Шарфик. Мой призрачный хранитель (гет)

Наши мертвые нас не оставят в беде.

Наши павшие как часовые.

В. Высоцкий, «Он не вернулся из боя»

* * *

— Привет, красавица.

— Ненавижу тебя.

— Я знаю, солнышко.

— Люблю тебя.

— Знаю.

* * *

1 мая 2001 года Гермиона стояла на перилах галереи деревянного моста и смотрела в пропасть…

* * *

Тогда, когда началась вся эта история, моста в Хогвартсе почти не было. Почти — потому что мост, через который можно было выйти из волшебной школы в сторону волшебного Запретного леса, был взорван первого мая одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Его по прямому указанию своего декана Минервы Макгонагалл взорвали гриффиндорские старшекурсники Симус Финниган и Невилл Лонгботтом. Если бы у них не получилось, то большой отряд оборотней, егерей и прочего сброда проник бы в Хогвартс, и жертв среди защитников школы — студентов, учителей и участников Ордена Феникса — было бы значительно больше. Но гриффиндорцы справились. Вместе с горящими обломками моста в пропасти оказалась и бОльшая часть темной армии.

Гарри Поттер победил Волдеморта. К Рождеству того же года мост был восстановлен. А Гарри, Гермиона и другие ребята, из-за войны и политики в отношении магглорожденных пропустившие год обучения, были восстановлены в числе студентов Хогвартса. Рон Уизли продолжать обучение не пожелал.

Джинни Уизли перешла на седьмой курс, и теперь у них с Гермионой была одна спальня на двоих, чему они обе были очень рады. Они и раньше неплохо общались, но за делами по подготовке к спасению мира Гермиона как-то упустила из сферы своих интересов простые человеческие радости — неспешные прогулки в Хогсмид, пикники у Черного озера в хорошую погоду, а в плохую — посиделки в спальне за кружкой горячего чая и обсуждением чисто женских секретов. И, конечно, массу времени занимало приготовление домашних заданий — война войной, но теперь был мир, и образование нужно было завершить.

Очень часто к Гермионе и Джинни присоединялась и Луна Лавгуд. Студентка Рейвенкло, чистокровная волшебница, при режиме Волдеморта Луна также пропустила почти полгода учебы, потому что ее захватили в заложники и удерживали в подвале у Малфоев, и теперь она наверстывала учебную программу наравне с Гермионой. Гермиона обнаружила, что дружить с девочками намного интереснее, чем с мальчиками. Иногда, правда, Джинни предпочитала общество Гарри Поттера компании подруг, но, естественно, никто не обижался. Джинни была хорошей девчонкой, и Гермиона искренне радовалась за нее и за Гарри.

Если втроем девушки много разговаривали, то наедине с Луной было очень уютно молчать. Раньше Гермиона не понимала, но теперь осознала, что когда есть с кем вместе помолчать, это дорогого стоит. Общение с Луной научило Гермиону чему-то такому, о чем не пишут в книгах. Особенно сильно повлияли на отношения подруг события в Малфой-мэноре и краткое пребывание в коттедже «Ракушка» после трагической смерти Добби. Об этом они тоже почти не говорили.

В субботу тридцать первого октября девяносто восьмого года Джинни и Гарри ушли в Хогсмид, Луна готовилась к занятиям в башне Рейвенкло. Сегодня был канун Хэллоуина, и Луна вызвалась помочь своему декану с украшением школы и особенно восстановленного из руин Большого Зала. Вечерний пир будет первым после войны праздничным событием, все должно быть ярко, пышно и красиво: тыквы, скелеты, летучие мыши, художественно развешенная паутина и всяческая колдовская атрибутика — метлы, котлы, традиционные островерхие шляпы… Хэллоуин — по сути, невеселый праздник, день всех святых, день особого поминовения ушедших. Грусть и горечь, и особая надежда — вот что несет с собой этот день.

Но это будет вечером. А сам день был пасмурный и дождливый. Гермиона в одиночестве прогуливалась около разрушенного, а теперь наполовину уже восстановленного моста. Строители в выходные не работали. Было тихо и безлюдно.

Вдруг она увидела что-то цветное внизу, в пропасти, какой-то кусок ткани зацепился за торчащий из скалы корень.

Странное волнение охватило девушку. Она вынула волшебную палочку, Акцио призвала к себе эту мокрую грязно-фиолетовую тряпку…

Чтобы поточнее направить палочку и не упасть при этом в пропасть, Гермионе пришлось сильно наклониться вперед. Ее нога соскользнула, и Гермиона схватилась рукой за камень. Край камня был острым, и она сильно поцарапала себе руку.

Однако боли Гермиона не почувствовала.

Кое-как выбравшись на ровное место и внимательно рассмотрев свою находку, Гермиона сильно разволновалась.

Это был ее шарф. Тот самый, который она оставила в минуту отчаяния в лесу Дин. Изорванный, весь в грязных разводах… Что это, засохшая кровь? Откуда на ее шарфе кровь?

Как свежи были воспоминания. Ведь прошло всего-навсего полгода. События того времени вставали у нее перед глазами… Поиски крестражей, опасности, постоянный страх…

Гермиона уткнулась лицом в свой шарф, как в омут памяти, слезы текли ручьем. Кровь испачкала ее лицо. Была это свежая кровь с ее царапин или кровь с шарфа, Гермиона не знала.

Скомкав найденный аксессуар, она засунула его в свою сумочку. С волшебной бисерной сумочкой Гермиона никогда не расставалась. Это стало навязчивой идеей — всегда иметь при себе эту сумочку. Несмотря ни на что. А в сумочке хранить запас вещей, еды, зелий, воды, книг — всего, что могло бы понадобиться, если вдруг опять придется срочно бежать куда-то в неизвестность — как это случилось в августе прошлого года на свадьбе Билла и Флёр Уизли. Гермиона ничего не могла с собой поделать, но решила принять как данность — да, ей спокойнее, когда сумочка у нее под рукой. Значит, сумочка будет у нее под рукой двадцать четыре часа в сутки. Не сходить же с ума из-за этого.

На пиру было бы весело, если бы не казалось постоянно, что все погибшие друзья находятся рядом — Тонкс и профессор Люпин, Колин Криви, Фред Уизли, Лаванда Браун…

На следующий день, первого ноября, Гермиона пришла в библиотеку одна, без подруг. Джинни вчера вернулась в спальню очень поздно и попросила не будить ее утром. Луна прислала записку, что заглянет к девочкам после обеда.

Ранним утром воскресенья библиотека всегда была самым безлюдным местом в замке. Гермиона собиралась основательно подготовиться к опросу по Чарам. Она любила тишину.

А мадам Пинс, библиотекарь, любила порядок. Тишину, конечно, тоже. «Потому что тишина должна быть в библиотеке! Тихо, я сказала!» Эту фразу, сказанную хорошо поставленным голосом, в храме знаний услышать можно было нечасто. Потому что все студенты еще в сентябре первого курса усваивали непреложную истину: шумишь в библиотеке — получаешь выговор, потом изгнание на неделю — не делаешь домашнюю работу в течение недели — разговор с деканом будет сложным и неприятным. Деканов уважали и боялись, и не очень-то стремились лишний раз привлекать их внимание. Так же относились и к мадам Пинс. Не дай Мерлин громко кашлянуть или — засмеяться! А уж бросить какой-нибудь мусор, или оставить после себя сломанное перо или скомканный листок — никто и помыслить не мог о таком «вопиющем безобразии».

Как же так вышло, что на пыльном подоконнике обнаружился бесхозный ветхий свиток пергамента? Мадам Пинс не допустила бы такого. Да и хогвартские эльфы следили за чистотой в библиотеке так же ревностно, как, пожалуй, только в Больничном Крыле.

Гермиона знала, что не нужно трогать незнакомые предметы. Но это был всего-навсего пергамент, забытый кем-то на окне библиотеки.

Тяга к новым открытиям перевесила осторожность. Гермиона аккуратно развернула свиток.

Этого языка Гермиона не знала, но предположила бы, что это какой-нибудь старо-немецкий. Не то чтобы Гермиона была выдающимся лингвистом, но она могла общаться на бытовые темы по-французски, а на письме отличить родной английский от, скажем, итальянского, испанского, от того же немецкого или латыни, на которой было написано очень, очень много магических книг — для человека, который читал столько, сколько Гермиона, не составляло особого труда.

Мельком проглядев начало текста, Гермиона обратила внимание, что строчки были равной длины, и окончания рядом стоящих строчек совпадали. Стихи? Заинтересовавшись, Гермиона не заметила, как стала читать вслух. Негромко, чтобы не вызвать недовольство мадам Пинс. Но все же вслух — это казалось ей правильным.

Четкий ритм и строй стихов увлек ее, и она не останавливалась, пока не прочла весь свиток до конца. Три раза подряд. Так ей этого захотелось. Она чувствовала, что резкие слова как будто пробуждают что-то, но что — и где — быть может, в душе самой Гермионы — оставалось для нее непонятным.

Что-то мешало ей держать свиток. Хм, оказалось, что она автоматически достала из бисерной сумочки свой старый грязный шарфик. Зачем?

Перебирая поредевшую бахрому на концах шарфика, Гермиона перевела глаза со свитка на Запретный лес, который было хорошо видно в окно библиотеки. И ей показалось, что над лесом сверкнула маленькая молния, как будто яркий солнечный блик.

В это же самое время свиток в ее руках рассыпался пеплом.

Гермиона решила ничему не удивляться. Вытерла грязные руки о грязный шарфик. Запихнула его обратно в сумочку.

Почему ей не пришло в голову выбросить его или там, постирать, например? Гермиона не смогла бы ответить.

Иногда события просто случаются, и просто меняют нашу жизнь так, как мы и представить себе не могли.