Ноябрь, сизый дым и кофе с корицей (гет)

Примечания:

Не курите. Не надо. Это вредно... почти так же, как выходить их теплого дома в холодную ноябрьскую ночь.

Ему действительно нравилось то, что он делал. Кто бы мог подумать, что Драко Малфой когда-то будет работать целителем. Драко и сам не мог этого предположить, однако ему, действительно, нравилось лечить, помогать людям, видеть благодарные улыбки, а не презрительные взгляды.

Он был доволен. Почти.

Снова дежурство в Мунго, снова волны усталости накатывают одна за одной, снова сон на жесткой кушетке в его кабинете после обхода.

Тяжело. Вот только у него нет сил, чтобы реагировать на эту тяжесть. Иногда Драко казалось, что у него ни на что нет сил, а единственное, что не даёт ему сдохнуть от этой тяжести — дешёвые магловские сигареты. Их резкий запах стал приятнее, чем цветочные духи Панси, аромат маминого шампуня или даже некогда любимая корица. Драко вновь делает глубокую затяжку, тяжелый гадостный дым наполняет лёгкие, оседает где-то серым пеплом, но Драко всё равно. Малфой чувствует как серый пепел забивает трещины души.

Морозный ноябрь, слякотный и промозглый, почти не по-осеннему холодный. Драко глотает перечное зелье, кутается в тёплое пальто и тянется в карман, чтобы достать мятую пачку с этой магловской дрянью. Драко иногда кажется, что он скурил все свои дыхательные пути, что сизый дом выжег изнутри легкие. А вообще-то ему не кажется.

Он курит часто. Много. Не слушает причитаней матери, не реагирует на истерику Панси, быстро заканчивает с пациентами и вновь идёт на этот собачий холод. Он вдыхает сизый дым, выдыхает вместе с паром его же, и чувствует, что отпускает. Щупальца отчаянной, оттого тихой тоски, ослабевают. Они бояться тяжелого табачного дыма, боятся погибнуть от этого пепла, что тонким слоем оседает в лёгких и гортани. Драко не боится, хотя прекрасно знает, что «может сдохнуть как паршивый магл», а поэтому даёт Панси уйти. Навсегда. Он лишь флегматично пожмёт плечами и плеснёт в стакан ещё виски. Вытащит ещё одну сигарету и сделает затяжку.

Выдох. Ноябрь. И сизый дым. Драко почти доволен.

* * *

Драко не может точно ответить как или когда это произошло. Просто в одну из бесконечных, похожих на друг друга смен в Мунго она поступает с отравлением ядом. Он и ещё один целитель борятся за жизнь молодой женщины почти два часа. После того как опасность устранена, Малфой поднимает взгляд на лицо пациентку и замирает.

На реанимационном столе, лежит закрыв свои чёртовы глаза Гермиона, мать её магла, Грейнждер! Едва ли понимая, что говорит младшему специалисту его напарник, Драко машинально дополняет схему лечения (специалист по ядам как-никак), и вылетает из палаты. Он почти физически ощущает как земля уходит у него из-под ног.

Меньше всего он готов был увидеть эту занозу Грейнджер, простите уже Уизли, в качестве одной из своих пациенток. Руки непроизвольно тянулись к карману, где в мятой пачке оставались пару сигарет. Он выходит в коридор, где сталкивается с другими призраками прошлого.

Этим нелепым Ронольдом Уизли, который смог вовремя показаться в финальной битве и сейчас почивал на лаврах победы светлой стороны. Тот метался раздражающей рыжей кляксой из стороны в сторону и громко причитал, что-то о «его милой Гермионе, тех ублюдках и том, что он с ними сделает, когда найдёт».

Напротив двери неподвижной напряжённой фигурой замер Глава Аврората, Победитель Тёмного Лорда Волдеморта и шрамоголовый соперник самого Драко — Гарри Поттер. Годы после войны и служба в Аврорате изменили этого импульсивного неряшливого придурка, теперь он говорил меньше, но всегда по делу, не кидался в омут с головой, а научился выжидать. Теперь Драко необходимо было считаться с этим человеком, но это не значит, что подобная ситуация раздражала Малфоя меньше. Организм требовал никотина, кончики пальцев подрагивали от нетерпения, а горло першило от предвкушения вновь ощутить табачный дым.

Увидев его, чёртов Уизли тут же принялся кричать:

— Малфой?! Что ты тут делаешь?

— Работаю. Хотя не уверен, что такой лентяй как ты помнит, что означает это слово, — едко проворчал Драко. Он не хотел тратить свое время на этого тупицу.

— Что? Да я тебя, — этот придурок покраснел и полез за своей палочкой. Палочка Драко всё ещё была в его руках, целителю не терпелось пустить её в дело.

Разгорающийся конфликт прекратил «мистер Дружба» или как там Дамблдор завещал?

— Прекратите оба. Как Гермиона? Мне сообщили, что она уже два часа находится в критическом состоянии.

— Если этот змей что-то с ней сделал, то я, — угрожающе сказал Уизли, но Драко это только сильнее разозлило.

Мордред, как же хотелось поджечь этого придурка и услышать его крики боли, всё лучше, чем идиотские предложения, которые он произносил. Драко хотел дыма. Не важно какого табачного или от тлеющего тела. Челюсти сводило от стремительно поднимающейся злости, которую питала накопившаяся усталость и застарелое раздражение.

— О я сделал, я сделал свою поганую работу, потратил два часа на то, чтобы спасти от смерти женщину, которую ты не уберёг, муженёк. — Драко, будто оправдывая упрёк Уизли, прошипел эти слова.

Рыжеволосый идиот стал похож на спелый томат. Маленькие голубые глаза пылали яростью почти так же сильно, как взгляд Драко.

— Гермиона будет в порядке?

То каким тоном Поттер задал этот вопрос сильно удивил Малфоя. Он впервые слышал такие интонации от школьного недруга. Голос преисполненный какой-то детской надеждой в лучший исход не мог принадлежать ветерану войны, аврору, тому кто потерял стольких дорогих людей.

На секунду Малфою даже захотелось сказать, что Грейнджер не удалось спасти. Интересно, как бы отреагировал Поттер?

— Жить будет. Яд нейтрализовали, но необходима реабилитация. Месяц она проведёт в Мунго, далее два месяца будет на домашнем лечении с консультацией специалиста раз в неделю.

— Что месяц? Целый месяц с тобой? — взревел чёртов Уизли.

У Драко дрожали руки, но уже от желания придушить крикливого недоумка и получить долгожданную тишину. Мятая пачка жгла карман.

— Да, месяц. Яд нанёс серьёзные повреждения органам, их нужно будет восстанавливать постепенно, чтобы не усугубить ситуацию. К тому же после такого лечения необходимо будет восстановление. Это не только курс зелий и парочка заклинаний, а полноценный комплекс процедур. И вот ещё что Уизли, она моя пациентка и нам придётся контактировать, хотя бы в рамках лечения. Я не горю желанием возится с ней, но это моя работа и с этим ничего нельзя сделать.

— Гермионе не нужно твоё лечение. Можно найти другого целителя и…

Очередные идиотские мыслеизлияния прервал Поттер. Драко едва ли не впервые в жизни был ему благодарен.

— Рон, не получится найти другого целителя. Малфой — лучший специалист во всей Британии. Он настоящий профи и я сомневаюсь, что мы сможем найти кого-то, кто излечит Гермиону лучше.

Получать похвалу от своего школьного врага было очень приятно. Почти также приятно как наполнять лёгкие сизым ядовитым дымом. Блондину была необходима затяжка.

— Но он Малфой! Он скорее сам её убьёт, чем вылечит Гермиону!

— Послушай, Уизли. Я целитель. У меня есть обязанности. Моя работа — лечение. Я обязан лечить тех, кто является моим пациентом вне зависимости от личного отношения к ним. Ты понял? Или объяснять что-то такому дегенерату как ты бессмысленно?

— Да я тебя.

— Рон, хватит! Пойдём лучше к Гермионе. Нам можно? — последний вопрос был адресован к Малфою.

— Да, её переведут в палату интенсивной терапии. Узнаете у Джереми в какую именно, но все они в том конце коридора.

Кратко ответив и указав направление, целитель собирался уходить. Всё что хотел блондин — это переодеться, выйти на улицу и закурить чёртову сигарету, которую он не может взять уже пятнадцать минут из-за чёртового Уизли. Он знал, что если бы в коридоре ожидал один только Поттер, то проблем и разговоров было бы в разы меньше.

— Спасибо, — кивнул Поттер, а его рыжий приятель уже шёл быстрым шагом в указанную Малфоем сторону. Уже развернувшись, черноволосый спросил. — Может что-то нужно, Драко?

Тот пусть и был удивлен этим вопросом не меньше, чем тоном, которым тот был задан, но решил не упускать шанса использовать благодарность Поттера.

— Сигареты. Магловские, самые дешёвые.

— Неожиданно. Чтобы ты и дешёвые, — Драко был готов поклясться, что тот усмехнулся.

— Мне больше нравятся эти. Дыму больше и он тяжелее. — пояснил Малфой, на что Поттер ответил кратко:

— Вредные.

— Как и любые другие. — фыркнул блондин.

— Целитель должен значь всё сам. И всё же зачем ты?

— А вот это уже тебя не касается, Поттер.

Бросив последнюю фразу своему школьному врагу, Малфой быстро скрылся в своём кабинете. Быстро переоделся, сжал в руке мятую пачку с двумя последними сигаретами и выскочил на улицу через камин.

Прикурить от палочки. Сделать первую затяжку и выдохнуть сизый дым. Тяжелый табачный пепел привычно оседал в лёгких. Никотин убивал злость, душил щупальца тоски, забивал трещину изломанной души. Драко выкинул пустую пачку и подумал, что вредные сигареты нужны.

Нужны, чтобы было легче. Хотя бы чуть-чуть. Хотя бы не долго.

* * *

Гадкий ноябрь. Гадкий холод. Гадкий дым. Гадкая Грейнджер

С некоторых пор для Драко Малфоя подобные мысли стали чуть ли не мантрой, которая позволяла не сойти с ума. Гермиона Гре… Уизли как и её муженек не была в восторге от личности своего целителя, но в отличии от рыжего недоразумения не выказывала своего недовольства открыто. Малфой также не стремился как-то выделить её среди той массы людей, которых он лечил. Просто пациентка, такая же как и все остальные. Грейнджер она становилась лишь после того как Драко снимал бледно-желтую рабочую мантию и мог думать об этой занозе как об отдельной раздражающей личности, а не о пациенте.

За время работы в Мунго для него люди стали делиться на пациентов, посетителей и коллег. Их лица размывались, а взгляд цеплялся только за какие-либо аномалии или же отмечал прогресс в лечении. И только. Контроль эмоций в его профессии был основным умением, без него в целительстве нечего было делать. Выпустить накопившееся раздражение помогали затяжки, которые позволяли сизому дыму наполнить собой не столько легкие, сколько сознание.

Гадкий ноябрь. Гадкий холод. Гадкий дым. Гадкая Грейнджер.

Грейнджер был образцовой пациенткой, как когда-то давно в школьные годы была образцовой студенткой. И этим она раздражала безумно. Малфой кипел и бурлил негодованием, в голове прокручивались сотни язвительных, колких замечаний и комментариев и тем обиднее было сдерживать их. Профессиональная, мать её, этика!

Временами Драко жалел, что Лорд проиграл, тогда бы Малфой мог во всеуслышанье говорить то, что думал о всяких раздражающих гряз…маглорожденных. Но всё это бред воспаленного хронических недосыпанием мозга. Драко не был идиотом и знал, что если бы Тёмный Лорд действительно выиграл, то он бы вообще не работал в Мунго, и вероятнее всего, давно бы лежал в могиле. Курить хотелось очень сильно, но нужно было ещё сделать обход и заполнить карты выписывающихся. В Мунго всегда хватало работы, её было много даже в мирное время, в чём Драко смог убедиться на собственном опыте.

Его специализация была довольно узкой и, как он считал раньше, не должна была быть излишне обременительной. Возможно так и было бы, но всегда есть это чёртово НО.

В его случае этим самым НО стали «Всевозможные Волшебние Вредилки Уизли», за что Малфой стал ненавидеть эту семейку чуточку больше, чем раньше. У него просто не оставалось времени злиться как следует на это рыжее проблемное семейство.

Нет к продукции самих Уизли у него не было никаких нареканий, даже если кто-то и попадал в его отделение с отравлением от продукции магазина, то лишь в результате передозировки. Такие «обжоры» быстро вставали на ноги и уже на следующий день их не было в отделении. Клизма, пару восстановительных зелий и цепочка заклинаний для снятия последствий злоупотребления шуточными товарами — вот и всё лечение.

Однако реальные проблемы приносила слава Уизли, как бизнесменов, начавших ещё в школьные годы зарабатывать на розыгрышах. Многие школьники считающие себя дарованиями с прекрасным чувством юмора, оказывались на попечении Драко из-за своих «эксперементальных зелий».

Малфой шипел, словно змея, отдавал резкие, но точные приказы младшму персоналу, но лечил этих идиотов. Иногда ему казалось, что у них в Хогвартсе проводится какое-то соревнование что-то наподобие «кто большее число раз за семестр попадёт в Мунго?». Если бы не сигареты, Драко бы уже давно проклял чем-нибудь неприятным (желательно из арсенала покойной тётушка Беллы) этих хреновых недоучек, что считали себя чуть ли не гениями зельеварения.

Подобным настроением был подвержен Адам Розье, заведующий отделением по снятию неудачных заклинаний. Драко каждый раз поражался его виду, ведь Розье был всего на пару лет старше самого Малфоя, но выглядел так, будто между ними несколько десятков лет разницы. Малфою было почти жаль его. Всё же чтобы эксперементировать с зельями нужны определенные навыки и даже при их наличии, не каждый решиться пойти на риск создать новое зелье.

С заклинаниями всё обстояло хуже. Палочка — это универсальны инструмент любого волшебника, поэтому «новаторские» заклинания создавались в разы легче. Делаешь знакомые движения, но в другой комбинации и произносишь слова, которые хочешь: вот и все чары. Таким образом рассуждал каждый второй пациент Адама.

Что сказать — идиоты.

Для создания новой магической формулы, что есть по сути заклинание, требовались знания нумерологии, техники преобразования магии и ряд других точных вычислений и знаний.

Адам, часто ходил в бар после сложной смены, там он предпочитал напиться Огневиски и уснуть. Драко пару раз доводил коллегу до дома, где милая маленькая Ванесса угощала его пирогом с патокой и английским чаем, и благодарила за возвращение блудного муженька.

А в следующую совместную смену Адам и Драко пересекались в курилке (слишком холодно, чтобы выбегать на улицу) и рассказывали друг другу о самых нелепых ситуациях из своей практике. Почти дружба. Почти тепло. И длится это мгновение нужности до последней затяжки.

В тумане сизого дыма Драко чуть свободнее улыбается, шутит и вроде снова чувствует что-то кроме тоски и раздражения.

* * *

Этот вечер навскидку должен был стать самым поганым за месяц, за это чёртов ноябрь. Пронизывающий до костей ветер, наметившаяся за неделю собачья усталось, хотя скорее конская… Драко, действительно, устал, сильно. Очень. Последний месяц осени, а за ним зима. Еще более холодная и гадкая, чем ноябрь. Какого он ещё жив?

Затушил сигарету о такую знакомую пепельницу. Впервые, недокуренную. Впервые не хотелось курить.

Хотелось кричать.

Так сильно, чтобы свело прокуренные легкие и горло сорвало в кровь. Твою мать.

Слишком, это слишком больно.

И даже сизый дым больше не действует как анастетик.

Драко не понимает, когда он оказывается не один. Он не до конца осознаёт, что рядом ёжится в своём бежевом пальто (явно магловском), Гермиона Грейнджер. Подружка Поттера, жена Уизли, железная леди Отдела Магического Правопорядка и его личное наваждение ещё со школьной скамьи.

Гадкий ноябрь. Гадкий холод. Гадкая Грейнджер.

— Что ты тут делаешь? — спрашивает она чуть охрипшим голосом.

Малфой гадает от чего её голос такой: от холодного ноябрьского воздуха или от громкого скандала, что закатил её муженёк. Да, в Мунго слухи разлетаются так же быстро, как и в Хогвартсе. Блондин усмехается этой мысли.

— Как твой целитель, я должен спросить о том же и загнать вас, миссис Уизли, обратно в палату. Не хватало ещё от простуды вас лечить.

Он знает, что давит на больное, но по другому не может. Какой-то внутрений мудак, мстительный и язвительный, просыпается в его прокуренной сизым дымом душе. Это альтер-эго хочет сделать больно, чтобы ей было так же плохо как ему, жаждет привлечь её внимание, хотя бы и так. Потому что не умеет по-другому. Не умеет и учиться не хочет.

У него получается задеть её. Не глядя, знает, что она вздрогнула и резко выдохнула. Драко видит её поджатые губы и нахмуренные брови через прикрытые веки. Он слишком хорошо знает это выражение.

— Не спится. Решила подышать свежим воздухом, но, видимо, не судьба. — она бьёт в ответ, намекая на его пристрастие к табаку. Драко едва не смеётся, тем самым удушающим отчаянием смехом, который перерастает или в истерику, или в кашель.

Он точно знает, что она знает, не может не знать; не могла не заметить легкий запах тяжёлых сигарет, который впитался в его кожу, волосы и одежду. Гермиона видела, как его рука скользила в карман целительской мантии, чтобы взять такую необходимую долю никотина, впрочем Драко профессионал, он не позволяет себе курить при пациентах.

Только выходя из здания теплого лимонно-желтого Мунго, целитель Малфой становился Драко. Целитель Малфой- профессионал, он уважаемый человек, а Драко — разбитый и едва не развалившийся человек, которого «склеевает», собирает воедино, только едкий сизый дым.

Блондин хмыкает. Достаёт ещё одну сигарету из мятой пачки. Грейнджер старается скрыть своё удивление от того, что он — Драко Малфой- курит магловские дешевые сигареты. Бесполезные попытки, Драко давно научился читать её мысли без всякой легилименции. По лицу.

Что-то щелкает внутри. Он и сам не понимает, что именно: щемящее чувство одиночества, вязкая тоска, странное предчувствие того, что его поймут?

Мерлин его знает, Драко уж точно не знает!

— Да, магловские. Самые дешевые, вонючие, которые пеплом в легких оседают и кашель вызывают каждый раз. Вы маглы только всякую дрянь и можете хорошо делать.

Она пропускает его колкость мимо ушей. Едва ли не впервые. Её голос тихий, он утратил ту невозмутимость, которая всегда раздражала Драко. Тихий, высокий голос, чуть хрипловатый (на этот раз он уверен) от шепота.

— Почему?

— Вы с Поттером как по одному сценарию. — закатывает глаза, прикуривает от палочки, делает затяг и на выдохе продолжает. — Никакой фантазии. Неужели не о чём спросить?

— Ты не ответил. — настаивает Гермиона и в её голосе Драко слышит то, чего не может услышать от других. Понимание. Не наигранное, фальшивое, искусственное, а настоящее.

Может быть по этому он проглатывает язвительный ответ и облизывает губы. На языке горький вкус табака, холод скользит по его губам вслед за языком.

Гадкий холод. Гадкий ноябрь.

— Хочется.

Ещё одна затяжка, сизый дым, будто смеётся над ним, но Драко всё равно. Его уставший за смену разум, меланхолическое сознание пытаются составить картину происходящего. Удаётся, но не сразу.

Это как мозаика, складывается из отдельных кусочков.

Холодный промозглый ноябрь.

Вечер, он закончил смену, а Грейнджер вышла привести мысли в порядок после ссоры с Уизли.

Магловские огоньки мигают в темноте.

Вверх серебристой змейкой стремиться сизая лента дыма.

Драко в тёплой чёрной мантии, без шарфа и шапки рискует простыть, его руки давно загрубели от холода.

Гермиона стоит обхватив себя руками. На руках коричневые перчатки, вокруг шеи обвивается канареечный шарф с какими-то нелепыми пумпонами на концах. Драко едва не фыркает. Что за безвкусится? Не иначе подарок от свекрови.

Со своими непослушными каштановыми волосами, на которых оседают не замеченные ранее снежинки, она кажется нелепой девчонкой, совсем зелёной школьницей, но глаза в которых застряло эхо войны, отвергают эту мысль.

Слишком больно смотреть на эти карие омуты застарелой боли и вязкой тоски, что щупальцами обвивается вокруг шеи и душит в отчаянии.

Слишком знакомо.

Драко каждое утро видит точно такие же глаза в зеркале.

Единственное отличие в том, что вместо ароматной корицы, его глаза — сизый едкий дым.