Петля (джен)

Темно. В такой темноте я еще не оказывался никогда. Тьма словно окружила меня со всех сторон. Но не поглотила. Пустота не может поглощать. А главное, внутри тепло. Совсем не так, как там. Там, в этой больнице с ярко-белыми стенами, освещаемой тысячью ламп высокого напряжения. Там холодно. Мелькают медсестры, гудят приборы. Туда я попал неделю назад. Тьма появилась только сегодня. Раньше меня испугало бы это. Я решил бы, что умер. Однако с тех пор, как я попал во временную петлю, меня ничто уже не пугает. Ведь все не в первый раз. Я знаю, что прежде не попадал ни в больницу, ни во тьму. И все же я чувствую себя так, словно все это уже происходило. Так уже целый год, но раньше речь шла о мелочах. Те, конечно, могли происходить не впервые. А сейчас все точно. Нет другого объяснения. Однако я спокоен. Уже привык. Настолько до боли привык ко всему, что трудно заставить меня реагировать хоть на что-то подобающе. И как оно — подобающе? Со страхом?.. Мне бояться поздно. Насколько я помню всю историю… А ведь не настолько, насколько следовало бы, вовсе нет. Меньше, да, меньше. Стерлись детали. И зачем они мне теперь, в этой прекрасной, теплой тьме?..

Глаза закрылись, теперь все было совершенно и абсолютно. Как могу ощущать тепло или холод? Сам не знаю и знать не хочу. Как и многое, многое другое… Не хочу знать, что все ещё существует тот мир, снаружи. Что там что-то происходит, что там царит тот же холод. У меня есть одна причина, по которой я не выключаюсь, не сдаюсь окончательно… Причина… Какая?..

* * *

Вернули меня силой, тряской и криками. Ещё, кажется, были какие-то препараты, которые никак не могли мне помочь. Зачем? Ради чего? Ради чего же?..

«…обещаю, что ты не умрёшь…»

Сережа.

Свет. Откинутое прочь одеяло. Люди. Эля. Все это тянет меня прочь из тьмы. Вот так, живой и живи. Пока что это нужно ей. Пока что есть шанс защитить Серёжу. Будь он мертв, мёртв был бы и я… Если только моё нахождение здесь не медленное исполнение…

— Видите, он совсем после… — голос её задрожал. Эля… Эля держит меня за сумасшедшего. И все держат. Точнее, за травмированного. Тут ничего странного, после случившегося… Несложно было пострадать морально. И я пострадал, что приходится признавать. Но я не сошёл с ума, и я не забыл. Не забыл столь многое, столь страшное, столь болезненное. — Только уйду, как вот… Он же умрёт так!

— Не тревожьтесь, за ним внимательно следят. И все будет…

И дальше не хочу слушать. Да, вот я, ещё живой, могу пошевелиться. Теперь оставьте меня, так будет честно. Толку будет мало от того, чтобы допрашивать. Ведь я… Не могу объяснить, не могу рассказать. Мне совсем неважно, поймают преступника или нет, мне… Важен Сергей. И если его нет, то…

— Нет, я хочу остаться с ним. Это важно.

Потому что ты не настоящая Эля и боишься, что я все знаю и все расскажу людям. И потому, что внушаешь всем, что я — живой человек. Физически. Отсюда мне не выйти… Отчасти именно поэтому. Отчасти потому, что я не могу ходить, а чинить меня никто не станет: считают, что нужно лечить.

— Что ж… Но только не очень долго. Сами понимаете…

— Понимаю. Мне только… Может, он мне расскажет, чего не сказал следствию?

Следствию я не сказал ничего. Ровным счётом. Насколько помню, конечно. Здешняя жизнь… Проходит мимо. Да и о чем говорить им? Для них я человек. Больной человек. Моим показаниям не очень можно верить. Вот потому и смысл совсем пропадает.

— Сомнительно… Но попытка… Уже неплохо.

Плохо. Да, ещё как плохо… Но вам я не смогу доказать.

— Спасибо. Ну, Эл? — она села рядом, взяла меня за руку. Больно… Эля, мне ведь больно. Говорить, по сути, тоже. Отчасти мне поэтому разрешили слишком много не рассказывать. Основное. Записывать я тоже не особенно могу. Проблемный свидетель. Не был бы таким, если бы все знали… Но никто не знает. — Ты готов со мной поговорить?

— Ты не уйдёшь, даже если не готов, — прошелестел я. Мне нравится сохранять честность, хотя в моём положении бессмысленно. — Что ты хочешь услышать?

— Все. Все, что было, после того, как двери заклинило, а меня ударили по голове.

Значит, вот так было. Эля отошла и её ударили. Только… она умерла. Мне точно известно, что умерла. Там и тогда.

— Ты ведь знаешь, я рассказываю… С моим помешательством. Верю, что я робот…

— И что я мертвая… Я знаю, — она очень грустно и будто искренне улыбнулась. Мне стало больно от её улыбки. Потому что так похоже на улыбку сестры.

— А я не знаю… Наш создатель… Дядя… Правда мёртв?

— Правда.

— А Сережа? Кажется, мы спаслись… — моя последняя надежда. Самая последняя надежда узнать до окончательного конца меня самого.

— Ты — да. Он — нет, — очень коротко пояснила Эля. А длиннее было бы и не нужно. Даже настоящая Эля сказала бы это именно так. Потому что иначе страшно. Иначе слишком долго. И я… Разница в том, что с ней все ещё могу надеяться, потому что ей не верю.

— Значит и меня не станет скоро.

— Эл… Вы… Близнецы, но это не значит, что ты должен умереть с ним вместе, — прошептала девушка, и теперь почему-то мне казалось, что она искренне не хочет моей смерти. Но если Сергея нет… Мне её желания безразличны.

— Все вовсе не потому, что близнецы, — возразил я, очень тихо. И ведь она признаёт, что мы с ним не братья. Признаёт, но все ещё стоит на своём. На том, что мы с ней — люди. Не так давно я был бы рад утверждать это вместе с ней. — Просто я ужасно болен, ты ведь видишь. И раз Серёжи нет, цепляться за жизнь…

— Почему? А как же я? Наш дядя умер, наши родители умерли тем более, ты у меня единственный в мире родной человек!

И правда заплакала. И мне было стыдно, мне было горько… Но только она не моя сестра. И ради неё у меня просто не найдётся сил. И моё обещание… К сожалению, нет никакого шанса все поменять. Точнее, я не хочу такого шанса.

— Про родителей… Не спеши, — медленно произнёс я, хотя и глупость.

— Их нет. И не…

— Да, хорошо… Эля… Пойми, пожалуйста. Если ты и права, если все так, как говоришь ты, то все равно я — безумен. И я не люблю тебя, а люблю ту Элю, которую придумал. Я не твой брат. Не тот, кого ты знала братом.

Отпусти меня или скажи, что Сережа жив. Оставь меня, скажи что он жив. Дай мне исчезнуть, даже и без слов о его жизни, лишь бы она была. Или не была, но лишь бы… Точно.

— Эл… Ну расскажи мне, — и вот тут пропала. Заботливая сестра пропала, явилась та, которой нужна информация. А может, она одна и была тут. — Давай, — и сжимает ладонь, все крепче. — Расскажи, как все было. Назови имя…

— Имя ничего не даст. Я помню, — я устремил взгляд в потолок и вдруг стало все равно. — Но не все. Мы были у профессора… Все наши друзья и мы с тобой. Верно. Потом оказалось… Его убили, — но даже теперь мне так странно-пусто. Боюсь лишь смерти Серёжи и то… Как-то не так. Почему же?.. Да потому что петля, потому что ещё раз, потому что устал, потому что хочу к ним, а раз нет… — Дальше?..

— С самого начала. И подробно. Прошу тебя, — выдохнула она. И выбора… я не видел.