Расплата (джен)

Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастна по-своему.

Лев Толстой

 

Сознание камнем врезалось в голову. Гай раскрыл глаза, хватая ртом воздух.

Где он?

Что произошло?

Почему ничего не видно? Его ослепили?

Ровная модуляция дроида разрешила часть наметившихся вопросов:

— Через какое-то время ваше зрение вернётся к первоначальным показателям. Вы испытываете слабость после гибернации.

Гибернация? Какого…

— Ваше состояние оценивается как стабильное, сэр, — меддроид пополнил скудный поток информации. — Повреждений не зафиксировано. Ваши глазные мышцы отвыкли от фокусирования. Постепенно они оправятся от последствий карбонитовой заморозки. Пожалуйста, не прерывайте отдых, пока я проинформирую остальных.

Карбонитовая заморозка? «Остальные»? Ничто из услышанного не предвещало добра.

«Где я?» — потребовал он ответа. Голос вышел сиплым и скрипучим... убогим хриплым блеянием. Очевидно, не только его глазам требовалось восстановление.

Не дав ответа, меддроид шустро ретировался за дверь, которую с шорохом затворила автоматика.

Катись оно всё хатту под хвост!

Гай попробовал приподняться на локтях. Благодаря этим потугам он обнаружил, что валяется в полном доспехе. В том числе в лицевом модуле. Некто позаботился, чтобы пленник не загнулся, предоставив возможность дышать. Впрочем, данный факт ещё ни о чём не говорил.

На поясе пальцы нащупали меч. Хм, оружие ему оставили, что, надо сказать, было приятным сюрпризом. Следом он проанализировал свой организм. Если не считать слепоты, самовосприятие не выдавало ничего критичного, кроме типичных болячек вояки позднего среднего возраста.

Пальцы нащупали холодный металлический стол — не матрас койки. Похоже на медицинский центр.

Освещение было ярким, так как зрение реагировало на изменения, стоило провести ладонью по глазам. Но даже ослепший, Гай знал, что сейчас он один. Силы подсказывала: рядом нет живых существ. Поэтому он приступил к глубокой концентрации, необходимой для целительной техники Тёмной стороны. Достигнув достаточного сосредоточения, он восстановит зрение или реанимирует его хотя бы частично.

Он воззвал к Силе, и, послушная воле, она забурлила. Благодаря долгой практике единение с энергией, окутывающей Вселенную, далось почти неосознанно. Когда он находился на пике медитации, в своей стихии, погруженный в связь, не требовалось никаких усилий. Сила предвосхищала желания. Порой, в минуты острой нужды, Сила предупреждала, что делать, ещё до того, как мысль успевала обрести форму.

Но сейчас он был слаб и дезориентирован. Отбросив прочь ничего не значащую ересь, он успокоил разум, взяв сомнения под контроль, и приступил к работе. Исцеление Силой — общеизвестный дар Светлой стороны, но и Тёмная обладала аналогом схожего свойства. Не столь действенное решение, скорее временная заплатка. Но её хватало, чтобы пережить бой и идти в следующий. Боль — это сила, а сила — это контроль боли. Сегодня его раны не смертельны, заживут. Да… глазам уже становилось легче. Першение в поражённом горле унялось.

…кто-то приближался.

Гай распластался в той же позе, в какой проснулся. Врага полезно застать врасплох. Пусть думают, что он слаб, слеп и немощен.

Секундой позже двери разошлись, пропуская двоих. Мужчины — судя по тембрам голосов и тяжёлым шагам. Гай не мог определить их принадлежность по акценту. Простой межгал. Но это были не ситхи и не республиканское отребье.

— Ты сказал, он очнулся.

— Так передал дроид.

— Где этот дроид? Разве он не должен быть здесь, следить за показателями? А если он умрёт у нас на глазах?

— И что?

— Не знаю. А ты знаешь? Выяснили, кто он такой?

— Мать знает, но она молчит. Всё, что мне известно, это то, что он ситх.

— Любой дурак поймёт по доспехам. Конечно, ситх, даже если не краснорожий. Н-да, здоровый, чтоб его. Глянь на размер сапог. Что сказала мать?

— Её беспокоит реакция отца.

— Отец знает его?

— Кажется, она так думает.

— Значит, он враг?

— Наверное. Если он ситх, то должен быть врагом.

— Зараза. Текс, у меня плохое предчувствие.

— У меня тоже. Мать думает о том же, но отчего-то не говорит.

— Почему мы позволили ему сохранить оружие? Это глупость. — Говоривший призвал Силу — да сопляк Одарённый! — намереваясь сорвать с его пояса меч.

Мозги Гаю, к счастью, не отшибло. Он воспротивился — но Силой, понятное дело, продолжая лежать пластом, ничем не выдавая себя, если не считать за таковое ровное дыхание.

— Что за… Меч сюда! — Пацан, напыжившись, попытал счастья ещё раз.

Кто-то стремительным шагом ворвался в палату, прерывая забавы. Кто-то новый. Баба. Гай сразу понял это по еле уловимому запаху духов.

— Он проснулся? — спросила она с тревогой в голосе.

— Дроид сообщил, что да.

— Что-то непохоже. — Она подошла ближе. Гай чувствовал, как она наклонилась, разглядывая его. — Респиратор почти на всё лицо.

— Не стоит его снимать. Думаю, это жизнеобеспечение. Его заморозили прямо с ним.

— Ясно. Жаль. Не могу понять, как он выглядит.

— Огромный, лысый и бледный как смерть, мама.

— Да, это я вижу.

— Тогда что ты ищешь?

— Сходство. Арканн, сходи приведи отца.

Судя по открывшейся двери, мальчишка с именем Арканн отправился выполнять просьбу.

— Что происходит? — спросил оставшийся из двоих. — Кто это вообще такой? Отец выглядел так, будто готов передушить всех вокруг, когда увидел, кто в карбоните.

— Это человек из прошлого твоего отца.

— Да, мы в курсе, что он ситх. Но сколько пленников мы привозили отцу для его экспериментов с мидихлорианами? Он никогда так не реагировал. Мама, что это за мужик?

Та не ответила.

— Я знаю, что ты знаешь, просто не говоришь. Слушай, отец заперся в своей медитационной камере с тех пор, как приказал разморозить этого громилу. Я знаю, что он делает. Он концентрирует всю свою мощь — из-за этого мужика. Кто он такой?

— Я попрошу отца сказать тебе, когда он явится. Почему его не обезоружили? Забери у него меч.

Гай вновь ощутил, как к его мечу потянулся ручеёк чужой Силы. И снова выставил ментальный блок.

— Какого!.. — возмутился пацан. Посягательство возобновилось — наглее, только без толку. Силёнок не хватало. Наконец сопляк, не скрывая раздражения, подошёл, собираясь забрать меч лично. Тоже не помогло. Дёргал рукоять так и сяк, но Сила надёжно удерживала оружие на поясе хозяина.

— Да что за хрень? — вознегодовал он снова.

Но в следующее мгновение зашуршала дверь, и вернулся второй мальчишка, кого звали Арканн.

— …по заверению дроида, но он, кажется, ещё в отключке, — говорил он на ходу.

— Он очнулся.

Последние слова принадлежали кому-то новому. Кому-то определённо старше. Но Гай ощущал в этой комнате только троих. Неужто женщина умудрилась ускользнуть? Нет, она была тут.

От внезапного осознания окатило холодом — Сила возвестила об опасности, мгновенно обострив чувства и рефлексы.

Тех, кто умел прятать себя в Силе, в галактике можно было сосчитать по пальцам. И все они были Владыками ситхов. Самыми могущественными из них.

Неутешительная весть. У себя на родине Гай не пользовался популярностью.

— По нему не скажешь, что он в сознании, — удивился другой.

— Он проснулся, — повторил глубокий голос. В нём сквозило недовольство, но никто из присутствующих не чувствовал этого.

Следующее, что с нечеловеческой реакцией воспринял Гай — это вспыхнувший световой меч, устремившийся к его шее…

Но он не вчера родился. Игры кончились. Его раскусили, и больше не было смысла ломать комедию.

Меч прыгнул в руку, активируясь, чтобы за долю секунды блокировать рубящий удар. Он распахнул глаза и обнаружил золотисто-жёлтое лезвие, гудящее в считанных дюймах от шеи, сдерживаемое его собственным, красным, в противоборстве силы.

Кто же был его противником? Не кто иной, как тот, кого разыскивала вся Империя! Печально известный затворник-император, Тёмный Владыка Вишиэйт, исчезнувший много лет назад, собственной персоной! По всем легко сопоставимым фактам, решивший бросить свой народ на произвол судьбы. Склонность к бегству всегда числилась среди его первостепенных талантов. Давным-давно, когда Гай был младенцем, Тёмный Лорд, его тайный биологический отец, сделал то же самое — бросил его.

— ТЫ! — прорычал Гай, Силой отталкивая чужой клинок и спрыгивая со стола. Теперь он был на ногах, меч покорно лежал в руке, а Сила текла по венам, давая оценить обстановку.

Он стоял посреди пустого медотсека, окружённый посторонними.

Среди них Тёмный Лорд, выряженный в шутовские белые доспехи в золоте и серебре, выглядел нелепым колониальным царьком. Впрочем, он мало изменился, оставшись таким же, каким запомнился Гаю по их прошлой встрече. Высокий рост, широкие плечи, грива вечно седеющих светло-каштановых волос и пышные бакенбарды.

Дарта Вишиэйта можно было легко спутать с обычным зрелым мужчиной, но ему было далеко за тысячу лет. Одно это, по мнению Гая, делало его самым древним злом в галактике.

Рядом бок о бок стояли два пацана лет двадцати. Одеты по-военному, стрижены коротко. Братья… Близнецы. Сходство между ними было поразительным. Когда взгляд Гая скользнул по ним, они синхронно активировали золотые мечи и встали, готовые к бою.

Не растерявшись, баба — очевидно, их мать — зажгла собственный клинок. Голубой. Но что-то она мало походила на джедайку. В воинской экипировке местных гербовых расцветок, каштановые волосы стянуты на затылке, обнажая ничем не примечательные черты лица. Судя по выправке, привыкла действовать не словом, а делом.

Что ж, его ждала драка четверо на одного. Ум с привычной хладнокровностью начал анализировать тактику и пути отхода. Метнуть меч, заставив близнецов прыгнуть в стороны. Немного Силового ускорения, чтобы оглушить бабу, парируя её атаку.

…А что Вишиэйт? Эта краплёная карта могла выскочить в любой момент. Насколько знал Гай, в данной партии ещё никто не одержал победы.

Тёмный Лорд открыто ухмыльнулся очевидной патовой ситуации.

— Скучал по мне? — насмешливо спросил он и деактивировал меч, небрежно кинув его одному из близнецов. Сыновей? Мог ли Вишиэйт быть тем «отцом», которого они упоминали?

Члены семейки последовали его примеру. Мечи погасли. Но никто не отпускал большого пальца с активатора на рукояти. Они отступили, но рисковать не собирались.

Впрочем, как и он. Гай не стал деактивировать меч и не сводил глаз с Вишиэйта.

— Тебя искала вся Империя, — медленно прохрипел он.

— И ты нашёл меня, — криво усмехнулся его заклятый враг. — Или, если решим придраться к словам, это я нашёл тебя.

— Где я?

— На Закууле.

— Столица Вечной Империи…

— Здесь меня знают, как Валкориона.

— Валкорион? Ты?

— Да.

— Вечный Император?

— Да.

— Выходит, ты не пал… не попал в плен…

— Нет.

— Ты действительно бросил нас.

Вишиэйт пожал плечами.

— Пришёл срок.

Его безразличие коробило, и Гай не собирался ничего скрывать.

— Ты бросил нас, а потом предал! — прорычал он. — И теперь ведёшь войну с собственным народом… — Чем больше Гай переваривал эту новость, тем сильнее внутри ширилось презрение. — Мне следовало догадаться. Предательство — твой исконный талант.

Вишиэйт… Валкорион — да кем бы он ни был! — и глазом не повёл.

— Пришёл срок заката ситхов, — изрёк он, как будто это всё объясняло.

— Ты восстал против своих людей! — не уступал Гай.

— Они не прошли испытание на прочность. Выживают только сильнейшие. Любой истинный ситх согласится с этим постулатом, — протянул Вишиэйт. — Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

— А это кто? — кивнул Гай на остальных.

— Познакомься. Арканн и Тексан, принцы-близнецы Закуула. Они, — Жёлтые глаза Вишиэйта скользнули по нему, оценивая реакцию, — твои сводные братья.

Сводные братья. Предположение было верным. Вишиэйт — их «отец», нашедший замену не только Империи, но и семье.

Со своей стороны, принцы только разинули рты. Не в пример матери.

— Мальчики, — кивнул им Вишиэйт, — это Гай Верадун, Дарт Малгус.

— Что… он — тот самый Малгус? — выпучил глаза один пацан.

— Дарт Малгус — наш брат? — выпалил неотличимый другой.

Губы сами скривились в ухмылке.

— Я так понимаю, вы обо мне наслышаны.

Близнец справа, пялившийся на него, как на ожившего крайт-дракона, кивнул.

— Это так. Мы изучали твоё поражение на Альдераане.

Н-да. Напоминание кольнуло комариным укусом. Малгус перевёл взгляд на Вишиэйта.

— Ты говоришь о битве, в которой он нашептал врагу о моём приближении?

— Эту часть он не упоминал, — тихо признал мальчишка.

Проигнорировав их диалог, Вишиэйт скрестил руки на груди и объявил:

— Мальчики, поприветствуйте моего первенца, первого тайного наследника ситхов.

Это был способ его поддеть? Гай уже ни в чем не был уверен. Он смерил старика ледяным взглядом.

— Здесь не мой дом, а ты мне не отец. Ни в коем смысле, кроме биологического. — Он не желал быть причастным к делам беглого Императора. — И как же давно ты замышлял напасть на свой народ? — Он с усмешкой кивнул на близнецов. — Как давно нянчил этих захватчиков?

Его враг пожал плечами.

— Я занялся поиском стратегии по выходу из Империи Ситхов очень давно.

— Почему?

— Мне стало скучно.

Лёгкость, с которой он говорил об этом, отвращала.

— Потому что абсолютной власти, всеобщего поклонения и слепой преданности было для тебя недостаточно? — прошипел Гай.

— В структуре Империи Ситхов давно наметились существенные изъяны, — небрежно заметил Вишиэйт. Разговор принял довольно странный оборот. — Проблема крылась в самой сути. Чем дольше я правил, тем более фундаментальные проблемы выявлял.

Он рассуждал о своём государстве, как сторонний наблюдатель, а не бывший повелитель, призванный править.

— У тебя была власть всё исправить.

— Разжечь против самого себя костёр революции? Нет, бессмысленно, не стоило трудов, — отверг идею Владыка-беглец. — Я решил, что лучше всего начать заново. Вот, что являет собой Закуул — новое начало. Я бы хотел, чтобы это стало новым началом и для нас с тобой.

Гай с недоверием прищурился. Старик не бредит? Хотя это в его духе. И нелепо до розовых соплей.

— Ты, верно, шутишь. Считаешь меня идиотом?

— Ну разумеется, нет. Будь ты идиотом, ты был бы мёртв, мой мальчик. Хочешь узнать причину, по которой я продолжаю возиться с тобой? Я даю тебе прекрасную возможность, Малгус. Вечная Империя открывает множество интригующих перспектив…

— Меньше воды. Хочешь, чтобы я присоединился к твоей измене? Это всё?

Их глаза встретились. Жёлтые с жёлтыми.

— Я хочу загладить свою вину, — просто ответил он.

— Я слышал эту байку раньше. Память подводит на старости лет? — фыркнул Гай. — Скорее Орикон остынет.

— Тебе выпал редкий второй шанс. Будь мудр, потому что третьего дано не будет.

Гай не верил ни единому лживому слову. Ведь очевидно, Дарту Вишиэйту что-то от него нужно, и нужно отчаянно. Знание давало некоторое преимущество.

— Я весь внимание.

Вишиэйт перевёл многозначительный взгляд на гудящий меч.

— Опусти оружие и давай поговорим, как семья. Мы не враги.

Спорно. Но Гай опустил меч, не убирая большого пальца с активатора, как и все остальные в этой тесной комнате.

— На самом деле всё просто. Присоединяйся ко мне, и мы будем править галактикой как отец и сын.

Гай скосил взгляд на мальчишек рядом с матерью. Они определённо не писались от восторга от озвученного предложения.

— Мне ведомы все слабые стороны Империи Ситхов и все главные действующие лица. Победить ситхов будет нетрудно. А ты, мой сын, знаешь, как завоевать Республику. Ты почти провернул это в одиночку, несмотря на препятствия, которые я возводил тебе на пути.

Да, мысленно согласился Гай в тихой ярости, он бы завоевал Республику — для мудозвона, который сейчас заливался соловьём перед ним. Минули годы со времён битвы за Корускант, но рана не затянулась и поныне.

— У тебя был шанс править всеми! Корускант лежал у тебя на ладони, а ты вышвырнул его! Ты отверг его, потому что моё поражение было для тебя важнее, чем собственная победа!

Он прожёг взглядом Вишиэйта, но тот смотрел твёрдо. Если где-то там в глубине и ютились намёки на раскаяние, едва ли нашёлся бы праведник, способный их различить.

— А потом, — продолжил Гай, — после того, как ты нанёс нам ущерб, ты развернулся и ушёл! Ты оставил позади руины, в которые превратил свою Империю, и бежал прочь, потому что, — он фыркнул, — тебе стало скучно.

Его голос сочился презрением, ибо как он мог испытывать что-то другое, думая о предательстве Повелителя, которого почитал весь народ.

— Ни слова ни единой душе. Ни утверждения правопреемства. Ни протокола цепочки командования. Ты вызвал хаос, обо всём прекрасно зная! Мы, ситхи, теперь сражаемся друг с другом чаще, чем с республиканскими выродками! — Гай кинул взгляд на двух сыновей и их мать, которую Вишиэйт, ха, даже не потрудился представить. — Он всегда так поступает, — сказал он правду этим людей, кем бы они ни были. И, клеймя, указал пальцем на своего биологического отца. — Он губит всё, к чему прикасается.

Повисла тишина, никто не решался заговорить. Гай знал, что попал в цель.

— Империя Ситхов достигла расцвета, — не отступился его оппонент, находя новые и новые оправдания. — Её история подходила к упадку. Я готов был уйти и дать попытать счастья кому-то другому.

— Ну да, — хмыкнул Гай, — ведь в конечном счёте всё всегда сводится к тебе и тому, чего хочешь ты, не так ли? — И повторил, обратившись к чужой семье: — Он губит всё.

Но презрение скатывалось с Вишиэйта как вода с гизки.

— Это станет новым началом, — он вновь попытался всучить свою подачку. — Жизнью с чистого листа. Я хочу, чтобы ты присоединился ко мне. Услышь меня, сын.

Гай покачал головой.

— Мой ответ — нет, — сказал он, теперь окончательно.

— Я был неправ, отвернувшись от тебя, — сменил подход его противник. Чувство вины — как банально. Слова раскаяния слетали с уст старика неуклюже. Как у косноязыкого брюзги, потому что опыт в этой стезе был у него невелик. — Я был неправ, отказавшись от твоего обучения. Теперь я вижу, каким…

— Теперь ты видишь, каким могущественным я стал, и это пугает тебя. Вот, что ты хочешь сказать?

— Ты не пугаешь меня, — машинально отозвался беглый Император.

— Всё одно, тебе нужна моя помощь, — с оттенком надменности парировал Гай.

— Я хочу твоей помощи, но не нуждаюсь в ней. А теперь перестань юлить и давай обсудим всё как мужчины. Вместе мы будем править галактикой как отец и сын.

— Я никогда не присоединюсь к тебе!

— Но почему? — с искренним недоумением переспросил Дарт Вишиэйт. Он и впрямь не понимал, отчего его предложение не встретило должного понимания.

— Вождь из тебя никудышный, — пожал плечами Гай, — но как человек ты тот ещё кусок говна.

Близнецы напротив него ощетинились.

— Отец, ты не обязан это выслушивать, — процедил один под нос.

Вишиэйт поднял руку, приказывая ему молчать.

— У Малгуса всегда была горячая голова. Все это знают. Мальчики, ваш старший брат, как обычно, предпочитает дуться и ворошить былые обиды. Привыкайте. Он всегда был таким. Вот почему он никому не нравится.

И снова повернулся к нему.

— Итак… ты отвергаешь моё предложение. Но что дальше? Потратишь остаток жизни, реставрируя мою старую Империю, чтобы противостоять нам? А в свободное время будешь гоняться за древними артефактами и депрессующими джедаями, пытаясь собрать крохи утраченных знаний? Пустая трата твоего времени. Со мной вся мудрость Силы, о которой ты можешь только мечтать. И я поделюсь ею с тобой… Над чем ты смеёшься?

— Над тобой, — ответил Гай. — Над тем, что ты решил с кем-то поделиться. Особенно властью. У тебя нет знаний, к которым я стремлюсь, чтобы решить проблему, что подтачивает галактику изнутри как болезнь.

— И что же это за проблема? — озадаченно взглянул на него Вишиэйт. — Джедаи? Бедность? Равнодушие? Против какого порока ты затеял поход, сын мой? — Он возвёл глаза к небу и вздохнул. — Ты был главным Лордом-реформатором последние десятилетия. Поведай мне, какова же величайшая угроза для галактики?

— Ты.

— Что? — переспросил Вишиэйт, как если ослышался.

— Величайшая проблема, отравляющая галактику, это ты! — отчеканил Гай. — Возможно, я не найду способ убить тебя, но придумаю, как сдержать.

Губы его врага расплылись в улыбке от позабавившей его перспективы.

— Многие пытались.

Гай переключил внимание на своих сводных братьев, с каждой минутой смотрящих всё более враждебно.

— До вас доходит хоть что-нибудь? Он создаёт, и он же уничтожает. У него нет ни веры, ни смысла, ни цели, кроме самого себя. Пусть вы его крови, но вы не более, чем пешки в его руках, как и все остальные. Он возвысит вас, а после легко скинет с вершины, как он поступал с собственными империями. Для него нет ничего святого, кроме власти. Он предаст любого из вас, не моргнув и глазом.

— Ты лжёшь! — прокричал один из мальчишек, угрожающе шагнув вперёд.

Гай перевёл многозначительный взгляд на Вишиэйта.

— Разве я лгу?

— Ты прав, что власть превыше всего, Лорд Малгус. Но прочее зависит исключительно от нашей точки зрения. Многие истины, за которые мы цепляемся, зависят от трактовки. И, как один из самых приверженных Империи Ситхов Лордов, Владыка Малгус по-своему смотрит на мои деяния, как вы уже успели услышать. Мальчики, — обратился Вишиэйт к заметно поникшим близнецам и приказал: — оставьте нас. Мать заберите с собой, — отпустил он заодно и безымянную женщину, запоздало припомнив о её присутствии. — Нам с Лордом Малгусом следует побеседовать наедине.

Трио послушно удалилось, оставляя Гая один на один с персоной, разочаровывающей его снова и снова.

Другие сказали бы, что он перебрал, но Дарт Вишиэйт вдруг наградил его лучезарной улыбкой.

— Что ж, славный вышел спор, — похвалил он. — У меня не было добрых собеседников целую вечность. В здешнем укладе слишком много подобострастия. Уж на что я всегда мог рассчитывать со стороны ситхов, так это на некий отпор. Здесь сплошное «да, Ваше Величество», пафос, без края и конца… — Если беглый Император заметил иронию в собственной ностальгии по старым денькам, то не показал этого, изливая душу. — Я рад встрече с тобой. Я не ожидал тебя увидеть. Сие подсказывает мне, что наша встреча предопределена волей самой Силы.

Гай только хмыкнул.

— Как тебя угораздило попасть в карбонит? В наши дни редко получаешь столь экзотический трофей.

— Долгая история.

— Захватывающая?

— Едва ли. Досадное недоразумение, а не плен.

— Я так и подумал. Кому придёт в голову замораживать тебя, если можно просто убить? Но тебя довольно трудно убить, поэтому я сделал вывод, что это сочли вторым действенным вариантом. — Вишиэйт оглядел его с ног до головы. — По виду вполне оклемался.

— Я в порядке. Как долго я пролежал в заморозке?

— Шесть лет.

Гай сглотнул.

— Что произошло?

— Война, по большому счёту. Арканн и Тексан сражались с Республикой и Империей Ситхов от моего имени. Они хорошие мальчики, средние по способностям, но полные решимости выполнить приказ.

— Они молоды, — Гай не дал бы пацанам и тридцати.

— Верно, но потенциал отсутствует. — Дарт Вишиэйт с сожалением покачал головой. — Боюсь, Сила не на их стороне. И вот тут-то на помощь приходишь ты. Что мне нужно, так это человек с твоим опытом и проницательностью.

Гай отрицательно покачал головой. Разве он неясно выразился?

— Я никогда не присоединюсь к тебе.

Но его оппонент был не тем человеком, который привык слышать «нет».

— Ох, к чему эта поспешность, — отмахнулся Вишиэйт. — Ради памяти твоей матери, прислушайся к моим словам. Она бы хотела, чтобы мы помирились. Она бы верила, что я дам тебе всё, что положено по праву первородства, коего ты заслуживаешь.

Зря он это сказал, потому что в сердце Гая вскипела ярость.

— Я подвёл её… и я подвёл тебя… Ты должен позволить мне искупить вину.

Гай сложил руки на груди и сузил глаза.

— Не старайся.

Вишиэйт пропустил его реплику мимо ушей.

— Что ты знаешь о своей матери? — протянул он. — Позволь показать тебе твою мать, какой я её помню.

Взмахом запястья он вызвал образ, повисший в воздухе. Что-то похожее на голопроекцию, записанную со старой плёнки. Только это не было так. Насколько мог судить Гай, оно являлось чем-то вроде разделённого видения.

— Мне всё равно, — солгал он, отвернувшись. Он не желал на это смотреть. Но, конечно же, посмотрел.

Он увидел стайку женщин в вуалях — они выходили из арки в залитый солнцем зелёный сад. Одна за другой срывали покровы, бросая их в кучу на траву, чтобы насладиться теплом.

Последняя, вышедшая из дверей, была высокой, статной, но не такой молодой, как другие. Она остановилась на пороге, но не сдёрнула вуаль, а откинула назад, обнажая белую кожу, тёмные брови вразлёт и ярко-красные губы.

Вдруг она посмотрела прямо на него и ослепительно улыбнулась.

Именно тогда до Гая дошло, что именно он видит. В этих давно минувших чужих грёзах его мать приветствовала счастливой улыбкой своего любовника — Тёмного Лорда.

Она была немолода — таковым было его первое впечатление. Отчего-то Гай всегда представлял мать ветреной молодой особой. Симпатичная девчушка разозлила семью, за что и поплатилась, оказавшись отправленной в Храм.

Возможно, его дед оказался слишком скор на расправу, а, возможно, её просто оговорили. Но подсознательно Гай был убежден, что в разыгравшейся трагедии неизвестная женщина, ставшая его матерью, из жертвы обстоятельств в конечном счёте превратилась в жертву Дарта Вишиэйта.

Перед ним предстала зрелая дама. Ей было далеко за тридцать, ближе к сорока. Весь её вид выдавал привычку к собранности и ответственности. Привычку действовать, а не быть чужой марионеткой.

— Ей был сорок один год, когда она родила тебя, — не дожидаясь вопроса, сказал Вишиэйт. — Она уже была женой и матерью, когда пришла ко мне.

Что-то всколыхнулось, и теперь Гай видел свою мать, шагающую по коридору. На ней красовалось роскошное черное платье с накидкой, величественно тянущейся у неё за спиной. Вуали больше не было. Гай отчётливо различил золотисто-русые волосы, доставшиеся ему в наследство. Они были заколоты в пышный пучок на затылке — в совсем простой манере, перекликавшейся с элегантностью платья.

Его мать была похожа на него. Или, точнее, он на неё. Высокий рост, сразу привлекающий внимание… светлые глаза и цвет волос, свойственный женам и дочерям колониальных толстосумов, а не аристократичным леди-ситх. Длинная шея, высокие скулы, острый подбородок тоже не слишком сочетались с пышными формами… Нет, женщина не страдала полнотой, просто была крупной.

Безымянный Лорд, подошедший к ней, доставал ей только до плеча. Она холодно кивнула встречному и пошла дальше. Мама, понял Гай, ступала по Императорскому дворцу, словно хозяйка. От её присутствия веяло неоспоримым авторитетом.

— Я был потерян без неё, — мрачно признался Вишиэйт.

— Имеешь в виду после того, как убил её? — хмыкнул Гай.

— Кто тебе сказал?

— Азамин.

На смертном одре иссохший Лорд открыл ему правду о злополучной интрижке родителей и его роли в свершившемся заговоре. Под самый конец он призвал Гая даровать прощение своему беспутному отцу-императору.

«В нём есть добро… Я знаю», — прохрипел древний Дарт Азамин, но Гай списал всё на предсмертные бредни.

Старик не знал о признании Азамина? Видок у него был удивлённый.

— Значит, он сказал тебе… А Корнелиус поведал, что я вернул её обратно?

— Да, и что она убила себя.

— Я так разозлился на неё за это.

Судя по выражению его лица, Вишиэйт злился и поныне. Он вздохнул, и впервые его дерзкая наружность дала трещину. Тихим голосом он признался:

— Я наказал тебя, потому что не осталось никого, кого я мог ненавидеть за её выходку. Я знал — она пошла бы ради тебя на всё, поэтому и сделал всё, чтобы противостоять тебе на каждом шагу. Я хотел, чтобы ты почувствовал себя таким же обездоленным, каким чувствовал себя я. Такова стала расплата за её ошибку. Ты её не заслуживал. Ничего не помогло. Каждое воздвигнутое мною препятствие, ты преодолевал.

— Подход был рабочий, — заверил Гай.

Тень Дарта Вишиэйта преследовала его десятилетиями. Император подтачивал его. Делал всё, чтобы его уничтожить. Даже если следил издалека, не желая приближаться.

— Я боялся, видя в тебе соперника — вот какова глупая правда… Ты никогда не смог бы соперничать со мной, — насмешливо произнёс бывший Император. Он выглядел воистину жалко, исповедуясь в своих грехах. — Я отвернулся от тебя из страха перед будущим, которое так и не наступило. Это была моя ошибка. К счастью, Корнелиус интриговал, спасая нас обоих от моих неверных решений. — Вишиэйт окинул взором призрак давно погибшей возлюбленной и раздражённым взмахом руки рассеял его. Затем глубоко вздохнул. — Я хочу искупить свою вину.

Была ли в нём хоть капля искренности? Или он искушал новой приманкой, чтобы манипулировать им и дальше? Мог ли Дарт Вишиэйт в принципе испытывать муки совести?

Гай решил, что это не имеет значения. Подобная речь могла возыметь действие, будь он безмозглым молокососом.

— Слишком поздно.

— Никогда не бывает слишком поздно, — сказал тот, чья жизнь вечна, и есть время гореть.

— Слишком поздно. — Он давно вырос и не хотел другого Учителя, особенно такого, какой не заслуживал его уважения. — Твоя правда ничего не меняет.

— Разве? — приподнял брови Вишиэйт. — Ты занял мой опустевший трон. Блудный сын отверг то, что предлагал я, и взял это сам. Я получил редкое наслаждение, наблюдая, как ты стремишься стать мной. Только тебе никогда со мной не сравниться, но я ценю твою попытку.

— Я пытался разгрести бардак в том хаосе, который ты нам оставил! — сплюнул Гай. — Я пытался навести порядок в Империи. — Он бросил прищуренный взгляд на своего бездельника-отца и прошипел: — Некогда было лить по тебе слёзы!

— Лжец, — мягко упрекнул Вишиэйт. Он улыбался. — Я видел это прежде. Ирония судьбы в том, что многие бравые герои в конце концов становятся именно тем, что клялись уничтожить. У тебя длинный список врагов, но не отрицай, что лишь я твой бессменный противник. Так давай перестанем препираться друг с другом и объединим наши силы.

Скорей Татуин льдом покроется.

— У тебя нет того, что я хочу.

— Я стал могущественнее, — не отступал Вишиэйт. — Я обрёл силу большую, чем ты можешь себе представить.

— Мне плевать.

Власть никогда не приносила ему счастья.

— Даже если она вернёт тебе Элину Дару?

Элина Дару.

При упоминании этого имени Гай резко втянул воздух.

Он рефлекторно отвёл взгляд, быстро сморгнул, давя поток эмоций, который оно вызывало. Прошло столько лет, а он все ещё был слаб из-за потерянной любви. Но эта приманка била в лоб слишком прямолинейно.

— Она мертва.

Его Элина умерла и давно обрела покой. Не осталось тела, которое мог воскресить Дарт Вишиэйт, если это было то, к чему вело его предложение.

Да, это было оно. С лукавым взглядом старый ситх промурлыкал:

— Никто не уходит бесследно.

— Она ушла.

Элина умерла, и он смирился со своей потерей. Её смерть стала началом конца его военной карьеры и моментом озарения, позволившим ощутить засевшее внутри глубокое разочарование. Отчасти в том была вина Дарта Вишиэйта, но глупо скидывать на старика всю вину. Тем не менее, суть оставалась в том, что Гай уже не был тем мужчиной, которого она полюбила. Теперь его вели другие причины. Другие цели.

Но бывший Император, похоже, этого не понимал. Подобно коварному искусителю, он пытался сыграть на чужих уязвимостях.

— Ныне я способен воскрешать и без тела. Я могу проявить плоть из одной Силы. Не в форме проекции — я не говорю о Призраке, заметь. Я говорю о том, чтобы вернуть существу тело и душу из ничего.

Гай не сомневался, что посулы Дарта Вишиэйта — правда. Каким бы безумным ни казалось его бахвальство, в словах о его могуществе не было ничего преувеличенного.

— Полезный фокус, не так ли?

Но Гай не готов был согласиться — его первой реакцией стал ужас.

— Оставь мёртвых Силе. Их удел покой.

— Покой — это ложь, — процитировал Вишиэйт известные строки. Это бесило, поскольку старик в душе, если она у него была, презирал культуру ситхов, которую лично оттачивал целое тысячелетие. — Покой — это ложь, и ты это знаешь, Владыка Малгус.

Знал ли он? Нет, не знал. Малолетним дебилом Гай горячо верил, что ему известны ответы на все вопросы. Но, повзрослев, он растерял былую уверенность в том, во что верит и почему.

Он повстречал слишком много джедаев, впечатливших его, чтобы полностью сбрасывать Светлую сторону со счетов. И слишком долго пробыл Лордом ситхов, чтобы не осознать упущения Тёмной стороны. Покой — нет, это не то чтобы ложь… Просто покой очень сложно создать и ещё сложнее сохранить. Цена становилась непомерной. Покой был не столько ложью, сколько воплощением чего-то неуловимого.

Вишиэйт, должно быть, почувствовал, что его предложение вновь не произвело должного эффекта, но не потребовал преданности авансом.

— Как насчёт того, что я верну её в качестве жеста доброй воли?

— Только для того, чтобы с её помощью контролировать меня.

— Мы будем семьёй.

Это последнее, о чем мечтал Гай. Он направился к выходу, не позволяя себе поддаться соблазну. Двери беспрепятственно открылись, и он вышел коридор, где толпились его сводные братья и их мать.

— Куда ты? — Вишиэйт последовал за ним.

— Я ухожу. Но я вернусь и покараю тебя, — дал клятву Гай. И снова мальчишки-близнецы оскалились от открытой угрозы родителю.

Но их отец отнюдь не выглядел задетым — наоборот, лучился удовлетворением.

— Это обещание? — улыбнулся Вишиэйт и закрыл глаза, одобрительно кивая. — Я чувствую твою ненависть. О, как же ты меня ненавидишь…

Гай тоже медленно кивнул.

— Ты ответишь за всё.

Этот человек подстроил так, что его запомнят малоизвестной фигурой в позабытых строках истлевших летописей. И всё-таки Гай знал, что оставит свой след в галактике.

Когда-то он горел желанием прославиться среди ситхов, но теперь его занимало единственное свершение, первостепенное для обеих сторон Силы.

Самое главное, самое важное, что он мог сделать для потомков — единственная слава, которая хоть что-то да значила, это избавление галактики от Дарта Вишиэйта.

— Отец! — воскликнул один из близнецов, не скрывая негодования. — Убей его! Убей его сейчас же!

Вишиэйт не шевельнулся, и Гай зашагал прочь, не дожидаясь, пока он изменит решение.

— Куда ты пойдёшь? — спросил ему вслед Вишиэйт.

Он остановился, полуобернулся. Это было важно шесть лет назад, но больше не терпело отлагательств.

— Я собираюсь найти самого сильного джедая из тех, кто остался, — он не стал прятать свою истинную цель.

— Джедаи мертвы! — ухмыльнулся один из мальчишек. — Мы убили их!

— Невозможно искоренить Светлую сторону до конца, — произнёс Гай. — Я найду сильнейшего джедая из тех, кто остался, и вместе мы позаботимся о том, чтобы ты понёс положенную кару.

— Ты? Ручкаться с джедаем? Дарт Малгус, лично перерезавший целый храм с их лучшими рыцарями на Корусканте? Погрязший во Тьме настолько, что от его мощи рябит в космосе? — Дарта Вишиэйта рассмешила сама мысль. — Ни один джедай не вступит с тобой в союз.

— Ты меня недооцениваешь.

— О, я надеюсь на это. — Жёлтые глаза сверкнули. Вишиэйт отпускал его. — Иди! Бери любой корабль из ангара и покажи, на что способен.

— Но отец! — опять запротестовал неугомонный сопляк. Он в один присест преградил Гаю путь и дерзко активировал меч.

Вишиэйт среагировал молнией, отправившей пацана в стену. Рукоять меча сиротливо покатилась по полу. Жёсткая дисциплина, но ни второй брат, ни мать, похоже, не нашли её из ряда вон выходящей. Отсутствие реакции с их стороны говорило само за себя.

Гай повернулся к хмурому близнецу, который всё ещё стоял на ногах.

— Когда вы двое будете готовы освободиться, приходите ко мне. Я помогу, — пообещал он, немало озадачив юнца, который, как и его брат, явно видели в нём угрозу.

Взглянув на Вишиэйта, Гай покачал головой.

— Отчего Сила позволяет тебе существовать? Почему ты всё ещё жив?

Вишиэйт находился на вершине пищевой цепи Тьмы уже более тысячи лет, и почему?

Ответ старика источал самодовольство:

— Я и есть Сила.

— Нет, это не так, — Гай бросил последний испепеляющий взгляд за плечо. — Осторожней с высокомерием.

И зашагал прочь.

Где тут, к херам, посадочная площадка?

Гай рассекал по пустым коридорам незнакомой цитадели, с каждым шагом приближаясь к выходу, где его уже ждали стражи с оружием наизготовку. Как ни удивительно, Вишиэйт не собирался отпускать его просто так. Впрочем, это было неважно.

Он без промедления свернул им шеи, не дав и шанса выстрелить. Дюжины слепых к Силе недоносков было слишком мало, чтобы его замедлить.

Когда тела повалились на землю, из цитадели вышла женщина — мать близнецов. Единственный человек, несомненно обладающий влиянием, которого Гаю не представили.

Вздумала ему помешать? Гая не тянуло с ней драться. Убийство любовницы или жены, или кем бы она Вишиэйту ни приходилась, без необходимости приведет к сложностям. У него не было причин враждовать с этой женщиной или её сыновьями. Поэтому он не притронулся к мечу. Гай не собирался выступать инициатором стычки.

Он присмотрелся к ней повнимательнее. Если сравнивать с его матерью из воспоминаний Вишиэйта, эта женщина казалась необычным выбором на замену. Приятное лицо, светлая кожа, каштановые волосы. И хотя возраста она была среднего, годы проявили к ней милость.

Но что удивило Гая — внешне она являла собой полную противоположность его матери. Леди Стракт была высокой светловолосой красавицей с пышными формами, чьё лицо отправило бы в космос тысячу дредноутов. В её мягких чертах не нашлось бы и следа острых скул женщины-воина, спокойно вставшей перед ним.

— Да? — заговорил первым Гай.

— Император искренен в своём желании примириться, — начала она, открыто заступаясь за Вишиэйта. — Если ты действительно хорошо знаком с ним, то знаешь, что он гордый человек и…

— Миледи, — прервал он похвальную демонстрацию лояльности. — Предложение, которое я сделал вашим сыновьям, в равной мере относится и к вам. Когда будете готовы уйти, найдите меня. Я помогу вам, как помогу вашим мальчикам.

— Я никогда не предам Императора! — посуровела она.

— Ну конечно предашь, — усмехнулся Гай. — Потому что, когда он натравит твоих детей друг на друга, играя на их чувствах, ты осознаешь то, что успел усвоить я: он губит всё, к чему прикасается, — повторил он и впервые признал то, о чем догадывался давным-давно: — Власть — его проклятье. Только он этого не видит. — Жалость к этой женщине с промытыми мозгами странным образом проникла в душу. — Ради твоего блага, — медленно проговорил он. — Я надеюсь, что ты не влюблена в это чудовище.

Женщина промолчала, мрачно глядя на него.

Обогнув её, Гай выбрал самый большой шаттл поблизости и рванул в небо, оставляя позади Закуул, вероломного Императора и его несчастную семью, частью которой он становиться не собирался.

Похищенный корабль уже поднялся в верхние слои атмосферы, когда на посадочной платформе появился Дарт Вишиэйт, а с ним два его принца.

Пока близнецы осматривали останки стражей, их отец застыл, безразличный к количеству трупов.

— Он ушёл?

Женщина кивнула.

— Он ушёл.

— Хорошо. Да пребудет с ним Сила.

— Отец, почему ты его не убил? — пожаловался один из сыновей. — Почему позволил сбежать?

Его родитель резко обернулся.

— Я никогда не убью его. Никогда! Он — моё величайшее творение, — он сделал паузу и добавил, не скрывая жгучего презрения: — Малгус — сын, которым я могу гордиться.

— Отец, мы не понимаем… — вступил в разговор другой брат.

Но его отец ответил молнией, пославшей обоих в полет. Оба сына распластались на дюрастиловых плитах, и он с разочарованием оглядел сначала одного своего потомка, потом другого.

— Ни один из вас никогда не будет им, — провозгласил Император. — Вы — ничто по сравнению с ним. Как и ты, — добавил он, недовольно глядя на их мать, — никогда не будешь ею.