Ловушка для магов (гет)

Вроде и не сказать, что он об этом думал. Но и сказать, что не думал было бы ложью, а Гарри врать не любил. И дело было совсем не в том, что на его ладони навсегда отпечаталась фраза «Я не должен лгать» в подарок от Амбридж ещё на пятом курсе Хогвартса, а в том, что шальная мысль всё-таки периодически проскакивала, чем вгоняла парня в лёгкую оторопь и некоторое блаженство запретного. Впрочем, Гарри не имел никогда ничего против нарушения правил, если они, конечно же, не шли вразрез с собственными моральными установками (от которых порой хотелось приложиться головой об что-нибудь твёрдое, но чего Гарри благоразумно не делал, считая, что его голове и без того уже немало досталось в своё время), поэтому просто приходилось держаться от таких идей подальше, ибо себе дороже.

С такими не слишком оформившимся до конца мыслями в мутной черепушке, находился как раз сам Гарри в это хмурое весеннее утро, направляясь за очередной кружкой кофе в робкой надежде, что оно хоть немного спасёт несчастного героя от бессонной ночи, где всю ночь снилось то, о чём вслух приличные люди не говорят. Правда, от периодически бесконечно возвращающихся воспоминаний в свою многострадальную голову тот краснел, и даже иногда залипал в стену невидящим взглядом, чем вызывал недоуменные взгляды сотрудников Министерства, проходящих мимо.

Очнувшись в очередной раз от грёз, Гарри забрал уже переполненную кружку, едва не опрокинув её себе на ноги. Развернувшись, он тут же столкнулся с Роном, который, позёвывая и запуская ладонь в волосы, вошёл в кабинет авроров.

— Здорово, Гарри! Отвратное утро, не правда ли?

Он было уже хотел согласиться, но снова вспомнив как неплохо провёл время в своём кратком, хоть и красочном сне, запнулся. Раздражённо вздохнул, красноречиво закатил глаза к потолку. В таком состоянии работать себе дороже! Глядишь, какой-нибудь невероятно тёмный маг кинет Авадой, пока Гарри пускает слюну на виновницу своих ночных фантазий! Так нелепо тот погибать после всех проволочек с Волдемортом всё-таки не собирался и приказал себе очнуться. Залпом выпив кружку кофе, и неслабо обжёгши глотку (а зато помогло! Боль — лучший будильник!), он похлопал себя по лицу, и тупо уставился на Рона.

Тот уже вполне бодро потягивал свой кофе и вытягивал ноги, усевшись за свой стол. С интересом взглянул на Гарри. Сам он тоже был не менее помят — на лице отпечатался край подушки, под глазами синяки, волосы стояли дыбом как у Гарри в лучшие годы Хогвартса.

— Ты чего так рано подорвался?

— Сам-то? — парировал Гарри, явно пребывая не в духе и плюхаясь за свой стол. Безобразная гора бумаг опасно пошатнулась, напоминая, что неплохо бы разгрести так ненавистную им канцелярию. Может, позже. Или никогда.

— Сычик бился об клетку как умалишённый, — ворчливо пожаловался Рон, разваливаясь в кресле. — Весна пришла у него, видите ли. А то, что я полночи был на вызове, его, конечно же, не волнует.

Гарри тоскливо думал, что лучше уж его Сычик доставал, чем эти ужа… прекра… хм, измучавшие его сны. Похоже, у него самого тоже весна пришла.

— Так чего?

— Ничего, — огрызнулся тот. — Работу люблю.

Рон только фыркнул и с неохотой принялся разгребать такую же кошмарную стопку бумаг на своём столе. Едва приступив, он тут же застонал:

— Вот чем отличается этот бланк номер пять от номера три, гоблин его побери? Тот продавец темномагических товаров помер от ужаса при виде нас, куда его вписать? Гермиону бы сюда, она такую ерунду всегда помнит!

Гарри чуть не опрокинул стол со всей стопкой несчастных бумаг. Вот кого-кого, а её он видеть сейчас точно не хотел после вчерашнего происшествия. Сказать по правде, он даже теперь не знал как ей в глаза смотреть из-за случившегося утром прошедшего дня, а уж после этих подлых снов не имел ни малейшего понятия как вообще говорить какие-то слова в её сторону. Гарри опасливо покосился на друга.

Рон явно не заметил его реакции и продолжил бухтеть, с ненавистью втыкая авто-перо (спасибо, Гермиона) в бумагу (тут ей тоже спасибо, что больше не эти средневековые пергаменты, осталось только компьютеры завести и заживём в малине), пытаясь сообразить отчёт о ночном вызове в это тяжёлое утро.

Так дело не пойдёт. Говорить о том, что вчера случилось он, конечно, не собирался, а уж про последующие после этого сны — тем более. Даже под Империусом. Рон, конечно, давно уже не с Гермионой, но Гарри не был уверен, что тот его поймёт без применения если и не непростительных, то хотя бы пачки отборных Ступефаев.

Так-то, если быть уж совсем честным, он и раньше задумывался о возможных отношениях с Гермионой. Конечно, та предпочитала Рона, а Гарри же предстояло, хм, умереть от рук злобного волшебника, так что дальше мыслей он себе не позволял. Да и то потом всегда становилось стыдно, глядя на сошедшихся друзей, и в итоге неуместные фантазии Гарри отбросил подальше, дабы не провоцировали на какую-нибудь глупость его неуёмную натуру.

«О чём ты ты снова думаешь, — ругал себя Гарри, нервно сжимая перо и оставляя кляксы на бумаге. — Ничего же не было, так, досадная случайность, а расфантазировался как тринадцатилетний подросток. Она и думать забыла давно».