Магазин змей (джен)

Том отказывался сожалеть о том, что отклонил предложение Дамблдора о помощи. Он не обладал многим, у него была только одежда на плечах (пожертвованная приюту) и маленький кошелек с монетами в кармане (пожертвования школе, чтобы финансировать нуждающихся учеников), но у него также была гордость, и он не собирался никуда идти с человеком, который заставил его отказаться от его украденных сокровищ.

После визита Дамблдора Том сделал то, что от него попросил директор. Он незаметно оставил свои маленькие трофеи в комнатах детей, у которых он их украл. Никаких личных извинений. Том еще не знал лимиты магии, но извинения из него вытащат только с помощью волшебства.

Он решил не терять времени даром и пошел искать магический район, о котором говорил Дамблдор, всего лишь через пару дней его визита.

Косой переулок был прекрасным, волшебным и дорогим. Том прошел мимо веселых красочных витрин и сделал только шаг во «Флориш и Блоттс», прежде чем прочитать табличку на их стенде. Набор книг первого курса заберет у него половину кошелька.

Сначала он купил себе волшебную палочку (тис и перо феникса) с большой неохотой расставшись с семью галлеонами. Палочка была необходимостью, и он был в восторге, его пальцы дрожали, когда он гладил ее обеими руками, но Том был таким раздражающе бедным. Он был таким всю жизнь, но стыд этого никогда не прекращал ранить.

— Заботься о ней, — сказал Олливандер, мастер волшебных палочек. — Ты сотворишь с ней великие вещи, я уверен.

«Я бы сотворил великие вещи и без нее», — подумал Том и сказал:

— Спасибо, сэр.

Именно эту волшебную палочку Том сжимал в кулаке, когда завернул за угол в Лютный переулок.

Он провел четыре дня в Косом переулке, составляя список цен и подслушивая разговоры. Он также купил себе подержанные мантии. Он обнаружил, что ходить повсюду и слушать окружающих проще, когда сливаешься с толпой. Он ничего не мог сделать со своим ростом и юной внешностью, но он мог натянуть на лицо маску серьезности и уверенности, когда заходил на улицу, о которой волшебницы предупреждали своих детей.

Первые несколько магазинов едва ли отличались от своих аналогов на Косом переулке, но чем дальше Том шел, тем более тревожным все становилось. Лютный переулок был мрачной грязной улочкой, уже Косого переулка и менее людный.

Старая женщина с бородавками по всему лицу окликнула его, и Том торопливо забежал в магазин, чтобы не сталкиваться с ней. Она исчезла, когда он вышел пять минут спустя, теперь обладая значительным количеством знаний о качестве летающих ковров магазина.

Снова оказавшись на улице, Том обнаружил, что эта старушка сумела обидеть какого-то человека, кого-то более умело обращающегося с волшебной палочкой, чем Том к данному моменту. Вспышки заклинаний осветили улицу, и Том поспешил скрыться.

Он вскрикнул, когда одно из заклинаний попало в него, но ни старая женщина, ни жутковатый мужчина, с которым она вела дуэль, его не заметили.

Том прикусил губу, чтобы не дать слезам пролиться, но он был ранен и один, и ему было только одиннадцать лет.

Не было взрослых, которые забеспокоились бы, если он не вернется сегодня вечером. Миссис Коул была бы рада избавиться от него, и Дамблдор едва ли начнет расследование, если он не появится в Хогвартсе.

Том привык быть один, он правда привык, но иногда… Иногда ему хотелось, чтобы в его жизни было что-то большее.

Он поднял взгляд, все еще находясь в легком состоянии шока, когда секунду спустя молодой мужчина выбежал из магазина, к чьему окну прислонился Том.

— Вы только что задели ребенка, мерзавцы! — крикнул мужчина, стремительно шагая вперед. — Разве вы его не видели?

Они его действительно не заметили, но, кажется, это их не волновало, пока их волшебные палочки не прилетели в руки молодого мужчины, и их не начали допрашивать, какие заклинания они использовали.

Глаза Тома широко распахнулись, когда во второй раз в жизни он увидел драматические всполохи заклинаний, в этот раз в его защиту, а не для сжигания его вещей. Этот раз ему нравился больше. Очень сильно нравился.

Когда его защитник развернулся, в его зеленых глазах что-то блеснуло, когда он увидел лицо Тома. Том проследил за тем, чтобы выглядеть искусно жалким, но было похоже, как будто молодой мужчина видел что-то другое, когда смотрел на Тома. Его взгляд пронзил его, пока мгновение спустя зеленые глаза не моргнули, и он не сосредоточился на Томе.

— А, черт, — сказал молодой мужчина, помогая Тому встать ровно. — Идем. Давай я помогу тебе умыться, — почти в качестве запоздалой мысли он добавил, — меня зовут Гарри.

— Спасибо, Гарри, — ответил Том, зайдя в магазин после него. Он все еще сжимал руку, и она болела, но он почти забыл об этих ощущениях, оглядываясь вокруг. Змеи были повсюду, в мерцающих контейнерах и на открытых пространствах. Змеи обвивались вокруг потолочных балок, змеи прятались в листьях дерева, растущего в левом углу, обычные змеи, трехголовые змеи и змеи самых разных цветов. — Меня зовут Том. Что это за место?

— Это магазин змей, — сказал Гарри без каких-то дополнительных объяснений. Вместо этого он потянул Тома в подсобное помещение, в котором находилось в два раза меньше змей, чем в главном зале. Большинство нежилось на камнях под светом искусственного солнца, и они только на секунду взглянули на Тома, прежде чем вернуться к своим делам.

— Людям правда нужно так много змей? — спросил Том, с трудом помня, что нужно фокусироваться на молодом мужчине, чтобы не прошипеть вопрос.

— Они хорошие животные-компаньоны и фамильяры, и волшебники используют змей как ингредиенты для самых разных вещей. Подними рукав, пожалуйста.

Том сделал это.

— Вы их убиваете?

Он не знал, почему это так сильно его беспокоило. Змеи в большинстве своем были тупыми животными, но все же некоторые из лучших разговор Тома были именно со змеями. Змеи были независимыми и благородными: они не пытались украсть его завтрак или что-то от него требовать. Намного лучше чем любые кролики или кошки, которые нравились другим сиротам.

— Бывшая владелица это делала, но теперь, когда она покинула город, я поменял правила по этому вопросу, — сказал Гарри, доставая волшебную палочку из кармана. — После месяцев заботы о них я бы никогда не смог убить одну из моих змей, только если бы у меня не было другого выхода. Я слежу за тем, чтобы любой, кто их покупает, не делал это с намерениями пустить их на ингредиенты. Таким образом бизнес идет не очень хорошо, как ты можешь себе представить.

Гарри присел на корточки перед Томом и дотронулся палочкой до его руки:

— Сначала я почищу область травмы. Может немного щипать, но ты должен сказать мне, если будет больно.

— Хорошо.

Том начал с интересом наблюдать. Рядом с его кожей появились голубые искры, кружась вокруг руки, пока не достигли пореза на предплечье. Вся рука была очищена от грязи и крови, пока не осталась только поврежденная кожа.

Гарри повторил:

— Скажи мне, если тебе будет больно. Заклинание должно полностью вылечить рану, но если оно этого не сделает, у меня здесь где-то есть исцеляющий порошок, который хорошо помогает со шрамами.

После согласия Тома он продолжил, и рана Тома закрылась прямо у него на глазах. Он не волновался о шраме, и в этом в любом случае не было нужды: его рука полностью вылечилась к тому моменту, когда Гарри вернул волшебную палочку в задний карман.

— Потрясающе, — пробормотал Том, немного ущипнув кожу. Было чуть-чуть больно, кожа была новой и чувствительной, но он чувствовал себя намного лучше, как раньше. — Я не знал, что магия может делать и это.

— Это не только яркие вспышки и огонь, — согласился Гарри. Он опустил рукав Тома и предупредил его, прежде чем наложить чистящее заклинание, которое убрало кровь Тома с его потрепанной мантии, но нахмурился на разрыв на его рукаве. — Я не знаю никаких зашивающих заклинаний, но у меня где-то здесь лежат нитки.

— Вы уже сделали так много, — возразил Том, хотя уже начал скидывать мантию. Если Гарри предлагал, тогда он этим воспользуется.

Гарри издал тихий смешок, помогая Тому снять мантию. Под ней у Тома была его лучшая одежда, но он знал, что она кричала «магл» для взгляда настоящего волшебника. Особенно для волшебника из Лютного переулка.

Том напрягся, думая, как это объяснить, когда Гарри сказал:

— Все в порядке. Хочешь посидеть со змеями, пока я ее штопаю?

Это был скорее приказ, чем вопрос, но Том не был особо против подчиниться в этом случае тому, кто уже так сильно ему помог. Он сделал то, что Гарри попросил, сев на пустой камень и тихо запишев разговор со змеями, отдыхающими рядом.

Том никогда раньше не разговаривал с целой группой змей одновременно. Он находил максимум только двух змей, и они все равно друг другу не особо нравились. Они обнаружили себя на одной территории по случайности. Эти же змеи были скорее друзьями. Или по крайней мере очень привыкли друг к другу, лениво шипя оскорбления, но не споря в действительности.

Том тихо спросил их о Гарри, оглянувшись назад, чтобы удостовериться, что Гарри занят поисками ниток. Он задумался, обладает ли Гарри тоже этим талантом. Дамблдор сказал, что способность разговаривать со змеями — это редкость в волшебном мире, но имело смысл, что кто-то, кто работает со змеями, может с ними разговаривать.

Змеи подтвердили это, хваля Гарри за то, что тот достаточно умен, чтобы их понимать и говорить с ними. Они сказали Тому, что Гарри появился здесь несколько месяцев назад, когда бывшая владелица еще управляла магазином. Змеи называли ее «кошачья леди», хотя Том так и не смог выяснить почему. С тех пор, как Гарри заменил кошачью леди, все стало намного лучше. Им дали возможность вернуться на природу или просто остаться здесь вместо того, чтобы быть проданными, хотя Гарри был в процессе создания большого местообитания для змей где-то за пределами Лондона. Магазин больше не пах смертью, чему змеи были очень рады.

Том отлично знал, что некоторые люди не являются тем, чем кажутся, но чем дольше он говорил со змеями, тем больше он верил, что Гарри может быть таким же добрым, каким выглядит на первый взгляд. Это было странной мыслью.

Через полчаса Том снова был одет. Гарри даже укоротил мантию Тома, как только он заметил, что рукава длинноваты. Он выключил свет взмахом волшебной палочки, довел Тома к выходу из магазина и сказал:

— Я провожу тебя из Лютного переулка.

Том оглянулся и нахмурился. Он этого не ожидал.

— Вы не можете.

— Я не могу?

Он не позволит помыкать собой как непослушным ребенком. Он не сделал ничего плохого. Ему было позволено находиться в Лютном переулке, неважно, насколько некоторым людям это не нравилось.

— Мне нужно купить школьные вещи, и Лютный переулок дешевле Косого.

— Лютный переулок опасен. Я знаю, что ты еще не все понимаешь в волшебном мире, но ты должен был уже усвоить этот урок из-за того, что произошло раньше. Здесь находятся волшебники без морали, темные маги, те, кто без задней мысли тебя украдут. Здесь ходят вампиры, оборотни и ведьмы, которые неопасны в целом, но те, кто появляются в Лютном переулке, обычно не замышляют ничего хорошего.

Том вздрогнул. Это, конечно, все было очень пугающе, но у него была цель.

— Я знаю. Я все равно остаюсь.

Яркие зеленые глаза Гарри с серьезностью понаблюдали за ним долгую секунду, прежде чем его губы растянулись в небольшой грустной улыбке:

— Я тоже никогда особо не слушал взрослых, когда мне было одиннадцать. Ладно, ты можешь остаться в Лютном переулке, но ты должен постоянно держаться рядом со мной. Не отходи от меня, не следуй ни за какими незнакомцами и слушай, что я говорю.

— Я не маленький, — проворчал Том. Он не упомянул, что Гарри тоже почти незнакомец. Гарри был по-глупому добрым, так что его можно было простить. — Я буду слушаться.

Он подождал, пока Гарри зашел обратно, чтобы схватить коричневый кожаный мешок, который он назвал бездонной сумкой, и передал ее Тому:

— Для твоих школьных принадлежностей.

Снова благотворительность. Том все равно ее принял.

Том знал, что нельзя уходить одному с незнакомцами, которые проявляют к нему слишком большой интерес. Но Гарри не был жутким стариком: он был едва ли старше Тома, скорее подросток, чем мужчина. Он мог почти сойти за своего в группе старшеклассинков, которые иногда сидели на углу его улицы и насмехались над сиротами, когда они возвращались домой из школы. Почти, но не совсем, потому что в выражении лица Гарри была какая-то робкая доброта, которую Том редко видел по отношению к себе.

Он был знаком с тем, как некоторые становились угодливыми, когда он был особенно обаятельным, и он знал страх и злость, когда Том забывался или уставал от игры в дружелюбие к тем, кто ниже его. Его терпение росло вместе с ним, но сироты в его приюте были лучше знакомы с его истинным лицом, чем ему бы хотелось. Они слишком долго его знали, чтобы попасться на его улыбки.

Однако Том знал, что у него не было оправдания для той неприятной ситуации с Дамблдором. Он просто-напросто запаниковал от мысли, что миссис Коул наконец исполнит свои угрозы отправить его в психиатрическую лечебницу. Как только Дамблдор раскрыл, что он волшебник, он был опьянен от эйфории внезапной связи с миром магии и от того факта, что ему не придется сбегать из приюта, чтобы не оказаться в смирительной рубашке.

Но он был Томом Реддлом. Он смирится с этой сумкой нищего (в которой было больше денег, чем он когда-либо держал в руках), и он построит себе лучшую жизнь со всеми доступными ресурсами. И всеми ресурсами людей вокруг него, конечно.

Том не был слишком горделивым, чтобы не принять дополнительные деньги от Гарри, которые тот предложил даже без каких-либо намеков. Это было непостижимо.

— Зачем вы все это делаете? — спросил Том, когда они покупали ему ингредиенты для зелий в крохотном магазинчике на углу Лютного переулка и Косого. — Это ведь не просто из-за того, что вы боитесь, что меня могут похитить.

— Нет, не только, — признался Гарри. Вместо того, чтобы посмотреть на Тома, он взял с полки то, что было подписано как «шкура бумсланга», проверяя ее качество. — У меня тоже не было родителей, когда я впервые оказался в Косом переулке. У меня только была помощь в виде доброго человека, который принес мне письмо из Хогвартса. С ним рядом я не был так напуган или потерян. Я бы хотел передать его доброту дальше, если у меня это получится.

Том сморщил нос:

— Это так сентиментально.

— Нет ничего плохого в капельке сентиментальности, — беззаботно сказал Гарри.

Том подумал, что в Гарри больше, чем капля сентиментальности, если он такой добрый к каждому сироте, с которым сталкивается. Но, возможно, эта сентиментальность в их компании нивелировалась: у Тома определенно было ее меньше, чем другие люди считали необходимым.

Как только все в списке было куплено, Гарри проводил Тома обратно в Косой переулок. На его лице появилась странная ностальгия, когда они прошли мимо зоомагазина.

Сделав глубокий вдох и неуверенно на него взглянув, Гарри спросил:

— Твой приют разрешит тебе иметь питомца? Это традиция для волшебников — привозить одного с собой в Хогвартс.

По правде говоря, Том не знал. Он хотел питомца. И, возможно, он сможет убедить миссис Коул позволить ему его держать. Но проблема была в деньгах, как это часто и бывало. Ему будет нужен самодостаточный питомец, на случай если Том не сможет позволить себе его кормить, и, к сожалению, посреди Лондона нет удобных охотничьих угодий. Кошке или сове придется соперничать с городскими котами за мышей.

Покупать сову было бы бессмысленно: у Тома не было в ней нужды. Он определенно не собирался посылать письма Дамблдору или миссис Коул. Жаба или кошка ему не нравились.

Но змея… Ему бы хотелось змею.

— Я могу выбрать одну из ваших змей? И оставить ее у вас до Хогвартса?

— Ты не хочешь оставить ее у себя?

— Я не могу себе это позволить, — признался Том. — У нас мало что есть в приюте.

Том разыгрывал эту карту целый день, но от этих слов в глазах Гарри до сих пор появлялась грусть. Этим человеком было легко манипулировать, но Тому не надо было лгать.

— Ты можешь выбрать любую, какую захочешь, когда вернешься, — пообещал Гарри и достал кнат из кармана мантии. — Вот. Купи немного летучего пороха у Тома из Дырявого котла, и тебе не надо будет проходить сквозь Лютный переулок, чтобы попасть в мой магазин.

Гарри хохотнул от выражения лица Тома:

— Веди себя хорошо, Том.

— Может быть, — допустил Том и исчез за двигающимися кирпичами.

Магловский Лондон был совершенно тусклым по сравнению с магическим кварталом. Шум Косого переулка и Дырявого котла быстро исчезли у него за спиной. Том поплелся обратно в сиротский приют, и в его голове крутились планы, пока он обдумывал доброту Гарри. У нее были пределы, они должны были быть, но пока что Том их не достиг. Он подумал, как сильно мог надавить. И, вспоминая множество прекрасных змей в том магазине, он мечтал о будущем фамильяре.

До приюта было идти час. Никто не беспокоил его и не замечал, и его новые вещи были безопасно спрятаны в бездонной сумке Гарри. Том проскользнул в заднюю дверь приюта за десять минут до отбоя и проигнорировал любопытные взгляды других сирот.

— Ты пропустил ужин, — проворчала миссис Коул, когда он прошел мимо нее в коридоре. — Где ты был?

— Делал покупки для школы, мэм, — Том поднял сумку. — Школа профессора Дамблдора выделила мне небольшое пособие на ручки и подобное.

Она кивнула, нахмурив брови:

— Ты уже сходил за покупками? Он сказал, что ты приступаешь к учебе только в сентябре. Это почти через год.

— Мне нравится быть подготовленным, — ответил Том.

Этого было достаточно для миссис Коул, чтобы оставить его одного, хотя она одарила его последним неодобрительным взглядом, прежде чем продолжить вечерний обход.

Том зашел в свою комнату и забыл обо всем остальном мире. Он был одним из немногих с собственной комнатой из-за того, что выдавил бывших соседей из комнаты и почти из приюта. Ему больше подходило иметь комнату только для себя.

Он бросил бездонную (и идея делать вещи с большим объемом внутри, чем может показаться снаружи, была гениальной) сумку на кровать и вышел, только чтобы умыться в ванной для мальчиков, проталкиваясь локтями к раковине вместе с другими запоздавшими одиночками.

После этого он зажег маленькую свечку и выключил основной свет комнаты. Свеча не останется незамеченной, особенно если матрона на ночной смене взглянет наверх в сторону его окна, когда будет заходить, но обычно ему разрешали делать то, что он захочет. История о кролике Билли Стаббса прочно сидела в памяти сирот и их воспитателей. Она обросла собственными мифами за два года с тех пор, как его нашли повешенным на стропилах, и эту историю рассказывали каждому новому сироте вместе с предупреждением. Деннис и Эми были живыми напоминаниями того, что Том может сделать. Обе сироты и слова плохого не говорили о Томе с того лета. И, конечно, была матрона, которая вообще сбежала из приюта, крича по пути, что Том порождение самого дьявола.

Том не завел здесь друзей. Все было так, как тому следовало быть: он всегда знал, что лучше других детей. Может, он младше взрослых, но он невысоко оценивал их интеллект. Это место было тем, где знания умирали. Это было жалким, убогим местом, всегда ограниченным в средствах, и все всегда-всегда было подержанным.

Неспособный сопротивляться соблазну новых вещей (будучи подержанными, они могли быть для кого-то старыми, однако для Тома они были новыми и пленительными), Том открыл бездонную сумку. На первый взгляд внутри ничего не было. Том потыкал ее снаружи, глядя внутрь. По ощущениям она казалась полной. Не тяжелой. Как будто внутри был маленький воздушный шарик, заполняющий место и заставляющий сумку казаться полной, даже когда он не мог ничего увидеть.

Когда он засунул руку в отверстие, он мог почувствовать пальцами корешки книг и кончик волшебной палочки.

Том взглянул на дверь. Было маловероятно, что кто-то зайдет. И все же на двери не было замка, и от этого он опасался делать что-то по-настоящему волшебное. Он мог заменить обложки магических книг на обычные (его наполняло злое веселье от мысли сделать это с обложкой Библии, но матроны начнут подозревать его только сильнее, если он будет читать именно эту книгу, а не какую-либо другую), тогда как волшебной палочке придется остаться в сумке. Но странная резная деревянная палочка привлечет слишком пристальное внимание, неважно, насколько успокаивающе теплой она была в его руке.

Он подождал, пока после отбоя не прошел час, а затем принялся за работу, прикрепляя обложки книг на новые учебники. У него их не хватало, так что он выбрал сначала интересные: заклинания, зельеварение и Защиту от Темных искусств. Теперь они выглядели коллекцией сказок братьев Гримм, учебником по математике и глупой книжкой о приключениях мальчика в летнем лагере. У Тома заканчивались книги, которые он мог взять. По крайней мере эти учебники будут означать, что ему не придется заставлять себя заканчивать книгу и узнавать, сможет ли Терри воссоединиться со своей сбежавшей собакой.

Дальше шли мантии. Том проверил каждую на наличие дыр и других проблем, отмечая каждое место, которое надо будет заштопать позже. Он привык сам чинить свою одежду и был довольно хорошо в этом. Он не мог сделать многое со своей нищетой или отсутствием родителей, но он мог выглядеть настолько аккуратным, насколько это было возможно.

После этого он открыл сундучок с ингредиентами для зелий и проверил содержимое, чтобы ничего не потерялось в бездонной яме сумки. К счастью, все его ингредиенты были неживыми, хотя и все были мерзкими, от глаз жуков до внутренностей слизней и подобного. Если бы Тома поймали за вытаскиванием глаз из жуков, матроны бы на него накричали, а сейчас его просили купить их в магазине для использования в классе.

Он вытащил остальные школьные принадлежности.

Это было глупо, абсолютно глупо, но ему нужно было доказательство, что все по-настоящему. Что он действительно, правда нашел волшебный район Лондона, купил волшебные предметы для волшебной школы и поговорил с дюжиной змей.

Котел он оставил внутри сумки. Он и так намучился с тем, чтобы засунуть его внутрь. Он не хотел иметь с ним дело, пока не начнет разбирать вещи в Хогвартсе.

Несмотря на то, что он вытащил все принадлежности, Том задел рукой что-то еще в сумке.

Это было одеяло, как обнаружил Том, когда вытащил предмет наружу. Оно было насыщенного темно-красного цвета. Шерсть была мягкой на ощупь, намного более мягкой, чем у любого одеяла, которое Том когда-либо трогал, и когда он в него завернулся, он почувствовал, как согрелся до глубины души.

За окном падал снег, и зимний холод проникал внутрь, несмотря на закрытую задвижку, но под одеялом Том чувствовал только тепло. Он лег поздно, читая учебники под светом свечи. Когда его глаза больше не могли оставаться открытыми, он задул свечку и засунул Гаррино одеяло под свои, которые были колючими и близко не такими теплыми.

Он привык к холоду по ночам. В этот раз он уже знал, что не замерзнет, пока будет крепко держаться за одеяло во сне.

Том свернулся на постели, найдя позу, которая давала ему иллюзию комфорта на бугристом матрасе, и пока не стал засыпать.

Вместо этого он закрыл глаза и начал обдумывать свои перспективы.

* * *

Утром Том проснулся от громкого стука миссис Коул в дверь и крика «Пора завтракать!»

Том спрятал сумку под одеялом и направился вниз. Если он не придет вовремя, ему не достанется завтрака, и он был голоден после того, как вчера пропустил ужин. Он потратил слишком много времени в Лютном переулке, задержавшись намного дольше срока, когда собирался направиться домой, но все было так завораживающе, что Том не мог оторваться, пока Гарри не проводил его до барьера между миром маглов и волшебным миром.

Сейчас Том был четко в мире маглов, застрял здесь, пока не сможет снова попасть в Дырявый котел. Ему следовало бы спросить, есть ли более быстрый способ добраться до Косого переулка: мысль об очередном часовом путешествии ему не нравилась, хотя ему не терпелось снова там оказаться.

Его раздражало, что так много его энтузиазма было из-за возможности снова увидеть Гарри. Том воспользуется им, конечно, но было неприятно испытывать такое волнение и хотеть больше.

Каждый раз, когда он хотел больше, чем этот сиротский приют, он оставался разочарован. Даже у магии оказалась цена. Картинка его шкафа, пылающего в огне по слову Дамблдора, была выжжена в памяти Тома.

Завтрак был скучным, безвкусным.

Обязанности и подавно.

Приют не станет новее, неважно, насколько хорошо его будут драить, как и одежда сирот не станет плотнее и более цветной. Том мирился в этим, потому что альтернативой была серия лекций от миссис Коул, которые он уже мог мысленно слышать, или ее наказание. Она боялась его, но страх не остановит ее попытки направить его по тому, что она считала правильным путем.

Том знал, какой дорогой хочет пойти в жизни. Его путь не был этим.

Он натер дюжину пар обуви по ее приказу, тихо кипя внутри. Как только он закончил, он направился в свою комнату, где смог наконец закрыть дверь и вытащить свои новые книги из их обманчивых обложек.

Вот только его дверь снова открылась.

Том поднял взгляд. Это был Джон, еще один сирота, который протиснулся сквозь щель между дверным проемом и дверью, едва приоткрыв ее и оглянувшись, чтобы удостовериться, что его не видят.

— Мы играем в прятки, — пояснил Джон, закрыв за собой дверь. Он был больше Тома и на два года старше, что дало ему храбрость сказать, — я прячусь здесь, — возраст не наделил его мудростью. Как и не дал ему каких-то занятий, кроме как детских игр, — смирись с этим, Реддл.

— Я не обязан, — ответил Том. Он прожег Джона взглядом, но тот был слишком туп, чтобы понять, какая плохая идея его злить. Ему так сильно хотелось, чтобы на дверях были замки. Единственными запирающимися дверьми в приюте были двери в офис миссис Коул, на кухню и в подвал, который закрывался снаружи и в основном использовался для наказаний. Он захлопнул книгу с громким звуком и встал, подняв подбородок, но он все еще не был достаточно высоким, чтобы заставить кого-то бояться одним своим языком тела. — Я не хочу, чтобы ты здесь находился.

Он потянулся к двери, но Джон был быстрее и не хотел оказаться пойманным. Как будто игра имела большее значение, чем неприкосновенность частной жизни Тома. Рука Джона сжала запястье Тома, грубо придавив его к двери. Том прикусил губу и пронзил его взглядом. Это больше не было игрой, и это вообще не было весело.

— Не будь таким неженкой, — ухмыльнулся Джон. Он не отпустил запястье Тома. — Мы просто играем.

С Тома было достаточно.

— Выметайся, — приказал он, влив силу в голос. Магию, теперь когда он знал, что это. Магию, власть, что угодно, что заставит Джона уйти.

— Хорошо, — ответил Джон. Его голос был деревянным, а глаза — расфокусированными. Он открыл дверь, и его мгновенно поймали друзья, которые спросили его, что с ним не так. «Ничего», — сказал им Джон, а Том оперся спиной о закрытую дверь и уставился в потолок.

Был шанс, что Джон или друзья Джона наябедничают миссис Коул и заявят, что Том опять сделал что-то жуткое. Как обычно у миссис Коул не будет доказательств, и как обычно Тома все равно накажут.

У него не будет одеяла Гарри, если его заставят провести ночь в подвале. И его голос не сработает на миссис Коул. Это всегда приводило к обратному результату, работая немного, пока она снова не моргала, возвращаясь к реальности, и не осознавала, что почему-то подарила Тому серебряную ручку или дала ему привилегии, которые не получают другие дети.

Запястье Тома было красным. Оно сильно болело (должно быть, Джон схватил его сильнее, чем Тому показалось на первый взгляд), но не было смысла идти к миссис Коул.

Том потыкал покрасневшую кожу, игнорируя боль. Завтра появится синяк.

Том провел остаток дня за сортировкой книги, выйдя из комнаты, только когда этого потребовал его организм. Он не посмел пропустить обед (им и так выделялось мало еды), но он поел быстро, как будто магией притягиваемый обратно к книгам.

Как только он оказался в комнате, он часто прикасался к волшебной палочке, не в состоянии удержаться. Каждый раз он вспоминал искры, которые выстрелили из ее кончика в магазине Олливандера. Эта палочка выбрала его. Она отметила его как волшебника. Он был членом волшебного мира, неважно, где он живет, неважно, как мало он знает.

Косой переулок, Хогвартс, даже Лютный переулок, это были его места, а не приют Вула. Свернувшись под одеялом с книгой в руках, Том перенесся в далекие места, чьи названия ему надо сначала послушать, просто чтобы удостовериться, что он правильно произнесет их сам.

Он помнил, что Дамблдор сказал «Хогвартс», так что он знал, что одно название точно умеет произносить. Дамблдор и Гарри говорили это слово по-разному, даже несмотря на то, что произношение было одинаковым. Дамблдор с гордостью, а Гарри с тем, что можно было назвать ностальгией.

Гарри был немного странным, как думал Том, но Гарри не был жестоким. Том не чувствовал опасений, что Гарри подожжет его шкаф.

Том поворочался, пытаясь найти удобное место на матрасе. Это было невозможно. Матрас был едва ли было возможно вынести три года назад. Сейчас он был старым и плоским, не считая твердых комков. Он, скорее всего, был старше самого Тома, и пах пылью. Змея могла посчитать этот матрас удобным, но Том отказывался пересмотреть этот вопрос. То, что он сказал Гарри, оставалось правдой: он не мог здесь должным образом заботиться об одной из прекрасных змей Гарри. Это ранило, как и всегда Тому было больно, когда он снова и снова сталкивался с обстоятельствами своей жизни.

У него не было другого выхода: только вперед.