Дорогой благих намерений (джен)

Верховного правителя Шеон-Ло хоронили с подобающей пышностью.

На подготовку церемонии Гван-Ло лично потратил не один день. Его правление должно было стать образцовым с самого начала, а достойные проводы предшественника издревле считались первейшей обязанностью того, кто пришёл ему на смену. Даже сейчас, скованный неизменным ходом церемонии, он продолжал оценивать каждую деталь: железный гроб — в меру строг, но при этом внушителен, огонь с первой попытки разгорелся как надо, льющаяся из колонок музыка — торжественна и умеренно печальна. Отец наверняка предпочёл бы живой оркестр, но в такой ответственный момент это было слишком рискованно. Так, а вот чёрные ленты, украшающие ритуальный постамент, успели помяться… Кто там ими занимался? Неважно, больше он во дворце не служит.

Рядом раздражающе всхлипывала сестра. Принцесса, ведьма, в конце концов — и совершенно не умеет держать лицо! Впрочем, в толпе многочисленных королевских родственников, слетевшихся в столицу в ожидании подачек от нового правителя, она была не одна такая. Арзаки из присланной посольством делегации вообще о чём-то тихо переговаривались, но от этих порождений хаоса ждать приличного поведения было бессмысленно. И как только отец с ними ладил?

Шеон-Ло, если говорить прямо, допускал слишком много промахов. Сын, достигнув нужного возраста, не раз указывал на них — разумеется, со всей подобающей в его положении почтительностью, — но его никто не слушал. В конце концов он перестал тратить силы на бесполезные уговоры и принялся ждать. Однажды придёт его день.

И он пришёл. До официальной церемонии коронации осталось меньше суток.

Теперь Гван-Ло сможет привести этот мир в порядок. Наконец-то!

С детства он подмечал любые несовершенства и удивлялся, почему никто не обращает на них внимания. Они буквально резали глаз, слух и душу: разводы на свежепомытых дворцовых окнах. Скрип петель. Плохо отглаженные рубашки придворных. Наконец, сами придворные, шнырявшие где попало и без конца мешавшие наследнику.

Опаздывавшие на урок учителя переполнили чашу терпения юного Гван-Ло. По их вине он либо недополучал знаний — он, принц, которому положено иметь больше остальных! — либо был вынужден задерживаться, и тогда всё любовно выверенное расписание летело ранвишу под хвост. И у этих людей он должен чему-то учиться!

После очередного конфликта с преподавателем арзакского, да к тому же ещё полукровкой, Гван-Ло попробовал пожаловаться отцу. Обстоятельно, как только мог, изложил своё видение проблемы, упомянув не только учителей, но и всех нерадивых горничных дворца, режущихся в карты на дежурстве гвардейцев и фрейлин королевы, которые вместо выполнения своих прямых обязанностей убегали на свидания.

Однако венценосный родитель не отнёсся серьёзно к его словам. Вместо нормального делового разговора — Гван-Ло полагал, что в свои тринадцать уже имеет на это право — Шеон-Ло прочёл сыну лекцию с рефреном «надо быть терпимым к недостаткам людей». Да с какой стати? Это их проблемы. Если Гван-Ло выполняет свои обязанности безукоризненно и никому не мешает, он вправе ждать такого же отношения в ответ. Как воспитанный ребёнок, он не стал возражать отцу, но впервые задумался — не связана ли возмутительная хаотичность мира с тем, как ведёт себя правитель? Вот если бы трон занял человек с правильными принципами…

Дворцовая библиотека, не привлекавшая ни вечно спешащих министров, ни легкомысленные парочки, стала любимым убежищем Гван-Ло. Ему нравился приятный полумрак, тишина и ровные, как по линейке, ряды старинных шкафов, а книги, в отличие от большинства людей, были прекрасными собеседниками. Они не вторгались в личное пространство, не отвлекали от занятий и почти не преподносили неприятных сюрпризов. Книги не требовали к себе внимания, когда заблагорассудится, а терпеливо ждали своего часа. Если книга надоедала или герои начинали вести себя неподобающе, её всегда можно было закрыть и вернуть на полку. Увы, с живыми, невыдуманными людьми это не работало. По крайней мере, в обычных условиях. Но в одном из старых фолиантов, повествовавших о магии кристаллов, попадались любопытные упоминания о том, как можно колдовством скорректировать поведение людей. К сожалению, без подробностей. Впрочем, в недрах библиотеки могли отыскаться и более развёрнутые инструкции…

Но полностью посвятить себя изучению книжного фонда Гван-Ло не мог. Как у наследника престола, у него были определённые обязанности, ради которых приходилось покидать свой уютный маленький мир и отправляться навстречу людям. Тем самым людям, которые ничуть не ценили его самопожертвование и продолжали вести себя вопиюще нерационально. Гван-Ло ненавидел балы, которые обожала подросшая Таэль-Ло, а отец, как назло, потакал своей любимице — эти отвратительные сборища, на которых наследнику волей-неволей приходилось присутствовать, проводились всё чаще. Люди на них становились ещё отвратительнее, хотя дальше, казалось, уже и некуда — болтали, шумели и смеялись, и этот мерзкий хохот отравленной стрелой вонзался в самый мозг. А ведь это аристократы, потомки уважаемых семей — но ни капли, ни капли достоинства! Порой Гван-Ло до дрожи хотелось снять со стены старинное ружьё и пустить пулю в очередного веселящегося идиота, но вместо этого приходилось вежливо ему кивать, растягивая губы в кривом подобии улыбки.

Но иногда даже его железные нервы не выдерживали. Стоило пару раз отвести душу и рявкнуть на растяп-слуг — неужели так сложно поставить чашку утреннего кофе ровно по центру стола?! — как последовал серьёзный разговор с родителями. И снова попытка объяснить свою позицию окончилась ничем, разве что на этот раз Гван-Ло пришлось выслушивать оправдания безалаберщины не только от отца, но и от дворцового врача. Последний по настоянию королевы Роу-Ло донимал наследника ещё не один месяц, пытаясь избавить его от какой-то мифической «мании порядка». Лучше бы занялся излечением половины дворца от мании хаоса!

Так или иначе, для принца это стало хорошим уроком. Он действительно был неправ — человек его статуса должен в совершенстве владеть собой. С той поры Гван-Ло старательно тренировался быть вежливым и обходительным, научился приветливо улыбаться даже мерзким подружкам сестры, лишь бы никто больше не лез в душу. Через несколько лет идеальные манеры и самообладание наследника сделались образцом для столичной молодёжи. Нельзя сказать, что для Гван-Ло было так уж важно их мнение… но пусть. Однажды он станет правителем, а правитель должен быть примером для подражания.

У Шеон-Ло теперь тоже не возникало сомнений, что сын «излечился» и следует его курсу. Когда уже под конец его правления Гван-Ло начали привлекать к государственным делам, приходилось много скрывать и умалчивать. В глубине души он понимал, что это не совсем правильно, но иначе было нельзя — «Закон о перемене наследника» никто не отменял. Цель оправдывала средства.

Теперь эта цель перед ним. Достаточно одного шага. И Гван-Ло делает этот шаг — к трибуне для выступления.

Непременная часть похоронной церемонии — речь нового правителя. Сейчас он впервые вслух, на публику произнесёт то, что зрело в его душе годами. Не всё, конечно — примитивный и испорченный народ пока не сможет по достоинству оценить его замысел. И сейчас, и в коронационной речи — лишь отдельные поверхностные идеи, самое яркое и привлекательное. Нужно показать лакомство, за которым пойдёт всё стадо. А за время пути он превратит это стадо в правильное общество достойных людей. Достойных того, чтобы быть его подданными.

— В этот торжественный день я рад приветствовать здесь лучших представителей великого менвитского народа…

Раздался одобрительный гул. Лесть — очень действенный инструмент. Пусть привыкают.

— …а также наших иностранных гостей.

Ничего не поделаешь, вежливость. При Шеон-Ло в Таль-Кари развелось слишком много арзаков — совместные научные проекты, обмен студентами, выставки и фестивали… С учёными, пожалуй, ещё можно было смириться: арзаки и впрямь могли быть неплохими специалистами, когда брали себя в руки. А вот культурные программы точно следует свернуть. Траур по правителю станет отличным предлогом.

— Повод, побудивший нас собраться здесь, печален, ибо мы провожаем в последний путь правителя, к чьему мудрому руководству привыкли за много лет. Достойный Шеон-Ло неустанно заботился о своём народе и делал для его блага всё, что считал необходимым.

Отвратительная идея, будто правитель существует ради подданных. Слишком уж отдаёт арзакщиной. Но Гван-Ло понимает, что на изменение шаблонов в сознании масс уйдёт время. Сейчас он только сеет семена, которые ещё нескоро дадут всходы.

— Я торжественно клянусь, как говорили древнейшие менвитские короли, не посрамить его дело и привести свой народ к величию, которого он достоин.

И снова одобрительная реакция слушателей. План работает, уже хорошо.

— Ибо менвиты — гордая нация с великой историей и не должны забывать об этом.

Но забывают. Утрачивают национальную идентичность, начинают подражать этим арзакским недоразумениям… Ничего, план культурной реформы у Гван-Ло давно продуман. Начать с реставрации исторических памятников, потом опубликовать некоторые документы… Будет порядок.

— Нация неустрашимая, доблестная, мужественно переносившая все испытания и возносившаяся над поверженным врагом… Пусть даже изредка удавалось одолеть в бою менвитского воина, никто и никогда не мог назвать себя победителем всего менвитского народа.

По толпе пролетел сокрушённый вздох. Увы, в свете теперешних отношений с Урхаем такие слова звучали как горький упрёк. Если мелкие нападения ещё кое-как удавалось отбивать, то последняя крупная стычка едва не кончилась трагедией: урхайцы вторглись неожиданно и стремительно, а менвиты, раса воинов, оказались к этому совершенно не готовы. Даже Аланари, где последние три тысячи лет не было нормальной военной службы, предлагала помощь. Позор! Впрочем, проект реформирования армии тоже уже готов. Сильные и дисциплинированные воины Гван-Ло ещё понадобятся.

— И такой народ, несомненно, достоин светлого будущего. К нему нужно идти уже сейчас, и я, как правитель, обещаю, что в конце этого пути мы не только встанем вровень с достойными предками, но и поднимемся гораздо выше. Нет смысла смотреть на звёзды — надо самим стать звёздами. Во славу Рамерии. Горр-ау!

Привычное для парадов, но не для мирных собраний «Горр-ау!» прозвучало в ответ сначала неуверенно, но затем — громко и мощно. На лицах арзаков из посольства отражалось смятение, и Гван-Ло многого стоило не оскалиться в довольной улыбке. Пусть слушают. Слушают, запоминают и рассказывают своим. Недолго им осталось наводить здесь хаос.

У него благие намерения. И он поведёт свой народ по правильному пути.