Страж разума.  (джен)

Платформа девять и три четверти была похожа на обычный зоопарк. Пели птицы, дети кричали через всю станцию своим друзьям, а их родители-волшебники смотрели на все это безумие с улыбками на лицах. Вздохнув, я посмотрел на платформу в поисках свободной тележки. Большинство тележек успели забрать магглорожденные студенты и в спешке уже проходили через портал на другую сторону, чтобы поскорее увидеться со своими родными. Мне с этим не повезло. Дурсли всегда ждали меня не за барьером, а снаружи вокзала, с презрением глядя на таких «ненормальных» волшебников, как, например мистер Уизли, который беспардонно разглядывал все вокруг, словно не детей своих забирать с железнодорожного вокзала собрался, а вышел на диковиную маггловскую экскурсию.

Я грустно улыбнулся. Уизли были той ценой, которую я заплатил за то, чтобы не играть в игры Дамблдора. Ценой слишком, слишком непомерной. Если бы Рон был на моей стороне, позволил бы я Дамблдору докончить начатое и полностью переписать свою личность, не обратив внимание на изменение своего характера и поступков? Да. Несомненно, позволил бы. Ведь в течение трех лет я считал их своей единственной семьей. Мистер Уизли был кем-то вроде забавного сумасшедшего дядюшки, а Миссис Уизли напоминала заботливую маму. Ее сыновья стали моими братьями. Ее дочь ... В другой жизни я бы женился на Джинни. А теперь, сомневаюсь, что когда-нибудь взгляну на нее иначе, чем на сестру или друга. Крепкая любовь требует глубокого доверия, способного выдержать и горе, и печаль. Дамблдор и Петуния позаботились о том, чтобы я никогда не смог доверять кому-то так сильно. Но, независимо от последствий, я бы с радостью женился на Джинни, сделав Уизли своей семьей. Встал бы на их сторону, чтобы защищать их. Сделал бы все, что бы они ни попросили, лишь бы позволили мне влиться в их семью.

Но Рональд предал меня, пожертвовав мной в пользу своих мелочных интересов, и это происходит далеко не в первый раз. Его родители приняли его поступок как данность и сократили наше общение до одной рождественской открытки в год. Неважно насколько я нуждался в них, они были семьей Рональда, а не моей.

— Гарри!

Я обернулся и увидел зеленый котелок, пробирающийся через толпу. От нахлынувшего раздражения в голове вспыхнула и запульсировала знакомая головная боль. Фадж. Почему он просто не оставит меня в покое?

Сперва, после Третьего задания, он объявил всем, что я лгу. Затем, по его словам, я перестал лгать. Зато, начал лгать Дамблдор, а я все еще нахожусь под опасным, подавляющим влиянием Дамблдора. Это, конечно, уже правда, но Фадж не знает подробностей. Тогда ... тьфу, я просто хочу, чтобы он взялся, наконец, за ум и стал более принципиальным в суждениях, ну или придерживался легенды, по крайней мере.

— Я так рад, что застал тебя, — сказал он, пытаясь скрыть свое раздражение за фальшивой улыбкой.

Я изобразил ответную улыбку на своем лице.

— Извините, но я не могу сейчас говорить с вами, министр. Дядя ждет меня и ... — Я замолчал, надеясь, что моя пауза достаточно красноречиво намекает на беспокойство Вернона.

— Не волнуйся, дорогой мальчик, — сказал он, помахав грозно выглядящему волшебнику с короткими седыми волосами.

— Долиш, дай знать остальным, что я нашел его и встреть нас в точке аппарации. — Глаза Фаджа стали холодными и цепкими, когда он окинул взглядом всю станцию. — Я хочу полного оцепления Св. Мунго. Никто не выйдет и не войдет без моего разрешения. Ты понял?

— Да, министр.

Мои глаза сузились, когда я увидел необычайно собранного министра.

— Какие-то проблемы, сэр?

С явным раздражением, Фадж засунул руку во внутренний карман под мантией и вытащил оттуда какой-то свиток. Затем он «незаметно» всучил его мне.

— Держи и быстро прочти. Нам нужно убираться отсюда как можно скорее.

Я развернул свиток и быстро прошелся по нему глазами. Заказ на срочную эвакуацию. Черт возьми! Томас поклялся, что подождет с этим. Ему не нравилась ситуация с Дурслями, но он согласился, что провести несколько недель с магглами лучше, чем с Дамблдором. Тогда, почему же? ... Не важно. Сейчас самое главное — решить, могу ли я довериться Тому. Глупая магия семьи. Моя магия вырвалась из-под контроля, заставив Фаджа отступить на несколько шагов назад.

Усилием воли я взял себя в руки и тут же заметил, что в верхнем левом углу документа, напротив слова „принимающий“ стоит имя Дамблдора. Это заставило меня почти улыбнуться. Эксклюзивный ордер для Дамблдора! По крайней мере, им удалось составить эту часть плана почти идеально. Тогда, обратив внимание на нижнюю часть свитка, я увидел имя отправителя заявки, аккуратно напечатанное на одной линии. Широко раскрыв глаза, я уставился на Фаджа.

— Заявление подали вы. Почему ...

В голове пролетели тысяча вопросов и возможных ответов. В основе юридической стратегии моих планов по бегству от Дамблдора, стояла Речь Главного Колдуна Визенгамота в 1972 году, в которой тот поклялся, что, пока не "избавит наше общество от последних безумных членов семьи Салазара Слизерина", не успокоится. Я ожидал длительное судебного разбирательства, хотя Министерский Департамент по Делам Семьи и Департамент Родословной Детей-Волшебников сами исследовали родословную моей матери. Вряд ли Министерство знало, что само предоставило опеку надо мной человеку, который поклялся искоренить всю мою семью.

Дамблдор, вероятно, думал, что Томас был последним и единственным выжившим членом семьи Слизерина. Это уже не имеет значения. Ни один здравомыслящий судья не пошлет меня к Дамблдору, если ему станет известно, что тот поклялся убить всех членов моей семьи. А вот попасть в поле зрения судьи — самая трудная часть плана.

Вмешательство и участие Фаджа меняло все. Я составил в уме краткий список людей, с которыми следует связаться в первую очередь: Нортон, Томас, Сайлас, Рита Скитер. Я не хотел, чтобы Гермиона и Невилл приняли в этом участие, но предпочел бы, чтобы они услышали эту историю от меня, а не от Дамблдора. У Барти уже закончилась кожа бумсланга, значит, ему необходимо будет, по крайней мере, двадцать четыре часа, чтобы сварить себе новую порцию оборотного зелья. Если я не успею к тому времени связаться с Томасом, возможно, мне придется потребовать присутствия мистера Малфоя. Из всех знакомых мне взрослых волшебников, он был последним человеком, к которому я мог обратиться за помощью, но Люциус Малфой был моим родственником и состоял в списке моей мамы. Лучше он, чем Снейп или Андромеда Тонкс, на чьей свадебной фотографии в Ежедневном пророке красовался сияющий Альбус Дамблдор, стоящий на месте отца невесты.

Рука Фаджа схватила меня за локоть.

— Сюда,- сказал министр магии, потянув меня, прочь от людского потока. — Гарри, ты помнишь, как я навещал тебя в больничном крыле?

Я покачал головой в знак отрицания.

— Я посетил тебя там дважды. Ты уверен, что ничего не помнишь?

— Точно уверен.

Он посмотрел на часы на стене и поморщился.

— Гарри, у нас действительно мало времени, так что я буду краток. Мадам Помфри — медиведьма, а не целитель. Ее работа заключается в лечении незначительных травм и болезней и она передает серьезные случаи болезни в Св. Мунго. У нее нет соответствующей квалификации, а в школе Хогвартс нет оборудования для лечения укуса акромантула.

— Но я в порядке. Видите? — Я начал было закатывать рукав, но он остановил меня.

— Гарри, без тщательной проверки у целителя и специальных зелий, мы не узнаем этого точно. Если она тебя излечила, отлично, ну а если нет, то ты можешь не дожить до начала следующего курса.

Он потянулся к клетке с Хедвиг, но я остановил его.

— Я все объясню в меру своих возможностей позже. Прямо сейчас, нам нужно, чтобы ты был в надежном месте.

— Где?

— В отдельной палате в Мунго.

— А после этого?

Я спросил, опасаясь, что он либо отправит меня обратно к Дамблдору, либо заставит Дурслей забрать меня из магической больницы.

— Я не знаю. На повестке дня сейчас стоит твоя семейная магия в дополнение к возможному мошенничеству, и может быть, даже похищению ребенка. Но, прежде чем решать что-либо, мы должны сначала убедиться, что ты здоров.

Фадж кивнул на женщину средних лет, ожидающую рядом с Долишем и молодым человеком, который пытался выглядеть серьезным и внушительным как Долиш, но у него ничего не выходило. Министр вел меня к этой небольшой группе. На этот раз, когда он потянулся к клетке с Хедвиг, я позволил ему отобрать ее у меня.

С тех пор, как я сломал руку в детстве, а Петуния сказала врачам, что наши религиозные убеждения не позволяют принимать обезболивающее, я стал ненавидеть и врачей, и больницы. Конечно, отсутствие обезболивающего эффекта у маггловских седативных средств на меня вызвало бы у врачей больше удивления, чем глупое оправдание религией. Поступив так, она защитила меня. Но я никогда не забуду, с каким отвращением она смотрела на меня, когда врачи вправляли мне руку, а я кричал от боли. Мне тогда было четыре.

Сейчас у меня было несколько вариантов: устроить сцену, сбежать или спокойно пойти за министром. Фадж считал, что Дамблдор пока не знает о EPO. Если бы я стал скандалить, то привлек бы внимание Дамблдора. Я не давал традиционных семейных клятв, но за десятилетия, до того, как я родился, это сделал Томас. Он имел полный доступ к семейной магии. Согласно библиотечным книгам, самые элементарные способности семейной магии, это поиск наследников, как очевидных, так и предполагаемых. Если бы я сбежал, Томас смог бы и, скорее всего, стал бы преследовать меня. В любом случае, я, все равно, оказался бы в Мунго. Так что, не стоило рыпаться.

Я опустил голову.

— Давайте покончим с этим поскорее.

Тут молодой человек из группы встречающих взял мой чемодан. Долиш положил руку мне на плечо. Его магия прошла через меня устойчивым и спокойным потоком, как надеждная лошадь, приученная к долгим путешествиям. Она оказалась мощнее, чем я ожидал. Меня сдавило со всех сторон, и я вдруг почувствовал, будто меня выдернули крюком за пупок. Мир закрутился перед глазами, и я очутился в типичной приемной больницы с белыми стенами, толстыми стеклами и стальной отделкой.

Желчь подступила к горлу. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь подавить тошноту. Не удалось. Я отвернулся, и меня вырвало, едва не задев обувь какой-то женщины.