Новый роман (гет)

Порой Ер-Вису становилось жаль менвитскую молодёжь. Легко представить, какую оторопь пополам с возмущением вызывали у них свободные арзаки, если даже тем, кто имел с ними дело до порабощения, бывало нелегко. Одно дело помнить об арзакской нелогичности, и совсем другое — постоянно с ней сталкиваться.

Вот и очередная его попытка убедить Тарли, что работать, балансируя на подлокотнике кресла и опираясь только о его плечо — не лучшая идея, закончилась провалом. Дело даже не в физическом дискомфорте, она ведь совсем не тяжёлая. Просто… ну неправильно это, неправильно и всё!

— Ни за что не поверю, что тебе удобно, — обречённо вздохнул Ер-Вис, когда Тарли, что-то увлечённо настукивавшая на своём планшете, опять чуть не потеряла равновесие. Она лишь отмахнулась:

— Мне с тобой всегда удобно!

Почему-то это прозвучало как издёвка, хотя, конечно, ею не являлось. Просто он слишком долго себя накручивал, чтобы так просто всё отпустить.

Он нашёл её почти сразу, как только заработала их с Ваэри система поиска на основе прежнего имущественного реестра — зная имя и возраст, это было совсем нетрудно. Собственно, на этом его задачу можно было считать выполненной — он убедился, что она жива. Больше Ер-Вис ничего не хотел… Не хотел же?

Но ощущение незавершённого дела всё равно оставалось. Хотя на момент трагедии они уже формально были друг другу никем, Ер-Вис чувствовал необходимость извиниться. И за то, что бросил, поддавшись пропаганде. И за то, что ничего не попытался сделать до самой экспедиции. У него не было даже такого слабого оправдания, как у комэска или у капитана Сол-Дита. Он не был ни на фронте, ни под арестом и мог помешать. Мог. Но не стал.

Прошло несколько лет, прежде чем он всё-таки собрал волю в кулак. Бояться хрупкой женщины без какой-либо военной подготовки было крайне нелогично, но это заставляло нервничать даже сильнее. Тарли, хоть и была сдержаннее большинства соотечественников, могла хлестнуть меткой фразой так, что мало бы не показалось.

Кажется, арзаки раньше боялись смотреть избранникам в глаза. Теперь ситуация вывернулась наизнанку.

Такого страха, как у её подъезда, Ер-Вис не испытывал, кажется, даже в Вайклеме. Пока Тарли шла, он десять раз успел просчитать, с какой силой способен обрушиться ему на голову пакет с продуктами, и неважно, что она даже держит его с трудом. Букетом в лицо, между прочим, тоже больно. Некстати вспомнилось, что на Беллиоре у роз всё ещё есть шипы.

И… ничего. Ни гнева, ни обвинений, ни единого укоризненного взгляда. Вместо этого Ер-Виса пригласили в гости, на что он даже не рассчитывал. Кажется, за девяносто лет он привык мыслить слишком уж по-менвитски.

Тарли тут же унеслась куда-то в обнимку с букетом, а Ер-Вис от нечего делать принялся раскладывать продукты. Когда-то давно он немного помогал невесте по дому и ещё помнил некоторые непреложные правила: яйца надо поставить на нижнюю полку, бутылку молока подпереть батоном, чтоб не укатилась, печенье живёт на дверце, а семечкам самое место в хлебнице.

Он незаметно увлёкся головоломкой под названием «арзакский холодильник» и слегка растерялся, когда, обернувшись, наткнулся на пристальный взгляд. Тарли, успевшая сменить повседневный костюм на ярко-алое платье и даже заколоть волосы, как в молодости, наблюдала за ним со странной смесью торжества и печали.

Ер-Вис был уверен, что его заставят каяться долго и обстоятельно, и даже заготовил соответствующую речь. Только забыл, что имеет дело с арзачкой. Он даже воздуха не успел набрать, как миниатюрный язычок пламени вдруг метнулся к нему, охватил и облёк забытым теплом.

— Я девяносто лет никого не обнимала! — тихо пожаловалась Тарли куда-то в нагрудный карман.

Да уж, с арзакской точки зрения — трагедия. А он почему-то вспомнил, что она точно так же — резко, отчаянно, до боли впиваясь ногтями в спину — кинулась к нему, когда он в самом начале лета 7899 приехал с фронта. Это была их предпоследняя встреча. О последней, всего несколько месяцев спустя, лучше сейчас не вспоминать.

Разрывать объятия тоже почему-то было страшно, как будто ощущение прежней близости тут же исчезло бы безвозвратно. Тарли не стала возражать, когда её взяли на руки и перенесли на диван. Хорошо хоть квартирка оказалась маленькой, однокомнатной. Значит ли это?.. Нет, не сейчас.

Вместо опасного разговора Ер-Вис читал ей какие-то старые стихи, чудом сохранившиеся в памяти, и пытался напеть «Безлунную ночь», тихо радуясь, что Тарли сейчас не до критического разбора его первого за много лет опуса. За сколько именно? Ер-Вис внезапно осознал, что после их расставания ничего больше и не писал, пока не пришло время извиняться. Девяносто два года молчания. Девяносто два года, о которых почти нечего рассказать… и так больно слушать.

Но Тарли, как ни странно, вспоминала о своих хозяевах без особого негатива, а о покойной госпоже даже с теплотой. Эта дама забрала её из распределительного пункта, заметив, как нехорошо поглядывает на девушку какой-то молодой менвит, и никогда не была с ней строга. Тарли даже жаловалась на своё теперешнее одиночество, ставшее нежданным спутником свободы.

И тут-то Ер-Вис решился.

— Ты совсем одна живёшь?

— А с кем же ещё? — Тарли вдруг резко приподнялась — бок обдало холодом — и заглянула ему в лицо: — Погоди, уж не думаешь ли ты…

— У тебя разве не должно быть… двоих детей?

В реестре подобной информации не нашлось, но ведь он ещё далеко не полон. Из-под чёрных ресниц блеснул насторожённый взгляд.

— И что, будешь с ними знакомиться?

— Придётся, раз уж они твои.

Тарли выдержала драматическую паузу и вдруг с тихим вздохом снова упала на его плечо.

— Можешь расслабиться. Этот закон появился в десятом году, и личные рабы участвовали в программе только с согласия хозяев. Мои были против.

Облегчение было резким и ошеломляющим — как будто рядом, чудом не задев, просвистел вражеский снаряд. Он ведь, узнав об этом законе, чуть с ума не сошёл. Пытался, конечно, морально подготовиться… И как никогда был рад тому, что его усилия пропали даром. Это ни в коем случае не снимало с Ер-Виса вины, но её клинок, засевший в рёбрах, словно стал чуть менее острым.

Заговорившись, они и не заметили, как яркий дневной свет сменился мягкими лиловыми сумерками, а затем и внезапной южной темнотой. Вставать, чтобы зажечь люстру, никто не захотел, а тёплый свет настольной лампы падал только на сплетённые руки, оставляя в полутьме неясные очертания комнаты и блеск глаз где-то совсем рядом. Ощущать себя только наедине друг с другом, словно оторванными от остального мира, было необыкновенно приятно. Ер-Вис был бы не прочь просидеть так хоть до утра, но навязывать своё общество так сразу и надолго — разумно ли?

Тарли явно была другого мнения.

— Поздно уже, — решительно заявила она, стоило ему заикнуться об уходе. — Может, лучше переночуешь у меня?

— Мне завтра на работу… Стоп, что? Ты меня приглашаешь?

Она вспыхнула, слившись по цвету с платьем.

— Я думала, раз ты явился…

— Всё зависит от тебя.

Тарли задумалась. Хотелось снова взять за руку, погладить успокаивающе, но нет. Никаких манипуляций. Пусть сначала ответит — сама, без подсказок.

— Знаешь что, Ерден… Предыдущую главу наших отношений ты, конечно, закончил не очень красиво. Вижу, что сам понимаешь.

Справедливо. Рука непроизвольно дёрнулась к дверной ручке — в ночь, в прохладу, подальше от этого обжигающего болью взгляда. Но напускная серьёзность вдруг сменилась яркой улыбкой:

— Однако, как нам ещё в университете говорили, если что-то не получилось — всегда можно перевернуть страницу. Пусть будет… новая глава? Или даже масштабнее — том?

— Новый роман? — ляпнул Ер-Вис. Тарли просияла:

— Мне нравится, как это звучит! Надеюсь, теперь у тебя получше с… писательскими навыками!

Но перед уходом Ер-Виса всё-таки накормили ужином в старом добром стиле «чем богаты». Арзаки традиционно понимали это выражение как повод скормить гостю половину своих запасов и ещё треть завернуть с собой. Грабить даму Ер-Вис не собирался, но отказаться от остатков имбирного печенья не смог.

Уже на пороге Тарли поймала его за рукав, развернула к себе и проговорила максимально угрожающе:

— Но если ты опять исчезнешь на девяносто с лишним лет…

— То что?

— Найду и откушу голову! — пообещала она и сделала по-менвитски серьёзное лицо.

Он даже не сомневался. К острому язычку Тарли прилагались и острые зубки.

* * *

От размышлений Ер-Виса отвлёк стук и грохот. Тарли виновато смотрела на валяющийся под столом планшет.

— В следующий раз сама свалишься, — предупредил он, возвращая хозяйке несчастную технику.

— А ты держи!

Арзакская логика беспощадна. Пришлось аккуратно обхватить манипуляторшу за талию, и она, довольно улыбаясь, вернулась к работе. И как тут поверить, что это было не нарочно?

Иногда невеста — или кто она ему теперь? — словно устраивала микроскопические акты мести. Ер-Вису периодически приходилось помогать ей с готовкой — отвратительное занятие, но больно уж ей нравилось зрелище «менвит на кухне» — и отбирать тяжеленные пакеты, так как отговорка «я их девяносто лет таскала, и ничего» звучала крайне неубедительно.

Впрочем, это всё безобидные мелочи. Гораздо страшнее было в самом начале, когда его порой будили по утрам звонком:

— Прости, если помешала, но… ты мне точно не приснился?

И вот что он мог на такое ответить?

В тот момент Ер-Вис чётко осознал две вещи. Во-первых, он совершенно отвык от арзакской манеры общения. Во-вторых, с Тарли и её страхами надо что-то делать.

Проблема внезапно решилась творчески. Ежеутренние приветственные четверостишия стали вполне убедительным доказательством реальности автора. Большую их часть хотелось, по старому обычаю менвитских классиков, предать огню, но постепенно навык возвращался. Да и Тарли наконец отвыкла смотреть на него как на дух, готовый исчезнуть в любую секунду, и больше не дёргалась испуганно, когда он собирался уходить, хотя по-прежнему встречала каждое его появление в своей новой квартире сияющей улыбкой. Иногда Ер-Вис интересовался, чего она так светится, и всегда получал в ответ загадочное «Гроза прошла!», что бы это ни значило. Драматург по образованию, она привыкла мыслить образами, расшифровать которые ему не всегда было под силу.

— Ерден, вернись на землю! — внезапно позвала Тарли, оторвавшись от планшета. — Надо поговорить!

— О чём?

— Мне нужна помощь. На работе.

Неожиданно. Ер-Вис знал, чем она занимается, и очень сомневался, что может быть там полезен.

— Подожди хмыкать! Будешь нашим терапевтическим менвитом?

Это как? Бить, что ли, будут?

Тарли в ответ на такое предположение закатила глаза и легонько стукнула его по лбу.

— Доволен? Нет, никаких разборок. От тебя требуется просто с ними разговаривать. Пару раз в неделю.

— Читать лекции?

— Не совсем. Просто… Все мои подопечные, хоть и разного возраста, родились и выросли рабами. Менвитов они до сих пор воспринимают как господ. Могут бояться, испытывать неприязнь… но всё равно как к другим, высшим, понимаешь? Надо учить их взаимодействовать с вами на равных.

— Это понятно. Но если они пугаются, почему бы не привлечь кого-то более безобидного, чем отставной офицер?

— Мы пытались, но сейчас гражданские массово переезжают. Остаётесь вы. Ты по сравнению с вашими летунами достаточно безобиден.

— Разве что для тебя.

— А вот тут мне лучше знать!

Сомнительной объективности оценка, но сейчас Ер-Вис не считал правильным отказываться. Его основной работе такая благотворительность не помешает, а в случае чего там и без него обойдутся — Ваэри давно прекрасно справляется сама. Необходимость уступать место арзакам всё ещё била по самолюбию, но это лишь ещё одна причина ответить согласием. Если уж извиняться, то по полной программе!

— Договорились.

Тарли победоносно улыбнулась и внезапно откинулась назад, так что он еле успел её подхватить. Ер-Вис подозревал, что ей просто нравится так делать — раз за разом убеждаться, что он здесь, рядом и поймает. Но если это и было испытание, то весьма для него приятное. Хотелось верить, что следующее окажется хотя бы вполовину таким же лёгким.

* * *

Вопреки ожиданиям, обязанности «терапевтического менвита» оказались не слишком сложными, хотя и морально утомительными. Обижаться на отдельные неприязненные взгляды смысла не было, но когда некоторые арзаки при виде Ер-Виса порывались ему поклониться, становилось жутко. Даже странно сейчас было думать, что когда-то такое поведение воспринималось как должное.

Прошла не одна неделя, прежде чем ему начали говорить просто «здравствуйте» без подразумевавшегося «господин». Ещё через пару месяцев аудитория начала отвечать, если он к ней обращался во время лекции, а когда со стороны слушателей прозвучал первый вопрос, Ер-Вис почувствовал себя выигравшим битву полководцем.

Лекциями, конечно, его выступления Тарли именовала в шутку — не то у него образование. Больше всего они напоминали регулярно проводившиеся в Таль-Кари встречи школьников с ветеранами громких военных кампаний. Только здесь в роли фронтовых баек выступали рассказы о Гудвинии вперемешку со стихами классиков обоих народов.

Как-то незаметно сложился маленький ритуал — в назначенные дни Тарли обычно заглядывала в Центр восстановления семей, чтобы продолжить путь до Дома искусств вдвоём. Однажды, когда Ер-Вису пришлось задержаться, она разговорилась с Ваэри, и эта беседа внезапно положила начало самой настоящей дружбе. Младшая из подруг как раз собиралась замуж, и старшая охотно взяла на себя обязанности консультанта.

Ер-Виса их общение поначалу пугало. Утверждения Вел-Зора, что дамы во время совместных рейдов по магазинам перемывают косточки своим менвитам, подозрительно походили на правду, а Ваэри слишком уж хорошо знала нравы экспедиционной пехоты. Стоит ей разоткровенничаться, и Тарли выгонит его взашей, да ещё запустит вслед самую тяжёлую из своих сковородок.

Но встреча за встречей, а взрыва всё не происходило. То ли Лон-Гор не стал до конца восстанавливать Ваэри память, то ли сказывалось то самое арзакское миролюбие. А может, девушке просто не хотелось терять компаньонку… Хотя это, пожалуй, опять чересчур менвитская логика.

Так или иначе, Тарли подошла к делу с менвитской дотошностью и арзакским энтузиазмом. Хорошо разбираясь в искусстве и обычаях Аланари, она помогла сшить вполне современные свадебные костюмы по традиционным канонам и, кажется, пустила в ход кое-какие связи, чтобы для торжества предоставили главный зал Эсарийского Дома искусств. Такая увлечённость безмерно удивляла Ер-Виса — он, конечно, тоже радовался за коллег по экспедиции, но чтобы настолько… Тарли в ответ на прямой вопрос с неожиданной тоской призналась:

— Мне приятно на них смотреть, приятно общаться с Ваэри. Эта девочка немного меня в молодости напоминает. И вся эта свадебная суета… — Она погрустнела и пояснила тише: — Я тогда так и не успела сшить себе платье… Пусть не для себя, но мне хочется это сделать.

Впрочем, себя она тоже не обделила, заказав для праздника аж три костюма. Ер-Вис не мог не поддаться желанию чуть-чуть её подразнить:

— Что-то не помню за тобой такой любви к нарядам.

— Просто ты не носил девяносто лет один и тот же зелёный ужас!

— Ты серьёзно? У военных, между прочим, тоже есть форма.

— У вас она хотя бы красивая!

Лучше б не напоминала. Нарядный офицерский мундир когда-то был заветной мечтой мальчишки Ер-Виса, а затем стал не последней из причин поступить в Военный Институт. За столетие армейской службы он привык к форме и теперь, ловя в зеркалах своё отражение в гражданской одежде, не мог отделаться от неприятного ощущения, будто не узнаёт себя. Простая однотонная рубашка, при всей своей практичности, неумолимо напоминала о мерзкой процедуре публичного срывания с военных преступников орденов и знаков различия. Хоть нитки во все стороны и не торчали, как тогда у Сор-Ана, всё равно было как-то неуютно.

Как ни странно, во время свадебного торжества Ер-Вис ощутил свою неприкаянность особенно остро. Приятно было пообщаться с соотечественниками и с арзакской частью экипажа, а согласие Вей-Кана и Каори прочитать его подопечным несколько лекций по истории и этнографии можно было считать главным успехом вечера. Но… Многие из тех, кого бывший капитан помнил одиночками, явились со спутниками. На форме некоторых сослуживцев поблёскивали новые награды. Заглянувшие ненадолго первые лица Аланари взахлёб рассказывали каждому встречному о каком-то новом кристаллическом двигателе. Кажется, только Ер-Вис чувствует себя застывшей в янтаре мухой.

Значит, надо что-то менять. Неопределённость и так длилась слишком долго. Утерянным возможностям нужна замена — равноценная и, главное, не грозящая осыпаться градом осколков от малейшей его ошибки. Пора наконец вспомнить, где он девяносто лет хранил те самые клинки…

Словно угадав его мысли, полковник Ол-Кет внезапно решил пожелать «удачи на личном фронте», и супруга его поддержала. Ер-Вис ничего не мог сказать об этой очаровательной даме, но её муж никогда не отличался особо развитой интуицией, так что пожелание можно было считать добрым знаком.

Уже по окончании праздника, провожая подругу, Ваэри с истинно арзакским чувством такта поинтересовалась:

— Так что, вы следующие?

Ер-Вис утвердительно закивал прежде, чем Тарли успела произнести хоть слово. Опасение, что он поступил чересчур опрометчиво, мгновенно растаяло в пламени счастливого румянца, залившего её лицо. Дома ему, конечно, устроят допрос… Но невероятной красоты картина — распахнутые на пол-лица графитово-серые глаза, блестящие от подступающих слёз радости — определённо этого стоила.

Что ж, начало второго тома Ер-Вису определённо удалось.