Не так (гет)

— Гарри, ты слышал, что она в баре выдала?

— Чего?

— Мол: «А что если бы ты целовался со мной?» Ага, щас.

Олух.

* * *

— Что ты чувствуешь? Когда видишь Дина с Джинни?

Гарри не произносит ни слова, лишь в глазах мелькает что-то странное, что Гермиона не может до конца понять. Гарри на самом деле не знает, что чувствует, возможно, это действительно ревность, но говорить об этом ему совсем не хочется. Не с Гермионой, нет. Да и вряд ли он когда-нибудь осмелится обсуждать подобное вслух. Слишком многое придётся вывернуть наизнанку, а это ни к чему, это неуместное, лишнее и сейчас ненужное.

Гарри вообще нечасто мог говорить о своих переживаниях, обычно за него всегда говорили его поступки, и это было известно в том числе и Гермионе.

— Я знаю, — продолжает Гермиона с мокрыми от слёз глазами. — Я вижу, как ты на неё смотришь. Ты мой лучший друг.

Гарри всё ещё не отвечает, только скользит по ней изучающим взглядом. Он сидит рядом на каменной ступеньке, молча злится на их общего друга, который либо игнорирует чувства их подруги, либо просто слепой. Но даже в том случае, если чувства Гермионы к Рону не взаимны — это не повод вести себя как последний придурок.

Трансфигурированные Гермионой птички неторопливо кружат над ними, даже что-то тихо щебеча. Гермиона подавлена, но и Гарри сейчас чувствует себя также.

Уединение нарушает новоиспечённая парочка, которая, смеясь, вываливается из гостиной Гриффиндора. Врывается в их тишину, и создаёт общую неловкость, обволакивая сейчас таким неуместным весельем почти ощутимое страдание Гермионы Грейнджер.

— По-моему, здесь уже занято, — хихикает Лаванда, прижимаясь к Рону.

Гарри неторопливо переводит на них напряжённый взгляд, с трудом сдерживаясь, чтобы хорошенько не вмазать Рону, который буквально светится от полученного ранее внимания от факультета, но в ус не дует, видя Гермиону в слезах. Он физически ощущает, как застывает рядом сидящая подруга, и как его самого накрывает волна ярости от испытываемых ею душевных мук. Гарри начинает думать о том, как это будет выглядеть, если сейчас он просто подойдёт и сломает Рону нос.

— А птички зачем? — интересуется Рон, улыбаясь от уха до уха.

Гермиона медленно встаёт, окидывает убийственным взглядом Рона и, тихо и чётко произнеся заклинание, направляет палочку на него. У парня от неожиданности перекашивается лицо, он прикрывается руками, защищаясь от напавших наколдованных птиц, которые фейверком рассыпаются в пепел от удара о стену за его спиной.

Гарри чувствует острое разочарование и боль подруги, глядя на развернувшуюся сцену, но встревать не собирается. Он осознаёт, что мало что может сделать в текущей ситуации, и сломанный нос Рона в итоге ничего не исправит. Этот олух ведь даже не поймёт за что. Да и насильно мил не будешь...

Несколько секунд Гермиона сверлит озадаченного Рона взглядом, пока тот не скрывается вслед за своей новой подружкой. После чего девушка бессильно опускается на ступеньку рядом с Гарри и опускает глаза в пол.

— То же и чувствую, — отвечает наконец Гарри.

Гермиона ошибается лишь в одном — он говорит совсем не о Джинни.

И именно поэтому Гарри никогда не будет обсуждать свои чувства с ней.

А теперь Гермиона тихо плачет на плече Гарри. Из-за Рона. Снова из-за Рона. Последнее время она часто расстраивалась из-за их общего друга и его поступков, что выбивало из колеи и без того измученного событиями жизни Гарри Поттера, но страдания лучшей подруги кажутся важнее даже спасения мира.

Сам Гарри и предположить не мог, что у Гермионы Грейнджер зашло всё настолько далеко относительно их общего друга, и сейчас находился в задумчивом недоумении, ласково поглаживая ладонь плачущей на его плече подруги, и стеклянным взглядом уставившись в стену замка.

Когда же это случилось? Курсе на четвёртом? Кажется, тогда слова Рона по поводу того, что Гермиона пошла на бал с их «соперником» сильно её расстроили. Но Гарри даже не представлял, что дело в том, что Рон не удосужился разглядеть в Гермионе девушку и пригласить её. Хотя смутные подозрения у него имелись уже давно. Он помнил, как изумительно она выглядела в своём нежно-розовом платье, похожая на распустившейся цветок, а уж как сияли от радости её глаза отпечаталось перед его взором на всю жизнь. Рона же, казалось, озаботил лишь тот факт, что Гермиона пошла на бал с Виктором Крамом — их соперником по Турниру трёх волшебников, и закатил скандал, доведя до слёз их лучшую подругу и полностью испортив ей вечер. Гарри же до сих пор не понимал подобного поведения Рона — в конце концов, Крам был соперником Гарри, сам Гарри же Гермионе доверил бы и свою жизнь, а нелепая мысль о предательстве даже в голову не пришла.

И вот снова. Снова своим необдуманным поведением Рон ранит чувства Гермионы, сам того не осознавая. Гарри видел, каким затравленным стал взгляд подруги, едва Лаванда Браун буквально упала на губы Рона, когда весь факультет приветствовал его как нового изумительного вратаря Гриффиндора.

— Он не знает, чего лишается, Гермиона, — спустя несколько секунд молчания бормочет Гарри, пытаясь утешить совершенно упавшую духом подругу, которая в ответ мягко ему улыбается, благодарная за попытку её приободрить. Но не выдерживает, всхлипывает, утыкается лицом в надёжное плечо друга, вытирая слёзы о его клетчатую рубашку. — Но ты дай ему время.

* * *

— Он имеет право целоваться с кем пожелает. Меня это абсолютно не волнует. Думала ли я, что пойду с ним на рождественский прием к Слизнорту? Да. Но теперь, учитывая обстоятельства, мне пришлось сменить планы.

— Уже?

— Да, а что?

— Ну, я подумал, что раз мы не можем пойти с кем хотим, то могли бы пойти вместе. По-дружески.

— И почему я об этом не подумала?

Почему, Гермиона?

То, что она даже не задумалась об этом — ранит. Рон не воспринимает Гермиону как девушку, Гермиона не воспринимает Гарри, как парня. Замкнутый треугольник, из которого нет выхода.

Уже когда он видит её на приёме, спрятавшуюся за занавесками, то что-то ёкает внутри, и Гарри тут же следует за ней. Он старается не замечать, как изящно Гермиона выглядит в своём персиково-розовом (или какого оно там цвета, неважно) платье, какие у неё хрупкие плечи и мягкие изгибы в…

Гарри с усилием вникает в то, что говорит Гермиона — она пришла с Кормаком, чтобы досадить Рону! Это отрезвляет не хуже ледяной воды в злополучном Чёрном озере.

Впредь нужно не допускать подобные мысли. Ему же нравится Джинни, верно?

* * *

Гарри внимательно следит за перепалкой Лаванды и Гермионы, которые спорят возле Рона, валяющегося на кушетке больничного крыла без чувств. Рон что-то бормочет и вскоре все явственно слышат имя Гермионы из его уст. Лаванда убегает в сердцах, Гермиона счастливо улыбается и сжимает ладонь Рона. Гарри же выдавливает из себя кривую улыбку и ловит короткий странный взгляд профессора Дамблдора, который, убедившись, что всё в порядке, уходит.

— Давно пора, верно? — произносит Джинни, а Гарри лишь согласно кивает, не отрывая взгляда от друзей. Гермиона поднимает на него глаза, смущается и отсылает, не понимая, что сейчас творится внутри сердца Гарри.

Гарри, сунув руки в карманы, медленно бредёт к выходу из больничного крыла.

Когда Рон, наконец, поправляется и они все вместе сидят в Большом зале, то оказывается, что тот ничего не помнит о произошедшем. Гарри, стараясь заглушить в себе нечто похожее на радость, не моргая следит за попытками Гермионы восстановить память Рону. Он буквально чувствует её отчаяние, глядя в расстроенное лицо подруги, но сжимает пальцы в кулак и утыкается в книгу, дабы не было соблазна запустить в Рона мощным Ступефаем.

* * *

— Рон не против, кстати, — внезапно сообщает Гермиона, когда они стоят на балконе после вторжения Пожирателей и смерти Дамблдора. Похоже, она пытается отвлечь его от гнетущих мыслей. — Я о вас с Джинни. Но на твоём месте я бы воздержалась от поцелуев при нём.

Гарри усмехается, поворачивается в сторону закатного солнца и, вздохнув, сообщает:

— Я не вернусь в Хогвартс, Гермиона. Я должен закончить дело, которое начал Дамблдор. И я не знаю, куда оно меня приведёт. Но дам вам с Роном знать, где я, если смогу.

— Я всегда восхищалась твоим мужеством, Гарри, — с осуждением мотает головой Гермиона, — Но иногда ты бываешь таким идиотом. — Гарри удивлённо переводит на неё взгляд. — Ты же не думаешь, что сможешь найти все эти крестражи в одиночку?

Гермиона ловит взгляд Гарри, пристально смотрит в его глаза, которые обволакивают её благодарностью, и продолжает:

— Мы нужны тебе, Гарри.

Гарри тяжело вздыхает, слегка улыбается. Он чувствует, как ветер нежно треплет его волосы, как тёплые лучи солнца падают на лицо, словно ничего страшного не произошло на этом месте несколько часов назад. Её слова воодушевляют, льются бальзамом на сердце.

— Только сделай мне одолжение. Когда я рядом, постарайтесь свести ваши ласки к минимуму.*

— Думаю так и будет, — чувствуя неловкость заверяет Гермиона. — К тому же, он весь такой недоступный.

— Забавно, но о тебе он говорил то же самое.

— Да, но я чересчур чувствительна.

— Ты великолепна, — вырывается у Гарри и он внезапно вспоминает о Роне. — Вы оба великолепны, — Гарри медленно оборачивается и смеряет долгим странным взглядом Рона, который тихо сидит позади них.

Гарри совершенно незаметно для себя сжимает пальцы Гермионы, но, едва осознав это, отпускает спустя несколько секунд.

Он едва не попался.

*Вырезанная сцена из фильма