Ключ к спасению (джен)

— Сходи поговори с ним, — предложила мне сестра, снимая с лица защитную маску.

— Это еще зачем? — ощетинилась я, не ожидая, что она застукает меня наблюдающую за ее пациентом.

— Я вижу, что ты переживаешь, — рассеянно отозвалась Хана, отвлекаясь на очередную стопку документов.

— Я не переживаю, — я равнодушно пожала плечами. — Это ты меня снова притащила в Фонд, хотя я тебе уже не раз говорила, что мне здесь не место.

— Однако ты всю операцию наблюдала, для тебя это необычно, — улыбнулась сестренка, поднимая на меня усталые глаза.

— Мне было интересно, не каждый день я вижу тебя за работой в операционной, — я зевнула, со скукой оглядывая кабинет сестры. Смежная с операционной комната была вся завалена стопками бумаг, справочными материалами. У дальней стены стоял стол с аппаратурой, на которой Хана проводила неопасные, простые опыты. — Я вообще не знаю, кто он такой, с чего мне переживать?

— Кохана, Нориаки Какёин, — с усмешкой указала на меня сестра. А потом на одностороннее окно в операционную. — Нориаки Какёин, Кохана Огава. Вот и познакомились.

Я вопросительно подняла бровь, но сестра снова мне устало улыбнулась и зарылась в документы, игнорируя мое присутствие. Вздохнув, я покосилась в окно.

Если Хана в работе, ее не сможет оторвать даже землетрясение, не то что мое возмущение.

Я знала, что моя сестра в своем роде гений, и безмерно гордилась ею.

Несколько лет назад она пошла по стопам нашей мамы и пришла работать в организацию Фонд Спидвагона, принимая участие как в медицинских, так и в археологических исследованиях.

Из-за этого я сестру почти не видела, в основном пересекаясь с ней в те редкие случаи, когда мы случайно оказывались в одной точке мира — я, в отличие от нее, не была склонна к наукам совершенно.

Вот и сейчас я была в поездке от своей школы в Египте, и случайно узнала, что сестру экстренно вызвали в Каир.

Она любила науку больше всего на свете, но по мне все-таки немного скучала, поэтому я оказалась невольным наблюдателем ее работы.

«Работа» была, мягко говоря, жутковатая.

Нориаки Какёин имел огромную сквозную дыру в животе.

Хане и еще трем хирургам потребовалось почти четверо суток непрерывной, посменной работы, чтобы хоть как-то, с помощью новейших, экстренно разработанных, протезов, подлатать парня.

Как он не умер за все это время — я искренне не понимала.

Все четыре дня я спала в отведенной мне комнате отдыха, остальное время проводя в кабинете Ханы, оттуда наблюдая за ходом сложнейшей операции.

И в какой-то момент, когда наконец подошла к концу тончайшая работа с нервными волокнами позвоночника, Нориаки, все время находящийся под глубоким наркозом, открыл глаза.

В это время я рассматривала его лицо, удивляясь тому, каким спокойным кажется парень, пока над сохранением его жизни непрерывно бьются несколько человек.

И тут его ресницы дернулись.

Одна из операционных сестер это тут же заметила, проверила все показатели и, видимо не заметив отклонений, отвернулась.

— Непроизвольная реакция, — пояснила она хирургу, подавая инструменты. — Наркоз действует.

Однако, взгляд из-под ресниц Какёина хоть и был затуманенным, но таким пронзительным и брызнувшим искрами зеленой энергии, что я аж отшатнулась.

И поняла почему и как до сих пор живет этот человек, несмотря на такое ранение — сила духа Нориаки Какёина впечатляла.

Сейчас с момента операции прошло несколько дней.

Какёин был прикован к специальной послеоперационной кровати так же, как я — к кабинету сестры.

Большую часть времени он спал под действием целого списка лекарств, остальное время лежал без движения, только глазами иногда обшаривал потолок.

Хана утверждала, что он удивительно быстро идет на поправку, и протезированные части приживались без осложнений.

— Ладно, я схожу, — вяло вздохнула я. Покосилась на сестру, которая никак не отреагировала. — Мне нужно соблюдать стерильность?

— Уже нет, достаточно переодеться, — отмахнулась она.

Я с еще более удрученным вздохом достала у нее запасной чистый халат, маску, спрятала волосы под косынкой.

В операционной, ставшей палатой, пахло лекарствами. Тишину нарушал только размеренный писк приборов, внимательно отслеживающих жизненные показатели Нориаки Какёина.

Подкравшись к кушетке, я осторожно заглянула в лицо парня.

Я знала вкратце его историю. Кем он был, как попал в хирургию Фонда, почему попал, но все равно было неловко — словно в чужое окно заглянула.

Нориаки выглядел сейчас намного старше своих семнадцати лет. Шрамы на лице, резкие тени под глазами, сероватая кожа от перенесенных ран, едва слышное дыхание.

Но когда он открыл глаза, на меня брызнуло знакомой зеленью.

— Что скажете, доктор? — едва слышно шепнул он, быстро улыбнувшись. — Насколько я плох?

— Понятия не имею, — брякнула от неожиданности я. Потом покачала головой, улыбаясь в маску. — Я не доктор, даже не медсестра. Но Хана говорит, что ты идешь на поправку.

— Сложно поверить, — снова едва улыбнулся Какёин, прикрывая глаза. Я нашла на стене выключатель, приглушила свет, удостоившись еще одной благодарной улыбки. — По ощущениям я одной ногой в могиле. Кто такая Хана?

— Моя сестра, один из хирургов, — отозвалась я. — Хана Огава.

— Как я вообще дожил до операции? — чуть окрепшим голосом, видимо размяв связки, спросил Нориаки.

— Я плохо знаю подробности, — я покачала головой. — Как я поняла, что у одного из твоих друзей — Джозефа Джостара, — сейчас какая-то особенная кровь. И из нее, вовремя взяв анализ, отделили плазму и влили ее тебе. Это как-то способствовало регенерации, за счет чего ты дожил и пережил сложнейшую операцию.

— Что Джостар-сан опять натворил, что его кровь стала особенной?.. — с интересом пробормотал Нориаки. — Рад знать, что он жив…

— Скоро все узнаешь, я полагаю, — задумчиво отозвалась я. — Раз тебя позволяют вот так навещать, значит и правда на поправку идешь.

Нориаки как-то устало вздохнул, закрыл глаза, и я тихонько вышла.

— Полегчало? — с интересом спросила Хана, услышав мои шаги.

— Ты издеваешься? — возмутилась я. — Это ты меня к нему отправила.

— Ему полезно увидеть сейчас не-доктора, — заметила сестра. — Это придаст сил.

Я покачала головой:

— Странная ты, все-таки. Вся в маму. Тебе самой надо отдохнуть, чем ты там занята?

— Немного еще поработаю и отдохну, — неуверенно отозвалась Хана.

Я снова вздохнула — я была уверена, что последние мои слова сестра почти не слышала.

В этом была вся она.

Мама умерла, когда я была довольно маленькой. У нас с Ханой были разные отцы, причем ни одного, ни второго мы с сестрой в глаза не видели.

Хана быстро ушла с головой в медицину, и я любила ее такой, какая она есть. В конце концов у меня просто больше никого не было.

Но понять ее одержимость науками я не могла, как ни старалась — не было во мне этой маминой черты. Была только непонятно откуда взявшаяся тяга к музыке, но и той препятствовала травма запястья, которую я неосторожно схлопотала в детстве. Так и болталась от сестры и Фонда до пансионата, где жила и училась.

— Кстати, — внезапно оживилась Хана, прервав мои размышления. — В ближайшее время я поеду с небольшой экспедицией в пустыни. Помнишь профессора Оливера? Его приборы уловили какие-то странные всплески энергии по пустыне, он примерно подсчитал, где можно ждать следующий, самый крупный.

— Да он же чокнутый, — изумилась я. — Неужели в Фонде до сих пор держат этого маразматика?

— Не говори так, — укоризненно насупилась Хана. — Ты же знаешь, что он уважаемый ученый, пока что не было такого, чтобы его приборы ошибались.

— Все случается впервые, — я фыркнула. — Надеюсь, для вашей экспедиции это не кончится проблемами.

— Не думаю, — задумчиво отозвалась сестра. — Но я напишу в пансионат, боюсь, мне придется тебя задержать. У меня будет для тебя задание.

— В пустыни я не поеду, — поспешила сообщить я, для убедительности изобразив крест руками и мотая головой. — Ненавижу жару.

Хана улыбнулась:

— Я и не думала просить тебя об этом. Позже расскажу, не торопись.

И уткнулась обратно в документы.

Я демонстративно закатила глаза, зная, что больше ничего от сестры прямо сейчас не добьюсь.

— Куда я должна поехать?.. — изумленно переспросила я, думая, что ослышалась.

— Поедешь в Японию, — повторила Хана.

— Зачем? — неверяще уточнила я.

— У нас сейчас небольшие проблемы с сотрудниками Фонда в Японии, — терпеливо пояснила сестра. — Дио натворил много дел в Каире, и большая часть свободных «полевых» сотрудников Фонда сейчас брошена на сокрытие его действий. Плюс эта срочная экспедиция.

— И что я там буду делать?! Что это за миссия, в которой Я должна фигурировать как сотрудник Фонда, хотя им не являюсь? — я никак не могла понять, чего от меня хотят, и начинала злиться.

— Тебе надо просто наблюдать, — «успокоила» меня сестра. — Ничего криминального.

— Ты издеваешься? — почти завопила я. — Объясни уже нормально!

— Нам надо, чтобы ты была сопровождающим Нориаки Какёина, — вмешался таки наблюдающий руководитель Ханы, маленький, седой мужчина, в огромных очках. — Просто наблюдала за тем, как он себя чувствует.

— А что, медсестры у вас тоже кончились? — с изумлением спросила я. — Вам нужна школьница?

— Нам нежелательно, чтобы он знал, что под наблюдением, — пояснил сотрудник Фонда. — Обычно это плохо сказывается на психологическом самочувствии. А его травмы очень серьезные, вероятны проблемы с протезами — в конце концов технология очень новая, не до конца проверенная.

— Это твоя идея? — с подозрением уточнила я у сестры.

Та покосилась в сторону, делая лицо «я не понимаю о чем ты говоришь».

Я почти зарычала.

— Из нас двоих ты лучше владеешь японским, — невинно заметила она.

— Мы обе владеем японским, это наш родной язык! — возмутилась я.

— В общем легенда простая, ты будешь переведенной ученицей в школе, в которую также перевелся Нориаки, вернувшись домой, — прервал мои возмущения руководитель сестры, протягивая мне папку, которую видимо мне надо было изучить. — Наш человек снял тебе квартиру недалеко от жилья Нориаки — он сейчас живет отдельно от родителей, что облегчает задачу.

— А если со мной что-то случится? Я в конце концов всего лишь старшеклассница! — я понимала, что все решено за меня и без меня, но сдаваться не собиралась.

— Твоим соседом будет человек Фонда, — ответила сестра, старательно глядя в сторону. — Он всегда сможет помочь и будет приглядывать за тобой.

— А за Нориаки он приглядывать не может? — жалобно спросила я.

— Он никак не сможет попасть в школу, — заметила Хана, посмотрев наконец на меня. — А вы с Какёином погодки, что очень удобно.

— Это все выглядит подозрительно и слишком мудрено, — проворчала я, беря наконец папку из рук руководителя. — Я не знаю, что вы задумали, но надеюсь, у вас все обломится.

— Не поверишь, ничего не задумали, — спокойно заметила сестра. — Все это и правда выглядит странно, но ты сейчас лучшая кандидатура.

— А почему нельзя было попросить помощи у друзей Нориаки? — я уже перешла на откровенный бубнеж, быстро пролистывая содержимое папки. — Тот же Джотаро, который его друг и одноклассник нынче. Я точно так же не медик, как можно рассчитывать на точные данные? А он его друг, всяко лучше определит…

— Тем не менее ты знакома с медициной, — опровергла мои слова сестра. — А вот Джотаро — нисколько.

— Это все еще выглядит странно и подозрительно, — упрямо заявила я, сунув папку подмышку. — И глупо.