And if you go, I wanna go with you... (гет)

«Первое упоминание о роде Преображенских было найдено в летописи XII века одного из Новогородских монастырей, который на данный момент не действует. Справка: волшебники конца X — начала XII века вынуждены были бежать с территории Киевской Руси во избежание принятия православной веры, дабы сохранить языческие традиции. Скрываться от православного народа немагов Преображенским удавалось на протяжении пятидесяти лет, но позднее они были найдены и схвачены. Во время казни Истислава и Дарьи Преображенских у их сына Белогора произошёл магический выброс, который лишил жизни 12 немагов. Таким образом оставшимся носителям фамилии удалось бежать за Урал, в то время ещё никем не изведанный. Своё имя Белогор Преображенский вписал в историю как освободитель...

...Шли годы, столетия и в 1717 году вслед за правительством немагов, в Российской империи была организована первая Магическая Коллегия, находившаяся у подножья горы Иремель, главой которой являлся Иван II Преображенский…

...По сей день семья Преображенских занимает высокую должность в Совете Магов СССР. На территории Уральских гор находится Преображенский заповедник, открытый на собственные средства Ефросиньей Преображенской в 1879 году, в котором живут одни из самых редких зверей не только СССР, но и Европы…»

Александра захлопнула книгу, перед этим крепко зажмурив глаза, чтобы не дать пылинкам осесть на роговицах глаз. Все эти слова о «Великом и Благороднейшем роде Преображенских» она знала с самого детства: и о прапрапрабабке Ефросинье, и обо всех трёх Иванах, которые отличились в управлении страной, и обо всех понемногу. Сложно было не запомнить всех родственников, когда кроме рассматривания семейного древа в два этажа и чтения книг о магии в усадьбе не было ничего интересного. Вернее, конечно, будет сказать, что было, но Александру оно вовсе не интересовало лет с пяти, как только вся семья переехала в фамильный дом.

Если окунуться немного в прошлое, можно узнать, что девушка появилась на свет в замечательном городе Ленинграде, откуда родом мать — Елена Преображенская, в девичестве Добровольцева. Чистокровная волшебница из рода знаменитых целителей. Известны как приятные люди, которые готовы были бескорыстно помогать другим, несмотря на происхождение, расу и другие факторы, отталкивающие большинство чистокровных волшебников. Умерла при весьма странных обстоятельствах, о которых до сих пор мало, что известно. Безусловно известно, только в приличном обществе об этом не упоминают. Все понимают, что каждая чистокровная семья таит свои секреты, и на приемах гостей в поместье никто и не смеет упоминать рядом с Филиппом невероятной доброты Елену…

Отбросив все воспоминания о семье, девушка, взмахнув рукой в сторону стеллажа и убедившись, что «Энциклопедия всех чистокровных семей Магического СССР 1934 года», стояла ровно на своем месте, поспешила выйти из семейной библиотеки. Остановившись на лестнице и посмотрев на стену, на которой висел календарь, девушка лёгким сжатием в кулак ладони сожгла страницу календаря. 26 августа… Вот-вот их семья покинет поместье. Отец продолжал умалчивать причину, а Александра уверена, что это точно не налаживание связей между странами. Стоит куда глубже копать, чтобы добраться до нее. Филипп Преображенский уже с пеной у рта готов доказывать, что переезд состоится исключительно в дипломатических целях, мол, было бы славно пополнить наш заповедник новыми особями фестралов. Да и обмен опытом между специалистами государств точно бы не помешал. По словам отца, с ними должны поехать ещё сотрудники института, в котором он преподает. Тогда почему именно Британия?

— Потому что у меня не так много денег, чтобы снимать дом или квартиру в Штатах! — он устало, но с не меньшим раздражением отвечал на однотипный вопрос дочери. Та узнала о переезде в мае, и на протяжении месяца задавала одни и те же вопросы: зачем? почему именно туда? почему именно сейчас?

— Тогда почему государство не оплатит наш переезд? Мы же в его интересах действуем! — регулярно после таких споров Саша уходила в свою комнату, а перед сном появлялись новые вопросы, колкости на грубость отца и тому подобное.

— Александра!

Так всегда заканчивался диалог. Громким, четким и резким «Александра!».

— Ещё раз я услышу от тебя вопросы о переезде, я не знаю, что с тобой сделаю! А когда я говорю, что не знаю, что с тобой сделаю, я прекрасно знаю, что сделаю. Всё, разговор окончен. И точка. — увидев, что дочь уже готова вновь открыть рот, чтобы задать вопрос, он со злостью добавил, ударив по столу, — нет, не точка. А три восклицательных знака!

Вот здесь уже тяжело было поспорить. Девушка и не стала. Насколько тяжелым будет переезд Александра не знала. За окном кричали животные, разведением которых и занималась семья, их изучением, разведением. Именно чета Преображенских уже на протяжении двухсот лет управляет Советом по регулированию магических популяций СССР. Сейчас, конечно, главой является не отец, не дед и не брат, но достаточно приближенный к семье человек с говорящей фамилией — Зверев Николай. Он учился вместе с отцом в Колдовстворце, позднее и в институте, долгое время занимали посты в Министерстве: Филипп — в Уральском экономическом районе, Николай — в Черноземье. Там их дороги на время разошлись. Стоит отметить, что долгое время их дружбе препятствовала мать Филиппа. Женщина очень хотела, чтобы сын занял пост главы министра и делала для этого всё, но как оказалось, этого было недостаточно. Звереву в Черноземье открылось множество дверей, о чём матушка не позаботилась. Только вот Филиппу это Министерство не сдалось. Дела Партии магов ему были чужды: он встретил свою будущую жену. Но об этом позднее.

Наконец спустившись в зал, Александра присела на диван и, закинув руки за голову, прислушалась к радио. Голос ведущего поприветствовал всех магов, рассказал какой-то несмешной анекдот и принялся зачитывать новости. Прикрыв глаза и расслабленно слушая радиоведущего, рассказывающего о каких-то новых проектах, согласованных с Советом Магов, девушка поманила к себе указательным пальцем чашку с чаем, который не допила за завтраком. Протерев большим пальцем перстень, она заострила внимание на поникшем голсе молодого человека: « Сегодня сотрудниками Комитета Безопасности Магов СССР был найден труп девушки-немага. В немагическую службу безопасности заявлений не приходило. Вероятнее всего, гражданка не имела родственников или вела разгульный образ жизни. Вместо пальцев ног у девушки были свиные копыта, коленные чашечки отсутствовали, в пояснице проделано сквозное отверстие, а верхняя и нижняя челюсти срослись и представляли собой подобие клюва. Глазные яблоки отсутствовали, волосы по текстуре схожи с перьями…- он прокашлялся, а затем продолжил, — следов насилия нет. Мракоборцы Свердловского отделения КБМ СССР заявляют, что девушка стала жертвой неудачного опыта волшебника…»

Он не успел договорить, как в зал вошёл отец. Мужчина, сняв шляпу и протерев переносицу от очков, остановился напротив дочери.

— Собирайся, скоро уже портал активизируется. Хватит чушь всякую слушать, — взмахнув кистью, он выключил прибор. — Что ты трешь-то его постоянно, смотри дыра скоро будет.

Глупая и детская привычка Александры — тереть перстень на указательном пальце, всегда раздражала отца. Лабрадорит быстро пачкался, а медная оправа, передающаяся по наследству по женской линии казалась постоянно запачканной. Не выдержав присутствия мужчины рядом, она встала с дивана и пошла в свою комнату. Пройдя по коридору второго этажа, украшенного колдографиями родственников и неугомонным, постоянно шепчущимися портретами других предков, внимание Александры привлекла открытая дверь в комнату старшего брата. В поместье Юра появлялся редко, а без него в его «покои» заходить не осмеливался даже отец. Мужчина вечно ругался на беспорядок в комнате сына, грозился выбросить все вещи, которые лежали не на своих местах. Когда мать была жива, он не так сильно обращал внимание на одежду, висящую на стуле, количество кружек на столе, валяющиеся фантики и так далее. Когда же матери не стало, Юре было пятнадцать — пик бунтарства. На руку юноше было то, что весь учебный год он находился в школе, а, приезжая на каникулы, регулярно получал за неубранные вещи. С переездом сына в общежитие отец закрыл дверь в его комнату, чтобы глаза не мозолила. Сейчас же парню шёл двадцать первый год, который он проводил либо на учёбе, либо у своей ненаглядной. Колдовстворец Преображенский-младший окончил с отличием, а обучался он на факультете Ярила — одно из четырех отделений школы. Говорят, что алатырь-камень определяет здесь место тех, кто стремится к свободе, а главное к свободе быть собой. Юра именно такой, упрямый, готовый идти наперекор всему. Всего на отделении смелых и независимых из обладателей столь великой фамилии обучалось только трое, включая самого брата. Остальные же предпочли отделение амбициозных и целеустремлённых — Хорс. Для студентов Хорса достижение успеха было главной жизненной ценностью. Сама же Саша окончила восьмой класс Колдовстврца на самом малочисленном факультете — Сварог.

На душе девушки до сих пор разливалось приятное ощущение от того, что она стала единственной Преображенской на отделении для умных, не таких как все студентов. Тогда отец действительно похвалил, что было редкостью в семье. Он предпочитал критику как метод воспитания. Возможно, Филипп гордился дочерью, что та что-то, да доказала, а главное не ему, а себе.

А в комнате Юры царил хаос, словно только что здесь пробежал табун кентавров или других человекоподобных лошадей, бродящим по окрестностям тайги. В прочем, как и всегда, только не понятно, почему дверь открыта. Поморщившись, Саша пошла в свою комнату, чтобы забрать собранный ещё вчера чемодан. Она понимала, что вернётся в это место только следующим летом и то, в лучшем случае. Она бы хотела забрать всю свою комнату с собой, весь свой маленький мирок, островок. Ведь действительно, комнаты детей так отличались от всего дома. Усадьба Преображенских — звучало красиво, величественно, а на деле... Большой белый дом буквой «П», который когда-то украшали растения, привезенные из разных стран, когда-то там и фонтан бил, только было это лет семь назад. И всё до смерти мамы. Присев за рабочий стол, девушка обратила внимание на моргающий огонек на карте, висевшей над кроватью. Огонёк моргал на территории магической Британии и судя по всему там они должны были оказаться в скором времени. Снизу послышалось громкое отцовское: «Александра!» и Преображенская поспешила вниз, отлеветировав чемодан к отцу. Мужчина оглядел дочь с ног до головы, потом вещи. Переезд не пугал, а завораживал. Каким бы не был приятным Колдовстворец, друзей там у нее не то, чтобы не было, она просто ни с кем не общалась. Она не была изгоем, она не была жертвой травли, одноклассники просто не были ей интересны. Этому никто не удивлялся, ведь Сварожичи предпочитали плыть по какому-то своему течению. Это не глупый стереотип, а действительность. Их общежитие отличалось от других, ведь жили эти ребята по-одному. Александру это полностью устраивало, ведь скучать ей было не по кому.

— Ты хоть помнишь как палочкой пользоваться? — отец присел на диван, протирая руками переносицу.

— Помню.

— Ну-ну, — хмыкнул Филипп, разбавив суровое лицо морщинами. — На английском то хоть что-то сказать сможешь?

— Смогу.

Допрос отца, который явно пытался поддеть дочь был абсолютно пустым. Мужчина не сомневался, что его Саша в Хогвартсе будет учится лучше, чем все чистокровные британцы вместе взятые. Сама Саша всё лето провела в дуэльном зале, практикуя навыки колдовства палочкой, а когда всё-таки вылезала из зала, то зубрила английский.

— Где Юру то шатает. Уже как минут пять прийти должен был.

— Я думала он с нами поедет, — девушка посмотрела на отца, чуть приподняв брови, что заставила его улыбнуться.

— А хозяйство на кого оставлять? Ему ещё учится, учится и ещё раз учится! — он поднял вверх кулак и усмехнулся.

— А мне учиться не надо? — Саша подняла глаза на него, стараясь как можно спокойнее смотреть на Филиппа. Настроение мужчины резко изменилось.

— Александра! — он развернулся к ней лицом. — Прекрати, не сравнивай.

Девушка тяжело вздохнула. Ответ отца её не удовлетворил, но на большее рассчитывать было нельзя. — Хогвартс такая же школа, как и Колдовстворец, даже лучше.

— Чем же лучше? — с тяжелым вздохом спросила она.

— Ну как чем? — он отвернулся к окну, стал подбирать слова, чтобы объяснить дочери превосходство британской школы, но получалось это плохо. — Так всё! И вообще, сколько можно, одно и то же, одно и то же, пластинку поменяй уже!

Внезапно входная дверь открылась. В проёме стоял Юра, а рядом с ним пряталась его невеста — Настя. Юра, весь из себя дерзкий и грубый, нежно прижимал к себе девушку, которая рядом с ним казалось неимоверно хрупкой и нежной. Темные волосы Преображенского, унаследованные от отца, его грубые черты лица разбавили нежные глаза матери, такие же теплые, карие. И каким бы жёстким не хотел казаться парень, всегда его выдавали глаза…Он поправил клетчатый галстук, убрал ладонь в карман брюк-клёш и вызывающе глянул в сторону отца.

— Что ж вы ругаетесь-то? Не гоже перед выходом так собачиться! — он пожал руку отцу, подмигнул сестре и запрыгнул на диван, держа за руку Настю, которая перед тем как войти, кивнула главе семейства и улыбнулась Саше.

— А мы и не ругаемся вовсе. Ты что так долго?

— Ой да там в Совете задержали…

— А ты что там забыл? — Филипп сложил руки на груди и недовольным взглядом окинул сына.

— Отец, мне кажется, что скоро откроется портал. Вам нельзя опоздать! — парень лучезарно улыбнулся и положил на плечи девушки руку.

— Вот гадёныш! — мужчина посмотрел на часы на левой руке, тихо выругался, взял дочь за руку и повел на выход. — Мы ещё поговорим, смотрите не натворите здесь ничего!

— Шурочка, ты пиши оттуда обязательно! — прокричал парень вдогонку и отчего-то засмеялся.

— Пока! — успела крикнуть в ответ девушка, пока отец не захлопнул дверь. Быстрым шагом дойдя до самого закоулочка усадьбы, где ни один немаг не увидел бы их, они трансгрессировали к месту нахождения портала. Это был Преображенский заповедник. Александра сразу узнала любимое место для прогулки. Вообще, внутри него было запрещено находиться неработникам, но на Сашу это правило не распространялось, как и на всех членов семьи, разумеется. Часто она гуляла здесь с дедушкой, до его смерти.

Взяв дочь за руку, отец поспешил по тропинке, проходившей между невысокой скалой и посадкой волшебных рябин. Александра оглядывала красоту природы, словно никогда не ходила здесь, восхищалась серебристым звоном ягодок рябины и воем ветра, ударявшемуся о камень. Вся красота природы забылась. За изумрудной елью пробежался кто-то парнокопытный, Саша обернулась, чтобы посмотреть, но отец быстро её отдернул. Практически добежав до поляны, посреди которой находился старый колодец, мужчина стал отряхиваться, а девушка искала предмет, за который и нужно было взяться.

— Так, смотри, на раз, два, три хватаемся за ручку, ясно? — Преображенская посмотрела на почти сгнившую ручку колодца и невольно поморщилась. — Ой, какие мы нежные… Раз, два, три!

На поляне громко закричали птицы, а листья зашелестели, но поблизости уже никого не было. Сашу закрутило, всё-таки ни к трансгрессии, ни к порталам, она полностью не привыкла. Перемещение длилось пару секунд и вот, Александра в одно мгновение оказалась на земле. Подняв голову, она увидела плавно спускающегося отца, который при виде дочери закатил глаза и шепнул что-то похожее на: «Позорище…».

Саша оглядела местность. Внимание сразу привлекла Стелла с надписью: «Годрикова впадина». Очень многообещающе.

— Если бы ты хоть немного интересовалась магической историей других стран, то догадалась бы, почему деревня называется Годрикова и не смотрела бы так на меня, — Филипп грубо потянул дочь на себя и усмехнулся. Александра закатила глаза на очередную колкость отца и молча поплелась рядом с ним. — Годрикова Впадина — небольшое поселение на юго-западе Англии. Издавна здесь бок о бок живут маги и немаги.

— Я догадалась.

Отец хмуро посмотрел на девушку, но продолжил:

— Именно здесь родился один из четырех основателей Хогвартса — Годрик Гриффиндор, знаешь такого?

— Знаю.

— Ну-ну, — презрительно фыркнув, мужчина поднял голову, и лучи солнца красиво упали на его лицо. Голубые глаза под линзами очков наполнились цветом сильнее и теперь с откровенной насмешкой поглядывали на идущую рядом Александру. — Здесь был выкован первый снитч, здесь на кладбище находится могила младшего из братьев Перевелов, Игнотуса Перевела, знаешь таких?

— Читала.

— Ну и умница.

Все дома в деревне были однотипными, но дома немагов были какими-то пустыми и сразу выделялись на фоне утонченных зданий волшебников. В глаза бросился большой участок, украшенный неимоверно красивыми цветами. Возле них стояла женщина и аккуратно постригала кусты обычными садовыми ножницами.

— Добрый день! — приветливо прикрикнул ей отец на чистом британском. Волшебница в ответ улыбнулась, блеснув карими глазами. Да, Филипп умел производить хорошее впечатление. Мужчина незаметно подтолкнул дочь, чтобы та поприветствовала соседку. — Тебе здесь ещё жить. Будь добра, прояви хоть каплю дружелюбия. Саша кивнула женщине и еле видно улыбнулась. Та улыбнулась ещё шире и, протерев рукой лоб, двинулась в сторону приезжих.

— Здравствуйте, а вы я полагаю Преображенские? — волшебница, сняв с ладони садовую перчатку, протянула руку Филиппу.

— Вы правы, только позвольте узнать, откуда…

— Оу, извините, мой муж Флимонт работает в министерстве и уже успел рассказать о приезде в Годрикову Впадину столь влиятельной семьи из СССР, вас же должно быть несколько человек? — совершенно бестактно перебив главу семейства, женщина, кажется, совсем забыла представиться. — Юфимия Поттер. — Филипп, — мужчина оглянулся на стоящую позади Сашу и подозвал ее движением руки. — Вы совершенно правы, мои коллеги прибудут позже, мы с моей дочерью Александрой приехали раньше, чтобы подготовиться к школе...

— О, какая очаровательная девушка. Знаете, у вас глаза, — Юфимия улыбнулась, показывая указательным пальцем сначала на свои, а затем на глаза Саши. Филипп же демонстративно прокашлялся. Он очень не любил, когда его перебывали, а эта женщина умудрилась это сделать аж два раза. Александра же искренне забавлялась такой злобе отца, которую он никак не смог спустить на невинную соседку. Тем более на чистокровную. Да, перед отъездом он всерьез увлекся биографией чистокровных семей Магической Британии, ведь опозориться перед министерством, ой, как не хотелось. Держать планку ему было нужно, он едет не столько от страны, сколько от семьи, от которой сейчас, пусть и мало что осталось, зато осталась знаменитая фамилия. Тем более фамилию эту успели опустить.

— Да, — мужчина отвёл взгляд в сторону клумб, а затем снова на дочь. — Надеюсь, что в Хогвартсе она не подставит честь ни страны, ни тем более семьи, — сделав акцент на последнем слове, мужчина усмехнулся и прижал к себе дочь, которую вовсе не расстраивали сомнения отца. Она давно знала, что сомневается в ней только, чтобы та не зазнавалась.

— Только немаги рассуждают о «чтении мыслей».- Филипп, тогда ещё более молодой, прошёлся взглядом по дочери, которая тогда была ниже примерно на голову. — Ум — не книга, которую можно раскрыть, когда заблагорассудится. Мысли не напечатаны внутри черепа, чтобы их мог изучить всякий любопытный. — он сделал пару шагов и посмотрел Александре прямо в глаза. — Мозг — сложный и многослойный орган — помолчав пару секунд, мужчина добавил, — по крайней мере, у большинства людей.

Саша улыбнулась от едкого комментария отца и протёрла большим пальцем перстень. Она уже медленно представляла, как будет рыться в голове у надоедливой одноклассницы — Катьки Васильевой и будоражить все неловкие воспоминания. Отец тем временем продолжил:

— Для удачного опыта легилименции необходим зрительный контакт. Конечно, ведь простого взмаха кистью и произношения заклинания недостаточно. Необходимо мысленно сконцентрироваться на объекте проникновения. Все вокруг перестает существовать, твое сознание не существует в вашей телесной оболочке, оно способно существовать самостоятельно, перемещаясь само по себе. Оно проникает в ткань чужого сознания.

Саша медленно кивала каждому слову отца, не отрывая свое взгляда от его глаз. Она была готова уже сейчас проникнуть в его голову.

— Можешь попробовать сейчас. Просто вспомни, что я тебе сказал, — мужчина встал прямо напротив дочери и убрал руки за спину.

Саша вся напряглась и протянула руку к отцу. Тихо произнеся: «Легилименс», она закрыла глаза и стала представлять как проникнет прямо в сознание отца. Это было даже интереснее, чем проникнуть в сознание Катьки. Пара секунд и Саша всё также стояла с вытянутой рукой. Открыв глаза, она увидела улыбку Филиппа. — Конечно, я и не сомневался, что у тебя не выйдет.

Обидно? Очень.

— Давай ещё раз! — «сдаваться, если не вышло с первого раза глупо».

— Давай.

Саша вновь произносит заклинание. Вновь сосредотачивается на впереди стоящем отце, и... Ничего.

— Филипп, она же ещё ребенок! — донёсся из зала голос матери. — Нашёл чем заняться!

— Не обращай внимания, — шепнул отец и отошел чуть дальше, — продолжай. Произнеси заклинание чётче.

Саша снова произнесла заклинание. Четко и громко, отчего из зала послышался снова крик матери. Девочка разозлилась и резко вытянула руку прямо в сторону отца. Вокруг всё потемнело. От радости хотелось завизжать. Немного пройдясь по темноте, перед ней встала картина. Специально выбранное отцом воспоминание. Это был разговор с мамой.

— Ну зачем ты так? Ты же её ломаешь... — такой печальный взгляд таких теплых маминых глаз вызывал не жалость, а самую настоящую грусть.

— Я? Слушай, кто ей будет об этом говорить если не я?

— Преподаватели. Они на то и преподаватели, чтобы учить. В итоге всю критику она слышит от тебя, причем очень даже грубую, — стукнув кулаком по столу, Елена посмотрела на мужа пренебрежительно.

— А я по-твоему кто? — усмехнувшись, ответил мужчина.

— Вот и разговаривай так со своими студентами!

— Очень интересно...

Саша, находясь в подсознании отца, уже успела устать от этого разговора и подумала поскорее уйти.

— Нет, Елена, ты не поняла, — Филипп встал позади нее и убрал руки за спину. Излюбленный жест. — Ты не замечала, что когда я начинаю в ней сомневаться, у нее будто что-то переклинивает, — они оба усмехнулись. — Видела, она начинает стараться сильнее, усерднее? Саша неглупая девочка, а наоборот. Она пытается всем доказать, что лучше всех, и когда в ней начинаешь сомневаться, она становится более целеустремленной, что-ли...

— А ты хвалить не пробовал?

— Нет, это будет не так эффектно.

Саша раскрыла глаза и огляделась. Она стояла уже не в окружении бесконечной тьмы, а между книжными стеллажами дуэльного зала. Отец лишь усмехнулся, развернулся и пошёл в сторону кухни, оставив дочь наедине со своими мыслями. Такое доброе воспоминание. И отец добрый такой. И мама...

— Ох, Хогвартс — чудесное место! Надеюсь, что тебе там понравится. У меня у самой сын там учится, Джеймс! — женщина окликнула в сторону дома, — ой, знаете, не было и недели, чтобы мы обошлись без жалоб от профессоров...- с некой разочарованностью проговорила Юфимия и провела рукой по лбу. — А я кстати наслышана о Колдовстворце. Ученики, говорят, очень трудолюбивы...

— Да-да, — согласился Филипп и, взяв дочь за кисть руки, прокашлялся. — Извините, мы пойдем, сами понимаете...

— Да-да, конечно-конечно, но знайте, наши двери всегда открыты для гостей! Мужчина повёл дочь дальше, вдоль по улице. Погода была приятной, не жарко и не холодно, не так, как на Родине. Дома всегда было из крайности в крайность, такова природа у Урала. Среднего не дано, но от этого было даже приятно, «у этого была своя романтика» — как говорил Юра, когда уходил гулять с друзьями летом. Брат таскал Сашу на речку вместе с соседскими детишками-немагами, с которыми они потом заходили в обычный гастроном и покупали пломбир за немагические копейки, запивая квасом. Хорошо тогда было. Сказочные купола местных закрытых церквушек, ароматы вишневого сада, в котором можно было проводить бесконечные летние часы, утренний туман, какого вряд-ли встретишь здесь, в стране дождей, — всё это побуждает любовь к дому, к месту, где всегда, несмотря ни на что, было уютно. Было, только до смерти мамы. Потом Урал утратил свою яркость, мама забрала её вместе с собой. Соседи-немаги переехали, а живущие в соседней деревне старики, которые угощали Преображенских своими фирменными рецептами умерли, друг за другом. Их дети продали участки и уехали жить в Свердловск, оставив как и деревню, так и дом Преображенских без малейшей надежды на радость. Генеологическое дерево семьи, висящее в два этажа из ярко-зелёного стало темным. Слишком много на нём черных пятен.

Саша постаралась выкарабкаться из воспоминаний и подняла взгляд на дорогу. Среди непривычной тишины стали прорезываться голоса. Впереди шли парни. Ровесники. Громко смеялись, толкались и вызвали улыбку даже у Филиппа.

— Смешные такие, — шепнул отец, что от него было неожиданно.

Саша на это лишь усмехнулась и оглядела мальчишек внимательнее. Один был повыше, посимпатичнее, хотя это, конечно, понятие субъективное, в кожаной куртке, джинсах клеш, жутко популярных, с длинными темными, чуть вьющимися волосами, утончёнными чертами лица... А второй, а что второй? Выглядел небрежно, но забавно. Взгляд просто цеплялся за первого.

— Тот, которого ты сейчас так внимательно осматриваешь, мальчишка из рода Блэков.

— А ты откуда знаешь?

— Виделись с его семьёй. Знаешь, тебе ещё повезло, ты...

— А я и не жаловалась.

— Ты, — отец откашлялся, — прекрати, — он слегка ударил дочь по руке, увидев, что та вновь трёт перстень, — ты родилась в нормальной семье, а вот этого паренька в доме явно не любят.

«Нормальной?». Это слово из уст отца должно было прозвучать с иронией, и он, как никто другой должен знать почему.

— С чего такие выводы. Идёт, весёлый такой...

— Саша, не мне тебя учить, что человек не всегда тот, кем кажется, — с упреком произнёс Филипп. — Здравствуйте, молодые люди!

От резкой смены языка Саша едва заметно вздрогнула и, увидев, что они уже поравнялись с юными магами, вежливо кивнула. Парни, видимо не ожидающие приветствия, испуганно кивнули, прошептав себе под нос тихое: «Здрасьте».

— Дожидаются эти Блэки, что сын от них совсем отвернётся... И судьба будет у него, как...

Договаривать ему не пришлось: дочь и так всё поняла. Саша резко остановилась и глянула на отца, который также встал и поднял глаза на небо. Где-то там сейчас брат, жена и отец. Младший брат Филиппа выбрал счастье, которое привело к трагичной гибели. Матушка расправилась с его возлюбленной, которая была немагом. После смерти любимой, Михаил был найден повешенным в отчем доме, в спальне ненавистной матушки. Никто не знает, как не стало Михаила, Елены, куда пропала мать Филиппа, которая была признана одной из самых красивых манекенщиц Магического СССР. Стоит отметить, что это не все тёмные страницы одной из самых древних чистокровных семей Магического СССР.

Железнодорожный вокзал Кингс-Кросс, откуда каждый год отправляются в школу Чародейства и волшебства Хогвартс юные маги, кишил народом. Родители, стоя на такой уже родной платформе, обнимали своё чадо, отряхивали, приводили в порядок, читали наставления, как это регулярно делала Юфимия Поттер под добрый, насмешливый взгляд мужа.

— Пожалуйста, давай первую неделю обойдёмся без жалоб от преподавателей, — говорила женщина, проводя аккуратной рукой по плечу сына, — вот вроде здоровый такой, на две головы почти выше...

— Не волнуйтесь миссис Поттер, я постараюсь на них повлиять, — Римус, таким образом, ненароком похвастался серебряным значком старосты, который он нашёл в письме.

Отец юноши стоял где-то вдалеке, докуривая сигарету без фильтра. Пепел с нее осыпался на плитку платформы и только изредка попадал в мусорное ведро. Мужчина средних лет с тяжестью смотрел на сына, с ещё большей тяжестью на его друга. Лайелл Люпин, когда сопровождал сына на поезд, всегда держался вдали от родителей других учеников. Ему было страшно смотреть в глаза им, будто по одному его присутствию к Дамболдору полетит множество писем с просьбой исключить Римуса Люпина из школы, чтобы не подвергать остальных учеников опасности. Последний раз глянув на юношу, мужчину бросил бычок и стал двигаться в сторону выхода, прикрывая лицо шляпой. В душе оставалась надежда, что когда-нибудь он всё-таки пожмёт руку Флимонту Поттеру без зазрения совести.

Это лето для юного оборотня не отличалось от предыдущего, как и от предпредыдущего. Правда мать стала совсем плохо себя чувствовать, поэтому поездкой в горы «на лечение» пришлось пренебречь, как и поездкой к Джиму. Оно и к лучшему, родители отказываются верить, что болезнь не излечима, вот и таскают сына к шаманам-шарлатанам, которые только наживаются на несчастных людях, оставаясь для них надеждой, заставляя верить в то, что не произойдёт. Печально, но эта печаль была маленькой радостью и надеждой для родителей, и против этого Римус пойти не мог, как бы ему не хотелось.

— Наш строгий староста не будет делать поблажек никому, даже своим друзьям! — гордо заявил Поттер, при этом оглядывая перрон. — А кто вторая староста?

— Догадайся, — с усмешкой произнёс Люпин.

— Эванс?

Римус молча кивнул. Он не понаслышке знал, сколько писем за лето выслал друг однокурснице, и уже догадывался, что она с ними делала, но Джеймсу рассказывать не торопился, чтобы не унывал. Наверняка, она хотя бы на одно ответила. В голове Люпина всплыл самый реальный ответ: «Отстань, Поттер. Ещё одно письмо, и я превращу твою сову в гигантского кальмара.» Усмехнувшись, Римус решил, что подобных ответов могло бы быть больше тысячи — и ни один бы не повторился. Хотя Джеймс несколько раз упоминал, что после полёта к Лили, сова возвращалась сытой. «Значит, что-то человеческое в Эванс всё-таки есть!» — с сарказмом отвечал Блэк. Где-то с третьего курса друг стал бегать за ничем не примечательной «заучкой» Эванс, которая всегда казалась четвёрке друзей жутко правильной. Вернее будет сказать, так думали Блэк, Поттер и отчасти Петтигрю, который иногда восхищался блестящими ответами однокурсницы. Римус не помнил момента, когда Поттер стал засматриваться на неё на уроках, когда стал с ещё более сильной злобой смотреть на Снейпа, с которым она стояла в паре на Зельеварении.

— Чем, — сидя возле камина с картой в руках говорил Джеймс, — вот чем он, — Поттер стал жестикулировать, изображая осанку Снейпа и показывая его крючковатый нос, — лучше меня? — теперь он выпрямился и набрал воздуха, показывая всю свою мужскую сущность.

Люпин выглянул из-за плеча друга и посмотрел на пергамент. На территории библиотеки он увидел две пары ног за столом: Лили Эванс и Северус Снейп. Римус тяжело вздохнул, даже с каким-то сочувствием, и посмотрел на стоящего рядом Сириуса, за спиной которого выглядывал Питер. Блэк заскрипел зубами, а Петтигрю через мгновение сделал тоже самое.

— Сопливый урод, — почти одновременно произнесли Джеймс и Сириус. — Почему? Вот почему она с ним?

— Из-за жалости, очевидно. Ты его видел? — Блэк сел рядом и положил руку на плечи товарища.

— Вот почему ей его жалко, а меня нет? Она же видит как...

— А ты не мойся неделю, может и тебя пожалеет, — сказал себе под нос Петтигрю, с чего друзья переглянулись, а потом громко засмеялись, привлекая внимание остальных гриффиндорцев. Ладонь Блэка резко упала на плечо Питера со словами: «Красавчик, Хвост!»

— Эванс, это та, которой…

— Ну ма-а-ам, всё, время уже!

Родители, переглянувшись, заулыбались. Обняв сына, они остались стоять на платформе, вглядываясь в окна поезда.

— Надеюсь Бродяга уже занял купе. А где Хвост? — заглядывая в каждое купе, проговорил Поттер, а затем вопросительно посмотрел на Люпина. — Я его на платформе не видел.

— Ну как обычно , — протянул в ответ юноша. — Наверное, к гудку успеет...

Римус и Джеймс быстрым шагом, почти бегом проносились по тамбуру. Поттер открывал двери купе, мыча себе под нос: «Почтальон, что приходит в десять, принеси мне письмо от неё...» — слова из знаменитой песни, которую он даже научился играть на гитаре, чтобы в гостиной однажды...

Люпин вежливо закрывал те двери, который открывал Поттер, кивая в знак приветствия, лишний раз убеждаясь, что их четверка туда не вместится. Таким образом, они дошли до середины вагона, в которой было больше всего человек. Там следовало действительно пропихиваться. Сохатый в очередной раз широко раскрыл чьё-то купе, мельком бросив взгляд на стоящие там вещи, он прошёл мимо. Люпин же заглянул и осторожно кивнул сидящей девушке, которую не видел раньше.

Светлые длинные волосы, завязанные лентой, миловидные черты лица, скрывающиеся за обложкой книги, которую она держала в руках. Книга магловская и даже не британская. Обычное магловское платье, которое тоже наверняка из-за рубежа. Можно было бы подумать, что незнакомка поездом ошиблась, но рядом с ней стояла клетка с совой, да и украшения такие маглы точно не носят. Та в ответ кивнула, нахмурив брови. Из-под книги стали видны глаза. От них стало не по себе, поэтому Римус закрыл дверь, словно случайно зашёл к кому-то в ванную.

— Ты чё застрял-то? О…

Люпин отвлёкся и посмотрел туда, куда смотрел Поттер. О нет…

— Эй, Эванс!

Римус закатил глаза и быстро двинулся к другу. Лили стояла в проёме, перебалтываясь со своими подружками: Маккинон, Макдональд, Фортескью и ещё кто-то, вроде девочка с Когтеврана.

Это что Медоуз? В памяти Люпина однокурсница с Когтеврана оставалась невзрачной отличницей, мало чем отличающейся от той же Лили, но сейчас перед ним стоял другой человек. Он слышал, что произошло с её отцом в начале июня, когда в самый разгар экзаменов она исчезла. Тогда он боялся проходить мимо нее, чувствуя стыд, несмотря на то что был не причем. Девушка заметно похудела, одежда висела на ней, но она не казалась грустной, скорее наоборот. На её груди Люпин заметил значок старосты и невольно напрягся.

Эванс обернулась на голос Джеймса, и её улыбка медленно сползла с лица. Девочки рядом захихикали, кроме последней.

— И тебе привет, Поттер, — она оглядела парня с ног до головы, остановившись взглядом на причёске, которую тот мгновенно поправил. — Ещё чего-то?

— Нет, нет, — пару раз кивнув, он прошёл мимо, мельком глядя на девушку, которая одарила его непонимающим, скептическим взглядом. Из купе голос подала Маккинон, крикнув что-то похожее на: «И это всё?». Конец фразы затерялся в смехе других девочек.

Джеймс отправился дальше, в поисках Блэка. Таким образом, они с Люпином оказались уже в конце вагона, когда нашли Бродягу в одном купе. Он сидел на нижней полке, закинув ногу на ногу. На его лице красовались магловские солнечные очки, в зубах зубочистка, а в руках он вертел палочку. Увидев друзей в проёме, он вскочил и подлетел сначала к Джеймсу, а затем и к Римусу, которого обнял крепко, громко рассмеявшись прямо на ухо.

— Ну наконец-то! А куда третьего дели? — Сириус выхватил у Люпина вещи, бросил их на столик, уселся на то же место, закинув руки за голову.

— Мы его не видели, а дай померить, — Поттер потянулся руками к лицу Блэка, но тот резко по ним ударил.

— Руки, помой сначала, раритет! — он оглядел друга снизу-вверх, слегка приподняв бровь. Джеймс покачал головой на это и откинулся спиной к стенке. Молчать дольше тридцати секунд для него было сложно не сколько морально, сколько физически, поэтому он, поставив локти на колени, посмотрел на Блэка. — А ты Эванс видел? Она...— смотревший до этого в окно, вид из которого составляли стены вокзала, Сириус громко вздохнул.

— Начинается… Вот ты даже не спросил как у меня дела, — он развернулся и посмотрел на Римуса, ища в нём поддержки, а затем взглянул на дверь купе, ручка у которой стала быстро дёргаться. — Ну кого там несёт? Какие люди!

В двери стоял Хвост, в сопровождении братьев Пруэтт.

— Вот, забирайте своего бойца!

* * *

Поезд прогудел последний третий раз и тронулся в путь. В коридоры вагонов повыбегали младшекурсники, чтобы помахать родителям, а Саша, сидя в купе отвлеклась на вид из окна. Рядом стояла клетка с совой, которую девушка назвала Маша, лежала книга Чехова «Вишнёвый сад», с загнутыми уголками страниц. Пару раз до отправления к ней заглядывали ученики, видимо искали свободное место, а к ней подсаживаться не хотели. Дверь вновь приоткрылась и в проёме оказалась миловидная старушка, которая предлагала сладости. Саша посмотрела в кошелёк с деньгами. Отец сказал, что раз в месяц будет присылать деньги, ведь вместе с письмом прислали и согласие на посещение волшебной деревушки Хогсмид, в которой находится множество лавок с магическими товарами. В Колдовстворце тоже такая была, которая называлась ласково Берёзовка. Вот только согласия на её посещения не требовали. Там на самом деле не продавали чего-нибудь сверхъестественного, ведь бок о бок с магами жили и немаги. Из чародейского там торговали только камнями и украшениями. А каких-либо сладостей там не делали.

— Не хочешь чего-нибудь?

Саша встала и достала из кошелька пару монет. На Родине из сладостей дети очень любили леденцы в виде петушков, только у магов они ещё и кукарекали, орешки со сгущёнкой, которые волшебники разбивали молоточком и конфетки, меняющие вкус в зависимости от настроения собеседника. Осмотрев тележку, которая стояла перед колдуньей, Преображенская поняла, что сладостей таких в жизни не видела. Она, нахмурив брови, пыталась разобрать, что из этого что. Волшебница, заметив замешательство на лице ученицы принялась рассказывать.

— Ну смотри, вот это, — она достала из тележки чёрные продолговатые палочки, — это лакричные палочки, они из лакрицы, их часто покупают. А вот это — шоколадные лягушки, их лучше есть сразу, они ждать не будут, — продавщица хитро улыбнулась, — а это друбблс — жвачка, дети их просто обожают, а эти червячки почти не отличаются от магловских…

— Можно лакричную палочку и, — Саша подставила указательный палец к губе и ещё раз пробежалась взглядом по тележке, — а это из тыквы?

— Да, милая.

— И тогда это печенье, пожалуйста.

Отдав за еду 5 бронзовых кнатов и 7 серебряных сиклей, Саша вернулась в купе. За окном пейзаж поразил своей красотой и разнообразием. Ласковые зеленые луга, затерянные в чистоте и свежести, редкие деревья, исполинские и грациозные, были разбросаны по всей местности. Поездка, ожидание чего-то нового создавали странные ощущения в животе. Было бы гораздо проще, если бы Саша сейчас стояла на линейке в Колдовстворце в бордовом пиджаке и с брошью в виде ветки с красными ягодами. Сидеть в купе быстро наскучило и девушка вышла в тамбур.

Ладонями она ухватилась за поручень и подняла взгляд к окну. На другом конце вагона послышался грохот, а затем громкий топот. Навстречу Александре летело четверо парней. Один бежал уже с синяком под глазом, и его лицо Саша узнала. Тот, который посимпатичнее. Он бесцеремонно задел Сашу плечом, отчего та пошатнулась и стала цепляться за поручень, который так не вовремя отпустила. За ним бежал такой же «остолоп», который летом шёл рядом с ним. Хотя, в отличие от товарища, он замедлился при виде девушки, которая старалась удержать равновесие. Третий по счету бежал парень пониже и пошире. Замыкал этот марафон высокий парнишка, который уже заглядывал к ней в купе. Преображенская хмуро оглядела всех троих, а потом обернулась и на замыкающего. Так хотелось что-то им сказать, но придумать это что-то нужно было быстро и важно, чтобы это прозвучало остро. Поэтому ничего, кроме осуждающего взгляда Саша не придумала.

— Извини, ты в порядке? — замыкающий подошёл к девушке и оглядел её.

— В порядке. Извиниться стоило не тебе, а твоим друзьям, — поджав губы, проговорила Александра, но вспомнив наставление отца о дружелюбии, повернулась к парню и протянула руку. — Меня Александра зовут, можно Саша. — Римус, — Люпин протянул ладонь в ответ. — Ты новенькая?

— Типа того, — она пожала плечами и улыбнулась левым уголком губ, так, что на щеке показалась ямочка.

— А ты откуда?

— Из Российской СФСР, с Уральских гор, я до этого в Колдовстворце училась.

— Точно! Нам рассказывали на собрании старост...

— Старост? Ты староста? — она с долей удивления оглядела нового знакомого, а потом наткнулась на значок, сверкающий на груди парня.

— Да, — Римус с каким-то смущением ответил однокурснице и перевёл взгляд к окну.

— И что же вам рассказывали обо мне на собрании старост? — она сделала акцент на последнем слове, ведь в её голове не укладывался образ собеседника и старосты.

— О факте твоего существования, — он вздохнул, а затем обернулся. — Что ты вместе с первокурсниками пройдёшь церемонию распределения, ещё сказли помочь тебе, проводить там куда-то...

— Очень здорово, — сложив руки у груди проговорила Саша, мало скрывая иронию. — Жалко меня найти не хотят и сказать всё мне.

Римус в ответ промолчал, он бы и хотел помочь, только почему-то всё собрание провел в своих мыслях, и единственное, что запомнил из сказанного старостой школы — Фэем Дэвисом, то, что в школе будет новенькая. Он еще пару секунд помолчал, заметив, что девушка смутилась и в её глазах промелькнул стыд решил продолжить диалог:

— Как думаешь, куда пройдёшь?

— Не знаю, а ты на каком...

Договорить ей не дал голос парня, который раздался с конца вагона: « Лунатик, ты где застрял?». Лунатик? Александра и Римус почти одновременно обернулись. До их ушей стал доноситься шёпот: «...кого-то подцепил уже... А я её не видел раньше...» . Внутри девушки всё напряглось, и это напряжение отразилось в недружелюбном взгляде, сопровождаясь идеально ровной осанкой.

Римус тяжело вздохнул, грозно зыркнул на друзей и пошёл в их сторону, кивнув Преображенской, мол, до встречи.

* * *

— Совсем скоро поезд прибудет, переоденьтесь в форму, — Эванс взмахнула волосами и уже почти развернулась, но вспомнила то, о чём очень хотелось сказать, — и кстати, о вашем «розыгрыше» уже доложили в школу, и с факультета сняли 30 баллов, звучит как отличное начало учебного года, так держать! — она поджала губы и подняла вверх кулак.

— Ну прости, Цветочек! — крикнул ей вслед Блэк, а затем повернулся к друзьям.— Сняли, не успев начислить? Мы идём на рекорд!

— Сомнительный рекорд, — шепнул Люпин.

— Сохатый, слюни подотри! Она вышла, — добавил остроумно Сириус.

* * *

Поезд прибыл на станцию Хогсмид уже через 20 минут. Первокурсников встретил лесничий Хагрид, а остальные пошли к каретам, запряженными фестралами. Саша, поправляя форму, вышла из вагона и отправилась вслед за учениками. Фестралов в Колдовстворце не держали — ни к чему было — ученики по личному приглашению директора проходили через Врата Велеса, чтобы попасть в школу, поэтому этих лошадей она только один раз видела в питомнике у отца: привезли на передержку. Они не пугали, хотя их появление считалось преддверием несчастья.

Все ребята разбились по группам, и одной прокатиться до Хогвартса у девушки не вышло. За время она познакомилась только с одним парнем и помогла какому-то мальчику найти котёнка-низзла, который убежал за шоколадной лягушкой. Оглядев кареты, Саша пришла к выводу, что с девушками общий язык будет найти проще, осталось только выбрать.

— Привет, — тихо, словно подкравшись, к девушкам подошла Саша. Девушки притихли и молча, словно изучая, оценивая, уставились на Александру. — Я Александра, можно Саша, могу сесть?

— А, конечно! — первой отозвалась рыженькая. Она подвинулась и указала рукой на место рядом с собой. — А ты же новенькая!

— Да-а.. — протянула девушка.

— Нам рассказывали о тебе, двигайся ближе! — девушка со значком, который Саша видела на груди Римуса, отвернулась к однокурснице и что-то стала ей говорить. Говорила она нечётко, поэтому острый слух и неплохое знание языка не давали Саше понять всего сказанного.

— А почему переехали? — блондинка напротив подала голос, закинув ногу на ногу.

— В качестве налаживания отношений, вообще это что-то похожее на командировку, только очень долгую. У меня отец магозоолог, он в институте работает, здесь он опыт новый получать будет, — Саша рассказала заученный текст. Вообще ложь она хорошо распознавала, поэтому сразу догадалась, что отец, конечно, он не врал, но явно не договаривал.

— Ой, мы же не представились, извини, я Лили, это Марлин, — блондинка помахала рукой, — это Мэри, — кудрявая мило улыбнулась, — а это Алиса, — девушка с короткостриженными волосами кивнула. — Мы с Гриффиндора, — Саша кивнула, — наш декан — профессор трансфигурации Минерва Макгонагалл, она, конечно, строгая... Если повезёт, будешь делить комнату с нами, ладно. Впереди едут девочки-слизеринки.

— Те ещё кобры, — шепнула Марлин, прикрыв рот ладонью, чем вызвала улыбку у соседок.

— Вообще принято, что на Слизерине учатся не очень хорошие ребята, но не обращай внимание, это только слухи, — Лили особенно выделила последнее словосочетание.

— Кем принято? — Саша посмотрела на переглядывающихся девочек.

В Колдовстворце деление учеников на факультеты было едва заметным. Ребята из противоположных отделений могли с легкостью найти общий язык. Наверное, для этого было объяснение — в конце августа ребят вывозили на коллективные работы в местные, как называли это немаги «колхозы», только копать не обычный картофель, а прыгучий и так далее. Ученики «Хорса», которые производили впечатление нелюдимых и амбициозных циников, часто приходили к хохмачам «Ярилы» и пели знаменитые песни немагов, играли в фанты. Да и уроки иногда прогуливали тоже вместе. К ним присоединялись и студенты «Дажьбога», а зачастую и «Сварога».

— Да веками и историей Хогвартса, — поменяв местами ноги, сказала Марлин. — Так уж вышло, что именно со Слизерина выпускаются тёмные волшебники. И всё их рвение к изучению темной магии начинается с ненависти к маглорождённым волшебникам, которых они «ласково» называют грязнокровками, — вмешалась Мэри.

— К кому? — то ли слишком быстрая речь, то ли количество непонятных выражений смутили Сашу и она сбилась с понимания всего сказанного.

— К ученикам, чьи родители маглы, обычные люди. К таким как я, например, — Саша повернулась и посмотрела на Лили. А по ней и не скажешь.

— У тебя родители немаги?

— Как и мои, — подала голос Марлин. — А твои?

— Ну, мои родители волшебники, как и бабушки с дедушками...

— То есть ты чистокровная?

— Да, — собеседница приоткрыла рот и кивнула. — Но я не сужу людей по их родителям, — Саша сказала это, словно в оправдание. Признаться, она вообще не хотела говорить о своём происхождении. И ей еще повезло, что в присутствии не было какой-нибудь более знаменитой фамилии.

— Подожди, а если вы приехали в качестве налаживания отношений, то в следующем году ты вернёшься обратно? Ну в плане, когда командировка уже закончится, — спросила Алиса.

Саша выпрямилась и повернулась к девушке. Преображенская недолго посмотрела на гриффиндорку, а затем, наконец собравшись с мыслями, сказала:

— Я не знаю. Может и да, может и нет. Как минимум весь этот год я проведу здесь.

— Не переживай, тебе здесь понравится, — Лили аккуратно дотронулась до плеча новенькой, а затем повернула голову назад.

— Ой, почти приехали, — прикрикнула Алиса.

Преображенская развернулась и невольно расширила глаза, ведь вся красота замка просто не влезла. Сказочные башни, удивительные витражи и завораживающий пейзаж. Они смотрели на мир величественно, словно стражи волшебного царства. Таковыми они и являлись.

Девочки вышли из кареты, и Саша смогла рассмотреть фестралов поближе. «Несмотря на несколько устрашающий внешний вид, эти плотоядные лошади символизируют путешествие в другое измерение и вознаграждают всех, кто им доверяет, преданностью и покорностью.» Преображенская улыбнулась и пошла вслед за девочками. Внутри замок выглядел также впечатляюще. Вестибюль был просто огромным, на каменных стенах пылали факелы, потолок затерялся где-то в вышине, а наверх вела роскошная мраморная лестница. За стенами слышались голоса — ученики собирались в большом зале. К Саше повернулась Лили.

— Я помогу тебе найти профессора Макгонагалл! Она сейчас с первокурсниками, тебе к ней надо. Ты с ними пройдёшь распределение…

— Ну будет неплохо, если ты поможешь.

Эванс улыбнулась и повела Александру за собой. Девочки же, что-то договорив, пошли в большой зал. Они переглянулись и заняли места, оставляя место для Лили.

— Эй, Маккинон! — Марлин завертела головой в поисках источника голоса. — Здесь я! А куда вы Эванс дели?

Девочки захихикали.

— Эванс твоя придёт сейчас, — она по-доброму улыбнулась, — она новенькую до Макгонагалл доведёт и придёт.

— Кого? — к ней повернулся Сириус. От столь неожиданного внимания с его стороны Марлин отшатнулась к сидящей рядом Алисе. — Новенькой, Блэк, вот, глядите!

Девушка указала в сторону образовавшейся толпы первокурсников, среди которых затесалась и Александра, внимательно слушающая профессора Макгонагалл.

— Слышь, правда, а это не та, которую мы летом видели, когда...

— Это та, которую ты чуть не сбил и даже не извинился, — ответил за Джеймса Римус.

— Чего? Когда такое бы… Подожди, ты знал, что у нас с этого года пополнение, но ничего не сказал?!

— Я пытался сказать! Всё, тише! — шикнул Римус, приложив палец к губам. За трибуну зашла профессор Макгонагалл, открывая церемонию распределения.

— Дорогие ученики! С этого года в нашей школе будет проходить обучение на пятом курсе бывшая ученица школы ведовства и колдовства Колдовстворец. Церемонию распределения предлагаю начать с неё, — женщина отвернулась в сторону стола для профессоров, словно задавая Дамблдору немой вопрос, — Александра, — профессор словно собралась с мыслями перед тем как произнести фамилию, — Преображенская.

И вот все взгляды учеников устремились к Саше.

— Преображенская? — в голове у Сириуса зашевелились шестерёнки, скрип которых, казалось, услышали друзья.

Разумеется, фамилия была для него знакомой. Когда-то давно представительница семейства Преображенских посещала дом Блэков. И представительница эта оставила неприятное впечатление на 10-летнием Сириусе. Саша как будто услышала Блэка и бросила взгляд в его сторону. Он знал эти глаза. Они уже когда-то смотрели на него. Конечно, тогда они принадлежали совершенно другому человеку, воспоминания о котором словно стёрлись. Наверное, оно было к лучшему, ведь та женщина была куда хуже Вальбурги. Загадочная связь новенькой и той старухи пробудила в Блэке неподдельный интерес, и он с любопытством и неким страхом уставился на проходящую к табурету девушку.

— Бродяга? — Джеймс постучал по плечу друга. Сейчас он мог бы сказать, пошутить, что девчонка ему понравилась, да только не так у Блэка выражалась симпатия. Так выражалось замешательство.

— Да я ставлю 10 галлеонов на то, что она пополнит ряды слизней, — Сириус обратился к друзьям, словно ничего не произошло.

— Слизерин? Смотри, — Джеймс осторожно стал показывать пальцем на ярко-красную брошь, — мне кажется она замахивается на Гриффиндор.

— Сохатый, я сейчас тоже зеленый галстук надену. И что, я теперь слизнем стану? — возмутился Блэк, повернувшись к Поттеру.

— Ещё каким! — ответил Люпин, вызвав у Джеймса легкий смешок. Блэк в ответ на колкость только покачал головой.

— Да ты посмотри на неё. Она пока подходила к шляпе, окинула всех таким взглядом, что здесь даже этим слизнякам посочувствуешь, — продолжал Сириус.

— Спорим?

— Вы серьёзно? — Люпин удивлённо посмотрел на этих двоих. — Вы даже не будете рассматривать другие факультеты?

— Пуффендуй — точно нет. Слишком она для него… возвышенная. Когтевран, конечно, ещё куда ни шло, но нет. Нет, точно не Когтевран, — ещё раз подумав, закончил Блэк. — Туда таких как она не берут.

— Много ли ты знаешь, Блэк! — к ним подключился Фабиан или Гидеон Пруэтт. — Если она поступит на Пуффендуй или Когтевран, то вы оба даёте нам 10 галлеонов?

— А давайте! Рем, разбей!

— Не буду.

Сириус с Джеймсом закатили глаза.

— Хво-о-ост, Хвост! Разбей! Вот, другое дело.

Вот теперь распределение приобрело новый оттенок. Азартно-красный. Саша заняла место на стуле, а профессор Макгонагалл опустила шляпу на голову девушки. Пока шляпа не опустилась на глаза, Александра успела увидеть целый зал народу, добрая половина которого привстала, чтобы получше её разглядеть. Это сделали и Сириус с Джеймсом, чтобы точно ничего не упустить. Затем Саша рассматривала чёрную изнанку шляпы и стала ждать. Тихий голос начал говорить прямо в ухо: «Хм, Мужества предостаточно, это видно. Есть и трудолюбие. Вы русские все этим отличаетесь. Хитрость, хитрость и амбиции. Их у тебя с головой. Но вот ум уникальный. Так тебе дорога в «Когтевран»!»

— Твою мать, — Поттер и Блэк переглянулись, оба наивно подняв брови, а затем посмотрев на близнецов Пруэтт, которые радостно хлопали в ладони вместе с учениками Когтеврана. — «Точно не Когтевран, точно не когтевран», — передразнивал Джеймс.

— Да всё успокойся. М-да...

— С ними спорить — себе дороже! — продолжал Поттер.

— Это да! — отвечали близнецы, радостно и хитро улыбаясь.

Александра прошла к столу. Шляпа сказала что-то про ум, про хитрость, трудолюбие и мужество. И как на это реагировать? Теперь Саша видела Высокий стол, где в центре, в большом золотом кресле сидел Альбус Дамблдор — девушка узнала его сразу. Видела в книжках, которые наставил читать отец, да и по поезду бегали первокурсники с его карточкой из шоколадной лягушки. Тем временем профессор Макгонагалл стала вызывать малышей из списка. Ребята на ватных ногах выходили к табурету, их лица скрывались за полями шляпы — это казалось забавным. Пару ребят отправили на «Гриффиндор», какую-то важную девочку в «Слизерин», а того мальчика, которому Саша помогла в поезде определили в «Когтевран». Ещё троих отправили в «Пуффендуй». Дальше девушка не особо следила. На себе она до сих пор ловила взгляды разных учеников с разных факультетов и курсов. Рядом с ней сидела девочка с серебряным значком с буквой «С», такой же был и у Лили, и у того парня. С этой девочкой они словно соревновались, кто из них первый решит поздороваться. Обе проигрывали. Саша вроде повернется, почти даже рот откроет, но что-то мешает.

— Привет, — Преображенская быстро повернулась, словно ожидала этого приветствия, хотя, признаться, она ждала. — Я Доркас. Доркас Медоуз. Староста Когтеврана и твоя однокурсница.

Она говорила, выделяя каждое слово. Это выглядело так, словно она разговаривала с немой. Может просто волновалась?

— Привет, Доркас, — Саша оглядела девушку.

Темные волосы, почти чёрные, большие глаза, тоже черные, сама худенькая, сидит и ждет ответа.

— Приятно познакомиться, — Преображенская робко протянула руку в знак знакомства. Та в ответ пожала и улыбнулась.

Неожиданно из-за стола встал Дамблдор — значит распределение закончилось. Все голоса притихли, а затем и вовсе воцарилась тишина. Директор смотрел на учеников, широко раскинув руки, и сиял.

— Добро пожаловать! — торжественно воскликнул профессор. — Добро пожаловать в Хогвартс! — он говорил всем и каждому одновременно. — Прежде чем начать пир, я хотел бы сказать несколько слов. А слова мои будут такие: Жмых! Рвакля! Цап! Спасибо!

Дамблдор сел на свое место. Все радостно закричали и захлопали, а Саша повернулась к Доркас. Девушка не понимала, смеяться ей или нет.

— У вас каждое начало учебного года такое? Или я просто не поняла, — она забавно нахмурила брови, обращаясь к соседке.

— Нет, ты всё так поняла. Он просто немного чудак, знаешь, все гении таковы, — она пожала плечами и её взгляд устремился к столу, который тот час накрылся едой. — Не хочешь?

Доркас кивнула головой в сторону жареной курицы. Сашу количество еды, конечно, не так впечатлило, как мальчика, сидящего рядом, но глаза определенно стали шире. Как стол только не надломился? В Колдовстворце линейка в честь начала года проходила в разы иначе. Сама школа находилась в горе, поэтому линейка проходила сначала на улице, потом пятиклассников увозили на остров посередине Байкала, а у остальных учеников были обычные уроки по расписанию. Только на следующий день Хозяйка Медной Горы торжественно поздравляла ребят, поступивших на отделения. На столе стали появляться десерты, а Саша обратила внимание на преподавателей. Наверное, сейчас будет лучше спросить у Доркас…

— Извини, а можешь про учителей рассказать. Не знаю есть ли у вас такое понятие как подход? — Преображенская наклонилась к Медоуз, которая тыльной стороны руки вытерла рот от куска курицы. Девушка оглядела сначала Сашу и потом перевела взгляд на Высокий стол.

— А, конечно. Вот эта коротышка — профессор Флитвик, наш декан. Он ведёт заклинания. Он хороший дядька, — она потянулась левой рукой к мятным леденцам и стала загребать целые горсти в карманы мантии. Саша поступила её примеру и засыпала к себе в карманы пару горстей. Переглянувшись, девушки заулыбались, бросая взгляды в сторону леденцов.

— Хорошо, а вот он? Он что ведёт? — Преображенская указала на мужчину средних лет, с моржовыми усами.

— Это профессор Слизнорт, зельевар. Его часто можно встретить в Хогсмиде, в баре «Три метлы», распивающим сливочное пиво и что покрепче, — Доркас подвинулась ближе к Саше и подмигнула.

Так, она рассказала и про профессора Кеттлберна, который вернулся из отставки, и про Помону Стебль, что проводит всё своё время в теплицах, и про спортивное прошлое профессора Макгонагалл. Еда стала испаряться, профессор Дамблдор снова встал и зал умолк.

— Ещё несколько слов, раз уж все сыты. Перед началом семестра хочу напомнить некоторые правила. Первокурсникам следует знать, что лес вокруг замка под запретом для всех учащихся без исключения. Об этом также не помешает вспомнить некоторым старшим ученикам, — Дамблдор устремил взгляд на ту самую четвёрку парней. Те шустро переглянулись, заулыбались. — Кроме того, наш смотритель мистер Филч просил напомнить, что в коридорах на переменах применение магии запрещено.

— Чего? — Саша резко повернула голову в сторону Доркас, которая старалась незаметно засунуть за щеку пару мятных леденцов, чем вызвала лёгкую улыбку у Преображенской.

— В коридорах на переменах применение магии запрещено, — она постаралась как можно чётче и медленнее повторить за Дамблдором.

— Я поняла. Но почему? Это глупо! — Саша шёпотом возмутилась. В Колдовстворце магия вне учебных кабинетов никак не наказывалась, а в особых случаях даже поощрялась.

— Не знаю, но ученики обычно не следуют этому правилу. Дуэли в нашей школе — обычное дело. Особенно между студентами Гриффиндора и Слизерина, — Доркас пожала плечами и отвернулась в сторону стола, слушая речь директора. — Далее: набор в команды по квидичу состоится на второй неделе семестра. Желающие играть за свой факультет должны обратиться к мадам Трюк! Также хочу представить нового профессора защиты от тёмных искусств — Рэймонд Картер!

Под аплодисменты учеников и преподавателей из-за стола поднялся мужчина лет тридцати. Он создавал впечатление сурового человека, но не злого. Ни в коем случае не злого, как папа.

— А теперь, прежде чем отправиться на боковую, мы споём школьный гимн!

Ах, здесь ещё и гимн!

Дамблдор взмахнул палочкой, и из ней вылетела золотая лента. Она взмыла над столами и стала складываться в слова.

— Выберите каждый свой любимый мотив!

И вся школа затянула вразнобой: Хогвартс! Хогвартс! Наш любимый Хогвартс! Научи нас колдовать…

От всей резкой какофонии уши чуть не свернулись. Конечно, всё это выглядело более чем забавно, особенно забавными выглядела четвёрка гриффиндорцев, которые пели гимн под медленный похоронный марш. Саша обернулась к Доркас, которая, увидев выражение лица Преображенской, громко засмеялась, но смех этот затерялся сначала в марше той четвёрки, затем в колыбельной близнецов, тоже с Гриффиндора. Все закончили петь в разное время, а Дамблдор продолжал дирижировать палочкой гриффиндорцам, которые устроили своё соревнование: «Кто дольше пропоёт?». Со стороны стола ребят с зелёными галстуками послышалось демонстративно-громкое: «Клоуны!» Мило.

— Ах, музыка, — сказал Дамблдор, прикрыв веки. — Ну а сейчас — спать! Кыш! — Пойдём, — Доркас легонько ткнула в бок Сашу. Преображенская пошла вслед за однокурсницей, которой следовало выполнить роль старосты — провести первоклашек к гостиной.

— Что Медоуз, все леденцы загребла? — её окрикнул парень в очках. Саша его быстро узнала — парнишка из Годриковой Впадины, тот, что немного замедлился при виде Преображенской в поезде, победитель в номинации «самый отвратительный исполнитель гимна Хогвартса».

— Тебе не оставила, Поттер, прости! — она развела руками и улыбнулась.

— А мне и не нужно! — парень «случайно» занёс руку в карман так, чтобы Медоуз увидела кучу конфет.

Смешно фыркнув на выходку Поттера, Доркас взяла под руку Сашу и повела к дверям, возле которых уже стоял второй староста в окружении девяти первокурсников. Ребята повели первоклашек в сторону башни Когтеврана. Доркас сказала, что оттуда открывается волшебный вид на окрестности Хогвартса. Преображенскую, в отличие от мальчишки, идущего рядом, ни разу не удивляли ни шепчущиеся портреты, ни то, что старосты вели их через двери, спрятанные за отодвигающимися панелями и стенными гобеленами. Волоча ноги по мраморным лестницам, Саша мельком глядела на стены. Добирались они практически в тишине, которая резко оборвалась. Перед девочкой-первокурсницей появились трости, и едва староста, которого как выяснилось зовут Бреннан Дойл, сделал шаг, они принялись на него бросаться.

— Это Пивз, — тихо пояснила Доркас, — полтергейст.

— Пивз, отвяжись! — громко приказал Дойл. В ответ он получил громкий и неприличный фырчок, появившийся из воздушного шарика. Дети засмеялись.

— Мне что, пожаловаться Кровавому Барону?

С хлопком перед Бреннаном появился человечек, обнимая трости. Он завис в воздухе, сложив ноги по-турецки и стал напевать: «У-у-у, первоклашки!» И неожиданно спикировал прямо на них. Ребята со смехом пригнулись, а Саша отошла в сторону.

— Уйди, Пивз, а не то Барон всё узнает! — рявкнул Дойл вслед полтергейсту. Тот показал ему язык и исчез, высыпав трости на голову мальчишке, который, кажется, уже прекратил восхищаться волшебным миром. Старосты переглянулись.

— С Пивзом не связывайтесь, с ним справляется только Кровавый Барон. Ну всё, пришли!

Наконец они добрались до двери. На ней не было ни ручки, ни замочной скважины: сплошное полотно из старинного дерева и бронзовый молоток в форме орла.

— Для входа в гостиную требуется правильно ответить на загадку. Это единственная из всех гостиных, куда для входа не требуется пароль.

Доркас подошла к входу и постучала молоточком по орлу. Тот заговорчески произнёс:

— Чего хочешь, а не купишь? Чего не хочешь, а не продашь?

Первокурсники стали громко перешёптываться, Доркас что-то тихо спросила у Дойла, отчего тот засмеялся, а Саша мысленно взвыла. Вот что, а загадки она разгадывать терпеть не могла. Даже поиски Алатырь-камня были для неё легче. Преображенская уже представляла, как будет проводить ночь под входом в гостиную или как будет дожидаться кого-то посмышлёнее, чтобы просто переодеться.

— Молодость и старость? — громко воскликнул первокурсник, которому сегодня явно крепко досталось и от Пивза, и от парней в поезде, да и от котёнка.

— Это верно! — произнёс орёл и распахнул двери в гостиную.

Она выглядела волшебно, включая все значения этого слова. Стены в гостиной прорезывали изящные арочные окна с шелковыми занавесями. Куполообразный потолок был расписан звездами. В нише напротив входа к спальням находилась мраморная статуя Кандиды Когтевран, о которой Саша читала в «Истории Хогвартса». Цвета в гостиной были нежными, голубыми. Повсюду мерцали звёзды, летали магические пылинки. Магия лилась изо всех щелей: из потолка, из окон, из стеллажей с книгами, из учеников. Доркас прошла первой и упала в свободное кресло, рядом с хихикающими над картами девочками. Мельком Медоуз поглядывала в их сторону, посмеиваясь с их выводов. Молодые, гадать не умеют. Дойл вывел первокурсников в центр и громко откашлялся, привлекая к себе внимание и доставая из-за мантии список, на котором был аккуратным почерком выведен текст:

— Поздравляем! Я — староста Бреннан Дойл и, — он обернулся в сторону Доркас, которая махнула ему рукой, — вторая староста Доркас Медоуз, и мы рады приветствовать вас на факультете Когтевран. Наш герб — орёл, который парит там, куда другие не могут подняться. Цвета нашего факультета — синий и бронзовый. Наша гостиная располагается на вершине башни Когтеврана за дверью с зачарованным молоточком. Из арочных окон нашей гостиной видны озеро, Запретный лес, поле для квиддича и теплицы.

Саша подумала, что смотрится странно, стоя рядом с первокурсниками, поэтому решила присесть на подлокотник кресла рядом с Доркас.

— Без всякого хвастовства хочу сказать, что на нашем факультете учатся умные волшебники и волшебницы. В отличие от других факультетов, которые имеют скрытые входы в гостиные, нам они не нужны, — он расхаживал по гостиной, словно преподаватель, чем вызывал постоянные приступы смеха однокурсников. — Другой интересной особенностью Когтеврана является то, что наши ученики — настоящие индивидуальности. Некоторых из них можно даже назвать чудаками. Но зачастую Гении не идут в ногу с обычными людьми, и в отличие от некоторых других факультетов мы могли бы сказать, что на наш взгляд у вас есть право носить то, что нравится, верить в то, во что хотите и говорить то, что чувствуете. Что касается наших отношений с другими факультетами: вы, наверно, слышали о Слизерине. Не все они плохие, но лучше быть начеку, пока вы не узнаете ученика Слизерина достаточно хорошо. Согласно их давним традициям, они делают всё возможное, чтобы победить. Поэтому будьте внимательны, особенно на матчах по квиддичу и экзаменах.

— А что не так со Слизерином?

— А ты как думаешь? Большинство из них выродки из богатых семей, они очень любят этим пользоваться. И на уроках, и не только на них.

Саша задумалась над этими словами. Гриффиндорки пытались донести до неё тоже самое, но сославшись на личную неприязнь между девочками, Саша не придала этому значения. А будут ли думать также о ней самой? Она же тоже выродок из богатой семьи, и не сказать, что она никогда этим не пользовалась.

— Я своего рода тоже выродок из богатой семьи…

— Я догадалась, — с лёгкостью произнесла Доркас, взглянув на однокурсницу. — Вы чистокровные все очень выделяетесь. Даже стараясь казаться максимально «своими». Блэк и Поттер, те что пели, они же тоже чистокровные.

— Ах, да, привидение нашего факультета — Серая Дама. Остальные ученики считают, что она никогда не разговаривает, но она не прочь поговорить с когтевранцами. Её помощь особенно полезна, когда вы что-то потеряли или потерялись сами. Уверен, вы будете хорошо спать. Наши спальни находятся в башенках, отходящих от главной башни. В комнатах стоит по четыре кровати, накрытых шелковыми, пуховыми одеялами небесно-голубого цвета, а свист ветра в окнах очень расслабляет.

Про себя Саша отметила, что гостиная Когтеврана не просто отличается от общежития, а катастрофически отличается. У сварожичей не было общей гостиной, они все жили в отдельных комнатках, которые были больше похожи на кельи. В них еле-еле помещалось два человека. Преображенская пару раз была в общежитиях других отделений школы. Конечно, у неё не вызывало негодований место, сами спальни и многое-многое другое, чем обделили учеников Сварога, но неприятный осадок был.

— А теперь можете отправляться по комнатам. Мальчики — налево, девочки — направо. Фу-у-ух! — он повернулся к парням играющим в шахматы и громко рассмеялся, потирая лоб.

— Герой! — саркастически прикрикнула Доркас.

— Молчи уже! — легко отмахнулся Дойл, остановившись возле длинноволосого парня, который, кажется, выигрывал. Медоуз отодвинулась ближе к подлокотнику кресла и пару раз ударила по освободившемуся месту, приглашая Сашу присесть. Та благодарно улыбнулась и села. Медоуз зашуршала фантиками из кармана, достала леденец и сунула за щеку.

— А вы вообще, чего переехали-то? — спросила она, закинув ногу на ногу.

— У меня отец магозоолог. Он в институте нашем преподает. А переехали для обмена опытом, там повышение квалификации, все дела, — она пожала плечами и отвернулась в сторону девочек, раскладывающих карты таро.

— Пошли в спальню, завтра вставать рано. Родителям ещё написать надо.

Точно. Письмо! О сегодняшнем дне очень хотелось рассказать Юре, который просил писать. Хотелось прислать кучу колдографий, но сову жалко. Когда девушка училась в Колдовстворце, она редко отправляла письма близким: все и так всё прекрасно знали, а здесь... Она невольно вспомнила забавный разговор между каким-то первокурсником и его родителями:

— Я буду писать вам каждый день!

— Сомневаемся, что твоей усидчивости хватит...

Поднявшись в спальню, Саша увидела девушку, которая сидела на кровати, слегка прикрывшись балдахином. Сложно было разглядеть, чем она занималась. Шар какой-то…

— О, Пандора! — Доркас развела руки и расплылась в улыбке. Испугавшись, Пандора выглянула из-за ткани и смущённо улыбнулась. Взору Саши открылась девушка совсем светленькая. Волосы почти белые, и очень длинные. На руках у неё висело множество браслетов с камнями разных размеров, цветов, узоров. Глаза чистые, серые.

— Привет, — заметив новенькую, она встала с кровати и протянула руку. — Пандора Эвергрин.

— Александра, — фамилию называть не решилась — выговорить сложно. — Можно просто Саша.

— А чем это ты там занималась? — спросила Доркас, привставая на носочки.

— Да так, хотела глянуть кое-что…

— Кое-что или кое-кого? — Доркас по-хозяйски запрыгнула на кровать Пандоры и стала вертеть в руках какие-то веточки, которые лежали на постели.

— Скорее второе.

— Ох уж этот Ксено, — покачала головой Медоуз, оставив Эвергрин со своими мыслями. — Ксенофилиус Лавгуд, шестой курс, тот, который в шахматы выиграл.

— Так и знала, — шепнула себе под нос Пандора, чем вызвала улыбку у однокурсниц.

— Тот, который с длинными волосами? — спросила Саша, доставая из чемодана вещи.

— Да-а-а… А как зовут? — Медоуз кивнула на сову, которая почёсывала клювом крыло.

— Кого? А, это Маша. Что Маш, готова к труду и обороне? — Саша протянула руку к клетке.

— Готова к чему?

— Да так…

* * *

«Пап, привет. Это Саша. Пишу уже из Хогвартса. Маша принесла два письма, второе отдай Юре при встрече. Поезд привёз нас в школу только к вечеру. Пару раз ко мне заглядывали в купе. Я познакомилась с парнем с нашего курса в тамбуре. Он был вежлив, в отличие от его друзей (они не дерзили, просто такими показались, к тому же двоих мы с тобой видели в Годриковой Впадине). Когда поезд прибыл на станцию, нас встретили кареты, которые везли фестралы. Я даже удивилась, когда увидела их.

Сидела я с девочками, которые тоже учились со мной на одном курсе. Вроде дружелюбные, а вроде и не очень, непонятно. В общем, меня с первокурсниками привели в большой зал, потом назвали моё имя и опустили мне на голову распределяющую шляпу. Она сказала что-то про мужество, трудолюбие, хитрость, амбиции и ум. Я так понимаю, эти качества присущи ученикам факультетов, почти как и у нас в Колдовстворце. Ну и не буду томить, теперь я ученица Когтеврана. Наш староста сказал, что все ученики нашего факультета отличаются особым умом. Чтобы войти в гостиную (общежитие), надо разгадать загадку, что мне показалось глупым, так как для того, чтобы войти в гостиные других факультетов достаточно знание пароля. На местной линейке я познакомилась с ещё одной старостой — Доркас (их две: девочка и мальчик), она мне показалась доброй и весёлой, надеюсь, что такой она и является. Гостиная, кстати, очень красивая, лучше, чем в Колдовстворце (всё в синих и голубых оттенках, позже пришлю колдографию). В спальне я живу с двумя девочками: Доркас и Пандора (очень необычная особа). Сейчас напишу письмо Юре и лягу спать. Расписание занятий должны выдать завтра на завтраке.

Обнимаю, Александра.»