Златые локоны (джен)

Голова ужасно болела, казалось, что она пульсирует так, что ничего сообразить было невозможно. Хотя, я не удивилась, когда, дотронувшись рукой до лица, почувствовала там что-то мокрое. Судя по всему, из носа шла кровь, в темноте, конечно, мало что можно понять, но её запах и привкус был весьма ощутим. Впрочем, на тот момент меня больше волновало совсем другое. Я всем телом постаралась сжаться в позу эмбриона, придерживая руками голову, чтобы хоть как-то уменьшить боль. Вот только она никуда не собиралась уходить, хотя, пульсации почти что больше не было. Соображать мне удавалось с большим трудом. Дышать я вовсе старалась через рот, так как нос был забит. Уже не говорю о том, что из глаз текли слёзы и мне отчаянно хотелось кричать, но голоса у меня не было. Не знаю, сколько я так пролежала, но мои мучения кое-как закончились и вскоре удалось задремать.

Правда, снилось мне, что я маленький мальчик с золотистыми волосами и голубыми глазами. У меня две старшие сестры, которые, подобно мне, похожие на ангелов. При всем этом мы все трое были смахивали на златокудрую женщину, которая была нашей матерью. Вот только она не была ангелом, хотя она вполне могла отрастить крылья. Изабель Локхарт оказалась вейлой, а её муж — Николас — был художником, который встретил свою музу. Почти во всех своих картинах он рисовал свою жену или же своих детей. Он был обычным человеком, получивший своё состояние от своих родителей и поэтому мог посвятить свою жизнь искусству. Хотя картины приносили неплохой доход, но не всегда.

Изабель занималась обучением старших дочерей, которые тоже переняли ген вейлы. Так что убеждать противоположный пол в своей правоте они умели с самого детства. Николас же учил своего сына всему, что он знал сам. Правда, знал он не так уж много, но зато умел прекрасно рисовать и писать. Впрочем, Изабель тоже уделяла внимание своему сыну и обучала его зельеварению и рунам. Маленькому Гилдерою было интересно абсолютно всё, и учился он у родителей с большой радостью. Со временем старшие сёстры выросли, и одна за другой они отправились учиться во Францию, а вместе с ними уехала и Изабель.

Младшего сына она оставила с отцом, как и было положено её народу. От неё Гилдерою осталось лишь знание французского, волшебная палочка, а также десяток книг по зельеварению и рунам. Николас же без жены страдал, от чего не разлучался с вином и текилой.

Когда Гилдерою исполнилось одиннадцать, он получил письмо из школы чародейства и волшебства — Хогвартс. Отец ни в чем не отказывал сыну и почти что сразу дал разрешение на его обучение. Макгонагалл, которая была представителем школы, показала им Косой переулок, а после был Хогвартс-экспресс и распределение на факультет. Гилдерой поступил в Рейвенкло, хотя со стороны и не скажешь, что он блистал своим умом. Вот только Локхарт был таким же эксцентричным, как его отец, словом, творческим человеком. Кроме того, после отъезда матери он нуждался во внимании и любви, так что постепенно превращался в эгоистичного нарцисса.

За все семь лет учёбы в школе, у Гилдероя не появилось особо близких друзей. Правда, парень об этом не переживал, ему нравилось рисовать, писать о себе, изобретать зелья и этого для него было достаточно. Отчего-то даже банда, называвшая себя мародёрами, которые учились на четыре курса старше, не хотели с ним связываться. Возможно, причина была в том, что Гилдерой был натурой доставучей без любой магии, ещё и злопамятным. Гадостей Локхарт никому не говорил ни разу, но даже без этого у него неплохо удавалось оскорбить противника. Вот только в дуэлях он редко участвовал. Его волшебная палочка, которую ему оставила мать, плохо его слушалась. Для окружающих и для самого себя Гилдерой был слабым волшебником, но он научился справляться с магией с помощью зелий и рун. Всё же не зря он учился на факультете умников. За всё время обучения его оценки по предметам хоть и хромали, но он мог гордиться тем, что прочитал все книги из гостиной Рейвенкло, а также чуть меньше половины из библиотеки Хогвартса. Книг в гостиной насчитывалось больше тысячи, так что это действительно являлось достижением.

После выпускного на седьмом курсе Гилдерой приехал домой и уже там узнал, что его отец умер, упав с лестницы пьяным. Он сам его нашёл лежащим у подножья. Парень не знал что делать и первое что пришло на ум — это позвать знакомых соседей, которые в итоге всё устроили.

Николаса похоронили на кладбище в узком кругу. По завещанию Николас всё своё наследство оставил своему сыну. Гилдероя можно было бы считать богатым наследником, но от отца ему достался лишь особняк. Никаких тебе сбережений в банке или драгоценности, одни лишь картины. Через нотариуса Локхарт все же оформил все бумаги и отдал ему последние деньги, что оставались в доме для уплаты налогов. Вот только после этого у парня не осталось ни кната, а всё, что он умел была варка зелий, рисование и писательство. Оставшиеся картины от отца ему хотелось оставить на память. Хотя, если бы он даже взялся их продавать, то просто не знал кому. Так что Локхарт решил посетить Францию, навестить свою мать с сестрами, тем более, что та как раз прислала портключ. Гилдерой не собирался просить у матери денег. Ему просто нужна была небольшая поддержка и время, чтобы всё осмыслить.

Когда парень встретился с матерью, то сразу же заметил на её руке обручальное кольцо, и не то, что было у неё до этого. Впрочем, старшие сёстры тоже уже успели выйти замуж. Гилдерой почувствовал себя среди своих родных лишним. Хотя, Изабель была рада видеть своего сына и даже предлагала помощь с деньгами, а также оплату учёбы у мастера. Вот только новый муж Изабель был иного мнения и посчитал Гилдероя нахлебником.

Впрочем, Локхарт был гордым, так что собрав вещи, вернулся домой. В Англии же он не знал чем заняться, отчего сильно напился и по пьяне что-то не то наколдовал.

Именно поэтому я сейчас мучаюсь.

То, что это были воспоминания Гилдероя Локхарта мне стало понятно практически сразу же. Я очнулась и ещё некоторое время лежала не двигаясь. То, что я в чужом теле было понятно и без какой-то проверки. Всё же тело девушки было более хрупким, даже несмотря на то, что Гилдерой был немного изнеженным парнем. Да и сейчас ему было всего восемнадцать лет. До его девятнадцатилетия было ещё пара месяцев. Даже несмотря на это парень был выше меня, да и тело у него было более угловатым. Впрочем, нужно было вставать и, держась за больную голову, я отправилась в ванную комнату. По дороге нога зацепилась за ковёр, из-за чего чуть не рухнула на пол, но к счастью мне удалось зацепиться за прикроватный столб. Лишь после этого я додумалась посмотреть на то место, где до этого спала. Это была огромная кровать с розовыми шёлковыми простынями, которые остались ещё от матери Гилдероя. Как и розовый балдахин над кроватью, уже не говоря о коврике того же цвета. Похоже, Гилдерою не хватало внимания матери и он был помешан на её любимом цвете.

Хорошо хоть ванная была отделана персиковым цветом с голубыми элементами интерьера. Я как-то не была любителем розового. Мне всегда больше нравился фиолетовый. Впрочем, у меня было ещё полно времени на осматривания своей собственности, а пока нужно было умываться. В зеркало я смотреться сразу не стала, подозревая увидеть там огромные кровоподтёки. Так что сразу принялась умывать своё нынешнее лицо. Хотя, когда я все же решила на себя взглянуть, то увидела в отражении вполне симпатичного и обаятельного парня. Вот только всю картину портила кровь в волосах, на шее, руках и пижаме. Странно, что её не было видно на простыни, хотя, возможно, я просто что-то пропустила. Во всяком случае мне пришлось принимать душ, чтобы избавиться от всего этого. Пижаму, конечно, можно было просто выбросить, но я решила её замочить холодной водой и чуть позже решить, что с ней делать.

Ванная комната была со всеми удобствами. На тумбе возле зеркала с раковиной стояло множество склянок с шампунями, лосьонами, кремами и мазями. Многое из них Гилдерой сварил сам. Даже мыло, которое я использовала для умывания, было изготовлено им. Впрочем, память парня была действительно при мне, так что мне без труда удалось найти всё нужное для душа. Для грязных вещей имелась корзина, которую нужно было спустить в подвал, где и была прачечная. С этим я решила разобраться позже.

После душа мне пришлось замотаться полотенцем и отправиться искать себе одежду. Вот только мои ожидания оправдались и весь гардероб парня также был всех оттенков розового. Среди кучи пёстрых мантий мне удалось найти лишь пару серых свитеров с домашними брюками и несколько синих костюмов, хотя они выглядели почти что новыми. Видимо,

Локхарт их ни разу не надевал.

Возможно, одежду на первое время придётся поискать среди вещей Николаса. Раз уж я парень, то должен выглядеть хоть немного мужественно, а не слащаво, как было до этого.

Надев свитер с домашними брюками, я отыскала волшебную палочку Гилдероя, и, на удивление, она отозвалось теплом. Хотя, возможно, дело было в том, что его сердцевина была из волоса вейлы, но не самой Изабель, а её матери. Я попробовала пару заклинаний, которые, к счастью, получились практически с первого раза. Мне даже удалось убрать капли крови с подушки и простыни, а заодно ещё и с пижамы. Так что даже стирка не понадобилась. После этого я отыскала наруч для волшебной палочки, которые закрепила на запястье.

Затем отправилась осматривать остальной дом. Особняк оказался двухэтажным и довольно-таки светлым и просторным, хотя практически на каждом шагу висели картины. К счастью, Николас рисовал не только свою жену, но ещё и пейзажи и натюрморты.

Дом мне действительно нравился, но пару картин можно было бы продать. Тем более что в студии Николаса их было ещё десяток. Осмотревшись, я заметила, что в доме чисто, не проглядывалось ни единой пылинки, но это, похоже, было из-за каких-то чар. Домовика у Локхартов точно не было. Возможно, Изабель не нравилось убираться и она решила эту проблему таким образом. По сути весьма неплохое решение. Правда меня больше порадовала кладовая на кухне, где нашлись целые мешки с крупами, солью, сахаром, чаем, мукой, специями и даже целый ящик с оливковым маслом. Вина же после пьянки Гилдероя больше не осталось, но это к лучшему.

Пустые бутылки я как раз обнаружила в гостиной. Пришлось их убирать и заодно вынести мусор. Хорошо хоть мусорный контейнер был рядом и далеко идти мне не пришлось. Заодно я захватила почту из почтового ящика. Там нашлось десяток писем и большинство из различных галерей с предложением выкупа картин. Их я отложила в сторону. Ещё пару писем было из писательского агентства, куда Локхарт отправил свои рукописи, перед тем, как решил навестить мать. Гилдерою отказали, требуя больше правдоподобности. Видимо, после этого парень и решил заняться фальсификацией своих подвигов. Ещё пара писем было с предложением продажи особняка от разных риэлторских контор. Я же решила связаться с галереями, которые хотели купить картины. Не став все откладывать на потом, позвонила и договорилась о встрече завтра.

Кроме этого я сама решила заняться магической живописью на заказ. Тем более что в Еженедельном пророке, который выписывал Гилдерой, как раз были объявления по этому поводу. Заняться продажей зелий я даже не думала, да и вряд ли это было легально. Локхарт же умел рисовать магические картины, нужно было лишь попрактиковаться. Как раз до прибытия агентов, к завтрашнему дню успею сделать набросок, а после уже можно будет написать по объявлению. Хотя, наверное, картину стоит ещё оживить, чтобы показать своё мастерство, так что придётся варить особое зелье. Дела были намечены, но своего внимания потребовал голодный желудок. Хорошо хоть готовить умею, конечно не сверх изысканно, но есть можно. Так что кашу я приготовила без особого труда, вместе с блинами и чаем. К счастью, в доме имелась электрическая плита.

После плотного обеда я отправилась на участок, чтобы осмотреться. Там обнаружился небольшой пруд, беседка и целая оранжерея. Кажется, Гилдерой там растил некоторые травы для зелий, но кроме этого там была и обычная зелень, в том числе и укроп с петрушкой, а также салат с луком. Овощи с фруктами Николас заказывал в ближайшей лавке с доставкой на дом или же у соседей. Впрочем, кого-то Старший Локхарт специально для готовки не хотел нанимать, поэтому он готовил сам для себя и сына. Так что не удивительно, что кладовая была заполнена. Вот только художник был вегетарианцем, поэтому мяса в доме было не найти. Хотя я ещё не заглядывала в холодильник, но прежний Гилдерой его уже почистил и даже гнилую картошку выкинул.

На улице уже стоял ноябрь, так что повсюду валялись пожухлые листья. Я решила немного попрактиковаться в магии, помня о маглоотталкивающих чарах. На удивление, у меня получалось это весьма непринужденно. Собрав листья в кучу, я их сожгла, выкопав небольшую ямку. После этого мне не нашлось чем заняться, и я все же засела с мольбертом в уличной беседке. В голову ничего не приходило, поэтому я решила нарисовать себя. Карие глаза, волосы цвета горького шоколада, бледная кожа, небольшой нос с аккуратными выразительными губами. Правда, меня куда-то не туда понесло и девушка на картине превратилась в воительницу. Кожаная куртка с такими же брюками, а на бедрах закреплены кинжалы. При этом она читает книгу, спокойно сидя рядом со спящим драконом, временами наблюдающим за девушкой из под полуприкрытых век.

Признаться, у Гилдероя по-настоящему к этому был талант и картина на исходе была похожа на шедевр. Я даже не заметила как наступил вечер и пора было ужинать. Картину пришлось перенести в гостиную. Там осталось дорисовать совсем немного, лишь кое-какие штрихи добавить. Так что думаю стоит написать письмо по объявлению. Мне самой было интересно, для чего известному журналу "Ведьмополитен" понадобился художник. Хотя они только сейчас становятся популярным, но всё равно у них вроде бы есть колдографии. Во всяком случае я узнаю об этом, если мне ответят на письмо.

Правда, бросать путь писательства тоже не стоит хотя бы в память о Гилдерое, но для начала придётся совершить настоящий подвиг своими руками. Что-то прославиться мошенником и шарлатаном мне не хочется. Кроме того, я перенесла все картины отца, которые хотелось бы продать в его мастерскую, повесив их на стены.