And if you go, I wanna go with you... (гет)

«Первое упоминание о роде Преображенских было найдено в летописи XII века одного из Новогородских монастырей, который на данный момент не действует. Справка: волшебники конца X — начала XII века вынуждены были бежать с территории Киевской Руси во избежание принятия православной веры, дабы сохранить языческие традиции. Скрываться от православного народа немагов Преображенским удавалось на протяжении пятидесяти лет, но позднее они были найдены и схвачены. Во время казни Истислава и Дарьи Преображенских у их сына Белогора произошёл магический выброс, который лишил жизни 12 немагов. Таким образом оставшимся носителям фамилии удалось бежать за Урал, в то время ещё никем не изведанный. Своё имя Белогор Преображенский вписал в историю как освободитель...

...Шли годы, столетия и в 1717 году вслед за правительством немагов, в Российской империи была организована первая Магическая Коллегия, находившаяся у подножья горы Иремель, главой которой являлся Иван II Преображенский…

...По сей день семья Преображенских занимает высокую должность в Совете Магов СССР. На территории Уральских гор находится Преображенский заповедник, открытый на собственные средства Ефросиньей Преображенской в 1879 году, в котором живут одни из самых редких зверей не только СССР, но и Европы…»

Александра захлопнула книгу, перед этим крепко зажмурив глаза, чтобы не дать пылинкам осесть на роговицах глаз. Все эти слова о «Великом и Благороднейшем роде Преображенских» она знала с самого детства: и о прапрапрабабке Ефросинье, и обо всех трёх Иванах, которые отличились в управлении страной, и обо всех понемногу. Сложно было не запомнить всех родственников, когда кроме рассматривания семейного древа в два этажа и чтения книг о магии в усадьбе не было ничего интересного. Вернее, конечно, будет сказать, что было, но Александру оно вовсе не интересовало лет с пяти, как только вся семья переехала в фамильный дом.

Если окунуться немного в прошлое, можно узнать, что девушка появилась на свет в замечательном городе Ленинграде, откуда родом мать — Елена Преображенская, в девичестве Добровольцева. Чистокровная волшебница из рода знаменитых целителей. Известны как приятные люди, которые готовы были бескорыстно помогать другим, несмотря на происхождение, расу и другие факторы, отталкивающие большинство чистокровных волшебников. Умерла при весьма странных обстоятельствах, о которых до сих пор мало, что известно. Безусловно известно, только в приличном обществе об этом не упоминают. Все понимают, что каждая чистокровная семья таит свои секреты, и на приемах гостей в поместье никто и не смеет упоминать рядом с Филиппом невероятной доброты Елену…

Отбросив все воспоминания о семье, девушка, взмахнув рукой в сторону стеллажа и убедившись, что «Энциклопедия всех чистокровных семей Магического СССР 1934 года», стояла ровно на своем месте, поспешила выйти из семейной библиотеки. Остановившись на лестнице и посмотрев на стену, на которой висел календарь, девушка лёгким сжатием в кулак ладони сожгла страницу календаря. 26 августа… Вот-вот их семья покинет поместье. Отец продолжал умалчивать причину, а Александра уверена, что это точно не налаживание связей между странами. Стоит куда глубже копать, чтобы добраться до нее. Филипп Преображенский уже с пеной у рта готов доказывать, что переезд состоится исключительно в дипломатических целях, мол, было бы славно пополнить наш заповедник новыми особями фестралов. Да и обмен опытом между специалистами государств точно бы не помешал. По словам отца, с ними должны поехать ещё сотрудники института, в котором он преподает. Тогда почему именно Британия?

— Потому что у меня не так много денег, чтобы снимать дом или квартиру в Штатах! — он устало, но с не меньшим раздражением отвечал на однотипный вопрос дочери. Та узнала о переезде в мае, и на протяжении месяца задавала одни и те же вопросы: зачем? почему именно туда? почему именно сейчас?

— Тогда почему государство не оплатит наш переезд? Мы же в его интересах действуем! — регулярно после таких споров Саша уходила в свою комнату, а перед сном появлялись новые вопросы, колкости на грубость отца и тому подобное.

— Александра!

Так всегда заканчивался диалог. Громким, четким и резким «Александра!».

— Ещё раз я услышу от тебя вопросы о переезде, я не знаю, что с тобой сделаю! А когда я говорю, что не знаю, что с тобой сделаю, я прекрасно знаю, что сделаю. Всё, разговор окончен. И точка. — увидев, что дочь уже готова вновь открыть рот, чтобы задать вопрос, он со злостью добавил, ударив по столу, — нет, не точка. А три восклицательных знака!

Вот здесь уже тяжело было поспорить. Девушка и не стала. Насколько тяжелым будет переезд Александра не знала. За окном кричали животные, разведением которых и занималась семья, их изучением, разведением. Именно чета Преображенских уже на протяжении двухсот лет управляет Советом по регулированию магических популяций СССР. Сейчас, конечно, главой является не отец, не дед и не брат, но достаточно приближенный к семье человек с говорящей фамилией — Зверев Николай. Он учился вместе с отцом в Колдовстворце, позднее и в институте, долгое время занимали посты в Министерстве: Филипп — в Уральском экономическом районе, Николай — в Черноземье. Там их дороги на время разошлись. Стоит отметить, что долгое время их дружбе препятствовала мать Филиппа. Женщина очень хотела, чтобы сын занял пост главы министра и делала для этого всё, но как оказалось, этого было недостаточно. Звереву в Черноземье открылось множество дверей, о чём матушка не позаботилась. Только вот Филиппу это Министерство не сдалось. Дела Партии магов ему были чужды: он встретил свою будущую жену. Но об этом позднее.

Наконец спустившись в зал, Александра присела на диван и, закинув руки за голову, прислушалась к радио. Голос ведущего поприветствовал всех магов, рассказал какой-то несмешной анекдот и принялся зачитывать новости. Прикрыв глаза и расслабленно слушая радиоведущего, рассказывающего о каких-то новых проектах, согласованных с Советом Магов, девушка поманила к себе указательным пальцем чашку с чаем, который не допила за завтраком. Протерев большим пальцем перстень, она заострила внимание на поникшем голсе молодого человека: « Сегодня сотрудниками Комитета Безопасности Магов СССР был найден труп девушки-немага. В немагическую службу безопасности заявлений не приходило. Вероятнее всего, гражданка не имела родственников или вела разгульный образ жизни. Вместо пальцев ног у девушки были свиные копыта, коленные чашечки отсутствовали, в пояснице проделано сквозное отверстие, а верхняя и нижняя челюсти срослись и представляли собой подобие клюва. Глазные яблоки отсутствовали, волосы по текстуре схожи с перьями…- он прокашлялся, а затем продолжил, — следов насилия нет. Мракоборцы Свердловского отделения КБМ СССР заявляют, что девушка стала жертвой неудачного опыта волшебника…»

Он не успел договорить, как в зал вошёл отец. Мужчина, сняв шляпу и протерев переносицу от очков, остановился напротив дочери.

— Собирайся, скоро уже портал активизируется. Хватит чушь всякую слушать, — взмахнув кистью, он выключил прибор. — Что ты трешь-то его постоянно, смотри дыра скоро будет.

Глупая и детская привычка Александры — тереть перстень на указательном пальце, всегда раздражала отца. Лабрадорит быстро пачкался, а медная оправа, передающаяся по наследству по женской линии казалась постоянно запачканной. Не выдержав присутствия мужчины рядом, она встала с дивана и пошла в свою комнату. Пройдя по коридору второго этажа, украшенного колдографиями родственников и неугомонным, постоянно шепчущимися портретами других предков, внимание Александры привлекла открытая дверь в комнату старшего брата. В поместье Юра появлялся редко, а без него в его «покои» заходить не осмеливался даже отец. Мужчина вечно ругался на беспорядок в комнате сына, грозился выбросить все вещи, которые лежали не на своих местах. Когда мать была жива, он не так сильно обращал внимание на одежду, висящую на стуле, количество кружек на столе, валяющиеся фантики и так далее. Когда же матери не стало, Юре было пятнадцать — пик бунтарства. На руку юноше было то, что весь учебный год он находился в школе, а, приезжая на каникулы, регулярно получал за неубранные вещи. С переездом сына в общежитие отец закрыл дверь в его комнату, чтобы глаза не мозолила. Сейчас же парню шёл двадцать первый год, который он проводил либо на учёбе, либо у своей ненаглядной. Колдовстворец Преображенский-младший окончил с отличием, а обучался он на факультете Ярила — одно из четырех отделений школы. Говорят, что алатырь-камень определяет здесь место тех, кто стремится к свободе, а главное к свободе быть собой. Юра именно такой, упрямый, готовый идти наперекор всему. Всего на отделении смелых и независимых из обладателей столь великой фамилии обучалось только трое, включая самого брата. Остальные же предпочли отделение амбициозных и целеустремлённых — Хорс. Для студентов Хорса достижение успеха было главной жизненной ценностью. Сама же Саша окончила восьмой класс Колдовстврца на самом малочисленном факультете — Сварог.

На душе девушки до сих пор разливалось приятное ощущение от того, что она стала единственной Преображенской на отделении для умных, не таких как все студентов. Тогда отец действительно похвалил, что было редкостью в семье. Он предпочитал критику как метод воспитания. Возможно, Филипп гордился дочерью, что та что-то, да доказала, а главное не ему, а себе.

А в комнате Юры царил хаос, словно только что здесь пробежал табун кентавров или других человекоподобных лошадей, бродящим по окрестностям тайги. В прочем, как и всегда, только не понятно, почему дверь открыта. Поморщившись, Саша пошла в свою комнату, чтобы забрать собранный ещё вчера чемодан. Она понимала, что вернётся в это место только следующим летом и то, в лучшем случае. Она бы хотела забрать всю свою комнату с собой, весь свой маленький мирок, островок. Ведь действительно, комнаты детей так отличались от всего дома. Усадьба Преображенских — звучало красиво, величественно, а на деле... Большой белый дом буквой «П», который когда-то украшали растения, привезенные из разных стран, когда-то там и фонтан бил, только было это лет семь назад. И всё до смерти мамы. Присев за рабочий стол, девушка обратила внимание на моргающий огонек на карте, висевшей над кроватью. Огонёк моргал на территории магической Британии и судя по всему там они должны были оказаться в скором времени. Снизу послышалось громкое отцовское: «Александра!» и Преображенская поспешила вниз, отлеветировав чемодан к отцу. Мужчина оглядел дочь с ног до головы, потом вещи. Переезд не пугал, а завораживал. Каким бы не был приятным Колдовстворец, друзей там у нее не то, чтобы не было, она просто ни с кем не общалась. Она не была изгоем, она не была жертвой травли, одноклассники просто не были ей интересны. Этому никто не удивлялся, ведь Сварожичи предпочитали плыть по какому-то своему течению. Это не глупый стереотип, а действительность. Их общежитие отличалось от других, ведь жили эти ребята по-одному. Александру это полностью устраивало, ведь скучать ей было не по кому.

— Ты хоть помнишь как палочкой пользоваться? — отец присел на диван, протирая руками переносицу.

— Помню.

— Ну-ну, — хмыкнул Филипп, разбавив суровое лицо морщинами. — На английском то хоть что-то сказать сможешь?

— Смогу.

Допрос отца, который явно пытался поддеть дочь был абсолютно пустым. Мужчина не сомневался, что его Саша в Хогвартсе будет учится лучше, чем все чистокровные британцы вместе взятые. Сама Саша всё лето провела в дуэльном зале, практикуя навыки колдовства палочкой, а когда всё-таки вылезала из зала, то зубрила английский.

— Где Юру то шатает. Уже как минут пять прийти должен был.

— Я думала он с нами поедет, — девушка посмотрела на отца, чуть приподняв брови, что заставила его улыбнуться.

— А хозяйство на кого оставлять? Ему ещё учится, учится и ещё раз учится! — он поднял вверх кулак и усмехнулся.

— А мне учиться не надо? — Саша подняла глаза на него, стараясь как можно спокойнее смотреть на Филиппа. Настроение мужчины резко изменилось.

— Александра! — он развернулся к ней лицом. — Прекрати, не сравнивай.

Девушка тяжело вздохнула. Ответ отца её не удовлетворил, но на большее рассчитывать было нельзя. — Хогвартс такая же школа, как и Колдовстворец, даже лучше.

— Чем же лучше? — с тяжелым вздохом спросила она.

— Ну как чем? — он отвернулся к окну, стал подбирать слова, чтобы объяснить дочери превосходство британской школы, но получалось это плохо. — Так всё! И вообще, сколько можно, одно и то же, одно и то же, пластинку поменяй уже!

Внезапно входная дверь открылась. В проёме стоял Юра, а рядом с ним пряталась его невеста — Настя. Юра, весь из себя дерзкий и грубый, нежно прижимал к себе девушку, которая рядом с ним казалось неимоверно хрупкой и нежной. Темные волосы Преображенского, унаследованные от отца, его грубые черты лица разбавили нежные глаза матери, такие же теплые, карие. И каким бы жёстким не хотел казаться парень, всегда его выдавали глаза…Он поправил клетчатый галстук, убрал ладонь в карман брюк-клёш и вызывающе глянул в сторону отца.

— Что ж вы ругаетесь-то? Не гоже перед выходом так собачиться! — он пожал руку отцу, подмигнул сестре и запрыгнул на диван, держа за руку Настю, которая перед тем как войти, кивнула главе семейства и улыбнулась Саше.

— А мы и не ругаемся вовсе. Ты что так долго?

— Ой да там в Совете задержали…

— А ты что там забыл? — Филипп сложил руки на груди и недовольным взглядом окинул сына.

— Отец, мне кажется, что скоро откроется портал. Вам нельзя опоздать! — парень лучезарно улыбнулся и положил на плечи девушки руку.

— Вот гадёныш! — мужчина посмотрел на часы на левой руке, тихо выругался, взял дочь за руку и повел на выход. — Мы ещё поговорим, смотрите не натворите здесь ничего!

— Шурочка, ты пиши оттуда обязательно! — прокричал парень вдогонку и отчего-то засмеялся.

— Пока! — успела крикнуть в ответ девушка, пока отец не захлопнул дверь. Быстрым шагом дойдя до самого закоулочка усадьбы, где ни один немаг не увидел бы их, они трансгрессировали к месту нахождения портала. Это был Преображенский заповедник. Александра сразу узнала любимое место для прогулки. Вообще, внутри него было запрещено находиться неработникам, но на Сашу это правило не распространялось, как и на всех членов семьи, разумеется. Часто она гуляла здесь с дедушкой, до его смерти.

Взяв дочь за руку, отец поспешил по тропинке, проходившей между невысокой скалой и посадкой волшебных рябин. Александра оглядывала красоту природы, словно никогда не ходила здесь, восхищалась серебристым звоном ягодок рябины и воем ветра, ударявшемуся о камень. Вся красота природы забылась. За изумрудной елью пробежался кто-то парнокопытный, Саша обернулась, чтобы посмотреть, но отец быстро её отдернул. Практически добежав до поляны, посреди которой находился старый колодец, мужчина стал отряхиваться, а девушка искала предмет, за который и нужно было взяться.

— Так, смотри, на раз, два, три хватаемся за ручку, ясно? — Преображенская посмотрела на почти сгнившую ручку колодца и невольно поморщилась. — Ой, какие мы нежные… Раз, два, три!

На поляне громко закричали птицы, а листья зашелестели, но поблизости уже никого не было. Сашу закрутило, всё-таки ни к трансгрессии, ни к порталам, она полностью не привыкла. Перемещение длилось пару секунд и вот, Александра в одно мгновение оказалась на земле. Подняв голову, она увидела плавно спускающегося отца, который при виде дочери закатил глаза и шепнул что-то похожее на: «Позорище…».

Саша оглядела местность. Внимание сразу привлекла Стелла с надписью: «Годрикова впадина». Очень многообещающе.

— Если бы ты хоть немного интересовалась магической историей других стран, то догадалась бы, почему деревня называется Годрикова и не смотрела бы так на меня, — Филипп грубо потянул дочь на себя и усмехнулся. Александра закатила глаза на очередную колкость отца и молча поплелась рядом с ним. — Годрикова Впадина — небольшое поселение на юго-западе Англии. Издавна здесь бок о бок живут маги и немаги.

— Я догадалась.

Отец хмуро посмотрел на девушку, но продолжил:

— Именно здесь родился один из четырех основателей Хогвартса — Годрик Гриффиндор, знаешь такого?

— Знаю.

— Ну-ну, — презрительно фыркнув, мужчина поднял голову, и лучи солнца красиво упали на его лицо. Голубые глаза под линзами очков наполнились цветом сильнее и теперь с откровенной насмешкой поглядывали на идущую рядом Александру. — Здесь был выкован первый снитч, здесь на кладбище находится могила младшего из братьев Перевелов, Игнотуса Перевела, знаешь таких?

— Читала.

— Ну и умница.

Все дома в деревне были однотипными, но дома немагов были какими-то пустыми и сразу выделялись на фоне утонченных зданий волшебников. В глаза бросился большой участок, украшенный неимоверно красивыми цветами. Возле них стояла женщина и аккуратно постригала кусты обычными садовыми ножницами.

— Добрый день! — приветливо прикрикнул ей отец на чистом британском. Волшебница в ответ улыбнулась, блеснув карими глазами. Да, Филипп умел производить хорошее впечатление. Мужчина незаметно подтолкнул дочь, чтобы та поприветствовала соседку. — Тебе здесь ещё жить. Будь добра, прояви хоть каплю дружелюбия. Саша кивнула женщине и еле видно улыбнулась. Та улыбнулась ещё шире и, протерев рукой лоб, двинулась в сторону приезжих.

— Здравствуйте, а вы я полагаю Преображенские? — волшебница, сняв с ладони садовую перчатку, протянула руку Филиппу.

— Вы правы, только позвольте узнать, откуда…

— Оу, извините, мой муж Флимонт работает в министерстве и уже успел рассказать о приезде в Годрикову Впадину столь влиятельной семьи из СССР, вас же должно быть несколько человек? — совершенно бестактно перебив главу семейства, женщина, кажется, совсем забыла представиться. — Юфимия Поттер. — Филипп, — мужчина оглянулся на стоящую позади Сашу и подозвал ее движением руки. — Вы совершенно правы, мои коллеги прибудут позже, мы с моей дочерью Александрой приехали раньше, чтобы подготовиться к школе...

— О, какая очаровательная девушка. Знаете, у вас глаза, — Юфимия улыбнулась, показывая указательным пальцем сначала на свои, а затем на глаза Саши. Филипп же демонстративно прокашлялся. Он очень не любил, когда его перебывали, а эта женщина умудрилась это сделать аж два раза. Александра же искренне забавлялась такой злобе отца, которую он никак не смог спустить на невинную соседку. Тем более на чистокровную. Да, перед отъездом он всерьез увлекся биографией чистокровных семей Магической Британии, ведь опозориться перед министерством, ой, как не хотелось. Держать планку ему было нужно, он едет не столько от страны, сколько от семьи, от которой сейчас, пусть и мало что осталось, зато осталась знаменитая фамилия. Тем более фамилию эту успели опустить.

— Да, — мужчина отвёл взгляд в сторону клумб, а затем снова на дочь. — Надеюсь, что в Хогвартсе она не подставит честь ни страны, ни тем более семьи, — сделав акцент на последнем слове, мужчина усмехнулся и прижал к себе дочь, которую вовсе не расстраивали сомнения отца. Она давно знала, что сомневается в ней только, чтобы та не зазнавалась.

— Только немаги рассуждают о «чтении мыслей».- Филипп, тогда ещё более молодой, прошёлся взглядом по дочери, которая тогда была ниже примерно на голову. — Ум — не книга, которую можно раскрыть, когда заблагорассудится. Мысли не напечатаны внутри черепа, чтобы их мог изучить всякий любопытный. — он сделал пару шагов и посмотрел Александре прямо в глаза. — Мозг — сложный и многослойный орган — помолчав пару секунд, мужчина добавил, — по крайней мере, у большинства людей.

Саша улыбнулась от едкого комментария отца и протёрла большим пальцем перстень. Она уже медленно представляла, как будет рыться в голове у надоедливой одноклассницы — Катьки Васильевой и будоражить все неловкие воспоминания. Отец тем временем продолжил:

— Для удачного опыта легилименции необходим зрительный контакт. Конечно, ведь простого взмаха кистью и произношения заклинания недостаточно. Необходимо мысленно сконцентрироваться на объекте проникновения. Все вокруг перестает существовать, твое сознание не существует в вашей телесной оболочке, оно способно существовать самостоятельно, перемещаясь само по себе. Оно проникает в ткань чужого сознания.

Саша медленно кивала каждому слову отца, не отрывая свое взгляда от его глаз. Она была готова уже сейчас проникнуть в его голову.

— Можешь попробовать сейчас. Просто вспомни, что я тебе сказал, — мужчина встал прямо напротив дочери и убрал руки за спину.

Саша вся напряглась и протянула руку к отцу. Тихо произнеся: «Легилименс», она закрыла глаза и стала представлять как проникнет прямо в сознание отца. Это было даже интереснее, чем проникнуть в сознание Катьки. Пара секунд и Саша всё также стояла с вытянутой рукой. Открыв глаза, она увидела улыбку Филиппа. — Конечно, я и не сомневался, что у тебя не выйдет.

Обидно? Очень.

— Давай ещё раз! — «сдаваться, если не вышло с первого раза глупо».

— Давай.

Саша вновь произносит заклинание. Вновь сосредотачивается на впереди стоящем отце, и... Ничего.

— Филипп, она же ещё ребенок! — донёсся из зала голос матери. — Нашёл чем заняться!

— Не обращай внимания, — шепнул отец и отошел чуть дальше, — продолжай. Произнеси заклинание чётче.

Саша снова произнесла заклинание. Четко и громко, отчего из зала послышался снова крик матери. Девочка разозлилась и резко вытянула руку прямо в сторону отца. Вокруг всё потемнело. От радости хотелось завизжать. Немного пройдясь по темноте, перед ней встала картина. Специально выбранное отцом воспоминание. Это был разговор с мамой.

— Ну зачем ты так? Ты же её ломаешь... — такой печальный взгляд таких теплых маминых глаз вызывал не жалость, а самую настоящую грусть.

— Я? Слушай, кто ей будет об этом говорить если не я?

— Преподаватели. Они на то и преподаватели, чтобы учить. В итоге всю критику она слышит от тебя, причем очень даже грубую, — стукнув кулаком по столу, Елена посмотрела на мужа пренебрежительно.

— А я по-твоему кто? — усмехнувшись, ответил мужчина.

— Вот и разговаривай так со своими студентами!

— Очень интересно...

Саша, находясь в подсознании отца, уже успела устать от этого разговора и подумала поскорее уйти.

— Нет, Елена, ты не поняла, — Филипп встал позади нее и убрал руки за спину. Излюбленный жест. — Ты не замечала, что когда я начинаю в ней сомневаться, у нее будто что-то переклинивает, — они оба усмехнулись. — Видела, она начинает стараться сильнее, усерднее? Саша неглупая девочка, а наоборот. Она пытается всем доказать, что лучше всех, и когда в ней начинаешь сомневаться, она становится более целеустремленной, что-ли...

— А ты хвалить не пробовал?

— Нет, это будет не так эффектно.

Саша раскрыла глаза и огляделась. Она стояла уже не в окружении бесконечной тьмы, а между книжными стеллажами дуэльного зала. Отец лишь усмехнулся, развернулся и пошёл в сторону кухни, оставив дочь наедине со своими мыслями. Такое доброе воспоминание. И отец добрый такой. И мама...

— Ох, Хогвартс — чудесное место! Надеюсь, что тебе там понравится. У меня у самой сын там учится, Джеймс! — женщина окликнула в сторону дома, — ой, знаете, не было и недели, чтобы мы обошлись без жалоб от профессоров...- с некой разочарованностью проговорила Юфимия и провела рукой по лбу. — А я кстати наслышана о Колдовстворце. Ученики, говорят, очень трудолюбивы...

— Да-да, — согласился Филипп и, взяв дочь за кисть руки, прокашлялся. — Извините, мы пойдем, сами понимаете...

— Да-да, конечно-конечно, но знайте, наши двери всегда открыты для гостей! Мужчина повёл дочь дальше, вдоль по улице. Погода была приятной, не жарко и не холодно, не так, как на Родине. Дома всегда было из крайности в крайность, такова природа у Урала. Среднего не дано, но от этого было даже приятно, «у этого была своя романтика» — как говорил Юра, когда уходил гулять с друзьями летом. Брат таскал Сашу на речку вместе с соседскими детишками-немагами, с которыми они потом заходили в обычный гастроном и покупали пломбир за немагические копейки, запивая квасом. Хорошо тогда было. Сказочные купола местных закрытых церквушек, ароматы вишневого сада, в котором можно было проводить бесконечные летние часы, утренний туман, какого вряд-ли встретишь здесь, в стране дождей, — всё это побуждает любовь к дому, к месту, где всегда, несмотря ни на что, было уютно. Было, только до смерти мамы. Потом Урал утратил свою яркость, мама забрала её вместе с собой. Соседи-немаги переехали, а живущие в соседней деревне старики, которые угощали Преображенских своими фирменными рецептами умерли, друг за другом. Их дети продали участки и уехали жить в Свердловск, оставив как и деревню, так и дом Преображенских без малейшей надежды на радость. Генеологическое дерево семьи, висящее в два этажа из ярко-зелёного стало темным. Слишком много на нём черных пятен.

Саша постаралась выкарабкаться из воспоминаний и подняла взгляд на дорогу. Среди непривычной тишины стали прорезываться голоса. Впереди шли парни. Ровесники. Громко смеялись, толкались и вызвали улыбку даже у Филиппа.

— Смешные такие, — шепнул отец, что от него было неожиданно.

Саша на это лишь усмехнулась и оглядела мальчишек внимательнее. Один был повыше, посимпатичнее, хотя это, конечно, понятие субъективное, в кожаной куртке, джинсах клеш, жутко популярных, с длинными темными, чуть вьющимися волосами, утончёнными чертами лица... А второй, а что второй? Выглядел небрежно, но забавно. Взгляд просто цеплялся за первого.

— Тот, которого ты сейчас так внимательно осматриваешь, мальчишка из рода Блэков.

— А ты откуда знаешь?

— Виделись с его семьёй. Знаешь, тебе ещё повезло, ты...

— А я и не жаловалась.

— Ты, — отец откашлялся, — прекрати, — он слегка ударил дочь по руке, увидев, что та вновь трёт перстень, — ты родилась в нормальной семье, а вот этого паренька в доме явно не любят.

«Нормальной?». Это слово из уст отца должно было прозвучать с иронией, и он, как никто другой должен знать почему.

— С чего такие выводы. Идёт, весёлый такой...

— Саша, не мне тебя учить, что человек не всегда тот, кем кажется, — с упреком произнёс Филипп. — Здравствуйте, молодые люди!

От резкой смены языка Саша едва заметно вздрогнула и, увидев, что они уже поравнялись с юными магами, вежливо кивнула. Парни, видимо не ожидающие приветствия, испуганно кивнули, прошептав себе под нос тихое: «Здрасьте».

— Дожидаются эти Блэки, что сын от них совсем отвернётся... И судьба будет у него, как...

Договаривать ему не пришлось: дочь и так всё поняла. Саша резко остановилась и глянула на отца, который также встал и поднял глаза на небо. Где-то там сейчас брат, жена и отец. Младший брат Филиппа выбрал счастье, которое привело к трагичной гибели. Матушка расправилась с его возлюбленной, которая была немагом. После смерти любимой, Михаил был найден повешенным в отчем доме, в спальне ненавистной матушки. Никто не знает, как не стало Михаила, Елены, куда пропала мать Филиппа, которая была признана одной из самых красивых манекенщиц Магического СССР. Стоит отметить, что это не все тёмные страницы одной из самых древних чистокровных семей Магического СССР.