Вторая звезда Ориона (джен)

Дверь распахнулась — на пороге дома возник Сириус и толкнул внутрь маленькую фигурку в Пожирательском одеянии. Ярость на лице Бродяги была какая-то надрывная, болезненная. Нда, за годы общения Лили научилась неплохо различать оттенки его ярости.

Само по себе то, что он поздним вечером без стука врывался к ней, как к себе домой, было практически обыденностью. Можно сказать, согласившись жить с Джеймсом, Лили взяла Бродягу в комплекте с ним. Ну, как домашнего пса.

Последнюю неделю Джеймс был в больнице: получил серьёзное рассечение, когда помогал эвакуировать маглов, спасая от очередной атаки Пожирателей. Он шёл на поправку, и Лили сейчас уже почти не переживала за него. Со дня на день вернётся домой. Но Джеймс, в свою очередь, не мог спокойно лечиться, не приставив к невесте телохранителя в лице своего лучшего друга. Поэтому последние дни Сириус навещал Годрикову Впадину ещё чаще, чем обычно.

Тем не менее то, что сейчас он явился не один, а в компании «Маски», встревожило и переполошило Лили. Она выхватила палочку, готовая прийти другу на помощь, но, кажется, в этом не было нужды — пленница Бродяги была безоружна и никак не сопротивлялась.

— Что прои?.. — начала Лили, но оборвалась.

Резким движением Сириус сорвал с Пожирательницы серебряную маску, обнажая лицо юной девушки, и в тот же миг вопросов у Лили стало на порядок меньше. Так значит, Сириус наконец поймал младшую сестру, о которой было столько разговоров в последние дни!

— Не хотел сразу вести её в штаб, — буркнул Сириус, отвечая на невысказанный вопрос Лили. — Нам и наедине есть что обсудить, да?! — рявкнул он на Ригель. — А в доме Альфарда она наверняка учудит что-нибудь Блэковское, — он оскалился.

Сходства и различия этих двоих были просто хрестоматийные. Оба красавцы, каких поискать: аристократично бледные, с ясными серыми глазами и вихрами длинных чёрных волос. Но Сириус был высоким, плечистым и нарочито растрёпанным; Ригель же, напротив, — по-детски миниатюрной, хрупкой и аккуратной до последнего завитка мерцающих локонов. В школе у неё не было толпы ухажёров лишь потому, что она казалась — да и была — слишком недоступной. В её присутствии парни чувствовали себя отребьем, а одного её холодного, чуть презрительного взгляда хватало, чтобы отпугнуть даже самого дерзкого смельчака.

Из-за разницы в росте и комплекции было сложно поверить, что Блэки не просто брат и сестра, а погодки. Сириус, наверное, мог бы часами таскать Ригель на плечах и даже не запыхаться. К сожалению, ничего подобного между ними никогда не происходило. Сколько Лили знала Бродягу, его отношения с сестрой всегда были в лучшем случае натянутыми.

Ну и, конечно, нельзя забывать про контрастные темпераменты Блэков. Сириус вскипал мгновенно, точно зелье на мощном огне, а Ригель в любых обстоятельствах сохраняла холодную отстранённость.

Вот и сейчас она, словно не воспринимая ситуацию всерьёз, ехидно похлопала в ладоши.

— Ну, поздравляю, братец, ты меня схватил — что дальше?

— По-твоему, это шутки?! Болтаться в Пожирательской шайке — это игра для тебя?!

— Да, — она ледяно улыбнулась. — Просто забава для маленьких девочек, не бери в голову. Так я могу идти?

— Нет. Ты теперь выложишь всё, что знаешь, твою мать! Ты…

Ригель вдруг дёрнулась и поморщилась, словно от боли.

— Ясно-ясно, — она отмахнулась от Сириуса. — Давай ты потом мне всё выскажешь, а сейчас отдай палочку и уйди с прохода. Мне надо быть в другом месте.

— О, так тебя ещё и вызывают! — взорвался Сириус. — Неужели ты правда?..

Он схватил её за запястья и дёрнул вверх, так что рукава чёрного одеяния заструились вниз, обнажая кожу предплечий. На левом зловещим клеймом горела Чёрная метка.

— Поверить не могу!.. — прорычал Сириус. — Да чем ты думала?!

— Отпусти, Сириус. Ты делаешь мне больно, — Ригель сообщила это как сухой факт.

— О, неужели! Ты сраная Пожирательница, а я служу Ордену Феникса! И плевать — слышишь?! — плевать я хотел, кто ты мне там по крови: сестра, да хоть дочь родная! Ты мне всё расскажешь, тварь поганая! Иначе я отдам тебя Грюму, и тебя завтра же упекут в Азкабан, ясно!?

— Что ты хочешь знать?.. — процедила она сквозь зубы.

— Я хочу знать, какого боггарта ты с ними, дура безмозглая?! Подставила руку под метку, нацепила их маску! Что дальше?! Сношаться с ними будешь?!

— Сириус! — в сердцах воскликнула Лили.

Она знала, как давно и как сильно он переживал за сестру, но сейчас он ужасно перегибал палку.

На лице Ригель появилась озлобленная, вымученная ухмылка.

— Отвечу на это — и ты меня отпустишь?

— Нет, — прорычал Сириус. — Говори, где ваш штаб. И какие атаки планируются.

Она сощурилась.

— Меня запытают до смерти, если отвечу на это.

— А если нет…

Не окончив фразу, он крепче стиснул её запястья и, скалясь, навис над хрупкой фигуркой. На миг в лице Ригель мелькнула паника, но тут же сменилась привычным холодом.

— Ты не… — начала она дерзко, но Сириус не дал ей продолжить.

Резко задрав ей левый рукав, он сжал предплечье сестры, впившись пальцами в воспалённую змеиную татуировку. Пронзительный крик взрезал комнату, и Лили содрогнулась, потрясённая этой жестокостью. Она кинулась к Сириусу, бранясь, и попыталась оторвать его от сестры, но в физической силе они не могли сравниться. А наставлять на него палочку всё ещё казалось неправильным. В конце концов, помимо того, что Ригель — его младшая сестра, она ещё и Пожирательница, а значит, добровольно служит Волдеморту и стремится искоренить из волшебного мира всё магловское… включая маглорождённых.

Когда Сириус ослабил хватку и крик прервался, Ригель ссутулилась, дрожа и часто судорожно дыша. В больших, как блюдца, светло-серых глазах застыла тоскливая безысходность. Что она не выберет, её ждут пытки — вот в какую ситуацию её поставил старший брат. Лили хотелось дать этой девушке хоть какой-то шанс, какую-то надежду. Но из-за Чёрной метки нельзя было просто укрыть её от Волдеморта и его гнева: он её хоть со дна морского достанет.

— Полночь… — выдавила Ригель. — Косая Аллея. Там будет Долохов и… ещё пять или шесть «Масок».

Если она говорила правду, до нападения оставалось меньше часа. Сириус и Лили переглянулись.

— Присмотришь за ней? — спросил он резко.

Лили нервно кивнула.

— Только не пытайся в одиночку!..

— Инкарцеро! — не дослушав её, скомандовал Сириус, быстро и точно очертив палочкой петлю, и магические путы оплели Ригель руки.

— Ты сказал, что отпустишь, если отвечу! — возмущённо воскликнула она.

— Я этого не говорил, — с холодной яростью отрезал Сириус и вышел в ночь, хлопнув дверью.

Ригель молчала, глядя ему вслед, и лишь её плечи часто вздымались. Наконец она неохотно и опасливо обернулась к Лили. Та крепко сжимала палочку в руке, но применять не хотела.

— Присядешь? — пригласила Лили, указывая на потёртый диван с гриффиндорскими вензелями — тот самый, устроившись на котором Мародёры раньше могли хлестать сливочное пиво всю ночь напролёт, обсуждая то великое, то незначительное и покатываясь со смеху. Тот самый, на котором в последнее время так часто ночевал Сириус.

Спрятав все эмоции за маской прохладного безразличия, Ригель прошла вглубь комнаты и опустилась на диван. Если бы не верёвки, её почти можно было бы принять за гостью. И как жаль, что это было не так. Сколько раз Лили прежде подначивала Сириуса, чтобы он привёл сестру и дал ей хотя бы шанс присоединиться к их весёлой компании. «Да она оплюёт тут всё ядом! — возражал он. — И тебя в первую очередь».

Помедлив, Лили наложила запирающие чары на двери и окна и, посчитав такую предосторожность достаточной, отошла на кухню. Взяв воды и печенья, она вернулась к Ригель. Та сидела неподвижно, глядя перед собой в пустоту. Лили поставила перед ней скромные угощения. Сперва девушка проигнорировала их, но вскоре подняла связанными руками стакан и медленно, маленькими глотками выпила до дна.

— Благодарю, мисс Эванс, — сказала она тихо и отстранённо, не глядя на Лили. — Вы очень добры. Могу я попросить об одной вещи?

— Я слушаю.

Ригель приподняла запястья.

— Я не могу отпустить вас, — тут же сказала Лили со строгостью и печалью одновременно.

— О, разумеется. Это я понимаю, — отозвалась Ригель холодно. — Я лишь прошу отвязать левую руку. Вы можете обездвижить меня как-то иначе, хотя я не вижу в этом большой необходимости, учитывая, что у меня нет палочки.

Лили нахмурилась. Кто знает, какой магией наделена Чёрная метка, клеймящая левое предплечье пленницы? Возможно, эта просьба лишь на первый взгляд невинная.

— Зачем вам это? — спросила Лили.

Ригель на секунду прикрыла глаза и показалась в этот момент невероятно измождённой.

— Мне… если что-то прикасается к метке, это усиливает боль.

Она сглотнула, продолжая избегать взглядом Лили. Та обратила внимание, что руки Ригель связаны таким образом, что внутренние стороны предплечий постоянно прижаты друг к другу. Специально ли Сириус сделал так? Хотелось думать, что нет.

— Поэтому, — продолжила Ригель, — я бы правда была крайне признательна, если бы вы могли…

Лили прошептала заклинание, и верёвки рассеялись в воздухе. «Пожалуйста, — взмолилась Лили, — пусть это не будет ошибкой».

— Благодарю.

Ригель потёрла внешние стороны запястий и остановилась взглядом на Чёрной метке. Кожа вокруг неё была вздувшейся и красной. Лили на мгновение представила себе ту пульсирующе-нарывающую боль, которую татуировка должна была сейчас причинять владелице, и восхитилась выдержкой девушки, потому что ничто в её лице не выдавало мучений. Вспомнились жуткие истории, которые Сириус рассказывал об их с сестрой детстве, и стало совсем уж не по себе. Ригель ещё не было восемнадцати, а она уже привычна к такой страшной боли. И на что кроме неё она может рассчитывать в будущем — непонятно.

— Если я оставлю тебя здесь минут на двадцать, ты же не станешь делать никаких глупостей? — спросила Лили хмуро, уходя от формальных «мисс» и «вы».

Ригель устало откинулась на спинку дивана.

— У меня нет палочки, и я не спала больше суток. Вряд ли я хоть на что-то гожусь сейчас.

Смерив её подозрительным взглядом, Лили кивнула и снова оставила пленницу одну, а сама ушла в подсобку, примыкавшую к кухне. Комнатка почти целиком была занята котлами, ингредиентами и флаконами с готовыми зельями. Лили взяла сушёную мяту, лепестки асфоделя, каплю слабого раствора аспидного яда, мёд лунных пчёл и всё, что осталось на дне флакона русалочьих слёз. Мазь, которую она собиралась приготовить, была недоступной для большинства волшебников сразу по трём причинам: редкие ингредиенты, трудность приготовления и короткий срок годности. Уже через пару часов она потеряет чудесные свойства. Но может, хоть на два часа сумеет помочь…

Увлёкшись приготовлением, которое требовало всего её внимания, Лили даже забыла, ради кого, собственно, старается. Она не прислушивалась к звукам из гостиной, не заглядывала туда, чтобы проведать Ригель. И когда мазь была наконец готова, Лили охватила мучительная тревога. Крепко сжимая маленькую ступу с зеленоватой смесью, она поспешила к юной пленнице и… диван был пуст. Замерев в дверях, Лили смотрела на его спинку, над которой не возвышалось ничьей хорошенькой черноволосой головы. Проклиная своё мягкосердечие, она громко выругалась и вдруг услышала тихое копошение и стон. Обойдя диван, она увидела, что Ригель попросту легла на него. В отличие от брата, она могла бы тут растянуться в полный рост и даже руки над головой выпрямить, но вместо этого она сжималась калачиком, отвернувшись к спинке. Её фигура казалась такой маленькой и хрупкой, что у Лили сжалось сердце.

— Я принесла тебе обезболивающее, Ригель, — мягко сказала она. — Если позволишь…

— Ничего не поможет, — едва различимо отозвалась девушка, не шевелясь.

— Давай всё же попробуем, — настаивала Лили. — Это не обычная мазь. Её изобрёл Северус.

Имя слизеринца, видимо, заставило Ригель передумать, и она неохотно повернула голову. Лили подсела к ней на край дивана и аккуратно взяла левую руку девушки. Татуировка с черепом и змеёй выглядела только что выжженным клеймом. С величайшей осторожностью Лили нанесла на воспалённую кожу первую каплю мази. Ригель охнула, резко втянув воздух. Лили тут же отдёрнула руки.

— Больно?

— Н-нет. Просто холодно. П-продолжай.

Когда всё снадобье оказалась ровным слоем намазано на предплечье Ригель, стало заметно, как выровнялось дыхание девушки, и довольство теплом растеклось по груди Лили. Она вправду была очень рада, что смогла хоть как-то помочь сестре Сириуса и облегчить её страдания. Вместе с тем её с большей силой стало волновать, что думает обо всей этой ситуации сама Ригель. Ведь она посвятила жизнь идеям чистоты крови, а теперь вынуждена принимать помощь от «грязнокровки».

Не будучи такой гордой, как Блэки, или, наоборот, такой застенчивой, как Лунатик или Северус, Лили решила, что теперь, когда дело сделано, вполне может напрямую об этом спросить. Ригель выслушала её вопрос, заданный довольно путанно, с непроницаемым выражением лица. Какое-то время она молчала, и Лили уже решила, что не удостоится ответа. Но наконец девушка заговорила:

— Ты верно подметила, — сказала она ровным тоном, — я выросла в семье, где чистоту крови возвели в родовой девиз. Меня всегда учили сторониться маглов и всего, что хоть как-то с ними связано. Но помимо старших родственников, в моём детстве всегда был и другой пример… — её голос дрогнул.

— Сириус? — тихо дополнила Лили.

Вглядываясь в бледное лицо, она заметила, как увлажнились глаза девушки. Стиснув зубы, Ригель несколько раз моргнула, силясь прогнать их.

— Умоляю, не говори ему об этом моменте, — прошептала она.

— То, что он сделал с тобой сегодня… — начала Лили и замялась. — Я бы никогда не подумала, что он может так с тобой поступить. Это, наверное, тайна, но… Он о тебе очень переживал и… думал, как наладить ваши отношения, да только не решался сделать первый шаг. После сегодняшнего странно это говорить, но… я правда думаю, что он тебя по-своему всё ещё любит.

Эта речь произвела совсем не тот эффект, которого Лили добивалась. Вместо того чтобы успокоиться или приободриться, ну или может, съязвить что-нибудь, как любят Блэки, Ригель зажала лицо правым локтем и безнадёжно разрыдалась. Весь вечер, мучаясь от боли, она не подпускала и капли слёз к глазам, но стоило заговорить о её отношениях с братом, и вся броня растрескалась, показывая уязвимую девочку, которая пряталась за фасадом стойкой Пожирательницы. Она просто лежала, свернувшись на диване, который так часто занимал Сириус, и беззвучно рыдала, захлёбываясь одиночеством и горечью. А Лили, замерев, сидела рядом, её руки дрожали, и, чёрт побери, она совсем не знала, как помочь этому измученному ребёнку.

Наконец она рискнула положить тёплую руку на спину Ригель — та не отдёрнулась. С боязливой неловкостью Лили начала поглаживать её, точно испуганного зверька, а затем прибавила к этому голос. Магию песен и музыки не преподавали в Хогвартсе, только в Шармбатоне, поэтому Лили не знала никаких чарующих хитростей, но всё же её колыбельная сквозила природным волшебством. Она пела без слов, просто протягивала мягкую убаюкивающую мелодию, плавно перекатываясь с одной ноты на другую, точно мать у колыбели. Её голос, сперва тихий, слабый и нерешительный, с каждой минутой набирался глубины и уверенности.

Постепенно плечи Ригель перестали дрожать, дыхание выровнялось, и спустя какое-то время Лили убедилась, что подопечная спит.

Как бы она хотела, чтобы покой, который удалось подарить гостье, мог продлиться дольше, чем жалкие два часа. Но скоро вернётся Сириус — Лили очень на это надеялась. Скоро мазь перестанет действовать… И для Ригель снова начнётся прежняя кутерьма адских кругов. Всё, что Лили смогла дать ей, — это короткая передышка. Но в их жестокие времена даже это уже неплохо, верно?

Порой казалось, что все они обречены. Но бескорыстная помощь врагу — это ли не знак, что для них ещё не всё потеряно?

Примечания:

Буду очень рада комментариям! Что думаете об отношениях персонажей? Напрашивается ли какой-то пейринг, на ваш взгляд?