Немного о каноне и фаноне, или К слову о рогатой аниформе (джен)

-1- Гермиона в детстве любила сказки о принцах, а принцессой, конечно, представляла себя.

В школе девчонки с ума сходили по Уильму и Гарри, вырывали друг у друга из рук новые фото принцев, а Гермиона совершенно не по-британски отмечала, что зимой в шортах бедняги выглядят не мило, мужественно и как угодно ещё, а синюшно.

Разозлённые крамольными мыслями, одноклассницы обшипели Гермиону, как глупые гусыни, а Меган Бёртон выбросила её портфель в лужу.

Дома миссис Грейнджер помогла высушить книги, в очередной раз пообещала себе больше заниматься воспитанием дочери и решила прислушаться к совету школьной администрации:

— У мисс Грейнджер очень неплохие показатели обучаемости, возможно, вам стоит перевести её в школу уровнем повыше.

Выяснив, что дочь чересчур начиталась сказок и совершенно непатриотична по отношению к королевской семье, миссис Грейнджер попыталась переключить Гермиону на другую литературу. А про принцев сказала, что изображённые в сказках герои прозябали в Средневековье, ели прямо руками мясо с костями, рыгали, вытирали руки о скатерть и имели паразитов всех видов в теле.

Мистер Грейнджер, слушая жену, заметил, что данные субьекты перевоспитанию не поддавались, проживали в пещерах, куда и волочили несчастных принцесс, предварительно огрев их дубиной по голове.

Миссис Грейнджер хихикнула и сказала, что очень хочет кое-кого перевоспитать, а мистер Грейнджер предложил попозже отволочь её в пещеру. Гермиона закатила глаза: родители порой бывали совершенно невыносимыми.

Постепенно все сказки на полках Гермионы сменились серьёзными умными книгами, чаще энциклопедиями. И про принцев и принцесс Гермиона не думала вплоть до одиннадцатилетия.

Магия привела её в восхищение: ведь быть волшебницей куда как лучше, чем принцессой, но антураж магического мира немного охладил восторги. Помойка за «Дырявым котлом» и Косая аллея были разочаровывающе средневековыми.

Начало учёбы в продуваемом всеми ветрами Хогвартсе тоже не обнадёжило. Нет, кандидатов в принцы (и принцессы, к сожалению) было предостаточно. Но они презрительно морщились, когда Гермиона доказывала безумную отсталость Магической Британии, в отличие от настоящей, и насмешливо хмыкали, когда она цитировала учебники наизусть.

Оставались Гарри Поттер и какой-то по счёту Уизли. Гарри Поттер, более всего подходивший на роль принца, оказался щуплым мальчиком в обносках и мечтал стать «Просто Гарри», Рон Уизли жрал, хватал еду руками, рыгал, как описанный папой принц, и перевоспитывать его было надо, но не хотелось. Да, был ещё мямля Лонгботтом, но его в расчёт не принимали даже родные.

К третьему курсу Гермиона чувствовала себя принцессой в изгнании, да ещё и на скотном дворе: тащить и перевоспитывать оказалось очень неблагодарным занятием.

На четвёртом, обиженная отношением всех вокруг, она готова была молиться каким угодно богам: даже помойная принцесса Уизли считала себя лучше, красивей и — немыслимо — умнее Гермионы.

Очевидно, какой-то бог услышал жаркие требования Гермионы, и в одно прекрасное утро она проснулась с Флёром Главной Героини.

-2- Гермиона цвела и пахла: шармбатонские куры ревниво щурились и цедили слова на своём языке (наивные не понимали, что Гермионе французский, как говорится, на тре бьен). Дурмстранговские принцы наперебой приглашали её на бал, и Гермиона копалась в кавалерах, как аристократка в своих жемчугах. Гарри грустно сверкал очками, Рон презрительно отворачивался и жрал. Гермиона покровительственно кивала Поттеру: в принципе, она не собиралась его бросать, тащить Всебритански- известного-Мальчика было её крестом. От Рона же мстительно отворачивалась: дурачок думал, что Гермиона никуда не денется, и просчитался.

Наконец-то всё было как надо: она была принцессой. Нет, Принцессой. А ещё Самой-Умной-Девочкой-Хогвартса.

К сожалению, Гермиона забыла, что сказки обычно заканчиваются на «долго и счастливо», но авторы трусливо это счастливо не расписывают.

Святочный бал стал триумфом Гермионы и одновременно началом конца.

Натанцевавшись с Крамом и другими, Гермиона всласть поругалась с ревнивцем Уизли и думала, что теперь-то всё и все на своих местах. Провожаемая Крамом, она не сразу заметила, что её ведут куда-то не туда, но вовремя спохватилась. Оглушив чересчур пылкого кавалера, Гермиона с грустной иронией подумала, что теперь она в роли принца, но тащить это в какую бы то ни было пещеру не собиралась.

Утром злоключения продолжались: узнав о провале Крама, активизировались другие дурмстранговцы, и Гермиона радовалась, что славянскими языками не владеет. Мило улыбаясь оскалом, она пряталась от назойливых кавалеров и злорадного Малфоя.

Выступление в роли заложницы для того же Крама запустило новый виток кошмара, и Гермиона впервые подумала, то быть второстепенной героиней или даже третьестепенной не так уж плохо.

После всех мучений с Отрядом Дамблдора, битвами с Пожирателями, поисками непонятно чего непонятно где, дрессировкой тугодума Поттера и воспитанием неряхи Уизли Гермиона смертельно устала.

С новым расчётом оценив Рона, она вышла за него замуж и лишь улыбалась, представляя недоумения несуществующих подруг. А что, тот целыми днями сидит в лавке «Вредилок Уизли», не интересуется её работой в Министерстве, считая её скукотищей, послушно выводит детей на воскресные обеды к маме Молли, а все его претензии сводятся лишь к недостаточному количеству еды в Стазисном шкафу.

Гермиона стояла на платформе 9 и ¾, умилённо оглядывая свой выводок: рыженькая Роза с зелёными глазками («Вся в меня», — гордо замечала мама Молли), светленький Хьюго с голубыми («Совсем, как у Фреда», — вздыхала она же).

Иногда Гермиона размышляла, что лень Рону только на пользу: она не дала ему поддаться на уговоры Гарри и стать анимагом. В том, что аниформа мужа обладала бы развесистыми рогами, она не сомневалась.