Верность (джен)

— Не хочу знать метропольского сынка вроде тебя!

Второй отдирает от все еще липкого рукава пух⁽¹⁾. Смотрит, надежно ли закрыт видавший виды сундук.

— Ошибаешься. Это я не хочу иметь ничего общего с тем, кто предал моих родителей. С дороги!

— И уйду!

Они почти сталкиваются в дверях. Глядят друг на друга. Такие похожие, но болезненно, страшно разные. И кто теперь — всего лишь чье-то отражение? А кто из них является первым? Нет, не так. Кто же единственный? Настоящий кто?!

Один бросает прощальный взгляд на когда-то свой дом. На другого он смотреть больше не желает.

— Смени имя и фамилию. Не позорь мою семью.

Остающийся фыркает. Разглядывает дорогу.

— С удовольствием! Теперь меня будут звать Альфредом Франциском⁽²⁾ Джонсом. Нравится?

— Как хочешь, но вот Альфред по-прежнему я. Независимый ты наш, придумай что-нибудь другое.

— Сам придумывай!

Они спорят, пока кучер взбирается на козлы.

* * *

Сыновья Бонфуа обсуждают что-то на французском у него за спиной. Альфред Артур Кёркленд почти уверен, что говорят они именно о нем. Или ему просто кажется?

Но отец сказал, что теперь это дом и Альфреда тоже, а кто они такие, чтобы спорить с его отцом? Хотя всё равно спорят. Огрызаются!

…Вечереет. Эти двое садятся за стол. Братья то и дело поглядывают в его сторону. Едят и беседуют о чем-то. Или о ком-то. Альфред ловит взгляд того, у которого кожа менее загорелая. Наверное. В темноте плохо видно. А волосы длиннее, это уж точно. Они падают на глаза, но всё равно заметно, как смотрит!..

— Чего уставился, Мэтью?

— Его зовут Матье. Ошибочка вышла.

Братья обмениваются еще парой-другой фраз на своем языке. А после этого неприятно улыбаются новому соседу по дому.

— Твоя комната — на втором этаже⁽³⁾.

— В курсе?

* * *

Вест-Индия богаче красками. И там довольно тепло, а в Лондоне… Альфред не обращает внимания на сырость и пронизывающий ветер. Не вспоминает, где был совсем недавно, ведь теперь он дома.

На причале его ждут родители, как и обещали. Приехали встретить после долгой разлуки… Мама плачет? Нет, это не слезы, а дождь. Всё тот же. Знаменитый такой, столичный.

Уставшие люди спускаются по трапу. Альфред Артур Кёркленд почтительно здоровается с отцом. Дарит улыбку матери. Как только последний лоялист ступает на английский берег, сердце Альфреда перестает биться, а сам он растворяется без остатка в известном до банальности лондонском тумане, но этого никто не замечает. Разве только какие-то мужчина и женщина, которые совершенно вдруг как будто делаются чуточку выше ростом, но и это ускользает от внимания посторонних.

— Я… Я распоряжусь, Артур. Похороны, катафалк… Нашему сыну так нравились розы, которые растут здесь, как ты думаешь, сколько цветов?..

Артур Кёркленд берет жену за руку. По его щекам тоже струится дождь.

— Роуз, о чем ты? Какие похороны? Альфред не умер. Наш сын просто вернулся домой.

1) Колонисты вываливали английских таможенников в смоле и перьях, когда отвоевывали свою независимость.

Вернуться к тексту

2) В англоязычной стране второе имя (у нас на его месте стоит отчество) давалось мальчику (и сейчас в некоторых случаях дается) в честь его короля, отца или крестного. Франциск же помогал Альфреду, когда тот сражался за свою независимость от Артура. Возможно, этот факт как-то повлиял на смену второго имени американца.

Вернуться к тексту

3) С переселением лоялистов связано разделение территории колониальных владений Артура в Северной Америке на Верхнюю Канаду, чье население в основном было англоязычным, и Нижнюю Канаду, где жило немаленькое количество французских колонистов с потомками (см., напр., Конституционный акт 1791 года).

Вернуться к тексту