White Crow (гет)

«Суицид лишь убивает возможность все исправить»

«Суицид — не способ все исправить», «Суицид — это плохо», «Ты чего, рехнулась?!» — подобного дерьма она наслушалась достаточно, чтобы понять одну простую истину. Истину того, что люди просто не понимают и никогда не смогут понять того, что для некоторых индивидуумов жизнь кончается гораздо раньше, чем возможность дышать. «Нормальные» никогда не поймут, что дело не в том, что эти люди больны на голову или через чур ранимы и просто не умеют жить.

«Просто начни сначала!» — иронично… о чем же думает интернет-общество, когда пишет такой идиотизм? Когда человек решается на суицид — это не значит, что он хочет что-то изменить. Он не стремится исправлять, не собирается ничего и никому доказывать. Попытать удачу в следующей жизни? Переродиться? Попробовать с чистого листа? Люди чего только не придумают, лишь бы понять или же оправдать тех, кто просто хочет умереть. Кому уже нет дела до того, что про них скажут после смерти. Нет дела до ублюдков, что морально насиловали их день за днем, выводили из себя, опускали в грязь и просто… ржали?

Даже сейчас, закрывая глаза, Юмико отчетливо представляла то, что произошло бы завтра в школе. Очередной трудный день не заканчивается на одной учебе. Для нее он продолжается. Сбегать за соком? Юми-чан сейчас все принесет! Завязать шнурки? Юми-чан опустится в лужу на дороге, но все сделает! Юми-чан получила по лицу? Что ж, заслужила. Значит, посмотрела на них как-то не так и напросилась сама. Не зря говорят, что если хочешь увидеть виновника своей судьбы, то достаточно для этого лишь посмотреть в зеркало.

Юмико не один раз смотрела в свое отражение. Эти жуткие мешки под страшными водянистыми глазами, эти непослушные белые патлы, которые девушка не один раз мечтала обрезать или перекрасить к чертям. Неопрятная форма, жир по бокам, огромные ляхи, за которые она еще не так давно выслушала в свой адрес пару совсем нелестных отзывов. Заслужила. Значит, переела сладкого. Проблема только в том, что Юми-чан уже больше года не ела сладости. Выходит, надо меньше жрать.

Девушка в лучшем случае ела только после школы. Накидывалась, словно зверь, на мамину еду, игнорируя все возмущения по поводу того, что она — девочка и надо учиться сдерживать себя. Она не знала, что ее милая малышка совсем не завтракает по утрам и под взором одноклассниц каждую большую перемену должна была смывать бенто в унитаз. Неизвестно, в чем прикол, но им всем это нравилось. Сегодня после представления ее заставили наклониться в этот самый вонючий сортир и сидеть так какое-то время, пытаясь не блевануть от запаха, пока ее грубо держали за волосы или снимали на телефон.

«Юми-чан, тебе плохо? О-оу, милая, а ты случаем не…» — после этих слов прошелся слух о том, что она беременная шлюха. Едкие смешки со стороны ее сверстниц, другие же лишь отводили взгляд и делали вид, что не замечали девушку. Никому не хотелось иметь дело с шлюхой. Не хотелось общаться с дурой, что под конец второго года забила на домашнюю работу. «Ты же попадешь в класс Е!» — кричали ей другие, словно пытаясь заставить девушку одуматься, но… черт, они серьезно думают, что она и сама этого не знает?! Что она настолько тупая, раз не может хотя бы уделить работе пару часов дома и не заморачиваться больше?

Выше желаний и дел Юмико стояли и ее друзья. Будучи ученицей сильнейшей школы в Токио, девушка легко могла помочь сверстникам с учебной программой или же деньгами. По крайней мере, карманных ей давали много, да и эти люди никогда не издевались над ней. Им просто было все равно. Юми-чан могла соврать родителям, что идет с ними гулять, чтобы те не волновались, что их доченька совсем от рук отбилась или же имеет какие-то проблемы в жизни. Ну, помимо комплексов, связанных с внешностью, конечно же. Ведь сколько бы Юмико не говорила маме, что ненавидит эти волосы и хотела бы покрасить их в какой-нибудь каштановый, то это всегда заканчивалось только криками. А как же натуральная красота?! Кому она будет нужна с соломенными патлами?

— Какой же это бред, — тихо, почти что одними губами произнесла девушка, морально уставшая от всей этой обыденности. Устала от жизни, устала от обязательств, устала от людей, что шпыняли ее день за днем, начиная, пожалуй, еще с младшей школы.

«Сдохни, шлюха!» — слова одной стервы, что заставляла ее раздеваться на камеру и говорить гадости. Шлюха, шлюха… забавно, учитывая то, что отношений у Юмико нормальных-то и не было. Что говорить? Да, она успела повстречаться с человеком, но сама даже и не целовалась с ним ни разу, из-за чего ей сложно было назвать это чем-то серьезным. От силы они общались где-то месяц, но рядом с ним девушка и правда была счастлива. Она его любила, старалась поддержать и даже сама как-то позвала на свидание, на что не могла решиться довольно длительное время. Он всегда ей улыбался, заваливал комплиментами, был обходителен и никогда… никогда не называл ее теми скверными словами, что сейчас для нее стали просто одним звуком.

Наверно, ради него она могла бы снова жить. Могла бы смеяться, могла бы забыть о всех проблемах и просто гулять с ним, не зная никаких забот. Вот только… всегда, во всем хорошем было одно «но». В ее же случае случилось так, что она перестала иметь для него какое-то значение. Им было не о чем поговорить, девушка всегда молчала и просто тихо радовалась его компании, когда парень буквально-то даже не знал, что должен с ней делать. Она понимала это и пыталась что-то даже предложить, но видела… понимала, что ему с ней стало дико скучно. Он не хотел обижать Юмико и в то же время не хотел проводить с ней свое время. Парня буквально кидало из одной стороны в другую, а она, влюбленная в него по уши, пыталась удержать рядом с собой.

И так продолжалось на протяжении нескольких недель, пока Юмико не поняла, что своим присутствием она делает ему только хуже. Она поняла, что и сама издевалась над ним, поняла, что нельзя удерживать человека, как бы сильно ты его там не любил. И стоило им обоим поговорить на эту тему в кафе и разойтись… ей было очень больно. Невыносимо. Казалось, что она потеряла все и в то же время понимала, что ничего и не имела в своей жизни.

Мама гладила ее по спине, пытаясь вытащить на кухню и поговорить о ее проблемах, а она, уткнувшись в подушку, уже и не скрывала того, что хочет просто сдохнуть. Кричала о суициде, даже не думая, всерьез ли хочет этого или ей просто хотелось куда-то сбросить пыл. Одно она помнила как сейчас. Пощечина. Тяжелая, звонкая… она видела, как плакала ее мама, что и слушать не желала о ее внутренних проблемах. Примерно тогда же… Юмико поняла, что это бесполезно. Родителям нужна примерная и счастливая дочь. Любимому человеку нужна интересная девушка, которую он нашел, так-то, уже на следующий день. Школе нужны выдающиеся ученики. Одноклассникам — человекоподобная собака. Друзьям — деньги. Этот список можно было продолжать бесконечно, но чего же от этой жизни нужно лично ей?

На ум не приходило ничего. Юмико не знала, для чего старается. Не знала, зачем все это терпит и почему не расскажет родителям о том, что выносит в школе каждый день. Не знала, куда хочет поступить в будущем и на какую профессию стоит ей учиться, к каким экзаменам готовиться. А может, ей оно было и не нужно? Зачем? Пока она существует, в жизни ничего не происходит. Родители по горло в своей работе, друзья в своих неважных делах, одноклассники в учебе.

Она же, приходя домой, не понимает, чем должна заниматься. Ужин, домашняя работа одноклассниц, в душ и спать. Круг повторялся раз за разом, а по выходным встречалась с друзьями, на которых тратила все свои карманные, чтобы пойти в какое-то кафе и заказать то, что ей не шибко-то и нравилось. Просто потому что надо следовать вкусам своих дорогих людей. А правда, что они такие дорогие? Правда, что ради них стоит выживать и дальше? Конечно же нет. И эту глупость Юми-чан поняла еще может месяц назад, если и того не раньше.

— Ребят, спасибо вам за все, — легкая улыбка образовалась сама собой на этом бледном уродливом лице, которое девушка всегда упорно пыталась скрыть за длинной челкой и противными волосами, что сейчас вздымались вверх, развиваясь по ветру и, запутываясь только больше, лезли в лицо школьницы, из-за чего больше всего сейчас ей хотелось просто развернуться. И она делает это. Сто восемьдесят градусов, руки развела в стороны и с натянутой улыбкой Юмико отталкивается с парапета прямо вниз…

* * *

Жизнь стриптизерши далеко не так плоха или унизительна, как о ней думают другие. Почему-то к рабочим в этой сфере относятся легкомысленно, а то и воспринимают за девушек легкого поведения, что готовы упасть к ногам богатого мужчины и отсосать ему за деньги прямо в клубе, забив на любые правила приличия и принципы работы. Все от чего-то думают, что девушки не ходят туда просто так. Что у них есть какие-то проблемы, из-за которых они вынужденно торгуют своим телом, выставляя грудь и жопу на показ и зарабатывая на этом довольно-таки большие деньги. И ладно, если, к примеру, все заканчивалось бы только на личном мнении, что просто мирно существовало и не вырывалось бы особо вслух.

Некоторые посетители были просто обязаны спросить у танцовщиц лично, что с ними не так и почему они идут на такие жертвы. Черт, если бы девушки шли туда как под расстрел, то и в клубе танцевали бы с кислыми минами. А кому, извините, там нужны грубые бабехи с комплексами и личными проблемами? Никому. Принимают тех, кто хочет там работать. Тех, кто любит танцевать, умеет за собой ухаживать и общаться с людьми так, чтобы клиенты могли полностью расслабиться. Стриптиз — не проституция. Это красивые танцы на пилоне, общение с самыми разными клиентами и… вымогательство коктейлей, как бы грубо оно не звучало. Конечно, далеко не многие посетители в курсе насчет этой фишки, но оплачивая напитки для стриптизерши, они так же дают ей чаевые за проведенное время вместе, хорошую компанию и танцы.

Рэйчел в этом деле была мастером. Ненавязчивыми покачиваниями бедрами под музыку и выполняя «волночку» или поглаживая себя, немного задирая при этом короткое клубное платье, словно вот-вот намереваясь его снять, она приковывала внимание множества посетителей, что приходили не столько для того, чтобы заказать еды и побухать с друзьями, сколько позалипать на очередное выступление молодой танцовщицы. Выполняя небольшие трюки на пилоне, девушка не забывала ласково улыбаться клиентам или лишний раз покрасоваться, выполнив заманивающее движение прямо перед ними, из-за чего последние даже во время танца умудрялись осторожно придержать ее за талию или погладить ножки, когда она, к примеру, находилась на платформе.

Ей нравилась эта работа. Нравилось танцевать, нравилось получать внимание клиентов, нравилось чувствовать себя особенной. Здесь, в этом элитном заведении, она зарабатывала большие деньги, хотя на деле просто совмещала свое хобби и стрип-пластику, которой занималась в свое время чисто из интереса. Танцы — это ее страсть. Ее искусство, ее любовь, через которую она могла показать всю себя, выплеснуть эмоции и просто отдаться конкретному моменту. Живя здесь и сейчас, Рэйчел просто наслаждалась своей работой, проводя время в хорошей компании и занимаясь тем, что ей правда было интересно.

Общаясь с посетителями, что так же хотели просто отдохнуть, она болтала с ними на самые разные темы. Поддерживала разговоры о работе, семье и даже детях, если на то была необходимость. Ведь люди попадались совершенно разные… развязные, серьезные трудяги, якобы примерные семьянины, что пытались запустить руки ей под юбку. И, по правде говоря, порой хотелось замахнуться, да вдарить прямо в морду таким клиентам, но со временем она просто поняла, что это не ее дело. Это проблемы других. Их жен, их девушек и их детей. Ее же они не касаются. Она остается свободной девушкой, что занимается любимым делом и просто удовлетворяет других людей красивым танцем или приятной беседой, попивая любимый мохито, купленный за чужой счет. А это было особенно приятно.

Со временем у Рэйчел появлялось все больше и больше постояльцев, что даже просили заказать ее, выплачивая вдвое большими купюрами, а ее так называемый босс мог позвонить ей даже на выходных, прося девушку выйти еще на одну ночную смену. Ну, так как ей за это прилично платили и та ни в чем себе не отказывала, покупая брендовые вещи от самых разных дизайнеров и питаясь исключительно в ресторанах или небольших кафешках… что ж, она просто не могла отказаться, когда прикидывала примерную сумму чаевых и вспоминала все свои расходы.

Рэйчел отработала два года. Каждое ее «сольное» выступление оплачивалось довольно крупными купюрами, а люди, что приходили просто посмотреть, фотографировались с ней и чуть ли не вставали в целый ряд, чтобы пообщаться. С какими-то девушка начала болтать просто как с друзьями, с другими — выслушивала накопившиеся проблемы и пыталась свести их на нет разговорами о чем-то неважном. К примеру, о других девочках или новинках в меню, которые остальные заказывали, даже толком не раздумывая. Любимица у людей, лучший работник года, талантливая танцовщица на пилоне. В клубе она нашла свое любимое дело. Нашла себе друзей, находила и парней, с которыми могла гулять даже по выходным. Ее жизнь была полна работы, красок и внимания, от которого она, будучи экстравертом, практически не уставала. Ну, как сказать…

«Еще чуть-чуть и я кого-нибудь убью своими шпильками», — девушка тихо простонала, стоило наконец на время сбросить дорогие туфли и немного размять ножки. Перерыв на работе, клиентов сегодня на удивление было гораздо меньше, чем обычно. Должно быть, потому что завтра понедельник и бухать всю ночь напролет может не так много людей, сколько бы хотелось. Сейчас, пока другие девочки развлекали посетителей танцами и уставали не меньше ее самой, Рейчел решила воспользоваться перерывом и отойти на перекур.

Облокотившись спиной на скамейку, девушка немного съежилась из-за холода, для себя подмечая, что выходить на улицу ночью в одном вечернем платье было… такой себе затеей. И если она заболеет, то не сможет выйти потом на работу и потеряет кучу денег. Наверное, это ее заботило даже больше, чем здоровье. С другой стороны, от недельки больничного она бы вряд ли отказалась. Отдохнуть, прийти в себя, полежать с фруктиками у большого экрана телевизора за просмотром какой-нибудь дорамы… при одной лишь мысли об отдыхе ей резко захотелось домой. А ведь до утра еще часа четыре надо проработать…

— Рэйчел? — высокий мужчина окликнул ее так внезапно, что стриптизерша немного напряглась, понимая, что клиент застал ее в не самое подходящее время и в не самом лучшем месте. Обычный захудалый район, в который легко было попасть через один из запасных выходов для работников. — Боже, неужели это ты? Помнишь меня, Рэйчел? — его речь немного была сбивчивой, а походка несколько странной, что свидетельствовало лишь о том, что этот мужчина пребывает далеко в не самом трезвом состоянии.

«Чел, ты вот сейчас в своем уме? Я, по-твоему, записная книжка, чтобы всех своих клиентов помнить?» — хотелось сейчас огрызнуться, но девушка лишь натянуто улыбнулась, понимая, что перекур придется отложить, а ей надо поскорее вернуться в клуб и, возможно, позвать его, чтобы продолжить разговор уже там, где ей за это платят. И, желательно, рядом с охраной. Черт знает этого пьянчугу, вид у него был несколько… пугающий.

— О-о-о, конечно. Здравствуй, — сразу поприветствовала его она своим мягким и нежным голосом, но как бы не пыталась она скрыть свою усталость, в голосе все равно проскользнули некоторые дольки, ясно свидетельствующие о том, насколько она задолбалась. — Ах, мне кажется, мы вечность не болтали. Присядешь? — стриптизерша посмотрела на место рядом с собой, словно приглашая, а затем на него, когда незнакомец подошел к ней слишком близко. От него не несло перегаром или куревом, из-за чего девушка сильно удивилась, не понимая, тогда от чего же он себя так странно ведет. Но стоило посмотреть ему в глаза… — Или можем пройти обратно в клуб. Знаешь, моя смена еще не закончилась, но я могу попросить у своих людей найти нам столик, — надо валить. Чувство страха, что появилось в тот же самый миг, захлестнуло все остальные и работнице ну никак не хотелось тратить свое время на какого-то гребаного нарика.

«Чувак, уйди. Прошу тебя, уйди пожалуйста. Я сама со своей зарплаты тебе пивасик закажу, только молю тебя, уйди сейчас…» — прямо-таки читалось в ее взгляде, пока девушка встревоженно всматривалась в его лицо и… глаза. Точнее широкие зрачки, в которых она просто не видела каких-либо признаков вменяемости.

— Рэйчел, ты забыла? Меня выгнали из клуба, ведь недостойные не могут долго смотреть за твоим выступлением, — с какой-то досадой произнес наркоман, наклоняя голову вбок. — А ты была такой краси-и-ивой. Мне очень не хотелось уходить от тебя, Рэй… — противно протянув одно слово, из-за чего девушка немного скривилась, а затем перевела взгляд ниже, когда человек подошел настолько близко, что напротив себя, если смотреть прямо, она видела его ремень и руку, что была спрятана в кармане толстовки. Не полностью. Если присмотреться, можно было заметить очертания ножа, который, по всей видимости, сжимал сейчас этот придурок. — Мне так хотелось… так хотелось, чтобы ты танцевала только для меня. Всегда, — левой рукой он коснулся ее щеки и убрал темную прядку волос за ушко, немного огладив его несколькими пальцами. От этого жеста стало противно и девушка чувствовала, как страх, охвативший ее сейчас, просто не позволял ей сдвинуться с места. Чего он добивается? Хочет убить ее? Зачем этот ублюдок в кармане прячет нож?!

— Я так рада, что тебе понравилось, — сладко произнесла Рэйчел, стараясь не показывать своего страха и немного наклонила голову в сторону его руки, словно показывая ему свое доверие и разрешая себя трогать. Да пусть хоть грудь облапает до синяков, лишь бы живой отпустил… — Может, тогда станцую лично для тебя? Прямо здесь. Только… — она подняла томный взгляд и ласково улыбнулась, накрыв его большую руку своей маленькой ладошкой. — Ты же защитишь меня, если вдруг кто-то увидит? Этот танец я хотела бы подарить только тебе.

— Крошка, о чем речь? — он немного отступил, позволяя стриптизерше забрать свои туфли и босыми ногами подняться на скамейку. Пока девушка незамысловато покачивала бедрами и плавно опускалась руками ниже, дабы все-таки нацепить эти чертовы туфли, незнакомец тут же положил руки ей на талию и плавно опустил, тем самым препятствуя действиям девушки и двигаться ей было в таком положении ужасно тяжело. Широкоплечий мужчина сжал ее до боли, из-за чего Рэйчел была уверена, что с такими ручищами он точно оставит на ее теле пару синяков, а то и сломать ей что-то сможет при желании.

— Пусти меня, ублюдок! — слова вырвались сами собой, когда стриптизерша со всей силы стукнула его по плечам, но эффекта не последовало. А когда его крепкие руки обхватили ее лишь сильнее и прижали к себе, девушка начала вырываться вдвое усерднее, чем раньше, боясь за свою жизнь. В глазах ее был страх, паника нарастала с каждой секундой, из-за чего Рэйчел закричала, что есть силы: — Помогите!

— Молчи, тупая су… — не успел он договорить и пригрозить ножом, как девушка с ударила его туфлей по голове. Один раз, второй… она схватилась за шпильку и с размаху воткнула ее прямо в глаз человека, что удерживал ее ровно до этого момента. Боль была невыносимой. Наркоман толкнул ее через скамейку, из-за чего девушка упала спиной прямо на асфальт, а сам схватился за поврежденную часть лица, толком и не соображая, что нужно сейчас делать. — Тварь, я убью тебя! — стриптизерша пыталась отползти и встать, но вскоре огромное тело навалилось прямо на нее и последнее, что она видела, это блестящий метал и жирного урода, что замахнулся на нее оружием…

* * *

Почти что нераздражающий яркий свет слепил глаза, из-за чего Рэйчел зажмурилась, пытаясь к нему как-то, да привыкнуть. Девушка слышала чьи-то шаги в коридоре и тихие разговоры других пациентов, что, по всему видимому, находились с ней в одной палате. Чувство было таким, словно ее сильно чем-то приложили по голове и в то же время напоминало ее состояние после очень жесткой пьянки. Голова раскалывалась, а тело так противно ныло, что, казалось, девушка пробежала еще пару километров, будучи человеком, что не занимался физрой уже как несколько лет и попросту потерял форму. Что с ней произошло — она не знает. По всей видимости, кто-то, возможно, услышал ее крики и мог вызвать полицию.

«Надеюсь, что тот урод получит по заслугам», — первая мысль заставила ее едко усмехнуться даже в таком паршивом состоянии, пока она не перевела взгляд куда-то вбок, где сидела незнакомая ей женщина и… держала стриптизершу за руку? Если приглядеться, то она чем-то напоминала бармена из того клуба, где она работала. Только более взрослая, более темненькая и… в общем, нет. Это все-таки не бармен.

— Юми… — оторвавшись от телефона, она испуганно посмотрела на родную дочь, что наконец очнулась спустя такое длительное время. — Юмико! — уже чуть более громко произнесла она полное имя девушки и на глаза навернулись слезы. — Малышка, я так переживала, — она хотела обнять пациентку, но вовремя опомнилась, когда поняла, что может ненароком причинить ей боль.

— Кто вы… такая? — голос звучал настолько хрипло, что Рэйчел на секунду саму себя испугалась, из-за чего немного запнулась при вопросе, недоуменно смотря на обеспокоенную женщину. — И почему вы зовете меня Юмико?