Сосед (джен)

Дом стоял на холме, окружённый с трёх сторон густым лесом. Узкая просёлочная дорога вела к мосту, через который можно было попасть в город. Фьорд разделил панораму надвое. Из окон гостиной и кухни открывался вид на серебристый бок моста и доки. На той стороне кипела жизнь.

Бальдру досталось окно с видом на сухой заросший сад. И ничего особенно интересного там не происходило. Вообще-то из-за сада мама и влюбилась в этот дом. Раньше они жили в тесной квартире вдвоём (ну, нет, втроём, кошка ещё), а теперь, когда мама вышла замуж, они решили, что требуется дом попросторнее. Мама и её новый муж. Бальдра никто не спрашивал.

А если бы спросили, он бы сказал, что хочет остаться в Ставангере. Тишина и отсутствие сверстников угнетали. В прежней школе класс был хороший. Пусть на дни рождения они друг к другу не ходили, но можно было поболтать с кем-нибудь на перемене или поиграть. В новой же он чувствовал себя чужаком.

От прежней жизни не осталось буквально ничего, и Бальдр никак не мог найти точку опоры и чувствовал себя потерянным.

В новом доме оказалось пусто и гулко, коробки стояли повсюду, а в комнате Бальдра занимало целый угол большое зеркало в пол. Видно, забыли прежние хозяева. Кажется, раньше там жила какая-то девчонка.

Мама и её новый муж, которого Бальдр пока не придумал, как называть, разбирали посуду и кухонную утварь. Бальдр некоторое время наблюдал, как они помогают друг другу. Он ставил тарелки на верхние полки, куда мама не доставала. Нет, не то чтобы Бальдр ревновал, но ОН занимал чужое место. Папино место. И это было совсем неправильно.

Папа ушёл, едва Бальдру исполнился год. С мамой они расстались с громким скандалом и ворохом колких обид, застрявших в груди ледяными осколками. Бальдр ничего не помнил из этого. Слышал лишь обрывки из телефонных разговоров мамы и её подруг. Верно, у папы имелась своя точка зрения, но Бальдр её так и не узнал. Остались только фотки, которые мама старательно спрятала на дно комода. Однако Бальдр всё равно отыскал.

Мамин новый муж совсем на папу не походил. Высокий и смуглый, с густой тёмной бородой и орехово-карими глазами. Лысый, как бильярдный шар, хмурый и молчаливый. Они поженились три месяца назад — в самый разгар лета. Тогда и решили купить новый дом. И вот переехали на прошлой неделе, когда зарядили нудные октябрьские дожди.

Бальдр хотел бы, чтобы всё оставалось по-прежнему. Пусть бы он приходил в гости, так уж быть. Но переезд — это уж слишком. В глубине души Бальдр верил, что папа однажды вернётся, хоть прошло уже целых девять лет. Но чужак занял его место и теперь уж об этом мечтать бесполезно. Про себя Бальдр называл нового маминого мужа просто «он». Потому что не знал, как иначе. Он не дядя, не друг и уж точно не отец. Звали его Кратос и в Норвегию он приехал десять лет назад из далёкой жаркой Греции. С мамой они познакомились в магазине под Рождество полтора года назад. В овощном отделе. Мама помогла ему выбрать ингредиенты для салата, а он дотащил ей тяжёлые пакеты до машины. Эту встречу они считали романтичной, а Бальдр — смешной. Он тогда дома лежал с ангиной и при знакомстве не присутствовал. А после мама то на работе задерживалась, то на каких-то «вечерних курсах». Она приходила домой весёлая, и в глазах её лучился солнечный блеск. И цветы приносила «от благодарных студентов». Бальдру тогда было всего восемь, но он ведь не какой-то там дурачок, быстро догадался, что вовсе это никакие не студенты.

И вот наступил момент, когда мама их познакомила. Она готовила праздничный ужин, хотя никакого праздника не было и в помине. Взволнованно прихорашивалась перед зеркалом и говорила, что придёт важный гость. А Бальдр подумал, что это какой-нибудь мамин начальник и в толк не мог взять, зачем же приглашать его домой.

Мамин гость явился ровно в шесть в сером деловом костюме и подарил ей её любимые «чайные розы». Бальдр насуплено глядел на незнакомца, прислонившись к косяку. И только, когда мама подтолкнула, поздоровался. За столом рассматривал его исподтишка, а подарок даже распаковывать не стал. Чувствовал себя предателем. Ведь мамин новый поклонник занял папино место за столом. Бальдр глядел, как мамин гость открывает вино, а мама раскладывает закуски на столе, и думал, как всё это неправильно. А вдруг папа приедет прямо вот сегодня и застанет их вместе? Хотя он за столько лет ни разу не появился, но казалось, что именно сегодня, обязательно сегодня…

Бальдр даже приподнялся на стуле, ожидая звонка в дверь. Но этого, конечно, не произошло. В письмах папа обещал приехать то на Рождество, то на Пасху. Но всё время у него выдавались какие-то командировки и важные дела. То он тропические джунгли исследовал, то отправлялся на Северный Полюс… И даже фотки иногда присылал с разными красивыми местами. А ещё подарки на Рождество и день рождения. А Бальдр тайком мечтал, что папа вернётся из своей очередной экспедиции и придёт домой. И подарков не надо, пусть бы он сам приехал, а то ведь Бальдр уже совсем забыл его лицо. А фотки мама перепрятала...

Погружённый в свои грустные мысли, Бальдр вертел в руках коробку с подарком. С машинкой на пульте управления. Да, он вообще-то давно такую хотел, и мамин гость угадал. Ну и что, подумаешь! Папа тоже мог такую подарить, просто не успел.

Бальдр со вздохом отошёл к окну, а за столом этого никто и не заметил. Маминым вниманием в кои-то веки завладел кто-то другой. Но Бальдр не чувствовал себя счастливым, нет, совсем наоборот.

Время шло, и из незнакомца мамин друг стал постоянным гостем в их доме. Иногда они даже выбирались куда-то втроём — на лодке кататься, например, или на пикник, и даже в цирк. И, в конце концов, наступил тот момент, когда мама с ним решили жить вместе. Пожениться — всё по-настоящему. Нет, Кратос вовсе не был плохим, и мама с ним выглядела счастливой. Но он занимал папино место, и с этим смириться не удавалось. А Бальдр теперь всё время чувствовал себя забытым. И чувство вины не давало покоя. Если бы только можно было позвонить папе!.. Бальдр бы всё рассказал, попросил совета. Но на его важной работе телефон всегда отключен. Бальдр звонил тысячу раз, но папа так ни разу и не ответил. Только письма писал. Что ж, Бальдр взял их с собой в новый дом. И, тихонько поднявшись наверх, открыл жестяную коробку из-под печенья. Перебирал открытки и письма.

Завтра мама уедет на какую-то дурацкую цветочную выставку в Копенгаген на целую неделю, а они останутся вдвоём с её новым мужем в этом большом чужом доме. И пусть они обсуждали всё сотню раз, Бальдр всё равно оказался не готов. Ночью он спал плохо, даже какой-то голос примерещился в темноте. А, может, это ветер за окном шумел? Или просто какой-то глупый сон.

Утром, когда провожали маму на самолёт, Бальдр всё же не выдержал и расплакался, как маленький. Конечно, ему уже целых десять лет, но что ещё делать, раз так плохо и грустно?

Мама крепко прижала его к себе и погладила по голове.

— Не хочу, чтобы ты уезжала! — вцепившись в мамино красное пальто, воскликнул Бальдр.

— Ну что ты, сынок, это ведь ненадолго, — ласковым тоном пыталась успокоить мама. Чмокнула в щёку и поправила воротник куртки. — Я буду звонить каждый вечер, обещаю.

Бальдр всхлипнул, уткнувшись ей в бок.

— И ты мне кое-что пообещай, хорошо?

Бальдр поднял заплаканное лицо, и мама погладила его по плечам, достала платок и принялась вытирать ему щёки. Бальдр тут же строптиво мотнул головой и отступил.

— Пообещай, что будешь слушаться Кратоса. Я была бы рада, если бы вы нашли общий язык.

Бальдр тут же насупился и скрестил на груди руки.

— Вот уж не знаю. Такого я пообещать не могу.

Мамин новый муж положил ему ладонь на плечо.

— Мы постараемся.

А Бальдр прикусил губу с досады. Ничего он не собирался стараться. Однако маму не стал расстраивать и потому промолчал.

В конце концов объявили посадку на рейс. Мама обняла их обоих, и мужу своему шепнула что-то на ухо. Бальдр не расслышал, однако вновь почувствовал себя третьим лишним. Как будто у них какие-то секреты.

В машине ехали молча. Бальдр, прижавшись лбом к стеклу, глядел на празднично украшенные витрины. Хэллоуин скоро — Ночь Страшных Сказок, и отовсюду скалились жуткие рожи тыкв и пластиковые скелеты и монстры. Бальдр тоскливо вздохнул и отвернулся. Он бы, может, и хотел собирать конфеты, но идти не с кем.

Вместо того, чтобы ехать к мосту, Кратос свернул налево. Они остановились у небольшого кафе на углу.

— Выше нос, — обратился он к Бальдру, а тот по привычке надул губы. — Ты ведь любишь мороженое?

Бальдр хотел сказать «нет», но по правде, конечно, любил. Он бы, наверное, всё на свете отдал (и даже новый велик!) за то, чтобы так вот поехать с папой. Но тот слишком занят, чтобы его навещать. Бальдр нехотя выбрался из машины и дёрнул плечом, когда Кратос хотел взять его за руку на переходе.

— Я и без тебя знаю, как дорогу переходить! — сердито воскликнул он.

Кратос пожал плечами. Бальдр нетерпеливо топтался на месте, ожидая зелёного света, и со злостью запихнул кулаки в карманы. Он даже с мамой давно уже за руку не ходил, а этот считает, будто он какой-то малолетний дикарь!

В кафе они так и не сумели найти тему для разговора. Бальдр ковырялся ложкой в шоколадно-банановом мороженом и поглядывал в окно. Ну почему, почему всё всегда не так?! Почему папа с мамой не смогли друг друга простить? Почему он не приехал из очередной экспедиции их навестить? И почему до него никак не дозвониться?

Кратос что-то говорил, но Бальдр пропустил мимо ушей.

— … велела нам разобрать вещи. Твоя комната на тебе, если уж ты такой взрослый, то справишься самостоятельно.

Бальдр только фыркнул в ответ, однако за мороженое всё-таки поблагодарил.

* * *

К коробкам Бальдр даже не притронулся. Неохота. Потом. Вместо этого рисовал на планшете. Это, кстати, папин подарок на прошлое Рождество. Он так просил у мамы, но она всё говорила, что дорого. А папа купил. Хотя… лучше бы он сам приехал, ну хотя бы на пару часов заглянул. Это был бы лучший на свете праздник! Но его место занял новый мамин муж, и теперь, кажется, ничего уже не поделать.

Вместо красивого замка получилась какая-то кривая хибара. Когда настроение плохое, и рисунки совсем не выходят. Бальдр расстроенно поджал губы и отложил планшет на подоконник. За окном темнел сухой сад, и корявые ветки «декоративной вишни», как сказала мама, напоминали лапы какого-то монстра. Ветер шелестел листвой, будто кто-то большой и страшный бродил по саду, искал вход в дом. Даже голос почудился в тишине. Бальдр вздрогнул и, прижавшись лбом к холодному стеклу, тяжело сглотнул. Мама говорила, что он слишком впечатлительный. Никакого голоса не было — просто показалось.

Кратос окликнул его из кухни и велел спускаться на ужин. Бальдр сделал глубокий вдох и шагнул к двери. Обернулся в последний момент, чтобы убедиться, что никакого монстра нет. В зеркале мелькнула чья-то смазанная тень. Бальдр тут же зажмурился и вжался спиной в стену. Показалось! Показалось! В сумерках всякое может примерещиться. Он развернулся и стремглав сбежал по лестнице. Лишь в освещённой ярким светом прихожей, почувствовал себя в безопасности.

— Какой-то ты взъерошенный. Что-то случилось? — спросил Кратос, когда они уселись за стол.

Бальдр помотал головой. Не хотелось, чтобы новый мамин муж считал, что он какой-то дурачок, которому всякое мерещится. А вдруг он начнёт смеяться? Бальдр для вида поковырялся в тарелке, но есть совсем не хотелось. То, что случилось в комнате, ему и правда показалось? Подниматься наверх было страшно. Пришлось делать вид, что ему очень нравится торчать в гостиной с Кратосом и смотреть какой-то скучный детектив. Он даже посуду помыл сам, без напоминаний, лишь бы потянуть время. Потом мама звонила, и, конечно, они оба заверили, что всё хорошо. А когда стрелки переползли к десяти, Кратос прогнал его спать.

Бальдр переминался на месте, дёргая манжеты тёплой домашней рубашки.

— Ты, ты думаешь никто не мог забраться в сад? — спросил он стыдливым шёпотом.

Кратос лишь хмыкнул.

— Вряд ли. Ты что, кого-то видел?

Бальдр поморщился и покачал головой. Дерево, это ведь было просто дерево.

В комнате он первым делом включил свет и только потом решился оглядеться. Кровать и шкаф, стол и стул и несколько запечатанных скотчем коробок. Ничего необычного или страшного. Ах да, ещё это здоровенное зеркало в углу. И в нём отражался лишь хмурый мальчишка с растрёпанными рыжими волосами. Бальдр облегчённо выдохнул и состроил дурацкую рожу своему отражению. Спать он, конечно, не стал, да и рисунок начал получаться…

На часах было уже за полночь, когда Бальдр улёгся в кровать. И едва он закрыл глаза, как в темноте спальни раздался тихий кашель, больше похожий на смешок.

«Мальчик, эй, я знаю, ты меня слышишь».

Бальдр сцепил зубы и стиснул в руках покрывало. Нет-нет-нет, это просто дурацкий сон!

«Бальдр? Тебя ведь так зовут?» — вновь прошелестел голос.

И едва Бальдр осмелился повернуться, в тёмном зеркале нарисовался чужой силуэт, сотканный из серебристых линий.

«Поболтаем? Здесь так давно никого не было. А знаешь ли ты, мой юный друг, что Бальдр в скандинавской мифологии бог весны и тепла?»

И тут уж Бальдр не смог сдержаться: завопил, что есть мочи, и ломанулся на выход.

— Оно там живое! — столкнувшись в коридоре с Кратосом, провозгласил он.

— Оно? — удивлённо вскинул брови Кратос. — Тебе, наверное, кошмар приснился.

Бальдр отступил, хватая ртом воздух.

— Там оно… В моей комнате монстр! — собравшись с духом, завопил он.

Кратос покачал головой, однако взял его за руку и шагнул вместе с ним в детскую. Щёлкнул выключателем, и комнату озарил свет. Бальдр зажмурился, и Кратос успокаивающе похлопал его по плечу.

— Здесь никого нет. Это просто сон.

Бальдр на миг даже обрадовался, что он здесь не один. Сделал глубокий вдох и открыл глаза. Конечно же, в комнате никого не было, а в зеркале отражались лишь их силуэты. Никаких мрачных теней и призраков. Но он ведь не спал…

Вкус свободы отдавал подгоревшей яичницей. В кои-то веки Бальдр остался один дома на целый день. Мама в Дании, Кратос уехал на работу, а у него только начались осенние каникулы. Жаль, что микроволновку не удалось найти в нераспакованных коробках. Мама, кажется, подписывала, но Бальдр так и не увидал подходящей. Вообще-то плитой мама запрещала пользоваться, но есть холодный завтрак не очень-то хотелось. Вчера он уснул поздно, и, конечно, к тому моменту, когда встал, яичница, приготовленная маминым мужем, давно остыла.

В первый день каникул торчать дома совсем не хотелось. Бальдр взял велик и отправился исследовать территорию. Ах да, одному в лес тоже нельзя. Мама уже раз десять успела позвонить за сегодняшнее утро. Надавала кучу новых запретов и указаний и велела читать книгу, которую задали на каникулы. Бальдр с лёгкостью на всё согласился. Благо, она ведь не увидит, чем он на самом деле занимается. А книга… впереди целая неделя — успеется.

Вчерашние страхи казались нелепыми и детскими и быстро позабылись, растворившись в дневном свете. Сквозь высокие деревья пробивались острые солнечные лучи, и листья под шинами велосипеда шуршали вовсе не зловеще, а весело. А ветер гладил по лицу мягкими лапами, будто большой добрый зверь. Добравшись до звонкого ручейка, Бальдр оставил велик в траве и спустился вниз. Не удержался: кроссовки заскользили по мокрой земле, и он угодил прямо в воду. Даже испугаться не успел — рассмеялся от неожиданности.

Вода была совсем прозрачной: на дне просматривались мелкие камешки, гладкие, молочно-белые и перламутровые, словно осколки звёзд. Настоящее волшебство! Бальдр натолкал их в карманы и, поднявшись по склону, огляделся. Может ещё что-то интересное попадётся? И правда, неподалёку обнаружился высокий раскидистый дуб, а прямо под ним, в траве, россыпь крупных желудей — лаково-коричневых, с твёрдыми жёлтыми шляпками. Бальдр захватил целую пригоршню. Можно из них сделать что-нибудь интересное: человечка или зверя.

Путешествуя по лесу, он успел заметить шуструю белку, скачущую в высоких ветвях. И набрал охапку пёстрых листьев. Маме наверняка понравятся. Пусть будет сюрприз. Можно поставить их в вазу.

В какой-то момент Бальдр понял, что уже давно не слышит шум ручья, а деревья стали гуще, да и солнце клонилось к закату. Вот-вот стемнеет. Нет, испугаться, он не успел, просто растерялся и замер на месте, принялся лихорадочно озираться. Откуда же он пришёл, и в какой стороне дом? Кажется, справа, вон за той пышной сосной, была тропинка… Бальдр шагал в выбранном направлении, но тропинка куда-то затерялась или же вовсе находилась в другой стороне. Сумерки накрыли лес чернично-синим покрывалом, и очертания колючих кустов приобрели зловещие формы, а где-то вдалеке пробудились ночные птицы и устроили перекличку. Интересно, кроме белок, здесь кто-то ещё водится? Нет, пожалуй, лучше об этом не знать.

Бальдр только сейчас ощутил, как замёрз и устал. Есть хотелось и пить, а ещё он переживал, что теперь не найдёт в темноте велик, брошенный у ручья. Точно, нужно идти к ручью, а там уже и до дома рукой подать. Мама почему-то не звонила всё это время, что он бродил по лесу. Пошарив по карманам, Бальдр сообразил, что телефон где-то потерялся. Наверное, там, где он жёлуди собирал, или ещё где. Теперь-то уж стало по-настоящему страшно. Бальдр прислонился к широкому стволу какого-то дерева и обнял себя руками. Всхлипнув, прикусил губу. Дурацкие лесные тролли наверняка его запутали! Но он ведь ничего плохого не сделал: и ветки не ломал, и животных не обижал, и даже не мусорил!

Колючая ветка резко пахла хвоёй, Бальдр раздражённо откинул её в сторону и стряхнул осыпавшиеся иголки с куртки. Вытер мокрое лицо рукавом. Прерывисто вздохнул и опустился на землю, скрестив ноги. Может, вовсе не тролли виноваты (по правде Бальдр и не уверен был, что они существуют), а он сам дурак — маму не слушал. В темноте идти без толку, и какие-нибудь ночные монстры (в их существовании Бальдр почти не сомневался) точно его сожрут. Вот если бы он не потерял телефон… Чего уж, теперь не найти.

Внезапно среди деревьев показался светлый луч. Бальдр подскочил на ноги и удивлённо распахнул глаза. Лесные тролли!

Но нет, силуэт во тьме обозначился в знакомую фигуру и отнюдь не волшебную. Бальдр разочарованно вздохнул и тут же пристыженно улыбнулся.

— Рад тебя видеть! — воскликнул он, так и не решившись приблизится. По суровому лицу маминого мужа сложно было прочитать эмоции. Наверняка он очень зол.

Кратос чуть помедлил и взял его за руку.

— Пойдём, дома объяснишься.

Бальдр послушно склонил голову. Шагал следом и едва поспевал.

— А откуда у тебя фонарь? — сделал попытку завязать разговор. Фонарь был похож на старинный — укрытый в стекло и железо огонёк, вот только внутри прямоугольного корпуса пряталась вовсе не свеча, а лампа.

— В доме нашёл.

— Мой велик…

— Дома.

Бальдр запнулся и невольно сбил шаг.

— Как ты здесь оказался?

— Шёл по твоим следам.

Кратос тоже остановился и заглянул ему в лицо, вздохнул и, приподняв фонарь, его оглядел.

— С тобой всё в порядке?

Бальдр опять почувствовал укол стыда и ответил шёпотом:

— Да. Я… я устал.

— Уже недалеко.

Вскоре и правда послышался шум ручья. И чем ближе они подходили к дому, тем тяжелее становилось на сердце. Ох, мама ужасно разозлится! И за телефон ещё будет ругать. Едва показалось знакомое крыльцо, Бальдр выдернул руку и затормозил.

— В чём дело? — обернулся к нему Кратос.

— Ты всё маме расскажешь, да? — обречённо выдохнул Бальдр.

— Мне бы следовало, — выдержав паузу, ответил Кратос. — Ты ведь ослушался.

— Знаю! Знаю! Я просто хотел… — «немного свободы», однако это произнести было неловко. Наверное, мамин муж сочтёт это смешным. Бальдр понурил голову, проглотив остатки фразы.

— Мы тебе доверяли, как взрослому. А «быть взрослым», это не значит делать всё, что взбредёт в голову, — пояснил Кратос, склонившись к нему. — Это значит, нести ответственность за свои поступки. — В лесу полно опасностей. Это не место для игр.

— Да, — тихо вытолкнул Бальдр. — Мне было страшно, и я рад, что ты пришёл, — признался он, чуть помедлив.

Кратос кивнул.

— Если пообещаешь больше не убегать, мы об этом забудем.

Бальдр удивлённо приоткрыл рот. Вот как, неужели он и правда не скажет маме? Оставит эту тайну между ними? Спохватившись, торопливо кивнул.

— Обещаю.

— Вот и хорошо, а теперь пойдём домой. Нужно позвонить Фрейе, только для начала приведи себя в порядок, — Кратос легко подтолкнул в спину, и Бальдр послушно шагнул к крыльцу.

* * *

Телефон дома нашёлся, забытый на столе. Уж, конечно, мама отругала за то, что трубку не брал. С Кратосом они ещё о чём-то потом разговаривали, а Бальдр слонялся по дому обиженный. Вернулся в свою комнату и решил всё же разобрать коробки. В первой оказались учебники и тетрадки, книжки разные. Её он отпихнул в сторону. Во второй — игрушки. И тут Бальдр надолго завис, изучая содержимое. Тяжёлые металлические солдатики, покрашенные бронзовой краской, бренчали в жестяной коробке. А под ними обнаружилась «волшебная подзорная труба». Бальдр развалился на пушистом ковре и принялся разглядывать узоры из цветных стёклышек. Некоторые напоминали диковинные цветы или бабочек, или ярких тропических птиц. Он так увлёкся, что обо всём позабыл.

Голос, пронзивший тишину, заставил вздрогнуть:

«В моё время каждая игрушка была произведением искусства. Не то, что сейчас — штампуют одну за одной — пластмасса и резина, залитые ядовитой краской».

Бальдр уронил трубу и отполз к кровати, перекатился на другую сторону. Голос определённо доносился из того угла, где стояло зеркало. Сердце перевернулось в груди, и Бальдр, затаив дыхание, вжался лбом в деревянную боковину кровати.

«Ладно тебе, парень, я не кусаюсь и не ем маленьких детей».

Бальдр прикусил губу от волнения и осторожно поднял голову.

— Только, пожалуйста, без воплей в этот раз. У меня очень чувствительные уши.

— Боже… — тихо выдохнул Бальдр. — Оно живое.

В зеркале отражался старик. Худой, в старомодном жилете и брюках, на остром носу сидели круглые очки в тонкой оправе.

— Какое я тебе «оно», в конце концов! Потрясающая бестактность! — раздражённо воскликнул старик. — Я — человек! Ну, хорошо-хорошо, был человеком. И вот уже без малого сотню лет торчу в этом проклятом зеркале всем новым жильцам на потеху.

Бальдр, расцепив руки, брякнулся на пол. Он и правда едва сдерживался, чтобы не заорать. На монстра старик, конечно, не походил. Но и уж точно не на живого человека. Силуэт, сотканный из серебристых линий, мерцал в тусклом свете настольной лампы.

Бальдр, собравшись с духом, выглянул из-за кровати. Наверное, этот старик — призрак. И выйти из зеркала не может, иначе он бы уже это сделал.

— От человека в тебе осталось одно отражение, — расхрабрившись, заявил он.

— Ха-ха-ха! — театрально взмахнул руками старик. — Очень остроумно, парень. Но, так уж быть, я тебя прощаю на первый раз. Знакомое лицо? А так? — повернувшись в профиль, старик принял горделивую позу и выпрямил спину. — Не узнаёшь, нет?

Бальдр покачал головой.

— И чему только вас учат в школе! — возмутился старик. В руках его появилась книга, такая же мерцающе-призрачная, как и он. — «Сказания и легенды Девяти Миров» — ни о чём не говорит? — потряс книгой в воздухе он.

— Нет, — вновь помотал головой Бальдр.

— Я же практический Вергилий⁽¹⁾ современности! Мимир — мой творческий псевдоним. Неужто не слыхал? Величайший из писателей нынешнего века.

— Ты смешной, — заметил Бальдр, поднявшись на ноги. — Значит, ты не монстр?

Мимир устало махнул рукой, и книга растворилась в воздухе.

— Конечно же, нет. Я — несчастная душа великого творца. И это был мой дом, кстати, — убавив градус пафоса, добавил Мимир.

— А как ты оказался в зеркале? — приблизиться Бальдр не решился, однако страх угас, уступив место любопытству.

— Злые козни недругов, — поведал Мимир, элегантно обмахнувшись платком, вытянутым из кармана жилета. — Очень увлекательная детективная история. С любовной линией, между прочим, — заявил он, окинув Бальдра внимательным взглядом. — Впрочем, некоторые сцены придётся урезать. Тебе ведь явно ещё не «16+».

Бальдр рассмеялся, уже ничуть не стесняясь. Призрак оказался совсем не страшным, а очень даже забавным. Бальдр забрался на кровать и уселся напротив зеркала.

— Так что, хочешь послушать мою историю?

— Ага.

Мимир, приосанившись, вскинул голову. Вынул из кармана жилета расчёску и провёл по седым курчавым волосам и аккуратной короткой бородке, деловито откашлялся и поправил очки. Но стоило ему открыть рот, как стук в дверь оборвал несостоявшийся рассказ. Бальдр подскочил на кровати и повернул голову к двери. А когда обернулся, призрака уже и след простыл. Странно…

Кратос толкнул дверь и вошёл в комнату, Бальдр постарался принять непринуждённый вид.

— С кем ты разговаривал?

— Э-э, ни с кем. Я просто играл, — быстро придумал отговорку Бальдр.

Кратос ничего не заподозрил, наверное. В руках он держал коробку с какими-то яркими картинками.

— Это тебе, будет отгонять ночные кошмары, — сообщил Кратос, и на его бородатом лице промелькнула улыбка.

Бальдр тоже заулыбался, приняв подарок.

— Спасибо. И за… то, что велик нашёл, и… меня, — смутившись, выдавил он.

Кратос кивнул.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — эхом повторил Бальдр.

Огонёк стыда в душе постепенно угас, уступив место благодарности. Мамин новый муж совсем не плохой, и даже лучше. Не выдал его маме и даже не ругал. И подарок, если уж на то пошло, Бальдр не заслужил, но он всё равно подарил. И Бальдр теперь не знал, что с этим со всем делать — с этими дурацкими противоречиями, колющими изнутри, будто осколки острых камней. Что сказать папе, когда тот вернётся? Что он променял его на кого-то другого?

В коробке оказался ночник. Красивый со сказочным городком, «запечатанным в картине». Бальдр воткнул вилку в розетку, и городок засиял огнями. Он долго заворожённо разглядывал узкие улочки и маленькие, тесно прижавшиеся друг к другу, дома, над которыми мерцали звёзды и светился острый серп луны. А в крохотных окошках горел тёплый свет.

— Кхм-кхм, — из зеркала раздался знакомый голос. — Забыл тебе кое-что сказать.

Бальдр отвлёкся от ночника и обратил внимание на Мимира, вновь «нарисовавшегося» в зеркале.

— Про наши с тобой беседы никому, особенно родителям, ни слова.

— Почему? — встряхнувшись, спросил Бальдр.

Мимир поджал губы.

— Знаешь, об этом в другой раз. Просто пусть это будет наша с тобой маленькая тайна.

Бальдр чуть подумал и согласился:

— Хорошо.

Мимир одобрительно кивнул.

— Так какую историю ты хочешь послушать сначала? Я знаю великое множество. А собеседниками, к моему огромному сожалению, в последние годы был обделён.

Бальдр дотянулся до выключателя и погасил свет. В темноте городок выглядел совсем волшебно.

— Можно просто сказку? Про город, — устроившись на кровати поудобнее, спросил он. Сегодня так много событий произошло, так много мыслей теснилось в голове, что хотелось просто закрыть глаза и провалиться в сон. И пусть там будут приключения и волшебные миры.

Мимир довольно хмыкнул.

— Про город, что ж, есть у меня одна на примете.

---

1) знаменитый древнеримский поэт

Вернуться к тексту

Наступила суббота, и у Кратоса был выходной. Он предложил съездить в город вдвоём. Бальдр поначалу растерялся. Не мог ведь он сказать, что хочет пообщаться с призраком из зеркала. Да, Мимир успел просветить, что дочку прежних жильцов отправили к психологу, из-за того, что она слишком много времени проводила со своим «воображаемым другом». Взрослые его почему-то не видели, только дети и животные.

— Это моё проклятье, — тоскливо вздохнул Мимир, наблюдая как Бальдр копается в шкафу.

— Какое проклятье?

— Торчать в этой комнате и в этом зеркале, — в той же траурной манере сообщил Мимир.

Стало его жалко, но что Бальдр мог предложить?

— Я бы позвал тебя, если бы, ну… ты мог выйти.

— Спасибо, добрый мальчик, я рад это слышать, — вздохнул он, поправив очки, и церемонно кивнул. Похоже, даже у призраков бывает плохое настроение. Бальдр хотел его подбодрить, но не придумал, как.

Коробки Бальдр уже разобрал, но вещи в шкафу валялись как попало (уж точно не так, как сложила бы мама), и теперь ничего не удавалось найти. В конце концов он вытянул с полки затерявшийся под футболками и школьными рубашками песочный джемпер. Джинсы нашлись внизу, под вешалками.

Не успел Бальдр захлопнуть дверцу, как Гамма (кошка) сиганула на одну из полок. У неё вообще-то своя мягкая лежанка была на подоконнике, но ей больше нравилось устраиваться на разбросанных вещах или чистом постельном белье. И на столах, там, где места для неё совсем не находилось. Как-то раз она опрокинула чай на мамин план экскурсии. Мама так на неё ругалась, даже грозилась отдать соседке, хотя у той и так уже было целых пять кошек.

К Мимиру Гамма быстро привыкла, хотя и поначалу шипела на зеркало. Теперь же она почти не обращала на него внимания. Должно быть, принимала за радио или что-то в таком роде.

Бальдр прогнал кошку из шкафа и обернулся к зеркалу. Решился озвучить вопрос, который давно мучил:

— Ты здесь умер? В моей комнате?

— Как тебе сказать… — задумался Мимир, прикусив дужку очков. — Здесь вообще-то находился мой кабинет. Конечно, от него уже ничего не осталось, да и от моего дома наверняка тоже… — печально поджал губы он.

— Ты не ответил на вопрос, — шагнув ближе, напомнил Бальдр. — Не на моей ведь кровати, нет?

Мимир успокаивающе взмахнул ладонью.

— Разумеется, нет, её и в помине тут не было. Я умер за своим прекрасным дубовым столом в собственном кабинете, за так и незаконченными мемуарами, — многозначительно воздел палец вверх он.

Бальдр хотел узнать, что такое эти мемуары, но Кратос стукнул в дверь и велел спускаться вниз. Бальдр махнул Мимиру, а тот проводил его расстроенным взглядом. Гамма же и ухом не повела. Деловито развалилась на кровати и принялась причёсывать свою пушистую пёструю шёрстку. Кажется, ей, в отличие от призрака, компания не нужна.

Кратос ждал внизу, видно, от скуки вертел в руках ключи.

— Куда поедем? — бодро соскочив по ступенькам, спросил Бальдр.

— Мыть машину.

Настроение сразу пропало, сдулось, как воздушный шарик.

— Тогда бы я лучше остался дома.

— Сначала дела, потом развлечения.

Бальдр надул губы, однако спорить не стал. Всю дорогу он играл в телефон и на нового маминого мужа внимания не обращал. После мойки они заехали в кафе, и Кратос спросил, куда он хочет пойти. Раздумывать долго не пришлось, так как из окна Бальдр увидал приглашающе распахнутые ворота парка аттракционов. Вскоре они туда и отправились. Бальдр с восторгом крутил головой по сторонам: вокруг было столько всего, что он не мог выбрать. «Колесо обозрения», «Американские горки» и какая-то штука под названием «Иллюзион».

Кратос, заметив его замешательство, указал подбородком на один из павильонов, ближайший к ним. «Королевство кривых зеркал».

— Не хочешь зайти? Говорят, это весело.

Бальдр активно замотал головой. С некоторых пор зеркала его пугали. Вдруг они какие-нибудь проклятые? И тогда придётся, как Мимиру, вечно торчать в дурацком зеркальном лабиринте. Он вздрогнул и отступил.

— Там страшно, — прошептал под ноги.

Кратос удивился:

— Что же там страшного?

Бальдр вздохнул, чуть помедлил, пнув подвернувшийся под ноги камень.

— А если зеркало проклятое и забирает души?

Кратос, кажется, даже на миг растерялся, а после присел рядом с ним на корточки и взял за руки.

— Не знаю, откуда ты всё это взял, но это просто сказки. Не бывает никаких проклятых зеркал. Это всего лишь стекло и металл. И ничью душу они точно забрать не могут.

Бальдр чуть приподнял уголки губ и заглянул в тёмные глаза отчима. Если бы всё было так просто… Но попытку он оценил.

— На железной дороге хочешь прокатиться? Там не страшно? — заметив, что он немного оттаял, спросил Кратос.

Бальдр поспешно согласился. Стало неловко. Наверное, он (отчим?) считает его каким-то дураком. Бальдр даже без пререканий взял его за руку. Потеряться в толпе он и правда немного боялся. Такое уже однажды случалось. Давно, правда, ему было четыре года. Мамин брат потерял его в торговом центре, когда пошёл знакомиться с какой-то длинноногой блондинкой. А Бальдр залип перед витриной магазина игрушек. Вообще-то дядя о нём быстро вспомнил, но тогда казалось, что прошла целая вечность.

* * *

В парке много чего интересного нашлось и без проклятых зеркал. Бальдр даже уговорил Кратоса посетить «дом с привидениями». Знал, что призраки там не настоящие, а ряженные. И железная дорога объезжала весь парк! А паровоз гудел, как настоящий, и пыхтел дымом. А ещё были карусели и «сладкая вата».

Осенний вечер приглушил цвета, оставив лишь фиолетовый, коричневый и синий. Зажглись фонари, разбив сумерки жёлтыми мазками, будто последними каплями дневного света.

Гамма встретила у порога и принялась деловито их отчитывать сиплым мяуканьем. Верно, за то, что так долго гуляли и оставили её одну. Мама говорила, что кошка — дама с характером. Кратос мимоходом потрепал Гамму по голове, и она снисходительно это позволила, махнув пушистым хвостом.

— Накорми её, — велел он. Сам же унёс на кухню пакеты с продуктами.

Бальдр подхватил кошку на руки и прижал к себе. Ух, она всё-таки тяжёлая! Гамма чуть потерпела ради приличия, но вскоре вывернулась и принялась оскорблённо вылизываться, всем своими видом показывая, что её «идеальную причёску» опять испортили.

— Какая же ты всё-таки вредина, — упрекнул Бальдр. Гамма и ухом не повела. Она знала себе цену. Однако, стоило зашуршать пакетом с кормом, как она вмиг примчалась на кухню. На ужин у неё был «ягнёнок в сливочном соусе», а сами они доедали вчерашнее пюре и котлеты.

— Завтра будем готовить томатный суп, — сказал Кратос, составляя тарелки в раковину.

— Будем вместе? — удивлённо вскинул брови Бальдр.

— Конечно.

Бальдр чуть помедлил, подёргав скатерть.

— Мама не разрешает пользоваться ножом, — смущённо признался он.

Лица отчима он не видел, однако тот, кажется, удивился, откашлялся и вытер руки полотенцем.

— Надо же когда-то учиться.

Бальдр пожал плечами. У мамы так много правил, а у Кратоса совсем мало. Как-то даже неуютно стало от того, что так много всего, оказывается, делать можно.

— Мы можем потренироваться сегодня вырезать тыкву, — предложил Кратос после небольшой паузы.

— Ну… хорошо, — всё ещё неуверенно согласился Бальдр.

— Я этого тоже раньше не делал, — кажется, Кратос решил его подбодрить.

Бальдр состроил неловкую улыбку.

— Почему? Ты что, не любишь праздники? — если уж на, то пошло, то отчима никак не назвать «весёлым человеком». Бальдр даже не помнил, улыбался ли тот вообще.

Кратос шевельнул плечом.

— Это языческий праздник. На моей родине его не отмечают.

Он нашёл инструкцию в интернете и с серьёзным видом её изучал. Ну, с обычном для него видом.

Мама говорила, что на работе Кратос составляет инструкции по технике безопасности, а ещё ездит на заводы и ругает всяких людей, которые их нарушают. Нет, она как по-другому выразилась, но Бальдр понял именно так. Он был инспектором с каким-то длинным названием, которое вылетело из головы, стоило лишь услышать. Наверное, это скучная работа. Бальдр бы точно хотел заниматься чем-то поинтереснее, когда вырастет. Например, стал бы машинистом. Водить поезда, наверное, здорово. Разные города каждый день.

Бальдр от скуки вертелся рядом и постукивал по оранжевой макушке тыквы. Они раньше тоже не отмечали. В школе как-то был маскарад, но Бальдр не пошёл. Это с друзьями весело, а один чувствуешь себя глупо.

— А ты… там, где ты раньше жил, у тебя есть семья? — спросил Бальдр. Стало вдруг интересно, почему отчим решил переехать в другую страну, и есть ли кто-то, кого он оставил на родине.

— Семья… была, — ответил Кратос, отложив телефон. Кажется, он и не намеревался рассказывать подробности.

— Была? — переспросил Бальдр.

Кратос вздохнул и устремил взгляд в тёмное окно.

— Мы с младшим братом выросли в приюте, родителей не знали. Деймос стал военным, он погиб давно.

Бальдр не сумел подобрать слов, лишь состроил печальную гримасу. Наверное, это очень грустно, когда ты один на целом свете.

Тыкву они закончить не успели: мама позвонила по скайпу. Бальдр понял, что ужасно соскучился, на самом деле, а впереди ещё целых три дня. Мама раньше никуда так надолго не уезжала.

После того, как закончили разговор, Бальдр поднялся к себе. В этот раз без напоминаний. День выдался долгий, и он правда устал и хотел спать. Однако Мимир был тут, как тут. Ему-то ведь скучно в одиночестве. Он даже спросил, чем они занимались всё это время, но, кажется, только из вежливости. Видно было, как ему не терпится рассказать о себе.

Бальдр зевнул и, потянувшись, брякнулся на кровать. Уселся, скрестив ноги, и внимательно уставился на Мимира, ожидая рассказа. Тот подобрался и откашлялся.

— Тебя наверняка интересует, как я стал пленником этой зеркальной тюрьмы? — обвёл руками рамку он.

Бальдр утвердительно кивнул.

— Я и сам не знаю, — вздохнул Мимир. — Я бы хотел сказать, что та ночь выдалась какой-то особенной, но не буду приукрашивать действительность. За день до этого мы устроили званый ужин в честь выхода моей новой книги. Думаю, меня отравили завистники, и я остался здесь, чтобы… не знаю, зачем, наверное, чтобы разгадать свою смерть. Но я ведь разгадал и уже давно, — растерянно снял очки он и опустил руку вниз. — Наказать их не в моих силах, да и все они давно мертвы.

Бальдр задумался, рассеянно взъерошив рыжие пряди.

— А если ты ошибся, и убийца кто-то другой?

Мимир, кажется, обрадовался новой догадке.

— Ты так считаешь?

Бальдр пожал плечами, обведя взглядом комнату. В полумраке светился ночник со сказочным городом и фосфорные звёзды на светло-голубых обоях.

— Ты сам сказал, что они все уже давно умерли, так какая теперь разница?

Мимир сухо кивнул.

— Действительно. Все, кого я знал, умерли. Это ли не трагедия? И моя дочь, жена, милая Энн…

— Кто?

— Неважно, неважно, — отмахнулся Мимир. — Значит, дело в другом.

Бальдр снова зевнул и потёр кулаком глаза.

Мимир досадливо поджал губы.

— Я ведь уже и забыл, что вам, людям, надо спать. Обсудим это завтра, мне есть над чем поразмыслить.

— Ладно, — легко согласился Бальдр.

— Доброй ночи, — пожелал Мимир. Звук его голоса ещё дрожал в воздухе, а серебристый силуэт уже растаял. Интересно, а куда он уходит, когда его нет в зеркале? Бальдр хотел спросить, но на оклик тот не отозвался. Может, не услышал, а, может, не захотел.

Погасив свет и устроившись в постели, Бальдр попытался представить этот «зазеркальный мир». Наверное, там холодно и очень одиноко. Было бы здорово, если бы Мимир мог оттуда выбраться. Бальдр уже совсем перестал бояться, только жалел призрака. Он ведь вовсе не злой и не плохой. Никто такого не заслужил, чтобы оказаться в плену у зеркала. Надо ему как-то помочь, вот только пока что в голову ничего не приходило. Ни толкового, ни бестолкового. Бальдр провалился в сон, так ничего и не придумав.

Вечером они с Кратосом слегка повздорили. Завтра нужно было идти в школу, первый день после каникул, и Бальдр немного нервничал. Ладно, если уж, честно, нервничал сильно. Дурацкая новая школа! И новые учителя, и новые одноклассники… Он места себе не находил и бродил из угла в угол по комнате. Кратос велел ему собрать рюкзак, чтобы утром не делать этого в спешке.

Бальдр упрямо помотал головой.

— Мама сказала, чтобы ты это сделал!

— Я слышал, — спокойно ответил Кратос. — Ты справишься с этим сам.

— Но мама!.. — Бальдр растеряно замер на полувдохе и прикусил губу от отчаяния.

Да, мама всегда собирала рюкзак и вещи ему в школу готовила, и проверяла уроки, и много чего ещё, с чем Бальдр, по её мнению, не мог справиться сам.

Кратос наблюдал за ним молча, взял за плечо, так и не услышав ответа, и подвёл к письменному столу.

— Какие у тебя завтра уроки?

— Не знаю! Не знаю! — рассержено воскликнул Бальдр.

— Где твой дневник?

— Что?

— Где ты расписание записываешь? — переспросил Кратос.

Бальдр пожал плечами.

— Мама звонит учительнице и сама записывает.

Кратос покачал головой, оглядев заваленный тетрадками, книжками и игрушками стол.

— Наведи-ка здесь порядок для начала.

— Нет, не хочу! Что ты раскомандовался? Ты мне не отец!

— Да, но это не значит, что ты не должен слушаться.

Кратос оставил его одного, и Бальдр со злости зашвырнул подушку в стену. И чуть было не попал в зеркало. Ой-ёй… Он даже зажмурился на секунду, представив, что оно опрокинется и разлетится на части. И что тогда будет с Мимиром? Обида, злость и страх смешались воедино, сдавили грудь тугим обручем, не давая вздохнуть. Так грустно стало и тоскливо, что Бальдр дал волю слезам. Всё вечно у него не так получается, и зеркало чуть не разбил. Хорошо хоть промахнулся.

Мимир объявился сам. Покачал головой и состроил печальную гримасу.

— Ну и что ты тут сырость развёл? Разве что-то плохое случилось?

Бальдр всхлипнул и вытер лицо рукавом рубашки. Он и не знал вовсе, что ответить. Слишком много эмоций перемешалось и, кажется, он просто устал. А ещё эта школа проклятая! Там всё чужое и незнакомое.

— Не хочу в школу, — протянул Бальдр.

Мимир приложила палец к подбородку и задумчиво нахмурил лоб.

— М-да, знаешь, в твоём возрасте я помогал отцу в лавке и мечтал, чтобы меня отправили учиться. Немногие могли себе это позволить, — назидательно качнул головой он и сделал паузу. — Нынешние дети уж слишком капризные. Вас ведь даже не наказывают. В моё время не церемонились: безобразников били розгами!

Бальдр насуплено кивнул.

— Ладно-ладно, я понял.

Мимир поправил очки и устремил взгляд вдаль, тяжело вздохнул.

— Когда я был жив, то мало времени проводил с близкими. Не знаю уж, работа, деловые встречи, незаконченные романы — всегда что-то мешало. А потом, когда я, хм, очутился в этом зеркале, я мог лишь наблюдать за ними. Видел, как моя дочь вышла замуж за этого грубого конюха. Да, я был против, запретил ей, и мы крупно повздорили. Но после моей смерти она всё же ослушалась, пусть… — Мимир махнул рукой. — Я ничего не замечал, оказывается. Он сделал Астрид счастливой. И я ему за это благодарен. Я сотни раз пытался с ней поговорить, но она меня не слышала, — опустил голову он. — И я мог лишь наблюдать. Видел, как растут мои внуки, как стареет жена… Это была подлинная пытка, и всё же, всё же, я рад, что смог присутствовать в их жизни хотя бы виде призрака.

Бальдр уже и позабыл о своих проблемах — слушал, приоткрыв рот.

— А с внуками ты смог поговорить? — спросил он, дожидавшись паузы.

Мимир печально вздохнул и поджал губы.

— Пытался, но ничего хорошего из этого не вышло. Как только я заметил, что малыш Оскар меня видит… Я просто хотел с ним поболтать, но, кажется, напугал. Хотел наладить контакт с семьёй, а вместо этого стал причиной паники. Наверное, общаться с мёртвым дедом не самая лучшая идея. Ему запретили сюда заходить. А после и вовсе кабинет заперли на ключ. Они продали дом, уехали, а я даже не знал куда, — развёл руками Мимир. — Вот так всё и закончилось. Годы я провёл в одиночестве и понял, что утраченного не вернуть. Ни слава, ни любовные интрижки не способны заменить всё то, что я пропустил.

Бальдр молчал, задумавшись. Что тут скажешь?

— Может, я смогу найти твоих родственников? — предложил он.

Мимир лишь печально улыбнулся.

— Может быть… Вот только поговорить с ними я всё равно не смогу. Прошлого не вернуть, да я и не для того рассказывал. У тебя-то вся жизнь впереди, и не стоит повторять моих ошибок.

Бальдр виновато опустил голову. Да, Мимир прав: не стоило себя так вести с отчимом, тем более Кратос ведь и правда ему ничего плохого не сделал. А он сам психанул, потому что слишком много всего навалилось разом.

— Я понял, — тихо сказал Бальдр.

— Ну вот и хорошо. Извиняться вовсе не стыдно, — подбодрил Мимир.

Бальдр кивнул.

— А что такое интрижки?

— Ой, проехали. Кто из нас без греха? Подрастёшь — поймёшь, — отмахнулся Мимир.

Бальдр обиженно надул губы, однако выпытывать не стал, толкнул дверь и побрёл к лестнице. «Подрастёшь — поймёшь», — передразнил шёпотом.

Что бы там ни говорил Мимир, а извиняться всё же было стыдно. Бальдр предпочёл молча пялиться на отчима, который в гостиной читал книгу. Однако это не возымело эффекта. Бальдр подошёл ближе и тяжело вздохнул, усевшись на ковёр.

— Успокоился? — спросил Кратос, отложив книгу.

Бальдр виновато опустил голову.

— Прости, я был не прав, — собравшись с духом, вытолкнул он на одном дыхании.

Кратос молчал, изучая его насупленное лицо.

— Хорошо. Иди умойся, и я помогу тебе собраться.

Бальдр обрадованно кивнул и подскочил на ноги. Когда они поднялись в детскую, Мимир, маячивший в зеркале, улыбнулся.

* * *

К маминому приезду приготовили рыбный пирог. Её любимый. Бальдр сам края залеплял. Может, получилось и кривовато, но Кратос сказал, что для первого раза неплохо.

Мама, конечно, соскучилась, расцеловала их обоих, расспрашивала, как жили тут без неё. Бальдр без зазрения совести ответил, что хорошо. И Кратос даже не сказал, что он не слушался или вёл себя плохо. И от того Бальдр только сильнее его зауважал.

Они пили чай с пирогом, а после смотрели фильм все вместе, и Бальдра даже не прогнали спать. Мама подарила большой набор «Лего», который привезла из командировки. И Бальдр был счастлив в этот вечер. Однако перед сном всё же спросил о том, что давно беспокоило.

Он улёгся в постель, и мама погасила свет, оставив лишь ночник. Присела на край одеяла и мягко провела ладонью по его волосам.

— А ты написала папе наш новый адрес? Письма так долго нет… — расстроено протянул Бальдр.

— Написала, — мама поджала губы и вздохнула. — Может, на почте затерялось, а может, ему просто некогда, вот и не пишет.

Бальдра такой ответ вовсе не устроил.

— Почему ты никогда про него не рассказываешь?

Мама вновь отмахнулась.

— Уже поздно, тебе в школу завтра.

— Ну, пожалуйста, хотя бы немного! — заканючил Бальдр, однако маму было вовсе не так-то просто сбить с толку. Она поцеловала его в лоб и поправила одеяло.

— В другой раз. Спокойной ночи.

Бальдр не стал спорить, всё равно смысла нет. Она каждый раз так говорит, но почему-то у неё никогда нет подходящего времени. И почему они с папой так сильно друг друга ненавидят? Когда-то ведь любили…

* * *

Хэллоуин наступил через два дня. Здесь, в глуши, праздник и вовсе не ощущался. Мама, видно, решила поднять им настроение. Вырезала бумажные гирлянды, и они с Бальдром развесили их в прихожей и гостиной. А когда отчим вернулся с работы, она предложила им вместе отправиться за угощениями. Бальдр вперил взгляд в пол и изучал светлые доски, представляя какой это будет эпичный провал.

Кратос, похоже, тоже не обрадовался такому предложению.

— Не думаю, что это хорошая идея.

Мама пылала оптимизмом:

— Почему же? Познакомитесь с соседями. Наверняка кто-то здесь тоже отмечает. Надо идти в ногу со временем.

Бальдр тихо ойкнул, прикрыв глаза.

— Я думаю, что это очень ужасная идея! — решился высказать он. — Мы ведь просто можем посмотреть телик…

Мама наклонилась к нему и ободряюще улыбнулась.

— Разве ты не хотел завести новых друзей? Это отличная возможность познакомиться с кем-то.

Бальдр отчаянно замотал головой.

— В костюме клоуна? Уж точно нет!

Мама перевела взгляд на Кратоса, очевидно, ища поддержки.

— Вам обоим не помешает завести новые знакомства.

Кратос в ответ лишь хмыкнул, однако под умоляющим маминым взглядом быстро сдался, сжал её ладони в своих и кивнул.

— Попробуем? — предложил он Бальдру.

Бальдр в ответ скорчил недовольную рожу, но всё уже было предрешено. Выпрашивать конфеты с родителями ходят лишь детсадовцы, но мама, конечно же, этого слушать не стала. Вытащила из кладовки дурацкий костюм фокусника, который с какого-то школьного праздника завалялся, и выставила их обоих за дверь.

Бальдр уныло плёлся следом за отчимом и вздыхал, пиная мелкие камни. В конце концов они остановились перед дверями большого дома, выкрашенного в цвет лазури.

— У них даже нет фонаря! — указал Бальдр на окно. — Они точно не празднуют!

Кратос ободряюще сжал его плечо и подтолкнул к двери.

— Мы просто попробуем, ничего в этом страшного нет, — он решительно постучал, а Бальдр понурил голову. Дурацкая шляпа съехала, закрыв обзор.

Не открывали долго, и Бальдр хотел уже уйти, дёрнул Кратоса за рукав. В этот момент и послышались шаги и покашливание. Высокий старик в бежевом свитере и серых брюках распахнул дверь.

Бальдр задрал голову, придержав шляпу.

— Зрасте, — вытолкнул он, собрав остатки решимости.

Старик угрюмо кивнул.

— Мы ваши новые соседи, — сообщил Кратос, обменившись со стариком хмурыми взглядами.

— Вы же в курсе про Хэллоуин, да? — Бальдр взволнованно переступил с ноги на ногу.

— Мы не празднуем, — пожевав губами, ответил старик, обернулся и крикнул в темноту коридора: — Инга!

Бальдр аж вздрогнул от неожиданности. Бабуля, явившаяся на зов, казалась ещё старше деда. И тоже не выглядела дружелюбной, однако чуть более заинтересованной, чем он.

— Мы ничего не покупаем, — резко заявила она, окинув Бальдра и Кратоса внимательным взглядом.

— Это соседи. Мальчишка будет стихи читать. Помнишь этот бестолковый новый праздник? — громче, чем следовало, пояснил старик.

Бальдр закатил глаза и дёрнул за край чёрно-фиолетового плаща.

— Я вообще-то фокусник!

Бабуля мелко закивала, и старик, наклонившись к ней снова всё повторил.

— Она глухая, вечно слуховой аппарат где-то посеет, — раздражённо покачал головой он.

Бальдр в спешке нашарил в кармане куртки колоду карт. Он вообще-то тренировался, но фокус всё же не удался с первого раза. Нужно было считать, чтобы отгадать карту, которую задумал старик. Верно, он ошибся, однако со второго раза волшебство всё-таки получилось. Старик одобрительно кивнул, а бабуля выдавила улыбку.

— Конфет у нас нет, но сейчас посмотрю, чем тебя угостить, — заявила она, скрывшись в глубине тёмной прихожей. Отсутствовала она пару минут и вернулась с большим красным яблоком. Бальдр скованно поблагодарил, старательно пряча разочарование. Зря только позорился.

— Ну как, пойдём дальше? — бодро спросил Кратос, когда дверь за стариками захлопнулась.

Бальдр покачал головой, подкинув в ладони яблоко.

— Может, домой?

— У меня идея получше, поедем в гости. Ты ведь хотел праздник?

Бальдр обрадованно кивнул. Это уж всяко лучше, чем ходить по соседям.

* * *

«Кофе/бар «Наковальня» гласила вывеска. Бальдр удивлённо приоткрыл рот.

— Это кафе или бар?

— Это кофейня и бар, — пояснил Кратос и толкнул тяжёлую дверь.

Внутри царил приятный полумрак и мерцали праздничные гирлянды — жёлтые, оранжевые и красные. Барная стойка была украшена Джеком-фонарём с самой жуткой рожей, которую только можно представить. Бальдр восторженно замер, уставившись во все глаза на тыкву.

— Ого! — воскликнул он восхищённо и потянул Кратоса за рукав, чтобы поскорее рассмотреть это чудо поближе.

Народу было много, но им всё же удалось протиснуться к стойке. Кратос помог забраться на высокий стул, и Бальдр с интересом крутил головой по сторонам. Бармен налил пиво очередному посетителю и обратил внимание на них. Расплылся в улыбке и гаркнул:

— Какие люди! Синдри, а ну живо тащись сюда! У нас гости.

Синдри обернулся с другого конца длинной стойки, очевидно, «кофейного».

— Конечно, Брок, у нас гости, у нас ведь кофейня, — и заметив Кратоса, тут же приветливо распахнул руки. — О, и правда, рад тебя видеть, дружище!

Они с Кратосом пожали руки. Синдри улыбнулся Бальдру и, приблизившись, потрепал того по голове.

— Привет. Помнишь меня?

— Ага, вы были на свадьбе.

Брок подошёл, вытирая руки полотенцем.

— Уж я-то знаю, чем угостить старого друга. Тёмный лагер?

Кратос покачал головой.

— Спасибо, но я за рулём. Лучше кофе.

Брок состроил недовольную гримасу.

— Кто же едет в бар на машине? Ладно, кофе — это к нему, — указал головой в сторону брата.

Синдри обрадованно кивнул.

— А ты говорил, что кофейня — это туфта. Видишь, пользуется успехом.

— Ага-ага, только выручка вся от бухла, — проворчал Брок, принимая очередной заказ от какого-то усатого старика.

Кратос лишь усмехнулся, наблюдая за их добродушной перепалкой.

— Когда они были в ссоре, то разделили бар на две половины, — наклонившись, шепнул он Бальдру.

Бальдр улыбнулся в ответ. Сложно поверить, что они вообще братья. Только и делают, что ругаются и поддевают друг друга. Однако, почему-то работают вместе.

— Ну а тебе чего, малыш? — обратился Синдри к Бальдру. — Горячий шоколад? — тут же предложил он.

— Да. А можно поиграть? — углядев в углу громоздкий автомат, спросил Бальдр.

— Конечно, только… — Синдри замялся, подбирая слова, однако Брок его опередил.

— К нему нужен подход, — хохотнул он. — Пойдём, покажу.

Бальдр вопросительно уставился на отчима.

— Иди, повеселись, — Кратос отсыпал ему монет.

— Нужно волшебное слово, — пояснил Брок, запустив автомат и смахнув тряпкой пыль. Автомат помигал огнями и завис. — Давай же, скотина! — Брок от души пнул железный бок и добавил что-то шёпотом. В общем шуме и гаме Бальдр не расслышал. Музыка заглушала голоса. — Вот и всё, наслаждайся, — Брок отошёл в сторону и уступил ему место.

— А какое волшебное слово? — удивлённо спросил Бальдр. Автомат-то и правда заработал. На экране приглашающе мигал огнями космический корабль и светилась кнопка «старт».

Брок усмехнулся.

— Думаю, ты ещё слишком мал, чтобы его знать. И твой новый папаша меня точно за это не поблагодарит.

* * *

По дороге домой Бальдр обдумывал слова Брока. Вечер-то и правда вышел хороший. Даже фокус с картами получился, и Бальдр собой гордился. Ладно, пусть, и так понятно, что взрослые ему подыграли, но он всё равно представлял, будто умеет творить волшебство. И конфет ему даже отсыпали какие-то тётки, которые пришли в ту половину, которая бар.

«Новый папаша» — нет, это слишком. Кратос хороший, но разве мог он заменить родного отца?

По приезду домой Бальдр по привычке проверил почтовый ящик и обнаружил там заветный конверт. Чувство вины вновь сдавило тисками. И, отказавшись от ужина, Бальдр поднялся в свою комнату. Папу наверняка бы расстроило, что кто-то другой занял его место. Но если бы он был рядом, этого бы не случилось! Алое пламя гнева вспыхнуло в груди, приглушив чувство вины. Однако ненадолго. В письмах папа говорил, что любит его. Но с теми, кого любишь, хочешь быть рядом. А папа… Они с мамой точно для него не на первом месте. В письме была фотка исландских гор. Наверное, там красиво, вот только Бальдр предпочёл бы послушать рассказ вживую, чему, видно, не бывать.

Расстроенный он спустился вниз. Хотелось расспросить маму, может, этот раз окажется подходящим?

Мама и Кратос о чём-то беседовали в гостиной, и Бальдр, поборов секундное замешательство, застыл у двери.

— Признаю, что это было глупое решение, и всё зашло слишком далеко, — мамин голос казался взволнованным. — Я просто хотела…

— Защитить его, я знаю, — отозвался Кратос. — Но эта игра не может продолжаться вечно. Он заслуживает знать правду.

— Ему всего десять лет! — нервно возразила мама.

— Ему уже десять, и он скоро сам догадается, — спокойно парировал Кратос.

Мама помолчала.

— Что бы ты сделал на моём месте?

— Не знаю… я бы не стал выдумывать.

— И что, сказал бы правду? Избегал вопросов?

— Ты поступаешь именно так, — чуть помедлив, ответил Кратос. — Если ребёнка всё время вести за руку, он так и не научится ходить самостоятельно.

Мама вздохнула, но Бальдр видел в щёлку двери, что она кивнула, согласилась, а Кратос её обнял. Провёл ладонью по волосам.

— Ты не виновата.

— Но я совершила ошибку.

— Все ошибаются, ошибки можно исправить.

Мама печально улыбнулась.

— Хочется в это верить.

Бальдр отступил, помотав головой, и старые половицы предательски скрипнули. На секунду он замер, затаил дыхание, а после решительно толкнул дверь. Он хотел знать правду, какой бы она не была.

Кратос тактично оставил их вдвоём, сказал, что пойдёт прогуляться.

Мама взяла Бальдра за руки и усадила рядом с собой на диван.

— Всё слышал, да?

Бальдр хмуро кивнул.

— Ты врала, о чём?..

Если уж честно, он начал догадываться, но не хотел верить, пока нити сомнений не сплелись воедино. Может, он всё неправильно понял? Хоть бы так!

Мама вздохнула, прижала его к себе и погладила по голове.

— Мне жаль, милый, я не хотела, чтобы всё вышло именно так.

Бальдр замер на миг, а после вывернулся из объятий. Неужто она не понимает, что у него внутри всё перевернулось от тоскливо-тяжкого ожидания? Зачем тянет время?!

— Ты хотел узнать про отца? Я расскажу… Он вовсе не такой герой, каким тебе кажется.

— Ну, конечно, ты ведь его ненавидишь! — резко бросил Бальдр, отстранившись. — А он о тебе ничего плохого никогда не писал!

Мама поморщилась и покачала головой.

— Он ушёл и о тебе не вспоминал. У него семья в другом городе, а я об этом узнала случайно. И все его длительные командировки были, оказывается, враньём, — горько усмехнувшись, пояснила она. — У него там жена и дети, законные дети. А мы даже расписаться не успели, хотя он обещал. Я слишком поздно обо всём догадалась. И никакой он не путешественник. Это тоже я придумала, чтобы… чтобы оправдать его отсутствие.

— Нет. Нет! Это неправда! — воскликнул Бальдр, вскочив на ноги.

— Почему ты думаешь, он не звонил, не приезжал?

— Он… просто… занят, — запнувшись, выговорил Бальдр.

— Девять лет? — печально подтолкнула мама, однако Бальдр не поверил.

— Он ведь писал!

— Прости меня, сынок. Я писала эти письма и подарки от него тоже присылала я. Думала, что тебе так будет лучше. Если ты не узнаешь, какой он на самом деле. Он ведь мог навещать тебя, если бы захотел, я не запрещала. Мог звонить, но… — мама оборвала себя, отвела взгляд. Должно быть, ей было стыдно. Вот только за себя или за папу?

Бальдр отшатнулся и, прикусив губу, замотал головой. Такого быть просто не может. Какой же он глупый, что поверил! И как она только могла?!

— Ненавижу тебя! Ненавижу! — выпалил он и стремглав вылетел за дверь.

Горячие слёзы катились по щекам от обиды, досады, стыда и злости. И почему он сам-то раньше не понял? Дурак! Но она хуже! Она во всём виновата.

В этом проклятом доме даже места нет, где можно остаться одному. В комнате Мимир, с которым сейчас говорить не хотелось. Обсуждать это с кем-то… Бальдр растеряно огляделся и дёрнул лестницу на чердак. Там уж точно никого нет в темноте и паутине. Он бродил, глотая горько-солёные слёзы и запинаясь о коробки, позабытые кем-то давным-давно. Бездумно водил рукой по старым доскам и рисовал узоры в пыли. В круглое окошко светила луна, достаточно ярко, чтобы видеть очертания предметов. Мир рухнул в одночасье, и его завалило обломками разочарований. Как можно верить тому, кто тебя, оказывается, всю жизнь обманывал?

Время шло, и внизу послышались приглушённые голоса. Бальдр лёг на грязный пол и уронил голову на руки, однако тут же расчихался от пыли, подскочил и со злости пнул первую попавшуюся коробку. Из неё вывалились какие-то газеты, журналы и прочий бумажный ворох. Слишком темно, чтобы разобрать.

Лестницу вновь дёрнули, и квадрат света рассеял тьму. Бальдр отступил к стене. Ну, почему его никак не оставят в покое?! И без них тошно!

Мама поднялась, на лице её застыла виноватая маска. Она протянула руки, произнесла успокаивающим тоном:

— Сынок, пойдём вниз. Здесь холодно и грязно. Поздно уже, ты устал и спать хочешь. Пойдём.

— Нет!

— Ну что значит «нет»? Я понимаю, ты злишься, но это пройдёт. Ты же не хочешь здесь простудиться и заболеть?

— Отстань ты! Оставь меня в покое!

Мама расстроенно покачала головой, будто это он что-то ужасное совершил, а не она.

Кратос поднялся следом, видно, решил, что пора вмешаться. Конечно, они заодно! Бальдр вжался в стену и упрямо стиснул зубы — прятаться здесь негде. Шум в ушах заслонил голоса, он подобрал книги, рассыпанные по полу, и зашвырнул в маму и в него. Предатели! Дальше всё было как в тумане.

Они оказались на кухне при ярком свете, от которого разболелась голова. Кратос усадил его на колени, будто малыша, и прижал к себе. Бальдр устало боднул его затылком в плечо. Мама металась по кухне, и от этого мелькания голова закружилась. Слёз уже не осталось, только дрожь сотрясала тело и сбивала дыхание. Мама какое-то лекарство накапала в кружку, и Бальдр бессильно опустил голову.

— Нет.

— Так надо, тебе станет лучше, — убеждала она.

И Бальдр, смирившись, выпил. Горькое. Мама его умыла сама, провела по лицу мокрым полотенцем, пригладила волосы. Бальдр не стал противиться. Спать так захотелось. Ужасно.

* * *

Бальдр даже не помнил, как его вчера уложили в кровать. Проснулся поздно — за окном уже солнце светило во всю. В школу его так и не разбудили. В доме было тихо — они, видно, ушли на работу. Поднявшись, Бальдр рассеянно дёрнул край пижамной рубашки. Она была новая, чистая — не та, в которой он ползал по чердаку. Странно, но он даже не помнил, как переодевали. Вчерашний вечер казался сном, а в голове всё ещё плавали обрывки тумана.

Мама звонила, и говорить с ней совсем не хотелось. Но трубку пришлось взять, а не то она не отвяжется. Бальдр всё ещё злился, однако уже не так, как вчера. Гнев угасал, словно тлеющие угли, уступая место обиде и разочарованию.

— Как ты себя чувствуешь? — мамин голос по телефону казался взволнованным.

— Не очень. Голова болит, — неохотно признался Бальдр.

— Вот как… Тогда отдыхай и не сиди целый день за компьютером, — не забыла дать наставление она. — Завтрак на столе.

— Ладно, — протянул Бальдр.

Мама расспрашивала, чем он собирается заниматься, и Бальдр вяло отмахнулся. На самом-то деле хотелось сделать что-то ей на зло. Выйти на улицу раздетым или нарушить ещё один какой-нибудь дурацкий запрет. Но вместо этого он отправился на чердак. Кажется, он вчера наткнулся на что-то интересное. Вспомнить бы.

При дневном свете было намного проще искать. Несколько пыльных коробок, старая вешалка и пара стульев с грязно-коричневой обивкой. Этому хламу пора на свалку, но прежние жильцы, видно, решили, что может ещё пригодиться. Книги оказались скучные и взрослые, в основном про строительство, механику и садоводство.

Хрупкие пожелтевшие листы Бальдр тоже сперва принял за бесполезный мусор — старые газеты, нет, даже старинные. Одна датировалась тысяча восемьсот девяносто девятым годом. Пятое октября. Ровно сто лет прошло! Витиеватый старомодный шрифт завораживал, однако слова удавалось разобрать с трудом. Фото на первой странице выглядело знакомым. Нет, точно! Это же Мимир! Бальдр изумлённо хлопал глазами. С ума сойти! Мимир будет в восторге, когда увидит. Вот только при дальнейшем прочтении выяснилось, что повод, по которому напечатали фото, совсем не радостный.

Бальдр встал под окном, к свету, и, шевеля губами, читал. «Некролог». Что это такое? Кажется, где-то он такое слово слышал. Бальдр наморщил лоб и принялся дальше изучать текст. «С прискорбием сообщаем, что сегодня ночью скончался известный в узких кругах писатель Магнус Миккель Роджерссон, знакомый многим под творческим псевдонимом Мимир…»

Бальдр опустился на пыльный пол и обронил газету. Вот оно что такое этот «некролог».

Мимиру о своей находке он решился сообщить не сразу. Нарезал круги по комнате, взволнованно кусая губы, и трепал в руках газету. Мимир явился на зов спустя пару минут, и сомнения лишь разыгрались ярче, пока он ждал.

— Здравствуй, мой юный друг, — бодро поприветствовал Мимир.

Бальдр лишь печально поджал губы.

— Вчера ты был явно не в духе… — протянул Мимир, закусив дужку очков.

— Я не… не помню, — смутился Бальдр. — Я что-то нашёл про тебя, — тряхнул газетой в воздухе он.

— Любопытно… — Мимир тут же нацепил очки на нос.

— Это некролог, — упавшим голосом произнёс Бальдр.

Мимир вздохнул.

— Что ж, этого следовало ожидать. Не беспокойся, за сотню лет я уже свыкся с собственной смертью. Однако интригует, что же там про меня написано. Похороны были пышные? Поставили памятную табличку в моём любимом сквере?

Бальдр покачал головой. От волнения голос упал до шёпота:

— Написано, что ты подавился вишнёвой косточкой.

— Что?.. Какая-то ерунда! — возмутился Мимир. — А ну-ка, покажи, я сам прочитаю.

Бальдр послушно развернул газету и приблизил к зеркалу.

Мимир долго молчал, изучая глазами строки, качал головой и жевал губы.

— Вот ведь старый дурак! И что я только себе навоображал! Местечковый баснописец! И такая нелепая смерть… — он порывисто сдёрнул очки и утёр глаза платком. — Прости, малыш, дай мне время смириться с этим, — его надтреснутый голос поглотила резко упавшая тишина, будто тяжёлая морская волна.

* * *

Серые сумерки упали на город, выпили краски дня до дна, оставив лишь мрак и холод. Бальдр сидел на крыльце и вертел в руках игрушечный пистолет. Делать ничего не хотелось: ни играть, ни даже телик смотреть. Какой же он всё-таки дурак, что во всё это поверил! Он сравнил почерк — мамин и тот, что из писем. Да, она старалась писать иначе, но всё равно выходило похоже и даже слишком. И если бы он заметил раньше, то сам бы давно всё понял.

Гнев рассеялся, будто пепел на ветру, а взамен пришла пустота — глубокая чёрная яма, из которой нет выхода. И зачем только она всё это выдумала? Зачем?!

Кратос приехал раньше мамы. Бальдр, погрузившись в свою печаль, даже не слышал, что он спрашивал — пялился в траву под ногами, тёмную и уже едва различимую.

— Как себя сегодня чувствуешь? — отчим наклонился к нему, и теперь уже сложно было избежать его изучающего взгляда.

Бальдр помотал головой. Он и сам не знал, да и какая разница?

— Думаешь, я плохой? Поэтому он меня видеть не хочет?

Кратос опустился рядом с ним на ступени.

— Я так не думаю. В этом твоей вины нет.

Бальдр вздохнул, и между ними повисло молчание.

— Ты спрашивал про мою семью… Были жена и дочь, — скованно признался Кратос.

Бальдр удивлённо уставился на него.

— Ты их тоже бросил? Как… как мой отец?

— Вовсе нет. Это произошло давно — тебя ещё и на свете не было. Мы жили в старом доме, проводка оказалась плохая, случился пожар. Меня не было рядом, и я до сих пор об этом жалею. Но есть вещи, которые не изменить.

— О… — Бальдр состроил печальную гримасу. Взрослые в таких случаях знают, что сказать, а он — нет. — Это так страшно.

— Да.

— Мне жаль.

Кратос едва заметно кивнул, а Бальдр приник к нему.

— Фрейя и ты теперь моя семья, и я не позволю, чтобы с вами случилось что-то плохое, — он помолчал немного и провёл по спине Бальдра ладонью. — Всё ещё злишься на неё?

Бальдр вздохнул и покачал головой.

— Ну, может, немного. Просто мне грустно.

— Поговори с ней, она беспокоится о тебе.

Бальдр ответить не успел: мама как раз приехала. И он сбежал к себе, даже не поздоровавшись. А после видел в окно, как мама с отчимом говорили. Наверно, о нём. Разве можно простить, что тебе столько лет врали?

Через некоторое время мама поднялась в комнату. Бальдр листал на кровати книжку — старую, со сказками, которые знал наизусть.

— Лёжа читать вредно. Сядь за стол, — сразу с порога начала она.

Бальдр лишь поморщился на её требования.

— Я и не читал вовсе! Просто картинки смотрел.

Мама поправила покрывало и аккуратно присела на кровать.

Бальдр отвернулся — сделал вид, что очень увлечён книжкой. Мама легко коснулась его затылка, провела ладонью по спине.

— Я была не права, знаю. Но неужели ты теперь на меня всю жизнь будешь злиться?

Бальдр раздражённо дёрнул плечом. Ну, конечно, это не так. Даже звучит глупо. Однако обида была сильнее, и ничего из этого он не сказал вслух. Мама посидела ещё немного и сообщила, что ужин почти готов, а после они должны сделать уроки. Конечно же, она позвонила в школу и взяла задание, раз он день пропустил. Бальдр тоскливо взвыл, уткнувшись лицом в подушку. Теперь она с этими уроками не отстанет!

— Я сам могу!

— Сам? Посмотрим.

Разумеется, мама не могла отказаться от того, чтобы не проконтролировать, как он выполняет задания. От того они ещё больше рассорились, и вечер снова закончился слезами. Ну почему так? Когда её не было рядом, Бальдр скучал и чувствовал себя неуютно. А когда она здесь, её слишком много.

В этот раз Кратос вмешался, и мама, хоть и с недовольством, но всё же отступила. Позволила ему закончить домашку самому.

* * *

Мимир целых два дня не появлялся. Бальдр уже решил, что просто надоел ему, и успел расстроиться. Но тот объявился в субботу вечером. Мама с Кратосом в театр поехали, а Бальдр наслаждался одиночеством. Смотрел телик столько, сколько хотел, и ужинал конфетами. После поднялся к себе и рассыпал по ковру детали от «Лего» — начал замок строить.

— Здравствуй, дружок, — ласково обратился к нему Мимир.

Бальдр обрадованно обернулся, но вид у Мимира был печальный.

— Привет. Ты выглядишь грустным.

Мимир рассеянно коснулся пуговицы жилета и поджал губы.

— Я всё обдумал и пришёл к неутешительным выводам. Всю жизнь я был увлечен лишь своим счастьем, упивался своими успехами, досадовал от неудач. У многих так, но я, похоже, слишком любовался собой и вовсе позабыл о других. О своих близких. Потому в этом проклятом зеркале и очутился.

— Вот как… — растерянно выдохнул Бальдр. — Но ты ведь совсем не плохой!

— Да, с этим трудно поспорить. Но, как видно, я не был достаточно хорош.

Бальдр расстроено опустил голову.

— Я придумал, как выбраться отсюда, — обведя руками раму, сообщил Мимир. — Но мне нужна твоя помощь. Разобьёшь зеркало, и я получу свободу.

— Даже не знаю… — задумчиво протянул Бальдр. — А если ничего не получится?

— Вот и увидим.

— Но… тебе будет больно?

Мимир добродушно усмехнулся.

— Нечему болеть. Тело моё давно истлело.

Бальдр всё же сомневался.

— А что потом?

— Если я правильно усвоил этот урок, то моя душа должна обрести покой.

— И больше мы с тобой не увидимся?

— Верно.

Бальдр помотал головой.

— Но ты мой единственный друг!

— Ох, вот оно что… — печально протянул Мимир. — Мне лестно это слышать. Но тебе нужны настоящие друзья, живые, твоего возраста, а не такой ворчливый старик, как я.

Бальдр долго размышлял, нарезая круги по комнате. Конечно, не хотелось отпускать Мимира, но нельзя ведь думать только о себе.

— Всё будет хорошо, — подбодрил Мимир, когда он несмело кивнул.

— Я поищу что-нибудь, чем можно разбить.

— Я буду здесь, как и всегда, — шутливо приподнял несуществующую шляпу Мимир.

Бальдр замер в дверном проёме.

— Расскажи мне сказку в последний раз, ладно?

Мимир кивнул и снял очки, окинув рассеянным взглядом комнату.

— Расскажу тебе историю про твоего тёзку — самого светлого и доброго из асов.

Бальдр уселся на ковёр, скрестив ноги, и подпёр кулаком подбородок. Сказка оказалась невесёлая, но с обнадёживающим финалом. Когда голос Мимира смолк, Бальдр задумчиво трепал ворсинки ковра. Мимир деликатно кашлянул, и Бальдр поднял голову.

— Помнишь о нашем уговоре?

— Да, — Бальдр кивнул и нехотя поднялся. Подходящим орудием оказался молоток из набора инструментов, спрятанных в кладовке.

— Мне страшно, — признался Бальдр, шагнув к зеркалу.

Мимир ласково улыбнулся.

— Что ты, малыш, ничего плохого не случится. В крайнем случае я так и застряну в этом доме на веки вечные. Ты только отойди подальше, хорошо?

Бальдр хмуро кивнул и, чуть помедлив, приложил ладонь к зеркалу. Мимир сделал тоже самое. Конечно, он ощутил лишь гладкое стекло, а не живое тепло, но добрая улыбка Мимира подбодрила.

Бальдр сделал глубокий вдох и отсчитал десять шагов. Размахнулся как следует, и Мимир одобрительно кивнул.

Зеркало разлетелось с оглушительным звоном. Так, что Бальдр уши зажал и зажмурился. А когда открыл глаза, увидел довольно сияющего Мимира, освобождённого от «стеклянной тюрьмы». В комнате будто стало светлее.

— Вот и всё, дружок. Спасибо тебе, — силуэт Мимира таял в воздухе, словно переводная картинка.

Бальдр сглотнул тяжёлый комок в горле и выдавил грустную улыбку, махнул рукой. Вот и всё, теперь Мимир обрёл покой, о котором так долго мечтал. И Бальдр был рад, правда, но кошки всё равно скребли на душе от тоски и печали.

Мама с отчимом вернулись как раз в тот момент, когда он растерянно созерцал осколки. О том, что им сказать по поводу разбитого зеркала, Бальдр как-то не подумал. И зря, они уже поднимались наверх. В панике он брякнулся на кровать и закрыл голову подушкой.

— Тут будто взрыв случился! — заметил Кратос, оглядев комнату.

Мама же села на кровать и стащила подушку.

— Всё в порядке, сынок? Ты не поранился.

Бальдр помотал головой и размазал по лицу выступившие слёзы.

— Я-я просто испугался, — поспешно выдумал он. — Прости меня, ладно? — в этот раз слова дались легко. Он и сам устал от обиды и злости. Пусть мама и поступила неправильно, но она ведь была с ним. Отец ушёл, а не она.

Мама прижала его к себе и погладила по голове.

— Я не сержусь, всё хорошо.

Бальдр облегчённо вздохнул. С души будто камень сняли.

— Я просто играл, а оно само… — не придумав ничего лучше, выпалил Бальдр.

Мама поджала губы, а отчим скептически хмыкнул. Однако его даже ругать не стали. Видно, мама была так рада, что он её простил, что решила спустить эту шалость с рук.

* * *

Зима напоследок решила побуянить. Ночью разыгралась метель, и дороги замело. Осталось всего девять дней до весны. Скорей бы, а то зима уже надоела. Зато на большой перемене они лепили снеговика с новыми приятелями. Интересно, как долго он простоит?

В школе делали подарок на День матери — открытку с бумажными цветами. Получилось неплохо — Бальдр любовался, пока ждал, когда мама за ним приедет.

За эти пять месяцев много чего произошло, и новый дом больше не казался неуютным и чужим. Мимира, правда, не хватало и его сказок. Иногда думалось, что всё это просто было сном. Однако газету с фотографией Бальдр сохранил и все его добрые советы держал в памяти.

Мама сказала, что ей нужно заехать в библиотеку, взять какую-то книгу для работы. Бальдр тоскливо бродил вдоль стеллажей, пока она общалась с библиотекаршей. И совершенно неожиданно наткнулся на полки с мифологией. Книга в потёртой коричневой обложке привлекла внимание красочной картинкой. На лицевой стороне было изображено волшебное дерево, сияющее, будто обсыпанное сахарной пудрой. «Сказания и легенды Девяти Миров», — прочёл Бальдр вслух. Автором значился… Мимир!

Бальдр едва ли не подпрыгнул от восторга. Значит, всё было взаправду! Он, конечно, упросил маму взять эту книгу и даже выкупить её.

Вечером, когда вернулись домой, Бальдр поднялся к себе и плюхнулся с книгой на кровать. Многие истории, которые рассказывал Мимир, обнаружились здесь.

Увлёкшись книгой, Бальдр обо всём позабыл. За окном давно стемнело, папа вернулся с работы, и они пошли ужинать. А после отправились в гараж, чтобы доделать мамин подарок. Бальдр вообще-то сам всё придумал, но папа помогал собирать детали и заготовку заказал. Зато шкатулку Бальдр раскрашивал сам. Осталось лишь лаком покрыть.

Когда всё было готово, они оба склонились над верстаком. Нарисованные цветы — фиолетовые и белые лилии переливались под светом ламп.

— Думаешь, маме понравится?

— Конечно, она будет рада, — папа ему кивнул и взял за плечо. — Пойдём домой.

Мама напоила их горячим чаем со сладким яблочным пирогом. За окном по-прежнему завывал ветер, швыряя острые снежинки в стекло, будто расшалившийся мальчишка. А в доме было тепло и тихо, уютно потрескивал камин и бормотал телик. Из кухни доносился аромат корицы и яблок.

Бальдр окинул взглядом гостиную. Мама с папой обсуждали новости, а он листал книгу Мимира, устроившись на ковре у камина. Бежево-золотые обои украшали фоторамки — мамина идея. Фоток висело много разных, но тех, где они втроём, больше всего. И если бы Бальдр мог выбрать любое на свете место, то пожелал бы остаться здесь.