Контролируемый шторм (гет)

Есть люди, которые так прочно входят в жизнь, что избавиться от них невозможно. Можно не видеться с ними годами и не вспоминать, можно вообще начать новую жизнь с чистого листа, но стоит им возникнуть на горизонте, и ты будто возвращаешься во времени, и они вновь оказываются частью твоего мира. И речь не про родственников или какую-нибудь первую любовь — про них был бы отдельный разговор. Это просто… знакомые, даже не друзья, но ты почему-то не можешь им отказать. И когда такой человек звонит тебе после очень долгого перерыва и очень просит помочь с разрешением очень серьёзной проблемы, предлагая заплатить очень крупное вознаграждение… Очень сложно его просто послать.

— Ладно, — нехотя протянула я, не считая нужным скрывать раздражение. — Твоя щедрость не оставляет мне выбора. Я приеду. Что случилось-то?

— Расскажу при встрече, — уклончиво пообещал Ник и добавил: — Я закажу тебе билет на двухчасовой рейс. Нормально будет?

— Нормально.

В шестнадцать лет я твёрдо решила, что покину Санта-Монику сразу после школы, но реальность внесла коррективы и мне пришлось задержаться. Однако я не передумала и как только накопила достаточно денег — без колебаний покинула Калифорнию. И за прошедшие годы ни разу не пожалела об этом.

И вот теперь мне звонит Ник Макбрайт, и я уже достаю из шкафа чемодан.

Я, конечно, давно с ним не общалась, да и близки мы никогда не были, чтобы можно было сказать, что я его хорошо знаю, но всё же мы росли вместе и годы знакомства не прошли бесследно: голос Ника звучал обычно — в нём не слышалось тревоги или тем более страха, — и интонации шли вразрез со смыслом его слов. Раньше Ник не был хорошим актёром, если он переживал, это было сразу заметно, сейчас же ничего такого не слышалось и его «дело жизни и смерти» произносилось тоном «завтра обещают осадки». Но в глубине души я знала — раз он всё же позвонил мне, уверяя, что его дело очень серьёзное, вряд ли речь шла о ерунде.

Однако гадать, зачем понадобилась Нику, я не стала, потому что понятия не имела, от чего оттолкнуться — я давно потеряла школьных друзей из виду, а Ник даже тогда не был моим другом. Собралась, села в самолёт… Но по мере того, как Санта-Моника становился всё ближе, волнение возрастало, а отмахиваться от вопросов становилось труднее.

Что же могло приключиться с Ником Макбрайтом, если он счёл необходимым обратиться именно ко мне?

Ник никогда не входил в число нравящихся мне людей. Мы вместе учились, он был лучшим другом моего парня, но общались мы мало. Ник был квинтэссенцией всего того, что мне не нравилось в Санта-Монике, и одним из тех, кого я без сожалений оставила позади. И всё же сейчас я не смогла сказать ему «Нет!», и дело было вовсе не в обещанном чеке.

В аэропорту Лос-Анджелеса ожидала арендованная для меня Ником машина, и это сказало о многом. Раньше Ник не был в состоянии позаботиться даже о себе, а уж предусмотрительность вовсе не числилась в списке его достоинств.

Я села за руль и решительно захлопнула дверь.

Хватит, Виктория! Прошло достаточно времени, чтобы все повзрослели и изменились. Ник больше не семнадцатилетний отморозок, на пару с другом бросающий дрожжи в туалеты школы-соперника, он вырос в мужчину и наверняка если не поумнел, так повзрослел достаточно для того, чтобы стать другим человеком. Что бы ему ни понадобилось, я не смогу выполнить работу, если буду мерить всё в Санта-Монике старыми мерками.

Эта мысль помогла немного расслабиться, и дальнейший путь прошёл в гаданиях, как же именно за время моего отсутствия изменилась Санта-Моника.

Внешне — не особенно. Этот вывод я сделала, с любопытством туриста рассматривая всё, мимо чего проезжала. Ну что ж, теперь нужно понять, как изменились когда-то знакомые люди.

Остановив машину перед домом Ника, я приказала себе сохранять спокойствие и двинулась к двери. Позвонила, напомнив себе, что я здесь по делу, а потому демонстрировать неприязнь недопустимо, и когда через минуту дверь отворилась и передо мной возникло улыбающееся лицо, я смогла не скривиться.

— Виктория! Здорово, что ты приехала! Проходи!

Сияющая Эддисон Роже чмокнула воздух рядом с моей щекой и с широкой улыбкой сделала приглашающий жест, а я будто застыла.

Если и был в Санта-Монике человек, которого я терпеть не могла, то это как раз Эддисон. Подлая стерва и просто крайне неприятная девушка, распускающая грязные слухи…

Спокойнее, Виктория, спокойнее, все изменились, помнишь? Спокойнее… Ты работала с торговцами людьми и педофилами, участвовала в захвате банд, а убийц выводила на чистую воду, ещё учась в школе, сможешь сохранить лицо и перед девчонкой, с которой конфликтовала в школе. Тем более что Эддисон была близкой подругой Ника в юности, а судя по тому, что она открывает двери в его доме…

Что ж, к чёрту эмоции, с сегодняшнего дня Ник не просто бывший одноклассник — он клиент, а значит, его близким нужно улыбаться.

— Здравствуй, Эддисон, — как можно доброжелательнее приветствовала её я. — Прекрасно выглядишь.

— Спасибо, ты тоже, — она ещё шире улыбнулась, демонстрируя все тридцать два зуба в голливудской улыбке, что наверняка обошлась ей тысяч в пятнадцать, а я забеспокоилась, как бы у неё не лопнули щёки.

Впрочем, несмотря на моё к ней отношение, я сказала правду: Эддисон действительно выглядела прекрасно — и не только стараниями косметологов, она будто светилась изнутри…

Захотелось дать себе пинка. Нет, Виктория, так дело не пойдёт! Ты не сможешь помочь Нику и получить вознаграждение, если не оставишь прошлое в прошлом! Вот, пожалуйста, ты настолько не собрана, что лишь на второй минуте заметила выдающийся живот Роже.

Однако приказать себе успокоиться было намного проще, чем действительно сделать это, слишком много воспоминаний всплывало в её присутствии, слишком многие ассоциативные цепочки подсветились, как рождественские гирлянды, слишком яркие впечатления испытывала я в этом городе, чтобы спокойно вернуться. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя и взять эмоции под контроль… И, словно почувствовав мои затруднения, Эддисон великодушно предоставила мне эту возможность:

— Как долетела? Лично я ненавижу самолёты. Понимаю, что они безопаснее машин, но всё равно каждый раз дёргаюсь и ужасно волнуюсь… Прости, что-то я разболталась. Ты наверняка устала с дороги. Хочешь освежиться? Ника пока нет, но он будет минут через сорок. Твоя комната на втором этаже, первая дверь налево. Располагайся.

— Спасибо, Эддисон, пожалуй, мне вправду не помешает принять душ, — притворно-доброжелательно улыбнулась я и потащила чемодан на лестницу.

Ник и Эддисон вместе? Она беременна его ребёнком? За три минуты пребывания в доме у меня появилась куча вопросов, но почему-то показалось неловким задавать их сразу. Я совсем ничего не знала о том, что происходило в Санта-Монике в последние годы, нарочито не интересуясь старыми знакомыми, а после того, как папа переехал в Нью-Мексико, где ему предложили возглавить альбукеркский офис защиты свидетелей, полностью потеряла связь с прошлым. Как и хотела. И вот теперь Ник заставил меня вернуться.

Сколько ещё открытий чудных ждёт меня здесь?

Наконец лестница осталась позади, я выдохнула и толкнула первую дверь налево…

Чтобы снова застыть.

В лучах заходящего солнца стоящий напротив окна мужчина был будто нарочно подсвечен, отчего взгляд притягивался к его божественным формам. Но не потрясающее тело заставило меня утратить дар речи и способность дышать, а узнавание. Пусть мы не виделись несколько лет, его я узнаю где и когда угодно. Даже если лучи солнца слепят, оставляя его лицо в тени.

— Здравствуй, Виктория, — мягко приветствовал меня Нолан. Не дождавшись реакции, он натянул майку через голову, застегнул джинсы, привычным движением сунул телефон в задний карман и подошёл ко мне ближе. — Рад тебя видеть.

Я что-то пискнула в ответ, снова дала себе мысленный подзатыльник и пролепетала:

— Эддисон сказала «первая дверь налево»…

— О, — он посмотрел надо мной в коридор и немного смущённо улыбнулся. — Мне она сказала «направо», но я привык к этой комнате — жил здесь каждый раз, когда приезжал к Нику. Но если хочешь, я могу переместиться…

— Нет-нет, меня вполне устроит «направо», — быстро произнесла я, отводя глаза, и попятилась в коридор.

Секундой позже я ввалилась в комнату напротив и закрыла за собой дверь.

Чёрт!

Черт-чёрт-чёрт!

Хотелось приложиться головой обо что-то тяжёлое, но вместо этого я рухнула на кровать и уткнулась лицом в подушку, гася стон. Прошло несколько лет, а я по-прежнему не могу ясно мыслить в его обществе! Тем более когда он полуголый стоит на расстоянии пары шагов от меня рядом с многозначительно белеющей кроватью…

На внутренней стороне век будто отпечатался оттиск его силуэта, а перед мысленным взором одна за другой вставали картины прошлого. Я снова застонала.

Возьми себя в руки, Виктория! Вы расстались чёрт знает сколько времени назад и жили каждый своей жизнью! У него наверняка есть компания, чтобы скрашивать тёплые калифорнийские вечера, а тебе это не нужно! Остынь и возьми себя в руки! Да, у вас есть прошлое, но оно именно что прошлое и не имеет никакого отношения к сегодняшнему дню и просьбе Ника помочь.

Самовнушение не работало. Присутствие Нолана стало для меня серьёзным потрясением — не сюрпризом или неприятностью, именно потрясением, что выбило из колеи. Мысля логически, подобное можно было предположить, но… я так долго запрещала себе о нём думать, что даже после звонка Ника ничто внутри не щелкнуло: «Опасность!»

Как я могла забыть, что они друзья? Как могла не подумать о том, что в случае проблем Ник в первую очередь обратится именно к Нолану, а уже потом — и скорее всего с его подачи — позвонит мне. Или за прошедшие годы всё изменилось сильнее, чем можно предположить, опираясь на устаревшие данные?..

И всё же просто взять и начать общаться с Ноланом как ни в чём не бывало… Мне было сложно даже представить, как это сделать. Как не оглядываться на прошлое, как не замирать под его взглядом, как не искать скрытый смысл в его словах, а в улыбках — намёки. Мы расстались, мой мир больше не вращался вокруг него, а я больше не была его путеводной звездой, и всё же важнее его для меня человека не было.

Я никогда не придавала значения внешности. Знала, что симпатичная, и не старалась это подчеркнуть. С одной стороны, у меня никогда не было столько денег, чтобы на регулярной основе посещать дорогие бутики, визажиста, стилиста, делать причёски и маникюр… А с другой, мне это было особо и не нужно — мужским вниманием я никогда не была обделена. Но сейчас мне ужасно захотелось что-то сделать со своим внешним видом, чтобы не уступать в ухоженности Эддисон. Вот только у меня в чемодане не было ничего, что могло бы с этим помочь. Я ехала работать, а не напоминать бывшему парню о былых чувствах. Настроение скакало от неуверенности к злости, и пришлось сцепить зубы и напомнить себе, что я приехала не для того, чтобы предаваться воспоминаниям или утирать нос Роже. Помогло слабо, но я хотя бы перестала расстраиваться из-за отсутствия модных шмоток.

Эддисон сказала, что Ник вернётся через сорок минут, и получаса мне хватило и на душ, и на рефлексию, так что отбросив мысль провести вечер за закрытой дверью, я натянула на лицо выражение скуки и двинулась навстречу прошлому.

Если чему меня и научила работа в ФБР, так это держать лицо.

— Добрый вечер, — негромко приветствовала я сидящих в гостиной Ника и Нолана, замолчавших при моём появлении.

Нолан мягко кивнул и по-доброму улыбнулся, а Ник поднялся навстречу.

Прошедшие годы пошли ему на пользу. Выглядел он отлично, а из глаз исчезло так бесящее меня выражение пресыщенной скуки и придурковатости. Ник производил впечатление уверенного в себе мужчины, знающего, чего хочет от жизни. Это было неожиданно, но, пожалуй, даже приятно. А вот на Нолана я предпочла не смотреть. И так успела увидеть больше, чем была готова принять и переварить.

— Привет, Виктория. Спасибо, что приехала.

Я устроилась в кресле и вопросительно подняла бровь, но сразу же переходить к делу Ник не стал.

— Ужин будет через час, но если ты голодная… — Я покачала головой. — Тогда… — Он слегка растерянно замялся. — Что тебе налить?

— Содовой, это же не встреча старых друзей.

Точка над «и» Ника расстроила, Нолан тоже отвёл глаза. Им не понравился мой ответ? Но почему?.. Нас сложно назвать близкими друзьями… Или же дело в том, что такой ответ лишал их возможности оттянуть начало неприятного разговора?

— Ник, что происходит? — прямо спросила я и перевела взгляд на Нолана. Наконец поверив, что дело действительно серьёзное, я легко отбросила все неуместные мысли и смогла сосредоточиться. — Нолан? Может, ты мне объяснишь, почему мне пришлось лететь через всю страну?

Он вздохнул и сделал приглашающий жест:

— Давай, Ник. Виктория права. Поболтать как старые добрые друзья мы сможем после того, как всё останется позади.

— Да, конечно, — Ник поставил передо мной бокал с содовой, сел и как-то вдруг весь сгорбился. — У меня пропала дочь.

Мои глаза полезли на лоб, но я вспомнила, что профессионал, проглотила миллион рвущихся с языка вопросов и потребовала:

— Давай по порядку! И не упускай детали!

Он кивнул, секунд десять молчал, собираясь с мыслями, и приступил к рассказу.

— Три года назад в дверь позвонили. Я был в бассейне. Пьяный. Пока вылез, пока дошёл, пока открыл… На пороге обнаружилась маленькая девочка, рисующая на крыльце мелками. Вокруг не было ни души, никакая машина не уезжала, а сама она не могла ничего рассказать в силу возраста, так что пришлось вызывать полицию.

Ник поморщился, а следующие его слова объяснили такую реакцию.

— Я стоял на крыльце и наблюдал за тем, как девочка рисует. Несколько раз она что-то говорила, но я ни слова не понял в её лепете. Через полчаса, поняв, что полиция не торопится, решил вернуться в дом, но не оставлять же ребёнка одного!.. Капитан прибыл лично, но часа через два. Я понятия не имел, как обращаться в детьми, у меня не было ни игрушек, ни еды, которую можно дать девочке. Она начала хныкать, но я боялся к ней даже подойти. Но и избавиться от неё не знал как. Наконец полиция пожаловала, начались вопросы, на которые у меня не было ответов. Карвер непрозрачно намекнул, что чек избавит меня от дальнейшего общения, и я вздохнул с облегчением. Пока выписывал чек, прибыл соцработник, девочку осмотрели и в её кармане обнаружилась записка, в которой сообщалось, что Алина моя дочь, и мне настоятельно рекомендовалось сделать ДНК-тест на отцовство и избавиться от сомнений. Пара строк печатными буквами — и больше ничего. После этого про чек уже речь не шла, последовала следующая серия вопросов, меня потащила в управление… Но мне действительно нечего было сказать, я понятия не имел, кто эта девочка и как она оказалась на моём пороге! В конце концов меня отпустили, а девочку определили в центр защиты детей. Как только вышел из управления, выбросил и девочку, и всю ту ситуацию из головы. Однако вскоре Алина вернулась — на этот раз насовсем. Во время допроса у меня брали материал для генетической экспертизы, и тест подтвердил, что она действительно моя дочь. А вот расследование ничего не дало, и выяснить, кто её мать, полиции не удалось.

Ник залпом допил свой напиток, встал, чтобы налить ещё, и дальше говорил, стоя ко мне спиной.

— Собственно, так я стал отцом. На бумаге. Адвокат посоветовал смириться и не паниковать, а больше рядом не было никого, кто помог бы словом и делом. Алина вставала рано — пришлось завязать с привычками развлекаться по ночам. Алина не ела пиццу — пришлось приучаться к нормальному питанию. А потом она простыла, потому что я как идиот не догадался не оставлять мокрого после купания ребёнка под кондиционером, и всплыли новые проблемы. Никаких сведений о её прошлой жизни не было, не было известно ни про аллергии, ни про прививки, в больнице меня разве что ногами не били за ужасное обращение с ребёнком. Тогда я понял, что если не хочу угробить дочь и сесть за это в тюрьму, к делу нужно подойти ответственно. Малышке пришлось пройти серьёзное обследование, чтобы исключить возможные проблемы, а по итогу педиатр сказал, что о ней не слишком заботились. Нет, никакого насилия, но Алина не была привита ни от чего, она не ходила ни в один детский сад, у неё явно было несбалансированное питание, да и вещи, в которых её подкинули, были… не обносками, но близко к тому — не новыми точно да и дешёвой синтетикой. Дата её рождения также не была известна, педиатр предположил возраст, но оговорился, что из-за неправильного питания Алина может казаться младше. В общем, вычислить, когда она была зачата, можно лишь приблизительно. А в те времена я вёл далёкий от праведного образ жизни, и не смог бы назвать имя той, с кем спал, даже если бы мне назвали точную дату зачатия.

Ник развёл руками, сделал глоток из своего стакана и продолжил рассказ. Шокированная, я не задала ни одного вопроса, давая ему возможность выговориться.

— Появление дочери заставило меня измениться. Не буду утверждать, что стал хорошим отцом, но я старался. Пока не нашёл няню, я проводил с ней целые дни и постепенно… Не то чтобы проникся мыслью об отцовстве, но привык к ней и даже полюбил. А ещё незаметно для самого себя бросил пить, кутить, стал нормально питаться и даже вспомнил, что закончил колледж, а значит, имею знания, чтобы заняться бизнесом — общаться с малышкой не было неприятно, но… Прямо сказать, скучно. Она самодостаточна, может спокойно играть сама с собой, так что мне нужно было чем-то занять себя. Алина не доставляла особых хлопот, она спокойный ребёнок, но она ребёнок — мне пришлось повзрослеть. За три года, что мы прожили вместе, от её матери не было ни звука. Слово «мама» в нашем доме вообще не в ходу, нам и вдвоём было хорошо. А вчера…

По лицу Ника прошла судорога, в глазах заблестели слёзы, но он справился с собой и продолжил:

— Вчера Алина должна была идти в гости — у её одноклассника был день рождения. Я поехал в центр за подарком, а она осталась с няней. Когда я вернулся, вместо дочери меня ожидала записка.

Ник встал, взял со стола лист и передал мне. Обычный лист бумаги, на котором печатными буквами была написана лишь пара строк.

«Спасибо, что присмотрел за нашей дочерью, но теперь я сама могу о ней позаботиться. Впрочем, у тебя это получалось лучше, так что если хочешь, чтобы она жила с тобой, переведи мне миллион».

Это был оригинал, а не ксерокопия, которая осталась бы, будь задействована полиция. И это было плохо.

Я подняла взгляд и сочувственно посмотрела на Ника. Но вместо уместных слов поддержки спросила то, что было важнее:

— И ты хочешь, чтобы я нашла твою дочь?

— Да, — быстро кивнул он и грустно усмехнулся: — Или хотя бы её мать — я заплачу выкуп.

С похищением детей я уже имела дело, но выступала в роли «похитителя», так что подобрать слова оказалось непросто.

Ник — отец? Это не укладывалось в голове. Ник — спокойный и серьёзный мужчина? Не видела бы собственными глазами, не поверила бы. Решив вести себя как профессионал, я смогла не проникнуться глубиной личной трагедии Ника, и потому мне ничто не помешало сразу же начать строить версии.

— Хм… Ладно. Давай попробуем разобраться. Неизвестная попросила миллион, но не это главное. Как она проникла в дом?

Ник недоумевающе моргнул, а затем махнул рукой.

— Вошла через двери. Ты давно не была в Санта-Монике, Виктория, забыла, что здесь не принято запираться на сто замков?

Он был прав, а вот я за время жизни в Нью-Йорке забыла об этом.

— Камеры?

— Ничего, — вздохнул он. — Вчера было плановое отключение электричества — пару дней назад старое дерево рухнуло, власти заранее предупредили, что на пару часов несколько домов лишится света — на время ремонта, об этом знал весь город.

— Няня?

— Говорит, ничего не видела. Уложила Алину спать и занялась стиркой. Я ей верю, она давно работает у нас, любит Алину и не обидела бы её.

Я недоверчиво хмыкнула.

— Я должна сама с ней поговорить.

Ник понимающе кивнул, даже не подумав возражать.

— Об этом я уже подумал, она придёт завтра.

— Хорошо. А теперь вернёмся к вопросу с выкупом. Почему миллион?

— В каком смысле? — Ник удивлённо посмотрел на меня, бросил взгляд на Нолана…

— Почему не сто тысяч, не пять миллионов, почему именно миллион?

— Сумма красивая? — усмехнулся Нолан.

— Может быть, — саркастично хмыкнула я. — Или она знает то, чего не знаю я.

— Алина застрахована на миллион, — после паузы признался Ник. — Когда я оформлял документы на дочь, я был в шоке, растерян, не знал, что делать и с кем посоветоваться. Так что позволил помимо обычной медицинской страховки всучить мне и полис страхования от похищения. Как раз на миллион.

— Отлично! — воодушевилась я. Зацепка была неплохой и пока единственной.

— И что в этом отличного?

— Ты явно не рассказывал об этом на каждом углу, — снисходительно улыбнулась я. — Узнать о сумме страховки первому встречному затруднительно. Проверим, у кого была возможность разжиться этими сведениями. Так… А теперь главный вопрос. — Ник с Ноланом напряглись. — Насколько ты уверен, что Алину похитила именно её мать, и почему?

Глаза Ника распахнулись в пол-лица, Нолан выругался под нос.

— Ты даже не знаешь, кто её мать, так что почерк стопроцентно не узнал бы. Зато о том, что мать не принимает участия в воспитании Алины, наверняка знает немало народа. Так?

— Всё верно, — сдержанно кивнул он.

— И ещё. Судя по формулировке, похититель уверен, что ты знаешь, кто родил твою дочь. Ничего не хочешь сказать? Ты же думал об этом? Рассказывай, что надумал.

Ник со вздохом потупился.

— Честно, Виктория, ничего. Я перебрал всех знакомых, пытаясь восстановить в памяти события того времени, но…

— Какого — того? Какой период рассматривается?

— Лето-осень после школы… То ли школа, то ли Эмеритус.

Это были плохие новости. Проверить всех женщин Санта-Моники было бы сложно, однако в родном городе у меня было множество знакомых, так что хоть какой-то шанс был, а вот в колледже училось слишком много народа, причём далеко не все были местными… И всё же поиск девушки, родившей в интервале полугода, был обычной рутинной детективной работой — объёмной и муторной, ведь пришлось бы проверять архив новорождённых и посещать все больницы в округе, но это было не так уж сложно. Вот только похищение не предполагало неспешности.

— Алина голубоглазая блондинка, — Ник протянул мне телефон со снимком дочери — очаровательной малышки с наивными ярко-голубыми глазами, — так что, по всей видимости, можно исключить всех брюнеток, латиноамериканок, афроамериканок… Её матерью могла бы быть ты.

Я поперхнулась, Нолан нервно хохотнул. Ну да, я блондинка…

— Не шути так. У меня алиби — Нолан.

— Подтверждаю, что в то время, когда какая-то девушка вынашивала Алину, Виктория не была беременна и никого не рожала, — улыбнулся тот.

Ник закатил глаза.

— Я в курсе. Эддисон тоже не рожала Алину. Я перебрал всех знакомых блондинок, уж поверь.

Спеша сменить тему, я воспользовалась оказией, чтобы задать интересующий меня с момента появления в его доме вопрос:

— Кстати, об Эддисон. Она твоя… кто?

— Подруга, — удивился Ник, посмотрел на меня, хмыкнул и пояснил: — У неё с бассейном проблемы, полностью меняют трубы, так что она заходит поплавать — ей врач рекомендовал. Мы друзья, ничего такого. Она замужем и счастлива.

— Какие у неё были отношения с твоей дочерью?

— Ты же не думаешь… — поражённо начал он, но я не дала закончить.

— Думаю, Ник, — жёстко сказала я, выразительно нахмурившись. — Ты нанял меня как раз для того, чтобы я обо всём думала. В особенности о том, о чём сам ты думать не хочешь. По статистике в большинстве случаев детей похищают знакомые люди. Родители — да, но поскольку мы не в курсе, кто её мать, необходимо рассмотреть каждого в твоём окружении и исключить из числа подозреваемых одного за другим. С кого предпочтёшь начать?

— С меня, — спокойно произнёс Нолан. — Алина моя крестница. Но я был в Европе. Могу предоставить билеты для проверки моего алиби.

Подозревать Нолана мне не пришло в голову, так что стало неловко, но он был прав — проверять надо всех.

— Хорошо. Проверю, если будет нужно. Так что насчёт Эддисон?

— В её распоряжении половина состояния Роже. Плюс всё состояние Гроверов.

— Её муж — Кейси? — изумилась я. Ник кивнул. — Понятно.

— Она любит Алину. Часто брала её к себе… Кейси не возражал. Эддисон не сразу смогла забеременеть, так что…

Подозревать Эддисон было глупо, но я должна была проработать все версии, чтобы исключить из числа подозреваемых как можно большее число людей.

— Кто ещё входит в твоё окружение? — продолжила я допрос.

Но ничего полезного Ник сказать не смог, хотя старательно рассказал о на удивление немногочисленных знакомых, что были вхожи в его дом. Он действительно очень сильно изменился с появлением дочери, и такой Ник мне, пожалуй, даже нравился.

Мы проговорили два часа, обсуждая всех и каждого, строя предположения и отказываясь от них, и я чувствовала себя так, словно и вправду вернулась домой, к семье. Будто не было болезненного расставания с Ноланом, будто не прошли годы с последней встречи, будто мы с Ником действительно были друзьями.

Мне было понятно, с чего начать поиск девочки, но прежде я была обязана проверить ещё кое-что. Не зря же я закончила Квантико и проработала почти два года в ФБР. Вот только язык не поворачивался сказать Нику, что его дочь мог похитить самый банальный педофил, а записка — не более чем для отвода глаз. Удобного момента всё не наступало, и я почти решилась… когда у Ника зазвонил телефон, и он, извинившись, отошёл для разговора.

— Что не так? — понизив голос, напряжённо спросил Нолан, опередив мой вопрос. — Я слишком хорошо тебя знаю, Виктория, чтобы не понять, что тебя распирает от желания что-то спросить.

— Похищениями занимается ФБР, — тихо и быстро заговорила я, отложив на потом мысли о причинах, заставляющих Нолана помнить, как я себя веду в сложные моменты. — Девочку могли похитить как ради выкупа, так и…

— Говори! — потребовал он, когда я замялась.

— Сексуальные преступники, Нолан. Торговцы людьми. Торговцы органами. Кто угодно! Санта-Моника — идеальное место для самых страшных преступников: сезонные рабочие и нелегалы всех мастей, среди которых легко затеряться, и тысячи туристов — число потенциальных жертв огромно!

— Господи! — он побледнел, его руки сжались в кулаки, но он смог сдержаться и посмотрел на меня с отчаянной надеждой. — Ты можешь это проверить?

— Я проверю, у меня есть пара должников в ФБР, которые не откажут мне в просьбе. Но будет лучше, если Ник обратится в полицию… не пытаясь скрыть похищение. Я займусь поисками матери, но если дело не в ней, боюсь, я не справлюсь, а время будет упущено.

— Я понял тебя, — не дослушивая кивнул Нолан, посмотрел на разговаривающего у бассейна Ника и вздохнул. — Я рад, что ты приехала.

Когда Ник закончил телефонный разговор и вернулся, Нолан перехватил у меня инициативу, тем самым избавив от необходимости лично озвучивать ужасные предположения. Ник отреагировал лучше, чем я ждала, — кажется, несмотря на уверенность, что дело в деньгах, в его голове и так разворачивались самые страшные сценарии, — и не впал в истерию, однако привлечь официальные службы соглашаться не спешил.

— Я понимаю, ты живёшь в мире, полном ужасных людей, ты привыкла сталкиваться по работе с делами, где замешаны самые отмороженные преступники, но это Санта-Моника, Виктория, вспомни об этом. У нас действуют всего два мотива: эмоции и деньги. Алину похитили ради миллиона долларов выкупа, но даже если допустить… Скажи честно, Виктория, сколько детей спасают, если их похищают не родственники ради выкупа?

Я не смогла ответить и отвела взгляд. Мало. Ошеломляюще мало. Тела — находят, бывает, а живых… Никто не просыпается с мыслью «сегодня я похищу ребёнка», это всегда продуманный план и почти всегда действуют профессионалы, поиск которых занимает слишком много времени.

— Я так и думал. Если Алина не с матерью… — его голос сорвался. Ник сглотнул, покачал головой и посмотрел на меня больными глазами. — Я думал об этом, хоть и не верю в эту версию. Но позвонил тебе. Я знаю, что ты спасёшь мою дочь.

Ответственность пригибала к земле. В другой ситуации мне, может, и было бы лестно такое доверие и вера в мои силы, но на кону стояла жизнь маленькой девочки, дочери того самого Ника, с которым я была знакома с младшей школы. И меньше всего на свете я хотела, чтобы он меня переоценил.

— Я сделаю всё, что смогу, — проглотив ком в горле, пообещала я.

— Будут вопросы — звони в любое время, — сказал он и отвернулся, скрывая столь долго сдерживаемые эмоции.

Ник не требовал от меня держать его в курсе или отчитываться о каждом шаге — он действительно доверял мне, и я ценила это. Мне правда очень хотелось справиться. Не ради денег, и даже не ради самого Ника, — ради девочки, что смогла превратить его в хорошего человека.

И всё же когда я забралась в постель, мои мысли мгновенно свернули в сторону от предстоящего расследования. Сколько бы ни прошло времени, что бы ни случалось в моей жизни, какими бы ни были обстоятельства — мне достаточно было увидеть Нолана, чтобы былые чувства прорвали плотину, удерживавшую их где-то в глубине подсознания, и затопили разум.

Он изменился, несомненно, хоть не столь радикально, как Ник. Стал взрослее, спокойнее, сексуальнее…

Ударив подушку, я прижала её к лицу, накрылась с головой одеялом и застонала.

Мне казалось — вернее, я себя в этом убеждала, — что с любовью к Нолану покончено. Мы дважды пытались и дважды расставались, понимая, что любви недостаточно для того, чтобы быть счастливыми вместе. Мы были разными, мы… В этом и было дело: не я и он — мы. И, кажется, это до сих пор актуально.

То ли мечтая, то ли анализируя встречу, я прокрутилась полночи, думая о Нолане, и спустилась к завтраку в смешанных чувствах. И конечно же первым, кого увидела, был он.

— Доброе утро, — спокойно улыбнулся мне Нолан, как будто встречаться за завтраком совершенно обыденное явление, — кофе?

— Да, спасибо. Доброе, — призывая себя к нормальному поведению, я заняла место за столом и принялась исподтишка его разглядывать. — Отлично выглядишь, — не удержалась я от комплимента, не желая затягивать молчание до состояния неловкости. — Как ты вообще?

— Нормально, — Нолан пожал плечами и, поставив передо мной чашку, сел напротив. — Всё хорошо.

Было видно, что ответная реплика просилась на язык, но он её не задал. Ну да, «как дела» — это слишком банально. Или ему всё равно?.. У нас был миллион тем для разговора, но ни одна не казалась достаточно безопасной, чтобы не вспоминать общее прошлое или взаимные обиды, а говорить о похищенной девочке совсем не хотелось.

Разозлившись на себя за то, что не могу выбросить его из головы, я сделала большой глоток кофе и едва не выплюнула его на стол, обжегшись. Проглотила, отдышалась, незаметно стёрла непроизвольно выступившие слёзы, порадовавшись, что Нолан смотрел в сторону и ничего не заметил, и решительно поднялась.

— Когда придёт няня?

— По вторникам Алина обычно ходила на танцы, так что няня приходила к часу… Не знаю, Ник не назвал времени.

— Ладно. Тогда не буду терять время — попробую пока что-то выяснить. Когда няня появится, зовите, я буду у бассейна.

К тому моменту, когда рядом появилась миловидная мексиканка, я успела переговорить с приятелями из ФБР, заручившись обещаниями раздобыть информацию по известным преступникам, действующим на калифорнийском побережье, договориться о встрече со страховщиком и с помощью знакомого хакера получить доступ к базе муниципалитета, скачав объемный файл с переписью населения Санта-Моники за нужный год, решив начать с малого.

— Здравствуйте, мисс Винтерс, я Мария, няня Алины.

— Привет, Мария, зови меня Виктория. Подожди секунду… — сохранив в отдельный файл список женщин, которым было от шестнадцати до тридцати лет в момент зачатия Алины, я отставила ноутбук на столик и повернулась к Марии, приступая к допросу.

Мария Гомес всю жизнь прожила в Санта-Монике, училась в той же школе, что и мы, сразу после выпуска вышла замуж за соседа Эдуардо, и ни разу в жизни не нарушила закон. У неё даже не было штрафов за парковку, может, потому, что она не умела водить?.. Мария была прекрасной женщиной, но мне хватило десяти минут, чтобы понять, что она абсолютно бесполезна в плане расследования. Мария не только никак не была замешана в похищении, но и не видела ничего и никого подозрительного. Зато я выяснила, что дом Ника — проходной двор.

— Значит, здесь бывает много посторонних?

Мария потупилась.

— Нет, мисс Винтерс, не много, мистер Макбрайт не устраивает вечеринок или чего-то такого, но его двери всегда открыты для друзей.

Да уж, помню я, какие друзья были у Ника… Интересно, если Нолан и Эддисон остались, претерпел ли список друзей изменения? И если нет, изменились ли входящие в него люди?

Стало очевидно, что больше ничего полезного из няни я не вытяну и пора прощаться. Поблагодарив за помощь, я вернулась к изучению списка девушек. Алина была светлокожей, светловолосой и светлоглазой, более блондинистой, чем сам Ник, он был прав, её запросто можно было бы принять за мою дочь, — так что просмотр фотографий позволял без особых сложностей вычёркивать всех, у кого не могло родиться ребёнка с такой внешностью. И всё же в Лос-Анджелесе проживало немало женщин подходящей наружности, в том числе в самой Санта-Монике.

Я хотела отправить на печать сокращённый список, хотя он по-прежнему внушал трепет своей длиной, но заметила Ника и вместе с ноутбуком двинулась в столовую.

— Ник, посмотри, узнаёшь кого-нибудь? Отметь, кого знаешь, с них начну проверку.

— Мария не помогла? — пересаживаясь за стол, чтобы было удобнее, спросил он и уставился в экран, прокручивая список и вглядываясь в лица.

— К сожалению, нет. Но я и не рассчитывала. Зато я могу сказать, что ты выбрал для своей дочери прекрасную няню.

Оставив Нику ноутбук, чтобы не терять времени, я поехала в страховую, где узнала о взломе их системы и последующем сливе всех файлов в интернет, а на обратном пути зашла к соседям, прося доступ к их камерам безопасности. Часовой интервал, когда пропала Алина, ничего не дал: похититель был умён, избежав большинства глупых ошибок, так что пришлось расширять временные рамки и просматривать съёмку пустых улиц. Самые перспективные дома, чьи камеры располагались наиболее удачно, к сожалению, были отключены от электричества, как и дом Ника. Но всё же крохи информации я нашла. Записав номера нескольких машин, проехавших к дому Ника до похищения и уехавших после, я поблагодарила отзывчивых соседей и вернулась к Нику.

— Как успехи? — поинтересовался Нолан, вместе с до сих пор просматривавшим список другом сидящий в столовой.

— Отсутствуют, — хмыкнула я и рассказала о провале в страховой. — Кем бы она ни была, в уме ей не откажешь. Ни одна камера не засекла женщину с ребёнком, но парочку машин нужно всё-таки проверить.

— В кабинете есть компьютер, — предложил Ник, потёр глаза и покачал головой. — Или я сделаю перерыв.

Заняв его место, я мельком оценила проделанную работу и ввела в поисковую строку номер первого автомобиля. Четыре машины принадлежали соседям, а вот пятая была зарегистрирована на жителя Невады.

— Фрэнк Ландау. Тебе о чём-нибудь говорит это имя? — повернулась я к Нику.

— Н-нет… — задумчиво протянул он. — Кто это?

— Понятия не имею, — успокоительно улыбнулась я, вбивая его имя в программу. — Как ни странно — никто. Штраф за парковку, проходил свидетелем по делу о наезде… Досье чистое.

— Тупик? — подал голос Нолан.

— Ещё нет, — помотала я головой и повернулась к ним с Ником, — что-то же его машина делала в Санта-Монике. Это нужно проверить. Как и выбранных тобой женщин. Посмотрим… — снова повернувшись к компьютеру, я открыла нужный файл и стала просматривать отмеченные фото. — Принтер есть?

Ник неопределённо махнул рукой, указывая куда-то наверх, и я отправила на печать выделенные страницы. За два часа Ник выбрал почти сорок дам. Большинство из них я и сама знала — с кем-то мы вместе учились в школе, с кем-то пересекались в общественных местах, — но встречались и совершенно незнакомые лица.

— Я начну с этих, а ты продолжай поиск. — Ник кивнул, встал и подошёл ко мне, и только теперь я дала себе труд заметить, в каком он состоянии: щетина, запавшие глаза окружены синяками, но хуже всего было выражение загнанности. — Ты спал вообще?

— Подремал, — хмыкнул он, хотел было сразу приступить к делу, но я не дала, преградив дорогу.

— Ник, тебе надо отдохнуть. Поешь хотя бы.

— Отдохну, когда Алина вернётся домой, — твёрдо глядя мне в глаза сказал он и, мягко отодвинув меня в сторону, занял место перед ноутбуком.

Я говорила, что Ник изменился? О, это даже близко не отражает глубину произошедших в нём перемен! Прежний Ник бегал бы вокруг, заламывая руки и причитая, мешался бы под ногами, стонал о несправедливости мира и жалел бы себя, новый же держит себя в руках настолько хорошо, что я даже не заметила, насколько ему плохо и страшно.

На язык просилась банальность про всё будет хорошо, но я слишком хорошо знала цену таким словам. Может, надежда и нужна, чтобы держаться, но если всё идёт не так, надежда лишь усугубляет ситуацию. И потому вместо утешений я пообещала:

— Я сделаю всё необходимое, Ник, держись, ладно?

Он поднял взгляд и улыбнулся.

— Я знаю это, Виктория. Ты хороший друг.

Ему я никогда не была другом, потому промолчала.

Оставив Ника листать список, я заметила наблюдавшего за нами Нолана, спустившегося со второго этажа с распечаткой в руках, и вопросительно подняла бровь. Он мотнул головой на выход, явно предлагая поговорить наедине, и через минуту мы вышли из дома: я — намереваясь поехать в нашу бывшую школу и встретиться кое с кем из старых знакомых, Нолан — вроде как провожая меня.

— Что? — поторопила я.

— Просто хотел сказать, что Ник очень любит Алину.

— Я это поняла.

— Но ещё десять минут назад ты не принимала это в расчёт.

— Я работала по делам с похищениями, Нолан, — хмуро взглянув на него, я вздохнула и нехотя пояснила: — Я была стажёром, когда моего куратора вызывали на такое дело, и он взял меня с собой. Я видела, каково приходится родителям. И поведение Ника… Он молодец. Я понимаю, у людей горе, им страшно, но все вели себя как идиоты — мешали, лезли с вопросами и отвлекали, закатывали истерики, когда нужно было чётко отвечать на вопросы, требовали ответы, когда агенты не могли отвлекаться. Ник повёл себя как идеальный свидетель, чем безмерно удивил, и я так этому обрадовалась, что позволила себе забыть, что он не просто очевидец, но отец похищенной девочки. Я не бесчувственная, но эмоции мешают работать. Понимаешь?

— Разумеется, — он грустно усмехнулся. — И Ник это понимает, потому и сдерживается. Но проявление сочувствия, как ты могла убедиться, не помешало.

— Это чистое везение, — упрямо покачала я головой. — А обычно подобное приводит к тому, что пытающийся сдерживаться человек срывается в истерику. Честное слово, Нолан, я знаю, о чём говорю.

— Ты правда работала с такими случаями?

Я криво усмехнулась.

— С родителями — пару раз, ну и я была фоном, а не ведущим агентом — провода прослушки под ковёр спрятать, чтобы агенты не спотыкались, воды рыдающим принести. А затем меня отправили работать под прикрытием в качестве жертвы.

— Что?! — изумлённо воскликнул он, глядя на меня с недоверием.

— Я легко могу сойти за тинейджера, — дёрнула я плечом, — идеально попала под профиль преступника. До выпуска из академии мне оставалась пара недель… В общем, меня сочли хорошей приманкой.

— И… как всё прошло?

— Не без эксцессов, но детей мы освободили, а только это в конечном счёте и имеет значение.

Нолан не нашёлся с комментариями, мне тоже не хотелось продолжать разговор, и телефонный звонок прозвучал удивительно вовремя.

— Это мой приятель из ФБР, — пояснила я, давая понять, что подслушивание будет уместно и Нолану незачем уходить. — Да, Мэтт, что-то узнал?.. Спасибо, — облегчённо выдохнула я, дослушав, и обратилась к Нолану: — Как ни странно, сейчас в Калифорнии на педофильском фронте всё спокойно. Не знаешь, Кэрри Мур в Санта-Монике?

— Не знаю, но… зачем она тебе?

— Она была главной сплетницей школы, сомневаюсь, что и она изменилась так же сильно, как Ник.

— Тебе стоит сначала поговорить с Эддисон, — предложил он. — Знаю, ты её не любишь, но…

«Не люблю» было преуменьшением десятилетия. Я терпеть не могла Эддисон Роже. В моей жизни было немало разочарований, были друзья, были и враги, но годы спустя я могла если не простить тех, кто меня обидел или причинил боль, то перестать их ненавидеть. Но только не Эддисон. Её простить я так и не смогла, хотя, положа руку на сердце, винить её особо было не в чем — не в то время, не в том месте, звёзды сошлись неудачным образом и мелкая подлость обернулась трагедией. И всё же Нолан был прав: дочь Ника неизвестно где — не время жевать старые обиды.

— Пригласи её, — попросила я и всё же села в машину. — Я отъеду на час-другой, надо кое-что проверить. А ты проследи, пожалуйста, чтобы Ник поел. Мне не хотелось бы, чтобы вернувшаяся девочка осталась одна, потому что её папа довёл себя до госпитализации.

— Тебе бы тоже не мешало, а то кроме содовой вчера и глотка кофе с утра ты ничего и не съела с самого приезда.

— Я обдумаю твоё предложение, — хмыкнула я.

Нолан усмехнулся и молча скрылся в доме. А я завела машину и уронила голову на вцепившиеся в руль руки. Не вовремя ты, Нолан, обратил внимание на мой рацион. Теперь мне придётся сильно постараться, чтобы хотя бы приглушить надежду, что тебе не плевать на меня.

Вместо проверки я проехала полмили и свернула на неприметную тропинку, в которую превратилась дорога к нашей с Амелией тайной поляне. Детьми мы с подругой частенько приезжали сюда на велосипедах… Кажется, за последние годы никто по ней не ездил; стена травы была выше капота, и я не рискнула заезжать далеко. Заглушила двигатель и, даже не выходя из машины, уставилась на безбрежное зелёное море, колышущееся на лёгком ветру. Мне было о чём подумать.

Последние сутки были будто нереальными. Звонок Ника ворвался в мою жизнь подобно пуле, и привычный мир разлетелся на осколки. Думала ли я о возвращении в Санта-Монику? Нет. О прошлом? Тоже нет. А мысли о Нолане гнала прочь усилием воли, давно поверив, что смогла справиться с чувствами к нему и если не забыть, то отпустить. Пора признать, что я лгала себе всё это время. Не забыла, не отпустила, не разлюбила.

Я и в подростковом возрасте легко могла найти информацию об интересном мне человеке, а уж с возможностями ФБР передо мной и вовсе не оставалось тайн, до которых не могла бы докопаться. И всё же мне хватало ума держать в узде любопытство. Ни разу после расставания я не интересовалась, как он живёт, и сейчас не знала ничего, что помогло бы выбросить из головы неуместные мысли. Нолан ничего не говорил о себе и том, как жил без меня, — ситуация не располагала, — и плесень-надежда расцветала в душе мерзкими хлопьями.

Господи, Виктория, на что ты надеешься? Что такой парень надолго остался один? Он мог успеть пять раз жениться и завести выводок детей! Выброси его из головы. И зачем тебе Нолан?! В мире полно хороших мужчин, некоторые из которых готовы целовать землю, по которой ты ступаешь, чем они тебе не хороши?!

Всем хороши, но никто из них не Нолан Фрост.

Криво усмехнувшись, я вздохнула и повернула ключ зажигания, врубая заднюю передачу.

Самообман не удался.

Зачем мне это? Ответ прост. Все эти годы без Нолана я не жила — существовала. Я любила его, и, кажется, нескольких лет попыток это изменить хватило, чтобы смириться и принять правду: я всё ещё люблю его. А он? Нолан вёл себя безупречно, и сделать какой-либо вывод из наблюдения за его поведением, мимикой, выбором слов или интонациями не представлялось возможным. Но сейчас это было неважно. Нику нужна моя помощь, его дочери нужна моя помощь, так что мои чувства подождут.

Кто знает, быть может, моё привыкшее к состоянию разбитости сердце переживёт новый удар, и вернувшись в Нью-Йорк, мне удастся и дальше успешно притворяться, что я живу полной жизнью и вообще в порядке?..

Незнакомый розовый родстер перед домом Ника подсказал, что Эддисон внутри, и я приготовилась к неприятному разговору.

— Виктория, постой, — окликнул Нолан, мимо которого я пыталась пройти к бассейну, заметив плавающую Эддисон через французские окна.

Он сидел на диване, закинув ногу на ногу, в одной руке газета, в другой стакан с водой. Более мирную картину и вообразить трудно.

— Ох! Я тебя не заметила!

Нолан похлопал рядом с собой по дивану и выжидающе наклонил голову к левому плечу. Раньше он так не делал…

— Всё в порядке? — уточнила я, покорно садясь на другой конец дивана.

— Никаких новостей. Речь не про Алину. Точнее… Ник просил поговорить с тобой об Эддисон. — Я непонимающе нахмурилась. — Она не знает, что Алина пропала.

— Что?.. Но… Чёрт! — до меня дошло, что Ник не хотел волновать беременную подругу. — Но тогда как мне объяснить свой интерес? И кстати, как Ник объяснил мой приезд?

— Эм…

Смущение было большими буквами написано на лбу Нолана, что для него было нетипично, и у меня появились подозрения.

— Нолан?

— Извини, — развёл он руками, — мы не смогли ничего придумать, кроме…

— Кроме? — поторопила я, уже зная, что услышу.

— Ник сказал ей, что мы снова вместе.

— И ты позволил? — Я не знала, как на это реагировать, поэтому спросила единственное, что пришло в голову.

Нолан пожал плечами и улыбнулся.

— Почему нет? Но, если честно, он меня просто поставил перед фактом.

— Я его убью. Найду его дочь, подожду, пока он её обнимет, и убью.

Он засмеялся и покачал головой, печально смотря на меня.

— Тебя… оскорбляет такое положение вещей?

— Нет, но…

Я прикусила язык, чтобы не сказать ничего лишнего. Лёгкость, с которой Нолан принял эту ложь, могла свидетельствовать, что он вовсе не против, чтобы это стало правдой, а могло говорить и об обратном — что ему настолько наплевать, что даже возражать нет смысла.

— Нам необязательно изображать пару перед Эддисон, — не дождавшись от меня продолжения, Нолан поднялся и приглашающе мотнул головой в сторону бассейна. — Я поднимусь к себе, посмотрю фильм, пока вы будете беседовать.

— Брось, — я наконец смогла взять себя в руки и ехидно улыбнулась, — мы взрослые люди, Нолан, и не чужие друг другу, уверена, продемонстрировать обычное поведение мы оба в состоянии. И я скажу Эддисон, что Ник попросил найти мать Алины потому, что девочка начала о ней спрашивать.

— Хорошо, — он с облегчением улыбнулся, подставил локоть и галантно склонился в шутливом поклоне. — Пройдёмте к бассейну, моя леди.

Это была игра ради сохранения тайны и спокойствия беременной Эддисон, но внутри меня всё сжалось, стоило только коснуться Нолана. Чёрт! Я могу изобразить что угодно перед кем угодно, но рядом с ним мои актёрские таланты выцветают. Я хочу иметь право брать его под руку, обнимать…

Бесшумно выдохнув, я натянула на лицо маску доброжелательной уверенности, и мы вышли из гостиной навстречу солнцу.

— Как дела? — с надеждой спросил Ник, пользуясь тем, что Эддисон плавала в дальней части бассейна и не могла нас услышать.

— Пока никак. Надеюсь сократить список с помощью Эддисон, потом проверю информацию об остальных по базе, ну а оставшихся уже буду навещать лично. И… — я запнулась из-за возникшей мысли.

Три года назад, когда Алина появилась на пороге дома Ника, полиция проверяла всё, что только можно было проверить. Новый капитан, конечно, не блистал умом и порядочностью, и всё же повторять пройдённый копами путь я не видела смысла: официальные запросы я отправить не могла, да и вряд ли на них ответили бы иначе, чем тогда на полицейские. Что же полиция не проверила? Что упустила? Подружка Ника должна была исчезнуть с радаров примерно в начале зимы, раз уж никто не видел её беременную, а вернуться в конце весны — начале лета… при условии, что ей было с кем оставить ребёнка. С матерью или бабушкой? Самый вероятный вариант. Может, сестрой… Было не очень понятно, почему она скрывала дочь, но вот почему решила отдать её Нику, предположить можно было. Например, если присматривающий за Алиной человек больше не мог помогать. Болезнь или внезапная смерть?.. Да хоть переезд.

Стоит проверить.

— Что?

— Появилась идея, что ещё нужно проверить, — успокоительно коснувшись плеча Ника, честно сказала я. — Ты не говорил Эддисон, что Алина пропала, насчёт этого Нолан меня предупредил, но что-то же ты сказал?

— Что она с моим отцом в Аспене.

— Ясно.

— Виктория хочет сказать, что ищет мать Алины по твоей просьбе, вроде как малышка стала спрашивать, вот ты и решил заняться поисками, — опередил меня Нолан. — По-моему, звучит отлично. Что думаешь?

— Да, прекрасная идея, — воодушевился Ник. — Прости, что заставляю лгать, но Эдди нельзя волноваться, ты же понимаешь…

Хотелось закатить глаза, но я лишь кивнула. Я всегда знала, что Ник хороший друг — успела убедиться в этом за годы наблюдений за их с Ноланом общением, но почему-то была уверена, что это распространяется только на Нолана. Что ж, Эддисон мне не нравится, зато Ник буквально с каждым часом поднимается в моих глазах всё выше.

— Не беспокойся, я ничего ей не скажу, — успокоила я и, посмотрев на вышедшую из воды Эддисон, повысила голос: — Привет, как водичка?

— Отличная! — широко улыбнулась та в ответ.

Эддисон устроилась на соседнем шезлонге, и некоторое время мы вчетвером болтали о малозначительных мелочах, но не прошло и десяти минут, как парни скрылись в доме, и я наконец смогла приступить к расспросам.

— Эддисон, Ник не говорил, почему я здесь?

— В каком смысле? — В её голосе практически отсутствовал интерес — она просто наслаждалась солнечным деньком и не желала забивать свою головку сложными мыслями.

— В смысле, в Санта-Монике, — не сдалась я.

— О, ну, я так поняла, что вы с Ноланом просто решили в кои-то веки провести отпуск здесь.

— Не совсем, — не позволив настоящим эмоциям проступить на лице, я сделала над собой усилие. — Алина начала задавать вопросы про свою маму, а Нику и сказать-то нечего. Вот он и попросил меня заняться поисками.

Эддисон сняла солнцезащитные очки и выпрямилась на шезлонге, глядя на меня с любопытством.

— Вот как? Думаешь, тебе удастся то, с чем не справилась полиция?

Как ни странно, в её голосе не было издёвки, Эддисон Роже действительно интересовалась, смогу ли я справиться.

— Не в первый раз, — заговорщически улыбнулась я, а она неожиданно согласно кивнула:

— И то верно. Ты умеешь удивлять.

— Спасибо. Наверное. Ты не против ответить на сотню-другую вопросов?

Она посмотрела на меня, как это много раз бывало в школе — то ли оценивающе, то ли недоверчиво, и скорчила гримасу утомлённой дивы.

— Не думаю, что Алине нужна мать, которая подбросила её на порог Ника, как какого-то котёнка, но — спрашивай.

— Если я ничего не путаю, вы тогда с Ником не были вместе? — осторожно начала я.

— Не путаешь. Мы расстались к тому моменту.

— Но ты не упускала его из виду?

— На что ты намекаешь?!

Хотелось закатить глаза и застонать. Ни черта она не изменилась!

— Эддисон, я не намекаю, я говорю прямо, — спокойно возразила я. — Вы долго встречались…

— А, ты с этой точки зрения… — Я имела в виду именно то, на что она и пыталась обидеться, однако указывать на ошибку было бы глупо, так что я промолчала. — Ну да, я присматривала за ним. Ты же знаешь Ника! Это сейчас он серьёзный мужчина и отличный отец, а тогда…

— Конечно, я понимаю. Наверняка вы это уже обсуждали, но мне важны все детали, даже если они кажутся мелочами. Про кого ты в первую очередь подумала, когда узнала, что у Ника есть ребёнок?

— Не поверишь, но ни про кого. — Эддисон покачала головой и потянулась за бокалом с соком. — После того, как мы расстались, Ник трахал всё, что двигалось. А что не двигалось — он сам двигал, а затем трахал. Но он же не дурак, он всегда пользовался презервативами… — она запнулась и скорчила гримасу отвращения. — Хм. Очевидно, не всегда.

— Не помнишь никого, кто выделялся среди череды его подружек?

— Констанция?

— Она брюнетка, — моментально отмела я кандидатуру дочери директора школы.

— Ты права. Но больше никто не приходит на ум. Ник тогда вправду сорвался с тормозов.

— Это точно, но у него были на то причины.

Мы немного помолчали, обе погрузившись в воспоминания, но через минуту Эддисон сама возобновила диалог:

— Я пыталась вспомнить, с кем мог быть Ник, но на ум так никто и не пришёл. Они с Ноланом тогда проводили много времени вместе, но он тоже терялся в догадках. Ну а в колледже, ты это знаешь лучше меня, Ник вступил в братство, и там был скандал — что-то с сексом…

— Да, я помню…

Ещё бы мне не помнить! В Эмеритусе завёлся извращенец, опаивающий девушек наркотиками, снимающий их голыми и размещающий фото и видео в интернете без какой-либо цензуры или анонимности. Соседка моей близкой подруги, Майя, стала одной из жертв, и я не смогла остаться в стороне. Главными подозреваемыми были как раз члены братства, куда вступил Ник — отморозки, соревнующиеся в том, кто переспит с большим числом девушек. Если Алина была зачата в тот период… Эту навозную кучу мне точно не удастся разгрести!

— Надеюсь, мать — кто-то из наших знакомых, — искренне вздохнула я, совершив экскурс в вспоминания. — Колледж — время странное, студенты творят подчас ужасные вещи, но к выпуску остепеняются и становятся нормальными, и всё же я насмотрелась на членов братств-сестринств и распущенность их нравов…

— Вряд ли это кто-то чужой, — покачала головой Эддисон.

— Почему ты так думаешь? — быстро спросила я, чувствуя, что напала на след.

Эддисон никогда не была дурой, хотя и вела себя частенько как стереотипная глупенькая блондинка — мне бы поучиться у неё этому навыку, — а ещё она все эти годы жила в Санта-Монике…

— Алина… Как бы объяснить… Они с матерью явно не жили на широкую ногу, но она была открытой, понимаешь? Нелюбимые дети — они другие.

— Любимых детей не подбрасывают на порог, — скорее из вредности, чем несогласия, сказала я.

— Конечно, но обстоятельства бывают разными, уж тебе ли не знать. В общем, я хочу сказать, что от девочки не просто избавились, её привезли отцу. В незнакомом городе оставить ребёнка одного на улице… Мне кажется, мать знала, что на крыльце Ника Алина в безопасности. Чужак бы не знал этого.

В словах Эддисон что-то было.

— Мне нужно подумать об этом, — беря паузу, протянула я. — Посмотришь снимки девушек, что отобрал Ник? Может, что-то вспомнится?

— Конечно, — легко согласилась она и, нагнувшись ко мне, чему активно мешал живот, похлопала меня по колену. — Мне жаль, что мы никогда не дружили. Но я рада, что ты помогаешь Нику и Алине.

Неловко улыбнувшись, я оставила её с распечатками, а сама выскользнула из дома. Нужно было остаться в одиночестве и подумать.

Эддисон была права: чужак не знает нравов Санта-Моники и Марина-Дель-Рей. Несложно предположить, что ребёнку будет лучше с отцом-богачом, живущим в огромном доме с бассейном, но догадаться, что с ребёнком ничего не случится, пока он будет совсем один ожидать обнаружения… В Нью-Йорке, например, подобное просто невозможно. Если бы мать не была местной, ей пришлось бы потратить время, чтобы в этом убедиться, и она бы обязательно примелькалась и попала на камеры. Значит, с высокой вероятностью можно предположить, что она сама выросла в Санта-Монике.

В Санта-Монике своя атмосфера. Богатые вроде Ника и Нолана живут в особняках с бассейнами и разъезжают на спорткарах, а остальные работают на них или туристов. Мать Алины явно принадлежит ко второй группе. И тут уместно предположить, что с Ником она познакомилась если не в школе, то на работе. Вопрос только один: кем она могла работать?

Побродив вокруг дома, я вернулась как раз к уходу Эддисон.

— Я оставила бумаги у бассейна, — сообщила она. — Отметила нескольких девушек, что вспомнила. Надеюсь, это поможет.

— Спасибо. Твои слова прояснили пару моментов — вот как раз буду проверять.

— Держите меня в курсе, — попросила она и села в розовый родстер.

Нолан нашёлся в гостиной.

— А где Ник? — спросила я и через мгновение увидела его. — Ага.

— Что-то выяснила?

— Сузила список. Мне так кажется.

Открыв ноутбук, я приступила к проверке. Сотни девушек подходящих возраста и внешности сократились до нескольких десятков, и каждую нужно было проверить хотя бы поверхностно, выявляя наиболее вероятных кандидаток в матери.

Девяносто процентов работы следователя — это скучное перебирание бумажек, и то, что вместо горы макулатуры современные детективы просматривают текст с экрана, ситуацию не меняет. Парни мне не мешали и не пытались отвлечь вопросами, что радовало. Правда, пришлось прерваться на обед — Ник не желал слышать о том, чтобы садиться есть без меня, — но это было даже мило. Да и дать отдых глазам не помешало. А потом я продолжила с того же места.

К сожалению, похвастать было нечем. Некоторые девушки казались перспективными после первой проверки, но стоило копнуть глубже, и выяснялось, что у них есть «алиби»: фото в период беременности Алиной, где каждая из них демонстрировала плоский живот, или учёба в другом штате, или наличие ребёнка… Раз за разом упираясь в тупик, я не теряла надежду, но энтузиазм постепенно гас, пока Нолан не позвал ужинать.

— Я же работаю! — вяло возмутилась я.

— Ты провела перед экраном шесть часов.

— Нолан прав, Виктория. Как бы я ни хотел поскорее найти дочь, тебе надо отдохнуть.

Сил на споры у меня не осталось, потому я позволила увести меня в столовую и даже с аппетитом поужинала. А затем наступило время неловкости.

— Рассказать тебе про Алину? — предложил Ник с долей отцовской гордости.

Детей я никогда не любила и даже в школе не подрабатывала няней, как многие одноклассницы, но отказать Нику не смогла. Кажется, ему это было нужно.

Вот только сосредоточиться на рассказе не удавалось. Стоило мне отвлечься от работы, и взгляд, а следом и мысли, тут же устремились к Нолану.

Он никогда не отличался терпением, часто позволял эмоциям управлять собой, но сегодня вёл себя совсем иначе. Раньше он бы не упустил возможности пройтись по мне катком сарказма — не зло, но припомнив прошлые обиды, а теперь будто нарочно держался в тени и отмалчивался. Говорят, что люди не меняются, но вот он Ник — прекрасная иллюстрация ошибочности высказывания, да и сам Нолан… Он вправду изменился? Или же дело в том, что он понимал, что я неизбежно буду отвлекаться на него?

Вернуться к «старому доброму общению» не вышло. Может, потому, что мы с Ником никогда не дружили? Делили с ним Нолана, не слишком старательно притворяясь, что ладим между собой, но не стремились проводить время в компании друг друга. Сейчас это сказалось. Конечно, мы были способны найти тему для разговора, но вот желание такое отсутствовало. Когда иссяк рассказ об Алине, Ник перестал притворяться спокойным и с расстроенным видом пожелал нам спокойной ночи, и я тоже решила не засиживаться. Остаться наедине с Ноланом и вести себя просто по-дружески — боюсь, на такие подвиги я не была готова.

Крутясь в постели, я снова и снова разбирала каждое его слово, каждый взгляд, силясь понять его истинные чувства ко мне, но так и не пришла к единому мнению. Мы не были чужими, и это всё усложняло. И это уже не говоря о том, что дочь Ника только для меня была абстрактной девочкой, а вот Нолан её хорошо знал и даже любил почти как дочь, и потому любые его сегодняшние слова и реакции стоило пропускать через мелкое сито страха и волнения, даже если он держал себя в руках и нейтрально улыбался.

Неудержимо тянуло к ноутбуку, чтобы поискать информацию о том, как Нолан жил после нашего расставания, и даже внутренний голос — предатель! — шептал, что теперь, когда мы встретились, в этом нет ничего такого… Но я не стала. Если Алина благополучно вернётся домой, у нас будет возможность поговорить и всё обсудить. Если, конечно, моё желание восстановить общение найдёт отклик. И если Нолан вправду смотрел на меня с интересом и сожалением, и это не было плодом моего воспалённого воображения.

Многовато «если», но уж что есть.

* * *

Второе утро в доме Ника началось ещё хуже, чем первое. Я снова не выспалась, вдобавок под утро мне приснился Нолан, а точнее, мы с Ноланом, и проснулась я неудовлетворённая, расстроенная и злая на собственное подсознание.

— Добро… — Нолан оборвал приветствие, едва взглянув на меня. — Плохо спала?

— Утро, — констатировала очевидное я, опуская привычное прилагательное. Он молча поставил передо мной чашку кофе, и я заставила себя благодарно кивнуть: — Спасибо, кофе очень кстати.

— Может, позавтракаешь?

Смотреть на него казалось мне плохой идеей, мы слишком долго были близки, чтобы он не понял по моему лицу, о чём я думаю, но и отворачиваться и прятать глаза было очевидной глупостью. Так что я всё-таки подняла голову и нарочито-нейтрально улыбнулась.

— Пожалуй, это хорошая идея. А где Ник?

— На работе. Ушёл полчаса назад. Что бы ни случалось, а просто плюнуть на обязательства не выйдет, он и так вчера пропустил важную встречу.

— Чем он занимается? — наконец-то озвучила я вопрос, который стоило задать давным-давно. — Признаться, я совсем не в курсе, какие события происходили в Санта-Монике в последние пару лет.

Это могло бы прозвучать как «мне плевать на тебя и твою жизнь», но в моих ушах отдалось жалобным «я не могу не думать о тебе». К счастью, Нолан не услышал того, что я не вкладывала в свои слова.

— Недвижимостью. Пошёл по следам отца. — Он внезапно рассмеялся, переставая быть «взрослым Ноланом» и снова становясь «Ноланом подростком». — Помнишь, как на экономике Ник вкладывал всё в петушиные бои?

— Мистер Карлстон предрекал ему «блестящую» карьеру в этой сфере, — я тоже засмеялась, вспоминая последний школьный год. Впрочем, веселье быстро стихло — слишком много воспоминаний.

— До появления Алины Ник просто тратил деньги из трастового фонда и ни о чём не думал. Я несколько раз пытался повлиять на него, но ты же помнишь, каким он был: в одно ухо влетело, из другого вылетело, а в голове ничего не задержалось, — он печально улыбнулся и покачал головой. — Ну и сильно давить на него я не считал правильным, в конце концов, это его деньги и его жизнь, мне не хотелось терять его дружбу, что неизбежно произошло бы, если бы я не отстал с нравоучениями. Зато когда Алина поселилась в доме, Ника будто подменили. — Он сделал паузу, с тёплой улыбкой смотря в никуда — явно вспоминал крестницу. — Ник не стал в одночасье идеальным, но вот внутренне изменился сразу. Будто за одну ночь повзрослел со своих вечных шестнадцати до реального возраста. Чем заниматься — вопроса, кажется, вовсе не стояло. Я сомневался, что ему удастся чего-то добиться в сфере недвижимости, где фамилия Макбрайт — ругательство, но Ник сумел всех удивить. И когда его отец вернулся в Санта-Монику с… почти чистой совестью, Ник уже успел сделать себе имя — его перестали ассоциировать и оценивать по мерке отца. Конечно, без махинаций быстро состояние не сколотить, но он очень даже прилично поднял бизнес, и если продолжит в том же темпе, превзойдёт отца через лет десять. Притом без угрозы от КЦБ и других правительственных аббревиатур.

— Звучит здорово! — ничуть не покривив душой, произнесла я.

Напрашивался вопрос про самого Нолана, но я не решилась. Захочет — сам расскажет, тем более что я уже призналась, что ничего не знаю о его жизни.

Повисла пауза, и я струсила.

— Ладно, пора и мне приступать к работе.

— А завтрак?

— Ты же не думал, что я стану его готовить? — подмигнула я и, подхватив ноутбук, двинулась к бассейну — шезлонги были поразительно удобными.

— Я позову, — беззлобно хмыкнул мне в спину Нолан.

Сосредоточиться удалось сразу, и я возобновила проверку девушек Санта-Моники, ища потенциальную мать Алины. Когда Нолан принёс мне завтрак, внутренний голос что-то невнятно восторженно пискнул, но я удержала себя от поведения влюблённой идиотки и, поблагодарив, не оторвалась от ноутбука.

Нолан отвлёк меня лишь дважды — когда принёс завтрак и часом позже, чтобы сообщить, что звонил Ник, обещавший заехать домой на обед, и я отказалась от намерения немедленно ехать по адресам отобранных девушек — чем больше имён будет исключено из списка, тем меньше придётся ездить, да и маршрут можно будет нормально продумать, а не кататься из одного конца города в другой. Но после еды причин откладывать проверку не нашлось да и хотелось принести Нику хорошие новости, поэтому я отметила самых перспективные кандидаток и наконец отправилась их проверять.

— К ужину вернёшься? — стоя в проходе в гостиную, остановил меня вопросом Нолан.

— Да, папочка, — съехидничала я, устыдилась и примирительно улыбнулась. — Я постараюсь. Пока совместными усилиями отобраны девять подходящих кандидатур. Проверю их, как раз глаза отдохнут от монитора, — но сколько это займёт времени… Сложно планировать ужин.

— Понимаю, — вздохнул Нолан. — Если будет нужно что-то…

— Я позвоню, — улыбнулась я и быстро ретировалась.

Этот разговор уж слишком походил на наши беседы в прошлом.

Последний из запланированных на сегодня визитов оказался таким же бесполезным, как и все предыдущие — эта семья тоже не имела к Алине никакого отношения и ничем не смогла мне помочь, пора было делать паузу и возвращаться домой к Нику.

К машине я подошла в начавшихся сумерках. К сожалению, удача не спешила мне улыбаться, и все девушки оказались непричастны к появлению Алины на свет. Конечно, оставалось немало непроверенных имён, но судьба девочки начинала пугать. При похищении первые двадцать четыре часа критические, и с каждым следующим часом шансы найти её живой уменьшаются в геометрической прогрессии. Ник был уверен, что дочь забрала мать, и я просто приняла это как факт, но если он ошибся…

Старательно гоня прочь наполненные кровью и криками картины, я завела машину и поехала домой. Я обещала Нику сделать всё, что будет в моих силах, чтобы найти его дочь, и не собиралась нарушать слово. В конце концов, он продемонстрировал, что изменился и повзрослел, у меня нет причин не доверять его суждениям. Да и не все имена из списка проверены, рано сдаваться и оплакивать ребёнка!

В доме почти не было света, лишь на первом этаже светилось два окна, и это выглядело слегка зловеще, хотя было более чем естественно, учитывая, что кроме Ника и Нолана там сейчас никто не жил.

— Ты опередила Ника.

Видимо, Нолан услышал шум подъезжающей машины или как хлопнула дверь, потому что обнаружился он ровно на том месте, где я видела его в последний раз — в дверях, ведущих в гостиную.

— Хорошо. Успею вернуть себе самообладание и не буду пугать его отсутствием успехов.

— Всё так плохо?

— Скорее никак. Никто ничего не знает, не видел, не слышал, не присутствовал, — я вздохнула и, пройдя мимо Нолана, пожаловалась: — Мне сложно сохранять оптимизм в такой ситуации. Прости.

— Тебе не за что извиняться.

Невинный жест — касание плеча в самом банальнейшем жесте моральной поддержки, оказал на меня действие укола адреналина в сердце: я вспыхнула, во мне даже нашлись силы на то, чтобы как следует разозлиться. На себя, конечно, не на Нолана.

— Есть за что! Это я должна утешать вас с Ником — это же ваш близкий человек в опасности. А вместо это я сама ною…

— Виктория, ты же живой человек, это нормально. Мне, признаться, приятно знать, что тебе не всё равно, — он по-доброму усмехнулся и вдруг притянул меня к себе, совершенно естественным жестом целуя в макушку, как сотни раз делал, когда мы были парой.

В глазах предательски защипало, змея-надежда, свернувшаяся в груди, разинула пасть и впилась клыками прямо в сердце, впрыскивая яд, и на секунду я позволила себе забыть обо всём на свете и просто насладиться объятиями… Мгновением позже я отстранилась и, не поднимая головы, ретировалась:

— Продолжу работать со списком, — пискнула я, почти выбегая из дома.

Притвориться, будто ничего не произошло, было нереально, сердце до сих пор выбивало ритм марша Мендельсона, и всё же на кону стояла жизнь ребёнка — дочери лучшего друга Нолана. Даже если бы мне было наплевать на неё, стоило подумать, сможет ли Нолан не винить меня, если найти её не удастся. А потому я отодвинула эмоции, захлопнула дверь чувств и уткнулась в экран.

В первую очередь я проверила тех, с кем Ник больше общался: одноклассниц, учениц нашей школы чуть младше и чуть старше, сестёр его приятелей и подруг его друзей, в общем, девушек его круга. Но это ничего не дало, и пора было приступать к изучению никак не связанных с ним на первый взгляд девушек. Таких на данный момент набралось шесть, и я рассчитывала разобраться с ними до возвращения Ника домой.

Как там говорят, легко было вчера? Я прониклась осознанием этой истины, занявшись этими шестью подозреваемыми. Девушки, которых я проверяла до этого момента, принадлежали к тому же кругу, что и Ник, а это означало, что они были социально активны, а их личную информацию даже не приходилось искать — они сами в изобилии размещали её на своих страницах, добавляя по несколько фотографий в день. Самым сложным было не потянуть связки на запястье, листая ленту к нужной дате. Этих же шестерых нельзя было отнести к миру богачей. У них не было времени на тусовки, фотографии которых пестрели с ранее просмотренных страниц, их профили были намного более сдержанными и простыми…

Первые трое девушек отсеялись сразу же: одна вышла замуж в декабре, и её свадебные фотографии в фейсбуке недвусмысленно указывали, что в день свадьбы она не была беременна; вторая уехала на восточное побережье, запостив на своей страничке прощание с малой родиной — фото в костюме сёрфера, который обтягивал её второй кожей, что исключало и её из числа потенциальных матерей; третья же родила меньше чем через год очаровательного смуглого мальчика, что было бы невозможно, будь она матерью Алины — по датам не сходилось.

Оставалось ещё трое. Не то чтобы последняя надежда, но Алина отсутствовала больше двух суток…

Поёжившись, хотя на улице вовсе не было холодно, я задумалась о том, что будет дальше. Допустим, я вычислю ту, кто родила Алину, и что? Ник пойдёт разбираться… И заберёт ребёнка? Убьёт похитительницу? Подаст на неё в суд? Или же откупится, как и говорил мне, когда просил узнать имя бывшей любовницы?

Интересно, о чём думала эта девушка, когда забирала Алину у отца? Что тот спокойно переведёт ей огромную сумму? Или, напротив, отмахнётся, мол, слишком дорого, и оставит дочь с матерью?..

В голову настойчиво лез всякий бред — я устала и утратила концентрацию, — но сдаваться было рано, стоило закончить то, что было запланировано на сегодня.

И всё же мне не давало покоя, что Алина как бы не существовала до того дня, когда оказалась у Ника.

Сведений о рождении ребёнка в базе могло не быть — невозможно просто оставить дочь на три года непонятно где и не нарваться на вопросы от службы защиты детей и полиции, так что искать сведения в больницах не имело смысла, почти наверняка Алина родилась дома. Опять же, отсутствие прививок подтверждало версию, что девочка не попала ни в одну базу. Но не оставить следов неподготовленному человеку невозможно. Если бы я могла проверить все транзакции подозреваемых по кредиткам, можно было бы выяснить, кто в интересующий меня период времени приобретал детские вещи и те же памперсы… но без официального заявления о похищении этого никто не позволит сделать, а сама я просто не имею таких связей — это не мой уровень.

Надо будет намекнуть шефу, что было бы неплохо натаскать меня во взломе чужих компьютеров… Помечтав минутку о том, как упростится моя работа, если для получения любых сведений мне всего-то и нужно будет, что нажать пару клавиш, я сделала над собой усилие и вернулась к изучению списка. Оставалось ещё трое девушек.

Астрид Финч.

Я не сразу вспомнила её, не сказать чтобы мы часто пересекались, пусть она и работала в семье моего бывшего парня Карла. Астрид была помощницей Бренды Веббер, матери Карла и негласной королевы в среде богачей Марина-Дель-Рей. Организация приёмов, доставка вещей в химчистку, покупка продуктов — она занималась всем, чем брезговала миссис Веббер. Астрид запросто могла пересечься с Ником, когда тот приходил к Карлу. Помнится, Бренда обещала оплатить её учёбу и, видимо, сдержала слово, потому что Астрид закончила университет в Сан-Диего. И уехала она как раз в конце августа… Могла она быть беременна? Могла. Соцсети не снимали с неё подозрений, поскольку редкие фото не показывали всю Астрид — лишь её лицо. Могла она отдать дочь своей матери, пока училась? Конечно. Могла отдать Нику? Тоже да. Могла забрать её теперь? Более чем вероятно, Астрид уже закончила учёбу и устроилась на нормальную работу, теперь ей ничто не мешало самой заняться воспитанием… Дистанционно больше ничего нельзя было выяснить… Разве что проверить её мать…

Линдси Хейер, Финч по первому мужу, оказалась дамой весьма активной. Её соцсети демонстрировали отлично выглядевшую даму средних лет, позирующую то на крокодильей ферме в Майами, то лихо скачущую на лошади где-то посреди Техаса, то широко улыбающуюся с постамента статуи Свободы в Нью-Йорке… Долистав до интересующих меня дат, я вздохнула и отложила Астрид Финч в стопку имён, кто вряд ли мог быть матерью Алины. Конечно, с ребёнком могла сидеть и не бабушка, а какая-нибудь подруга, но… Я серьёзно сомневалась, что Астрид может быть нужным человеком, и её проверкой планировала заняться позже — для очистки совести.

Жаль, она казалась перспективной… Пора было переходить к проверке следующей кандидатки.

Роза Родригес, несмотря на латиноамериканское имя, была пепельной блондинкой с кукольным личиком и огромными голубыми глазами. В интересующий меня период она училась в Калифорнийском университете, а в Санта-Монику приехала на каникулы… и запросто могла пересечься с Ником в «Джое» — любимом ресторане богачей, где она подрабатывала официанткой. Роза не светилась в соцсетях, мне не удалось найти её снимков, но быстрая проверка показала, что её мать Анна не работает и воспитывает внуков — у Розы было два брата, чьи дети как раз и занимали досуг Анны. Могла ли Анна заниматься Алиной, пока Роза была в университете? Запросто. Правда, фейсбук демонстрировал мне тёмненьких детишек рядом с миссис Родригес… Но проверить стоило.

Последней подозреваемой была Валентина Филиппс. Высокая блондинка с серыми глазами. Окончила Эмеритус как раз перед нашим поступлением, работала в сфере обслуживания… и в «Марриотте» как раз в интересующее меня время — вот и связь. Вбив имя в поисковую строку, я проверила её полицейское досье, но кроме мелких прегрешений, вроде жалобы от соседей на шум, всё было чисто. Свернув программу, вошла в фейсбук и снова ввела её имя; кликнула ссылку и только тогда узнала её. Тина была тем самым менеджером с ресепшен «Марриотта», с которой, скажем так, подружился Нолан.

После громкого скандала, вынудившего мистера Фроста покинуть Санта-Монику, Нолану не оставалось ничего иного, как переехать в отель. Тина увидела возможность — молодой одинокий парень, наверное, показался лёгкой добычей, однако нужно отдать ей должное, после того, как я расставила все точки над нужными буквами и прямым текстом сказала, что я не просто «друг Нолана», но его девушка, её поведение изменилось — пропала игривость, многообещающие улыбки. Тогда я не обращала на неё внимание — неуверенность не моя проблема, я не сомневалась в Нолане и силе его чувств, и всё же, помню, отметила это и порадовалась, что она не пытается соблазнить моего парня. Могла Тина переключиться с одного богатого одинокого мальчика на другого? Ещё как!

Собственно, Нолан больше года жил в отеле, пока утрясался вопрос с домом, и судя по тому, что сейчас он живёт у Ника, новый дом так и не купил. Но я отвлеклась. Ник был частым гостем в отеле, и даже жил с Ноланом какое-то время — после банкротства фирмы его отец предпочёл не встречаться с разъярёнными акционерами, покинув Калифорнию, и теперь уже Ник остался совсем один и покатился по наклонной, и лишь Нолан удерживал его от окончательного падения в бездну.

Получается, что Тина и Ник могли видеться почти каждый день…

Итак, рейтинг Тины как матери Алины только что вырос. Покопаем поглубже.

У неё не было паспорта, она всю жизнь прожила в Санта-Монике, не имела полицейского досье, максимумом её прегрешений были штрафы за парковку — даже скорость она не превышала! Образцовая девушка.

Чем же ты занималась до родов Алины?.. Так…

Но поисковые запросы ничего не давали. Тина уволилась из отеля в начале зимы и будто пропала. Следующая её работа началась лишь летом. Конечно, она могла работать нелегально или сломать ногу, к примеру, но… В «Марриотте» она проработала достаточно долго, чтобы её не уволили за мелкую промашку, а о крупной была бы информация в личном деле или вовсе в прессе, так зачем бы ей уходить с отличного места? Летом она устроилась помощницей менеджера в компанию, занимающуюся недвижимостью, а за это явно платили меньше, опять же никаких чаевых… Если только дело не было в необходимости нерегулярных отлучек. С маленьким ребёнком на руках она едва ли могла свободно распоряжаться своим временем.

А вот это уже не просто интересно, это уже похоже на верный след! Мать Тины скончалась за две недели до того дня, когда Алина оказалась на пороге Ника… Совпадение? Не думаю…

— Виктория, ты не проголодалась?

— Что?

Я так увлеклась поисками, что совершенно утратила связь с реальностью.

— Есть, спрашиваю, будешь? Мы собираемся заказывать еду, что тебе взять?

— Да, возьмите, — рассеянно бросила я, хватая сумку и захлопывая ноутбук. — Надо кое-что проверить.

Ошарашенный Ник, мимо которого я пронеслась к выходу, попытался что-то сказать, но я не слушала. Разгадка была не просто близка, почти в моих руках, и мне не терпелось убедиться в своей правоте. Всю подготовительную работу, что можно было сделать не вступая в личный контакт, я сделала, пора встретиться с подозреваемой!

Вдавливая педаль газа, я чувствовала давно забытый азарт. Работа в ФБР мне нравилась, но когда первый восторг от причастности поутих, стало понятно, что буква «Б» в названии, это вовсе не «бюро», а бюрократия. Каждый шаг сопровождался кучей отчётов; ты не мог просто проверить зацепку — сначала нужно было заполнить сто бумажек. Никакое чутьё, никакая интуиция не принимались во внимание. С одной стороны, это было правильно — формальности бывают важны хотя бы потому, что удерживают в рамках закона и помогают прокурорам добиваться обвинительных заключений, но была и оборотная сторона у этой медали — работающие в поле агенты были буквально связаны по рукам и ногам. Не могу сказать, что лично столкнулась с проблемами из-за этого, я была новичком, и соблюдение правил было моим личным выбором — чтобы закрепиться, завоевать уважение, приобрести опыт и репутацию, а уже потом действовать без страха увольнения, но…

Но вычислить подозреваемого и без проволочек отправиться проверять появившуюся зацепку — о, этого мне ужасно не хватало!

На часах было почти девять вечера — не самое подходящее время для внеурочных визитов к незнакомым людям со странными вопросами, но я поняла это слишком поздно, когда возвращаться уже не имело смысла.

Хотя я была почти уверена, что Тина — именно так девушка, которую мы искали, путь к ней пролегал неподалёку от дома Родригесов, и я решила, что поставить в подозрениях в адрес Розы логическую точку не помешает. Мне повезло, стоило припарковаться, как в меня полетел мяч. Увернувшись в последнюю секунду, я ошарашенно обернулась… Забыв про мяч, четверо разновозрастных детишек-латиносов бросились к дому, а ко мне уже спешила причитающая женщина, на ходу извиняясь и умоляя не сердиться на хитро поглядывающих на меня с безопасного расстояния мальчиков. Судя по тому, что она шла от веранды интересующего меня дома, это была мать Розы, Анна Родригес.

— Это… ваши? — хотя и испугалась, в руки себя я взяла быстро. Удача наконец повернулась ко мне лицом, и упускать благоприятную возможность я не собиралась.

— Внуки, — гордо кивнула женщина и тут же сложила руки перед грудью: — Простите их, мисс, мальчишки, что с них взять. Гоняют мяч всё свободное время, в дом не загонишь…

— С девочками тоже не соскучишься, — поддержала я разговор, подталкивая говорливую собеседницу к нужной мне теме.

— Четыре внука — многовато для такой старухи, как я, — засмеялась она, видя, что я не злюсь, и потому расслабляясь. — С мальчишками вообще глаз да глаз нужен. Что с сыновьями, что с внуками. Вот с дочкой никаких проблем не было, а сыновья…

— С внучкой отдохнёте.

— Надеюсь, да только будет ли она, та внучка? — она снова засмеялась. — Мальчики мои по двое сынков заделали и не хотят больше, а дочка как уехала учиться, так все мысли о работе, не хочет семью заводить, говорит, не ко времени… Она у меня университет закончила, первая в нашей семье, теперь вот карьеру строит… Простите, что-то я разболталась… А вы ищите кого?

— Ничего страшного. Я никого не ищу. Хотела бутылку воды из багажника достать, вот и остановилась, а тут ваши мальчишки — я и забыла обо всём на свете.

Обменявшись с Анной ещё парой фраз, я уверила, что ничуть не сержусь, достала-таки бутылку воды и села в машину. Будь я параноиком, могла бы предположить, что проинструктированная дочерью Анна не обсуждает с посторонними наличие тайной внучки, но… Эта женщина была такой простой и открытой, что заподозрить её во лжи казалось кощунством. Что ж, версия подтверждается, Тина осталась единственной подозреваемой. Пора навестить её дом.

Припарковавшись в квартале от единственного известного адреса Валентины Филиппс, я прошла до угла и оказалась рядом с нужным местом. Этот район не назвали бы благополучным даже ночующие под открытым небом бездомные. Картина откровенной нищеты не была прикрыта ничем — ни яркими красками стен и заборов, как в латинском районе, ни пышной ухоженной зеленью, как в квартале, где жили индейцы. Здесь бедность не пытались скрыть, и она пропитывала всё вокруг.

По адресу, указанному в личном деле, располагался дом в ужасном состоянии. В скудном свете единственного фонаря можно было разглядеть облупившуюся краску на стенах, грязные окна, задёрнутые изнутри занавесками, участок, заросший травой, утратившей право зваться газоном. И никаких признаков присутствия ребёнка. Тянуло перелезть через хлипкую ограду и убедиться, что не ошиблась в расчётах, но я сдержалась. У меня нет полномочий в Санта-Монике, и я больше не несовершеннолетняя школьница-детектив, которой в случае поимки грозит самое худшее выговор, так что рисковать карьерой и будущим у меня желание отсутствовало.

На улице не было ни души, хотя соседние дома были обитаемы — светились окна, доносились приглушённые голоса, где-то играла музыка, с другой стороны был слышен телевизор. Но дом Тины был тих и темен.

Может, она живёт в другом месте? В принципе, логично, искать её стали бы в первую очередь именно в этом доме — по адресу регистрации. Мы были едва знакомы, но всё же мне трудно было представить её здесь. Тина была симпатичной и… чистенькой, если это слово можно применить к человеку, а её родной дом навевал ассоциации с маргиналами и наркоманами, но никак не с милой девушкой.

Что ж, я вернусь завтра, поговорю с соседями, а пока придётся возвращаться ни с чем.

По дороге я думала о том, как проверить её счета. На последнее известное место работы я, конечно, наведаюсь, но найти её без денежного следа будет непросто. Если Тина скрывается, ей наверняка хватит ума не использовать свою кредитку…

Чёрт! А ведь разгадка уже у меня в руках!

— Всё в порядке? — Нолан встретил меня вопросом. — Ты так спешно убежала…

— Прошу прощения, — пристыженно потупилась я. — Не терпелось проверить зацепку. Кажется, я нашла мать Алины…

— Кто она?! — Ник буквально спрыгнул с дивана, бросаясь ко мне и вцепляясь мне в плечи.

— Спокойнее, тигр! — я вывернулась и отступила на шаг, с улыбкой выставив перед собой руки. — Я сказала «кажется», а не точно. Я ездила к ней, но зря — дом пуст, а время для расспросов соседей, сами понимаете, неподходящее. Доказательств у меня никаких, это всего лишь наиболее вероятная теория. Я исключила остальных, но ты ведь ещё не всех девушек в Санта-Монике просмотрел…

— Виктория! — требовательно рявкнул Ник.

— Валентина Филиппс, — вынужденно уступила я. Ник был вправе знать, как продвигается расследование.

— Это кто? — хором спросили Ник с Ноланом.

— Менеджер «Марриотта», — пояснила я, понимания на их лицах не проступило, и пришлось рассказывать подробнее. По мере рассказа Ник хмурился всё сильнее, пока я не выдержала: — Что не так?

— Не помню её, — признался он. — То есть помню, что какая-то блондинка там работала, но на этом и всё. В то время я был всё время пьян, вообще не помню, чтобы спал с ней.

— Не помню не равно не спал, — вздохнула я. — Я её тоже смутно помню, так что едва ли могу судить о её мыслях и мотивах, но на меня она произвела впечатление девушки, которая не прочь заполучить обеспеченного парня. По крайней мере на Нолана она смотрела голодными глазами. — Тот удивлённо поднял бровь, но не стал возражать, прекрасно зная, что является лакомым кусочком для представительниц прекрасного пола. — Ник, я скажу прямо. Тина — наша лучшая зацепка. Алина пропала больше двух дней назад, если не Тина её похитила, всё придётся начинать сначала.

— Я хочу с ней встретиться.

— Непременно, но…

— Мне кажется, это не лучшая идея, — перебил Нолан.

— Согласна, — поддержала я. — Нужно всё проверить, убедиться, что я не ошиблась и она действительно мать твоей дочери. Давай я с ней сначала поговорю…

— Если Алина у неё, я не могу ждать, — вскинулся Ник.

Мы с Ноланом переглянулись. Желание Ника было естественно, однако мы понятия не имели, как поведут себя Тина и сам Ник при встрече. Если девочка будет в тот момент находиться в другом месте…

— Я тебе обещаю, Ник, — мягко произнесла я, усаживая его на диван и садясь рядом, — что ни на одну лишнюю секунду не задержу ваше с дочерью воссоединение. Но мы не знаем, в каком настроении будет Тина. Я бы не рекомендовала рисковать…

— Я выписал чек, — устало опустил он голову, прекращая спор. — Отдашь ей, мне плевать на деньги, я хочу, чтобы моя дочь вернулась домой целой и невредимой. Но если она передумала возвращать Алину…

Уговорить Ника подождать было непросто, но мы справились. Решающим было предложение Нолана меня сопровождать во время разговора:

— Мы с Викторией справимся, Ник. Вытрясем из неё, где Алина, если она заартачится. Ты же знаешь, я не допущу, чтобы с Алиной что-то случилось.

— Знаю. — Ник выдохнул и покачал головой. — Прости, Виктория, я больше не могу вести себя разумно, я с ума схожу от волнения.

— Всё нормально, Ник. Поверь, я понимаю, что тебе приходится нелегко.

— Может, всё-таки поедим? — разрядил атмосферу Нолан, и мы с Ником согласно кивнули.

Есть Ник не захотел — от переживаний лишился аппетита и не смог заставить себя поужинать, ограничившись одним лишь чаем. А затем Нолан меня удивил.

— Выпей снотворного, — практически приказал он. — Если всё пройдёт хорошо, Алина уже завтра будет дома. И ты не имеешь права пугать её своими синяками под глазами.

Ник попытался вяло отказаться, но уже через минуту уступил и, пожелав нам спокойной ночи, поднялся к себе.

Почти час мне было комфортно в обществе Ника и Нолана, не беспокоили никакие посторонние мысли, ничто не казалось неправильным или неуместным, я не чувствовала себя лишней. Но стоило нам остаться наедине, и в голову тут же полезли сомнения, неуверенность плотной пеной укутала тело. В воздухе будто распылили аэрозоль неловкости, и каждый вздох давался с трудом.

— Не хочешь прогуляться?

— Что?

— Ты провела весь день за ноутбуком, — спокойно произнёс Нолан, — не хочешь прогуляться?

— Эм…

— Мы можешь пройтись по пляжу. Когда ты в последний раз была у океана?

— Я… Не помню.

Редко когда я терялась и не находила слов, но именно с Ноланом раз за разом дар речи меня покидал. Будь мне пятнадцать, это было бы простительно, но мямлить в обществе бывшего парня взрослой женщине было полным идиотизмом. И всё же я не могла перебороть эмоции и вести себя как ни в чём не бывало. Но хуже всего было другое: я понятия не имела, чего хочу.

Нолан вызывал во мне такую бурю чувств, что никак не удавалось понять, что именно я к нему испытываю. Он значил для меня ненамного меньше, чем во времена, когда мы были вместе, я по-прежнему была готова сунуть голову в пасть льва, если это потребуется для помощи ему, но было ли это продиктовано любовью или же стало следствием наших запутанных, но очень близких отношений в прошлом, — ответа на этот вопрос у меня не было.

Я даже не могла понять, хочу ли общаться с ним, что уж говорить про иную форму отношений.

— Ты уснула? — тихо засмеялся Нолан, возвращая меня в реальность.

— Прости, задумалась. Океан так океан. Идём?

В молчании отправившись к его машине, мы также молча доехали до пляжа и спустились к воде, не сказав ни слова.

Я старалась не пялиться на него, но бросала взгляды исподтишка, пытаясь понять, о чём он думает. Зачем он позвал меня на прогулку? Зачем вообще общается со мной? И почему ведёт себя так, будто в этом нет ничего такого? Чувствует ли он ту же неловкость, что так мешает мне? Хочет ли снова стать друзьями или, быть может, даже вернуть наши прежние отношения?.. Но Нолан молчал и отлично контролировал эмоции, по крайней мере на его лице не отображалось ровным счётом ничего, кроме спокойного довольства жизнью…

— Я не могла не заметить, что Ник… и ты тоже… очень спокойно себя вели, — нарушила я тишину. — Мне это только на руку, потому я ничего не говорила, но имей вы дело с ФБР, а похищение — это юрисдикция именно ФБР, ваше спокойствие в ситуации с пропавшим ребёнком однозначно было бы сочтено подозрительным. Я знаю вас обоих достаточно давно, чтобы даже с учётом перерыва в общении сказать, что вы оба люди эмоциональные и несдержанные. А тут — невозмутимость и спокойные улыбки. И я почти уверена, что вы притворяетесь не ради меня. Ты всегда был плохим актёром, Нолан, но то, что я вижу с момента приезда… Ты действительно так сильно изменился?

Он слушал меня со всё той же спокойной улыбкой, почти не покидающей его лица. Ни протеста в глазах, ни обиды, будто мои слова ничего не значили… И тем неожиданней стал ответ:

— Мы действительно очень сильно изменились. Ник меньше, но держать лицо он научился лучше. Я — сильнее, но притворяюсь я по-прежнему не очень хорошо, улыбка — единственное, что я могу удерживать на лице в ситуации, когда хочется кричать и убивать, невозмутимость мне плохо даётся.

— И в чём причина? Ты говорил, что Ник повзрослел ради дочери, но ты…

— Дело не в Алине, а в работе, — пожал плечами Нолан и кивнул на скалы, предлагая сделать остановку. — Нику пришлось пробиваться не со дна даже, а из той ямы на дне, куда рухнула репутация его отца, а это потребовало не только грамотных бизнес-решений, которые, как ты понимаешь, не сразу начали получаться, но и выстраивания связей с нуля. Крича на потенциальных инвесторов, многого не добиться, так что Ник быстро научился прикусывать язык. А со временем маска спокойного и доброжелательного парня прочно приросла к нему. Кроме Алины, меня да Эддисон… мне кажется, больше никому он не показывает истинного лица.

— А ты? Ты ведь не заманиваешь инвесторов на улыбку?

— Ты правда не знаешь?.. — он запнулся и замолчал, неверяще смотря на меня. Казалось, его изумление можно было пощупать. Нолан изучал моё лицо целую минуту, после чего рассмеялся. — Сложно поверить, что Виктория Винтерс может чего-то не знать.

— После того, как уехала из Санта-Моники, я не пыталась следить за тем, что здесь происходило, — прозвучало так, будто я оправдываюсь, но злость почему-то не появилась. — Так в чём причина произошедших с тобой перемен?

— То есть ты не веришь, что я просто повзрослел и научился контролировать порывы? — Нолан загадочно улыбнулся; кажется, ему нравилось меня дразнить.

— Нельзя контролировать шторм, — хмыкнула я. Не имела в виду ничего особо хорошего, но ему мои слова польстили.

— Можно, как оказалось. Если шторм достаточно взрослый, чтобы самому хотеть стать контролируемым.

— Так ты скажешь, в чём причина, или я должна это сама выяснить?

— Скажу, конечно, — Нолан снова улыбнулся. — Но позже, если не возражаешь. Есть два варианта ответа на твой вопрос…

— И ты хочешь решить, какой озвучивать? — удивилась я.

— Что-то вроде того.

С одной стороны, я провела в непосредственной близости от Нолана два дня, и меня ничуть не напрягало, что я не знаю, как он жил после нашего расставания. С другой — любопытство всегда было моей ахиллесовой пятой.

— Я же теперь не засну! — проворчала я.

— Давай вернём Алину, — мягко настоял он на своём, — а затем я отвечу на все твои вопросы.

— Прямо-таки на все? — буркнула я, представила, как спрашиваю в лоб, что он чувствует ко мне, и чуть не застонала. — Ладно, пригашу любопытство.

Океан был холоден и недружелюбен. Мощные волны накатывали на песок и со скрежетом утаскивали на глубину все найденные на берегу камни. Свежий ветер нёс солёную прохладу, порывы заставляли жмуриться и плотнее закутываться в слишком лёгкую для зимних прогулок у воды одежду.

— Замёрзла? — Нолан бесшумно приблизился, хотя только что был в нескольких шагах от меня, и накинул мне на плечи свою куртку.

Отказываться я не стала, хотя это было бы уместно. Утонув в огромном для меня размере, я вдохнула его запах и тут же почувствовала головокружение. Это было так знакомо, так правильно…

— Спасибо, очень кстати. Но, пожалуй, нам лучше вернуться, пока и ты не замёрз.

Нолан без возражений развернулся, и мы двинулись в обратную сторону. Снова в тишине, но молчание перестало нервировать.

— Значит, ты повзрослевший шторм, — произнесла я, когда мы подошли к машине. — И я могу рассчитывать на твою сдержанность, как бы ни пошёл завтрашний разговор с Тиной?

— Можешь, — уверенно кивнул он и открыл для меня пассажирскую дверь. — Даже если нам придётся её пытать, чтобы найти Алину, я гарантируя сохранение спокойствия.

Шуткой в его словах и не пахло.

Нет, я вполне допускала мысль, что Нолан способен прибегнуть к крайним мерам в случае необходимости, но…

Когда во время расследования опрашивают знакомых и родственников подозреваемого, те часто — если не всегда — говорят, что их близкий порядочный человек и никогда бы не… не убил, не украл, не солгал, не нарушил закон — «не» может относиться ко всему. Но на самом деле нужно всегда помнить, что каждый человек готов совершить всё — вопрос только в цене. Один бросится в драку за косой взгляд, другой схватится за нож в пьяной ссоре, третий выхватит пистолет, застукав жену в постели с любовником. У каждого своя точка невозврата, но она есть у каждого.

Мои розовые очки разбились в день смерти Амелии, моей школьной лучшей подруги, и с тех пор я всегда ждала от людей худшего. Кто-то считал меня мизантропом и пессимистом, но это неверно. Я реалист. Я знаю, что люди способны совершить преступление, но это не значит, что я всех считаю преступниками.

Нолан был способен убить, покалечить, причинить боль. Раньше он позволял эмоциям руководить своими действиями, и это не раз приводило к проблемам. Теперь он изменился, но — насколько? В школе он часто дрался; поводом могло быть что угодно, он без колебаний бросался на обидчика, даже если обида существовала только в его воспалённом воображении. В колледже он до полусмерти избил моего парня, когда заподозрил его в подлости по отношению ко мне. Нолан не пытался выяснить, виновен ли тот, он просто нашёл его и избил. Так могу ли я поверить, что теперь всё будет иначе? Несомненно, он изменился, стал спокойнее, но… можно ли контролировать шторм?

Хороший вопрос.

Что ж, мне не остаётся ничего иного, кроме как узнать это на практике.

Третья ночь в доме Ника наконец прошла спокойно — мне ничего не снилось, и я смогла выспаться. Прогулка перед сном тому была причиной или что-то другое, я предпочла не выяснять.

В столовой сонный Ник возился с кофеваркой.

— Сделаешь и мне? — вместо доброго утра попросила я.

Ник кивнул и молча указал на три ожидающих наполнения чашки.

Предусмотрительно.

— Как себя чувствуешь?

— Лучше. Вы были правы, мне надо было выспаться. — Он поставил передо мной первую чашку и вернулся к кофеварке. Обернулся через плечо и риторически спросил: — Ты ведь не позволишь мне поехать с вами?

— Прости, Ник, — покачала я головой. — Ты сам понимаешь, что это не лучшая идея. Где твой офис?

— В смысле?

— В смысле, дома ты полезешь на стену, тебе лучше отправиться в офис. Понимаю, сложно сосредоточиться на работе, но…

— Да нет, не сложно. — Он поставил ещё две чашки и сел за стол. — В детстве я часто обижался на отца, что он мало времени проводит с нами. А годы спустя узнал его «философию». Что-то на тему «когда я на работе — семья не существует, когда я с семьёй — работа не существует». Сначала это показалось бредом, но потом я понял суть. Семья всегда важна, но на работе надо работать. Это очень полезно — уметь отринуть то, что в данный момент тебе неподвластно, и сосредоточиться на важном. От того, что я сойду с ума от беспокойства, никому не станет лучше. Алина не вернётся домой быстрее, а мои инвесторы не получат большей прибыли. Может, это мерзко, думать о зарабатывании денег, когда твой ребёнок непонятно где, но…

— Плевать, как это выглядит, — перебила я, накрывая его руку ладонью и твёрдо глядя в глаза. — Ник, то, что ты можешь отрешиться от проблем — это прекрасно! И это точно не делает тебя плохим отцом!

— Вот видишь, — Нолан вновь бесшумно вошёл в помещение, буквально возникнув за моей спиной, — Виктория тоже так считает. Так что не кори себя. О, — заметив третью чашку с кофе, он хлопнул друга по плечу и занял своё место, — спасибо.

— Так что, поедете домой к этой Тине?

— Да, хотя я не думаю, что Нолану стоит ехать со мной. — Я посмотрела на них обоих по очереди и пожала плечами. — Рабочий день, не факт, что она дома. Скорее всего, придётся довольствоваться разговором с соседями. Да и дом не выглядел жилым, может, придётся искать её новый адрес.

— В ближайшие два дня я абсолютно свободен, — невозмутимо сообщил Нолан. — А поскольку Ник будет в офисе, мне ничто не мешает составить тебе компанию.

— А что будет на третий день? — не поняла я.

— Нужно будет возвращаться на работу.

Это было настолько очевидно, что даже не пришло мне в голову.

Ну конечно же Нолан живёт не в Санта-Монике! Иначе он не занимал бы гостевую спальню своего друга, а ночевал бы в собственном доме. И более чем логично предположить, что его жизнь сосредоточена в другом месте, а в Санта-Монику он приехал ради помощи и моральной поддержки лучшего друга, и дома его ждёт как минимум работа, а то и семья…

Настроение тут же упало, но я постаралась это скрыть и уткнулась в чашку.

Что с тобой, Виктория Винтерс? Ты что, забыла логику в Нью-Йорке, когда складывала чемодан? Сколько ещё раз ты будешь допускать такие промахи?

* * *

Ник уехал первым, я же решила не торопиться.

— Надо подумать, где Тина может быть ещё. Если она не живёт в том доме… В общем, я кое-что проверю.

— Полчаса у меня есть? — Нолан задал вопрос нейтральным тоном, не выглядя разочарованным отсрочкой.

— Да, вполне, — кивнула я, утыкаясь в экран.

Он молча выскользнул из столовой, а через пару минут я увидела его через окно и забыла про компьютер и Тину.

Нолан был в одних плавках, и теперь я имела возможность его рассмотреть не мельком, как в день встречи. И он был прекрасен.

Когда говорят, что у кого-то красивое тело, имеют в виду общее впечатление: подтянутость там, отсутствие явных дефектов, наличие мышц в нужных местах. У Нолана было тело профессионального спортсмена. Не просто бицепсы или накачанные пресс, как у большинства тех, кто старается следить за собой, а чётко очерченные линии; он явно немало времени проводил в спортзале, так и не бросив тяжёлую атлетику, которой увлёкся в колледже, у него было тело не качка — спортсмена.

Он сделал разминку, поотжимался, а я так и сидела, уставившись на него и глотая слюни, и лишь когда он нырнул, пропав из виду, смогла немного прийти в себя.

Налив себе ещё одну чашку кофе, я пересела так, чтобы оказаться спиной к бассейну, и приказала себе сосредоточиться. Ник был совершенно прав: когда ты на работе, всё личное должно остаться за порогом.

Не сразу, но мне удалось сконцентрироваться на деле. Я проверила родственников Тины — у неё осталась только двоюродная бабушка, что жила в Ванкувере, просмотрела страницы в соцсетях её школьных друзей и коллег с последнего места работы, и к тому моменту, когда Нолан вновь бесшумно возник рядом, на ходу вытирая волосы полотенцем, определилась с планом первоочередных действий.

— Одевайся, — бросила я, стараясь не смотреть на него, — пора гнать добычу в сети и захлопывать ловушку.

Нолан молча кивнул и испарился, а когда пять минут спустя спустился полностью готовым, я не удержалась от вопроса:

— Ты где научился так бесшумно передвигаться? Возникаешь как тень отца Гамлета.

— Весьма полезный навык, — загадочно сверкнул глазами он. — На чьей машине поедем?

— Мне всё равно, — пожала я плечами, и он двинулся к той машине, на которой мы вчера ездили на пляж.

— Тогда я сегодня побуду твоим водителем. Куда изволите, мадам?

Я назвала адрес и откинулась на сиденье, рассматривая всё, мимо чего мы проезжали. Всего за пару лет в Санта-Монике произошло немало перемен. Появились новые высотки, новые магазины и клубы, и даже новый стадион в расчёте на Олимпийские игры 2028 года. Нолан, как заправской гид, комментировал всё, мимо чего мы проезжали, из чего я сделала вывод, что даже не живя в Санта-Монике, связи с родным городом он не терял.

При свете дня район, где жила наша подозреваемая, производил ещё худшее впечатление. Теперь мы подъехали прямо к дому, и, попросив Нолана подождать в машине, я не таясь вошла на территорию Тины и постучала в дверь. Из дома не донеслось ни звука, я осмотрелась, не заметила ничего подозрительного и отправилась опрашивать соседей.

Всего за двадцать минут мне удалось получить исчерпывающую информацию и утвердиться в подозрениях.

Тина покинула отчий дом сразу после школы. Жила в общежитии, пока училась в Эмеритусе, не появлялась годами, а закончив колледж, стала навещать мать не чаще раза в несколько месяцев, пока однажды не вернулась… с животом. Миссис Мирель, словоохотливая соседка, явно скучающая без собеседников, охотно вываливала на меня подробности жизни семьи Филиппс, не нуждаясь ни в наводящих вопросах, ни в маломальских объяснениях моего любопытства. Кто отец ребёнка, Тина держала в секрете даже от матери, потому что та обязательно бы проговорилась, если бы знала — миссис Мирель дружила с Софией Филиппс долгие годы, и секретов между ними не было. Заботу о малышке Алине Тина полностью свалила на мать, приезжая лишь на выходные, да и то не каждую неделю, однако миссис Мирель не называла Тину плохой матерью:

— Она старалась, но ребёнку слишком многое нужно, а это деньги. А где ж ей было их взять, если не работать с утра до ночи?

Несколько лет Филиппсы прожили по такому расписанию, пока София не слегла. Миссис Мирель забеспокоилась на следующий день, не увидев ни соседку, ни ребёнка, вошла в дом и обнаружила пускающую слюни подругу и заплаканную Алину. Она-то и позвонила Тине и вызвала врача.

У Софии случился инсульт, некоторое время врачи надеялись, но лечение требовало денег, которых у Филиппсов не было, и в конце концов миссис Филлипс отключили от аппарата жизнеобеспечения.

— Тина даже на похороны не позвала, — промокая глаза платком не первой свежести, пожаловалась миссис Мирель, — так я её и не видела больше.

— А у вас случайно не сохранилось номера телефона? — не особо рассчитывая на успех, спросила я, и госпожа Удача улыбнулась во все тридцать два зуба:

— Сохранился, почему не сохраниться-то, — деловито сказала миссис Мирель и извлекла из кармана передника засаленный блокнот.

Переписав номер, я горячо поблагодарила болтливую женщину и чуть ли не вприпрыжку вернулась в машину.

— Поехали! — с улыбкой велела я, захлопывая дверь и пристёгиваясь.

— Куда?

— Прямо, — неопределённо махнула я рукой и достала телефон, набирая по памяти номер приятеля. — Привет, Гас, это Виктория. Окажешь мне малюсенькую услугу?.. Когда это я отказывалась от долгов?.. Номерок надо бы пробить — нужно местоположение…

Пока я диктовала номер и ждала ответа, Нолан, как самый дисциплинированный в мире водитель, ехал прямо — чётко следуя моим указаниям. Мне даже стало немного стыдно. Однако я не собиралась скрывать от него хорошие новости.

— Спасибо, Гас, ты лучший! — сказала я в телефон и убрала его в сумку, всем корпусом поворачиваясь на сиденье. — Соседка подтвердила, что Алина дочь Тины. — Нолан прекрасно себя контролировал, но тут не сдержал облегчённого вздоха. — За три года она ни разу не видела ни её, ни ребёнка, однако дала мне телефон, и тот до сих пор активен… Эм… Где мы?

— Понятия не имею, — почти весело ответил он, притормаживая и поворачиваясь ко мне. — А куда нам надо?

— На Коламбия-хайр. Знаешь, где это?

— Нет… постой… а номер? Это не тот жилой комплекс, где жил Эд Запата?

— Точно! — воскликнула я, лишь теперь сообразив, почему адрес показался знакомым. — Забыла… но дорогу я знаю, поехали!

Убедившись в верности предположения, что именно Тина является матерью Алины, я испытала такое облегчение, будто всё уже было позади. Не имея ровным счётом никакой информации, из тысяч женщин, что могли в неизвестный день оказаться в постели Ника, всего за пару дней я сумела найти ту самую девушку — было чем гордиться, это была блестящая детективная работа! И всё же радоваться было рано.

— Нику будем говорить? — выруливая на шоссе, покосился на меня Нолан.

— Нет. — Мне нужно было думать, чтобы сразу дать ответ на этот вопрос. — Надеюсь, мы найдём девочку и уже сегодня привезём её домой. Но если что-то пойдёт не так… Я переживу разочарование от неудачи и очередной проволочки, а вот обнадёживать Ника не хочу.

— Понимаю.

— Ты против?

— Ты детектив, Виктория Винтерс, тебе решать.

Я не поняла, было ли это сарказмом, и решила не гадать, а спросить прямо:

— Сарказм?

Нолан не скрыл удивления:

— Вовсе нет. Я доверяю тебе и твоим суждениям. Ты обещала держать Ника в курсе, а не отчитываться о каждом шаге, и я согласен, надежда — не всегда идёт на пользу. Ник держится, но не стоит испытывать его выдержку ложными надеждами.

Я и забыла, насколько откровенным он бывает…

Эта черта была одной из причин, почему мы были вместе несмотря на все те ужасы, что сопровождали наши отношения. Там, где я отмалчивалась и скрывала истинные чувства, Нолан называл вещи своими именами и без колебания обнажал передо мной душу. Сколько раз его искренность гасила конфликты, продиктованные недопониманием, сколько раз правда спасала нашу любовь в шаге от пропасти, сколько…

Интересно, почему он по-прежнему откровенен со мной? По старой памяти? Перенёс это на других людей? Или, может, я придумала себе знаковость там, где её нет, и он просто объяснил причину согласия?

Я снова мысленно застонала и принялась убеждать себя в том, что сейчас не время и не место для личной драмы.

У знакомого жилого комплекса мы оба вышли из машины, и у меня не нашлось возражений, чтобы сейчас Нолан пошёл со мной. Тина, насколько я помнила, была выше меня на голову, так что если она пожелает захлопнуть дверь перед моим носом, мне будет абсолютно нечего противопоставить. Я покосилась на Нолана и хмыкнула.

— Что? — уже привычно спокойно поднял он бровь.

— Да вот подумала, что из тебя вышла отличная силовая поддержка.

— Вышла? Хочешь сказать, раньше я плохо справлялся с этой ролью?

— Ну…

— Кто спас тебя от продажного маршала? Кто прикрывал тебя своим телом во время той перестрелки в школе? Кто защитил тебя от наркоманов в Эмеритусе?..

— Ладно, герой, признаю: я была неправа, — не удержалась от улыбки я. Воспоминания не были приятными, однако в каждом упомянутом случае Нолан действительно выступал в качестве моего личного рыцаря.

— То-то же! — беззлобно хмыкнул он, открывая передо мной дверь подъезда. — Куда нам?

— Судя по номеру, четвёртый этаж. И, Нолан…

— Говорить будешь ты, — озвучил он мою следующую фразу и подмигнул, когда я удивлённо посмотрела на него. — Виктория, чему ты удивляешься? Я умею быть незаметным, и не только когда это касается бесшумного подкрадывания.

— Ты так и не сказал, где этому научился.

— У нас будет время обсудить мои новоприобретённые навыки, когда Ник будет радоваться возвращению Алины.

— Верно. Так что «во-вторых»?

— Что?

— Ну… я так поняла, что незаметность — это было «во-первых».

— А во-вторых, — после долгой паузы продолжил Нолан, когда я уже решила, что ответа не последует, — меня ничуть не унижает, что в детективном расследовании ты выступаешь в роли лидера, а я — ведомого. Ты и в школе отлично справлялась, а теперь стала профессионалом. Было бы глупо мешаться у тебя под ногами.

— Ты серьёзно? — я была настолько поражена, что даже остановилась.

— Конечно, — невозмутимо пожал он плечами и посмотрел на меня с таким видом, будто это само собой подразумевалось.

— Хм. Я… даже не знаю, что сказать. Спасибо. Правда, спасибо. Чёрт! Я теперь буду жалеть, что ты не агент ФБР, а значит, мне в напарники снова дадут тупоголового мачо-женоненавистника, который будет звать меня «деткой».

Нолан рассмеялся.

— Долго он прожил?

— Долго, — нарочито грустно протянула я, скорчив рожицу, — он же был опытным агентом, а я всего лишь «деткой»… Ладно. Следующая квартира наша. Если что — не дай ей захлопнуть дверь.

Нолан молча кивнул и согнал веселье с лица, посерьёзнев.

Я постучала в дверь, и он чуть надавил мне на плечо, заставляя сдвинуться на несколько дюймов. Моего скромного опыта агентурной работы хватило, чтобы понять: он очищал путь — как раз на случай, если придётся вмешаться, — чтобы я не мешала действовать.

В голове тут же заворочались подозрения — я не понимала, откуда он знает…

Но додумать не удалось. Дверь открылась, облачённая в старый спортивный костюм Тина открыла рот для вопроса, кто я и что мне надо, а затем увидела Нолана и попыталась захлопнуть дверь.

Всё заняло не больше секунды, но реакция Нолана была молниеносной.

Не зря он сдвигал меня в сторону, мы с Тиной обе успели лишь моргнуть, как он уже оказался в квартире.

Тина бросилась внутрь, я за ней…

— Крёстный! — раздался детский голос…

Реальность будто замедлилась.

Тина остановилась, опустив руки, и по её щекам побежали две дорожки слёз. Нолан, успевший подхватить ребёнка на руки, нежно прижимал Алину к груди и смотрел на Тину с явной и не прикрытой угрозой. Я же не знала, что делать.

Нолан принял решение за меня.

— Алина, это Виктория, она наша с папой близкая подруга. Иди, пожалуйста, с ней в машину, я вас догоню через минуту, и мы поедем домой.

— Хорошо, крёстный, — послушно сказала та и, когда Нолан опустил её на пол рядом со мной — вне досягаемость от Тины, доверчиво вложила свою ладошку мне в руку.

— Идите, Виктория, — он старался говорить мягко, чтобы не пугать Алину, но голос звучал жёстко и властно.

— Как скажешь, — желание спорить скончалось в муках под его взглядом, и я попятилась в коридор, вместе с Алиной выходя из квартиры.

— Пока, — вежливо помахала девочка, на миг обернувшись на беззвучно рыдающую Тину, и покорно зашагала за мной.

— А с тобой мы немного побеседуем, — успела услышать я вкрадчивое обещание, прежде чем дверь захлопнулась.

— Ты в порядке? — спросила я, не зная, нуждается ли Алина в моральной поддержке. — Хочешь позвонить папе?

— А можно? — невероятные голубые глаза распахнулись в пол-лица.

— Нужно, — растянула я губы в улыбке. — Он себе места не находит от волнения за тебя.

Достав телефон, я набрала номер Ника.

— Привет, тут с тобой кое-кто хочет поговорить… — и вручила телефон Алине.

— Папочка!!! Я так соскучилась!..

Как и обещал, Нолан не задержался у Тины. Когда он показался на парковке, стремительно шагая к нам, Алины рванула к нему со всех ног и с разбегу запрыгнула ему на руки. То, как его лицо мгновенно преобразилось, произвело впечатление. Секунду назад он был зол и явно желал выпустить пар, а потом — оп! — и всё исчезло без следа, и Нолан — мягкий, ласковый, улыбающийся с искренней заботой — уже расспрашивал Алину, звонила ли та отцу, не хочет ли кушать, чистила ли зубы перед сном…

— Сядешь за руль? — адресованная мне улыбка явно предназначалась Алине, но я промолчала и просто кивнула.

Забрала ключи, села на водительское место… Нолан с крестницей устроились на заднем сиденье, явно не желая отрываться друг от друга. Видеть его таким было удивительно, но, пожалуй, приятно. Он казался по-настоящему счастливым и даже беззаботным, и я бы порадовалась за него, если бы уже не знала, насколько хорошо он умеет скрывать истинные чувства.

Косясь на них в зеркало заднего вида, я не могла не гордиться проделанной работой.

С девочкой, к счастью, всё оказалось в полном порядке. Ник растил её маленькой принцессой, так что Алина была наивна и доверчива, пожалуй, чуть больше, чем некоторые её ровесники, и не заподозрила ничего дурного, когда смутно знакомая женщина сказала, что они должны уехать. Дома Алина чувствовала себя в полной безопасности, вот и согласилась… Тину она не помнила, но та была с ней добра, единственно что не разрешала звонить папе, но не отказывала совсем, а отговаривалась то занятостью Ника, то поздним временем, то просто отвлекала игрой или едой…

Алина скучала по папе, но за три дня она так ни разу и не испугалась.

Когда девочка с бесхитростным видом всё это выдала, мы с Ноланом встретились взглядами в зеркале и, кажется, подумали об одном и том же: Нику предстоит крайне непростой разговор сначала с нами, потом с дочерью, а затем и мастером по установке сигнализации.

Когда я въехала на заасфальтированный пяточек перед домом Ника, тот уже нарезал круги вокруг своей машины. Пришлось резко жать на тормоз, потому что Ник, кажется, готов был открыть дверь прямо на ходу. Алина с радостным смехом обняла отца…

— Что ты сказал Тине? — вполголоса спросила я Нолана.

— Что сверну ей шею, если она ещё раз приблизится в Алине без благословения Ника.

Я подняла на него взгляд и поёжилась. Если уж меня проняло, когда он был спокоен и говорил мягко, страшно представить, какое впечатление это могло произвести на похитительницу.

— Ты бываешь крайне убедителен, — резюмировала я. — Эй, Ник, может, мы всё же переместимся в дом?

Тот будто очнулся, кивнул, а затем передал дочь Нолану — не в силах просто отпустить её и доверяя лишь лучшему другу — и без предупреждения сгрёб меня в объятия.

— Виктория, ты не представляешь… — сбивчиво начал он, захлебнулся эмоциями и скомкано закончил: — В общем, мне плевать, что ты думаешь обо мне, но с этого дня — ты моя лучшая подруга и самый желанный гость в моём доме!

Я рассмеялась и стала вырываться.

— Если ты меня придушишь в порыве благодарности, это, конечно, сэкономит тебе оплату моих услуг, но, поверь, Ник, избавляться от тела — это такая морока.

Он хохотнул и отстранился.

— Спасибо, Виктория, — серьёзнее сказал он, я кивнула, и мы наконец покинули парковку и вошли в дом.

* * *

Я не хотела мешать воссоединению семейства, однако меня не отпустили. Правда, когда через полчаса я улизнула, Ник не заметил. Но заметил Нолан, последовавший за мной.

— Теперь, когда Алина дома, кофе и пицца в качестве обеда не котируются, — сказал он, застав меня за изучением рекламной листовки с меню пиццерии. — Я отговорю Ника от банкета, но праздник будет точно. Чего бы тебе хотелось на обед?

— Трюфелей и снежного краба, — хмыкнула я. — А если серьёзно, то мне надо что-нибудь сладкое. Когда расследование завершается, мне всегда дико хочется сладкого.

— Мозг тратит всю глюкозу на дедукцию? — улыбнулся он. — Есть мороженое. Будешь?

— Буду! — решительно кивнула я и через минуту получила ведро пломбира с карамелью. — Идеально!

— Не перебей аппетит только.

— Как скажешь, дорогой, — пропела я, вонзая ложку прямо в середину.

На лице Нолана что-то мелькнуло, но я не успела ни пожалеть о дурацкой фразе, ни задуматься над его реакцией — звонок заставил отвлечься. Глянув на экран, я извинительно улыбнулась и вышла к бассейну, не забыв захватить и мороженое, чтобы поговорить с непосредственным начальником о сроках моего возвращения, а после разговора так и осталась сидеть на шезлонге.

В принципе, меня ничто не держало в Санта-Монике и я могла вернуться в Нью-Йорк хоть прямо сейчас. И всё же я назвала ту дату, когда должен был уехать Нолан. Надеялась ли я на что-то? Честно — не знаю. Я запрещала себе подобное слишком долго, а теперь уже сама терялась, чего хочу на самом деле, что является отголоском не до конца задавленных желаний, что мимолётная прихоть… После расставания с Ноланом я избегала любых сильных чувств — ни друзей, ни романов, меня полностью устраивало моё скучное существование, оно позволяло не думать о прошлом и не надеяться на будущее. Я нашла свою тихую гавань, убедила себя, что наслаждаюсь покоем, даже не понимая, что на самом деле ненавижу штиль всем сердцем. Для жизни мне нужны были эмоции, яркие события, опасности…

Мне нужен шторм, чтобы вновь почувствовать себя живой.

— Виктория? Идём обедать.

Нолан был доброжелательно-спокоен, я уже начала к этому привыкать.

— Идём.

— Эддисон с Кейси зайдут, — небрежно предупредил он, — ты же не против?

— Нет, конечно, они же друзья Ника.

— Алина, едва дорвалась до телефона, сразу ей позвонила, вот и…

— Ник расскажет им, что Алина была похищена?

Нолан пожал плечами.

— Посмотрим. Если Алина проговорится, придётся, но Ник давно сказал ей, чтобы не рассказывала ничего, что может расстроить Эддисон. Это немного забавно, на самом деле, но от неё сейчас скрывают вообще всё, что только можно, а Эддисон злится, хотя это ей тоже противопоказано.

Говорить о Нике и Эддисон получалось легко; наконец между нами не было удушающей неловкости.

Гроверы прибыли через несколько минут после того, как мы собрались в столовой. Ник, оправдывая звание богача, заказал в ресторане не только ужин, но и официанта, так что всё было чинно и благородно… но почему-то не напрягало, хотя в отличие от остальных собравшихся за столом, я не была дочкой богача из Марина-Дель-Рей.

Удивительная штука — время. Ничто так просто не меняет полярность, как оно.

Мне никогда не нравился Ник, а теперь мне легко и комфортно в его обществе. Я ненавидела Эддисон, а теперь абсолютно искренне ей улыбаюсь. Я считала Кейси избалованным засранцем, да он и был таким, а сейчас… впрочем, Кейси как раз меня не слишком удивил — я уже имела удовольствие общаться с его, так сказать, нормальной версией. Но самым удивительным было то, что мы с Ноланом продолжили изображать пару, хотя притворяться больше вроде как было и незачем, и это не казалось чем-то неправильным.

С того дня, как оставила позади Санта-Монику, я ни разу не чувствовала себя настолько на своём месте, как в доме Ника Макбрайта в окружении его друзей.

Мир перевернулся? Что ж, если и так… ничего не имею против.

Главным украшением вечера была, конечно, Алина. В отличие от меня, она не испытывали никаких сомнений и лучилась счастьем в окружении любящих её людей. Девочка была очень похожа на Ника и внешне, и характером, но, видимо, немало взяла и от матери, потому что хоть она и была ещё маленькой, худших черт Ника в ней не наблюдалось. И, что меня особенно поразило, она совсем не была избалованной.

Несколько часов, проведённых в обществе давно знакомых, но кажущихся незнакомцами людей, пролетели быстро. Ник отправился укладывать спать дочь, Эддисон с Кейси стали прощаться… мы с Ноланом остались наедине. Я уже открыла рот, чтобы пожелать спокойной ночи и ретироваться — не хотела испытывать удачу, день выдался удивительно хорошим, и мне совершенно не хотелось его испортить неловкостью и неуместным вопросом, — когда Нолан неожиданно предложил повторить вчерашнюю прогулку.

— Неизвестно, когда в следующий раз удастся вырваться, а калифорнийское побережье я люблю.

— Ты ещё занимаешься сёрфингом?

— Нет, — досадливо скривился он. — Только когда приезжаю к Нику. Но в этот раз как-то не до того было.

— У тебя же ещё завтра целый день, может, наверстаете?

— Посмотрим… Так что насчёт прогулки?

Правильнее было отказаться, сослаться на усталость и подняться в свою комнату, но когда я принимала правильные решения в отношении Нолана? Никогда.

— Давай. Мне всегда нравилось гулять по пляжу… Даже не помню, когда в последний раз это делала…

— Наверное, в школе?

Он не сказал «со мной», но мы оба услышали именно это.

Символично, да, Нолан?

— Наверное, — просто кивнула я.

Мы замолчали и, как и вчера, в тишине вышли из дома, сели в машину и поехали к океану, но сегодня это ощущалось немного иначе.

Когда машина остановилась, и я вышла, Нолан полез на заднее сиденье… и через секунду протягивал мне куртку — я снова была слишком легко одета.

— Спасибо, — в замешательстве поблагодарила я, надевая чужую вещь.

Вариант, что в арендованном автомобиле просто завалялась женская куртка, я даже не стала рассматривать, но единственным объяснением было…

— Нолан? — я не знала, правильно ли задавать этот вопрос, и всё же не смогла сдержать любопытство. — Это не спонтанное приглашение?

— Мы же не договорили вчера, — он не изменился в лице, просто пожал плечами, — я не хотел, чтобы ты замёрзла.

— Почему?

Несомненно, он понял, о чём я спрашиваю, но ответил буквально:

— Даже когда я ненавидел тебя, Виктория Винтерс, я не желал тебе подхватить простуду.

Можно было бы настоять, но я решила с этим повременить.

— Очень мило с твоей стороны.

— Чисто эгоистичное желание не прерывать прогулку из-за твоей непредусмотрительности.

Это было так похоже на наши пикировки, что я не выдержала и рассмеялась.

— Ну тогда пошли гулять.

Мы спустились к океану; где-то недалёко недавно была гроза, и от воды сильнее, чем обычно, пахло солью и йодом. Некоторое время мы шли вдоль линии прибоя, просто наслаждаясь единением с природой, а затем Нолан заговорил, но вовсе не испортил момент, а будто продолжил с того же места, на котором вчера закончился диалог.

— Ты спрашивала, что стало причиной перемен во мне.

— И ты сказал, что есть два варианта ответа, — подхватила я.

— Прежде, чем выбрать, позволь задать встречный вопрос? — Я настороженно кивнула, не представляя, что он может спросить. — Почему ты не интересовалась тем, что происходило в Санта-Монике после твоего отъезда?

Я остановилась и с обидой посмотрела на него.

— Ты знаешь ответ.

— Нет, — мягко возразил он и сделал шаг ближе. — Я могу догадываться, могу строить версии, но узнаю, лишь когда ты ответишь.

Это было несправедливо. Как будто Нолан нарушил неписанные правила игры. Но таких правил никогда не было. И это злило.

Злило, что он спрашивает. Злило, что он может говорить о своих чувствах, а я нет. Злила лёгкость, с которой он задал вопрос.

— Что ты хочешь услышать?

— Правду, конечно.

— Какую правду, Нолан? — горько спросила я и, словно дайвер без страховки, плюнула на всё и решилась нырнуть в клокочущий океан чувств. Пусть! Пусть мне будет больно! Пусть мои мечты разобьются на миллион острых осколков, которые будут ранить душу! Путь моё сердце в очередной раз будет разбито! Может, это наконец избавит от глупых иллюзий и надежд, и я смогу жить дальше без сожалений о том, что испугалась шторма. — Я бы не смогла жить, если бы оглядывалась назад. Ты разбил мне сердце.

— Это ведь ты меня бросила.

Он сказал это так спокойно, словно мы говорили о какой-то ерунде.

— Тебе это пошло на пользу, — язвительно ответила я и отвернулась, но успела заметить промелькнувшую тень на его лице. — Что? Скажешь, это не так?

— Так, — невесело усмехнулся он. — Но ты несправедлива. И зря злишься на меня.

Я закатила глаза, но смогла промолчать.

— Ты бросила меня, Виктория, — между тем безжалостно продолжил говорить Нолан, сохраняя нечеловеческое спокойствие. — Ты разбила мне сердце, но почему-то винишь в этом меня. Ты права, мне это пошло на пользу, но ты неверно понимаешь смысл этих слов. Ты была последним человеком, кто удерживал меня на плаву, без тебя я утонул.

— Для утопленника ты выглядишь слишком хорошо.

— Будешь язвить или слушать?

Я потупилась.

— Меня арестовали за драку почти сразу после того, как ты сбежала из Санта-Моники. Я как всегда напился в каком-то баре, дальше помню только отрывками, но чем-то меня тот чувак взбесил. Итог известен. Жертвой оказался известный рэпер — от него не вышло откупиться, адвокаты у него были не хуже моих, а позиция прокурора была тверда, как фалос сатира. Мне предложили выбор: многолетний срок в Сан-Квентин или служба в армии.

Я шокированно уставилась на Нолана, не в силах принять, что это правда.

— Ты — и субординация?! — я понимала, что выбора ему как раз не оставили, но не могла поверить, что он мог выбрать армию.

— Представь себе, — хмыкнул он. — В Норфолке я оказался никем. Не богатым мальчиком, не сыном выдающихся родителей и даже не самым крутым парнем. Никем. В меня долго вбивали правила поведения, но ты видишь результат. Вбили. Я стал солдатом. И неплохим. Несколько командировок в Ирак, а я всё ещё жив… — мои глаза полезли на лоб, а ноги перестали держать. Нолан же лишь криво улыбнулся. — Ты бросила меня, Виктория, а без тебя меня ничто в этой жизни не интересовало. Я лез геройствовать и раз за разом выживал. Получал награды, повышения. Во время третьей командировки мы попали в засаду, наш лейтенант был убит, и мне пришлось взять командование на себя. Я вывел своих парней, и за это мне вручили очередную медаль и присудили звание лейтенанта. — Он замолчал и отвернулся, глядя на океан. — Сохранять спокойствие в стрессовой ситуации — единственное, что помогает выжить на войне. Я насмотрелся на то, что бывает с теми, кто позволяет себе даже не паниковать, в просто реагировать эмоционально. Помнишь, я говорил, что изменился сильнее Ника? — Я машинально кивнула. — Он научился сдерживать и притворяться. Я почти разучился чувствовать.

Я молчала, не зная, что сказать. Информация была настолько неожиданной, что я даже не отреагировала — разум, словно в попытке защититься, забуксовал, не принимая новые данные.

— Скажи что-нибудь, — попросил Нолан, когда пауза чересчур затянулась.

— Я в шоке, — искренне покачала я головой. — И не знаю, как реагировать.

— Тогда скажи то, что знаешь.

— Что?

— Ты ведь так и не сказала, почему исчезла. — Я снова промолчала, попыталась отвернуться, но он не позволил. Подошёл вплотную и, взяв меня за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. — Наши отношения разрушил не только я. Твоё вечное молчание было не последней причиной моего поведения.

Как ни больно это было признавать, Нолан был прав.

— Спроси что полегче, — больше не ища способа избежать вопросов, вздохнула я. — Мне показалось, что я устала от жизни в вечном шторме. Думала, что оставив это всё в Санта-Монике, смогу построить жизнь с нуля — на своих условиях.

— И как?

— Штиль — не моё.

— А что твоё?

Губы сами собой расползлись в улыбке.

— Ты — моё. Я ведь тебя так и не забыла.

…Будь на дворе лето, мы бы надолго задержались на пляже. Но ледяной ночной ветер не способствовал расцветанию романтических порывов, так что мы вынужденно прервали поцелуй.

— Что мы делаем? — почти шёпотом спросила я, теряясь в ощущениях.

— Понятия не имею, — тихо ответил Нолан и вдруг засмеялся.

И я поняла, что вызвало такую реакцию:

— Дежавю? Кажется, эти же реплики мы использовали, когда впервые целовались?

— В первый раз мы не сказали друг другу ни слова, — покачал головой Нолан. — В первый раз ты сбежала молча. Это было во второй раз.

— Точно.

И как и в тот раз, у меня не было уверенности, что я не совершаю ошибку. Впрочем, не только неуверенность была той же самой. Готовность рискнуть и выйти навстречу шторму по-прежнему никуда не делась. И плевать, к чему это приведёт.

— Когда же ты научишься говорить, Виктория Винтерс, — риторически вздохнул Нолан.

Вместо отвела я крепче его обняла и уткнулась носом ему в грудь, вдыхая родной запах.

Прости, Нолан, видимо, никогда. Ещё мисс Анна говорила, что у меня проблемы с общением, ей виднее, она дипломированный психолог. Вряд ли с тех пор я сильно изменилась.

— Ты же не сбежишь? — спросил он, беря меня за плечи и отодвигая на вытянутые руки, чтобы посмотреть мне в лицо. — Скажи, что не исчезнешь завтра.

— До пятницы я совершенно свободна, — открыто улыбнулась я.

— А что будет в пятницу?

— Полагаю, нас обоих ждёт самолёт, — я пожала плечами и потянулась за новым поцелуем. — Кажется, нам обоим предстоит вернуться к своим жизням.

— По одиночке или вместе?

Я улыбнулась и отвела взгляд, неуверенно выдохнув:

— Это будет зависеть от наших желаний.

Ответ, как ни странно, Нолана успокоил. Ну или я ещё не научилась читать по его бесстрастному лицу. Он взял меня за руку и повёл обратно.

— Ты мне должна эти годы, Виктория, — сообщил Нолан, когда мы сели в машину.

— Что?

— Ты пропала на несколько лет. Я желаю получить компенсацию.

Я рассмеялась, но он был серьёзен.

— Будем навещать Ника и Алину как минимум раз в пару месяцев.

— Так себе угроза. Ты не поверишь, но этот новый Ник мне нравится.

— Тебе повезло, — невозмутимо пожал плечами Нолан, — но тебя не было слишком долго, и я намерен стребовать с тебя за каждый прожитый врозь день. Боюсь, тебе придётся расплачиваться до конца жизни.

— Твоей или моей? — хмыкнула я, не в силах согнать с лица улыбку.

— У тебя со здоровьем всё вроде как неплохо, а меня даже талибы не смогли достать. Не рассчитывай, что смерть разлучит нас раньше, чем долг будет погашен.

Как же я скучала по этому…

— Ты же знаешь, я умею договариваться, — открыто улыбнулась я, беря его за руку и переплетая наши пальцы. — Леди с косой придётся потерпеть, а то ведь мне может захотеться пожить честной женщиной с погашенными долгами.

— Не знаю, помнишь ли ты, — начал Нолан, замолчал и посмотрел не на меня, а прямо перед собой, — но я говорил, что люблю тебя.

— Я помню, — сглотнула я.

— Ну так вот это не изменилось.

— Нолан…

— Я люблю тебя, Виктория Винтерс.

Я всхлипнула и прижалась к нему, не замечая неудобств и странной позы.

Я тоже люблю тебя, Нолан, ты же знаешь, не можешь не знать, но сказать это вслух я пока не готова.

— Поехали домой, — криво улыбнулась я сквозь наворачивающиеся от избытка чувств слёзы.

— Как пожелает моя леди, — шутливо кивнул он, — день ещё не закончился, а я ведь обещал быть твоим шофёром.

* * *

Меня разбудил детский визг — счастливый, звонкий, полный восторга и любви к жизни, и я невольно улыбнулась. А в следующую секунду вспомнила, чем закончился вчерашний вечер, и вскочила на кровати, не зная, чего ожидать. Может, мне всё приснилось?..

— Доброе утро, Виктория.

Не приснилось.

Нолан лежал рядом и смотрел на меня сияющими глазами на спокойном лице.

— И вправду доброе, — смущённо хмыкнул я, падая обратно на подушку.

Глупо было смущаться, в конце концов, нам не впервой просыпаться вместе, но сейчас я чувствовала себя менее уверенно, чем после нашей первой ночи.

— Не буду мучить тебя с утра пораньше сложными вопросами, просто буркни «да» или «нет», договорились?

Кажется, мне придётся здорово постараться, чтобы начать понимать скрытые нюансы, потому что по лицу Нолана теперь ничего невозможно было прочитать.

— Спрашивай, — пряча взгляд, кивнула я.

— Ты жалеешь об этой ночи?

Дикость предположения, что я могу жалеть о том, что мы оказались в одной постели, так меня поразила, что я снова села на кровати и уставилась на Нолана с самым искренним возмущением.

— С ума сошёл? Конечно нет!

— Именно это я и хотел услышать, — деловито кивнул он, улыбнулся и повалил меня обратно, прижимая к матрасу своим телом и целуя.

* * *

— Ну наконец-то! — хлопнул в ладоши Ник, когда мы наконец вспомнили не столько о приличиях, сколько о необходимости восполнить потраченную энергию, и спустились к позднему завтраку. — Я чуть было не расписался в провале!

— Ты о чём? — не поняла я, бросила взгляд на Нолана, но по его лицу ничего невозможно было прочитать.

— О вас, о чём же ещё! — подмигнул Ник. — Когда твой лучший друг — упрямая скотина, приходится брать дело в свои руки.

В моих руках в тот момент оказалась чашка, и от предположения, что Ник подстроил похищение собственной дочери, чтобы вызвать меня в Санта-Монику, пальцы разжались.

— Алину не похищали? — тихо спросила я, готовясь душить его голыми руками.

Ник вытаращил глаза:

— Не по… Рехнулась?! Виктория! Ну у тебя и мнение обо мне…

— А как я должна интерпретировать твои слова? — недовольно хмыкнула я, в глубине души признавая, что погорячилась.

— Именно так, как я и сказал. Когда Алина пропала, я связался с Ноланом. Поняв, что я не хочу обращаться в полицию, он посоветовал обратиться к частному сыщику. Ну и я подумал, что будет прекрасно, если ты приедешь… Поиски помогут вам с Ноланом помириться…

— Ник, ты вообще нормальный? — не зная, плакать или смеяться, спросила я. — У тебя дочь пропала, а ты Купидоном заделался?

— Я бизнесмен, Виктория, — шутливо развёл он руками, — я привык действовать в кризис с холодной головой и видеть возможности там, где другой увидел бы только проблему.

— Я не согласен с твоей характеристикой, — невозмутимо улыбнулся Нолан и подошёл к кофеварке. Налив нам кофе, он поставил одну чашку передо мной, отпил из второй и двинулся к холодильнику: — Яичница или хлопья?

— Кофе, — помотала я головой и вновь повернулась к Нику. — У меня даже слов нет, чтобы прокомментировать степень твоей ненормальности.

Тот лучезарно улыбнулся и подмигнул.

— Ненормально бежать от своих чувств, а помочь лучшему другу стать счастливым… Разве не в этом весь смысл иметь лучшего друга?

— Спросить лучшего друга, видимо, такая функция не предусмотрена, — добродушно пробурчал Нолан, устраиваясь рядом со мной за столом с тарелкой хлопьев и бутылкой молока. И серьёзно посмотрел на Ника. — Знаешь, Ник, я тебя люблю и благодарен за то, что ты сделал, но… Уж не обессудь, я буду мстить.

— Да, Ник, — подыгрывая, я тоже заговорила без улыбки, — мне нравится, что у Нолана такой отличный друг. И мы ведь с тобой теперь тоже друзья? Думаю, это даёт мне право присоединиться к мести.

— Напугали, — рассмеялся тот в ответ. — Но я потерплю. Сегодня. А на следующей неделе вы уже забудете.

— А что будет на следующей неделе?

— Да вот говорил с инвесторами с утра, есть планы по расширению. Вот я и подумал, что Нью-Йорк — не такой уж плохой город, как считаете? Вы уже определились, где будете жить? Для старины Ника гостевая комната найдётся?

Я поперхнулась, Нолан рассмеялся…

Есть люди, которые так прочно входят в жизнь, что избавиться от них невозможно. Можно не видеться с ними годами, не вспоминать и вообще начать новую жизнь с чистого листа, но стоит им возникнуть на горизонте, и ты будто возвращаешься во времени, и они вновь оказываются частью твоего мира. Ник был таким человеком. Мы не были друзьями, но именно его я должна была благодарить за то, что моё существование вновь стало полноценной жизнью.

Больше никаких гаваней, никакого штиля.

Шторм можно контролировать.

А можно просто любить.