Искры летят вверх (джен)

Говорят, человек привыкает ко всему. Юная девушка уже тоже привыкла, точнее привык. Нет, она не сменил пол, просто ад, в котором ей приходится существовать с момента смерти, предоставил для неё мужскую и в довесок детскую оболочку. Поэтому отныне стоит говорить о ней в мужском роде, дабы не путать, из без того потерянную душу.

Иногда малышу кажется, что скоро он проснётся и всё будет хорошо, но волшебный сон так и не приходит. Да и что такое хорошо?

Юный герой собственной драмы знал, что раньше жизнь была замечательной, смутно помнил ощущение тепла, сытости, ласковых родительских рук, собственного радостного смеха… Помнил, но не был уверен, что такое прошлое — правда.

Нет смысла держаться за мечту или воспоминания, если от них только больнее и темнее на душе.

Сегодня ребёнок точно знал — ему хорошо, как бывает крайне редко. Сегодня его не будут бить, сегодня он переночует в тёплом чулане под лестницей, сегодня ему досталась двойная порция каши и целый кусок почти свежего хлеба, сегодня его хозяева уехали на два дня в Лондон, кажется так называется место, куда они поехали. Да и мылся малыш всего десять дней назад, и от пота, засохшей крови и грязи тело чесалось не так сильно, как обычно, вот к концу месяца будет снова не просто переносить постоянный зуд и кожные раздражения.

Мальчик сладко зевнул, кутаясь в огромную старую рубашку своего хозяина — мистера Дурсля. Сонный взгляд больших и слишком наивных глаз блуждал по маленькому пространству любимого укрытия ребёнка. Луна, практически расцветшая в своей полноте, посылала лучи света сквозь маленькое окошко на стене одного из десятков однотипных домов, образующих улицу, название которой малыш не знал. И как раз в эту ночь, наблюдая за отблесками лунного света, проникшего через щель под дверцей чулана, мальчик рассуждал о своём положении.

Имени своего он не знал, те слова, которыми изредка его награждали, мальчик идентифицировал как специальные обращения, прозвищ. Хозяйка Петунья звала своего сына — Дадли, но чаще называла того солнышком или пупсиком, малыш усмехнулся, последнее прозвище ему казалось забавным. Вообще у этого Дадли было много прозвищ, но у мальчика их нашлось не меньше. Любимым прозвищем ребёнка стало «twit» [тупица], что оно значит было не трудно понять, но звучало это обращение мило и как-то по-птичьи, мальчику оно нравилось.

Речь понимать ребёнку было не всегда просто, ему казалось, что язык, но котором разговаривают его хозяева какой-то чужой, слышал речь он не часто, а чета Дурслей, которых малыш считал хозяевами, говорили с ним так редко и кратко, что должно быть словарный запас ребёнка в лучшем случае составлял пару сотен слов, но мысли его были стройны и богаты лексически. Узнай о таком положении дел сторонний человек, то обвинил бы ребёнка в одержимости бесом, заподозрил бы гениальность или реинкарнацию с сохранением воспоминаний.

В части своих выводов такой человек был бы прав. Душа, поселившаяся в теле мальчика, была старше возраста убитого ребёнка, она прибыла из другого мира, она не переродилась, не сохранила воспоминаний, а лишь обрывки ощущений, рефлексы и сознание, которое и обеспечило возможность логичного мышления в рамках достаточного словарного разнообразия.

Но вернёмся к тем мозгошмыгам, что роились в голове героя магического мира. Он тщательно обдумывал процесс побега, ведь то, что твориться в этом доме точно было не нормой, а спасти он мог только сам себя. Сколько же раз мальчик пытался вырваться из ада, но каждый раз ему не удавалась покинуть даже приделов города. Ребёнок помнил, как сбегал, но не мог понять, как каждый раз оказывался в сыром холодном подвале своих хозяев.

Своей живучестью мальчик тоже «восхищался», будь он послабее, то уже бы спокойно лежал в земле и не мучился бы от ссадин и переломов. Неведомая внутренняя сила старалась быстрее исцелить раненое тело, это злило хозяев, и они становились всё извращённей и злее в пытках. Мальчик решил уже давно, что его владельцы садисты, которым не нужны причины для наказаний.

Страшно, когда не знаешь, когда начнётся новый виток страданий. Особенно малыш боялся хозяйку. Если хозяин топорно бил, порол или морил голодом, то женщина была особенно изобретательна. Ребёнка очень унижало и угнетало, когда его заставляли раздеться, только хозяйка так делала. Оставляла обнажённого маленького узника в холодном подвале на несколько дней, крепко связывая по рукам и ногам, эта пытка была такой частой, что багровые браслеты на запястьях и щиколотках уже не заживали, заставляла стоять на какой-то непонятной крупе с высоко поднятыми руками, а сама смотрела на подопытного, попивая горячий чай и кутаясь в шаль, мальчик нещадно краснел, не имея возможности прикрыться. Очень противно было ребёнку, когда хозяйка водила его мыться, ведь губку она не отдавала и ванной комнаты не покидала, отмывая своего племянника собственными руками. Она любила ломать ему пальцы на руках молотком для мяса, от этого кисти ребёнка выглядели кривыми и уродливыми, кости всегда срастались как придётся. Когда хозяйка секла мальчика, то растягивала того на скамье до хруста в плечах и при каждом ударе розгой как бы поддевала тонкую кожу на спине, ягодицах и ногах, словно хотела снять её живьём, от невыносимой боли пыток спасали частые обмороки и приступы болевого шока. Только при мальчике тётя курила и тушила окурки о тощие спину, грудь или те места, которые ребёнок желал скрыть от голодного взгляда этой хищницы.  Иногда хозяйка по нескольку дней не выключала в подвале свет и музыку, в такие периоды малыш думал, что сходит с ума, и реальность перемешивалась со сном.

Это лишь малая часть тех кошмаров, на которые взрослые люди обрекли родного племянника. Да-да мальчик не был рабом, он был кровным родственником своей хозяйки, но именно это и сделало его невольной жертвой.

Тётя Петунья ненавидела сына своей сестры до дрожи в руках, один взгляд на ребёнка будил в ней самые тёмные мысли и побуждал к отвратительным действиям. Она хотела растоптать, раздавить отродье волшебного мира, и после трёхлетия Гарри, а родитель мальчика назвали именно так, Петунья перестала сдерживаться.

В тот день маленький волшебник совершил своё первое стихийное колдовство: плюшевый медвежонок его кузена встал и начал подходить к Дадли… К счастью для Гарри, он не пережил тогда волны ярости со стороны тёти, которую наивно и простодушно звал мамой уже больше года. Совсем ещё незрела, детская душа отправилась к своей настоящей маме. Крохотное тельце пролежало в подвале всего несколько минут, ещё не успев окоченеть, как синюшная ручка дрогнула и лёгкие развернулись от первого вздоха нового владельца тела.

Мальчик смутно помнил тот день, но знал, что тогда он попал в ад из лучшей жизни, и на данный момент он совершенно не представлял сколько уже лет он медленно умирает от голода и побоев.

* * *

По грязной щёчке скатилась хрустальная слеза, малыш редко плакал, это было запрещено, как и разговаривать, но сдержаться не было сил. Веки тяжелели и разум затуманивался сном, но спать нельзя, если он уснёт, то наступит завтра, а хорошо было только сегодня. Завтра к вечеру всё снова будет как обычно, снова придётся покинуть тёплый чулан и отправиться в подвал, снова ловить слёзы на подступе к горлу, снова притворяться перед самим собой, что происходящие не задевает струны души, безжалостно разрывая их, снова делать вид, что ни стыдно, ни больно.