Контролируемый шторм (гет)

Есть люди, которые так прочно входят в жизнь, что избавиться от них невозможно. Можно не видеться с ними годами и не вспоминать, можно вообще начать новую жизнь с чистого листа, но стоит им возникнуть на горизонте, и ты будто возвращаешься во времени, и они вновь оказываются частью твоего мира. И речь не про родственников или какую-нибудь первую любовь — про них был бы отдельный разговор. Это просто… знакомые, даже не друзья, но ты почему-то не можешь им отказать. И когда такой человек звонит тебе после очень долгого перерыва и очень просит помочь с разрешением очень серьёзной проблемы, предлагая заплатить очень крупное вознаграждение… Очень сложно его просто послать.

— Ладно, — нехотя протянула я, не считая нужным скрывать раздражение. — Твоя щедрость не оставляет мне выбора. Я приеду. Что случилось-то?

— Расскажу при встрече, — уклончиво пообещал Ник и добавил: — Я закажу тебе билет на двухчасовой рейс. Нормально будет?

— Нормально.

В шестнадцать лет я твёрдо решила, что покину Санта-Монику сразу после школы, но реальность внесла коррективы и мне пришлось задержаться. Однако я не передумала и как только накопила достаточно денег — без колебаний покинула Калифорнию. И за прошедшие годы ни разу не пожалела об этом.

И вот теперь мне звонит Ник Макбрайт, и я уже достаю из шкафа чемодан.

Я, конечно, давно с ним не общалась, да и близки мы никогда не были, чтобы можно было сказать, что я его хорошо знаю, но всё же мы росли вместе и годы знакомства не прошли бесследно: голос Ника звучал обычно — в нём не слышалось тревоги или тем более страха, — и интонации шли вразрез со смыслом его слов. Раньше Ник не был хорошим актёром, если он переживал, это было сразу заметно, сейчас же ничего такого не слышалось и его «дело жизни и смерти» произносилось тоном «завтра обещают осадки». Но в глубине души я знала — раз он всё же позвонил мне, уверяя, что его дело очень серьёзное, вряд ли речь шла о ерунде.

Однако гадать, зачем понадобилась Нику, я не стала, потому что понятия не имела, от чего оттолкнуться — я давно потеряла школьных друзей из виду, а Ник даже тогда не был моим другом. Собралась, села в самолёт… Но по мере того, как Санта-Моника становился всё ближе, волнение возрастало, а отмахиваться от вопросов становилось труднее.

Что же могло приключиться с Ником Макбрайтом, если он счёл необходимым обратиться именно ко мне?

Ник никогда не входил в число нравящихся мне людей. Мы вместе учились, он был лучшим другом моего парня, но общались мы мало. Ник был квинтэссенцией всего того, что мне не нравилось в Санта-Монике, и одним из тех, кого я без сожалений оставила позади. И всё же сейчас я не смогла сказать ему «Нет!», и дело было вовсе не в обещанном чеке.

В аэропорту Лос-Анджелеса ожидала арендованная для меня Ником машина, и это сказало о многом. Раньше Ник не был в состоянии позаботиться даже о себе, а уж предусмотрительность вовсе не числилась в списке его достоинств.

Я села за руль и решительно захлопнула дверь.

Хватит, Виктория! Прошло достаточно времени, чтобы все повзрослели и изменились. Ник больше не семнадцатилетний отморозок, на пару с другом бросающий дрожжи в туалеты школы-соперника, он вырос в мужчину и наверняка если не поумнел, так повзрослел достаточно для того, чтобы стать другим человеком. Что бы ему ни понадобилось, я не смогу выполнить работу, если буду мерить всё в Санта-Монике старыми мерками.

Эта мысль помогла немного расслабиться, и дальнейший путь прошёл в гаданиях, как же именно за время моего отсутствия изменилась Санта-Моника.

Внешне — не особенно. Этот вывод я сделала, с любопытством туриста рассматривая всё, мимо чего проезжала. Ну что ж, теперь нужно понять, как изменились когда-то знакомые люди.

Остановив машину перед домом Ника, я приказала себе сохранять спокойствие и двинулась к двери. Позвонила, напомнив себе, что я здесь по делу, а потому демонстрировать неприязнь недопустимо, и когда через минуту дверь отворилась и передо мной возникло улыбающееся лицо, я смогла не скривиться.

— Виктория! Здорово, что ты приехала! Проходи!

Сияющая Эддисон Роже чмокнула воздух рядом с моей щекой и с широкой улыбкой сделала приглашающий жест, а я будто застыла.

Если и был в Санта-Монике человек, которого я терпеть не могла, то это как раз Эддисон. Подлая стерва и просто крайне неприятная девушка, распускающая грязные слухи…

Спокойнее, Виктория, спокойнее, все изменились, помнишь? Спокойнее… Ты работала с торговцами людьми и педофилами, участвовала в захвате банд, а убийц выводила на чистую воду, ещё учась в школе, сможешь сохранить лицо и перед девчонкой, с которой конфликтовала в школе. Тем более что Эддисон была близкой подругой Ника в юности, а судя по тому, что она открывает двери в его доме…

Что ж, к чёрту эмоции, с сегодняшнего дня Ник не просто бывший одноклассник — он клиент, а значит, его близким нужно улыбаться.

— Здравствуй, Эддисон, — как можно доброжелательнее приветствовала её я. — Прекрасно выглядишь.

— Спасибо, ты тоже, — она ещё шире улыбнулась, демонстрируя все тридцать два зуба в голливудской улыбке, что наверняка обошлась ей тысяч в пятнадцать, а я забеспокоилась, как бы у неё не лопнули щёки.

Впрочем, несмотря на моё к ней отношение, я сказала правду: Эддисон действительно выглядела прекрасно — и не только стараниями косметологов, она будто светилась изнутри…

Захотелось дать себе пинка. Нет, Виктория, так дело не пойдёт! Ты не сможешь помочь Нику и получить вознаграждение, если не оставишь прошлое в прошлом! Вот, пожалуйста, ты настолько не собрана, что лишь на второй минуте заметила выдающийся живот Роже.

Однако приказать себе успокоиться было намного проще, чем действительно сделать это, слишком много воспоминаний всплывало в её присутствии, слишком многие ассоциативные цепочки подсветились, как рождественские гирлянды, слишком яркие впечатления испытывала я в этом городе, чтобы спокойно вернуться. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя и взять эмоции под контроль… И, словно почувствовав мои затруднения, Эддисон великодушно предоставила мне эту возможность:

— Как долетела? Лично я ненавижу самолёты. Понимаю, что они безопаснее машин, но всё равно каждый раз дёргаюсь и ужасно волнуюсь… Прости, что-то я разболталась. Ты наверняка устала с дороги. Хочешь освежиться? Ника пока нет, но он будет минут через сорок. Твоя комната на втором этаже, первая дверь налево. Располагайся.

— Спасибо, Эддисон, пожалуй, мне вправду не помешает принять душ, — притворно-доброжелательно улыбнулась я и потащила чемодан на лестницу.

Ник и Эддисон вместе? Она беременна его ребёнком? За три минуты пребывания в доме у меня появилась куча вопросов, но почему-то показалось неловким задавать их сразу. Я совсем ничего не знала о том, что происходило в Санта-Монике в последние годы, нарочито не интересуясь старыми знакомыми, а после того, как папа переехал в Нью-Мексико, где ему предложили возглавить альбукеркский офис защиты свидетелей, полностью потеряла связь с прошлым. Как и хотела. И вот теперь Ник заставил меня вернуться.

Сколько ещё открытий чудных ждёт меня здесь?

Наконец лестница осталась позади, я выдохнула и толкнула первую дверь налево…

Чтобы снова застыть.

В лучах заходящего солнца стоящий напротив окна мужчина был будто нарочно подсвечен, отчего взгляд притягивался к его божественным формам. Но не потрясающее тело заставило меня утратить дар речи и способность дышать, а узнавание. Пусть мы не виделись несколько лет, его я узнаю где и когда угодно. Даже если лучи солнца слепят, оставляя его лицо в тени.

— Здравствуй, Виктория, — мягко приветствовал меня Нолан. Не дождавшись реакции, он натянул майку через голову, застегнул джинсы, привычным движением сунул телефон в задний карман и подошёл ко мне ближе. — Рад тебя видеть.

Я что-то пискнула в ответ, снова дала себе мысленный подзатыльник и пролепетала:

— Эддисон сказала «первая дверь налево»…

— О, — он посмотрел надо мной в коридор и немного смущённо улыбнулся. — Мне она сказала «направо», но я привык к этой комнате — жил здесь каждый раз, когда приезжал к Нику. Но если хочешь, я могу переместиться…

— Нет-нет, меня вполне устроит «направо», — быстро произнесла я, отводя глаза, и попятилась в коридор.

Секундой позже я ввалилась в комнату напротив и закрыла за собой дверь.

Чёрт!

Черт-чёрт-чёрт!

Хотелось приложиться головой обо что-то тяжёлое, но вместо этого я рухнула на кровать и уткнулась лицом в подушку, гася стон. Прошло несколько лет, а я по-прежнему не могу ясно мыслить в его обществе! Тем более когда он полуголый стоит на расстоянии пары шагов от меня рядом с многозначительно белеющей кроватью…

На внутренней стороне век будто отпечатался оттиск его силуэта, а перед мысленным взором одна за другой вставали картины прошлого. Я снова застонала.

Возьми себя в руки, Виктория! Вы расстались чёрт знает сколько времени назад и жили каждый своей жизнью! У него наверняка есть компания, чтобы скрашивать тёплые калифорнийские вечера, а тебе это не нужно! Остынь и возьми себя в руки! Да, у вас есть прошлое, но оно именно что прошлое и не имеет никакого отношения к сегодняшнему дню и просьбе Ника помочь.

Самовнушение не работало. Присутствие Нолана стало для меня серьёзным потрясением — не сюрпризом или неприятностью, именно потрясением, что выбило из колеи. Мысля логически, подобное можно было предположить, но… я так долго запрещала себе о нём думать, что даже после звонка Ника ничто внутри не щелкнуло: «Опасность!»

Как я могла забыть, что они друзья? Как могла не подумать о том, что в случае проблем Ник в первую очередь обратится именно к Нолану, а уже потом — и скорее всего с его подачи — позвонит мне. Или за прошедшие годы всё изменилось сильнее, чем можно предположить, опираясь на устаревшие данные?..

И всё же просто взять и начать общаться с Ноланом как ни в чём не бывало… Мне было сложно даже представить, как это сделать. Как не оглядываться на прошлое, как не замирать под его взглядом, как не искать скрытый смысл в его словах, а в улыбках — намёки. Мы расстались, мой мир больше не вращался вокруг него, а я больше не была его путеводной звездой, и всё же важнее его для меня человека не было.

Я никогда не придавала значения внешности. Знала, что симпатичная, и не старалась это подчеркнуть. С одной стороны, у меня никогда не было столько денег, чтобы на регулярной основе посещать дорогие бутики, визажиста, стилиста, делать причёски и маникюр… А с другой, мне это было особо и не нужно — мужским вниманием я никогда не была обделена. Но сейчас мне ужасно захотелось что-то сделать со своим внешним видом, чтобы не уступать в ухоженности Эддисон. Вот только у меня в чемодане не было ничего, что могло бы с этим помочь. Я ехала работать, а не напоминать бывшему парню о былых чувствах. Настроение скакало от неуверенности к злости, и пришлось сцепить зубы и напомнить себе, что я приехала не для того, чтобы предаваться воспоминаниям или утирать нос Роже. Помогло слабо, но я хотя бы перестала расстраиваться из-за отсутствия модных шмоток.

Эддисон сказала, что Ник вернётся через сорок минут, и получаса мне хватило и на душ, и на рефлексию, так что отбросив мысль провести вечер за закрытой дверью, я натянула на лицо выражение скуки и двинулась навстречу прошлому.

Если чему меня и научила работа в ФБР, так это держать лицо.

— Добрый вечер, — негромко приветствовала я сидящих в гостиной Ника и Нолана, замолчавших при моём появлении.

Нолан мягко кивнул и по-доброму улыбнулся, а Ник поднялся навстречу.

Прошедшие годы пошли ему на пользу. Выглядел он отлично, а из глаз исчезло так бесящее меня выражение пресыщенной скуки и придурковатости. Ник производил впечатление уверенного в себе мужчины, знающего, чего хочет от жизни. Это было неожиданно, но, пожалуй, даже приятно. А вот на Нолана я предпочла не смотреть. И так успела увидеть больше, чем была готова принять и переварить.

— Привет, Виктория. Спасибо, что приехала.