Сосед (джен)

Дом стоял на холме, окружённый с трёх сторон густым лесом. Узкая просёлочная дорога вела к мосту, через который можно было попасть в город. Фьорд разделил панораму надвое. Из окон гостиной и кухни открывался вид на серебристый бок моста и доки. На той стороне кипела жизнь.

Бальдру досталось окно с видом на сухой заросший сад. И ничего особенно интересного там не происходило. Вообще-то из-за сада мама и влюбилась в этот дом. Раньше они жили в тесной квартире вдвоём (ну, нет, втроём, кошка ещё), а теперь, когда мама вышла замуж, они решили, что требуется дом попросторнее. Мама и её новый муж. Бальдра никто не спрашивал.

А если бы спросили, он бы сказал, что хочет остаться в Ставангере. Тишина и отсутствие сверстников угнетали. В прежней школе класс был хороший. Пусть на дни рождения они друг к другу не ходили, но можно было поболтать с кем-нибудь на перемене или поиграть. В новой же он чувствовал себя чужаком.

От прежней жизни не осталось буквально ничего, и Бальдр никак не мог найти точку опоры и чувствовал себя потерянным.

В новом доме оказалось пусто и гулко, коробки стояли повсюду, а в комнате Бальдра занимало целый угол большое зеркало в пол. Видно, забыли прежние хозяева. Кажется, раньше там жила какая-то девчонка.

Мама и её новый муж, которого Бальдр пока не придумал, как называть, разбирали посуду и кухонную утварь. Бальдр некоторое время наблюдал, как они помогают друг другу. Он ставил тарелки на верхние полки, куда мама не доставала. Нет, не то чтобы Бальдр ревновал, но ОН занимал чужое место. Папино место. И это было совсем неправильно.

Папа ушёл, едва Бальдру исполнился год. С мамой они расстались с громким скандалом и ворохом колких обид, застрявших в груди ледяными осколками. Бальдр ничего не помнил из этого. Слышал лишь обрывки из телефонных разговоров мамы и её подруг. Верно, у папы имелась своя точка зрения, но Бальдр её так и не узнал. Остались только фотки, которые мама старательно спрятала на дно комода. Однако Бальдр всё равно отыскал.

Мамин новый муж совсем на папу не походил. Высокий и смуглый, с густой тёмной бородой и орехово-карими глазами. Лысый, как бильярдный шар, хмурый и молчаливый. Они поженились три месяца назад — в самый разгар лета. Тогда и решили купить новый дом. И вот переехали на прошлой неделе, когда зарядили нудные октябрьские дожди.

Бальдр хотел бы, чтобы всё оставалось по-прежнему. Пусть бы он приходил в гости, так уж быть. Но переезд — это уж слишком. В глубине души Бальдр верил, что папа однажды вернётся, хоть прошло уже целых девять лет. Но чужак занял его место и теперь уж об этом мечтать бесполезно. Про себя Бальдр называл нового маминого мужа просто «он». Потому что не знал, как иначе. Он не дядя, не друг и уж точно не отец. Звали его Кратос и в Норвегию он приехал десять лет назад из далёкой жаркой Греции. С мамой они познакомились в магазине под Рождество полтора года назад. В овощном отделе. Мама помогла ему выбрать ингредиенты для салата, а он дотащил ей тяжёлые пакеты до машины. Эту встречу они считали романтичной, а Бальдр — смешной. Он тогда дома лежал с ангиной и при знакомстве не присутствовал. А после мама то на работе задерживалась, то на каких-то «вечерних курсах». Она приходила домой весёлая, и в глазах её лучился солнечный блеск. И цветы приносила «от благодарных студентов». Бальдру тогда было всего восемь, но он ведь не какой-то там дурачок, быстро догадался, что вовсе это никакие не студенты.

И вот наступил момент, когда мама их познакомила. Она готовила праздничный ужин, хотя никакого праздника не было и в помине. Взволнованно прихорашивалась перед зеркалом и говорила, что придёт важный гость. А Бальдр подумал, что это какой-нибудь мамин начальник и в толк не мог взять, зачем же приглашать его домой.

Мамин гость явился ровно в шесть в сером деловом костюме и подарил ей её любимые «чайные розы». Бальдр насуплено глядел на незнакомца, прислонившись к косяку. И только, когда мама подтолкнула, поздоровался. За столом рассматривал его исподтишка, а подарок даже распаковывать не стал. Чувствовал себя предателем. Ведь мамин новый поклонник занял папино место за столом. Бальдр глядел, как мамин гость открывает вино, а мама раскладывает закуски на столе, и думал, как всё это неправильно. А вдруг папа приедет прямо вот сегодня и застанет их вместе? Хотя он за столько лет ни разу не появился, но казалось, что именно сегодня, обязательно сегодня…

Бальдр даже приподнялся на стуле, ожидая звонка в дверь. Но этого, конечно, не произошло. В письмах папа обещал приехать то на Рождество, то на Пасху. Но всё время у него выдавались какие-то командировки и важные дела. То он тропические джунгли исследовал, то отправлялся на Северный Полюс… И даже фотки иногда присылал с разными красивыми местами. А ещё подарки на Рождество и день рождения. А Бальдр тайком мечтал, что папа вернётся из своей очередной экспедиции и придёт домой. И подарков не надо, пусть бы он сам приехал, а то ведь Бальдр уже совсем забыл его лицо. А фотки мама перепрятала...

Погружённый в свои грустные мысли, Бальдр вертел в руках коробку с подарком. С машинкой на пульте управления. Да, он вообще-то давно такую хотел, и мамин гость угадал. Ну и что, подумаешь! Папа тоже мог такую подарить, просто не успел.

Бальдр со вздохом отошёл к окну, а за столом этого никто и не заметил. Маминым вниманием в кои-то веки завладел кто-то другой. Но Бальдр не чувствовал себя счастливым, нет, совсем наоборот.

Время шло, и из незнакомца мамин друг стал постоянным гостем в их доме. Иногда они даже выбирались куда-то втроём — на лодке кататься, например, или на пикник, и даже в цирк. И, в конце концов, наступил тот момент, когда мама с ним решили жить вместе. Пожениться — всё по-настоящему. Нет, Кратос вовсе не был плохим, и мама с ним выглядела счастливой. Но он занимал папино место, и с этим смириться не удавалось. А Бальдр теперь всё время чувствовал себя забытым. И чувство вины не давало покоя. Если бы только можно было позвонить папе!.. Бальдр бы всё рассказал, попросил совета. Но на его важной работе телефон всегда отключен. Бальдр звонил тысячу раз, но папа так ни разу и не ответил. Только письма писал. Что ж, Бальдр взял их с собой в новый дом. И, тихонько поднявшись наверх, открыл жестяную коробку из-под печенья. Перебирал открытки и письма.

Завтра мама уедет на какую-то дурацкую цветочную выставку в Копенгаген на целую неделю, а они останутся вдвоём с её новым мужем в этом большом чужом доме. И пусть они обсуждали всё сотню раз, Бальдр всё равно оказался не готов. Ночью он спал плохо, даже какой-то голос примерещился в темноте. А, может, это ветер за окном шумел? Или просто какой-то глупый сон.

Утром, когда провожали маму на самолёт, Бальдр всё же не выдержал и расплакался, как маленький. Конечно, ему уже целых десять лет, но что ещё делать, раз так плохо и грустно?

Мама крепко прижала его к себе и погладила по голове.

— Не хочу, чтобы ты уезжала! — вцепившись в мамино красное пальто, воскликнул Бальдр.

— Ну что ты, сынок, это ведь ненадолго, — ласковым тоном пыталась успокоить мама. Чмокнула в щёку и поправила воротник куртки. — Я буду звонить каждый вечер, обещаю.

Бальдр всхлипнул, уткнувшись ей в бок.

— И ты мне кое-что пообещай, хорошо?

Бальдр поднял заплаканное лицо, и мама погладила его по плечам, достала платок и принялась вытирать ему щёки. Бальдр тут же строптиво мотнул головой и отступил.

— Пообещай, что будешь слушаться Кратоса. Я была бы рада, если бы вы нашли общий язык.

Бальдр тут же насупился и скрестил на груди руки.

— Вот уж не знаю. Такого я пообещать не могу.

Мамин новый муж положил ему ладонь на плечо.

— Мы постараемся.

А Бальдр прикусил губу с досады. Ничего он не собирался стараться. Однако маму не стал расстраивать и потому промолчал.

В конце концов объявили посадку на рейс. Мама обняла их обоих, и мужу своему шепнула что-то на ухо. Бальдр не расслышал, однако вновь почувствовал себя третьим лишним. Как будто у них какие-то секреты.

В машине ехали молча. Бальдр, прижавшись лбом к стеклу, глядел на празднично украшенные витрины. Хэллоуин скоро — Ночь Страшных Сказок, и отовсюду скалились жуткие рожи тыкв и пластиковые скелеты и монстры. Бальдр тоскливо вздохнул и отвернулся. Он бы, может, и хотел собирать конфеты, но идти не с кем.

Вместо того, чтобы ехать к мосту, Кратос свернул налево. Они остановились у небольшого кафе на углу.

— Выше нос, — обратился он к Бальдру, а тот по привычке надул губы. — Ты ведь любишь мороженое?

Бальдр хотел сказать «нет», но по правде, конечно, любил. Он бы, наверное, всё на свете отдал (и даже новый велик!) за то, чтобы так вот поехать с папой. Но тот слишком занят, чтобы его навещать. Бальдр нехотя выбрался из машины и дёрнул плечом, когда Кратос хотел взять его за руку на переходе.

— Я и без тебя знаю, как дорогу переходить! — сердито воскликнул он.

Кратос пожал плечами. Бальдр нетерпеливо топтался на месте, ожидая зелёного света, и со злостью запихнул кулаки в карманы. Он даже с мамой давно уже за руку не ходил, а этот считает, будто он какой-то малолетний дикарь!

В кафе они так и не сумели найти тему для разговора. Бальдр ковырялся ложкой в шоколадно-банановом мороженом и поглядывал в окно. Ну почему, почему всё всегда не так?! Почему папа с мамой не смогли друг друга простить? Почему он не приехал из очередной экспедиции их навестить? И почему до него никак не дозвониться?

Кратос что-то говорил, но Бальдр пропустил мимо ушей.

— … велела нам разобрать вещи. Твоя комната на тебе, если уж ты такой взрослый, то справишься самостоятельно.

Бальдр только фыркнул в ответ, однако за мороженое всё-таки поблагодарил.

* * *

К коробкам Бальдр даже не притронулся. Неохота. Потом. Вместо этого рисовал на планшете. Это, кстати, папин подарок на прошлое Рождество. Он так просил у мамы, но она всё говорила, что дорого. А папа купил. Хотя… лучше бы он сам приехал, ну хотя бы на пару часов заглянул. Это был бы лучший на свете праздник! Но его место занял новый мамин муж, и теперь, кажется, ничего уже не поделать.

Вместо красивого замка получилась какая-то кривая хибара. Когда настроение плохое, и рисунки совсем не выходят. Бальдр расстроенно поджал губы и отложил планшет на подоконник. За окном темнел сухой сад, и корявые ветки «декоративной вишни», как сказала мама, напоминали лапы какого-то монстра. Ветер шелестел листвой, будто кто-то большой и страшный бродил по саду, искал вход в дом. Даже голос почудился в тишине. Бальдр вздрогнул и, прижавшись лбом к холодному стеклу, тяжело сглотнул. Мама говорила, что он слишком впечатлительный. Никакого голоса не было — просто показалось.

Кратос окликнул его из кухни и велел спускаться на ужин. Бальдр сделал глубокий вдох и шагнул к двери. Обернулся в последний момент, чтобы убедиться, что никакого монстра нет. В зеркале мелькнула чья-то смазанная тень. Бальдр тут же зажмурился и вжался спиной в стену. Показалось! Показалось! В сумерках всякое может примерещиться. Он развернулся и стремглав сбежал по лестнице. Лишь в освещённой ярким светом прихожей, почувствовал себя в безопасности.

— Какой-то ты взъерошенный. Что-то случилось? — спросил Кратос, когда они уселись за стол.

Бальдр помотал головой. Не хотелось, чтобы новый мамин муж считал, что он какой-то дурачок, которому всякое мерещится. А вдруг он начнёт смеяться? Бальдр для вида поковырялся в тарелке, но есть совсем не хотелось. То, что случилось в комнате, ему и правда показалось? Подниматься наверх было страшно. Пришлось делать вид, что ему очень нравится торчать в гостиной с Кратосом и смотреть какой-то скучный детектив. Он даже посуду помыл сам, без напоминаний, лишь бы потянуть время. Потом мама звонила, и, конечно, они оба заверили, что всё хорошо. А когда стрелки переползли к десяти, Кратос прогнал его спать.

Бальдр переминался на месте, дёргая манжеты тёплой домашней рубашки.

— Ты, ты думаешь никто не мог забраться в сад? — спросил он стыдливым шёпотом.

Кратос лишь хмыкнул.

— Вряд ли. Ты что, кого-то видел?

Бальдр поморщился и покачал головой. Дерево, это ведь было просто дерево.

В комнате он первым делом включил свет и только потом решился оглядеться. Кровать и шкаф, стол и стул и несколько запечатанных скотчем коробок. Ничего необычного или страшного. Ах да, ещё это здоровенное зеркало в углу. И в нём отражался лишь хмурый мальчишка с растрёпанными рыжими волосами. Бальдр облегчённо выдохнул и состроил дурацкую рожу своему отражению. Спать он, конечно, не стал, да и рисунок начал получаться…

На часах было уже за полночь, когда Бальдр улёгся в кровать. И едва он закрыл глаза, как в темноте спальни раздался тихий кашель, больше похожий на смешок.

«Мальчик, эй, я знаю, ты меня слышишь».

Бальдр сцепил зубы и стиснул в руках покрывало. Нет-нет-нет, это просто дурацкий сон!

«Бальдр? Тебя ведь так зовут?» — вновь прошелестел голос.

И едва Бальдр осмелился повернуться, в тёмном зеркале нарисовался чужой силуэт, сотканный из серебристых линий.

«Поболтаем? Здесь так давно никого не было. А знаешь ли ты, мой юный друг, что Бальдр в скандинавской мифологии бог весны и тепла?»

И тут уж Бальдр не смог сдержаться: завопил, что есть мочи, и ломанулся на выход.

— Оно там живое! — столкнувшись в коридоре с Кратосом, провозгласил он.

— Оно? — удивлённо вскинул брови Кратос. — Тебе, наверное, кошмар приснился.

Бальдр отступил, хватая ртом воздух.

— Там оно… В моей комнате монстр! — собравшись с духом, завопил он.

Кратос покачал головой, однако взял его за руку и шагнул вместе с ним в детскую. Щёлкнул выключателем, и комнату озарил свет. Бальдр зажмурился, и Кратос успокаивающе похлопал его по плечу.

— Здесь никого нет. Это просто сон.

Бальдр на миг даже обрадовался, что он здесь не один. Сделал глубокий вдох и открыл глаза. Конечно же, в комнате никого не было, а в зеркале отражались лишь их силуэты. Никаких мрачных теней и призраков. Но он ведь не спал…