Проверено на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Примечания:
Я просто хотела повеселиться. Больше книжная Алисента, чем сериальная (вы предупреждены, никаких ягнят на жертвенном столе не будет). Эта женщина знала, чего хотела.
Мелеис — богиня любви и плодородия, семьи и материнства. Смесь греческих Афродиты и Геры.
Почему Визерис долбаёб? Помимо всего остального, в начале этого драббла Рейнире каноничные 10 лет.
◤◢◣◥◤◢◣◥◤◢◣◥◤◢◣◥
Вначале Джехейрис проигнорировал, что в валирийском языке у слова dārilaros(1) не было рода (у Вермакса были вопросы); затем Визерис забыл, что сны всегда предупреждали о трагедиях, а не несли благословение (у Тессарион начал дёргаться глаз); и даже все украденные дети не заставили его осознать (Мелеис хотела его голову). Что ж… У Четырнадцати не было власти над андальской девчонкой, но любой, в ком текла валирийская кровь, принадлежал им. И теперь их голоса будут петь лишь для Чёрной королевы. Мелеис сказала своё слово.
◣◥◤◢◣◥◤◢◣◥◤◢◣◥◤◢
«Чем меньше ящерица, тем больше надеется стать крокодилом».
Африканская пословица
Алисента всегда хотела большего, хотя проистекало это из малого. Она родилась младшим ребёнком второго сына. Всё её детство было полно унижений перед дядями и тётями, потому что её отец родился вторым.
Алисента хорошо это помнила. Она молилась три раза в день, но вместо благочестивых чаяний всегда просила у Семерых справедливости для отца и себя.
Отто Хайтауэр превосходил своего брата во всём, кроме того, что родился вторым. Он заслуживал того, чтобы возглавлять их Дом. Алисента всегда знала, что ему было суждено привести Семь королевств к истинной вере и процветанию.
Когда старый король наконец увидел, на что способен её отец, и назначил его десницей, Алисента поняла — они в начале долгого пути, и в его конце она хотела стоять на вершине. Быть тем, кто правит, а не ползает у ног, выпрашивая благосклонность.
Принцесса Рейнира была ступенькой на этом пути. И хотя Алисенте действительно нравились их беседы и девичьи секреты, она всегда знала, что это не продлится вечно. Она праведно, как и было положено, молилась о здоровье королевы Эйммы во время каждого из её трудов, но всегда начинала с прошения о защиты своего Дома.
Будь Рейнира хоть немного благоразумна и уйди в сторону, Алисента милосердно нашла бы для неё хорошую партию и позволила бы мирно растить детей и вести хозяйство. Рейнира искренне верила, что ей суждено править, хотя ни одна дочь не могла наследовать раньше сына. Это был непреложный закон Семи, и даже варварские обычаи Таргариенов не могли воспротивиться этому.
Когда родился Эйгон, их будущий король и настоящий наследник, Алисента плакала от счастья, понимая, что все её страдания были не напрасны. Каждый грех, который она совершила и принесла на алтарь их общему делу, всё это наконец дало свои плоды.
Он был идеален. За всей этой Таргариеновской противоестественностью Алисента видела и овал лица своей матери, и разрез глаз своего отца. Её кровь и плоть будет сидеть на Железном троне. Держа на руках маленького, плачущего Эйгона, она знала, что сделает для него всё и пойдёт на любые жертвы. Даже если Семеро проклянут её после, это будет мизерной платой за счастье сына.
Её идеальный сын… Не переставал плакать, скандалить и надрываться в руках матери, отца, кормилец и, кажется, закрывал рот, только когда ел, чтобы затем продолжить изводить своих родителей, придворных и слуг. Алисента в панике искала помощи у своей тёти и мейстеров. Это был её первый ребёнок, неужели она сделала что-то не так?
— Во имя Пламени, сколько он ещё будет так орать? — Принцессу никто не ждал в детской, и Алисента не желала видеть Рейниру рядом со своими детьми, но стража была всё ещё слишком лояльна к принцессе.
Одна из многих причин, по которой Алисента хотела, чтобы её падчерица держалась подальше от своего брата, заключалась в том, что принцесса верно следовала Четырнадцати, а не Семи. Подобное богохульство не должно было коснуться её детей, не должно вообще было звучать в Красном замке, но король был слишком слаб перед дочерью, чтобы что-то сделать.
Алисента хотела попросить принцессу удалиться и почти умоляюще смотрела на мужа. Она и так предельно устала из-за истерик Эйгона, но случилось… Чудо. Стоило маленьким, ещё почти слепым глазкам Эйгона увидеть свою сестру, как он неожиданно замолчал. Прежде чем Алисента успела сделать хоть что-то, король почти вырвал Эйгона из её рук и всучил Рейнире, как будто её драгоценный малыш был мешком муки, а не будущим королевства.
Алисента почти панически бросилась к Рейнире только для того, чтобы услышать детский смех. В первый раз в жизни её мальчик смеялся. Он тянул свои маленькие ручки к сестре, которая неловко держала его, не зная, как расположить руки. Эйгон тянулся к Рейнире, пытался жаться и всё время что-то мяукал.
— Это чудо, — прошептала одна из служанок, и Алисента бросила на неё яростный взгляд.
Это был её сын. Её плоть и кровь, которую она девять лун носила в себе, ради которой страдала и горела на родильном ложе восемнадцать часов. Из всех людей в мире её малыш тянулся к Рейнире, к наглой девчонке, которая хотела отнять его законное место.
— Что мне с ним делать? — прошипела Рейнира, отрывая от себя ребёнка и держа его на вытянутых руках.
Алисента кинулась к ней, прижимая сына к груди и бросая на Рейниру острый взгляд. Стоило Эйгону оказаться в материнских объятиях, как он начал истошно орать и ворочаться, протягивая свои маленькие ручки к сестре.
Алисента отчаянно посмотрела на свою тётю, которая приехала специально, чтобы помочь ей с первым ребёнком.
— Интересно, — пробормотал Великий мейстер.
И это всё, что он мог сказать?! Эйгон не переставал плакать с момента своего рождения, постоянно страдая.
— Алисента, немедленно отдай ребёнка Рейнире, — приказал Визерис. — И покажи, как правильно держать.
Алисента едва сдержала громкий протест. Она была готова умолять, лишь бы не отпускать Эйгона из рук, но король приказывал, а жена должна была повиноваться. Как бы велико не было её почтение к мужу, но она просто не могла сделать шаг. Ни за что.
Промедление могло выставить её в дурном свете, поэтому тёте пришлось прийти ей на помощь. Леди Редвин осторожно взяла Эйгона из одеревеневших рук королевы. Алисента даже не заметила, что практически впивалась в хрупкое тельце сына. О Семеро! Как она могла?!
— Позвольте, Ваше Высочество, — тётушка была максимально корректна, но холодна.
Она показала принцессе, как правильно держать руки, и затем передала ей Эйгона, оставаясь рядом и поддерживая ребёнка на всякий случай. Алисента никогда не чувствовала большей благодарности к тётушке, чем сейчас. Ей самой едва удавалось сохранять самообладание.
Эйгон сладко замурчал, как никогда милый и счастливый. Он выглядел таким спокойным и умиротворённым, что это разбивало ей сердце. Что она делала не так? За что Семеро наказывали её?
— Удивительно, — завороженно проговорил король, и Алисента почувствовала, как страх поселился у неё в животе.
Она должна была немедленно сказать что-то, отвлечь короля от этой картины, пока он в своей любви к дочери не принял очередное непоправимое решение.
— Видимо, сами Боги указали нам путь, — Визерис радостно улыбался. — Мы перенесём его покои к твоим, и ты возьмёшь на себя присмотр за своим братом. Не нам перечить Богам.
— Ваше Величество, пожалуйста! — Алисента бросилась к мужу, чувствуя себя близкой к безумию. — Это мой сын!
— Я не могу ухаживать за ребёнком! — прикрикнула Рейнира, а Эйгон даже не пошевелился.
Он, казалось, задремал, не понимая, какая вокруг него развернулась битва.
— Ты постоянно жаловалась на усталость, Алисента, — невозмутимо ответил король. — Эймме всегда требовалось много времени, чтобы восстановиться. Отдохни. Тебе нет нужды волноваться, Рейнира, твои фрейлины помогут тебе.
Нет! Алисента почти успела:
— Я уверена, что моя тётя!..
— У меня нет фрейлин! Ты женился на последней!
Рейнира зло притопнула, и леди Редвин поспешила забрать из её рук маленький свёрток. Эйгон не обращал внимания на шум и просто был удовлетворён, казалось, в первый раз в своей жизни.
Алисента бросила испуганный взгляд на короля. Казалось, будто он на секунду отрезвел, став слишком серьёзным.
— О моя дорогая девочка, — его полный вины голос подсказал Алисенте надвигающуюся трагедию. — Я напишу в Долину. Наверняка родственницы твоей матери захотят помочь тебе.
— Правда? — принцесса не выглядела убеждённой.
— Ваше Величество, нет никакой необходимости, я более чем…
Маленькая сучка, видимо, уловила подтекст, и её пухлые губы задрожали, а глаза наполнились слезами.
— Ты опять лжёшь! — закричала принцесса, и слёзы потекли по её щекам.
Эйгон тут же проснулся, присоединяясь к плачу своей сестры.
— О милая, нет, нет! Я клянусь тебе! Сию секунду я напишу в Долину, и тёти и кузины Эйммы прибудут ко Двору! — запаниковал король, сражённый двойным воем.
Рейнира тут же успокоилась, всё ещё смотря на короля с прищуром, но уже довольно. Алисенте захотелось ударить маленькую дрянь. Она опять использовала своё хорошенькое личико и несуществующую вину короля, чтобы добиться своего.
* * *
Алисента страдала. Только так было можно описать её состояние. Джоселин Аррен, Аманда Уэйнвуд, Элис Редфорт — все Аррен по крови. Откуда только у грёбаной покойной королевы было столько родственниц?! Леди Джейн не поскупилась, прислав лучших дам Долины и рыцарей для личной гвардии Наследницы Железного трона. Леди Редфорт так и провозгласила перед всеми в зале, пока Алисента всё ещё держала плачущего Эйгона. Да как она смела?! Эта женщина не знала своего места!
Элис Редфорт была тётей покойной королевы Эйммы. Ходили слухи, что она холодно приняла принцессу Дейлу и пренебрежительно отзывалась о её беременности. Пыталась ли она теперь загладить вину, защищая единственного потомка своей доброй матери? Она была не самой старшей среди дам Арренов, но самой языкастой, подрывая авторитет Алисенты — королевы! — на каждом шагу.
Всякий раз, когда Алисента шла, чтобы проведать своего сына, леди Редфорт останавливала её, чтобы втянуть в длинную, но обязательную светскую беседу. Алисента не могла просто избавиться от неё на глазах у двора. Даже когда никто не видел, сотни глаз всё равно постоянно оценивали каждый их шаг.
Её тётя справлялась с этим куда более изящно и успешно, но так или иначе затем внимания требовала леди Джоселин Аррен, которая была уже пожилой леди, не так давно вдовой, и её почтенный возраст только придавал ей старческой вредности и цепкости.
Алисента хотела выцарапать старой кошёлке глаза, потому что, когда она добиралась до места, где должен был быть её мальчик, она узнавала, что Рейнира уже забрала Эйгона в другое место.
Алисента умоляла мужа о благоразумии, она рыдала у ног своего отца, прося его что-то сделать, но короля всё устраивало. Плач Эйгона больше не сотрясал покои, он даже охотно шёл на руки других людей, крепко спал, играл со служанками Рейниры и всегда и во всём предпочитал свою сестру.
Так что… Алисента страдала. У неё отняли первенца. Не дозволяли видеться, участвовать в воспитании. Как она могла воспитать будущего короля, если ей даже не дозволяли держать его на руках? Что ей было делать? Она вопрошала отца снова и снова, отчего его злость росла с каждым днём. Как будто это Алисента была виновата в слепоте короля!
Отец отвечал, что король непоколебим в своей вере, что это знак Богов. Он кричал, что это с ней было что-то не так, раз собственное дитя отказывалось от неё. Ей оставалось только пытаться умаслить короля своим телом. Какой жене приходилось прибегать к такому, чтобы просто увидеть своих детей? Как низко пала Алисента?
Всякий раз, когда она хотела коснуться изодранных пальцев, тётушка била её по рукам, напоминая, что королеве не пристало так себя вести. Алисента кивала, чувствуя, как ею всё больше овладевало отчаяние.
Отец говорил, что ей стоило сосредоточиться на укреплении своего положения и наконец приструнить строптивую принцессу, тогда и Эйгон вернулся бы под её опеку.
Алисента преклоняла колени в септе снова и снова, но Семеро молча взирали на неё, оставляя все молитвы без ответа.
* * *
В 109 году на свет появилась Хелейна. До этого момента Алисента и не представляла, как сильно хотела иметь дочь. Маленькое совершенное продолжение её самой.
Она была такой крошечной в день своего рождения и совсем не крикливой. Алисента рыдала от счастья, прижимая к груди свою малютку. Их ждало бы прекрасное будущее, она научила бы Хелейну молиться и вышивать. Они бы вместе играли на арфе. Крошечные детские пальчики неловко бы дёргали струны и…
— Рейнира, посмотри на свою сестру, — Визерис держал на руках малышку. — Разве она не очаровательна? Как мы её назовём?
— Ваше Величество… — Алисента не успела договорить, потому что Рейнира теперь держалась как никогда гордо и дерзко.
Маленькая дрянь совсем позабыла о манерах, как только Джоселин Аррен взялась наставлять её.
— Алисса, — невозмутимо ответила Рейнира, — как бабушку.
— О дорогая, — король расплылся в своей самой нежной улыбке. — Прекрасное имя для принцессы.
— Ваше Величество! — Алисента попыталась приподняться, но согнулась в новом приступе боли. — Я бы хотела!..
Она чувствовала, как по бёдрам потекло что-то горячее, но упорно продолжала двигаться. Нет, они не украдут у неё ещё и дочь. Алисента сражалась бы до последнего, прежде чем они переступили бы через её обескровленное тело.
— Моя королева!
— Ваше Величество!
Крики слились в неразборчивую какофонию, но Алисента продолжала тянуться к своей дочери, даже теряя сознание. Только через её труп, только через…
* * *
Пришедшая в себя королева была безутешна. Ярость и маковое молоко затуманили её разум. Она бросалась на слуг, требуя вернуть её дочь, и всё время рыдала.
Грибок утверждал, что королева сошла с ума, потому что кричала, что падчерица украла у неё дочь, и просила вернуть свою мать(2), а бедные служанки, что пытались удержать королеву, получили кровоточащие раны. Одна даже чуть не лишилась глаза из-за Королевы-Стервятника! Грибок рассказывал эту страшную историю всем, кто был готов слушать, скрючивая свои толстые ручки на манер когтей хищной птицы. Королевским гвардейцам пришлось удержать королеву, чтобы Великий мейстер смог дать ей успокоительное.
Говорили, что из королевского крыла ещё несколько дней слышались крики и громкий плач.
Джоселин Аррен презрительно морщилась, ворча о том, что никто не подготовил дочку безземельного рыцаря к высоким стандартам Красной крепости, и вот что они получили. У них уже были сумасшедшие короли. Что будет теперь? Сумасшедшая королева?
Зато принцессу Рейниру видели в саду вместе со своей сводной сестрой и братом. Говорили, что принцесса Алисса была очень тихой и только едва слышно хныкала, когда хотела есть.
Придворные шептались, не оттого ли это, что девочка с самого рождения находилась вдали от своей матери? Ведь и крикливый принц Эйгон в эти дни был спокоен и шумел, лишь желая привлечь внимание сестры. Словно и не было недель после его рождения, когда вся Красная крепость страдала от его надрывных воплей.
Принцесса Рейнира жаловалась королю, что её сестре, видимо, нужна родная кровь рядом. Но разве могла она сама всё время быть рядом с милой девочкой теперь, когда ей самой нужно больше времени уделять учёбе?
Вняв словам дочери о родной крови, король поспешил вызвать из Материнского дома септу Рейллу, некогда принцессу Таргариенов. О её былом родстве всё ещё напоминали аметистовые глаза и гордый взгляд, который было не вывести никакой Вере. С годами её лицо, конечно, утратило нежные черты, но пожилые дамы говорили, что она всё больше становилась похожа на свою тётю, Добрую королеву, имея не менее драконий нрав.
Когда королева вернула себе рассудок, септа Рейлла уже взяла на себя присмотр за принцессой Алиссой. Король был доволен, в особенности его радовало возвращение блудного родственника. На радостях и в честь рождения ещё одной дочери король велел устроить пир. Он был так весел и опьянён, оттого что их ряды вновь пополнились и в замок прибыла драконья кровь, что вызвал из Цитадели архимейстера Вейгона, дабы тот занялся обучением Наследницы трона. Ибо кто мог лучше обучить будущую королеву Таргариенов, чем сам Таргариен?
* * *
Алисента была королевой. Она повторяла это про себя снова и снова, наблюдая, как служанки поправляли её причёску. Ей хотелось впиться в свои бёдра и до боли сжать кожу, чтобы ослабить это давление в груди.
Алисента была королевой, чьих детей воспитывала принцесса; королевой, чьи дети процветали под опекой дам Долины. Это должны были быть её служанки и фрейлины, которых она одобрила. Это Алисента должна была выбрать для них септ и мейстеров. И всё же, сколько бы она ни умоляла мужа, он был непреклонен в своей уверенности, что детям будет лучше рядом с родной кровью, как будто не Алисента была их матерью, как будто в них не текла кровь Хайтауэров.
Неужели Богам было мало её покаяний? Неужели она совершила столь тяжкий грех? Алисента преклоняла колени перед статуей Матери бесчисленное количество раз. Во всей Королевской гавани было не найти более набожную женщину, чем она.
И что она могла? Сидеть и наблюдать издалека, как Эйгон произносит свои первые валирийские слова своей сестре? Алисента была его матерью, но ей было отказано даже в первом слове, слетевшем с уст её сына.
— Не лучше ли было вначале научить его общему, Ваше Величество? — осторожно поинтересовалась Алисента, прекрасно зная, что находилась с мужем на тонком льду.
По какой-то неясной причине он всегда потакал капризам Рейниры, хотя она была абсолютно избалованной дрянью и нуждалась в исправлении и твёрдой руке септы.
— Всё же вы король Вестероса, а не Валирии, а Эйгон… Ваш сын, — её убивала необходимость таиться и лгать, когда Эйгон очевидно должен был быть назван наследником в день своего рождения.
Она не понимала своего мужа. Видели Семеро, она пыталась, но он годами изводил свою первую жену бесконечными родами в поисках мальчика. Алисента подарила ему здорового сына. С первого раза. И где он был? Где были его мечты о великом короле Таргариенов! Чего ради он зарезал идеальную валирийскую жену?!
— Таргариены завоевали Вестерос не благодаря андальскому наследию, — грубо ответил архимейстер Вейгон.
Если вначале ей казалось, что, несмотря на дурную кровь, он всё же был человеком Веры, то затем Алисента убедилась, что он был ещё более высокомерным ублюдком, чем принц Деймон. Безбожные слова и оскорбления слетали с его языка так же легко, как и валирийская речь. Омерзительное порождение кровосмешения!
Она покраснела, чувствуя очередной завуалированный упрёк за то, что король предпочёл её валирийской невесте, которая к тому же теперь летала на самом большом драконе в мире. Как будто с Алисентой было что-то не так. Она происходила из самого набожного Дома Семи королевств. Никто не поддерживал Веру больше Хайтауэров. Они веками были её оплотом и не сдались даже под гнётом Таргариенов. Не девочке на драконе было с ней тягаться.
— Будет вам, дядя, — король миролюбиво улыбнулся, словно и не заметив оскорблений в адрес собственной жены.
— В любом случае разве вас и Рейниру воспитывали не так же, Ваше Величество? — усмехнулся архимейстер.
— О да, дядя, конечно ты прав, — Визерис рассмеялся. — Леди Селтигар служила ещё при моей матери, а затем нянчила и Рейниру.
Алисента поморщилась, чувствуя острое желание прокомментировать результаты этого воспитания: безвольный король, его братец-дегенерат и избалованная принцесса. Ещё одно напоминание о том, что дурная кровь не должна была воспитывать будущего короля.
И всё же ей оставалось только кусать губы. Она не могла пойти против прямой воли Визериса.
* * *
Неужели она была проклята? После рождения Эймонда его постигла та же участь, что и Эйгона. Он не переставал рыдать, пока король не велел послать за принцессой Рейнирой.
Алисента умоляла Матерь успокоить её сына, она молилась о прощении за грехи, о которых даже не знала. Она была готова пойти на что угодно, лишь бы не отдавать своё дитя. Почему все её молитвы оставались неотвеченными? Почему, в конце концов, оставалась только она в отчаянной пустоте своих покоев? Чем она заслужила такое проклятье?
* * *
— Скажи мне, Бетани, Семеро прокляли меня? — тихо вопрошала она, наблюдая из окна, как Эйгон и Хелейна(3) бежали за принцессой, пока Эймонд спал на руках кормилицы.
— Семеро видят вашу набожность, моя королева, — одинаково отвечала ей леди Редвин.
Когда-то Алисента одаривала её глубокими реверансами, покорно опуская глаза, а теперь эта женщина не могла даже присесть без её дозволения. Маленький червячок удовольствия напоминал ей об этом каждый раз.
— Тогда кто? — Алисента кусала губы, сжимая платье до побелевших костяшек.
Эйгон радостно бросался в руки сестры, покрывая её щёки детскими поцелуями. Это должно было быть для неё! Это должна была получать она!
Кто мог так проклясть её? В замке у всех были свои мотивы, да и у отца всегда имелись жалкие злопыхатели. Самым ярким из них был принц Деймон, но Семеро защитили бы её от столь омерзительного язычника. Принцесса тоже не была покорной женщиной Семи. Если уж кто и должен был принять наказание, так это она, за то что выступала против законов Богов и людей.
Так кто же посмел отнять у неё детей?
* * *
Алисента старалась утешать себя тем, что дети ещё были слишком маленькими, что стоит им немного вырасти и понять, что принцесса отняла их у матери, как они станут умолять короля о её возвращении. Она пыталась успокаивать себя тем, что септа наставила бы их на путь истинный и они пришли бы в раскрытые объятия своей матери. Даже если в ней текла дурная кровь Таргариенов, она всё ещё была служительницей Веры.
Минул 114 год, история с Дейроном повторилась. Алисента просила короля отправить мальчика на обучение в Старомест, как гласил древний обычай, но она опять была проигнорирована в угоду принцессе Рейнире. Маленькая дрянь, видите ли, не хотела разлучаться со своим братом.
Однако принцесса расцвела, и наконец-то Алисента нашла на неё управу. Якобы волнуясь за будущую королеву, Алисента убедила короля отправить Рейниру в турне по королевству, дабы найти подходящего жениха.
Наконец-то между ней и её детьми ничего не стояло. Она могла протянуть к ним свои руки. Она ждала этой возможности годами и теперь просто была готова рыдать от счастья.
— Skoriot iksos Nyra?(4) — Эйгон недоверчиво жался к септе Рейлле, цепляясь за её робу, словно опасался Алисенту, свою мать.
Что эта маленькая дрянь рассказала о ней?! Как она смела настроить детей против собственной матери? Ярость исказила лицо королевы. Ей хотелось вцепиться длинными ноготками в горло грёбаной сучке и сжимать-сжимать, пока не раздастся треск.
Возможно, она и не была драконом, но Алисента родила четверых из них. Ей вполне бы хватило огня, чтобы уничтожить избалованную принцессу.
И этот мерзкий язык? Разве Эйгон уже не должен был разговаривать на общем? Куда смотрела септа Рейлла? Её обязанностью было наставить детей на путь Семи!
— Se dārilaros iksos va zȳhon ñuhoso, issa taoba,(5) — невозмутимо ответила септа Рейлла.
Алисенте захотелось ударить её. И это была женщина Веры? Она поощряла ребёнка говорить на этом варварском языке?
— Эйгон, — она постаралась взять себя в руки.
Её дети не заслуживали гнева, они были просто жертвами королевских заблуждений и поняли бы свою мать.
— Тебе не стоит говорить на этом языке. Иди ко мне, твоя мама очень по тебе соскучилась.
— Но мне нравится мой язык. Рейнира говорит, что у меня идеальное произношение, — Эйгон явно неохотно перешёл на общий.
Он перенял Таргариеновское высокомерие Рейниры, отчего ненависть Алисенты стала ещё сильнее. Как она смела испортить её идеального мальчика? Взгляд Эйгона был полон недовольства и каприза, который легко мог перерасти в детскую истерику.
— Я буду говорить только на нём! — важно заявил он.
Алисента отшатнулась, чувствуя себя одновременно разгневанной и отвергнутой собственным ребёнком. Это была её плоть и кровь, и всё же Эйгон вёл себя так… Так грубо и пренебрежительно, будто Алисента снова была простой служанкой, а не королевой-матерью.
— Ты не будешь разговаривать со мной в таком тоне, Эйгон. Я твоя мать!
— Issi konīr mirre tolie ērinnon?(6) — огрызнулся Эйгон, полностью игнорируя её слова.
Юная леди Селтигар поперхнулась и закашлялась, прикрыв рот рукой. Алисента бросила на неё яростный взгляд. Рейнира оставила большую часть своего двора в замке, взяв с собой лишь несколько юных дам под руководством леди Редфорт. Даже вдали от двора дрянь умудрялась чинить ей препятствия.
Септа Рейлла не повела и глазом, оставив без внимания вопиющее пренебрежение к королеве.
— Дети, Ваше Величество, вы должны понять. У принца сейчас такой упрямый возраст, — пожилая септа примирительно улыбалась, как будто её глаза не насмехались над Алисентой.
— Конечно, — сквозь зубы ответила королева, как будто у неё был выбор.
— Хе… Алисса, — попробовала Алисента.
Она была так на неё похожа. Эти чудесные вьющиеся волосы, нежные черты лица. Алисента просто хотела обнять свою дочь и столько всего ей рассказать.
— Принцесса не любит прикосновения, Ваше Величество, — предупредила септа Рейлла, насмехаясь над тем, что Алисента была почти лишена возможности узнать своих детей.
Хелейна держалась за платье леди Аррен, разглядывая вышитых на нём жемчугом соколов.
— Принцесса, может, вы покажете королеве своих любимых жуков? — мягко предложила леди Селтигар.
Она жестом подозвала слугу, который держал в руках небольшой стеклянный аквариум. Целое произведение стеклодувного искусства, в котором копошились какие-то твари. Алисенту затошнило от одного только вида. Она сделала шаг назад, но поспешила одёрнуть себя.
— Золото танцует по-другому, пламя сжигает зелёный плющ. Паук не сплетёт паутину, — пробормотала Алисса и потеряла к ней всякий интерес.
Алисенте хотелось рыдать. Она наконец-то смогла избавиться от избалованной принцессы, но пропасть между ней и её детьми оставалась всё такой же огромной. Что ей ещё нужно было сделать?
Примечания:
Во многом поступки юной Рейниры согласованы и скоординированы дамами Аррен. Они показали ей, как играть на отце, подталкивая его к нужным ей решениям. Как хорошо, что им новая королева как кость поперёк горла, и они с радостью организуют её падение.
Детей можно настраивать в разные стороны. В этот раз пальма первенства не у Али ¯\_(ツ)_/¯ очень жаль, но не жаль.
1) наследный принц/наследная принцесса (высок. валир.)
2) Неизвестно, как звали мать Алисенты, но известно, что Хелейну назвали в честь неё.
3) Это не ошибка, это повествование от лица Алисенты.
4) Где Нира? (высок. валир.)
5) Принцесса в пути, моё дитя (высок.валир.)
6) Других побед не нашлось? (высок. валир.)
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу