазах побежденного противника, которому решил в последний момент сохранить жизнь. Да, он шел на ринг, чтобы убить Бракуса — признанного чемпиона Невады по боям без правил и владельца помпезного ночного клуба, где на подземной арене каждый вечер сражались на утеху пресыщенной богатой публике бойцы. Однажды на этой арене погиб друг Томми, Трэвис Брикли. А потом мордовороты Бракуса преследовали Томми и еще одного его друга Алекса Грейди и его 11-летнего сына Уолтера по всему штату. Сгорела бабушкина ферма в пустыне. Погиб, защищая родных, дядя Джеймс. А самого Томми притащили в клуб, чтобы заставить драться с Бракусом и погибнуть. Все к тому шло, силы были неравны, Бракус намного превосходил его по весовой категории и мышечной массе, двигался с невероятной быстротой и в бою не знал пощады. Только чудом Томми остался жив и смог пробить оборону белокурого атлета, когда тот уже собирался сломать ему шею.

Так же погиб и Трэвис, который после ухода из большого спорта, оказывается, подрабатывал на арене бойцовского клуба — бедолага Трэв, такой жизнерадостный, беспечный весельчак, уверенный в том, что с ним ничего не случится... Пока не бросил вызов Бракусу. По правилам клуба "Колизей" гладиатор, выигравший за вечер три поединка, имел право бросить вызов владельцу клуба и в случае победы стать новым хозяином "Колизея"... Трэвис проиграл. Позднее его тело выловили из озера вместе с разбитой машиной. Вердикт полиции гласил, что это был несчастный случай, что Трэвис сел за руль нетрезвым и не справился с управлением...

Но по воле случая в тот вечер Трэвис привел с собой в клуб Уолтера. Уходя на свидание, Алекс попросил друга присмотреть за мальчиком, не зная, что именно в тот вечер у Трэвиса — решающий поединок. Уолтер сидел за кулисами и все видел... И прибежал домой с криком ужаса, едва увернувшись от клубной охраны, погнавшейся за нежелательным свидетелем.

Томми и Алекс вломились в закрытый кабинет ресторана "Колизея", раскидав охранников, и потребовали объяснений у хозяина клуба. Бракус ужинал в обществе какой-то расфуфыренной девицы и был недоволен, когда ему помешали... Началась драка. И Томми так толкнул здоровяка, что тот ударился лицом о зеркало, разбил его и поранил лицо... Это привело атлета в неистовство, и Алексу и Томми пришлось бежать из города... А позже, перед боем, Бракус негромко сказал Томми: "Ты поплатишься за этот шрам!"...

Глядя на разбитое лицо противника и слушая вопли зрителей, Томми с удивлением чувствовал, что не хочет убивать этого парня. Добить упавшего он не может. И не собирается он идти на поводу у этих орущих уродов, потерявших человеческий облик.

Что там говорит ему администратор, этот слащаво улыбающийся расфранченный толстяк с гвоздикой в петлице?.. Поздравления? Он теперь новый владелец клуба? Нужно поприветствовать гостей? Ну, что же... Он им скажет.

Приволакивая ногу и превозмогая боль в грудной клетке, Томми подошел к нему и взял микрофон. Посмотрел на зал, который еще недавно пылко приветствовал Бракуса, а теперь вопил "Убей его!". В самом деле, Колизей... Арена, где в блистательной Римской империи происходили кровавые бои, и публика так же вопила от восторга при виде крови и смерти...

— "Колизей" закрывается, — произнес он в наступившей тишине. Еле сдержался от желания плюнуть в сторону зала. Оттолкнул администратора, что-то растерянно бормочущего, и направился к выходу, где уже ждали Алекс и их корейский друг Дэй Хан.

— Вы еще вернетесь, — семеня рядом, бубнил администратор, — это же такие доходы... Двести миллионов в год! Вы не можете...

Алекс развернулся. Влепил толстяку оплеуху, отбросив его на середину арены.

— Еще как можем, — сказал он.

— Вызови лучше врача к своему боссу, подонок, — добавил Томми. И они удалились, оставив сидящего на арене оглушенного, с разбитой губой Велдона в полной растерянности. Что делать? То ли догонять этих парней, то ли бежать к Бракусу, то ли тут же и повеситься на своем галстуке... Третье казалось ему наиболее вероятным. Вляпался он по уши. Шоу окончено.

— Ты как? — спросил он, махнув рукой, чтобы закрыли занавес и осторожно подойдя к лежащему, казалось, в отключке Бракусу. И тут же снова растянулся от второй оплеухи. "Да что это за вечер такой? Еще немного — и у меня лица не останется!"

— Пошел ты... Крыса. Иди... Кланяйся новому хозяину...

Бракус медленно поднимался, опираясь рукой об арену. Лицо — сплошной кровоподтек. Один глаз заплыл от удара. Второй яростно сверкает. Встретившись с ним взглядом, Велдон Дардана не рискнул снова предлагать помощь. Убьет и не охнет. На это у Бракуса даже сейчас сил хватит.

Как все скверно повернулось. И хуже всего для Велдона. Прежний хозяин смотрит на него с ненавистью. Новый вообще намерен закрыть клуб. Неужели это все? "Все. Я банкрот. Выброшен на помойку..." И снова пришла мысль о петле и крюке или пачке снотворного...

*

Высокая стройная брюнетка вышла из "королевской" ложи, оставив на подлокотнике недопитый бокал шампанского. Сказывались долгие годы административной работы в научно-исследовательской корпорации, работающей на австралийское правительство — хорошо учит владеть собой, она была абсолютно спокойна и уже прокручивала в уме варианты возможного улаживания сложившейся ситуации.

Ей было лет 30. Густые черные волосы, подстриженные в безупречно ровное "каре" и серо-голубые глаза на золотистом от легкого загара точеном лице с правильными чертами. Элегантный вечерний макияж. Простое "маленькое черное платье" от Шанель подчёркивает безупречную фигуру. Из украшений только витая платиновая цепочка, часики, усыпанные мелкими бриллиантами и маленькие серьги. Туфли-"лодочки". На фоне других дам в клубе, сверкающих, как рождественские елки, она резко выделялась. Спокойная уверенность в себе, величественная осанка, холодный взгляд человека, привыкшего повелевать, и в то же время — очарование женственности и чувственный магнетизм.

"Да, Курт, как же ты влип... Посмотрим,что можно сделать. Для начала — где же ты?"

Она нашла его там, где и предполагала. До своего кабинета он не дошел.

Женщина склонилась над ним. Из коридора спешно вышли двое ее помощников — высокий светловолосый парень и коренастая черноволосая девушка в одинаковых белых брюках и черных футболках с нашивкой "УБРИ" на груди — служащие филиала корпорации в Лас-Вегасе.

— Колин, вызови "скорую помошь", — не оборачиваясь, велела женщина, зная, что служащие стоят за ее спиной и ждут распоряжений. — Делла, принеси стакан воды.

Не говоря ни слова, парень и девушка поспешили исполнять приказ. Они знали, что административный директор корпорации не любит повторять.

Он заворочался, пытаясь сесть.

— Не надо "скорую", — разбитыми губами прошептал он. — Пусть кто-нибудь отвезет меня домой.

— Не обсуждается, Курт, — женщина посмотрела на его лицо. Да, скверно. Бледный, в испарине — как бы не сотрясение. Под глазами наливаются черные круги — признак того, что повреждены сосуды. — Не вставай,- она удержала его за голое плечо. Под ее рукой напряглись литые мускулы, но Курт не сделал попытки высвободиться.

— Это ты, Линда? — он поморщился и попытался отвернуться. — Не смотри... Я, наверное, выгляжу... черт... смотреть противно!

— Противно слушать твои глупости,- отрезала Линда. — Мы всю жизнь друг друга знаем и видели друг друга всякими. Я не одна из твоих подружек, чтобы передо мной красоваться.

Подоспела Делла со стаканом воды. Бракус попытался отстраниться, но Линда забрала у помощницы стакан и поднесла к его губам.

— Не надо ребячиться, Курт. Позволь мне помочь тебе.

— Да чем тут поможешь, — но воду он все же выпил. — Я прогорел, вылетел в трубу... Ты же видела.

— "Скорая" уже едет, миз Келлар,- появился в коридоре Колин.

— Пока ты жив, еще ничто не потеряно, — мягко сказала Линда Келлар. — И еще все можно изменить.

— Все еще можно изменить... И я придумаю, как,- пробормотала она, когда Курта укладывали на носилки и несли в машину "скорой помощи".

*

Томми Ли шел мимо Технической академии, когда услышал за спиной гудок клаксона. Вначале он не обратил внимания на этот звук, но массивный белый внедорожник с черной эмблемой "УБРИ" на борту поравнялся с ним и снова требовательно просигналил.

Томми медленно обернулся. Невысокий молодой человек лет тридцати, смуглый брюнет с характерной внешностью коренного жителя Северной Америки (в прошлом — чемпион США по тхэквондо, ныне — преподаватель детской спортивной школы на паях с капитаном сборной, Алексом) и отработанной бойцовской пластикой в движениях.

— Простите, сэр, — высунулся из окна машины водитель, блондин в черной футболке с той же эмблемой и белой форменной кепке, — с вами желают поговорить. Не будете ли вы так любезны...

Томми был наслышан об УБРИ. Эта корпорация формально занималась гидробиологией, но на самом деле работала на оборонную промышленность и пользовалась покровительством Канберры. Ее главный офис расположился в Австралии, в штате Квинсленд, а филиалы были разбросаны почти по всем странам мира. Наработками УБРИ охотно пользовались оборонщики других государств, и престиж корпорации на мировой арене был высок.

Глава УБРИ, доктор Джозеф Хеллегран, нередко появлялся на экранах телевизоров — высокий худощавый блондин лет сорока, с большими залысинами над лбом, с бледным аскетичным лицом и ледяными глазами под круглыми очками. Умное властное лицо человека, привыкшего повелевать и молниеносно принимать решения. Он обладал врожденной харизмой лидера и был способен заставить слушать его любую аудиторию, сумел так грамотно построить свою деятельность, что ни у него, ни у корпорации не было прямых врагов, все ограничивалось злопыхательством: "Гангстер, пройдоха, шведский выскочка!".

В Лас-Вегасе находился один из американских филиалов УБРИ — огромный, обнесенный неприступным забором черно-белый комплекс, сверкающий на солнце, как льдина.

— Кто и о чем хочет говорить со мной? — спросил Томми, скрывая под внешним спокойствием готовность к обороне. Он ждал, что с ним могут захотеть повстречаться те, кого не устраивал исход последнего боя в "Колизее". Среди гостей Бракуса было много высокопоставленных, богатых и влиятельных людей, которым явно не понравилось закрытие клуба. И ради того, чтобы вернуть любимое развлечение, многие из них пойдут на многое.

От самого Бракуса Томми почему-то не ждал ничего подобного. При всей своей звериной жестокости этот громила все же — человек строгих принципов и не оступается от них. Когда Томми приволокли связанным в подвал "Колизея" и начали избивать, Бракус, пришедший на шум, жестко пресек это и даже ударил одного из своих дуболомов: "Я сказал: прекратить! Все должно быть по правилам!" Проиграв в честном бою, "король подземного мира" не станет подличать, пытаясь вернуть свой проигрыш. И еще, Томми сохранил ему жизнь вместо того, чтобы добить, как того требовала публика в зале. "Если у него в голове еще не все мозги отшиблены, то для него это должно что-нибудь да значить. А он явно неглуп, если смог так раскрутить свой клуб и со столькими важными шишками законтачить, значит, на плечах у него все же голова, а не тыква!"

Задняя дверца джипа бесшумно открылась.

— Я вас прошу, мистер Ли, — раздался негромкий женский голос из прохладной глубины салона, — мы же не будем разговаривать вот так: я в салоне, вы на улице... И потом, сегодня такая жара и ветер нагоняет из пустыни пыль. Не лучшая атмосфера.

Что-то было в ее голосе, кроме заметного австралийского акцента, что Томми согласился с ней. Он сел на упругое кожаное сиденье. Женщина нажала кнопку на пульте, и дверца так же тихо захлопнулась сама собой. Еще одно нажатие и опустилась плотная шторка, отгородив их от водительского места. Закончив с этим, женщина обернулась к нему.

Яркая брюнетка со стрижкой "каре", в белоснежном брючном костюме полувоенного образца и черной футболке. Глаза прячутся за черными зеркальными очками. Алая помада на губах. Аромат терпких, пряных духов. Руки изящные, но не изнеженные; ногти без маникюра коротко острижены. Еще молода на первый взгляд около тридцати лет или чуть больше. Держится, как человек, привыкший отдавать приказы и нерушимо уверенный в собственном превосходстве. Лицо ее почему-то показалось Томми знакомым. "Да, кажется, это она сидела в ложе Бракуса в тот вечер. А где я мог видеть ее раньше?"

Машина заурчала, фыркнула и тронулась с места.

Куда мы едем? — спросил Томми, потрогав дверцу — конечно же, блокирована. И стекло не вышибешь — толстое, наверное, бронированное.

— Не волнуйтесь. Вам не причинят вреда. Я просто хочу с вами поговорить тет-а-тет, — она взяла с подставки чашечку кофе, отпила. — Не хотите ли кофе? Прохладительного? Сигарету?

— Спасибо. Нет, — "Кажется, случилось то, чего я ждал... Ладно, еще посмотрим!"

— Тогда перейдем к делу, не люблю затянутых предисловий, — она отставила чашку и достала пачку сигарет. Вы не будете против, если я закурю, — вопросительных интонаций в ее голосе было маловато.

— Как вам угодно, — ответил Томми, а она уже щелкала зажигалкой. — Я догадываюсь, о чем пойдет речь.

— Вы сообразительны, это упрощает дело, — кивнула женщина и взяла трубку связи с водителем. — Генри, через четверть часа остановитесь.

— Да, мэм, — раздалось из трубки.

— И перестаньте, черт побери, называть меня "мэм".

— Простите, миз Келлар.

— Думают, я не знаю, что здесь так только к дамам постарше обращаются, — улыбнулась брюнетка, положив трубку.

"Линда Келлар! Это же помощница Хеллеграна и дочь премьер-министра Австралии. Конечно, я видел ее по телевизору, на ток-шоу и в светской хронике! Но что ее связывает с Бракусом?!"

Он с интересом посмотрел на эту женщину. О ней говорили едва ли не больше, чем о Хеллегране, и намного более эмоционально, чем о нем. Одни восхищались Линдой Келлар, другие костерили ее на чем свет стоит — но равнодушными она не оставляла никого. Жесткая, решительная, изобретательная, коварная, "серый кардинал" УБРИ. Говорили о том, что де-юре корпорацией руководит Хеллегран, а де-факто всем заправляет его помощница, а он лишь озвучивает ее волю. Слухи о Линде ходили самые разнообразные. Кто-то говорил, что, не будь она из кругов "золотой молодежи", не видать бы ей второго кресла в УБРИ еще до тридцати лет, как своих ушей. Кто-то с восторгом твердил, что Линда приложила нечеловеческие усилия, чтобы добиться успеха не как "папина дочка", а самостоятельно. Ей приписывались весьма раскованное поведение, неуемный сексуальный темперамент, множество романов с известными богатыми и сановными мужчинами, дружеские и не только связи в кругах международной мафии и развлечения с молодыми людьми из УБРИ, ублажающих начальницу ради служебного продвижения... Кто-то уверял, что у Келлар — многолетняя любовная связь с Хеллеграном, которая началась еще когда он не овдовел. Другие наоборот называли Келлар холодной, как лед, женщиной, напрочь лишенной живых чувств, трудоголичкой, которой личную жизнь заменяет работа, будто бы нерастраченную сексуальную энергию она сублимирует в работу...

Что из этого правда, а что — нет, Томми не знал. Но сидя рядом с ней в салоне джипа, он на себе ощущал мощные флюиды ее властной харизмы и — что скрывать! — ее чувственный магнетизм. "Рядом с ней, наверное, даже львы превращаются в котят", — подумал он. И сказал:

— Интересно, на вашей работе знают, что вы посещали "Колизей"?

Она пожала плечами:

— Доктор Хеллегран тоже иногда там бывает. И кое-кто из наших здешних покровителей — тоже. Так что знают. И нормально относятся, при встречах в залах "Колизея" учтиво приветствуют. А что болтают подчиненные в кулуарах — мне нет дела.

— О "Колизее" можете говорить в прошедшем времени, — Томми сделал усилие, пытаясь выйти из-под власти ее чар. — Я сказал, что закрою этот притон, и займусь этим в ближайшее время.

В окно он увидел, что машина замерла посреди пустыни, в самом безлюдном месте, какое ему только приходилось видеть, а слева и справа остановились еще два белых внедорожника, попроще.

— Сопровождение? — спросил он. — Или у вас тоже есть свои исполнители? Карательная команда?

— Пусть они вас не смущают. Приходится иногда ездить с охраной. Мой отец, знаете ли, баллотируется в президенты Австралии, и на днях его предупредили, что со стороны конкурентов возможны провокации. Но в чей адрес — его или его близких, и на всякий случай он предупредил меня.

— Меня это не смущает. Что бы вы хотели мне сказать, мэ... миз?

— Вы догадались, что речь пойдет о "Колизее", — она на секунду приподняла очки. У нее оказались выразительные серо-голубые глаза, умело подведенные бирюзовым. Ярковато для полудня, но ее не портит. — И о вашем погибшем друге.

— Что вы об этом знаете?

— Много, мистер Ли. Больше, чем остальные.

Она замолчала и потянулась к салонной кофе-машине, чтобы приготовить себе еще одну порцию кофе.

— Вы точно ничего не хотите? — не оборачиваясь, спросила она. — Нет? Может, это и лучше, а то услышав мой рассказ, вы, чего доброго, швырнете в меня чашкой и испортите деловой костюм...

— Можете не бояться, — решил отплатить ей за постоянные завуалированные "шпильки" Томми, — женщине я не причиню вреда, какова бы она ни была.

— Как Робин Гуд, который запретит мстить погубившей его монахине... Впечатляет. Тоже человек строгих принципов. Вы с Куртом — одного поля ягоды: за свои убеждения держитесь так, что иной раз не свою жизнь защищаете, а только их!

— А вы, значит, принципов не имеете и через правила переступаете? — грубовато спросил Томми.

— Я приспосабливаю обстоятельства так, как мне удобно, — парировала она. — Ищу решение задачи, а не упираюсь лбом в глухую стену с воплем "Расшибусь, но от своих принципов не отступлюсь!"... Как правило, для тех, кто так рассуждает, сбывается только первая часть.

— Что вы мне хотели сказать? — поторопил ее Томми.

— Вы не против? — она снова закурила. С минуту оба молчали, глядя, как дым тонкой струйкой тянется к вытяжке. Потом брюнетка сказала:

— Это случилось из-за меня. Отчасти во всех событиях последних недель виновата я. И считаю своим долгом урегулировать токсичную ситуацию, раз уж создала ее.

— Вы? Но каким образом?..

— Каким образом что? Создала патовую ситуацию, или как собираюсь ее разрулить?

— Первое, — Томми решил не реагировать на ее своеобразную манеру вести диалог. "Ну и язва", — подумал он.

— Я часто бываю в "Колизее", приезжая в американские филиалы УБРИ. Мы с Куртом — давние друзья, стараемся по возможности хоть ненадолго пересечься. И, так как чаще всего его можно застать в клубе, я приезжаю туда.

— Курт? Это Бракус?

— А вы даже имени его не знали, собираясь свернуть шею?

— Я оставил его в живых.

— Поэтому я с вами и разговариваю. Начну с того, что гладиаторов в "Колизей" силой или обманом не заманивают. Все приходят добровольно, зная, чем им придется заниматься на ринге. И ваш друг не исключение. Трэвис Брикли выступал на арене "Колизея" три года и был на хорошем счету. Что? Вы удивлены? Не знали? Да, три года он выходил на ринг каждую субботу, надирал кому-нибудь задницу, получал за это гонорар и был доволен жизнью. Мистер Ли, я, право, удивлена вашим неведением. Неужели вы ни разу не подумали о том, что мистер Брикли явно живет не по средствам? Что на жалованье преподавателя детской спортивной школы не купишь такую машину; одежду от Босса, не будешь каждое воскресенье отрываться в "Белладжио"...

Томми пристыженно молчал. Они знали Трэвиса, как жизнерадостного и бесхитростного весельчака, балагура и острослова. И никому даже в голову не приходило, что у Трэва могут быть секреты...

— Мужья, жены, родители, друзья... Они всегда всё узнают последними, — в голосе женщины прозвучало даже нечто вроде сочувствия. — Да, он регулярно выходил на ринг, иногда даже два раза за вечер, и в большинстве случаев побеждал. В "Колизее" он числился как гладиатор, который делает доходы. И до поры за это ему сходило с рук многое — страсть к спиртному и чересчур раскованное поведение. Курт и Велдон считали, что боец, приносящий клубу такую прибыль, имеет право на маленькие вольности. И так было бы и дальше. Если бы однажды он не зашел слишком далеко! — резко заключила миз Келлар, со стуком поставив чашку.

Хорошо зная Трэвиса, Томми предположил, что имеет в виду собеседница. И не ошибся.

В тот вечер Трэвис был воодушевлен легкой победой над французским гладиатором, Андре Мэрайсом и крепко выпил в баре. Увидев за одним из столиков привлекательную молодую женщину, Трэвис тут же распустил перья и начал настойчиво с ней заигрывать. Спиртное раскрепостило его еще больше, и вел себя Трэвис слишком развязно.

— Разговаривал со мной, как со шлюхой, — Келлар яростно раздавила окурок в пепельнице, — как с одной из тех девок, которые на "пятаке" почти нагишом пляшут для разогрева! Только что деньги мне в декольте не совал. А у меня перед этим был паршивый день. В здешнем филиале сотрудники запороли важную разработку, и заказчик настучал по башке мне: за организацию рабочего процесса отвечаю я... Так что в клуб я пришла не в лучшем настроении.

Грубо отбрив Трэвиса и залепив ему крепкую пощечину, Линда вышла покурить на балкон и налетела на широкую грудь Бракуса. От столкновения она чуть не повалилась. Подхватив подругу, Курт удивленно спросил, что случилось. И Линду прорвало. Она резко заявила, что ноги ее не будет больше в клубе, пока там хороводится всякая шпана, которая порядочным женщинам прохода не дает и с пьяных глаз приличную даму от потаскухи не отличит.

Наорав еще и на Бракуса, Линда нервно закурила, стараясь взять себя в руки. Этот эмоциональный взрыв немного напугал ее: с чего это она так вышла из себя из-за обыкновенного перебравшего парня, в общем-то безобидного? Выпив лишнего, все ведут себя, как придурки, а если начинают слишком уж надоедать — нужно просто обратиться к персоналу...

Она не видела, как изменилось лицо Бракуса. Его голубые глаза потемнели, на скулах заиграли желваки.

— Я все понял, Линда, — сказал он после паузы. — Извини. Я действительно слишком лоялен к некоторым бойцам, которые приносят нам прибыль. Этого больше не повторится. Я решу вопрос.

Он удалился в зал, где на нем сразу же повисла очередная вертлявая красотка, которых Бракус менял, как перчатки.

Выкурив подряд три сигареты, чтобы все внутри перестало сжиматься от того самого напугавшего ее гнева, Линда вернулась в зал. И увидела продолжение ситуации. Вконец окосевший Трэвис, обнимая сразу двух хихикающих девиц, которые в баре подсаживались к мужчинам и раскручивали их на крупные заказы, развязно орет на Курта, обзывая его "стероидным уродом" и обещает "уделать его с первого удара". Ошарашенный услышанным администратор клуба Велдон Дардана полушепотом спрашивает: "Ты что, хочешь драться с Бракусом?!" "Да, если он не струсит!" — заржал Брикли, звучно поцеловав одну из девиц. "Сделай как он хочет, Велдон", — приказал Бракус, внешне спокойный, но с еще более потемневшими глазами, и неспешно удалился со своей спутницей.

— Я думала, — Линда закурила очередную сигарету; вытяжка уже не справлялась с дымовой завесой в салоне, — что Курт собирается просто показательно проучить его, набить ему морду на ринге и выставить из клуба, как бывало раньше... Ему не в первый раз бросают вызов самонадеянные парни, размечтавшись о кресле хозяина "Колизея", но с ринга все уходят живыми, правда, изрядно помятыми. Вы слышите? С РИНГА В "КОЛИЗЕЕ ВСЕ УХОДЯТ ЖИВЫМИ!.. Я думала: Брикли не повредит хорошая взбучка, чтобы почаще думал прежде, чем говорить, и меньше пил. И когда Курт позвонил мне утром в гостиницу и попросил обязательно прийти на шоу в "Колизее", я так и думала: посмотрю, как он выбьет наглость из этого нахала. И СЛИШКОМ поздно поняла, ЧТО происходит на арене. А когда поняла... Не бросаться же мне было между ними на арену, верно? В бою у парней адреналин зашкаливает, кого угодно пришибут и не заметят. Сами ведь знаете, — она внимательно посмотрела на Томми.

— Знаю, — коротко ответил Томми, еле сдерживая кашель; в горле уже першило от табачного дыма, начали слезиться глаза, но попросить у собеседницы воды после того, как дважды отказался от ее угощений, он не мог.

— Нервничаю, поэтому много курю, — заметила его состояние Келлар. — Спасибо, что молча терпите... Курт каждый раз читает мне пространную лекцию о здоровом образе жизни. Мистер Ли... Я была зла на вашего друга, хотела, чтобы его хорошенько проучили, но такого я не хотела.

— А в чем вы вините себя?

— Если бы я не сорвалась и не начала орать, как сильно меня оскорбили, Курт поступил бы как обычно: отделал бы Брикли и указал ему на дверь. А тут он решил отомстить за оскорбленную женскую честь, кровью смыть оскорбление... Или просто не смог вовремя остановиться. Если дело касается меня, Курт просто звереет, может и стену кулаком прошибить, и растерзает любого, кто хоть пальцем тронул меня. Он мне так и сказал потом: ты думала, что я для красного словца говорю, что за тебя любого размажу? Нет, я слов на ветер не бросаю... Да, — она погасила окурок. — Я убедилась. Он действительно будет меня защищать, чего бы ему это ни стоило...

— Вы думаете, что это его оправдывает? — спросил Томми, помахав рукой перед лицом, чтобы разогнать клубы дыма. — Готов всех растерзать за вас; не смог вовремя остановиться...

— Интересно, каким были бы вы, мистер Обвинитель, если бы пережили то же, что и он! — резко ответила Линда. — В шесть лет!

Томми вопросительно посмотрел на нее. И Линда поведала о том дне на лыжном курорте, который навсегда разделил жизнь Курта Бракуса на "до" и "после". Им было тогда по шесть лет...

Отец Линды, Ричард Келлар, был немцем из семьи мигрантов. Родился он уже в Австралии, но часто бывал в Германии, к которой чувствовал любовь и тягу на генетическом уровне, и там свел знакомство с парой студентов из Гейдельберга, Иоганном Бракусом и Хильдой Штольц.

Поженившись после окончания курса, Ганс и Хильда мигрировали в Австралию и обосновались в Порт-Дугласе, где жил их товарищ по каникулам Ричард — вдали от родины хотелось поддерживать связь с согражданами. И когда Ричард женился, его жена отнюдь не разбила дружескую компанию, а легко и естественно влилась в нее. Гордая красавица-итальянка Дария Романо после натурализации стала Дэррил.

Дети у обеих пар родились с интервалом в две недели — белокурый кудрявый Курт у Бракусов и черноволосая голубоглазая Линда — у Келларов. Хильда и Дэррил нередко вместе прогуливались по парку, катя коляски, в которых посапывали их дети. Вслед за родителями мальчик и девочка подружились, едва научившись ходить и разговаривать.

На лыжном курорте N родители самозабвенно покоряли "черные", самые сложные трассы, пока их дети осваивали азы лыжного спорта на детской территории под присмотром инструкторов.

Через несколько дней у Курта разболелось горло. Мальчика оставили в номере. Из солидарности Линда тоже отказалась от катания и решила остаться с больным товарищем.

Оставив детям указания, как себя вести и чего нельзя делать, родители ушли.

Часа два Курт и Линда чинно читали "Карлссона", смотрели мультфильмы и рисовали. Потом Курт подошел к огромному, во всю стену, окну, выходящему как раз на "черную лыжню" и со словами: "Смотри, Линда! Вон твоя мама спускается. А мой папа ее сейчас обгонит!" открыл балконную дверь и вышел.

— Ты что, спятил, вернись, тебе нельзя! — выскочила следом девочка.

— У меня уже не болит! — упирался Курт. — Смотри, а вон твой папа прыгает с трамплина!

— Вот если они нас увидят, — сердито сказала Линда, — то больше одних не оставят. А тебе надерут задницу за то, что не слушаешься!

— Они нас не увидят! — закусил удила Курт.

— Но мы же их видим, значит, и они могут нас заметить!

— Они на лыжню смотрят, а не по сторонам глазеют! Какие же все девчонки трусихи!

Курт все-таки раскашлялся. И Линда твердой рукой потянула мальчика в номер:

— Если ты заболеешь, то будешь лежать в номере. И ничего тут не увидишь. А...

Конец фразы потонул в нарастающем рокоте и вое сирены. А потом по склону промчался неизвестно откуда взявшийся белый гребень. На лыжне, где только что дети видели, как спускаются их родители, не осталось ничего, кроме ровной белизны. Безжизненной белизны... И повисла тишина — плотная, оглушающая. Словно сама природа ужаснулась тому, что сделала.

— Моих родителей нашли к вечеру, — отрывисто сказала Келлар, добивая очередную сигарету, — папа успел сгруппироваться и закрыть собой маму. Потом они умяли вокруг себя снег, как пещеру, и дождались спасателей... А родителей Курта нашли только на третий день. В пяти милях от трассы. Под снегом. И даже я не знаю, КАКИМИ были для него эти три дня, пока Ганса и Хильду искали. Он даже мне не рассказывает. Но с тех пор он ненавидит снег. Поэтому и обосновался в Неваде. Здесь и дожди-то — редкость. Это его устраивает. И я его понимаю. Мне самой до сих пор иногда снится, как склон на глазах становится абсолютно белым. Мгновенно. Но моих родителей все же спасли...

— Я понимаю, ЧТО это такое, — ответил Томми, у которого поневоле появилось сочувствие к недавнему врагу. — Мне тоже было шесть лет, когда погиб мой старший брат. У нас на глазах. Тоже мгновенно. Одна секунда — и ничего нельзя изменить.

Линда коротко, понимающе кивнула.

— После этого я не удивляюсь, что иногда у Курта отказывают тормоза, — сказала она после паузы. — Мало кто остался бы прежним. Не каждый взрослый выдержит и не сломается... Один момент, и всё необратимо, вы верно сказали... Навсегда. Какое это страшное слово... Только я это понимаю потому, что была рядом с Куртом и видела то же, что и он. Курт даже в кирхе на отпевании не смог увидеть напоследок родителей... Их хоронили в закрытых гробах. Он мне тогда сказал: "Это все снег виноват. Ненавижу его!".

— Но почему он заставляет других людей страдать за ту боль, которую ему причинила стихия? — спросил Томми. — Ему что, легче становится от того, что он давит других, как та же лавина? Мой дядя тоже с ним дрался... Вернулся потом домой калекой, озлобленным на весь мир и медленно спивался...

— Спивался?.. Это был его выбор, — равнодушно пожала плечами Келлар. — Вы ведь говорите о Джеймсе Ли? Я его помню. Видела их бой. Он польстился на доходы "Колизея", бросил вызов Курту и проиграл. А потом не смог пережить горечь поражения и начал топить ее в бутылке. Бой был честным. Один победил — другой проиграл. Так всегда. Только каждый переживает это по-своему.

— Честный бой?.. — спросил Томми, вспомнив звериную жестокость Бракуса на арене. Парень и в самом деле напоминал ту самую лавину — сокрушительную, неумолимую, ревущую в ярости.

— Да, честный. Поверьте мне, до сих пор жертв на арене "Колизея" не было, все уходили живыми, — Линда клятвенно приложила руку к груди.

— Как ни странно, я вам верю, — после паузы сказал Томми. — Но неужели он убил Трэвиса только из-за того, что тот перебрал и обхамил вас и его? Господи, да если бы за это убивали... Он всегда был...

— Он не просто нахамил мне... — Линда резко махнула рукой с зажатой в пальцах сигаретой так, что Томми едва успел увернуться от летящего в лицо комка пепла. — Надо думать, что и перед кем можно говорить, а когда лучше заткнуться! Потому, что иногда за это приходится отвечать! А ведь еще не так давно, в XIX веке, за оскорбление женщины вызывали на дуэль, и это считалось не преступлением, а делом чести. И напротив, мужчину, который уклонился от вызова или не проучил оскорбителя, в обществе презирали, считая слабаком и трусом. А сейчас все стало с ног на голову и то, что раньше считалось позором, теперь называется "ну, что тут такого, это же шутка!", а человек, который не пожелал обратить все в шутку — преступник?! Только не ссылайтесь на закон! — сверкнула глазами она, хотя Томми и не думал ее перебивать. — Вы сами выходили на ринг с тремя гладиаторами и одного из них насмерть уделали — это по закону было?!

— Это был один из тех головорезов, которые сожгли бабушкину ферму, — ответил Томми, — и именно он застрелил Джеймса. Я отомстил. И не скажу, что меня сильно мучает совесть...

— Во-от, — удовлетворенно кивнула Линда, словно это и ожидала услышать, — вы отплатили убийце своего родственника и считаете, что поступили правильно, а он получил по заслугам. А у Курта желание заступиться за женскую честь точно так же перевесило чувство законопослушания. Так чем вы от него отличаетесь?

— Так о чем вы хотите попросить меня? — Томми понял, что этот диспут безнадежно проигрывает и не стал его продолжать.

— Вы уже, наверное, догадались, — Линда подняла очки на макушку и посмотрела на него в упор, и Томми поразился, какой холодный, цепкий и жесткий взгляд у этой привлекательной молодой женщины. В очках ее лицо казалось мягче. — Вам ведь не нужен клуб. Вы решительно настроены его закрыть. А для Курта "Колизей" — это все. Дело его жизни. То, к чему он шел не один год и не мыслит жизни без него.

— Даже так?

= Да. И еще одно... Среди членов "Колизея", имеющих доступ в зал с ареной, были очень влиятельные люди. Ваша самодеятельность им не по нутру. А многие из них далеко не так принципиальны, как Курт.

— Это угроза?

— Это предостережение, мистер Ли. Не далее как вчера на бранче в УБРИ один из них, сенатор, бурно выражал желание "оторвать башку этому выскочке", то есть вам. А я этого человека хорошо знаю. У этого психа слово с делом далеко не расходится. И поэтому я решила поговорить с вами... Все же вы оставили Курта в живых, и я не могу допустить, чтобы вам свернули шею.

— То есть вы, — Томми привстал, — хотите, чтобы "Колизей" снова заработал? И снова на утеху богатым отморозкам пролилась кровь? Да вы с ума сошли?

— О, черт, я же вам сказала: на арене никого не убивали! — Линда хватила кулаком по столику. На мгновение итальянская горячность взяла верх над немецкой прагматичной рассудительностью. Чашечка с кофе упала на пол, украсив ковер живописными пятнами. — Извините... То, что произошло с мистером Брикли — единичный случай. По моей вине.

— А потом? Нас преследовали по всему штату, моих родных чуть не убили, разгромили и сожгли ферму — и это тоже единичный случай? Специально для меня?

— Именно так. Тут вы виноваты, — Линда уже взяла себя в руки и снова говорила ровным твердым голосом. — Для Курта очень много значит его статус непобедимого бойца, уверенность в своем превосходстве перед всеми. Ради того, чтобы его сохранить, Курт прикладывает множество усилий, он очень упорен и не отступается, как бы трудно ему ни было... А вы сунулись ему под руку, застали врасплох, ударили, когда он разворачивался для боевого приема — и он потерял равновесие и повредил лицо о зеркало... Для Курта это нож острый, вот ему и снесло крышу. Я его останавливала, просила охладить мотор — так недолго было нажить себе серьезные проблемы... Но в таком состоянии он не слушал даже меня. Вот и доигрался, — вздохнула она, — по-моему, потеря статуса непобедимого бойца ранит его сильнее, чем утрата "Колизея".

— Вы что, — поинтересовался Томми, — хотите, чтобы я вернул ему "Колизей"? Я правильно вас понял?

— Прежде, чем ответить... О закрытии "Колизея" больше всего жалеют гладиаторы. Те самые парни, которых вы, как вы думаете, спасали. Парни, которые на ринге зарабатывали себе на жизнь; на выплату кредитов за жилье или помещение для бизнеса; на обучение в колледже; на лечение для близких. А теперь они остались ни с чем. Потому, что высокоморальный и высокогуманный мистер Ли решил, что это безнравственно и поступил по-своему, наплевав на них — зато собой доволен донельзя! — Линда резкими порывистыми движениями выбила из пачки очередную сигарету и закурила, отвернувшись с сердитым видом к окну. Потом обернулась:

— А теперь — ответ на ваш вопрос. Нет. Я не хочу, чтобы вы ОТДАЛИ клуб Курту. В первую очередь потому, что от этого откажется он сам. Милостыня и жалость ему не нужны, он их не примет даже если будет истекать кровью, вися на одной руке над пропастью. Все должно быть по правилам, действующим в "Колизее". Три победы. Решающий бой. И выигрыш.

— Я сказал, что закрою этот притон, и я это сделаю, — решил проявить твердость Томми. — Я не собираюсь играть по их правилам. И хозяином клуба не буду. Вы поняли?

— А вам придется играть эту роль совсем недолго, — Линда выслушала его спич с легкой усмешкой; на ее холеном лице читалось: "Ну-ну, поговори. Все равно по-моему будет!", — чтобы проиграть его Курту. Только на таких условиях он согласится... И только это вернет его к жизни, — тихо продолжала Келлар, — если бы вы видели его сейчас... Впервые я всерьез боюсь за него. Он вот-вот сломается.

— Вижу, вы действительно настоящий друг, — почему-то после этих негромких слов, сказанных с неподдельной болью и тревогой Томми заколебался в своем решении. И насмешка над "высокоморальным мистером Ли, которому на всех наплевать" сыграли свою роль. Он уже сомневался, что правильно поступил, приказав закрыть "Колизей". Но и принимать руководство клубом тоже не желал. И почему не признать, что австралийка предложила оптимальный выход из положения?

— Да, — спокойно кивнула Линда. — Обо мне много чего говорят... И большинство из этого — правда. Я себя не идеализирую, — ее глаза блеснули сталью. — Я человек без сантиментов и предпочитаю жесткие методы, к цели иду напролом, если цель оправдывает средства. Но своей единственной дружбой я дорожу. От Курта я не отшатнулась в беде, как все другие крысы — Грета, Велдон и прочая шушера... Потому, что в свое время он меня не бросил, хотя рисковал больше, чем я ради него сейчас. Двадцать лет назад он спас мне жизнь. И теперь я перед ним в долгу, и спасать нужно его.

Линда замолчала, постукивая пальцами по столику и вспоминая...

Им было по 14 лет. Курт приехал из своей школы-пансиона в Сиднее к Келларам на летние каникулы. После гибели Ганса и Хильды Ричард и Дэррил Келлар взяли на себя заботу об их сыне, оплачивали ему обучение в престижной школе и охотно брали мальчика домой на каникулы.

Собравшись на прогулку под парусом по Барьерному Рифу, Линда просмотрела метеосводку. И беспечно махнула рукой, узнав, что во второй половине дня ожидается шторм: "Мы успеем прокатиться! Я хорошо знаю Риф, и мы оба умеем управлять яхтой. Ничего с нами не случится!".

Курт не так хорошо знал особенности климата Квинсленда и доверился Линде. Да и ее подростковая самонадеянность — "Ничего со мной не случится, я уже не ребенок!" — была не чужда и ему.

Подростки снарядили яхту и отправились на прогулку.

День был погожим и солнечным. И подростки подумали о том, что, возможно, метеорологи ошиблись. Ничто не предвещало непогоды. Увлекшись, они заплыли довольно далеко от города, сделали стоянку на живописном островке и устроили пикник под пальмами, накупались от души и спохватились, когда солнце уже клонилось к закату.

— Мы успеем, — заверяла Линда, тревожно поглядывая на нарастающую полоску на горизонте...

Потом Курт чертыхнулся: он потерял свои часы, единственное, что у него осталось на память об отце. И почти час мальчик и девочка бегали по берегу, разыскивая их.

— Ты их сам закопал вместе с апельсиновыми шкурками, балда! — возмутилась Линда, выкапывая облепленный песком хронометр.

— Потому, что ты меня отвлекала болтовней, сама ты балда! — Курт выхватил у нее часы и, обиженно надувшись, надел. — Слушай, мне не нравится ветер.

— Мне тоже... Поплыли скорее! Мы еще успеем.

Шторм застиг их на полпути к городу. Первый мощный порыв ветра оборвал парус. А крепкая волна, хлестнув в бок яхты, опрокинула суденышко, и подростки оказались в воде... Бортик яхты рассек Линде кожу на лбу. Оглушенная ударом девочка ушла под воду. Вокруг ее головы, как вуаль, колыхалось алое облачко. Увидев это, Курт выпустил борт и нырнул следом.

Вытащив Линду на поверхность и увидев, что за это время яхта уже скрылась из вида, мальчик стал загребать ногами и свободной рукой к виднеющемуся вдалеке, в почти кромешной темноте коралловому островку — небольшому выступу над водой. Другой рукой он держал Линду, стараясь, чтобы голова девочки оставалась над водой. На островке он привел подругу в чувство. К счастью, у Линда оказались всего лишь изрядная ссадина и шишка на лбу. Но дети оказались в отчаянном положении. Аптечка, спасательные жилеты, сигнальные огни, рация — все затонуло, когда перевернулась яхта. Шторм набирал силу. Прижавшись друг к другу и дрожа от холода на свирепом пронизывающем ветру, Курт и Линда сидели на коралле и больше всего боялись, что очередная волна захлестнет или сбросит их в ревущее черное месиво с белыми гребнями.

Увидев, что взгляд Линды начинает "плыть", Курт что есть силы ущипнул ее за плечо.

— Офигел?! — подскочила девочка.

— Если заснешь, то свалишься, — пояснил Курт. — И ты меня ущипни посильнее, если увидишь, что я вырубаюсь.

— Охотно! — Линда от души нащипала его за голую руку — футболку мальчик потерял вместе со всеми вещами с яхты.

— Эй! Я еще не сплю! — заорал подросток.

— Профилактика, — злорадно ухмыльнулась Линда.

Так они просидели всю ночь, время от времени щипая друг друга — чтобы усталость не взяла верх, чтобы ни на секунду не задремать — ведь так можно было потерять равновесие и рухнуть в волны...

Обломки их яхты прибило к городскому берегу на рассвете... Ричард и Дэррил узнали одну из своих спортивных мини-яхт. И ужасное сознание того, что случилось с детьми, сковало их. Даже в N под лавиной они не испытывали такого безысходного ужаса.

*

На рассвете шторм стих, и начались поиски пропавших подростков. Но те, кто видел обломки разбитой яхты, думали, что если детей и найдут, то только тела. Невозможно выжить в такой шторм на Рифе...

Линда первой увидела вдали спасательный катер, скользящий по неправдоподобно гладкой поверхности воды. Она вскочила, едва не столкнув в воду Курта, закричала "Ээээээй!!!!" и замахала руками.

— Ты что?! — подскочил Курт. — Чокнулась? — тут он тоже увидел катер. — Эээээй! Мы здееееесь!!!

Они кричали и махали руками, пока их не увидели с катера. Спустили шлюпку, и спасатель едва не выпал за борт, глядя на двух подростков, прозрачных от усталости, замерзших, исцарапанных, покрытых синяками, но живых.

— Матерь Божья, как вы выжили?! — только и спросил он, помогая детям войти в шлюпку.

Новость долетела до берега быстрее катера, и добрая часть горожан сбежалась в порт — увидеть воочию чудом спасшихся детей. Ричард и Дэррил Келлар ждали у самого причала.

Но после бурной радости — Курт и Линда живы и даже почти невредимы — состоялся тяжелый разговор о том, что ждет в жизни балбесов, пренебрегающих элементарными правилами техники безопасности.

— Ты должна была внимательнее посмотреть метеосводку, юная леди! — гремел Ричард Келлар, глядя сверху вниз на потупившуюся в кресле дочь. — И вернуться прежде, чем погода начнет меняться! Ты знаешь, как суров океан к головотяпам!

Увидев подрагивающие губы подруги, Курт вскочил:

— Мистер Келлар, это из-за меня! Я посеял отцовские часы, не хотел уезжать без них, и мы их искали, поэтому и упустили время!

— Зато Курт спас меня! — увидев, как отец сурово сдвинул брови, глядя на ее друга, Линда вскочила с кресла. — Он вытащил меня, когда меня оглушило и я стала тонуть, доплыл со мной до того коралла, и всю ночь мы щипали друг друга, чтобы не заснуть и не скатиться в воду! Курт не знал, как коварен океан на Рифе, он же почти весь год живет в Сиднее! — с вызовом заключила девочка, сверкнув глазами не хуже грозного отца.

Ричард прошелся по гостиной, меряя глазами с высоты своего огромного роста замолкших подростков. Они стояли перед ним, выдерживая его испытующий взгляд. Мальчик встал рядом с Линдой, положив ей руку на плечо и всем своим видом давал понять, что готов в одиночку отвечать за их безрассудную поездку и защищать подругу до последней капли крови. Линда сжала его руку своей и с вызовом исподлобья смотрела на отца: "Только попробуй обидеть Курта!".

— Ошибки совершают все, кто хоть что-то делает, — неторопливо произнес мистер Келлар. — И иногда за них приходится платить дорогой ценой. Но осознать ошибку и принять за нее ответственность могут далеко не все. Только самые зрелые и сильные люди способны на это. Кому-то и всей жизни не хватает, чтобы достигнуть этого уровня. Вы вчера поступили, как последние болваны, и могли погибнуть. И погибли бы, если бы не пришли друг другу на помощь и думали каждый о своей шкуре. Должен сказать, что вы сразу же сделали правильные выводы, и это спасло вас. И я рад, что все ТАК закончилось, — он обнял дочь и протянул руку для пожатия Курту, как равному. Оторопевший мальчик неловко ответил на рукопожатие сенатора. — Вы стали взрослыми, а я и не заметил...

Конечно, на неделю они были посажены под домашний арест, и до конца лета лишены права брать прогулочную яхту. Но по сравнению с тем, что уже случилось, это было для Курта и Линды пустяком.

Выйдя в сад, мальчик и девочка переглянулись.

— Я думала, что предки меня убьют, — призналась Линда, — это ведь я протупила. Было бы за что. Спасибо, Курт, что прикрыл меня. Но все же я должна была подумать о том, что нужно пораньше уехать с острова.

— Если бы я не искал так долго часы, мы бы успели вернуться до шторма, — великодушно ответил Курт.

— Давай еще подеремся, выясняя, кто больше виноват, — фыркнула Линда.

Они снова помолчали, сидя на лужайке у дома Келларов. Валять дурака и перебрасываться шпильками, как еще вчера, им уже не хотелось. Из головы не шли слова Ричарда о зрелости и о том, что они стали взрослыми. Им кажется, что мир стал другим после этой штормовой ночи... А может действительно это ОНИ изменились и поэтому видят все привычное иначе?

*

— Есть вещи, которые связывают сильнее кровных уз или постели, — сказала Линда, вынырнув из омута воспоминаний и глядя куда-то в окно мимо Томми, — и эта ночь на коралловом островке навсегда осталась с нами. Мы сидели, держась друг за друга, среди ревущего океана, и больше всего на свете боялись скатиться в воду, и не знали, что будет дальше. А перед этим Курт нырнул за мной, хотя мы могли утонуть оба... И поэтому сейчас моя очередь нырять на помощь другу.

— А что ему угрожает? — спросил Томми после паузы.

— Он сам, — губы Линды сжались в ниточку. — Без своего любимого дела и с подорванной верой в свое совершенство и непобедимость он погас, словно батарейки в фонаре сели. С тех пор, как Курт выписался из больницы, он стал совсем другим, тенью себя прежнего. На первый взгляд с ним все в порядке, но на второй — сразу видно, что это далеко не так. Меня это тревожит. Никто в мире не знает Курта так, как я. Поэтому я и разговариваю с вами и предлагаю свой план. Вы же не позволите человеку, которого оставили в живых, медленно убить себя?

Томми молчал. Перед глазами снова встала разбитая машина Трэвиса, которую вытащили из озера Мид на рассвете, застывшее навеки лицо друга, когда его перекладывали на носилки, прощание, сочувственные слова Дэй Хана, приехавшего на кладбище... А потом пришла другая картина, двое подростков среди бушующего океана. Мальчик ныряет за потерявшей сознание девочкой; плывет с ней к коралловому островку; бесконечно долгой ночью они сидят на этом крохотном выступе, прижавшись друг к другу, дрожа от холода, осыпаемые лавиной свирепых брызг, хлещущих, как плети... А через двадцать лет по приказу этого повзрослевшего мальчика с коралла сгорела бабушкина ферма, и плосколицый монгол выстрелил в затылок дяде Джеймсу. А сейчас Томми сидит в белом внедорожнике "УБРИ", и женщина с бездонными серыми глазами, та самая спасенная девочка, признается в том, что невольно спровоцировала эту полосу трагедий, и просит помочь ей спасти ее единственного друга. И как быть? Как поступить?

— Генри, — Линда постучала в перегородку. Машина двинулась с места. В окно Томми увидел, как за ними потянулись джипы сопровождения. Он быстро обернулся к Линде. Она слегка улыбнулась:

— Не волнуйтесь, мистер Ли. Я же обещала, что вам не причинят вреда. Но нельзя ведь высадить вас прямо в этой пустыне, вдалеке от города? Это было бы невежливо с моей стороны. Вы же не будете силой прорываться к выходу? Брр, не люблю этих сцен в стиле дешевого вестерна.

— Это вы не волнуйтесь, — парировал Томми, — в салоне нас двое, а с женщинами я не дерусь, я вам уже говорил.

— Если бы вы не были так принципиальны, вас ждал бы сюрприз, — ухмыльнулась Линда, — я не обычная женщина и за себя постоять умею хорошо. Вы даже не поинтересуетесь, куда я вас везу?

— Догадываюсь, что не домой и не в мою школу.

— Вы весьма сообразительны. Это радует.

— Но я еще не дал согласия на ваш план.

— Но вы и не отказались. Вы колеблетесь... а я всего лишь подтолкну вас в нужном направлении.

— По-моему, Бракуса вам тоже придется подталкивать... Осилите?

— Осилю. В конечном итоге он всегда принимает мои аргументы. Я умею убеждать.

Томми внимательно посмотрел на эту невозмутимую, самоуверенную женщину. Да, они с Бракусом похожи — оба идут к своей цели решительно и без колебаний. Вот только если Бракус прямолинейно ломится, как тяжелый танк, не оглядываясь на то, что раздавил на ходу, то у Линды к железной воле присоединяется еще и женское коварство.

— Название "Колизея" уже прошло в полицейских сводках, — сказала черноволосая женщина, откинувшись на подушки, — когда вы заявляли об исчезновении мистера Брикли, то упомянули клуб, как место, где его в последний раз видели живым, — она поправила угольно-черную челку. — Если что-то случится с кем-либо из вас или гладиаторов из "Колизея", дотошный дознаватель может вспомнить ваше заявление, начать копать в этом направлении и причинить клубу немало неприятностей. Курт тоже это понимает, он хорошо умеет видеть и обходить подводные камни. Повторяю: до мистера Брикли все бойцы уходили с арены живыми. Да, случалось, что кто-то попадал в больницу, но в этом случае "Колизей оплачивал ему лечение.

— Трогательная доброта! — попытался быть саркастичным Томми.

— Если бы вы закрыли клуб, первыми вас прокляли бы те самые бойцы, парни, которых вы, по вашей версии, спасали. Вы лишили бы их заработка.

— Зачем вы везете меня к Бракусу?

— Я хочу, чтобы вы увидели его. Думаю, это и будет тот самый тычок, который ускорит ваше решение.

— А что он об этом скажет?

— Его это встряхнет. И даже если он в бешенстве разнесет полдома, это будет лучше, чем апатия и погасшие глаза. Живая реакция его разбудит и сделает готовым к диалогу. Иногда мне приходится подбадривать на учениях новичков-водолазов, впервые надевших глубоководное снаряжение... Когда они летят в воду от моего пинка под задницу, то злятся на меня. Но в воде тут же начинают правильно себя вести, и скованность перед погружением пропадает. А мне этого и надо. И вам обоим, мальчики, сейчас как раз нужен крепкий пинок.

Томми промолчал, пытаясь представить себе картину, которую обрисовала ему Келлар. Блистательный самоуверенный Бракус, донельзя довольный собой и сверкающий на арене белоснежной улыбкой, сейчас погас, погрузился в апатию и готов сломаться... Поражение в бою подкосило его очень сильно. И если дядя Джеймс после своего фатального боя искал забвения в бутылке виски, то у Курта Бракуса хватит силы воли не топить свою беду в спиртном. Однако он все же повержен в уныние и, по словам Линды, может извести самого себя... "А я? Один раз я уже оставил ему жизнь. Смогу ли я сделать следующий шаг — принять участие в авантюре этой женщины, чтобы "оживить" ее друга?.."

Машина остановилась у массивных кованых ворот, за которыми простирался ухоженный парк и высился дом — огромный, белоснежный, в ультрасовременном стиле, с множеством блестящих деталей и панорамными зеркальными окнами. С тихим жужжанием к машинам повернулся объектив одной из видеокамер на верху ограды. Створки ворот тихо разошлись. Две машины сопровождения остались снаружи; перед ними ворота тут же закрылись, пропустив лишь внедорожник Линды и Генри.

— Автоматика, — пояснила Келлар, — умная техника распознает автомобили и лица людей... Обычно в дом Курта я езжу сама. Или с Генри.

— Разумная мера предосторожности, — сказал Томми, оглядываясь. Здесь он уже был, в подвале, когда его притащили с бабушкиной фермы, а потом любовница (или жена) Бракуса, холеная красотка Грета отвезла "гостя" в "Колизей"...

— Тишина и печаль, — Линда вышла из машины, захлопнув дверцу, — Генри, поставьте машину в гараж и ждите. Нет, с этим надо что-то делать. Я, кажется, нашла решение!

Она уверенно шла к аллее, ведущей к главному входу в дом, не оглядываясь, уверенная, что Томми следует за ней, и говорила, не повышая голоса, она знала, что собеседник будет внимательно ее слушать, не пропуская ни слова. Томми действительно ускорил шаг, чтобы не отставать от Келлар и не пропустить ничего из того, что она говорит. В этой женщине чувствовалась железная воля и властность, которой он не мог противиться.

— Хоть охрана и садовники пока не уволились, — заметила Линда, — крысы бегут, наступая друг другу на хвосты... Грета и Велдон были первыми, чуть не притиснули друг друга, торопясь проскочить вперед, — она презрительно фыркнула. — Я видела, как Дардана прямо на арене уже начал лебезить перед вами. Надо сказать, свою оплеуху он тогда заслужил. А Грета еще не пыталась подбить к вам клинья? Нет? Странно. Я думала, что она тоже ориентирована на победителя!

Линда поднялась на крыльцо. Ветер теребил выбившуюся из безупречного каре прядку черных волос. Келлар поправила ее и достала ключи... Тут же из-за дома вывернул детина в форме охранника и остановился, узнав женщину. Зато в Томми так и впился взглядом. Рука потянулась к кобуре.

— Он со мной, Берт, — пояснила женщина. — По делу к господину Бракусу. Спасибо за бдительность.

— Вас понял, миз Келлар, — Берт скрылся так же, как и появился, быстро и бесследно.

— Человек любит звучание своего имени, мистер Ли, — заметила Линда, возясь с замками, — вот секрет хорошего руководителя. Хочешь, чтобы тебя слушали, обращайся к собеседнику по имени... И действует безотказно, не так ли?.. Черт! Опять заблокировался изнутри. Курт! — она взяла трубку домофона. — Сними блок, или я прострелю замок! Раз, два...

Раздался тихий зуммер. Дверь открылась.

— Я ЭТОГО не сделаю, — раздался из домофона знакомый голос, — не порти мне двери.

Голос Бракуса на самом деле звучал тускло, монотонно, как-то механически — как если бы говорил робот. И Томми поверил рассказу Линды о том, как тяжело ее друг переживает свой провал. Да, действительно... В прошлый раз голос хозяина "Колизея" звучал совсем иначе.

Они вошли в большой полутемный холл — тихий и пустынный, только откуда-то из анфилады орал телевизор. Судя по всему, кто-то бесцельно переключал каналы.

— Крысы, — повторила Линда, проведя рукой по одной из блестящих поверхностей и с брезгливой гримасой посмотрела на серые от пыли пальцы, — почти все слуги уволились. Кто-то подсуетился еще когда Курт лежал в больнице.

— А что у него было? — спросил Томми, у которого еще побаливали заживающие ребра и еще не до конца расшевелилась онемевшая шея. Да и на правую ногу он припадал пока еще довольно заметно. Но почему-то ненависти к Бракусу он больше не ощущал. Это чувство стало таять в тот момент, когда белокурый атлет лежал окровавленный посреди арены, пытаясь приподняться, а обезумевшие в экстазе зрители исступленно орали "Убей! Убей! Убей!". Тогда он опустил уже занесенную для последнего удара руку и встретился с недоумевающим взглядом Бракуса... Что произошло в тот момент, Томми не мог осознать или внятно сформулировать, но понимал лишь, что поступил ПРАВИЛЬНО. Он не жалел об этом. Да, он пощадил Бракуса после того, как тот убил Трэвиса и наладил в погоню за Томми, Алексом и Уолтером банду своих дуболомов и чуть не свернул шею самому Томми на ринге... И почему-то был уверен, что Бракус в тот момент тоже многое увидел иначе. И, может, лучше, чем его бывший противник, понял, ПОЧЕМУ бой закончился именно так...

— Врачи сказали, жить будет... И из больницы ушел вполне твердой походкой на своих ногах... Мистер Ли, с вашего разрешения, — у двери, из-за которой доносились телевизионные вопли, уверенно шагавшая по анфиладе Линда остановилась, положив руку на дверную ручку, — позвольте мне сначала самой поговорить с Куртом. Подождите пока здесь, — она кивнула на приземистое кресло в нише у двери гостиной. — Я подготовлю его. А то если он сразу увидит нас обоих, потрясение может оказаться СЛИШКОМ сильным.

В этом доме она вела себя уверенно и непринужденно; видимо часто здесь бывала и пользовалась особым отношением хозяина. Но как же она отличалась от других посетительниц "Колизея", богатых пресыщенных бездельниц, насквозь порочных и жаждущих острых ощущение и кровавых зрелищ ради забавы, и на красоток, вьющихся вокруг Бракуса и Дарданы в поисках выгоды. Та же Грета — прекрасная, как кинозвезда или ведущая модель с обложки элитного глянцевого журнала, с поверхностным лоском, знающая толк в моде, статусных вещах и украшениях. Но истинное лицо — меркантильной продажной женщины, пусть и очень дорогостоящей, проглядывает через маску светской львицы.

А в этой женщине чувствуются острый ум и недюжинная волевая сила, харизма и царственное достоинство. Бесстрашная, изобретательная, решительная и неуступчивая, для всего мира она может быть жесткой, жестокой, коварной, если этого требуют интересы УБРИ. Но и она способна на сильные человеческие чувства, и это говорит о том, что административный директор УБРИ — не робот, Терминатор или Снежная Королева, а живая настоящая женщина. И от этого сочетания — ума, силы воли и женской обворожительности кружилась голова, как от столетнего вина.

— Да, конечно, — Томми опустился в кресло. — Я вас подожду.

— Вы сами поймете, когда МОЖНО будет войти, — благодарно улыбнулась ему женщина и вошла в гостиную, оставив дверную створку открытой так, чтобы Томми мог видеть гостиную, оставаясь под прикрытием второй створки.

*

Черно-белая гостиная была отделала в ультрасовременном стиле и выдержана в духе минимализма — ничего лишнего, все практично и функционально. Панорамное окно, блеск хромированной отделки, огромный плазменный экран, который, казалось, не был закреплен и висел в воздухе. На нем с калейдоскопической скоростью менялись изображения, телевизионные фразы и мелодии обрывались на полузвуке.

Среди этого черно-белого блеска трудно было рассмотреть хозяина дома, сидящего на огромном черном кожаном диване. В черных брюках и рубашке, расстегнутой наполовину и сильно измятой; светлые волосы всклокочены так, словно он забыл причесаться, встав утром с постели, а просто пригладил их пятернёй.

Да, разителен был контраст с прежним Бракусом, ослепительным, сияющим улыбкой, донельзя довольным собой, с блестящими энергией глазами и горделивой осанкой. Сейчас он и в самом деле выглядел тенью самого себя. Потухшими глазами он бездумно смотрел на экран, машинально щелкая пультом и потирая давно небритую щеку и заметно осунулся. На шаги Келлар нехотя обернулся.

— Буря и натиск, — комментировал он, — ураган "Линда" прилетел.

— И тебе привет, Курт, — Линда привычно достала из бара пепельницу. Курить в доме убежденного антисмоккера Бракуса разрешалось только ей.

— Вытяжку хотя бы включи, — буркнул Курт, снова глядя на экран, — сама глотаешь эту гадость, но хотя бы меня не заставляй.

— Включу, — Линда опустилась в кресло сбоку от дивана. Томми, наблюдавшему за ними из-за приоткрытой двери, эта картинка показалась на удивление симметричной: яркая брюнетка Линда в белом костюме и такой же яркий блондин Бракус, весь в черном, напротив нее. — Вижу, ты сегодня не обедал?

— Нет. Не хочется. Я и о завтраке забыл...

— И не тренировался, — Линда потянулась, забрала у него пульт и выключила телевизор. — Плохо себя чувствуешь?

— Нет. Линда, я при тебе в своем доме чувствую себя предметом интерьера.

— Ты все равно не смотришь телевизор, а просто забавляешься с пультом. А разве прилично разговаривать с дамой, глазея на экран?

— Ты меня воспитывать собралась? — вяло поинтересовался Бракус, нехотя повернувшись к Линде.

— Не помешало бы. Ты совсем раскис, и мне это не нравится.

Равнодушное пожатие плечами было ей ответом.

— Ты что, смирился с произошедшим и даже не сделаешь попытки что-то изменить? — прищурилась Келлар. — Тогда, на коралле, ситуация была похуже, но ты держался лучше!

— Проклятье, да слезь ты со своего коралла!!! — могучий кулак обрушился на кофейный столик. Жалобно хрустнула расколотая столешница. — Его давно нет! Нет, поняла? Я давно уже не сижу на коралле! Я лежу на этой чертовой арене, по уши в дерьме!

— И что?! Ты не в состоянии встать и отряхнуться? — женщина невозмутимо закурила вторую сигарету. — Или тебе просто нравится валяться и жалеть себя?

— Пошла ты, — после короткой вспышки Бракус снова сник на диване, хмуро глядя на свои колени. — Что тут можно изменить? Я проиграл бой. "Колизей" закрывается. От меня все убегают, загнанная лошадь никому не нужна. А вот ты, похоже, занялась архитектурой воздушных замков, светило мировой науки!

— Всегда есть запасной выход, — убежденно сказала Линда, — пока ты жив, все еще можно изменить. Надо только не стоять перед захлопнувшейся дверью и не глазеть на нее, а осмотреться в поисках другой, открытой. И ты ее найдешь! Но для этого нужно поднять свой зад с арены!

— Да ну? — вяло усмехнулся блондин. — И где ты тут видишь запасную дверь? Всё равно все будут помнить, как меня уложили на лопатки. Что бы я ни сделал, это пятно не отмыть.

— Потому, что ты схлопотал и ушел. Вот и запомнилось твое последнее действие. А ты не думал о реванше? — вкрадчиво спросила Линда Келлар. — Чтобы показать: ты по-прежнему силен. Проиграл не тот, кто упал, а тот, кто не поднялся.

— Это все философия, Линда. А я мыслю реально.

— Разве я похожа на пустослова, Курт? На витающую в облаках дурочку? Отвлеченными образами я не мыслю и если о чем-то говорю, то уже имею в голове пару планов действия с вариантами. И для начала... — Келлар укоризненно покачала головой. — До чего ты себя довел! Ты давно на себя в зеркало смотрел? Тебе нужно принять душ, побриться и сменить рубашку, а то ты выглядишь так, словно под забором валялся.

— Сама говорила, — хмыкнул Бракус, — видели мы друг друга всякими. Забыла, кто тебя домой отвозил, когда ты перебрала однажды на студенческой пирушке, приводил в чувство и пудрил мозги твоим родителям, чтобы они тебя не убили? Из-за тебя еще и врать научился, ученая барышня!

— И у тебя это неплохо получилось, — заметила Линда, пересела на подлокотник дивана и погладила мужчину по густым волнистым волосам. — Врожденный талант. А привести себя в порядок тебе сейчас необходимо потому, что это помогает внутренне собраться. Посмотри на меня — разве я когда-нибудь появляюсь неопрятной? Я привыкла держать себя в тонусе — и никогда не позволяю себе распускаться. А ты ходишь небритым, лохматым, забываешь принять душ и переодеться... Судя по твоему виду, эту ночь ты спал в одежде где-нибудь в кресле или на диване...

— В шезлонге у бассейна...

— Я так и думала. Внешний вид имеет значение. Он связан с состоянием души сильнее, чем ты думаешь.

— О каком реванше ты говоришь? — повернулся к ней Бракус. — Я знаю, у тебя всегда в голове парочка "планов Б" имеется. Но не представляю, что можно поделать сейчас, — впервые в его голосе прорезались живые нотки: легкое недоумение, удивление, любопытство. Он непроизвольно пригладил волосы и застегнул воротник рубашки. И выпрямился, перестав наваливаться спиной на диванные подушки.

— Вначале, — улыбнулась Линда, — пойди и приведи себя в порядок. А я распоряжусь, чтобы нам подали кофе с тостами. Ты, наверное, голоден.

— Нет. Аппетита нет.

— Думаю, появится, — авторитетно сказала Келлар. — Голодовкой ты только навредишь себе.

— Подавать кофе некому, — Бракус поднялся и потянулся, разминаясь. — Повар вчера взял расчет. Горничные уволились еще раньше.

— Не беда. Приготовить кофе и сунуть хлеб в тостер я смогу и сама. Ты, я думаю, не откажешься от моего ристретто. Это будет настоящий итальянский кофе. Когда я берусь за джезву, во мне просыпаются мамины гены. И если ты от моего кофе не заскачешь, как конь, значит, я не с той ноги встала. Нет худа без добра, — Линда тоже поднялась, — сейчас ты как лакмусовой бумажкой проверил всех, кто тебя окружает, и теперь знаешь, чего они стоят на самом деле.

— Да... Знаю, — Курт двинулся к двери.

Томми едва успел скрыться за тяжелой черной портьерой, помня указания Линды. Почему-то ему и в голову не пришло ослушаться эту женщину.

Когда откуда-то со второго этажа раздался плеск воды, приглушенный расстоянием, Келлар вышла в коридор и безошибочно отдернула драпировку, за которой стоял Томми.

— Ну, как? — спросила она.

— Я его не сразу узнал, — признался молодой человек. — Знаете, тогда в клубе он был таким... Совсем другим. Неужели этот клуб ему так дорог, что без него и жизнь не мила показалась?

— Не столько клуб, — Линда зашагала куда-то в глубь дома, не оборачиваясь и не повышая голоса; Томми следовал за ней, — сколько потеря ощущения своего совершенства, исключительности, непобедимости. У Курта пошатнулась вера в себя. И ему больно не столько от травм, сколько от того, как быстро все начало рушиться. Он лишился всего в один миг. Все начали разбегаться от него, как тараканы. Да еще противник пощадил его из милости. Или жалости, — она вошла в просторное серо-белое сверкающее помещение кухни и сноровисто занялась приготовлением кофе и тостов. Томми устроился у высокого стола на вращающемся стуле.

— Не жалость и не милость, — подумав, сказал он, — не знаю, как сказать... В общем, я смотрел на него — и понимал, что не могу нанести тот самый удар, ради которого и вышел на арену. Готовился, тренировался, отрабатывал этот прием... И рука не поднялась добить его, когда он лежал на арене еле живой, оглушенный, в крови. И еще, я не хотел доставлять радость этим упырям в зале.

— Упыри! — повторила Келлар. — Какое точное определение. Настоящие монстры, изголодавшиеся по крови, неважно, чьей — лишь бы напитаться. Элита, сливки общества! Беснуются, как стая макак, глядя, как на арене здоровые молодые парни калечат друг друга. Иногда мне так хочется, чтобы очередная пара гладиаторов вместо того, чтобы избивать друг друга, ломанулась в зал. Вот это было бы зрелище! — расхохоталась она. — Жаль, что зал надежно изолирован от арены, этим спесивым болванам не помешал бы хороший урок. Возвращайтесь на свой наблюдательный пост, мистер Ли. Подготовительный этап еще не окончен, — она положила на тосты тонкие ломтики сыра и ветчины, украсила их веточками петрушки, поставила на поднос тарелку и две чашки кофе. Подумав, добавила две баночки — корицу и ваниль. Все это расточало соблазнительные ароматы, и Томми невольно сглотнул, ощутив приступ голода.

— Как вы его так быстро расшевелили? — спросил он, потянувшись за подносом, чтобы помочь Линде.

— Спасибо, мистер Ли, я сама... Я его знаю столько же, сколько помню себя. И знаю, когда и что нужно ему сказать, чтобы Курт меня выслушал и согласился с аргументацией.

В гостиной Линда привычно подошла к кофейному столику — и покачала головой при виде обломков. Поставила поднос на каминную полку, достала телефон:

— Эван, зайдите в гостиную, нужно кое-что убрать... М-да, вот и первое проявление живых эмоций. С Куртом всегда так: когда его обуревают чувства, непременно страдает мебель.

— Хорошо, если только мебель...

Молчаливый вышибала собрал и унес обломки разбитого столика.

— Я поняла, о чем вы вспомнили, мистер Ли, но в этом вы сами виноваты. Когда вы приложили Курта лицом о зеркало, вы его по самолюбию пребольно огрели. Вот его и сорвало с катушек... Я пыталась его сдержать, образумить, но... У меня и своя работа есть, и я не могла постоянно держать ситуацию под контролем. Да и бывают моменты, когда даже я практически бессильна перед гневом Курта, когда какой-нибудь умник доведет его до белого каления. Правда, это бывает ОЧЕНЬ редко, но вам "повезло".

На лестнице раздались шаги, и Томми спешно скрылся за драпировкой в коридоре. Ему показалось, что проходящий мимо Бракус подозрительно долго смотрел на драпировку, и постарался вжаться в стену и затаить дыхание, чтобы не выдать себя раньше времени.

Линда с удовольствием посмотрела на Курта. Освеженный душем, влажные волосы гладко причесаны, от свежевыбритого лица исходит аромат дорогого мужского парфюма, а измятые черные брюки и рубашка сменились синими джинсами и черной футболкой. И походка стала прежней — упругой, быстрой. Плечи рас правились, а в глазах снова появился блеск.

— Совсем другое дело, — похвалила Келлар, — теперь ты больше похож на себя, чем полчаса назад.

— Провалиться мне, если это не твой фирменный ристретто, — Бракус тут же направился к каминной полке, — его аромат я угадаю из тысячи с завязанными глазами!

От души сдобрив кофе корицей, он отпил глоток и блаженно зажмурился. Другой рукой он подцепил с тарелки тостик и аппетитно откусил.

— Ты была права: после душа я почувствовал, что голоден, как семья крокодилов! Спасибо, Линда, что встряхнула меня. Зеркало в ванной чуть не выскочило из рамы в криком ужаса, когда я вошел.

Линда посыпала свой кофе ванилью и подвинула тарелку с тостами Курту. Наслаждаясь ристретто, она ждала, когда Бракус заговорит первым. Она была уверена, что ее вскользь брошенную фразу о реванше Курт заглотнул, как рыба — наживку, и теперь ни о чем не может думать, кроме этих слов. Похоже, он думал о том, что она сказала, все время, пока приводил себя в порядок, и именно это заставило его встряхнуться и собраться.

— А ты? — рука Бракуса остановилась над последним, третьим, тостом.

— Нет, спасибо. Это всё тебе. Я пообедала в офисе.

— Так рано? — поднял брови Бракус, тут же взяв тостик.

— Милый мой, уже три часа пополудни. А я привыкла обедать в полдень.

— Хм... Я немного дезориентирован, не смотрю на часы. Не знал, что уже так много времени.

— Похоже, ты о многом забыл за эти недели.

Кофе подействовал благотворно. Постепенно к Бракусу возвращался прежний кураж.

— И как давно уже я не пил твой супер-кофе! — воскликнул он.

— Скажи спасибо моей матери, это она меня научила, — улыбнулась в ответ Келлар. — Итальянцы знают толк в настоящем кофе. Любят покрепче.

— А что с твоим проектом?

— Был на грани провала, "благодаря" "умным" действиям головотяпов из филиала. Но кажется, я смогла его вытащить. Нелегко это было — одновременно вытаскивать наработку и пытаться "вытащить" тебя. Но нелегко — не значит невозможно.

— Я не сомневаюсь. Разве может быть так, что добрый гений административной работы не разрулил последствия чьих-то "косяков" в родном УБРИ!

— Для этих растяп я была очень даже не доброй, Курт. Скажу больше, все они прочувствовали на своей шкуре, что это за экстрим — обозленный административный директор. И заказчику тоже перепало — за его бестолковое вмешательство, которым он больше навредил, чем помог, — Линда закурила, отставив пустую чашку.

— Ты умеешь вправлять любые мозги так, что повторять не приходится. Правда, характер у тебя ужасный. И как я тебя терплю столько лет? Опять ты забываешь о вытяжке.

— А я хотела, чтобы ты ее включил сам, поухаживал за дамой. А то я слишком вольно себя чувствую в твоем доме...

— Пожалуйста, — Бракус взял пульт. Зажужжала вытяжка, к которой тут же потянулись извилистые дымовые струйки, исчезая в ее недрах. — Линда, я тебя уже спрашивал: о каком реванше ты говорила?

"Дозрел", — подумал Томми, разгадав план Линды. Она действительно была прирожденным организатором и искусно подводила Бракуса к тому, чтобы он сам додумался до ее замысла. Чтобы бывший и нынешний владельцы "Колизея" сели за стол переговоров, нужно было подвести их к мысли, что это оптимальный выход для всех. Томми уже был готов принять предложение Линды — после того, как увидел бывшего врага поникшим, угнетенным, с погасшим взглядом. "Если для него это так важно — пусть снова чувствует себя непобедимым бойцом. Я готов помочь ему в этом!".

— Да, Курт, — ответила Келлар. — Я вижу, как тяжело ты переживаешь утрату "Колизея". А если бы тебе представилась возможность вернуть все, что ты потерял, ты бы ею воспользовался?

*

— О чем ты говоришь? — нахмурился Бракус. — Вернуть клуб? Я правильно тебя понял?

Линда кивнула.

— Нет. Не хочу. Я не желаю возвращаться проигравшим, которого помиловал великодушный победитель. Я проиграл в честном бою и получаю то, что мне причитается. Вы что — решили выкупить клуб? Или...

— Нет, — покачала головой Келлар. — Я знала, что именно так ты и ответишь, если тебе предложить этот вариант.

— Да. Мне не нужна милостыня. Один раз я ее уже принял, — Бракус выругался и долбанул кулаком по стене. На миг Томми показалось, что стена проломится. — Извини, Линда. Противно вспоминать: лег, как шлюха. И все это видели!

— Все подумали, что ты просто вырублен. И это было близко к истине.

— Но я-то знаю, как все было на самом деле. Тьфу... Остался лежать, чтобы жить. Так бы и набил морду самому себе!

— Так что я хочу предложить тебе план В, — улыбнулась невозмутимая Линда, — который тебя больше устроит.

— Я не удивлен. Ты всегда держишь в голове десяток планов и стратегий, предусматривая все варианты развития событий.

— Работа у меня такая. Если для тебя так важно следование правилам, — Линда прошлась по гостиной, — которые ты установил для бойцов "Колизея", и скорее смиришься с потерей, чем попытаешься выкупить клуб или принять его в подарок... Курт, не сверкай так глазами, ты меня ослепишь. Твой ответ очевиден, я права?

— Верно. Правила — для всех. Для меня — в первую очередь.

— Тогда, — сказала Линда, — остается одно: ты должен выиграть клуб по всем правилам, — она остановилась спиной к панорамному окну. Из-за ее спины ярко светило клонящееся к закату солнце, и в его золотистых и алых лучах тонкая фигурка женщины в белом костюме казалась изысканной статуэткой.

— Я тебя не понимаю, — Бракус подошел к ней. В свете солнца из окна его фигура напоминала античную статую дискобола.

— По правилам боец должен победить за вечер трех гладиаторов... И тогда он получает право бросить вызов хозяину "Колизея".

— Верно. За первые две победы он получает 20 и 50 тысяч долларов. За третью — сто, если отказывается от права вызвать хозяина клуба.

"Ого, — подумал Томми. Он даже представить себе не мог, что за это мордобитие СТОЛЬКО платят. Трэвису было, на что польститься... "А сколько тогда заколачивали за вечер Бракус и Дардана? Вроде администратор говорил о двухстах миллионах в год... Да, ставки слишком высоки, и замахнувшись на это, я поставил себя под еще более серьезный удар. Чудо, что я еще жив после того, как объявил о закрытии клуба!"

— Итак, — произнесла Линда, положив руку на плечо белокурого гиганта, — если ты не желаешь отступать от правил и принимать "милостыню" — выход один. Ты поднимаешь свою задницу, хорошенько тренируешься, начищаешь тыкву трем гладиаторам на ринге, а потом вызываешь на бой Томми Ли. Он охотно тебе проиграет потому, что не жаждет быть хозяином "Колизея", и вуаля: ты — снова хозяин клуба, боец, не знающий поражения, король подземного мира... И публика снова тебя пылко обожает, забыв о твоей единственной неудаче. Память у ни короче, чем у бабочек-однодневок, а мозгов — еще меньше, — презрительно фыркнула брюнетка.

— Все легче легкого, — усмехнулся Бракус, — тебя послушать, так все раз плюнуть. Но есть одна маленькая деталь, без которой весь твой суперплан полетит псу под хвост.

— О чем ты?

— Ты догадалась. Томми Ли! Согласится ли он сыграть роль калифа на час и эффектно проиграть? Ты же слышала его на арене: он намерен закрыть клуб, и знаешь, куда пошлет тебя, если ты выразишь желание сохранить "Колизей"? Я мало знал этого парня, но успел понять: он — классический бессребреник, эдакий Дон Кихот, презирающий "грязные деньги". "Колизей" он считает грязным притоном и однозначно закроет его. И как ты собираешься уговаривать его? Применишь "жесткие методы"? Накачаешь его препаратами, под которыми он согласится на все? Будешь поддерживать его в таком состоянии до окончания нашего боя? Да он скорее удавится, чем согласится добром. А против одурманивания первым выскажусь я.

— Просто ты не пробовал нормально поговорить с ним, — протянула Келлар, — вы, парни, едва успели поздороваться и тут же пошли вышибать друг из друга мозги. А я считаю, что в этом случае эффективен дипломатический подход.

— Ну, поговори, — скептически ухмыльнулся Бракус, — посмотрим, что у тебя получится. Я не такой книгочей, как ты или твой босс, но в людях разбираюсь. Да, план твой всем хорош, я бы на него согласился. Но вся беда в том, что Ли не согласится. Он решил "бороться со злом до конца" и не допустит,чтобы клуб продолжал работать. Переговоры окончатся ничем...

Линда со смехом прошлась от окна к камину и обратно.

— Курт, — произнесла она,- а что ты скажешь, узнав, что я с ним уже побеседовала?? И он готов подумать над моим предложением?

— Что?! — Бракуса как пружиной подбросило с дивана. — Ты?!! С ним?! Когда успела?..

— Пока ты сидел тут и страдал, у меня было достаточно времени, чтобы провести разведку на местности, выработать стратегию и начать работать.

— Линда, ты меня удивляешь. Знаю тебя столько же, сколько самого себя, и все равно ты меня удивляешь, — Бракус взъерошил густые светлые волосы. — Я-то тут распинаюсь, доказываю на пальцах, почему тебе не удастся с ним договориться, а ты уже проводишь свои планы в жизнь! Так ты встретилась с Томми Ли? И уговорила его?

— Встретилась, — Линда закурила. — Да, человек он непростой, но и к нему можно найти подход... И без всяких жестких мер, Курт. Совсем уже маньячкой-садисткой меня считаешь? Ну, спасибо, — она шутливо хлопнула Бракуса по затылку узкой ладонью.

— Интересно, как ты нашла к нему подход, позволь поинтересоваться?

— Открытость и прямота. Он из тех, кто идет в бой с открытым забралом, и я поступила так же. И диалог наладился. Я была с ним честна и откровенна... Давно уже я так не открывалась, у исповеди лет десять не была.

— И вы ДОГОВОРИЛИСЬ? — все еще изумлялся Бракус, отойдя в сторону от сигареты в руках Линды и отмахиваясь от дымовых лент. Вдыхая аромат морского бриза из системы кондиционирования, он ждал ответа.

— Он готов к диалогу с тобой, — Линда посмотрела на дверь гостиной. Томми понял ее выразительный взгляд. И поднялся с кресла.

— Не удивлюсь уже, если ты достанешь его из сумочки или извлечешь, как фокусник, из-за шторы, — фыркнул Бракус.

— Крэкс, фэкс, пэкс! — картинно щелкнула пальцами Линда. — Ты догадался, что он здесь?

— Догадался. Ты ведь здесь, Ли?

— Да, — Томми вошел в гостиную.

— Ну, Лида, — присвистнул Бракус. — Такого мастерства я даже от нее не ждал. Я-то думал, что ты ее даже слушать не станешь, а она уже встретилась с тобой, заставила задуматься над ее предложением и привезла ко мне!

Келлар аккуратно погасила окурок:

— Мне кажется, никто не откажется от кофе? Это единственное, что я умею хорошо готовить. Да и для деловых переговоров это — лучший напиток.

— Да, пожалуйста, — кивнул Томми.

— Мне лунго, — попросил Бракус, — не хочу злоупотреблять кофеином.

— Хорошо, — Линда вышла из гостиной. Мужчины молчали. Бракус постукивал пальцами по каминной доске. Томми стоял у двери и смотрел в окно.

— Как самочувствие? — поинтересовался хозяин дома. — В прошлый раз ты выглядел хреновато. Не человек, а отбивная. Я думал, свалишься.

— Нормально, спасибо. Да и ты выглядишь получше, чем тогда.

— И не такое повидал. Чтобы сшибить меня надолго, нужно побольше силы и мастерства.

Помолчали, прислушиваясь к звукам в анфиладе.

— Я должен, наверное, поблагодарить тебя за то, что ты не свернул мне шею на арене... Я не был так великодушен с Брикли, признаю. И от тебя снисхождения не ждал, — Бракус продолжал смотреть на каминную доску, барабаня по ней пальцами.

— Я не добиваю раненых. И не хотел угождать этому стаду в зале.

— Ты их тоже презираешь? Понятно. Сборище уродов, набитых деньгами, мать их.

— Странно, что ты так о них говоришь. Ведь они приносят тебе сколько? Двести миллионов в год? Больше?

— Случается, что и больше. А почему бы и нет? Не грех пощипать этих золотых гусей, тем более что они сами так и ломятся ко мне за этим. В очередь выстраиваются. Если они готовы платить за острые ощущения от пресыщения и скуки, то если не я, то кто-то другой непременно этим воспользуется — даст им желанное зрелище, а себе набьет карманы. Да, я часто забавлялся, глядя на зрителей во время боев. Ну и зрелище, — скривился атлет, — как эти спесивые лощеные господа и увешанные бриллиантами рафинированные леди теряют человеческий облик при виде гладиаторских боев! Да и ты бы над ними посмеялся, если бы не был изначально настроен так решительно против ""Колизея". Да... — помрачнел Бракус, вспомнив, что клуб больше ему не принадлежит. — Повезло же тебе. Два раза подряд застал меня врасплох. Больше никому это не удавалось.

Снова пауза. "Наверное, Линда скоро уже придет..."

— А как твое здоровье? — спросил Томми.

— Все о'кей. Жить буду.

Томми вспомнил тренировки, которые с ними проводил на бабушкиной ферме Джеймс. Однажды им пришлось медитировать для концентрации воли в типи, наполненной благовонным дымом. Вскоре Томми и Алекс начали задыхаться и хотели выйти отдышаться. И дядя Джеймс удержал их: "Это часть тренировки. Бракус не ушел бы даже если бы через минуту задохнулся". Очевидно этот парень будет уверять, что все в порядке, даже лежа "на аппаратах" в реанимации. Ни за что не пожалуется.

— Я сожалею, что пришлось так обойтись с твоим родственниками, — произнес Бракус. — И о гибели твоего дяди. Я помню Джеймса. Он был хорошим бойцом. Только одного не умел: проигрывать достойно. Но о Брикли я не жалею. Он сам нарвался на беду. Если играешь с огнем, можно обжечься, это закон природы.

Томми отметил, что Бракус избегает подробностей конфликта Трэвиса и Келлар, оберегая доброе имя своей подруги. "Ладно, не буду уточнять, что она мне уже все рассказала. Пусть остается рыцарем".

— Если бы он лучше знал, когда пора заткнуться, — продолжал Бракус, — ничего бы не случилось.

— Да, Трэвис часто говорил много лишнего. Но разве за это убивают??

Молчание.

В гостиную вошла Линда и поставила на каминную полку поднос с тремя чашками кофе, баночками специй и вазочкой с крекерами.

— Тишина, — улыбнулась она, — я уже думала, не пошли ли вы опять выяснять, кто сильнее.

— Курт,- Келлар снова сдобрила свой ристретто ванилью, — я рассказала мистеру Ли, из-за чего у тебя возникли разногласия с мистером Брикли.

— Понял, — буркнул Бракус и потянулся за лунго в более крупной чашке. — Но сделай милость, не бери всю вину на себя. Я поступил так, как сам посчитал нужным. Я за тебя любого размажу. И это не пустой звук.

— Вижу. И что из этого вышло?

— Я готов отвечать за последствия своих действий, — упрямо склонил голову блондин.

Томми отпил свой кофе и поразился его крепости и необыкновенно сильному, яркому вкусу.

— Вы ведь не против крепкого кофе, мистер Ли? — тоном любезной хозяйки спросила Келлар. — Я очень люблю ристретто. И вам тоже его приготовила.

Какое-то время они неспешно наслаждались кофе. Потом явился один из немногих оставшихся еще в доме слуг и убрал поднос с пустой посудой. Томми подумал о том, что Келлар не только умна, хитра и изобретательна... но еще и готовит отменный кофе.

— Итак, — когда слуга удалился, произнесла Келлар,- на чем мы остановились?

— На том, что я готов отвечать за свои действия, — буркнул Бракус.

— Тепло... Мистер Ли?

— Вы правы,- ответил Томми, — название "Колизея" уж прошло в полицейских сводках, когда мы разыскивали пропавшего Трэвиса, и это гарантирует, что вы не рискнете еще кого-нибудь прикончить на арене.

-С арены и так все уходили живыми, — резко сказал Бракус, — даже те, кто вызывал на бой меня. Ты видел Джеймса. Он тоже позарился на "Колизей", но с арены ушел живым. И Брикли мог бы еще долго забавлять зрителей, если бы не распускал язык и более уважительно относился к дамам, — он покосился на Келлар. — Да еще наговорил мне в баре во всеуслышание такого, что, если бы я смолчал и утерся, мне бы даже мусорщик мог бы в рожу плюнуть за то, что я позволяю каждому выскочке сыпать оскорблениями...

— Курт, — вмешалась Линда, — это эмоции. А мы решили перейти к делу. Мистер Ли, я не ошиблась, вы согласны?

— Вы ясно намекнули, что другого выбора у меня нет. Высокопоставленные любители кумите не простят мне закрытия клуба и куда менее принципиальны, чем ваш друг.

— Дегенераты, — хмыкнул Бракус, — наверное, сейчас бьются в истерике, как избалованный ребенок, у которого отняли игрушку, катаются по полу, визжа и бьют ногами. И хуже того, что у них действительно есть возможность причинить тебе много неприятностей за то, что ты лишил их регулярной порции адреналина.

— Высоко вскарабкались, голова закружилась от высоты,- вздохнула Келлар, — появилось ощущение вседозволенности, убежденны, что мир создан для них и все должно быть так, как они желают. Мистер Ли, поймите правильно я не выкручиваю вам руки. Разумеется, вы можете и отказаться. Закрыть клуб. Или вступить в права его владельца по-настоящему.

— Второе — исключено! — отрезал Томми. — Первое я хотел сделать изначально, но после разговора с вами уже не так уверен, что это правильно.

— То есть, — уточнила Линда, — я могу считать, что мы договорились? — она переводила взгляд с Бракуса на Томми и обратно.

*

— При одном условии, — почти синхронно откликнулись мужчины.

Келлар подняла брови:

— Ого, какое единодушие. Парни, вы могли бы стать лучшими друзьями, если бы не встретились по разные стороны барьера... Ну, вот, Курт, ты и меня заразил своей дуэльной символикой!

Томми сдвинул брови. Бракус резко махнул рукой. Заметив это, Линда улыбнулась:

— Хоть и считаете иначе — у вас много общего!

Парадоксальным образом она захватила лидерство в разговоре и сейчас, оказавшись между двумя бывшими смертельными врагами, напоминала дрессировщицу хищных зверей, стоящую на арене между крупным мускулистым тигром и гибким черным ягуаром. Хищники, хоть и порыкивают гневно, но им и в голову не приходит наброситься на укротительницу или хотя бы ослушаться ее.

— Как сложилось, так и сложилось, — сказал Бракус, — в жизни никаких "если бы" не бывает. Сослагательное наклонение существует только в школьных учебниках.

— Я знаю, Курт, — пожала плечами Линда. — Итак, каковы ваши условия? Мистер Ли?

— Никто больше не должен погибнуть на арене "Колизея", — ответил Томми.

— Это и без твоих условий было, — на скулах Бракуса заиграли желваки. — Я держал под контролем все поединки и вовремя подавал знак Велдону, что пора остановить бой. И сам всегда вовремя останавливался. Или ты считаешь меня законченным мясником, Томми Ли?

— Да нет, — саркастически откликнулся Томми, — я считаю тебя образцом гуманности. Победителем конкурса великих человеколюбов.

— Да... Каков вопрос, таков и ответ, — Бракус попытался улыбнуться. — А теперь мое условие. Все должно быть по-настоящему — и три подготовительных поединка, и наш бой-реванш. Если ты выставишь против меня каких-нибудь хлюпиков, которых я одним пальцем свалю, или начнешь специально подыгрывать мне в решающем бою...

— Я не знаю твоих гладиаторов потому, что не вникал в дела клуба.

— Тогда я помогу тебе выбрать. Я знаю всех бойцов!

— Курт, — впервые в голосе ироничной и хладнокровной Линды прозвучала тревога, — ты уверен в своих силах? Помни, что три поединка подряд ты должен выиграть ЗА ВЕЧЕР. А ты наверняка даже не разминался после больницы...

— Верно, — сказал Томми. — Ты не свалишься на арене?

— Мне понадобится недели две-три на восстановление, — отчеканил Бракус. — Слушайте, ребята, вы что, думаете, что если парень упал, то ему уже конец? После усиленных тренировок я буду по-прежнему хорош. И если ты, Ли, будешь во время нашего боя стоять, как полено, пропускать удары и вообще жалеть меня... Я этого не потерплю! Поединок должен быть честным, а не смахивать на подачку для слабака! Хватит с меня одного раза, когда я дал слабину. Не хочу, чтобы меня считали лопухом, которого пожалел даже враг. Я не потерплю фальшака на ринге.

— Можешь не повторяться, — усмехнулся Томми, — я тебя понял. Все будет настоящим. Джеймс мне рассказывал, что на ринге ты каждый раз дерешься, как напоследок, и не щадишь ни себя, ни противника. Да я и сам это видел... и испытал.

— Кто себя жалеет, тот не побеждает, — отрезал Бракус. — Вот и весь секрет.

— Ты прав, — согласилась Келлар, — я тоже не раз в этом убеждалась. Кто жалеет себя, тот всю жизнь довольствуется малым, а вершины достигает тот, кто не боится рисковать. Итак, мы договорились? Пора ударить по рукам?

Она иронично наблюдала за рукопожатием Бракуса и Томми. "Интересно, сколько они будут давить руки? Пока не покалечат друг друга? Или у кого-нибудь все же хватит ума..."

В кармане ее куртки запиликал телефон. Линда узнала этот рингтон. Это был ее шеф из главного офиса УБРИ в Порт-Дугласе, доктор Джозеф Хеллегран.

— Джентльмены, я ненадолго вас покину, важный деловой звонок, — сказала Келлар и быстро вышла из гостиной, доставая пищащий все громче и настойчивее телефон.

*

— Как продвигается работа с проектом в Лас-Вегасе? — спросил после приветствий Хеллегран. В его вопросе читался подтекст: "Когда ты вернешься в Австралию? В главном офисе ты тоже нужна!". Понятно: в Австралии как раз начинается лето, а значит, скоро явится на каникулы из своего пансиона 16-летняя Лена, дочь Хеллеграна, которая выразила желание в этом году провести лето не в лагере или на курорте, а с отцом. Весь год девчонка вела подготовительную работу: названивала отцу из школы и печальным голоском рассказывала, как ей одиноко и тоскливо, как она скучает и как хотела бы больше времени проводить с любимым отцом.

Овдовев несколько лет назад, Хеллегран сказал дочери-подростку, что теперь она — главный человек в его жизни, и смышленая не по годам Лена научилась при помощи этой фразы ловко манипулировать отцом и, пожелав чего-либо, добиваться этого, невзирая на препятствия. Вот и сейчас пожелала провести лето в отцом — и Хеллегран уже хлопочет о том, чтобы переложить все дела в корпорации на месяц-другой на свою безотказную помощницу, взгромоздить на нее всю корпорацию и наслаждаться отдыхом с дочуркой. "Все понятно, и прихоть Лены, и неспособность Джозефа сказать ей "нет"... Каникулы Лены — это святое. Но извините, сэр, еще больше я нужна сейчас Курту и, пока не разрулю его проблему, останусь в Вегасе... Можете пожаловаться на меня отцу!"

Линда не любила пользоваться именем Ричарда Келлара — она много усилий приложила к тому, чтобы ее воспринимали не как "дочку Ричи", а как самодостаточную личность. Но тут — особый случай, и она готова была и на это пойти, только чтобы задержаться в Неваде.

— Работа почти окончена, доктор, — ответила она, — я практически в одиночку распутала тот гордиев узел, который закрутили сотрудники филиала и болван-заказчик. Но это мне нелегко далось, и я как раз собиралась звонить вам и просить отпуск.

— Отпуск в Вегасе? — Хеллегран не смог скрыть своего неудовольствия в голосе. — Ну, да, там ведь живет ваш самый большой друг, не так ли? — теперь в его голосе еще прозвучала зависть к внушительному рельефу Курта. Сам Хеллегран отнюдь не мог похвастаться богатырским телосложением.

Да и отдых с Леной был под угрозой....

— Двух-трех недель мне хватит, — сжалилась над ним Келлар. — До Нового года я вернусь. Самое позднее в январе, в первых числах...

— Будем ждать вас, — сказал Хеллегран с надеждой, что хотя бы январь он сможет провести с дочерью. — Мы без вас, как без рук.

"Всем-то я необходима. Но больше всех я сейчас нужна Курту. Его проблемы важнее, чем летний отдых капризной девчонки!"

— Передавайте привет господину Бракусу.

— Передам. Спасибо.

Хеллегран считал Курта ее любовником, а ее визиты в Лас-Вегас — "романтическими путешествиями" и не мог скрыть ревности. "Хоть и ученый с мировым именем, но какой же осёл! — Линда закурила на лужайке; хватит злоупотреблять терпением Курта и дымить в гостиной ему в лицо. — Есть вещи, которые объединяют сильнее кровных уз или постели... Только вам этого не понять. Счастливого Рождества на работе!"

— Спасибо-спасибо, — пробормотал Хеллегран, закончив разговор и потирая переносицу под тонкими дорогими очками. Конечно, декабрь он проведет в офисе, работая за двоих, а Лене придется коротать этот месяц дома в одиночестве. Но надо быть справедливым: требование Келлар справедливо, в прошлом году она не брала отпуск из-за очередной полосы требующих срочного решения проблем в корпорации и сейчас отказать ей нет причин. Но как же ему не нравится, что отдыхать она будет в Неваде в компании этого белокурого громилы, хозяина ночного клуба! Более странный альянс трудно себе вообразить: административный директор научно-исследовательской корпорации — и этот расфранченный красавчик с большими мускулами и самовлюбленной миной! Неужели на досуге Келлар тянет отдохнуть от своего обычного делового окружения, и она получает удовольствие от общения с этим сомнительным типом? А может, не только от общения? — растравлял себя доктор. О чем вообще могут разговаривать Келлар и этот фанфарон?

Он даже самому себе не признался бы, что ревнует помощницу. Об этом он давно запретил себе думать — когда они встретились впервые, Линде было 16 лет. "Как сейчас — Лене"... "Ей всего шестнадцать, и она — дочь моего босса! — твердил себе тогда 26-летний научный сотрудник Джозеф Хеллегран, начинающий работу в УБРИ, которой тогда руководил профессор Келлар, отец Линды. — Ей шестнадцать, и она — дочь Ричарда! И если я хочу и дальше тут работать, а не схлопотать поганой метлой по морде, как шкодливый кот, я не должен смотреть на нее как-либо иначе!".

Спустя 14 лет, когда Хеллегран сбросил траур по своей жене Кимберли, которая с детства не отличалась крепким здоровьем, подорванным к тому же тяжелыми родами дочери, расклад изменился. Теперь боссом в УБРИ был он, а Линде было уже тридцать лет. И часть запретов сразу отпала. Зато теперь была Лена, которой он дал обещание ставить ее на первое место в свое жизни, которая хорошо помнила мать и неизвестно как отнеслась бы к "сменщице". Вот и приходилось по-прежнему таиться. Уже обоим. Но он видел, что у Келлар есть не просто тайны, а второе, третье и даже десятое дно. И она открывается другим людям настолько, насколько сама считает нужным. Так что остается только гадать, что так крепко держит ее возле этого блондина-культуриста...

*

— Наверняка Хеллегран звонит, — Бракус посмотрел в окно на Линду, стоявшую на лужайке с телефоном, — хватился своей палочки-выручалочки. Подумать только, шеф УБРИ! А я еще помню, как он у ее отца на посылках бегал... Ты ведь узнал Линду?

— Да. Я смотрю телевизор.

— Будешь в старости хвастаться, что с такой важной особой в машине прокатился.

— Ты не жалуешь шефа УБРИ?

— Как и он — меня. Видел бы ты его постную рожу, когда он является в "Колизей"! Вроде как он выше этого, на нас смотрит презрительно, так и норовит подчеркнуть свое интеллектуальное превосходство, на себя важность напускает, зато когда я для забавы приказываю выдать ему пропуск на подземный этаж или подавать напитки за счет заведения, он никогда не отказывается! И еще свысока смотрит на меня и козыряет своей ученостью, хотя, если разобраться, я не намного глупее! Привечаю его только ради Линды, чтобы не огорчать ее.

Помолчали еще немного.

— Я компенсирую ущерб твоим родственникам, — сказал хозяин дома.

— Бабушке ты не сможешь компенсировать ее утрату, — заметил Томми, вспомнив, как беспощадный монгол в упор добивал умирающего Джеймса.

— Да... Это невосполнимо, — атлет отвернулся, пряча изменившееся лицо. — Это я ОЧЕНЬ хорошо понимаю.

Он явно вспоминал то, о чем рассказала Томми Линда: как на его глазах лыжный склон мгновенно стал абсолютно белым, сметя с себя все яркие фигурки, похоронив их под снежной толщей...

— Ненавижу снег, — сказал он, не оборачиваясь, — ты мне напомнил о МОЕМ невосполнимом ущербе.

Быстро справившись с собой, Бракус обернулся уже с прежним спокойным и уверенным лицом.

— Но им нужен новый дом, — продолжал он, — да и заправочную станцию и ферму надо отстраивать с нуля. И я считаю себя обязанным выплатить им стоимость всего, что разорили мои держиморды. Да... Невосполнимый ущерб. И рад бы забыть, да не получается.

— Миз Келлар мне рассказала.

— Все-то она тебе выложила.

— Она беспокоится о тебе.

— Знаю. Единственная, кому на меня не наплевать. Вот так, увидел, кто чего стоит, — коротко усмехнулся блондин, — все, как тараканы, разбежались, — Бракус ударил кулаком по подоконнику. — Она одна осталась и пытается помочь... Пусть теперь хоть курит в моей спальне, слова не скажу. Главное ведь — что она не отвернулась от меня вместе со всеми, когда я пропустил удар.

— Нет худа без добра. Ты научился разбираться в людях.

— А я и не обольщался насчет тех же Велдона или Греты, — фыркнул Бракус, — и насчет публики в зале... Думаешь, я принимал на веру их обожание и уверения в вечном признании? Да все я насчет них понимал, не вчера родился и на плечах голова, а не арбуз! Но все равно обидно было, когда они врассыпную бросились, стоило мне потерпеть неудачу. Нет, — он сжал могучий кулак, — рано они на мне крест поставили, еще увидят, что я не сбитый летчик! — кулак звучно приложился к стене. — Еще прибегут обратно и снова хвостами заметут! А я еще хорошо подумаю, стоит ли дать им еще один шанс, или послать, — он осекся, услышав в анфиладе шаги Келлар, — куда подальше!

— Меня ты можешь не стесняться, Курт, — брюнетка вошла в гостиную, на ходу убирая в карман под "молнию" телефон, — ты бы слышал, как я ору на подчиненных, когда они в очередной раз придурками притворяются. В выражениях я не стесняюсь, и смутить меня сложно.

— Вот и подумай, — сказал Бракусу Томми, — что если человек один раз предал, может предать снова, и стоит ли приближать его к себе заново?..

— Солидарна с вами, мистер Ли, — кивнула Линда. — А ведь на Грете ты чуть было не женился, Курт... Хотя я бы ей ключи от своей машины не доверила бы.

— Ты их не доверила бы НИКОМУ.

— Должность такая, не располагает к легковерию.

— Что — Хеллегран требует тебя в главный офис?

— Да, — Келлар села, закинув ногу в высоком шнурованном ботинке на колено другой. Брючина приподнялась, и Томми увидел, что высокое голенище облегает тонкую изящную щиколотку. Томми невольно задержал на ней взгляд. — Желает провести отпуск в семейном кругу.

Бракус непроизвольно подался вперед, хмуря брови. Келлар успокаивающе улыбнулась ему:

— Но я взяла отпуск. Знаешь, я ведь в прошлом году так и не отдыхала, а второй год без отпуска — тяжело даже для меня, — она поправила волосы, на мгновение показав запястье из-под рукава белой куртки — хрупкое, с нежной кожей цвета гречишного меда, и Томми почувствовал, что не может отвести от нее глаза. Поймав насмешливый взгляд Бракуса, он сделал вид, будто рассматривает какую-то черно-белую картину в японском стиле на противоположной стене. Странно на него действовала эта женщина — в ее присутствии он словно плавился, как воск, и не мог думать ни о чем, кроме ее глубокого голоса, темно-серых глаз и золотистого загара, покрывающего ее лицо и руки... "Вот как она действует на мужчин. Недаром о ней ходят слухи, как о "роковой женщине" вроде Клеопатры или Морганы Ла Фей Спокойно, Томми. Она — достаточно опытная и искушенная женщина, прекрасно знает, какое производит впечатление и умеет этим пользоваться. Сейчас ей нужно вернуть "Колизей" Бракусу, и ради этого она задействует любые средства, на войне, как на войне, в том числе и свое обаяние пустит в ход, но сам по себе я ее не заинтересую. Слишком разные у нас уровни. Дочь премьер-министра Австралии, второе лицо в УБРИ — и я, бывший спортсмен, ныне — преподаватель боевых искусств в детской спортивной школе... Чудес не бывает. Принцессы не влюбляются в мойщиков машин... или учителей. Надо выбросить ее из головы. Но как же это трудно!" — Томми затылком чувствовал насмешливый взгляд умело подведенных глаз, понимал, что женщина иронически усмехается, и делал над собой едва ли не больше усилия, чем когда заставлял себя на ринге подняться и продолжать бой после очередной мощной атаки великана Бракуса. Противостоять очарованию Келлар оказалось труднее.

— Бросаешь любимую работу? — хмыкнул Бракус. — Ценю твой подвиг во имя меня. Он поистине велик!

— Мне тоже нужен отпуск, Курт. И я считаю, что твои дела важнее, чем каникулы Лены!

— Любишь же ты бедную сиротку.

— А я и не обязана ее любить. Хватит того, что отец пылинки с нее сдувает. Настоящая Капризная принцесса из сказки братьев Гримм! Я в ее возрасте такой избалованной не была...

— Кхе-кхе!

— Ты смеешься, Курт, или поперхнулся?

— Поперхнулся смехом.

— Ну ладно, — признала Келлар, — на Сару Кру я тоже не была похожа. Но все равно для меня сейчас важнее всего — помочь тебе решить проблему с клубом. Важнее, чем семейные дела Хеллеграна.

— А ведь он снова испортил тебе настроение, — Курт почти коснулся пальцем складки между бровями Линды. Она слегка отодвинулась:

— Курт, — и указала глазами на Томми.

Их обмен взглядами и короткими репликами мог сказать хорошему психологу очень много об отношениях между Линдой Келлар, Куртом Бракусом, Джозефом Хеллеграном и его дочерью больше, чем если бы каждый из них наговорил трехчасовую запись в психотерапевтическом кабинете на кушетке.

— Ну, что же, — встряхнулась Келлар, — теперь самое время оговорить детали. Раз мы уже договорились о главном, то пора проработать все аспекты, не так ли, ребята?

— Да ты с ума сошел! Заключать сделку с этой парочкой! Ты что, обо всем забыл?

Александр Грейди, старший преподаватель спортивной школы и бывший капитан команды по тхэквондо смотрел на Томми с ужасом и недоумением. Высокий 35-летний мужчина спортивного вида, отец 11-летнего Уолтера и друг Томми и Трэвиса, не понимал, как мог его друг завести переговоры с Линдой Келлар и Куртом Бракусом. И все идет к тому, что этот здоровенный белобрысый головорез получит "Колизей" обратно, и снова начнутся бои. А ведь они столько усилий приложили для того, чтобы закрыть этот притон!

— Сью рассказывала мне об этой женщине, — немного успокоившись, продолжал Алекс, — в их журналистской среде о дочери Келлара ходят ТАКИЕ слухи!.. Это настоящая королевская кобра, хитрая, коварная и опасная. Ну, какого черта, Томми, ты сел в ее машину, да еще поддался на ее уговоры встретиться с Бракусом? Ты помнишь, что тебя спас только счастливый случай, когда этот монстр уже откручивал тебе голову? А Трэвиса помнишь? А Джеймса? А ферму бабушки Ли? А как нас гоняли автоматным огнем по всему штату? О чем ты вообще разговаривал с этими двумя?

— Алекс, послушай, — Томми жестом попросил друга помолчать, — по крайней мере в одном она права: слишком много важных людей не заинтересовано в закрытии "Колизея". Там крутились большие деньги, и богатые любители адреналина не хотят терять любимую забаву. И я снова поставил бы всех нас под удар еще серьезнее, чем раньше. Против этих людей мы бессильны. Как это ни странно звучит, но Бракус менее опасен, чем они. Его еще можно остановить. Их же — нет. И они не простили бы нас за то, что мы отняли их любимую игрушку. Ты снова хочешь оказаться с Уолтером и Сью под дамокловым мечом?

— И ты снова выйдешь с ним на ринг? Я еще помню его лицо, когда он забивал тебя на арене — ничего человеческого!

— Сейчас все будет иначе, Алекс. Я заставил его озадачиться, когда сохранил ему жизнь. Он обескуражен, не понимает, почему я это сделал, и это заставило его призадуматься. Все изменилось, Алекс, и я думаю, что для всех нас будет лучше, если я приму предложение Линды Келлар. Еще и потому, что откажись я — и она пошла бы на ВСЕ, чтобы помочь своему лучшему другу. Она хладнокровна и коварна. А еще ей не чуждо чувство дружбы. Однажды Бракус спас ей жизнь. И она считает себя в долгу перед ним. Я оказался между двух... вернее, даже трех огней: гнев высокопоставленных шишек из "Колизея", местью Келлар и новым боем с Бракусом. И третье в этой ситуации наиболее предпочтительно. Мне не льстит роль Дон Кихота. Эта ветряная мельница запросто может перемолоть всех нас на молекулы, и мы перед этой силой беззащитны и ничего не можем сделать.

— Ты допустишь, чтобы клуб опять заработал? — Алекс мерил двор крупными шагами. — Чтобы еще с кем-то случилось то же, что с Трэвисом?

— Они тоже у нас в руках. Если кто-то еще погибнет на ринге, "Колизей" может попасть в поле зрения полиции и следователей, и не факт, что выкрутится. Бракус тоже это понимает и не станет играть с огнем.

— Скажи честно, — фыркнул Алекс, — что эта "черная вдова" из УБРИ вскружила тебе голову.

— При чем тут это, — поморщился Томми, — просто я посмотрел на ситуацию более внимательно после разговора с Келлар, переосмыслил события последних недель и понял, что она дает добрый совет. Есть люди, с которыми ссориться себе дороже. Да, Бракус — безжалостный сукин сын, у которого временами отказывают тормоза, но у него есть правила и принципы — проиграв в бою, он не стал отвоевывать "Колизей", подсылать ко мне убийц, и так далее. Есть у него своеобразное понятие о совести и чести. А некоторые из его клиентов настолько ошалели от своей безнаказанности и вседозволенности, что для них границ не существует.

— Видел я их, — кивнул Алекс, — отвратительное зрелище. Я еще подумал, гуляя в тот вечер по клубу: еще неизвестно, кто хуже: Бракус со своей бандой или эта беснующаяся свора. Ты ведь из-за них не стал добивать Бракуса? Наперекор их визгам "Убей его!"?

— Не желал оказаться на одной доске с ними. А насчет Келлар... Ты знаешь, по-моему, она из тех деловых женщин, которые замужем за карьерой, и ни один мужчина не выдерживает такого соперничества. Свой пыл они вкладывают в любимое дело и корпоративные войны. А к буколике глубоко равнодушны. Бесполезно питать иллюзии насчет них...

Томми покривил душой. Он не рассказал Алексу о том, какое чувство его охватывало от взгляда и голоса Келлар, как кружилась голова от аромата ее духов... Когда Келлар провожала его до ворот, Томми не удержался и спросил: "Удивительные духи, как они называются?" Алые губы женщины дрогнули в легкой понимающей улыбке: "Черная магия", от Ланком... Я много лет ими пользуюсь. Согласна, запах приятный!". По дороге к Грейди Томми повторял про себя: "Черная магия... Ей подходит. Она словно околдовала меня!" — перед глазами стояли блестящее черное "каре" Линды, ее тонкие запястья и длинные стройные ноги, и казалось, что на его куртке осел пряный аромат духов... А темно-серые глаза и точеное лицо женщины все время виделись как наяву, и в ушах звучал ее глубокий голос с австралийским акцентом...

— Не знаю, — ответил Алекс, — о ней много чего говорят. Говорят, что она заправляет в УБРИ всеми делами, а Хеллегран лишь озвучивает ее волю; что у нее есть знакомства среди тузов международной мафии, и жесткие методы воздействия она предпочитает всем остальным. Будь осторожен с ней.

— Я и не собираюсь иметь с ней дела. Недели через две-три приму вызов Бракуса, проиграю ему бой и избавлюсь от этого неприятного наследства. Но руку будем держать на пульсе.

— Ты уверен, что он выпустит тебя с арены живым?

— Практически уверен. Мне кажется, что он многое обдумал и переосмыслил за время вынужденного простоя. Хочется верить...

Они остановились на спортивной площадке на заднем дворе дома Грейди.

— Ты не уверен в его честности и великодушии до конца, и все же идешь с ним на бой-реванш?

— Да, я рискую. Но иду на риск сознательно, чтобы отвести удар от тебя, Уолтера и Сью. Если что — вы знаете, что делать. Но я все же хочу надеяться на лучшее. Знаешь, он даже намеревается выплатить бабушке компенсацию ущерба за сгоревшую ферму и заправку.

— А ты что на это сказал?

— Самый большой ущерб, который его дуболомы причинили бабушке и дедушке, он не искупит никакими деньгами. Но им действительно нужен новый дом... да и заправочная станция кормила всю семью. И если Бракус хочет возместить эти убытки, то не стоит отказываться. Бабушке и дедушке нужно где-то жить и что-то зарабатывать.

— С трудом верится, что в нем проснулась совесть, — Алекс потер подбородок, вспомнив первую встречу с Бракусом в отдельном кабинете ресторана в клубе. На вопрос "Ты убил Трэвиса?" белокурый атлет с ухмылкой поднялся с кресла: "Да. Легко!" — и ловким приемом швырнул Алекса через стол.

— Если бы ты увидел его сейчас, Алекс, ты бы тоже поверил, что и у него есть человеческие чувства. Ведь повторяю, он мог, выйдя из больницы, снова подослать к нам автоматчиков, чтобы силой отвоевать "Колизей". Но он этого не сделал. И это дает мне повод думать, что и в его голове что-то перестроилось за это время.

— Я приду на ваш бой, — решительно сказал Алекс, — и прослежу. Я с тобой к Бракусу не ездил, его не видел и не доверяю таким людям, как он или его подружка!

— Она не его подружка, я же говорил, — непроизвольно выпалил Томми и кашлянул. — Я выпишу тебе пропуск, единственный раз воспользуюсь своим статусом владельца "Колизея", чтобы тебе не пришлось снова с боем ломиться в клуб.

— Жаль, что Дэй Хан с товарищами уже уехал в Корею. Они мне очень помогли в прошлый раз. Если бы не они, вряд ли я прорвался бы к арене и не смог бы отвлечь Бракуса...

— Думаю, в этот раз все будет иначе.

— Хотелось бы.

— Завтра мы с Бракусом будем отбирать троих гладиаторов для подготовительных боев. Он настаивает на том, чтобы все было по правилам, и на ринг против него вышли самые сильные и ловкие. Для него важнее всего — вернуть свой статус бойца, не знающего поражения. И он поможет мне с выбором, чтобы зрители видели: он по-прежнему в силе и его еще рано списывать со счетов.

— Странно слышать, что Бракус будет помогать тебе.

— Помогать приготовить все к его триумфальному возвращению. Если ты помнишь, Алекс, я с Дэй Ханом тоже дрался. А сейчас он — наш лучший друг.

— Да, неисповедимы пути Господни... Так значит, две-три недели?

— Бракусу нужно время для тренировки. Он хочет восстановить прежнюю физическую форму. И меня просил не щадить его на арене, а сражаться во всю силу. Мне кажется, в нем проснулись гены немецких рыцарей, которые в Средние века наводили шороха по всей Европе и не щадили ни себя, ни противника. И поражение, бесчестие для них было горше гибели. Поэтому Келлар придумала, как вернуть ему не только клуб, но и самоуважение.

— А, так это был ее план?

— Да. Она знала, что просто так он клуб не примет — непременно захочет сражаться за "Колизей" по всем правилам и выиграть в бою. Для всех остальных она может быть законченной стервой, но для Бракуса она — лучший друг. Видел бы ты, как она старалась его расшевелить, когда он впал в уныние.

— Трудно представить себе Бракуса в унынии.

— Я бы тоже не поверил, если бы сам не увидел. Это была просто его тень, а не человек... И Линда готова была на все, чтобы вывести его из этого состояния. Она по-настоящему переживала за него, я это понял по ее голосу и взгляду, когда она говорила о своем друге.

— Что же, если даже эта парочка способна на такие похвальные чувства, значит, они не безнадежны. Хотелось бы верить, что и с тобой они будут честны.

— Я думаю, что будут.

— И все же она произвела на тебя сильное впечатление, Томми. Извини, но у тебя на лице все написано большими буквами.

— Хреново же я умею скрывать свои чувства... Или и впрямь так сильно зацепила, что я не в силах это скрыть. Она очень обаятельная женщина. Изощренный стратег и тактик, железные нервы и стальная воля — и головокружительное обаяние. Еще то сочетание... Практически уникальное.

— И опасное для мужчин, попавших в поле ее действия. Как огонь для мотыльков.

— Но я не мотылек.

За ужином (фирменные "спагетти Грейди с авторским томатным соусом") 11-летний Уолтер Грейди, высокий, очень похожий на отца мальчик, лицо которого стало не по годам серьезным и грустным после пережитых испытаний долго молчал, переводя взгляд с отца на Томми, пока решился заговорить:

— Томми, это что — правда? Ты снова будешь драться с Бракусом?

— Ты подслушивал? — Томми опустил вилку, на которую накручивал спагетти.

— Я чинил велик в гараже на заднем дворе и случайно услышал ваш разговор с папой.

— Томми считает, — вмешался Алекс, — что если мы закроем клуб, клиенты "Колизея" могут обозлиться и начать мстить. Среди них много богатых, влиятельных и жестоких людей. И чтобы отвести от нас их гнев, он принял предложение реванша. Ты же видел зрителей клуба, сынок. Эти люди не ведают ни жалости, ни совести, ни тормозов.

— Видел, — Уолтера передернуло. — Когда Бракус убивал Трэвиса, они орали, как полоумные, от восторга. И вы хотите, чтобы он опять устраивал бои? И чтобы еще кого-то...

— Теперь все будет иначе, Уолтер, — Томми уже давно разговаривал с мальчиком на равных, — больше Бракус не посмеет никого убить на арене и не позволит сделать этого никому.

— Это он тебе так сказал? Я ему не верю. У него было такое страшное лицо, когда он сломал Трэвису шею!.. Он был как безумный.

Томми снова вспомнил салон джипа, стоящего среди пустыни и лицо черноволосой женщины рядом. "Отчасти это моя вина... Если бы я тогда не взорвалась и не начала орать, что меня страшно оскорбили, Курт поступил бы с вашим другом так же, как со всеми остальными: надрал бы ему задницу на ринге и выставил бы из клуба... Я была зла на вашего друга, но такого не хотела... Если бы вы пережили в детстве то же, что пережил Курт, кто знает, каким стали бы вы!.. Раз я создала токсичную ситуацию, моя обязанность — ее разрулить"...

Дуэль. Месть за оскорбление женщины. Желание проучить обидчика подруги, с которой они сидели в ту штормовую ночь на коралле, прижавшись друг к другу и не давая один другому задремать, потерять равновесие, упасть в бушующие волны... И на самом деле еще не так давно, в XIX-м и даже начале XX-го века Бракус был бы не преступником, а человеком чести. Презирали бы того, кто мог, но не пожелал вступиться за даму.

— Все оказалось не так просто, Уолтер, — сказал он. — Я не все знал о том, что произошло. Если посмотреть на одну и ту же ситуацию с разных сторон, то представление о ней может сильно измениться.

"гладиаторов никто силой или обманом в клуб не затаскивает... Они приходят сами, зная, чем будут заниматься на арене... Они первыми проклянут вас за закрытие "Колизея": вы лишите их заработка... Ваш друг три года регулярно выходил на ринг, был на хорошем счету и жил припеваючи на гонорары... Разве вы не видели, что он явно живет не по средствам? Друзья все узнают последними!"

— Как две стороны медали? — уточнил подросток.

— Вот именно. И вторую сторону я увидел только сейчас. Поэтому и призадумался, а не слишком ли поспешно я поступил.

Томми рассказал Алексу и Уолтеру все, что узнал от Келлар о карьере Трэвиса в "Колизее" и заключил:

— Она справедливо укорила нас: хороши же мы друзья, если за три года даже не заподозрили ничего... Верили, что по субботам он ездит в боулинг и не задавались вопросом, откуда у него, например, дорогая машина; на какие шиши он веселится в "Белладжио"... Мы-то думали, что Трэвис — душа нараспашку и так и не догадались, ЧТО он от нас скрывал. А он три года участвовал в гладиаторских боях в "Колизее" и даже был там на хорошем счету. Как гладиатор, который делает клубу выручку. И дальше бы состоял, если бы не распустил язык перед любимой гостьей хозяина "Колизея", и если бы она в тот вечер не была так взвинчена неудачами на работе. А Бракус готов разорвать в клочья любого, кто хотя бы косо посмотрит на Келлар. Возможно, он изначально не хотел убивать Трэвиса, просто хотел его жестко проучить, но не смог вовремя остановиться. Ведь с Джеймсом он тоже дрался, но Джеймс-то остался жив...

— Да... — покачал головой Алекс, — я просто ошарашен тем, что мы узнали. И в самом деле, хорошие же мы друзья, если так мало знали о парне, с которым дружили столько лет. Да, конечно, мы потом отомстили за его гибель, но разве от этого легче? Кстати, если у Келлар такие железные нервы, то чего ей должен был наговорить Трэвис, чтобы вывести ее из равновесия и заставить орать и топать ногами?..

— Она не вдавалась в подробности. Сказала только, что он вел себя с ней, как с проституткой, которую можно нанять на пару часов, был сильно пьян... Потом еще и с Бракусом схлестнулся и ему наговорил много лишнего, и тот просто не мог его не вызвать на бой после этого. А Келлар, видимо, была обозлена не из-за болтовни Трэвиса, а из-за какой-то сорванной работы у себя в офисе. А Трэв просто не вовремя начал распускать перед ней хвост, — Томми вздохнул. — Не удивлюсь, если окажется, что и он тоже потерял от нее голову. Может, и Бракуса начал задирать в ее присутствии, чтобы показать свое бесстрашие и крутость.

— Да, вполне в стиле Трэвиса, хорохориться в присутствии какой-нибудь красотки, чтобы впечатлить ее... Вот только заплатить за это ему пришлось очень дорогой ценой.

— И не только ему...

*

по дороге домой Томми думал о предстоящей безрадостной перспективе вступить в права хозяина "Колизея" — то, чего он хотел меньше всего. Радует одно: это ненадолго, только для того, чтобы Бракус, победив трех гладиаторов, имел право бросить ему вызов и выиграть клуб обратно.

Риск? Да.

Не напрасно ли он полагается на честность Бракуса и Келлар?

В самом ли деле "король подземного мира" изменил свои убеждения?

Не пожалеет ли Томми о том, что сохранил жизнь врагу и сел в машину Келлар?

Много вопросов. И ни одного ответа.

Но отступать уже поздно.

"Жребий брошен, Рубикон перейден", — вертелись в голове молодого человека афоризмы из истории Древнего Рима, пока он заводил машину в гараж, отпирал дверь дома и вешал куртку в гардероб.

Он надеялся, что не пожалеет о принятом решении.

Включив телевизор, Томми попал на популярное ток-шоу "на злобу дня" на одном из невадских телеканалов. И увидел в студии знакомое лицо.

Линда Келлар, сегодняшний гость ведущего, сидела в кресле с видом хозяйки положения, и даже шоумен, ловкий, искушенный и харизматичный человек, в ее присутствии как-то потускнел, отошел на второй план.

В черном костюме с юбкой до колена и белоснежной водолазке, с ярким, но не вульгарным макияжем, энергичная, с решительным взглядом и легкой полуулыбкой, она держалась спокойно и даже слегка вальяжно, но это было обманчиво. В каждом ее слове, жесте, взгляде чувствовались несгибаемая воля и кураж, противостоять которому было невозможно. И властность, подчиняющая себе всех вокруг. Вот и этот ведущий, который запросто перебивает и ставит в тупик "острыми" вопросами любого гостя, независимо от его статуса, взирает на австралийку подобострастно. И даже с экрана от нее словно исходила волна обаяния. Того самого, которое даже львов превращает в котят... "Дался же мне этот образ!"

*

— Вы абсолютно здоровы, сэр. Препятствий к возобновлению тренировок я не вижу. Только наращивайте нагрузку постепенно, в первые дни не напрягайтесь. Плюс сбалансированное питание и здоровый сон помогут вам быстрее восстановить форму.

Доктор Гаррисон был первой ласточкой, вернувшейся к Бракусу — благодаря усилиям все той же Линды. Именно она настояла на том, что перед началом тренировок Курт должен пройти медицинское обследование.

— Все же ты целую неделю лежал в больнице, — пояснила она ему накануне, договорившись с Гаррисоном о времени визита, — а потом две недели сидел дома и страдал и, если возьмешь прежнюю нагрузку, то сорвешься.

— Что ты сказала? — Бракус взял ее за тонкую талию и поднял из кресла. Удерживая женщину на весу на вытянутых руках, он предложил:

— Спорим, смогу так четверть часа простоять и руки не задрожат? Хотя ты, по-моему, в отпуске уже несколько фунтов прибавила в весе...

— Знаешь, — Линда покачала в воздухе ногой в остроносой "лодочке", — КУДА я тебе могу сейчас попасть? Охотно верю, что ты по-прежнему хорош, но провериться надо. Чтобы убедиться в том, что ты не свалишься на арене.

— И между прочим, — когда Бракус отпустил ее, Линда поправила жакет, — я наоборот похудела на пять фунтов, одновременно разгребая завалы в офисе и спасая твою задницу. Юбка уже болтается...

— Вот будет прикол, если свалится.

— Хоть шутки у тебя и дурацкие, но я рада, что ты снова шутишь, а не сидишь с поникшей головой.

— Потому, что у меня появилась надежда снова поверить в себя.

... Проводив Гаррисона, Линда поднялась в комнату, где Курт уже надевал рубашку.

— Ну, что? — спросила она.

— Ты ведь уже Гаррисона выспросила, знаю я тебя. Все нормально. Можно начинать тренировки, — Бракус потянулся, демонстрируя свой великолепный торс и четко очерченные "кубики" на животе, которые не исчезли даже после длительного перерыва в тренировках.

— Отлично. Когда начинаешь?

— Завтра. Сегодня я должен съездить в клуб, подобрать гладиаторов для трех поединков, предшествующих решающему вызову. Лучше самому все проконтролировать, а то Томми Ли, желая поскорее отделаться от "Колизея", поставит каких-нибудь тюфяков, и все будут судачить о том, что мне уступили из жалости... Линда, — обворожительно улыбнулся Бракус, — если ты все равно в отпуске, и проблемы как будто уже разрешаются, не порадуешь ли меня к ужину своей умопомрачительной пиццей? Я соскучился без твоей пепперони.

— Льстец, — усмехнулась Келлар.

— Нет, правда. Я нигде не ел такой вкусной пиццы, как твоя. Даже в Италии, на родине этого блюда, не умеют так выпекать.

— Ну, хоть что-то умею готовить хорошо, — улыбнулась Келлар. — А то моя мать не устает сокрушаться, что у нее вместо дочери какой-то мальчишка вырос.

— Так что? Испечешь? Чтобы я почувствовал себя впервые за месяц счастливым?

— Умеешь же ты умасливать женщин.

— Ну еще бы, я же мистер Обаяние!

— И сама скромность, — Келлар застегнула на нём рубашку. — Не простудись, Курт, ты должен драться, как лев, а для этого надо быть здоровым. Ладно, будет тебе пицца.

Проводив взглядом "Ягуар" Бракуса, она прошла на кухню и стала выкладывать на стол продукты, необходимые для приготовления пиццы "Пепперони".

Мать Линды, Дэррил Келлар (в девичестве — Дария Романо) была прирожденной кулинаркой и патриоткой итальянской кухни. Это было ее хобби, и плоды ее трудов с удовольствием съедались домочадцами и гостями. Дэррил попыталась приохотить к кулинарии и свою единственную дочь, но все, чему удалось научить Линду, были приготовление кофе и выпечка пиццы. И вообще кухня мало привлекала девочку. Куда больше Линде нравилось читать познавательные книги, пропадать на спортивной площадке или пляже с серфом или гидроциклом, осваивать боевые искусства и проводить лето в скаутском лагере. "Какой-то мальчишка-хулиган растет!" — воздевала руки к небу Дэррил. "С интеллектуальным уклоном", — уточнял муж. "Тяжело ей будет, такой сильно умной задирой, — вздыхала мать. — Эти качества для мужчины хороши..." "И наша дочка с ними не пропадет", — Ричард был настроен более оптимистично.

Зато кофе и пицца у Линды получались выше всяческих похвал. Правда, любовь к кулинарии у нее так и не появилась. В доме Линды кухня была наименее посещаемым местом. Теперь у нее еще и не хватало времени на кухонные изыски. Линда предпочитала час-два после работы провести в спортивном зале или поплавать на пляже УБРИ, чем стоять у плиты. Завтракала она тостами и бифштексом, подогретым в микроволновой печи, обедала в буфете УБРИ, а ужинала в одном из любимых ресторанчиков.

Если же Линда должна была принимать дома гостей (чаще всего это были опять же корпоративные вечеринки), она заказывала готовые блюда из ресторана. И такой образ жизни ее целиком и полностью устраивал. Но ради Курта Линде было не лень встать у кухонного стола и приготовить его любимую пиццу. Как она была рада, что его глаза снова заблестели, в них появились интерес к жизни, готовность радоваться победе и верить в себя. И он заслужил удовольствие от своего излюбленного лакомства. Тем более что пиццу Курт позволяет себе нечасто — она весьма калорийна, а Бракус очень строго следит за своим рационом, чтобы не потерять безупречный пресс, о который можно сломать доску.

Тесто подходило в высокой миске, пока Линда готовила соус и начинку.

Нужно будет обновить штат прислуги в доме Курта — взамен тех кроликов, которые ринулись за расчетом, едва узнав, что хозяин потерял свой бизнес и лежит в больнице. А тем немногим, кто остался, не помешало бы выписать премию за верность. Поговорить об этом с Куртом...

Проследить за его тренировками, чтобы Курт не дал себе слишком высокую нагрузку в спортивном зале — вон как хорохорится, демонстрируя, как хорошо себя чувствует.

И держать руку на пульсе в "Колизее", чтобы на этот раз все обошлось без эксцессов. Они не имеют права на неудачу...

Натирая на крупной терке пармезан и нарезая аккуратными колечками крупные оливки без косточек, Келлар привычно набрасывала в уме план действий на ближайшие недели.

Раскатывая тесто, она подумала о том, что и в офисе нужно не ослаблять контроль — конечно, разработку вроде бы удалось спасти, но и там еще есть риск снова "упороть косяк", и второй промашки заказчик им уже не простит. Слишком важны результаты этой работы для многих людей...

Застилая поднос пекарской бумагой, она вспомнила о приглашении на коктейль-пати от Дейзи Нильсен из Конгресса, желающей наладить отношения с дочерью будущего главы Австралии. И не стоит пренебрегать приглашением Нильсен. Неплохо будет заодно помочь отцу наладить нужные связи за рубежом. Да, много дел, — Линда принялась расстилать раскатанное тесто на противне для пиццы и распределять на нем слой из смеси соевого соуса, кетчупа и майонеза, — но она справится. В этом не может быть сомнений.

Аккуратно выкладывая на поверхность будущей пиццы тонкие ломтики салями "Пепперони" и нарезанные оливки, Линда подумала о "кастинге" гладиаторов, на который отправился Курт. Бракус тоже не ищет легких путей, он их презирает. Он настаивает на том, чтобы против него выставили самых сильных бойцов. А Томми Ли может наоборот отобрать самых никчёмных, лишь бы побыстрее проиграть клуб. "Кстати, — Линда посыпала пиццу толстым слоем натертого сыра и потянулась к шкафчику со специями, — как бы это паренек не влюбился в меня. Это можно все осложнить. Я заметила первые симптомчики, когда он спросил, какими духами я пользуюсь. Этого еще только не хватало..."

И тут из холла запиликал домофон.

*

К "Колизею" "Ягуар" Бракуса подъехал одновременно со скромной "тойотой" Томми Ли.

— Не лучший транспорт для владельца "Колизея", — заметил Бракус, кивнув на машину Томми, — моя колымага получше будет.

— Я руководство принял только затем, чтобы как можно скорее проиграть его тебе, — ответил Томми, — можешь удивляться, но меня устраивают моя жизнь, моя работа в детской спортивной школе, мои дом и машина.

— Ну, да, о вкусах не спорят, — Бракус посмотрел из-под солнечных очков на сверкающую громаду "Колизея" перед ними. — А соблазнительный кусочек, правда? Вдруг передумаешь? Тогда наш поединок будет еще более настоящим.

— Мне его уже отдавали. Ты слышал, что я ответил, и сейчас остаюсь при своем решении.

В дверях Бракус приостановился.

— Проходи первым, — сказал он. — Твое право решать, но пока хозяин клуба — ты, и должен первым входить в парадные двери.

— Не хочу даже на пять минут примерять на себя твою корону. Тебе привычнее первым проходить в клуб, ты и иди вперед.

— И что? Прямо тут и устроим кастинг из-за того, что никак не решим, кто должен пройти вперед? — фыркнул Бракус. — Мне это напомнило комичную сценку из одного зарубежного романа, из библиотеки мировой классики: два парня так любезничали друг перед другом и так хотели один другого пропустить вперед в дверях, что в итоге прошли одновременно и приплющили друг друга в проеме.

Томми изумленно посмотрел на Бракуса. Меньше всего экс-хозяин "Колизея" смахивал на человека, читающего серьезную литературу.

— А ты думал, — Бракус все же первым вошел в клуб, — что если я на арене выступаю, то и читать не умею? Груда мускулов без мозгов?

— Да нет. Еще ты — прирожденный руководитель.

Они шли через опустевшие и непривычно полутемные залы "Колизея" в административное крыло. Где-то гудели пылесосы, лилась вода, раздавались голоса уборщиков, а в залах жизнь замерла месяц назад, и в воздухе уже появился характерный запах необитаемого помещения.

Бракус на ходу провел рукой по барной стойке — и на пальцах остались сероватые следы.

Блондин выругался и достал носовой платок:

— Раздолбаи. Думают, что, если клуб временно не работает, можно убирать кое-как. Вовремя я появился, а то под твоим началом тут бы и лягушки заквакали.

Томми коснулся одного из столиков, оставив на тонком пылевом слое след ладони:

— Положим, до лягушек тут пока далеко. Ничего, скоро снова возьмёшь руководство в свои руки, и опять все засверкает.

— Да, знают, что если я увижу пылинку или пятнышко, то заставлю языком его стирать, — хвастливо сказал Бракус, — и работают на совесть.

У кабинета хозяина они остановились. На двери висел замок.

— Да твою мать! — возмутился Бракус. — Всего месяц прошел, а тут уже полный раздрай! Предупреждали же, когда мы приедем, и некому отпереть эту проклятую дверь! Совсем от рук отбились!

Услышав знакомый грозный рык, откуда-то с черной лестницы примчался запыхавшийся служащий со связкой ключей и, бормоча извинения, стал отпирать кабинет.

— Скоро я снова за вас возьмусь, — пообещал Бракус, первым входя в свои прежние владения, — напомню, как работать надо.

Столь резок был контраст с тем человеком, который бесцельно переключал телеканалы в черно-белой гостиной, сидя на диване в мятой рубашке и с взлохмаченными волосами, что Томми подумал: не было ли это притворством.

— Не хочешь хоть разок посидеть в кресле? — поинтересовался блондин.

— Ты больше по нему соскучился. Я и на стуле для гостей посижу.

— Как хочешь, — Бракус включил компьютер и стал загружать базу гладиаторов "Колизея". Томми снова вызвал в памяти увиденную в гостиной картину: отчаяние и боль, погасшие глаза, поникшие плечи... Нет, такое сыграть невозможно. Да, на безграмотного мордоворота Бракус не похож. Но и на гениального лицедея — тоже. Он в самом деле утратил веру в себя, и это подкосило его сильнее, чем поражение и потеря бизнеса. И только надежда все вернуть — прежде всего ощущение своей непобедимости — поставила его на ноги, вернула к жизни.

— Ну вот, смотри. Тут все, кто выступает на арене. Давай выбирать.

— Доверяю это тебе, — Томми все же скользнул взглядом по длинному списку на большом экране сверкающего компьютера — имена, возраст, личная информация, физические данные и статистика боев... Внизу — рубрика "Выбывшие гладиаторы", и последним в ней значится Трэвис. Да, выступал три года. 260 боев. Из них — 210 побед. Выбыл в связи с гибелью. И снова — горькое чувство: "А мы и не знали"...

— Вот, смотри. Мастер полноконтактного карате. Два года на арене. Сто пятьдесят боев, сто двадцать побед. Годится для первого боя.

— А? — вынырнул из тяжелых мыслей Томми. — Да... Подойдет.

— Так, ставим на первый поединок его. Теперь второй...

— Выбирай сам. Я заранее принимаю тех, кого ты решишь поставить на ринг. Ты лучше знаешь их...

— Так ты, — пристально посмотрел на него Бракус, — действительно не знал, где подрабатывает твой друг?

— Не знал, — кивнул Томми.

— Понятно. Скрывал от вас. Понимал, что вы не одобрите. Как же, дерётся за деньги, торгует своим талантом, втоптал святое в грязь, так бы вы ему сказали, если бы узнали раньше? ..

— Да, наверное, может, и не такими словами, но не одобрили бы... Одно дело — преподавать боевые искусства в школе, делиться с детьми своими навыками и совсем другое — избивать друг друга на потеху этому ста... зрителям.

— Ну а Брикли устраивала оплата его выступлений, и ради этого он приходил к нам каждую субботу — думал: зачем довольствоваться малым, если можно заработать за вечер семьдесят тысяч, начистив морды парочке бойцов. И нам он приносил хороший доход, и дальше бы приносил, если бы не надирался и не распускал язык! — кулак Бракуса звучно ударился о столешницу. — Вот второй кандидат, — он два раза щелкнул "мышью" по одной из строчек, — мастер армейского боя, сто семьдесят матчей, сто пятьдесят побед. Очень недурен на арене. Ставим?

— Да.

— Что, боишься запачкаться? — хмыкнул Бракус. — Дистанцируешься от всего, что связано с делами "Колизея"?

— Да. Дистанцируюсь. Думай что хочешь.

— Да я просек твою логику. Только плохие парни зарабатывают на своем таланте, а хорошие — бессребреники, работающие только за идею, и скорее останутся без штанов на обочине, чем поступятся своими принципами и уронят в грязь свои идеалы!

— Ты ведь тоже не пожелал поступиться своими принципами. Мог ведь убить меня, пока я сидел связанный в твоем подвале, и забот не имел бы. Или потом, после нашего боя, подослал ко мне еще каких-нибудь держиморд, и забрал бы свой клуб назад. Но ты не сделал ни того, ни другого, а настаивал на том, чтобы все правила были соблюдены. Поступил, как те самые хорошие парни, над которыми сейчас зубоскалишь.

— Неплохой ответ, Томми Ли, — кивнул Бракус, — мне крыть нечем. Да, мне легче было принять поражение, чем нарушить свои же правила. Мог ведь действительно одним ударом решить все проблемы еще там, в подвале. Но принципы не позволили прикончить связанного противника, прикованного к трубе тройной фиксацией. Вот и оказался на обочине без штанов. Поэтому и зубоскалю. Над самим собой.

— Ты жалеешь о том, что не нарушил свои правила?

— Жалею, не жалею... Что случилось, то случилось, и терять время на разговоры, что могло быть, если бы..., я не собираюсь. Вот, — "клик-клик" "мышью", — третий. Чемпион японского карате, бывший якудза, в Штаты перебрался, не поладив со своими подельниками, в "Колизее" около года, сто десять боев, сто семь побед. Дерется как черт, техника умопомрачительная, я на его бои как на самое классное шоу хожу. Сам давно хотел с ним сразиться. Ставим его на третий бой.

— А ты уверен, что сейчас тебе по силам такой противник? — Томми с сомнением смотрел на фото свирепого узкоглазого парня, покрытого татуировками. — Все же ты на какое-то время отошел от дел и мог утратить форму...

— С завтрашнего дня начинаю тренировки, и через три недели буду готов к любому бою. Я им докажу! — Бракус снова пристукнул кулаком по столу. — Рано они меня со счетов списали! Еще увидят!..

— Не сомневаюсь.

— Ты сейчас куда? — спросил Бракус, когда они шли к выходу после утверждения таблицы боев на намеченный вечер.

— В школу. У меня сегодня три урока после обеда. А ты?

— А я начинаю тренировки. Сегодня вечером уже поработаю немного.

"Ягуар" Бракуса и "тойота" Томми отъехали от клуба. В разные стороны.

"Каждому свое, — думал Томми, — у него все сосредоточено на "Колизее" и статусе несокрушимого бойца. Ну, а у нас — школа! Тоже немаловажно, наверное..."

*

Один из новых слуг, нанятых накануне через агентство, вошел на кухню, где Линда посыпала пиццу специями, и доложил о прибывшем госте. Новичок еще не знал, кого следует пропускать без разговоров, а кому указать на дверь.

Услышав имя, Келлар хмыкнула и вскрыла пакетик орегано. Чего-то в этом роде она и ожидала. Что же, даже интересно, что она сейчас услышит. И на что он рассчитывает, являясь сюда? Как будто знает, что Курта дома нет — иначе ничего, кроме второй оплеухи он бы тут не получил. А может и не "как будто", а знает. Потому и заявился, стоило Бракусу уехать.

— Пригласите его сюда, Боб, — сказала она, посыпав пиццу орегано.

Оставался последний штрих. Келлар достала пакетик красного перца... и услышала от двери деликатное покашливание.

— Мне сказали пройти сюда, сказал гость. — М-м-м... Добрый день, Линда.

— Обычно ты сюда на равных с хозяином приходил, Велдон, — заметила Линда, добавив к смеси орегано с базиликом немного перца, — а сейчас топчешься в дверях, как бедный родственник. Кузен Понс! Это герой Бальзака, — пояснила она, явно не рассчитывая на образованность гостя. И насмешливо смерила взглядом круглолицего толстячка, еще недавно сияющего улыбкой на цветущем лице и с неизменной алой гвоздикой в петлице на арене "Колизея". Велдон Дардана, администратор клуба, обожаемый публикой конферансье, верный помощник Бракуса... и первая крыса, побежавшая с его корабля. А сейчас крыса, видимо, поняла, что корабль не тонет, и жалеет о своей поспешности. Кружит у борта, прикидывая, удастся ли прошмыгнуть обратно.

Похоже было, что эти недели прошли для Велдона не лучшим образом. Выглядел он далеко не таким жизнерадостным, как раньше, утратил лоск, осунулся, улыбка погасла, на лице появилось пришибленное выражение неудачника. "Видимо, попытался прибиться еще к кому-то, но получил от ворот поворот. В Вегасе слухи быстро расходятся, и все уже знают, как Дардана "кинул" Курта, а от Томми Ли тут же получил коленом под зад. И никто не жаждет взять на службу человека, от которого не знаешь, чего ожидать. Не внушает доверия... Сам себе навредил, Вел, поспешил ты отвернуться от старого хозяина и подлизываться к новому. В итоге и получил по шее от обоих. Закономерно..."

Дардана все еще стоял на пороге с выражением великого страдания на лице. Линда решила, что достаточно уже его помучила. Ставя противень в духовку, выставляя таймер и температуру, она бросила:

— Заходи, не маячь. Говорить будем здесь. Я занята пиццей. Курт попросил пепперони на ужин, а мне еще нужно прибрать кухню. Садись, не путайся под ногами. Слушаю тебя.

С сомнением посмотрев на рассыпанную по столу муку, грязную посуду и остатки продуктов, используемых для пепперони, Велдон постарался выбрать стул подальше от стола, опасаясь за свой щегольской пиджак ("Остатки былой роскоши, Вел?"). Линда, делая вид, что не замечает его опасений, принялась рьяно убирать кухню.

— Велдон, не тяни, — поторопила она, — говори, зачем пришел. Мысли я читать не умею.

— М-м-м... Линда, ты ведь знаешь, я недурно справлялся со своими обязанностями в "Колизее". Еще когда Бракус был рядовым гладиатором, я предвидел, что из этого парня толк выйдет, сделал на него ставку и не прогадал. И он тоже, сделав меня поверенным всех дел в клубе. Я ведь столько ради него сделал — не каждый отец ради родного сына так старается...

— Это я знаю, — Келлар так махнула микрофиброй, что белое облачко муки угрожающе взвилось над полом. Дардана чуть не свалился с высокого стула, пытаясь уберечь лацканы пиджака. — Ближе к делу!

— При нем я пять лет был управляющим в "Колизее", и ни разу не подвел Бракуса. Я сглаживал острые ситуации, улаживал конфликты, пару раз избавил клуб от судебных исков и неприятностей с полицией и федералами...

— Реприза затянулась, Велдон, переходи к сути.

— И в благодарность за это меня выбросили на помойку, — голосом трагического героя продолжал Дардана, — отшвырнули, как, извини, грязную бумажку в сортире, — его губы выразительно задрожали. — Разве я заслужил такое отношение?

— О, нет, — Линда сгрузила посуду в посудомоечную машину и включила ее. — Что ты! Вовсе не заслужил. Ты всего лишь перешагнул через Курта, кланяясь в ноги новому чемпиону. Тебе прямо Нобелевскую премию надо присудить за верность.

— Я через него не перешагивал...

— Ты чуть не прошел прямо по его ногам. И я не удивлена, что после этого тебя послали по известному адресу сразу оба. Кому нужен такой флюгер? — фыркнула Линда.

Закончив приводить в порядок стол, она убрала в холодильник продукты, удовлетворенно полюбовалась результатом, села на высокий стул напротив Велдона и закурила. Равномерно жужжала духовка, где в свете ламп румянилась пицца. Кухня блестела чистотой. Можно было расслабиться.

Кофе она Дардане не предлагала, давая понять, что не рада его визиту. И Дардана, действительно неглупый и наблюдательный человек, это видел. Но сейчас ему было наплевать — он стерпит неприветливость австралийки, только бы удалось с ней договориться.

— Презираешь меня? — спросил он. — Понятно. Ваша давняя дружба, и все такое... Но ты же деловой человек и понимаешь...

— Что "сбитые летчики" никому не нужны? Да, понимаю. Но иногда можно ошибиться и слишком рано поставить крест на ком-то.

— Да и, в конце концов, он мне не родной сын, чтобы с ним нянчиться, даже после того, как он провалил бой! — Дардана посмотрел на сидящую напротив женщину с ледяными глазами и точеным волевым лицом. — Тебе хорошо быть великодушной: дочь премьер-министра Австралии, второе лицо в УБРИ, шишки из Вашингтона тебе руку целуют и бокалами чокаются... А я — человек маленький, начинал с нуля, знала бы ты, из какой грязи я выбрался...

— Знаю. Из Канзаса, как девочка Элли, разве что без Тотошки, — ответила Келлар. — Надоело возиться с курами на отцовской ферме, и ты решил покорить Лас-Вегас... Велдон, я уже в энный раз прошу тебя перейти к делу.

— Я это и делаю, перехожу! Да, Линда, я вылез из такой глуши, наш городок даже не на всех картах указан, и до него с отцовской фермы еще час надо было ехать... Когда ферма разорилась, я приехал в Вегас в дырявых ботинках и с одним долларом в кармане, пришлось повертеться, приспосабливаясь к обстоятельствам, чтобы встать на ноги. Понимаю, презираешь. Может, я и сам себя презираю. Но я — не ты и не могу позволить себе такую роскошь...

— Быть человечным? О, да. Редкая роскошь. Не всем доступна. И чего ты хочешь от меня, я бы хотела знать?

— Линда, — после заминки начал Дардана, — я... У меня сейчас сложная ситуация. И я уже знаю, что Томми Ли вступил в переговоры с Бракусом, чтобы на некоторых условиях вернуть ему "Колизей"...

— Так, — ледяным голосом сказала Линда; ее глаза словно превратились в острые иглы, пронзающие собеседника, — это кто-то из оставшихся старых слуг докладывает тебе о новостях Курта? Кто?

Дардана молчал.

— Бережешь своих информаторов? Ладно, молчи дальше. Все равно выясню, — Линда поднялась и оперлась кулаками о стол, глядя на Велдона тяжелым взглядом. — Кажется, я поняла, к чему ты клонишь. Ты хочешь отыграть ситуацию назад и понимаешь, что Курт с тобой разговаривать не станет, а возьмет за шиворот и вышвырнет так, что ты шлепнешься задницей далеко за чертой города, и еще пинка добавит для ускорения.

— И это в лучшем случае, — Велдон машинально пощупал свой нос, который только недавно обрел прежний вид после тумака, полученного от Бракуса на арене.

— И чего он так завелся, — с издевкой сказала Линда, — подумаешь, первым от него шарахнулся после проигрыша, нет бы понять: ты человек бедный, к роскошествам вроде сострадания и элементарной порядочности не склонен, и вообще, это бизнес, тут сантименты к черту...

По кухне поплыл аппетитный запах. Духовка звякнула и отключилась. Келлар натянула варежки-прихватки, открыла дверцу и достала противень, на котором благоухала румяная пицца — расплавленный сыр, алая салями, аккуратные кружочки оливок.

— Ну ведь совсем без вины страдаешь, — фыркнула Линда, ставя противень на стол с термостойким покрытием.

— Твоя легендарная пицца как всегда на пике совершенства, — льстиво промурлыкал Дардана.

— Надеюсь, — Келлар вооружилась ножом и начала аккуратно нарезать пепперони. — На что было Курту обижаться? Каждый на твоем месте так и сделал бы, упавшего пнул и побежал за победителем, хвостом завилял, как верная собака... Да только от Томми Ли ты тоже по морде тогда словил...

— Не от него... От его приятеля.

— О, да, верно, спасибо за уточнение. Я, знаешь ли, не всматривалась, меня больше волновал Курт. Но как ты тогда классно растянулся, успела заметить.

Линда сложила ровные куски на блюдо и накрыла высокой прозрачной крышкой с двумя отверстиями сверху, чтобы выпечка не размякла. Курт любит хрустящую корочку. — Тебе не предлагаю, Велдон. Хоть ты сейчас и испытываешь лишения, но весь твой избыточный вес при тебе.

Дардана только скрипнул зубами: "Дрянь, стерва! Знает, что я у нее в руках и издевается, как хочет! И ничего не сделаешь: кто она и кто я? Но только она может сделать так, чтобы Бракус не пришиб меня на месте и не спустил с лестницы. И дернула меня неладная... Да, оплошал, думал, что ему уже не подняться. Кто же знал, что все так повернется? Конечно, Томми Ли при таком раскладе "сдаст" бой-реванш, он принципиально не желает вступать в права владельца "Колизея" и скорее вернет его Бракусу. А меня послали оба, и мне придется заискивать перед этой соплячкой и терпеть ее змеиные укусы, если я хочу, чтобы она мне помогла!"

— Извини, Велдон, — Келлар вернулась за столик и села, подбрасывая на ладони свою дорогую, скорее мужского, чем женского стиля зажигалку, — но я не доверяю людям, которые единожды замарались. Что было однажды, может повториться снова, и попробуй-ка разубедить меня в этом, так, чтобы я тебе поверила!

— Линда, — Дардана нагнулся к ней через стол, — я ведь много чего знаю и держу язык за зубами. Даже сейчас рот не раскрыл. Это ли не доказывает, что я могу быть верным и порядочным, и даже после того, как допустил оплошность...

— Попытка шантажа, Велдон? — Линда закурила, выпустив облако дыма в лицо собеседнику и заставив его отклониться, — дескать, если я тебе не помогу, а Курт не примет обратно, можешь и разговориться? Я знаю, о каких делах ты говоришь. Но ты в них запачкан примерно так же, если не больше... Начнешь трепаться, на скамью подсудимых сядете вместе. Но у Курта больше шансов выйти сухим из воды, а вот ты загремишь по полной — лет на двести-триста. Стоит ли рубить сук, на котором сидишь?

Дардана выругал себя: идиот, правда, что ли, стареет и теряет чутье? Кого он пытается припугнуть? Эта бабенка на работе регулярно имеет дело с рисковыми ситуациями и с фраерами, пытающимися пригрозить, управляться научилась. Да она его пополам перекусит и с лица не спадет!

— Разве я был плохим управляющим? — сменил тон толстячок. — Я умею хранить тайны, работать на прибыль, улаживать токсичные ситуации, конечно, не так, как ты, — льстиво промурлыкал он, попытавшись дотронуться до руки Линды; женщина спокойно отодвинула ладонь. — Ну разве я не заслужил право на один шанс доказать, что я осознал свою оплошность и больше не повторю ее? Ведь даже закоренелым грешникам дают шанс на искупление, не правда ли?.

— Пусть Бог тебя прощает, — равнодушно ответила Келлар. — Иди в церковь и там неси покаяние. А тут тебе не исповедальня, и я — не священник, грехи не отпускаю, своих хватает.

— Когда Бракус вернется на свой пост, — не отступал Велдон, — ему понадобится управляющий. Не сам же он будет всеми делами в "Колизее" рулить, конечностей не хватит. А нового нанимать — это же кот в мешке будет. Может, попадется жулик, который набьет себе карманы и сбежит. Или дурак, который, уж извини, собственный зад в сортире потеряет, и "Колизей" подведет под монастырь. От меня, по крайней мере, сюрпризов ждать не придется, дела клуба я хорошо знаю и десятицентовика не прикарманю...

— Да уж, — рассмеялась Келлар, — после того, что ты уже отмочил в прошлый раз, тебе трудно будет придумать ЕЩЕ более сногсшибательную штуку. Так что от тебя и в самом деле сюрпризов не будет...

В ее смехе Дардана увидел тот самый шанс, о котором умолял ее. Если бы Линда собиралась выставить его за дверь, она продолжала бы "закрываться" в броне, говорить ледяным голосом, давить взглядом и язвить без умолку. А если она смеется, значит, какие-то аргументы, которые он привел, возымели эффект.

— В одном ты прав, — задумчиво сказала Линда, — дела "Колизея" ты действительно знаешь лучше всех, и умеешь повышать доходы. А новый человек — это и в самом деле коробочка с сюрпризом. Сначала он будет вникать в суть дела, входить в ритм. И неизвестно, как себя проявит...

Велдон энергично закивал, с надеждой глядя на Келлар. "Если она поможет мне, — поклялся он, — пусть хоть сто раз на дню подшучивает над моим лишним весом, даже не подумаю обидеться!"

— Я пока еще ничего не решила, — сказала Линда. — Возможно, ты и прав. Но мне еще предстоит нелегкий разговор с Куртом. В успехе я не уверена. Он не из тех, кто легко прощает.

— Тебя он всегда слушается.

— Слушает. Но все же решения всегда принимает сам.

— И все же ты имеешь влияние на него...

— Он мне доверяет. И я стараюсь не злоупотреблять этим. Все, Велдон. Я сказала, что поговорю с Куртом. Но заранее ничего не обещаю, — Келлар остановилась в дверях кухни, и Дардана понял, что его приглашают на выход.

— Если ты сможешь мне помочь, — обернулся он с порога, — я... Если ты сможешь переубедить Бракуса, я — твой должник. Ты знаешь, это не пустые слова. Я все для тебя сделаю.

— Хорошо же тебя припекло, — покачала головой Келлар. — Вот так, поспешил, поставил не на ту лошадку и вляпался по самые пончикряки. Ладно. Попробую привести Курту аргументы в твою пользу. Но учти, если он и предоставит тебе шанс реабилитироваться, этот шанс будет ЕДИНСТВЕННЫМ. Понимаешь?

— Лучше заведи с ним разговор после того, как он поест твоей потрясающей пиццы, — медоточиво разулыбался Дардана. — От нее смягчится даже каменное сердце.

Келлар только усмехнулась и проводила его взглядом, пока гость семенил к воротам. Если раньше перед машиной управляющего двери дома Бракуса открывались сами собой, то теперь он был вычеркнут из списка лиц, имеющих право свободного пропуска, и вынужден был оставить автомобиль за воротами. "Ничего, ему на пользу, — Келлар оперлась на перила крыльца и снова щелкнула зажигалкой. — Пройдется лишнюю сотню-другую ярдов, хоть немного жирок растрясет. А то со спины уже на тюленя похож. А сам не устает жаловаться, как он выкладывается на работе, поесть забывает. От голода, что ли, пухнет?.. Или это его пиджак в крупную клетку создает такой эффект? В одежде подобной расцветки и я бы, наверное, показалась похожей на Лену Хеллегран!"

Келлар была в узких голубых джинсах с высокой талией и синей ковбойке.

Ветерок играл с густыми верными волосами Линды, теребил ворот ее рубашки с короткими рукавами. Келлар раздраженно поправила волосы, вспомнив дочь босса. Лена была красивой рослой девочкой, но все свободное время проводила с книгой или за компьютером, отсутствием аппетита не страдала, и, по мнению Келлар, весила многовато для шестнадцатилетней девочки. В спортивном зале или бассейне Лена тоже бывала крайне редко.

Сама Келлар всегда находила время для спортивных тренировок — порой даже в ущерб ночному сну. По примеру Курта она каждый день посещала спортзал в УБРИ и плавала после тренировки в бассейне. Работа административного директора корпорации была богата на разнообразные сюрпризы, и Линда старалась поддерживать себя в хорошей форме — во всех отношениях. И в результате этого когда 34-летняя Келлар переодевалась в облегающий спортивный костюм и появлялась в зале, сотрудники мужского пола забывали о своих снарядах и тренажерах и не могли отвести взгляда от ее длинных ног безупречной формы, тонкой талии и высокой упругой груди под черным, с лайкрой, эластиком, а многие сотрудницы завидовали начальнице. А уж в бассейне Линда, в голубом спортивном купальнике, неизменно производила фурор. Обычно рабочий костюм скрадывал очертания фигуры Келлар, в одежде она прежде всего ценила практичность, а не изящество, и только в тренировочной зоне желающие имели возможность полюбоваться ее точеными формами. "И всего-то надо не лениться, а не искать себе оправдания, — подумала Линда, — результата без усилий не бывает!"

Подъездные ворота открылись, впуская машину Бракуса.

— Меня встречаешь, или опять изображаешь Паровозика Томаса? — помахал ей рукой Бракус. — Увы, вижу, что второе, — он указал взглядом на сигарету в тонких пальцах женщины.

"Вовремя я Велдона спровадила. А то одним разбитым столиком тут дело не ограничилось бы... Им пока еще рано сталкиваться носом к носу".

— Делать мне больше нечего, только тебя дожидаться! — пожала плечами Келлар. — Я Линда, а не Пенелопа, если ты забыл! Как прошел кастинг?

— Нормально, — потер руки Бракус. — Бойцы — высший класс! Завтра начинаю усиленные тренировки. И думаю, через три недели уже смогу драться хоть с Терминатором! А пока... Что у нас на ужин? Не "Пепперони" ли в твоем авторском исполнении?

*

Высокая молодая женщина с модельной фигурой, миндалевидными карими глазами и роскошной копной каштановых волнистых волос увидела идущую по галерее торгового центра пару и прищурилась.

"Да, похоже, Велдон не солгал, Курт снова на взлете и имеет шанс вернуть потерянное. Рановато я смотала удочки. Но кто же знал? Мне казалось, что он повержен и больше уже не поднимется"...

Грета Уэстфилд, в прошлом — манекенщица, ныне — ведущая модель крупного рекламного агентства и "лицо" элитной косметической марки, поставила рекорд по продолжительности отношений с Куртом Бракусом. Они были близки два года. Постепенно Бракус начал доверять любовнице, посвятил ее во все нюансы своего бизнеса и по достоинству оценил то, что девушка отнеслась к тайнам "Колизея" с пониманием и почти ничего от нее не скрывал. Грета ходила с ним на арену клуба и смотрела поединки гладиаторов, проявляла к ним неподдельный интерес и закрывала глаза на то, что временами Курт позволяет себе приударить за какой-нибудь девицей, из тех куколок-старлеток, ищущих в клубе знакомств с успешными мужчинами. Она понимала: день-два — и Курту надоест кратковременная игрушка. Не стоит портить себе нервы выяснением отношений и сценами ревности. Любое проявление собственничества Бракус не терпел и сурово пресекал. Зато наблюдая ровное и рассудительное поведение Греты, он был с ней обходителен и ласков, не скупился на дорогие подарки и поездки на престижные курорты. А перед Днем Благодарения наманикюренный пальчик Греты украсился изящным колечком с россыпью мелких бриллиантов и девушка уже штудировала каталоги свадебных нарядов и подходящих для медового месяца курортов и отелей, а верный администратор Бракуса, Велдон Дардана, вел приготовления к свадьбе своего босса. После Рождества Грета готовилась стать миссис Бракус и переселилась в имение Курта. И если бы не эта досадная неприятность с индейским парнем, закатившим погром в клубе, так оно и было бы.

Грета уехала из имения, когда Курта отвезли в больницу, и на следующий же день отправила ему кольцо с письмом, в котором объясняла, почему отменяет свадьбу и расторгает помолвку, пожелав Курту (надо быть справедливой — от него она за два года ничего плохого не видела!) — скорейшего выздоровления.

Ей потом рассказывали, что, прочитав письмо, Курт изорвал его в клочья, кольцо выбросил в окно палаты и со словами из "Гамлета" — "Все женщины меняются, им лишь безумец доверяется!" — лег лицом к стене и весь день молчал, не реагируя даже на врачей, никого к себе не подпускал и наотрез отказывался от еды и лекарств, а персонал особо и не настаивал — после того, как Бракус выбросил в коридор поднос с ужином и расквасил нос одному из врачей. И только когда на следующий день в больницу приехала женщина из Австралии, Линда Келлар из УБРИ, он поддался на ее уговоры продолжать лечение и согласился поесть. Узнав об этом, Грета ощутила нечто вроде запоздалой ревности: только эта долговязая брюнетка могла приближаться к Курту, когда он бывал не в духе, не рискуя схлопотать тяжелой рукой или быть посланной витиеватым немецким матом далеко и конкретно. Отчего она пользуется таким расположением Бракуса?

И за этим пришли тоже запоздалые угрызения совести: кажется, она поспешила с разрывом помолвки, могла бы подождать, когда Курта выпишут из больницы, это было несколько жестоко. Но ей казалось, что надо быть честной, а Курт — сильный человек и выдержит ее объяснение.

Одного Грета не смогла понять за эти два года: отношения Курта и Линды Келлар. Специфика работы УБРИ была так далека от "Колизея" и мало интересовала Грету. Почему-то гидробиологическая научно-исследовательская корпорация имела филиалы практически по всему миру и пользовалась поддержкой политического истеблишмента. Девушка видела, как обходительно и галантно встречают Линду важные сановные гости клуба и на всякий случай тоже выказывала ей знаки уважения. Особенно после того, как одна дама шепнула Грете, что Линда — дочь премьер-министра Австралии, и мистер Келлар имеет все шансы на следующих выборах стать преемником мадам президента — правящая партия сделала на него серьезную ставку. По слухам, которые ходили в кулуарах, дела Ричи-Миномета, как его неформально давно прозвали, были на мази, и он уже мог готовить инаугурационную речь. Так что с будущей "первой дочерью Австралии" лучше поддерживать хорошие отношения. Пригодится на будущее.

Но Курт ведь не из-за этого так доверительно относится к этой сероглазой цапле. Внимательный женский взгляд Греты не видел признаков интимной связи между этими двоими. Однако стоило этой особе приехать в Лас-Вегас, где находился один из филиалов УБРИ в Америке, она тут же являлась вечером в "Колизей", или приезжала в имение Курта, и они очень тепло общались. Грете даже казалось, что Бракус уделяет внимания больше Линде, чем ей.

Насчет девчонок, которые ластились к Бракусу в "Колизее", Грета уже давно не беспокоилась, зная наперед, как все будет: одна-две ночи, дорогой подарок или определение в модельное агентство; на роль в кино, сериале или клипе; продвижение на эстраде или в модном кабаре и все. А миз Келлар радикально отличалась от этих юных дурочек. Она была старше их и при своей эффектной внешности и женском очаровании обладала несгибаемой волей, острым умом и не по-женски жестким характером. Ее суждения были точны и остры, как бритва. Во время боев на арене "Колизея" Келлар сидела в "королевской ложе" Бракуса; он специально приказал установить по обе стороны от своего кресла еще два — для Греты и Линды. Келлар не нужно было озвучивать свой заказ — ей сразу подавали бокал ее любимого вина и чашку кофе — черного, очень крепкого, с кубиком льда и ванилью. Все наизусть знали пристрастия этой женщины и никогда не ошибались.

Видно было, что бои гладиаторов не разжигают в ее крови такого азарта, как в других гостях "Колизея", Линда смотрела на сцену бесстрастно, с интересом исследователя и только бросив взгляд в вопящий от восторга зрительный зал, она иронически улыбалась. Ставок на тотализаторе она никогда не делала, и ей никогда этого не предлагали. Линда Келлар в клубе была на особом положении, и никому не приходило в голову сомневаться в том, имеет ли она право на это.

Грета не раз пыталась выяснить, в чем причина особого статуса этой женщины в "Колизее" и в жизни Курта, но в клубе никто не мог ответить на этот вопрос; даже Дардана, который все обо всех знал похлеще ФБР, лишь пожал плечами: "Сам гадаю!". И видно было, что, даже если он и покривил душой, то правды и под пытками не скажет. Когда Грета попыталась выспросить о Линде у Курта, он лишь нежно обнял и поцеловал любовницу и мягко сказал: "Ты можешь быть спокойна, Грета: Линда не претендует на твое место в моей постели. И это все, что тебе нужно знать".

К этому времени Грета уже научилась понимать Бракуса с полуслова и больше к этой теме не возвращалась. Да она и сама видела: женщину из УБРИ с Куртом связывает отнюдь не секс. Однако он почему-то выделяет ее в своем окружении и по словам Дарданы, "Линда была всегда". Со временем Грета рассчитывала обходными путями выяснить то, что не давало ей покоя: что связывает успешного бизнесмена и бывшего гладиатора Бракуса с Линдой Келлар, административным директором УБРИ. Заводить разговор с самой Линдой — этот вариант Грета даже не рассматривала. Скорее всего австралийка просто обдаст ее холодом, со своей обычной иронической улыбкой дав понять, что эту тему обсуждать не намерена. И это будет означать, что разговор окончен, не успев начаться.

А когда Курт проиграл бой с Томми Ли и лишился всего, только она с ним и осталась. Расчетливая, жесткая и циничная стерва, хищница, идущая по головам, Линда Келлар неожиданно проявила чудеса человеколюбия и верности, самоотверженную заботу, и не просто утешала проигравшего, помогая ему пережить трудное время, а нашла способ дать ему шанс вернуть все, что он потерял.

Как Линде это удалось, Грета не знала. Но факты налицо: просидев, как затворник, две недели в своем доме после выписки из больницы, Бракус неожиданно вступил в переговоры с новым хозяином клуба, Томми Ли, и они начали активно готовиться к бою-реваншу. И вот Курт идет с австралийкой по галерее, снова энергичный, подтянутый, жизнерадостный, они о чем-то весело беседуют, и Курт от души смеется, а его голубые глаза блестят как раньше, как будто он уже победил.

*

Линда первой заметила Грету. Их взгляды встретились. Келлар неприязненно сдвинула брови при виде этой холеной красотки в дорогом костюме и бриллиантах — именно ее письмо еще сильнее подкосило и без того раздавленного провалом и лежащего в больнице Курта, еще слабого после травм. Она помнила, в каком состоянии еще недавно был ее друг, и как трудно было вывести его из пугающей апатии. А эта мерзавка явно чувствует себя прекрасно. В руках несколько пакетов — Шанель, Гуччи, Вествуд... Кольцо вернула, а остальные подарки бывшего жениха забрала — цепочка с бриллиантами на шее, серьги из того же комплекта, часики "Тиффани". Только бы Курт ее не заметил. Неизвестно, как он отреагирует на эту встречу. А ему нужно все силы бросить на тренировки и сосредоточиться только на предстоящих трех боях и поединке-реванше с Томми Ли.

Келлар уже корила себя за то, что именно сегодня вытащила Курта в этот торговый центр, желая подыскать подарок к 35-летию свадьбы своих родителей. "Совсем забыла, что Грета обожает шляться здесь по бутикам!" — Келлар крепко чертыхнулась. И тут же стала искать возможные способы решения проблемы.

К счастью, в этот момент Бракус отвлекся на витрину магазина элитной мужской обуви. За его широкой спиной Линда прожгла Грету яростным взглядом: "Лучше не лезь ему на глаза! Если ты испортишь то, во что я вложила столько усилий, я тебя уничтожу. В лучшем случае ты будешь исполнять стриптиз в самом низкопробном кабаке на окраине Лас-Вегаса! Ты меня знаешь!".

Грета прочитала в потемневших глазах австралийки вызов и угрозу, и ответила ей спокойным насмешливым взглядом: "Так бы и убила, да? Не посмеешь... Сейчас, перед выборами в Австралии, дочь ведущего кандидата в президенты должна быть безупречна. Если ты оскандалишься, папочка тебя не похвалит, и ты это знаешь!".

Но все же Грета неторопливо — пусть Келлар не думает, что ее тут кто-то боится! — направилась к лифту. Все равно нужно зайти еще в пару магазинов в отделе косметики и парфюмерии на другом этаже, где должны были уже выставить новые плакаты с ее фото. Интересно посмотреть, как она выглядит на них... "Надеюсь, Келлар не заявится следом за своей любимой помадой оттенка "кровь из глаз", — ухмыльнулась уже в лифте Уэстфилд, — а то еще вообразит, будто я намеренно ее преследую! Лучше лишний раз не злить эту фифу..."

— Все в порядке, Линда? — спросил Бракус, не отрываясь от новой коллекции ботинок к вечернему костюму. Он обладал острой интуицией закаленного в уличных и гладиаторских битвах бойца и сейчас ощутил, как за его спиной нарастает напряжение, в воздухе буквально электрические разряды потрескивают. Линда глубоко вздохнула, возвращая на лицо прежнее выражение, и ровным голосом ответила:

— Все нормально, Курт. Прочитала одно неприятное сообщение по рабочему номеру. Но ничего срочного. Позже задам всем перца по дистанту.

— И все-таки, — Бракус отошел от витрины и вперил подозрительный взгляд в безмятежное лицо подруги, — что-то тебя сильно огорчило.

— Просто я проголодалась, — пожала плечами Келлар, — мы уже долго тут ходим. Как ты смотришь на то, чтобы пройти на фудкорт и перекусить, а потом продолжить поиски?

— Неплохая идея. Я тоже не прочь заморить червячка. Что закажем?

"Только бы Грета не приперлась туда -выпить смузи или съесть фруктовый салат! Пусть только попробует все мне испортить!"

Пока готовились стейки из оленины с картофельным мильфеем, Линда отправилась в комнату для курения и впервые порадовалась, что Бракус не курит. Стены были украшены рекламными плакатами, и с одного томно взирала Грета Уэстфилд, возлежащая на берегу моря в длинном бирюзовом платье, скульптурно облегающем ее фигуру. Если бы Бракус тоже пошел в курилку, он увидел бы с порога фото этой предательницы, и кто знает, как отреагировал бы. Грета ранила его до крови, едва ли не больнее, чем все остальные перебежчики. Похоже, он привязался к этой девице и начал доверять ей; от нее он удара в спину не ждал.

Келлар едва сдержалась от желания ткнуть в плакат зажженной сигаретой, чтобы выпустить пар. Это было бы слишком мелко, подростковый вандализм, да и только. Несерьезно. "Ладно... С плакатами я не воюю. Но если эта негодяйка попробует сорвать мой план, то на себе узнает, что значит — заполучить меня своим врагом! Будет рада, если ее возьмут в дешевую забегаловку — задницей у шеста перед шоферами грузовиков крутить!"

— Я знала, что найду тебя здесь... Здравствуй, Линда.

— Что тебе тут надо, Грета? Ты же не куришь.

— Я хотела поговорить с тобой, когда поблизости нет Курта. Вряд ли он сейчас обрадуется мне...

— Ты чертовски догадлива.

— Курт... Он очень переживал?

— Пережил, как видишь, — отрезала Келлар, — он и не такое преодолевал. Не надейся, что смогла вышибить его из колеи надолго.

— Линда, мне самой кажется, что я поступила не совсем порядочно по отношению к Курту... Тем более что тогда он был нездоров.

— Да неужели я от тебя это слышу?! Что, крысы, поняли, что корабль вовсе не тонет, и давай обратно на борт карабкаться? — презрительно усмехнулась Линда. — На днях Велдон передо мной юлил, умоляя повлиять на Курта, замолвить словечко, теперь ты заявляешься! Даже в курилку за мной пошла, надо же, и куда только девалась твоя аллергия на табачный дым! Не знаю, Грета, на что ты рассчитываешь, пытаясь убедить меня в своем раскаянии. Курт получил твое письмо, прочитал его и ЭТО уже не забудет. Он все правильно понял. Боюсь, что тебе придется искать себе нового богатого жениха. Правда, это может оказаться сластолюбивый старик; отталкивающий толстяк или заморыш; домашний тиран или даже любитель каких-нибудь сексуальных отклонений, который за свои деньги заставит тебя исполнять его самые извращенные капризы; будет жестко контролировать твои расходы, или еще что-то в этом роде... Совместить приятное с полезным больше не получится. У тебя уже был жених — красавец, преуспевающий, ласковый и щедрый, но ты от него отказалась. Все; разбитую чашку уже не склеить так, чтобы не было видно следов.

— Можно подумать, — парировала Грета, — что ты сама всегда поступаешь честно и человечно. Извини, но я знаю о твоей репутации — ты всегда прешь, как тяжелый танк, и горе всем, кто некстати сунулся под "гусеницы".

— А я и не отрицаю, что я — стерва, — пожала плечами Келлар, — но я хотя бы не лицемерка и не шлюха.

— Кто — я?! — изумилась Грета и выразительно указала взглядом на плакат со своим изображением.

— А как я должна о тебе думать после того, как ты слиняла от Курта, думая, что он подкошен и уже не поднимется? — жестко спросила Келлар. — А теперь, узнав, что он снова набирает высоту, ищешь к нему подход! Сразу видно достойную и верно любящую женщину! Ты уловила сарказм в моем голосе?

— Ты в своей личной жизни разобраться не можешь, — не удержалась Грета, которую вывел из себя уничижительный тон австралийки и ее хлещущие, как плеть, обличительные слова.

— А под чужое одеяло суешь нос.

— Неправильное поведение, Грета, если ты хочешь, чтобы я за тебя похлопотала, — улыбнулась Келлар и закурила вторую сигарету. — Не надейся, я не расстроюсь и не зарыдаю от твоих слов. А вот послать тебя по известному адресу могу запросто. Я ведь нужна тебе больше, чем ты — мне. И советую тебе хорошо запомнить это. И вытащить свой отшлифованный у пластического хирурга носик из-под моего одеяла.

Грета не нашлась, что ответить. А Келлар, глубоко затянувшись и выдохнув дым в ее сторону, раздавила окурок в пепельнице и заключила:

— Курту предстоит бой, на который поставлено ВСЕ. И до этого я не буду волновать его напоминаниями о тебе. И тебе не советую маячить перед ним в эти недели. Стань невидимкой и никак не напоминай о себе. И если поединок пройдет так, как мы рассчитываем... Я попытаюсь поговорить с Куртом. Но если ты ему все испортишь... Я тебя тогда на обочину отправлю, и ты останешься там на всю жизнь!

Уже с порога Келлар обернулась:

— Решать будет Курт. В таких делах человек должен разбираться самостоятельно. Хотя я на его месте больше ни на цент не верила бы тебе. Единожды предавшая — кто тебе поверит!

— Стейки сейчас принесут, — сказал Бракус, когда Келлар вернулась за столик. — Если ты не отбила себе аппетит курением... Да еще натощак, — поморщился он, — брр, вот гадость!

— Не отбила. Целого оленя готова съесть, — Келлар села напротив.

— Половину пришлось бы уступить мне. Я тоже зверски голоден.

*

Линда сидела под навесом во внутреннем дворике дома Бракуса и, потягивая охлажденный апельсиновый сок из высокого стакана, наблюдала за тренировкой Курта.

Да, он быстро восстановил свои силы и ловкость и уже в хорошей форме. И полон решительности показать, что его рано списали со счетов. Его голубые глаза смотрят упрямо, губы сжаты, под золотистой от загара кожей перекатываются шарообразные мускулы. Курт тренировался в одних черных шортах, и его широкие плечи, спина и грудь уже блестели от пота, но сильное тело не знало усталости. Двигался он с прежней пластикой и скоростью молодого тигра, и Линда заранее не завидовала гладиаторам, которым уже скоро придется сражаться с ним. Курт не ищет легких путей — он отбирал самых сильных противников. Легкие пути он презирал. Всю жизнь Бракус стремится доказать, что ему все по плечу, он одолеет любые препятствия, справится с любыми трудностями. И справляется.

Курт выпрямился во весь свой почти семифутовый рост, напряг мышцы и еле заметно кивнул. Ровные "кубики" его пресса обозначились на загорелом животе еще четче.

Один из его помощников взял толстую доску и что есть силы хлопнул хозяина по животу. Доска с треском сломалась на три части.

Бракус покосился на Линду. В его глазах читался вопрос: "Видала? Что скажешь?". Келлар улыбнулась и подняла большой палец. Потом зазывно качнула графин с апельсиновым соком.

— Перерыв, — Курт зашел под навес, сел в плетеное кресло напротив нее. Подоспел слуга и набросил на плечи хозяина полотенце. — Потом еще отработаю боевые приемы и поплаваю. Я уже почти готов.

— Вижу, — Линда налила ему стакан сока. — Лед не предлагаю: ты разгорячен, а больное горло тебе сейчас ни к чему, — она налила сока и себе.

Бракус жадно приложился к стакану, но все же старался пить холодный сок неторопливо, растягивая удовольствие.

— Спасибо. Хорошо освежает! А не хотела бы ты поплавать со мной? Дух соревнования хорошо мобилизует, а соревноваться с уроженкой Большого Барьерного Рифа — это серьезно.

— Я не против, — Линда допила сок. — День жаркий, и я не откажусь окунуться. И тебе придется изрядно поработать руками, чтобы не отстать, крутой парень! — посулила она. — Ты не устал, Курт? Помни советы Гаррисона: ты должен наращивать нагрузку дозировано.

— Что я и делаю, — Бракус обтер лицо полотенцем. — Я чувствую свое тело, Линда, и оно всегда подсказывает мне, когда нужно остановиться.

Они немного помолчали.

— Я разговаривала с отцом, — сказала Келлар, — он справлялся о твоем самочувствии и удивлялся, как это ты ухитрился встрять в пьяную драку на своей дискотеке, да еще позволил измолотить себя так, что попал в больницу.

— Мне кажется, что он догадывается о том, чем на самом деле занимаются в "Колизее". Дискотека — это версия для тупиц, а Ричард умен и умеет читать между строк.

— Я тоже так думаю. Но если отец делает вид, будто все еще считает тебя хозяином дансинга, значит, ему это ничем не грозит. Родители ждут тебя на Новый год. Ты давно уже не был в Порт-Дугласе.

— Да, несколько лет... Я по ним соскучился. Помнишь, как я приезжал на летние каникулы из Сиднея, и мы отрывались на полную?

— Еще бы не помнить! — рассмеялась Келлар.

— Надеюсь, ты не захочешь снова погулять под парусом в шторм?

— В шторм уже не захочу, сперва посмотрю метеосводку. Удар мачтой по голове отучил меня от беспечности. Отец прав, с океаном шутки плохи, и идиотов он не любит.

— Стукнутая ты моя! — поддел ее Курт.

— Сам ты стукнутый! — Келлар шутливо хлопнула его кулачком по широченной груди.

Бракус согнулся вдвое, дурашливо сделав вид, будто у него перехватило дыхание (на самом деле удара он почти не ощутил).

— Ты отправишь меня в нокаут, — картинно просипел он. — О карьере гладиатора не думала?

— Все говорят, что характер у меня тяжелый. И рука — тоже.

— И эти люди правы.

... Линда неспешно курила, наблюдая, как Бракус отрабатывает захваты и освобождение, сражаясь сразу с несколькими помощниками. Он молниеносно перемещался, уходил от атак, парировал удары и боевые приемы, отбивал даже нападение со спины, зато сам наносил точные и четкие удары, выходил из захвата или сбрасывал с себя чужие руки и разметывал противников, как кегли. Да, он в отличной форме. И всего за две недели упорных тренировок. За оставшуюся неделю он закрепит результаты, отшлифует технику и скорость... Это дурачье в зале на мыло изойдет от восторга, любуясь былым кумиром, и даже не вспомнит, как еще недавно орало до изнеможения: "Убей его!".

Один из помощников Курта отлетел и скрючился на земле, держась за грудь и силясь глотнуть воздуха. Похоже, Курт вошел в раж и слишком сильно саданул его, выходя из захвата. Другой взлетел высоко в воздух, перекувырнулся и распластался на земле с таким воплем, что Линда встала:

— Довольно, Курт! — "А то еще перекалечит парней в азарте!".

— Да, пожалуй, — Бракус потянулся. В ярких лучах послеполуденного солнца он напоминал античную статую атлета. — Кажется, я перестарался... Врач нужен? — обратился он к пострадавшим.

— Нет, сэр, — один из парней уже раздышался и даже нашел силы улыбнуться, вставая. — Эк вы меня с левой припечатали!

— Ничего, сэр, — второй тоже смог встать, потирая ушибленную спину. — Круто вы меня швырнули.

В бассейне Линда и Курт плавали долго поодиночке и наперегонки, ныряли и проплывали полный круг под водой и вылезли только когда покрылись мурашками и начали щелкать зубами. На бортике их уже ждал слуга с купальными халатами, а на столике дымились две чашки чая.

= Миз Келлар, вам пришло сообщение на рабочую почту, — сообщил Генри, сопровождающий ее в гостях, и подал начальнице планшет.

— От Хеллеграна, — нахмурилась Келлар. — О, только не говорите, что у них опять катастрофа, и мне надо срываться домой...

— Что еще надо этому лешему? — хмуро пробормотал Бракус.

— Блин! — Линда подняла глаза от экрана. — Они с Леной через неделю прилетают в Лас-Вегас служебным самолетом УБРИ. Лена, видите ли, пожелала встречать здесь Рождество и посмотреть город в пустыне, и отец не может ей отказать. И еще, Курт... Она просит провести ее в "Колизей", о котором так наслышана.

— А еще чего она хочет? — скривился Бракус и взял со столика чашку. — Луну с неба девочка не желает?

— Если хочет, пусть посмотрит, — Келлар помешала ложечкой свой чай. — Только пусть потом не хнычет...

*

Белый лимузин с эмблемой УБРИ на борту бесшумно скользил по вечернему Лас-Вегасу. В его салоне расположились Линда Келлар, Джозеф Хеллегран и Лена, его дочь. Хеллегран щеголял в вечернем черном костюме от Сен-Лорана. Келлар — в длинном вечернем платье от Шанель того же цвета и туфлях — "лодочках", которые она предпочитала обуви на высоких каблуках. Из украшений на ней были только витая платиновая цепочка от Картье, маленькие серьги с бриллиантами и изящные часики, ее любимый комплект. В салоне витал густой аромат "Черной магии", соперничая с парфюмом Хеллеграна, таким же резким и пряным "Скандалом" от Жана-Поля Готье.

Лена, рослая красивая 16-летняя девочка с хорошей, но немного крупноватой для ее лет фигурой и густыми белокурыми волосами тоже была в черном платье с алым жакетом и "лодочках". Она надела комплект, подаренный отцом на день рождения — серьги с изумрудами и изумрудную "каплю" на золотой цепочке. Черное платье эффектно оттеняло гладкую белую кожу девочки и ее платиновые волосы и подчеркивало достоинства фигуры. Аромат духов Лены — "Ветер времени" от Нины Риччи — почти затерялся в густых волнах "Скандала" и "Черной магии". На щеках девочки горел взволнованный румянец. Это был ее первый выход в свет, настоящий, взрослый, и она вся была во власти новых впечатлений.

— Только ничему не удивляйся, дорогая, — сказал ей отец, — это не совсем обычный ночной клуб. Туда впускают только избранных. Лучших из лучших.

Вспомнив перекошенные лица и уродливо растянутые рты, орущие и брызгающие слюной: "Убей, убей его!!!" и совершенно пустые, как у дешевого пластикового пупса, глаза зрителей, Келлар иронически усмехнулась. "Если ЭТО — лучшие из лучших, то упаси меня Боже увидеть худших из худших... Я ведь и заикой могу остаться, а это не на пользу при моей работе!"

— Особенно на подземном этаже ничему не удивляйся, — продолжал Хеллегран, — да, там дерутся за деньги, пресыщенная публика щедро платит за эти шоу. Но все всегда под контролем, обходится без трагедий...

— А разве такие бои не запрещены законом? — спросила Лена, теребя замочек вечерней сумочки.

Келлар только фыркнула и закатила глаза. "И зачем Джозефу понадобилось тащить с собой этого младенца да еще доставать ей пропуск на подземный этаж? Все неприятности случаются из-за того, что некоторые люди лезут туда, где им быть не следует. Брикли притащил с собой сынишку Грейди, и из-за этого мальчик, его отец и вся семья Ли чуть не погибли! Как индийский магараджа, чуть всю компанию за собой не уволок!"

— Атлантик-Сити, Рино и Лас-Вегас живут по своим законам, Лена, — объяснила она, — здесь разрешено многое из того, что запрещено в остальных штатах. Твой отец думает, что ты уже достаточно взрослая, чтобы познакомиться и с этой стороной жизни.

Лена искоса посмотрела на помощницу отца. Да, она многое уже понимала и по многим признакам догадывалась, что отношения отца с миз Келлар уже давно вышли за рамки деловых. В отличие от большинства подростков Лена не бунтовала, не взывала к памяти матери и не ставила вопрос ребром "я или она". Но не понимала, чем отца привлекла эта властная и жесткая женщина. "Может, с папой она другая?"

Отношения Лены с Келлар держались в рамках формальной приветливости, но при встречах девочка и молодая женщина испытывали неловкость и напряжение и замыкались в себе.

— Я поняла, миз Келлар, — ответила она. — Это ведь клуб мистера Бракуса? Я его помню. Он однажды приезжал к нам в гости...

— Сейчас не совсем его, но скоро Курт снова займет свое место в кресле хозяина, — загадочно ответила Келлар, изнывая от желания закурить... Но Хеллегран просил ее не курить при Лене, и Линда щадила девочку.

Лена достала телефон и стала читать переписку. Хеллегран придвинулся вплотную к Келлар.

— Надеюсь, на арене не будет убийств? — прошептал он. — Я слышал, как твой друг недавно кому-то свернул шею, а его "кровник" забил насмерть кого-то из его головорезов... Не хотелось бы, чтобы моя дочь увидела нечто подобное.

— Ну и оставили бы ее в верхних залах, — парировала Келлар, — это не моя идея — вести ее на подземный этаж!

Хеллеграну нечем было ей возразить. Келлар была права.

— Не беспокойтесь, — продолжала женщина, — на арене сегодня Курт, а он умеет держать ситуацию под контролем и вовремя остановиться. Парень, которому свернули шею, слишком много болтал и вечно нарывался на неприятности, — она сердито отвернулась на секунду к окну. — Но из сегодняшних противников Курта никто так себя не ведет, и с ринга все уйдут живыми, хоть и с расквашенными рожами... Надеюсь, девственное сознание Лены не травмирует вид парня, уходящего с арены с разбитым носом?

— Ну, если твой тяжеловесный друг ограничится только этим... — скептически усмехнулся Хеллегран. — Ты страшный человек, Келлар, я тебя даже опасаюсь.

— Страшная я только для тех, кто меня бесит, — ответила она, — а так могу быть очень даже милой.

Джозеф смущенно отвернулся. Линда триумфально усмехнулась. Из любой словесной дуэли она неизменно выходила победительницей. И даже Джозефу не собиралась признаться в том, что гибель Трэвиса Брикли занозой засела в ее душе. Если бы она сдержала свой гнев перед Бракусом, не случилось бы этой череды трагедий. Келлар отнюдь не была безгрешной и часто шла напролом — в интересах УБРИ; своих собственных или своего отца и при этом оставалась спокойной. Но в случае с Брикли и его друзьями она чувствовала свою вину. Только рассказывать об этом кому бы то ни было не хотелось. "Хватит уже того, что я открылась перед Томми Ли. Но это было необходимо; только так с ним можно договориться: прямота и откровенность. А я должна была с ним договориться, чтобы помочь Курту. Это была необходимость. Но все равно не люблю снимать блоки", — употребила она термин из теории боевых искусств.

Машина заехала на парковку "Колизея". После полутора месяцев простоя клуб снова сиял и переливался яркими огнями, парковка на глазах заполнялась дорогими автомобилями, а в открытые двери лился густой поток нарядных гостей, которых встречали учтивые служащие.

"И это сделала я, — Келлар первой шла к входу, гордо вскинув голову, — Господи, хоть бы ничего не сорвалось в последний момент... Надеюсь, Грета не сунется на глаза Курту и не собьет ему боевой настрой напоминанием о своем предательстве... Вряд ли это выбьет его из колеи, но рисковать не стоит. Похоже, он все же был очень привязан к этой шлюхе... Хоть бы Томми Ли не завернул нам какой-нибудь сюрприз. Только бы его товарищи опять не заварили кашу. И главное — чтобы Курт выиграл все три поединка и не получил травму... Сколько всяких "хоть бы", и я нервничаю. И переведу дыхание только тогда, когда Курта объявят победителем матча-реванша и новым владельцем "Колизея"!".

*

В клубе Лена в первый момент растерялась — ее ослепило изобилие окружающего блеска. Блестело здесь все — убранство, наряды и украшения дам, бриллиантовые булавки на галстуках мужчин, улыбки служащих. Искрились напитки в бокалах. Рассыпали мириады мерцающих искр хрустальные люстры.

К ним навстречу, сияя улыбкой, спешил невысокий полный мужчина с круглым румяным лицом, в щегольском черном костюме с алой гвоздикой в петличке.

— Миз Келлар, счастлив вас видеть! Доктору Хеллеграну мое почтение! Э-э-э... Мисс...

— Лена. Моя дочь, — представил смущенную девочку Хеллегран.

— Мисс Хеллегран, рад приветствовать! — еще слаще заулыбался круглолицый. — Дамы, целую ваши ручки! — он церемонно склонился и облобызал руку сначала Келлар, потом — Лене. Девочка, не привыкшая к такому приветствию, смущенно зарделась. Келлар только усмехнулась:

— Ладно, Велдон, сбавь обороты, старый плут, а то так можно и из штанов выскочить. Все готово?

— Конечно, дорогая миз Келлар! Не желаете ли сначала пройти в ресторан? В бар? Гарсон! Шампанского! Шоу начнется только через два часа, вы как раз успеете отужинать!

— Можно мне персикового сока? — робко спросила Лена, когда возле них замер официант с бокалами шипящего напитка.

— Разумеется, юная леди, все для вас, вы наши почетные гости, — расшаркался Велдон, которого так нелестно отрекомендовала миз Келлар. — Мэтр! Стакан персикового сока барышне!

Когда Лена получила высокий стакан с охлажденным соком, Дардана обратился к Келлар:

— Мистер Томми Ли скоро прибудет. Бракус уже в клубе, разминается перед первым боем в спортивном зале.

— Тогда проводи моих спутников в ресторан, за мой столик, а я пока поздороваюсь с Куртом, — Келлар отставила пустой бокал, который тут же подхватил бегущий мимо официант. — Мэтру в зале скажи: мне на ужин все как обычно. Он помнит?

— Конечно, миз Келлар, как можно забыть?

— И еще, Вел, — неформально улыбнулась Линда, понизив голос, — не кланяйся так низко, цветок потеряешь. И не смущай Лену. Сегодня ее дебют в свете, она волнуется, а ты ее уже в краску вогнал своими обалденными манерами.

"Он явно в чем-то провинился и изо всех сил заглаживает вину, — догадалась Лена, — а миз Келлар еще долго будет его жалить; это ее обычная практика"...

— Мда, это важнее всего — поздороваться с этим верзилой, — бурчал по дороге в ресторанный зал Хеллегран.

В ресторане им сразу указали самый удобный столик, в глубине зала, между стилизованным камином и огромным аквариумом, и подали две папки с меню.

— Что бы ты хотела заказать? — спросил Хеллегран у дочери.

— Они же просто друзья, папа, — видя, что отец не в духе, девочка решила поделиться своими догадками. Да, она не в восторге от подруги отца, но если ему нравится эта женщина, зачем вмешиваться в их отношения и делать всех несчастными? — Тебе не о чем беспокоиться. Она просто поздоровается с ним и приободрит перед боем, и все.

— И как ты только можешь судить о том, чего не знаешь? Спасибо, конечно, за моральную поддержку, Лена. Но Келлар наводит на свои отношения с этим парнем такой флер таинственности, что я и не знаю, о чем думать.

— Это же очевидно, папа. Она относится к нему... Как к брату, наверное. Не более. Миз Келлар ведь наполовину немка, и он тоже, поэтому они и стараются держаться друг друга. Этническое родство...

— Ты стала взрослой, дочка. А я и не заметил. И обрела женское чутье, которое видит больше, чем мужская ревность.

Метрдотель терпеливо стоял возле них, ожидая, когда гости сделают заказ. И Лена быстро пробежала взглядом меню и выбрала себе греческий салат и рыбу по-кипрски. Она не могла не признать, что миз Келлар в черном вечернем платье выглядит намного стройнее, и решила хотя бы немного обуздать аппетит.

— Тефтели с картофельным пюре и брусничным соусом, — велел Хеллегран. — Сейчас придет миз Келлар, ей — как обычно.

— Да, сэр, — кивнул метрдотель. — Какие напитки желаете?

Пока они выбирали напитки, в зал прошел невысокий молодой человек с характерной наружностью американского индейца — невысокий смуглый и черноглазый брюнет, быстрый в движениях, коренастый крепыш. Одет он был, в противоположность расфуфыренным гостям клуба, просто — джинсы, белая рубашка и коричневая кожаная куртка. Но Велдон Дардана суетился вокруг него, как только что — вокруг Келлар.

— Мне ничего не нужно, — оборвал его молодой человек, — займитесь своими делами, я сам сделаю заказ.

— Конечно, мистер Ли, как вам угодно, — скороговоркой ответил Велдон. Проходя мимо Хеллеграна и Лены, он пробубнил: "Подумаешь, чистоплюй, ишь, рожу скроил, а ведь она и тебя под свою дудку плясать заставила, так что не очень-то пыжься..."

Молодой человек сел за соседний столик, бегло пролистал меню и заказал бифштекс с картофелем "фри". Ожидая заказа, он осмотрелся по сторонам. И задержал взгляд на соседнем столике. "Знакомое лицо... Ба! Конечно, я же видел его по телевизору, это Хеллегран из УБРИ собственной персоной. С кем это он? Для любовницы слишком юная. Похоже, это его дочь, они похожи. Он что, спятил? Привести девочку в "Колизей"! Ей, наверное, нет еще и семнадцати лет... Если Хеллеграны здесь, значит, и Келлар прибыла. Только бы все прошло гладко. Хочу поскорее отделаться от этого клуба и забыть... если получится!"

*

— Волнуешься, Курт? — Линда вошла в спортивный зал, где Бракус методично выжимал 25-фунтовые гантели; штанга уже лежала в креплениях, еще храня на своем грифе следы талька для рук.

— С чего бы? — вопросом на вопрос ответил светловолосый атлет. — Я взял курс на победу и чувствую себя готовым к бою. Не тронь штангу, Линда, в ней 550 фунтов, ты ее даже с места не сдвинешь.

— Тогда тем более можешь не беспокоиться: раз я ее не сдвину, нет опасности, что она упадет и испортит мои туфли, — Келлар похлопала Бракуса по мощному бицепсу. — Ты их порвешь, я не сомневаюсь.

— С такой чирлидерз конечно порву.

— Вот только скакать в мини-юбке и махать помпонами я не буду, и не надейся.

— Твои гости уже на месте?

— Да. Сидят в ресторане.

— У Хеллеграна крыша поехала? Зачем он привел дочь на шоу? Это зрелище не для маленьких девочек.

— Ты и в самом деле давно не был в Австралии, Курт. Лене уже почти семнадцать лет, и она ощущает себя взрослой.

— Это все меняет... А я в семнадцать лет начал выходить на ринг.

*

— Добрый вечер, мистер Ли, — Келлар прошла мимо своего столика, приветствуя невысокого индейца. Томми Ли поднялся ей навстречу:

— Рад вас видеть, — и воззрился на нее так, что Лена обескураженно вздохнула. Ей успел понравиться этот смуглый молодой человек с пронзительными глазами, но похоже, ей не на что надеяться. Когда рядом миз Келлар — других женщин мужчины просто не замечают. До ее мощной харизмы и чувственного обаяния Лене еще далеко...

— Вы помните, о чем мы договорились? — продолжая стоять, спросила Келлар.

— Да. Надеюсь, вы тоже все помните, — Томми потряс головой, отгоняя чары. Перед этой женщиной он уже не впервые чувствовал себя, как кролик перед удавом. И это ему не нравилось. "Вот сидит человек, с которым ее, судя по слухам, связывают давние отношения. Я для нее — всего лишь проблема, которую надо решить любой ценой. Не более... И чем только она меня так зацепила?!."

— Не сомневайтесь, — ответила Келлар. — Если вы будете честны, мы тоже выполним свои обязательства. О Курте можно говорить что угодно, но беспринципным его никто не назовет.

Келлар вернулась к Хеллеграну и Лене и взяла поданный официантом для аперитива бокал легкого белого вина.

— Да, не "Шардонне Романо"... Но тоже вполне прилично, — скуповато похвалила она, пригубив напиток. — Лена, ты уверена, что ХОЧЕШЬ идти на подземный этаж?

— Уверена, миз Келлар, — тряхнула головой девочка. — Раз уж я пришла сюда... Я хочу посмотреть ВСЕ шоу.

— Ужин скоро принесут, — сказал Хеллегран.

*

Все было как прежде. Заполненный зал "Колизея", радостно-взволнованный гомон зрителей, и в центре арены — неумолчно тараторящий в микрофон любимец публики Дардана. Вот только в "королевской ложе" вместо мощной фигуры Бракуса виднелся невысокий Томми Ли, который наотрез отказался сесть на "императорский трон". Уступив кресла гостям, он сидел на ступеньках. На троне устроилась Келлар. В гостевых креслах — Хеллегран и пунцовая от волнения Лена.

Велдон объявил первый бой. После недолгой изумленной паузы публика заорала, приветствуя возвращение прежнего кумира. Только вышедший на арену Бракус уже не ответил, как раньше, ослепительной улыбкой и воздушными поцелуями, а посмотрел на зрителей исподлобья: "Я еще не забыл, как вы требовали убить меня, сукины дети!"

— Ты бы хоть улыбнулся, — одними губами сказал ему Велдон и завопил, представляя залу второго гладиатора.

— Пошел в задницу, предатель, а то опять нос расквашу, — так же одними губами ответил Бракус.

— Какие мы гордые, — скривился Дардана и провозгласил:

— Вы помните, уважаемая публика, что после сигнала на арене действует только одно правило...

— Никаких правил!!! — грянул в ответ дружный хор возбужденных голосов.

Келлар не была горячей поклонницей боев без правил; острых ощущений ей с лихвой хватало на работе. Но сейчас она не могла не любоваться Куртом. Да! Он еще никогда не был так хорош на арене. Чемпион по карате уже начал выдыхаться и пропускать удары, а Курт полон энергии и даже не запыхался. Парню еще ни разу не удалось достать его.

Каратист звучно грохнулся задом об арену, тут же кувырнулся, уходя от мощного кулака Бракуса. Пытаясь вскочить, он синхронно рванул противника за ногу, но Бракус успел заметить финт и мощным движением высвободился. Потеряв равновесие, каратист "поцеловал" покрытие арены лицом. Крепкий удар кулаком по затылку отправил его в глубокий нокаут.

— Дааааа! — взревел зал. — Бракус! Бракус!! Бракус!!!

Велдон выскочил на арену и объявил итоги первого боя. На всякий случай он уже не настаивал, чтобы Бракус улыбнулся залу. А то с него станется и впрямь снова съездить по носу...

Бракус обвел зал мрачным взглядом и молча удалился.

— Ох, как это жестоко, — пробормотала Лена, покосившись на зрителей. — Как им только может нравиться такое?

Томми с невольной симпатией посмотрел на девушку.

— Если разобраться, то "Колизей" — это уменьшенная модель нашей цивилизации, — философски сказала Келлар. — Жестоко, не по правилам, несправедливо, и всегда есть люди, готовые повеселиться, когда тебя крепко припечатали. И если пойдешь вопреки правилам — будешь пропускать удары, пропадешь. Или окажешься в канаве, или превратят в котлету. Се ля ви, верно, джентльмены?

— Не могу не согласиться, — мрачно сказал Хеллегран. — Я в своей жизни столько тумаков получил и раздал, что этим парням на арене и не снилось.

— Нет правил без исключений, — заметил Томми.

— Очень редких, — Келлар поднялась. — Пойду, покурю. До второго боя — полчаса.

В курилке ее догнал Дардана, учтиво поднес огонек к сигарете:

— Это потрясающе, Линда! Он что — круглые сутки тренировался? Бракус буквально снес этого парня, как фигуру в "городках"!

— А почему ты мне это говоришь? Это же не я была на арене.

— К Бракусу подступиться не решаюсь. Опять в задницу пошлет. В сотый раз за вечер...

— Ты ведь знаешь, что у него есть основания...

*

Мастер армейского боя несколько минут держал глухую оборону и уходил от атак Бракуса. Противники кружились по арене, распаляя зрителей. Бросок, попытка захвата, неудача. Снова бросок, захват, освобождение. Удар ногой по лодыжке противника. Подножка; удалось устоять. Попытка выкрутить руку; удар головой под челюсть.

Оглушенный "армеец" попятился, пытаясь сохранить равновесие, но все же завалился и сел на арену, сдавленно матерясь от боли. Бракус ждал, пока он поднимется, держа боевую стойку. Припадая на одну ногу, гладиатор встал и тут же получил удар ногой в солнечное сплетение. Когда он, глотая ртом воздух, пытался выпрямиться, Бракус тут же оказался рядом и засветил кулаком в лицо, вырубив противника полностью. Обливаясь кровью, боец распластался на арене.

— Зачем? — Лена прижала руки к лицу так, словно ударили ее. — Он же уже не мог драться!

— Он мог симулировать, — объяснила Келлар, — некоторые парни изображают, будто оглушены и еле живы, чтобы ввести в заблуждение противника, а потом использовать эффект неожиданности. В жизни тоже так делают.

— И очень часто, — добавил Хеллегран. — Только расслабишься, а тебе тут же — нож в спину!

Томми молчал, наблюдая, как Дардана оглашает итоги второго боя. Бракус не пожелал откликнуться на бурный восторг публики. Скрестив на груди обнаженные мускулистые руки, он с презрением смотрел на зрителей: "Бараны! Будут обожать любого, кто вас позабавил. Снова задницу мне лизать готовы. Уже забыли, как требовали убить меня? Только я-то помню, мать вашу!".

"Дерется ожесточенно, вкладывает всю злость, но старается никого не изувечить, — отметил Томми. — Похоже, что он действительно многое переосмыслил..."

Поднявшись на верхний этаж, чтобы покурить, Келлар обернулась на оклик Генри. Выслушала его короткое сообщение. Нахмурилась и двинулась в бар.

— Что тебе тут нужно, Грета? — прошипела она, подойдя к сидящей за столиком девушке. Грета Уэстфилд отставила высокий бокал с коктейлем и невинно улыбнулась:

— А разве я не имею право даже на верхних этажах посидеть, Линда, и посмотреть бои на экране?

— На подземный этаж тебя бы и не пустили, — жестко сказала Келлар. — И будь добра, постарайся после третьего боя испариться прежде, чем Курт выйдет с подземного этажа. Ты помнишь, о чем мы договорились: я постараюсь тебе помочь только при условии, что ты не будешь лезть ему на глаза до завершения боя-реванша и напоминать о своем предательстве!

— Успокойся, Линда, — Грета поднялась. — Я не нарушу уговор. Мне тоже очень хочется, чтобы Курт вернул себе клуб. Хочешь — верь, хочешь — нет, но мне небезразличны его дела...

— Скажи еще, что тебя совесть мучает, — хмыкнула Келлар, и, не оборачиваясь, взяла со стойки пододвинутый к ней стакан с "Макалланом" 25-летней выдержки и похрустывающими кубиками льда. — Я хоть посмеюсь. Ты меня услышала?

— Конечно, дорогая, — Грета отпила коктейль. — Не волнуйся так, от этого портится цвет лица. Я тебя не подведу.

— Если ты мне помешаешь, у меня испортится настроение. А это еще хуже.

Бой с бывшим якудза оказался самым затяжным и трудным. У Бракуса была рассечена бровь, разбита губа. Но когда ему удалось выбить из рук противника нунчаки, перевес оказался на его стороне. Удары сыпались градом; то и дело кто-то из противников падал, но тут же, кувыркнувшись, вскакивал. Невысокий жилистый японец оказался очень ловким и выносливым. Но когда во втором раунде противники дрались бамбуковыми шестами, Бракус изловчился хлестнуть японца по лбу. По залу прокатился гулкий звук; гладиатор закатил глаза и рухнул, как подкошенный. Лена невольно охнула и вскочила с кресла. Зал неистовствовал. Японец попытался приподняться, но глаза у него закатились, и парень впал в беспамятство.

— Есть, — прошептала Келлар, разжав руки, которыми до боли стиснула застежку сумочки. — Первый этап пройден. Он справился!

— Справился, — перевел дыхание Томми и поднялся.

*

Дардана, сияя улыбкой, произносил торжественную речь, объявляя о победе Бракуса. Публика, которая еще недавно требовала крови низвергнутого кумира, теперь словно забыла об этом. Зрители вскакивали с мест, бешено рукоплескали, восторженно вопили, не щадя голосовых связок, а некоторые женщины вскакивали ногами на кресла и махали Бракусу руками, и, судя по возбужденно горящим глазам, готовы были отдаться полунагому атлету прямо на арене.

И снова Бракус остался равнодушен к охватившему зал ликованию. Забрав микрофон у Велдона, он холодно усмехнулся и спросил:

— Что? Снова меня обожаете? Рад, что не разочаровал!

Дардана пожал плечами и продолжал:

— По правилам "Колизея", гладиатор, победивший за вечер трех противников, получает право вызвать на бой владельца клуба. И если господин Бракус пожелает воспользоваться этим правом... — он снова подал микрофон Бракусу, прошептав: "Не стой, как туча!"

— Имел я твою маму, Велдон, — прошептал в ответ Бракус и произнес в микрофон:

— Я воспользуюсь этим правом.

Микрофон перешел в руки вышедшего на арену Томми Ли.

— Я принимаю вызов, — сказал он.

— Поединок состоится завтра в полночь!!! — ликующе заорал Дардана. — Наш хозяин Томми Ли против блистательного чемпиона, только что разделавшего на мясной ряд трех гладиаторов!

— Парни, с вами только на похоронах работать, — зашептал он в обе стороны, — на вас зал смотрит, не стойте с такими рожами, будто тараканов наглотались!

— Ты зато скалишь зубы за двоих, и этого достаточно, — ответил Бракус.

— Даже за троих, — добавил Томми. — Отвяжись, толстяк!

— Завтра!!! — снова ликующе заорал Дардана. — Исторический поединок!!! Мистер Томми Ли против мистера Бракуса!!! Бой-реванш! Посмотрим, кто кого!!!

— Ужаснее всего то, — сказала Лена, — что люди смотрят на это с восторгом.

— Может, завтра ты не пойдешь на шоу? — спросил отец, а Келлар презрительно фыркнула: "Неженка, нюня!.. Я тоже видеть не могу этих орущих макак, которые исходят на мыло, когда перед ними здоровые молодые парни калечат друг друга, но держусь спокойнее!"

— Пойду, папа, — твердо сказала Лена, справившись с дрожащими губами. И с вызовом взглянула на Келлар: "Пусть не думает, что я все еще маленькая рёва!"

Они зашли в бар, где Келлар и Хеллегран заказали себе по двойной порции коньяка, а Лена — безалкогольную пина-коладу.

— Он ведь не убьет мистера Ли? — спросила Лена, когда они уселись за столик. Келлар обвела взглядом зал — слава Богу, Грета всерьез восприняла ее требование и уже убралась — и ответила:

— Я почти уверена, что не убьет.

— Почти?! — почти синхронно переспросили Лена и Хеллегран, и тут к столику подошли Бракус и Томми Ли.

— Вы позволите?

— Да, конечно.

— Баккарди со льдом, — велел Бракус бармену.

— Текилу Санрайз, — заказал Томми.

— Курт, поздравляю, — улыбнулась другу Келлар. — Я тобой любовалась. Как твое самочувствие?

— Мог бы драться еще столько же.

— Вы знаете, — сказал Хеллегран, — я не фанат гладиаторских боев, но... Но не могу не сказать, что сегодняшнее шоу впечатлило даже меня.

— Спасибо, доктор, — так же учтиво откликнулся Бракус, и мужчины обменялись рукопожатием.

Им подали напитки.

— Лена беспокоится, — произнесла Келлар, — как бы ты, Курт, не убил мистера Ли... По-моему, у него завтра будет своя болельщица!

— Миз Келлар!!! — Лена зарделась и возмущенно посмотрела на нее.

— Не убью, — серьезно ответил Бракус. — У меня хорошая память. Так что пусть юная леди не беспокоится.

Он внимательно посмотрел на Лену, которую в прошлый раз видел еще довольно маленькой девочкой. А она действительно выросла. Почти одного роста с Линдой, и взгляд уже отцовский — внимательный, цепкий. И в самом деле "украдкой" поглядывает на Томми Ли. Думает, что никто этого не заметил... А он прилипает взглядом к Линде и тоже думает, что этого никто не видит. "Сплошной цирк..."

— Вижу, что вы не в восторге от того, что происходит на арене? — спросил он у Лены. — Но тогда...

— Зачем я пришла? — продолжила его вопрос девушка. — Мне хотелось понять, что люди находят в таких зрелищах. Ведь эти бои проходили еще в Древнем Риме, и там тоже собирались толпы зрителей и так же восхищенно смотрели. Казалось бы, это должно пугать и отталкивать — насилие, даже убийство... я про тот Колизей, самый первый. А люди наоборот буквально рвались посмотреть представление. И сейчас... Я решила, что должна сама все увидеть. Может, пойму.

— И как? Поняли? — поинтересовался Бракус. "А она неглупа!"

— Не совсем... Мне было жутковато. Но оторваться от зрелища я не могла.

— Надеюсь, ты не захочешь на собственном опыте проверить, что чувствуют бойцы? — быстро спросил Хеллегран.

— Даже если бы и захотела — женщины в "Колизее" не дерутся, таково правило, — ответил ему Бракус. — Знаете, Лена, это действительно затягивает. Когда "Колизей" какое-то время был закрыт, я чувствовал себя опустошенным. И если бы не Линда... Это все — что вы тут видите сегодня — ее заслуга. Настоящий друг!

По тому, что мистер Бракус назвал миз Келлар "другом", а не "подругой", что могло быть истолковано превратно, Лена поняла, что не ошиблась; никакой любовной связи между этими двоими в помине нет. Есть что-то другое, связавшее их сильнее, чем физическая близость. Это тайна, которую они сохраняют.

— Да, настоящий друг, — подтвердил Томми Ли. И тоскливо проводил взглядом Келлар, выходящую с Хеллеграном в курилку.

*

Ночь перед поединком Келлар проводила в доме Бракуса, желая проследить, чтобы ее друг хорошо выспался и не перестарался на тренировке, — все хорошо в меру, особенно после вынужденной паузы.

Они лежали — каждый со своей стороны — на огромной кровати в спальне Курта. В детстве им не раз приходилось ночевать в одной палатке, и с возрастом эта привычка осталась, не приобретя при этом ни малейшей сексуальной подоплеки.

— А Лена неглупа, — заметил Бракус, закинув за голову могучие руки. — Пальца в рот ей не клади.

— Она хитрая, — ответила Келлар, устало потягиваясь, — умелый манипулятор, так что будь с ней начеку, а то оглянуться не успеешь, как начнешь плясать под ее дудку.

— Не начну. Мне медведь на ухо наступил.

— В таком случае ты станешь второй ее неудачей.

— А первой, вероятно, стала ты? Кстати, ты сама — та еще дудочница. Веревки вить ухитряешься даже из меня.

Келлар только усмехнулась. Эти слова она восприняла как комплимент.

— Мне сказали, — не открывая глаз, сказал Курт, — что в клуб приходила Грета, чтобы посмотреть бой на экране в баре... Ты была права: как только они поняли, что мой корабль не собирается тонуть, как тут же ломанулись обратно. Не удивлюсь, если она подкатится к тебе, если бой с Томми Ли пройдет успешно, как недавно — Дардана, чтобы ты замолвила словечко передо мной...

Линда приподняла голову, изумленная проницательностью Курта. Он словно в воду смотрел.

— И что ты об этом думаешь? — осторожно спросила она.

— Я еще ничего не решил. Сейчас я думаю только о предстоящем бое и о том, как проявить себя там наилучшим образом. А обо всем остальном я подумаю после. Полагаю, что она начнет говорить, что поспешила разорвать отношения; очень об этом жалеет; только в разлуке она поняла, ЧТО я для нее значу, и все такое, — голос Бракуса звучал равнодушно, голубые глаза были расслабленно полуприкрыты, он вальяжно раскинулся на своем огромном ложе, и только Линда, знающая его лучше, чем кто-либо, заметила его горечь и сарказм. Негодяйка Грета ранила Курта больнее всех...

— Велдону я дал последний шанс потому, что найти такого ловкого и толкового администратора трудно... Новую женщину — проще. Ты знаешь, сколько их в "Колизее" вьется... Еще подумаю, что ответить Грете, если она попытается отыграть ситуацию назад.

— Я тебе на этот раз ничего советовать не буду, — Келлар оперлась на локоть. — В этом случае решать должен только ты.

— Буду решать... А сейчас давай спать. Время позднее.

*

Это был особый вечер в "Колизее". На матч-реванш Бракуса и Томми Ли съезжались посмотреть гости из всех штатов. Ставки на тотализаторе были несказанно высоки на обоих бойцов. К вечеру у кассы впервые прозвучало слово "миллион" — прилетевший из Техаса нефтяной делец именно столько поставил на победу Бракуса. Еще задолго до начала шоу клуб был переполнен. Клубную программу смотрели вполглаза, ресторанные деликатесы ели, не различая вкуса, и превосходные напитки глотали, как простецкое пиво, поглядывая на часы: скоро ли?

Линда, поднявшись на крышу "Колизея", курила и смотрела на огни вечернего Лас-Вегаса и запруженную дорогими машинами парковку клуба. Легкий теплый ветерок лениво поигрывал подолом ее длинного, в пол, черного вечернего платья, оголяющего одно плечо.

Хеллегран и Лена ждали в кабинете хозяина клуба, куда их проводил Дардана и велел метрдотелю подать почетным гостям ужин в кабинет. "Никакого, поверьте, удовольствия сидеть сегодня в зале, там тот еще муравейник", — сказал он.

Лена сегодня тоже надела длинное платье — ярко-синее, от Версаче, и к нему — сапфировый гарнитур, тоже подарок отца. Уложенные в элегантную модную прическу волосы и туфельки на небольшом каблуке придали ей совсем взрослый вид, и Хеллегран, проходя по клубу, со смесью гордости и отцовской ревности заметил, как его дочь провожают заинтересованные мужские взгляды. "Она действительно выросла, а я за работой и не заметил..."

Бракус и Томми Ли уже были в клубе и разминались в спортивном зале. Бракус выжимал штангу. Томми с прохладцей прокачивал гантели. Заметив его ленивые движения, Бракус хмуро напомнил:

— На арене чтобы никакой туфты. Все должно быть по-настоящему, — он вскинул штангу над головой, оскалившись от напряжения. — Увижу, что нарочно пропускаешь удары, вломлю по-сильному.

— Дыхалку не сбивай, — посоветовал Томми, — да, я понимаю, публика заплатила за шоу и хочет увидеть настоящее зрелище...

— Зажжем так, чтобы эти придурки с кресел попадали, — ухмыльнулся Бракус, завершая упражнение со штангой.

— Зажжем. Посыплются, как груши.

Бывшие смертельные враги продолжали разминку.

Велдон Дардана с ног сбился, помня, какой переполох учинили в прошлый раз в клубе друзья Томми Ли, и утроил охрану. Неустанно бегая по клубу, проверяя и перепроверяя всё, он думал: "Если я снова оплошаю, то мне придется в Канзас возвращаться, как лузеру, и на развалинах отцовской фермы кур пасти. Это будет конец... А куры с коровами мне еще в 16 лет надоели до чертиков..."

*

Девушка в усеянном блестками бикини и шлеме римского легионера, мило улыбаясь, дернула рычаг. Арена ярко осветилась. Публика нетерпеливо зааплодировала, встречая неизменного Велдона Дардану, обожаемого конферансье.

— Поединок, которого мы так давно ждали! — затараторил Велдон после выспренних приветствий, — вернее, которого мы совершенно НЕ ЖДАЛИ! Впервые в истории "Колизея" — бой-реванш! Предыдущий владелец клуба бросил вызов нынешнему после того, как размазал по арене трех гладиаторов! Встречайте! Живая легенда подземного мира! — Дардана зажмурился, как будто бы от избытка чувств и грянул во весь голос:

— БРАКУС!!!

Вышедший из центральной дверцы Бракус никак не откликнулся на бурный восторг зрителей и экстатические вопли женщин, хотя раньше просиял бы в ответ.

— Не ори так, живот лопнет, — вполголоса сказал он, проходя мимо администратора.

— И второй участник боя! Владелец "Колизея"! Новый чемпион подземной арены! Личность в высшей степени загадочная! ТОММИ ЛИ!!!

— Ты так вопишь, что тебя слышно даже в Калифорнии, — шепнул Томми Ли, выходя.

Из "императорской ложи" Келлар смотрела, как проходит поединок. Да, противники стоят друг друга; их мастерство было одинаково совершенным, отточенным до высшего уровня. Рослый атлет Курт с телом античного дискобола и жилистый смуглый Томми Ли, похожий на молодого гепарда. Движения, финты, удары, блоки, боевые приемы, скорость поражали. Время от времени чей-то удар достигал цели; кто-то на мгновение оказывался в захвате, но ловко выскальзывал или сбрасывал с себя руки противника. Оба были хорошо подготовлены и натренированы, и зрители, затаив дыхание, следили за ходом поединка. Никто из них не догадывался, что этот бой, да и вчерашние — тоже состоялся благодаря усилиям худощавой черноволосой женщины, в длинном черном платье от Баленсиага, сидящей сегодня на троне "властелина подземного мира".

— Ты ведь ради этого и попросила отпуск? — спросил с гостевого места Хеллегран. — Чтобы устроить этот бой и вернуть клуб Бракусу?

— Однажды он спас меня, — ответила Келлар. — Теперь мой черед...

*

— Пора заканчивать, ты не находишь? — прошептал Томми Ли, когда они сшиблись бамбуковыми шестами и напирали, ломая оборону друг друга.

— Что, уже запыхался? — хмыкнул Бракус.

— Не больше, чем ты.

Ловкое движение шеста — и белокурый гигант с проклятием шлепнулся на арену. Хитрая подсечка — и Томми грохнулся затылком, едва успев откатиться от летящего ему в голову кулака.

— Слишком близко, — прошептал он.

— Все должно быть без обмана, чемпион. Помнишь правила?

Удар в челюсть заставил Бракуса попятиться. Но когда Томми атаковал его, то напоролся на крепкий захват, перелетел через спину Бракуса и снова повалился на арену. Пошатываясь, поднялся. Кое-как утвердился на ногах. Снова ринулся в атаку и получил целую серию коротких точных ударов по лицу и корпусу. Отшатывался, пытался увернуться, блокировать, но большинство ударов достигало цели, и с каждым сопротивление Томми слабело, он все чаще пошатывался и терял равновесие.

— Перестаньте же! — вскрикнула Лена, хватая Келлар за руку и с ужасом глядя, как пятится и шатается смуглый молодой индеец, с каждым ударом теряя силы. — Скажите, чтобы они это прекратили!

— Успокойся, — Келлар отвела ее руку. — Все было оговорено. Томми Ли намеренно проигрывает бой, чтобы отделаться от "Колизея". Он сам на это согласился! И поверь, он тоже не понарошку дерется!

— Убей! Убей! Убей его! — вопили экзальтированные зрители, когда Томми, закатив глаза, рухнул на арену после особо жесткого удара в челюсть и уже не поднялся. Налитые кровью глаза и застывшее от неистовства лицо Бракуса. Давящий взгляд на лежащего на арене противника. Сжатый кулак...

"Кажется, зря я ему поверил..." — Томми.

"Твою мать... Опять у него сорвало крышу!" — Келлар.

"Ну, давай же, Бракус, публика ждет!" — Дардана.

"Проклятье, я же говорил ему..." — Алекс Грейди.

"Нет... Только не это!" — Лена Хеллегран.

"Как бы не попасть в историю с этим реваншем!" — Джозеф Хеллегран.

"Все как в прошлый раз, только мы поменялись местами!" — Курт Бракус.

*

Бракус медленно разжал кулак. Отступил на шаг от лежащего на арене Томми. Рука с оттопыренным большим пальцем поднялась вверх.

— Я дарую ему жизнь, — сказал он, выпрямившись и словно наяву ощущая на своей голове венец, а на плечах — мантию римского императора. — И обещаю: больше никто не расстанется с жизнью на этой арене. Хлеба и зрелищ вы получите. В этом плане все будет по-прежнему. Но этот хлеб не будет окровавлен.

Лена ощутила давящую боль в груди — оказывается, следя за Бракусом и Томми Ли в последние мгновения боя, она забыла выдохнуть. Увидев, что все закончилось благополучно, девочка наконец-то перевела дыхание.

На арену выскочил Велдон и жизнерадостно оповестил публику о том, что по законам "Колизея" после боя-реванша клуб переходит к мистеру Бракусу.

— Поприветствуем же триумфатора! — выкрикнул круглолицый администратор. — Нашего бойца, не знающего поражения! Чемпиона, сумевшего заново завоевать потерянное! Король подземного мира! БРАКУС!!!

— Хоть раз улыбнись публике, — взмолился он, — что ты стоишь с такой миной, будто горчицы объелся?

— Обойдутся без моих улыбок, — буркнул Бракус, — они хотели шоу, мы им его обеспечили... Лучше ты им поулыбайся за двоих.

За кулисами Келлар от души обняла друга:

— Ты молодец! Я знала, что ты справишься! Вот только был момент, когда я немного поволновалась...

— Накрыло, — пояснил Бракус, — на секунду поддался настроению толпы, оказался с ними на одной волне, но это наваждение быстро прошло. Я вспомнил, что передо мной -парень, который сохранил мне жизнь.

У него появилось несколько синяков на лице, свежая ссадина на скуле; из рассеченной брови сочилась алая струйка; обнаженный торс блестел от пота. Но глаза блестели и на лице появилась улыбка — не самодовольная, горделивая и нахальная, а простая и искренняя.

Томми досталось гораздо больше, но он выглядел так, словно с его души свалился огромный камень.

— Мы оба ощутили это наваждение, — сказал он, — но вовремя смогли от него отделаться. Пожалуй, это было труднее всего. Нашего самого опасного противника мы видим в зеркале. И сначала я, а потом и ты, его победили.

— Хорошо сказано... Самая трудная победа, — Бракус, помедлив, протянул Томми руку, и недавние недруги обменялись крепким рукопожатием.

*

Чтобы не расчувствоваться при Хеллегране и Лене, Келлар вышла на тот самый балкон, на который однажды вылетела, кипя от гнева после стычки с Трэвисом Брикли, и это стало началом цепи событий, которые едва не привели к катастрофе...

"Сама заварила кашу — сама ее и разрулила, — Келлар с наслаждением закурила. — Справилась, хотя казалось, что все безнадежно. Да, Курт. Теперь я доволокла тебя до коралла. И ты мне помог — отринув свое отчаяние и апатию, запретив себе думать о боли от предательства... Мы справились! И пожалуй, в словах мистера Ли о самом опасном противнике в зеркале есть смысл. Как часто мы вредим себе сами так, как не всякий злейший враг сможет навредить... И хорошо, когда удается потом разгреитс бурелом, а не утонуть в нем!".

Запиликал ее телефон.

— Келлар слушает!.. привет, папа! Да. Да. Да, в "Колизее". Конечно, выиграл. Ты давно знаешь?.. Вот как. Плохие мы конспираторы. Да, я и забыла, от кого унаследовала такой острый ум и наблюдательность... Конечно, передам. Поздравлю. Да, поэтому и задержалась. Нет. Переносил с достоинством, верил, что сможет все изменить. Да, ему это помогло. И я вас целую. Маме привет. Да, приедем. Подарки в чулок? Папа, Рождество к тому времени уже пройдет... Ну, в принципе, можно повесить чулок и на Новый год... Я тоже вас люблю!

"Так я и думала, — Линда убрала телефон в сумочку и снова закурила, — папа давно знает, чем занимается "Колизей". Глупо было думать, что мы сможем долгое время держать его в заблуждении. Но, похоже, гроза минует наши головы. Судя по тому, что папа даже поздравляет Курта с победой, а мама собирается приготовить к новогоднему столу его любимый торт "Бароцци"... Это хорошие признаки, сказала я, опытная дочь Ричи-Миномета и леди Дэррил!.."

Она вернулась в клуб и увидела, что в кабинете рядом с Куртом уже пристроилась Грета, заискивающе глядя на него и щебеча о своем восторге от боя и особенно — от речи Бракуса после победы. Келлар помрачнела, но у девушки был такой неподдельно виноватый вид, что Линда великодушно решила не трогать ее. Бракус был холодно-вежлив с Гретой; пару раз сдержанно улыбнулся ей... "Конечно, решать он будет сам. Но горе ей, если он поверит, а она снова предаст! Второй раз Курт не простит..."

Томми Ли и Лена были поглощены негромкой беседой, и молодой человек серьезно кивнул в ответ на какую-то реплику Лены. А потом девушка от души улыбнулась его шутке...

— Отец тебя поздравляет, — сказала она, отозвав Бракуса из-за стола.

— Значит, действительно знает... Умный человек этот Ричи! И мне кажется, Линда, что и у тебя с Леной отношения наладятся. Вы обе достаточно умны, чтобы не ставить человека, которого обе любите, между молотом и наковальней. А значит, вы сможете найти общий язык. Если ты так лихо разрубила ЭТОТ гордиев узел, то поладить с дочерью своего приятеля тоже сможешь. Я в тебя верю!

— Иногда проще спасти мир, чем найти взаимопонимание и консенсус, — ответила Келлар. — Но мне бы хотелось, чтобы ты оказался прав.

— А разве когда-то бывает иначе?!

Дата окончания написания рукописи: ночь с 04 на 05 июня 2024 года, поезд "Таврия".

Дата завершения компьютерного набора: 04 сентября 2024 года.