Оникс и серебро (джен)

Одним из первых уроков, который Арктурус Блэк, отец Ориона, преподал ему в детстве, было то, что он не создан быть лидером. Орион до сих пор может вспомнить этот разговор: мерцающие отблески огня и тяжёлый яблочный аромат свечей, которые отец зажигал на удачу и для концентрации.

— Тебе нужно найти сильного лидера, к которому можно будет примкнуть, Орион, — сказал отец, наклоняясь вперёд и сурово глядя на сына, сидящего у огня. — Ты не можешь себя жалеть или притворяться, будто не знаешь, что делать. Но у тебя нет той магии, которая позволит тебе выстоять самостоятельно или убедить других последовать за тобой. Найди лидера, у которого есть эта магия, и которому ты сможешь с гордостью служить.

Орион кивнул и запомнил эти слова.

Честно говоря, чаще всего его не беспокоит, что он не такой уж и могущественный. Лидеров постоянно вызывают на дуэли — как его отца или Реддла, — их действия подвергают сомнениям и обсуждают за спиной. Им никогда не удаётся отдохнуть, потому что они должны быть готовы доказать свою силу в любой момент. И хотя у Реддла и его отца действительно мощная магия, Орион заметил, что они всегда на грани магического истощения, ведь им приходится использовать свою силу постоянно.

Нет, это не для него. Ему вполне достаточно быть чьим-то последователем в обмен на защиту, отдых и роль секунданта в дуэлях.

Так он думал, пока не появился Гарри Поттер.

* * *

Сначала мальчик пытался выдать себя за Гарри Эванса, когда его внезапно распределили на Слизерин и он присоединился к шестому курсу, но этот обман продержался всего один день. Его непокорные волосы и черты лица слишком явно указывали на принадлежность к роду Поттеров.

Конечно, Карлус Поттер, четверокурсник из Гриффиндора, тут же горячо отверг любую связь с этим мальчиком. Но это только укрепило убеждённость Ориона — да и большинства слизеринцев — в том, что они, безусловно, родственники, и Гарри — незаконнорожденный ребёнок из семьи Поттеров. Возможно, сын Флимонта, дяди Карлуса.

Это вызвало у слизеринцев живой интерес, и они решили его испытать. Орион наблюдает, как его однокурсники подкидывают Поттеру всевозможные приманки, намекают на тайны, задают наводящие вопросы и посылают в него заклинания, когда тот не смотрит. Но Поттер постоянно отражает их атаки, держась под щитом, и игнорирует всё остальное.

Хотя нет, не всё. Когда Реддл пытается с ним заговорить, Поттер выглядит так, будто вот-вот задохнется от бурлящей в нем ненависти.

Орион слегка наклоняет голову, наблюдая за их взаимодействием. Можно было бы предположить, что кто-то, привыкший к суровым упрёкам за свою незаконнорождённость и, возможно, из-за того, что он — полукровка, не поддастся на чары Реддла. Но ненависть — это уже нечто другое.

И магия Поттера не менее удивительна. Орион использует простое заклинание, пока Гарри не смотрит, и поражённо замирает, увидев серебристый свет, который струится вокруг Поттера — ауру, невидимую для всех, кроме него.

Поттер...

Самый могущественный волшебник, которого Орион когда-либо встречал, если судить по этому свечению. Или, по крайней мере, он обладает потенциалом стать таковым. Магия Реддла глубже, темнее, а у его отца она более контролируемая, но в Поттере есть некая дикая сила, которую Орион никогда прежде не видел.

Последние несколько лет Орион был доволен ролью последователя Реддла. Тот оказался гораздо жестче, чем, вероятно, представлял его отец, когда советовал найти могущественного лидера, но Реддл редко нападает на своих. Правда, иногда Ориону приходится вести себя крайне осторожно, ведь Реддл умеет скрывать свои эмоции, а потом неожиданно обрушивается на того, кто не заметил его недовольства. К тому же, Реддл склонен к садизму: однажды он настоял, чтобы Орион взял вину за шалость на себя и провёл неделю в наказании, чтобы избежать проклятия, которое могло бы заставить его подушку перегрызть ему горло...

«Мерлин его побери, — думает Орион, внезапно нечто осознавая. — Я действительно должен это терпеть?»

Чем больше он размышляет, тем больше понимает, что не должен. Просто у него всегда было только два варианта лидеров: Дамблдор и Реддл, и Дамблдор его никогда не примет.

Но теперь появился третий.

* * *

— Чего тебе, Блэк?

Голос Поттера звучит устало. Он даже не поднимает взгляд от книги по заклинаниям, из которой что-то лихорадочно конспектирует. Поттер всегда сидит в самом уединённом углу библиотеки, вероятно, пытаясь избежать нежелательных встреч.

Орион вытаскивает стул напротив него и садится.

— Я заметил, что ты очень хорош в защите, — говорит он. — Лучше, чем Реддл. Мне бы не помешала твоя помощь.

— Никто не лучше Реддла, — огрызается Поттер, резко поднимая голову.

На этот раз Орион смотрит прямо в лицо Поттера, а не на его непослушные чёрные волосы, обрамляющие лицо и шею, и чувствует, как будто что-то оборвалось внутри. Он никогда раньше не видел таких глаз — столь яростных, диких, зелёных, как весенний Запретный лес.

— Чего уставился, Блэк?

Поттер постоянно груб. Это, конечно, не особо привлекает, но хотя бы Орион всегда знает, что тот чувствует.

Орион откашливается и кладёт на стол свою новую книгу по защите. Профессор Мерритот в этом году решила, что их старые учебники «тормозят их» в подготовке к экзаменам СОВ. Орион услышал её бормотание об этом, подслушав один утренний разговор перед уроком.

— Реддл хорош в проклятиях, — говорит он. — Но ты лучше в контрзаклинаниях. Я знаю, что ты лучше, — добавляет он, когда Поттер открывает рот, вероятно, чтобы снова возразить. — Я видел, как ты снимаешь их. Ты делаешь это быстрее, чем Реддл успевает наложить заклинание.

Поттер хмурится и качает головой:

— Но я не так силён, как Реддл.

Орион удивлённо моргает. Он подозревал многое о Поттере: от его незаконного рождения до вероятного отсутствия друзей в Слизерине, но не ожидал, что тот не осознаёт своей собственной силы.

— Конечно, ты силён, — уверенно говорит он. — Я бы сказал, что ты как минимум равен ему.

Почему-то свет в глазах Поттера тускнеет после этих слов. Он вздыхает и трет лоб, где старый шрам в виде молнии иногда привлекает внимание.

— Тебе не нужно лгать, чтобы я помог тебе, Блэк. Я помогу, если ты хочешь. С чем у тебя проблемы в защите?

— С дуэлями, на самом деле, — отвечает Орион, вполне довольный, чтобы отложить свои наблюдения и перейти к делу. — Как ты успеваешь держать темп заклинаний, одновременно распознавая и отражая встречные атаки? Я всегда зацикливаюсь на анализе чужих заклинаний и начинаю слишком много думать.

Поттер начинает объяснять, и хотя Орион не уверен, что сможет применить многое из сказанного — ему просто не хватает той скорости, о которой говорит Поттер, и он не умеет отключать своё аналитическое мышление, — он всё равно наслаждается процессом. Орион следит за движениями рук Поттера, за его полуулыбкой, которая появляется всякий раз, когда тот забывает, что перед ним ещё один слизеринец.

Это ещё одна загадка Поттера. Он утверждает, что почти ничего не знал о Хогвартсе до того, как «вынужден был» сюда приехать, но явно чувствует себя неуютно в Слизерине. Орион замечает, как Поттер с тоской и завистью смотрит на гриффиндорцев.

«Может, я смогу показать ему, что хотя бы один человек его не презирает», — думает Орион и начинает задавать осторожные, продуманные вопросы, чтобы постепенно направить Поттера туда, куда ему нужно.

* * *

Поттер часто покидает гостиную по ночам. Орион давно заметил это, но не придавал значения, потому что это его не касалось. Да и не только Поттер страдает от бессонницы или желания перекусить ночью.

Однако, решив проследить за Поттером, Орион начинает обращать на это больше внимания. Однажды ночью он удачно увязывается за ним — Поттер, как выясняется, знает много тайных ходов для того, кто «ничего не знает о Хогвартсе», — и следует за ним до квиддичного поля, где видит, как тот ловко открывает замок на складе с мётлами.

Поттер вытаскивает одну из новейших моделей «Чистомета» и легко взмывает в небо.

Орион от изумления едва не сбрасывает с себя чары невидимости. Он никогда не видел, чтобы кто-то летал так, как Поттер. Даже Абраксас, который славится своим мастерством, не способен на такое. Поттер выполняет идеальный финт Вронского, затем взмывает вверх с такой скоростью, что его очки должны были бы слететь... но этого не происходит. Видимо, он наложил заклинание, чтобы они крепко держались.

Ещё один штрих, который не вписывается в его историю о жизни в мире магглов и попадании в Хогвартс только потому, что его опекуны умерли или не могли о нём заботиться.

Наконец, Поттер спускается на землю, ставит метлу обратно на склад и запирает его взмахом палочки. Он возвращается в замок, ловко уклоняясь от света из окон, как будто за ним кто-то следит, но при этом весь светится от радости. Ориону кажется, что он мог бы следовать за этим сиянием, даже не видя самого Поттера.

Орион долго размышляет над этим, крадучись за Поттером обратно в слизеринскую гостиную и в спальню шестикурсников.

Мысли о Поттере не покидают его, когда он докладывает Реддлу, который конечно же не спит, что Поттер просто пошёл на квиддичное поле, чтобы полетать. Реддл раздражённо рычит и резко ложится обратно на кровать, задернув шторы. Его сводит с ума (и делает ещё безумнее) то, что он не может понять, почему Поттер его ненавидит, и тем более не может очаровать его.

Орион начинает подозревать, что Поттер просто не хочет быть частью свиты Реддла, как остальные.

Это может означать, что Поттер даже не догадывается о своём лидерском потенциале. Возможно, он думает, что может остаться в стороне от всех этих игр в лидеров и последователей, что он не интересен никому, кроме Реддла, который хочет разгадать его тайну, и профессоров, которые то и дело проверяют его, чтобы понять, может ли он держаться на одном уровне со своими однокурсниками.

Орион долго лежит без сна, размышляя о том, каково это — следовать за кем-то, кто скромен и сдержан, кто светится радостью от простых вещей, и кто игнорирует Реддла так, словно тот не стоит его внимания.

* * *

— Я вызываю тебя на дуэль, Поттер.

Вот оно. Орион откладывает пергаменты с домашним заданием в сторону. Он гадал, сколько времени Реддл будет терпеть Поттера, прежде чем бросит ему вызов. Конечно, они уже сражались на дуэлях на уроках профессора Мерритот, но для Реддла это слишком скучно — под надзором профессора он не решится использовать слишком тёмную или садистскую магию.

Поттер поднимает голову от домашних заданий, разложенных на маленьком столике у окна с видом на озеро. Это самое холодное место в комнате, потому что оно дальше всего от камина, поэтому никто не хочет там сидеть. Но Поттеру, похоже, нравится, когда слизеринцы держатся от него подальше.

Ориону интересно почему. Хотя, возможно, это связано с тем, что Поттер не осознаёт свою силу и предпочитает оставаться в стороне от тех, кто мог бы помочь ему или последовать за ним — если, конечно, это его цель.

По крайней мере, он перестал утверждать, что его настоящее имя не Поттер. Даже профессора теперь так его называют.

— Нет, — отвечает Поттер и снова склоняется над домашним заданием.

Гостиная словно замерла. Орион чувствует, как его глаза расширяются от удивления. Реддл тоже застыл, впервые с того момента, как его распределили на Слизерин, выглядя растерянным.

— Что ты сказал? — наконец резко спрашивает Реддл. В его голосе появляется угрожающее шипение, словно ещё чуть-чуть — и он заговорит на парсетланге.

Поттер поднимает на него взгляд, совершенно спокойный и бесстрашный.

— Я сказал «нет». Тебе, Реддл, нужно объяснить значение односложных слов?

Реддл рычит и выхватывает палочку.

Все вокруг спешат убрать свои вещи — книги, карты, шахматы и плюй-камни. Поттер остаётся на месте, его глаза становятся всё холоднее. Орион облизывает губы. Он понимает, что эти зелёные глаза уже давно начали тревожить его, вызывая странные чувства, которые он прежде не осознавал. Даже не раз фантазировал о том, как Поттер объясняет ему что-то, как тогда, когда Орион попросил помощи с дуэлью, и о том, как Поттер улыбался, возвращаясь той ночью с квиддичного поля…

Возможно, Орион должен бы сейчас беспокоиться за Поттера или за свою неожиданную привязанность к тому, кто никогда не говорил ему ни одного доброго слова, кроме тех случаев, когда он случайно увлекался, помогая с домашним заданием. Но Орион не беспокоится. Он просто сидит и наблюдает, как Реддл швыряет первое заклятие — мерзкое Torqueo, которое крутится, словно злобный штопор, направляясь к Поттеру.

Поттер поднимает защитный щит буквально в последний момент, и заклятие отскакивает, попадая в край стола с учебниками, перекручивая ножки. Поттер ловит учебники, не дав им упасть на пол, и одаривает Реддла ленивой, самодовольной улыбкой.

Орион радуется, что его учебник по трансфигурации и свободная мантия скрывают его дрожащие колени.

— Прости, ты меня на дуэль вызывал? — спокойно спрашивает Поттер.

Он идеален, думает Орион, в момент, когда Реддл начинает бросать в него ещё более тёмные и страшные заклятия, какие Орион когда-либо видел.

Поттер вскакивает на ноги, не всегда отражая заклинания, иногда уклоняясь от них, поднимая щиты, но выживая. Никто ещё не выдерживал дуэль с Реддлом так долго. Орион почти затаил дыхание, наблюдая, как Реддл разрушает щит Поттера, и тот поднимает новый, как Реддл пытается применить кишечно-опорожнительное заклятие, а Поттер в ответ посылает Спотыкающийся сглаз, заставляя Реддла на мгновение потерять равновесие…

И тут Реддл отступает и, не сдерживая ярости, выкрикивает:

— Круцио!

Орион слышит, как кто-то ахает, и сам присоединяется. Реддл должен быть на грани безумия, чтобы использовать Непростительное заклятие в школе, где кто-то может испугаться и побежать за учителем...

Но всё это меркнет перед страхом за Поттера. Достаточно мощное заклятие Круциатус, удерживаемое долгое время, может свести человека с ума. А Реддл более чем способен на это.

Поттер уклоняется от заклятия, но улыбка исчезает с его лица. Глаза так сузились, что Орион удивлён, как он вообще что-то видит, когда Поттер выкрикивает:

— Экспекто Патронум!

Орион никогда не видел ничего подобного — серебристый олень, вырвавшийся из палочки Поттера, бросается на Реддла. Олень должен быть нематериальным, ведь Патронус — это всего лишь магический щит, но он всё равно сбивает Реддла с ног, возможно, просто силой магии, которая его сопровождает. Палочка Реддла вылетает из его руки и оказывается у Поттера уже через мгновение, когда Поттер его обезоруживает.

Поттер на мгновение застывает, оглядывая всех — лежащего на полу Реддла и замерших на диванах однокурсников. Затем он бросает палочку Реддла обратно, словно она покрыта ядом, собирает учебники и уходит в спальню шестикурсников.

Никто не пытается его остановить.

* * *

— Блэк.

Орион поднимает голову, его сердце колотится так, что кажется, грудная клетка вот-вот треснет. Поттер сам подходит к нему за завтраком. Возможно, это просто потому, что Орион — единственный из его соседей, кто пытался с ним заговорить вне уроков, в отличие от остальных, которые предпочли игнорировать его по примеру Реддла. Но Ориону это безразлично.

— Поттер, — говорит он, позволяя себе лёгкую улыбку.

Поттер, садясь, бросает на него озадаченный взгляд, но качает головой, будто смирившись.

— Ладно, — бормочет он, скорее для себя. — Почему все смотрят на меня сегодня утром так, будто я — второе пришествие… Мерлина?

Орион мажет тост маслом, лениво размышляя, что Поттер собирался сказать перед тем, как осёкся.

— Потому что ты вчера уложил Реддла на лопатки, Поттер.

— О…

Мягкий румянец заливает щеки Поттера. Орион сглатывает. Впервые он понимает, почему так много людей мечтают утащить кого-нибудь в чулан, как это любят делать хаффлпаффцы.

— Всё равно странно, — замечает Поттер, потягиваясь за сконом.

Он почти никогда толком не ест. Орион не понимает, почему, но точно знает, что в будущем нужно будет проследить за тем, чтобы Поттер ел регулярно. Ведь нельзя допустить, чтобы их будущий лидер свалился в обморок в коридорах от голода.

— Казалось бы, они должны злиться на меня. Вам ведь нравится Реддл, разве нет?

Орион вздрагивает. Этот вопрос неприятно напоминает ему, что, хотя он сам давно мысленно отделился от остальных последователей Реддла, Поттер по-прежнему видит в нём лишь одного из них.

Но внезапно это ощущение становится невыносимым. Орион встаёт.

— Пойдём со мной, Поттер, — говорит он.

Поттер, недолго думая, бросает скон на стол и следует за ним. Орион делает себе мысленную зарубку отвести его позже на кухню.

Орион ведёт Поттера в укромное место, защищённое от подслушивающих чар, благодаря особенностям замковой кладки и проходящих через это место защитных заклинаний. Оказавшись там, он поворачивается к Поттеру и улыбается.

Поттер тут же делает шаг назад, готовый в любой момент выхватить палочку.

— Это не угроза, Поттер, — мягко говорит Орион. Чёрт, он должен был догадаться, что Поттер может воспринять это именно так. — Ты доказал, что сильнее Реддла. И что не боишься его.

— Но я боюсь.

— Тогда ты дьявольски хорошо это скрываешь, — отвечает Орион и снова широко улыбается. Хотя он не уверен, что верит Поттеру; возможно, тот опасается Реддла, но точно не испытывает той подавляющей, парализующей паники, которая преследовала Ориона последние три года. — Поверь мне, Поттер, большинство людей куда больше напуганы, чем ты.

— Но я знаю, что вы — последователи Реддла. Значит, вам должно быть ненавистно то, что я сделал.

Идеально. Орион не знает, откуда Поттер узнал о Вальпургиевых Рыцарях и что он о них думает, но это не имеет значения. Он слегка склоняет голову.

— Я уже несколько месяцев подумывал о том, чтобы порвать с ним, — говорит он, опуская тот факт, что эта мысль появилась у него с тех пор, как он стал ближе узнавать Поттера. — Реддл нестабилен и слишком многого требует от меня. Но я не знал, как сделать этот шаг, когда все вокруг следуют за ним. А потом ты уложил его на лопатки.

Орион не может не сказать это. Чёрт возьми, это воспоминание он будет бережно хранить всю жизнь. Как и выражение полного ошеломления на лице Реддла, когда Поттер дал ему отпор.

— Это безопасно для тебя, Блэк? — тихо спрашивает Поттер. — Другие могут не разделять твоих взглядов. Это может быть опасно.

В голосе Поттера слышится искреннее беспокойство. Месяц назад Орион списал бы это на хитрость или слабость. Но сейчас он видит в этом особую силу.

— Я знаю, что ты защитишь меня, — говорит Орион, его голос звучит просто и спокойно.

Это должно затронуть гриффиндорские струны в душе Поттера, но в то же время это является и правдой.

И это работает. Его взгляд становится мягче, и Поттер делает шаг навстречу Ориону.

— Но я не могу обещать, что всегда буду рядом, — шепчет Поттер, словно признаётся в чём-то стыдном. — Я был начеку вчера, но Реддл может проклясть меня в любой момент. Так что, возможно, тебе лучше притворяться его верным последователем, чем рисковать жизнью рядом со мной.

Орион на мгновение замирает, и в его голове возникает новая, неожиданная мысль.

— На людях.

— Что? — Поттер моргает, не понимая.

Его глаза сияют так ярко. Ориону приходится сдерживаться, чтобы не облизать губы — это могло бы напугать Поттера. Кажется, он не привык к тому, чтобы его желали или хотели быть рядом.

— На людях я буду так поступать, — продолжает Орион. — Притворяться верным последователем Реддла. Но я буду шпионить за ним и его приспешниками для тебя. И предупреждать, если они будут готовить какую-нибудь ловушку.

Поттер закрывает глаза и на секунду что-то тихо бормочет, как будто вспоминает имя «Снейп». Орион готов уже спросить, кто это, когда Поттер снова открывает глаза.

— Это слишком опасно. Я не могу тебе позволить.

— Это мой выбор, — твёрдо заявляет Орион, приподнимая подбородок. Он прогоняет из головы слова отца о том, что нужно осторожно выбирать своих лидеров. Конечно, нужно. И сейчас он как раз исправляет ошибку, которую допустил с Реддлом, — эту ошибку он осознал ещё в тот день, когда Реддл впал в бешенство из-за того, что Абраксас недостаточно низко ему поклонился. — Ты собираешься мне запретить?

— Нет. — Поттер хмурится, его глаза снова загораются эмоциями. Орион только надеется, что они смогут найти союзников, которые оценят силу Поттера и захотят присоединиться к нему без тех же чувств, что испытывает он сам. — Просто... — Поттер качает головой. — Ты действительно ничего обо мне не знаешь, Блэк. Ты не понимаешь, что я могу оказаться таким же нестабильным, как Реддл.

— Я знаю, — уверенно говорит Орион.

Поттер при всех своих секретах кажется предельно честным в своём поведении. Он не предаст Ориона. Если Орион сможет убедить его в том, что они могут доверять друг другу, не опасаясь предательство, то каким другом, каким союзником, каким лидером...

Каким супругом не сможет стать.

Орион осознаёт свой выбор и принимает его всей душой. Отец однажды сказал, что понял, что мать была его единственной с того самого момента, как впервые увидел её. Ориону понадобилось больше времени, но теперь он знает, что сделал правильный выбор. Это знание наполняет его тело жаром, как горячий душ.

Поттер тихо смеётся, покачивая головой.

— Ладно. Хорошо, Блэк...

— Орион, — прерывает его Орион, ловя на себе удивлённый взгляд Поттера и кивая в ответ. Пока что никто в Слизерине не предлагал Поттеру называть себя по имени, но это не имеет значения. Орион собирается исправить это упущение. — Пожалуйста.

— Гарри тогда.

Гарри остаётся настороже, готовый в любой момент нанести удар, убежать или выпустить свою магию, если ситуация выйдет из-под контроля. Орион одобряет это. Ему нужно будет показать Гарри, что он заслуживает его доверия, и он останется рядом, защищая его от всех, кто попытается вмешаться. Они нужны друг другу.

— Гарри, — повторяет Орион, и получает в ответ улыбку, которая могла бы стать разрушительным оружием в руках политика. Орион улыбается в ответ и жестом приглашает Гарри выйти из укрытия.

Они идут к Большому залу на небольшом расстоянии друг от друга, поддерживая видимость, что между ними нет ни вражды, ни дружбы. Когда они возвращаются, Орион направляется к остальным из группы Реддла, а Гарри уходит в сторону класса трансфигурации, их первого урока на сегодня.

Орион улыбается, усаживаясь рядом с Абраксасом. Тот бросает на него косой взгляд. Вероятно, он видел, как Орион выходил с Гарри. Орион планирует сделать Малфоя своим первым союзником. Абраксас, как и все они, подчиняется Реддлу из страха перед его силой, но истинная преданность пошатнулась после того, как Реддл подверг его Круциатусу в прошлом году.

— Где Поттер? — рявкает Реддл, его глаза беспокойно скользят по столу.

Вблизи Орион видит, насколько Реддл параноидален: он сжимает палочку так, словно это коготь. Орион прячет отвращение, склонив голову и отвечая с покорной вежливостью, которую легко изображать, несмотря на то, что последние недели это давалось тяжело.

— Уже ушел на урок, мой лорд.

Реддл презрительно кривит губы и отворачивается, притягивая чашку тыквенного сока из-под носа младшекурсника. Сок разбрызгивается. Орион ловит взгляд Абраксаса и понимает, что их мысли сходятся: и по поводу неустойчивости чашки, и по поводу того, как Реддл унижает тех, кто младше.

Абраксас наклоняется ближе, пока Реддл распекает Лестрейнджа.

— Скажи ему, что я хочу поговорить, — шепчет он.

Орион сохраняет нейтральное выражение лица, кивая и начиная разговор о заклинаниях. Он думает о том, как глаза Гарри и его улыбка, его радость от полетов на метле пронизывают его душу, как здорово он смотрится в мантии с гербом Слизерина, хотя, кажется, он это и ненавидит, и каково это будет — служить настоящему лорду.

Тому, кто не оставляет других в опасности, кто рискнет собой, чтобы защитить их, разумно и с поддержкой, если Орион может что-то с этим сделать.

Арктурус упустил важную черту истинного лидера, за котором стоит следовать, думает Орион, доедая последний кусочек тоста и вытирая лицо салфеткой. Да, магическая сила важна, и гордость от службы.

Но нужен кто-то, кто сможет относиться к тебе не просто справедливо, а так, как тот, кто будет защищать тебя, потому что это огонь, который горит в его теле.

Орион идет на трансфигурацию, где увидит Гарри, и начинает мечтать об обручальном кольце, которое он когда-нибудь подарит Гарри. Серебряное, скорее всего, как все обручальные кольца Блэков. Изумруд в качестве камня — под цвет его глаз?

Нет, думает Орион, входя в класс Дамблдора и замечая косой взгляд Гарри.

Оникс, глубокий черный оникс, для той тьмы, через которую из обоим предстоит проплыть. И переосмыслить.

Орион садится за парту и с легким сердцем слушает лекцию Дамблдора.