Время, хранящее тепло (гет)

Слух прилетел, как это часто бывает со слухами, с торговыми ветрами и возвращающимися приливами.

Может, и прошло почти шесть лет, но Ублюдок Бочки с тех пор постоянно держал в гаванях кого-нибудь из юных пауков, чтобы они наблюдали и слушали. Пауки ловили слухи в течение лет, неважно, маленькие или большие, и докладывали о них боссу. Иногда их было достаточно, чтобы заставить Грязные Руки исчезнуть, покинуть Кеттердам на несколько дней, недель, однажды даже месяцев — только для того, чтобы вернуться с еще более мрачным огнем в темных жестоких глазах.

Прошло почти два года с тех пор, как ему прошептали последний слух. Большинство людей в Кеттердаме почти забыли, что Призрак когда-то была человеком, девушкой из плоти и крови, любви и мечтаний, а не просто легендой. Большинство в Истинноморе забыли, что носящий то же имя корабль, по-прежнему продолжавший благородную миссию по прекращению работорговли, когда-то плавал под командованием грозной Королевы пиратов, Санкты морей.

Каз Бреккер не забывал ни на секунду.

В поле зрения появился Шрифтпорт. Каз оперся о перила корабля и прищурился, наблюдая, как земенский город поднимается из сверкающий голубизны моря, словно некое пробуждающееся существо.

— Ты был когда-нибудь в Новом Земе? — беспечно спросил Джеспер, облокотившись о перила рядом с Казом.

Каз только неразборчиво проворчал в ответ. Джеспер прекрасно знал, что он никогда не бывал в Новом Земе. Вопрос был риторическим — просто способ Джеспера дать знать Казу, что он здесь, рядом с ним. Каков бы ни был результат.

Сколько бы времени ни прошло.

Неприветливость Каза нисколько не смутила Джеспера. Он просто придвинулся чуть-чуть ближе, старательно не касаясь его руки своей, и молча наблюдал за тем, как приближается Шрифтпорт.

Каз хранил колотящуюся в сердце надежду так долго, как мог.

В погоне за первым слухом, надежда ярко пылала, давая ему энергию прорезать вместе с Джеспером опустошительную полосу по Блуждающему Острову. Она продолжала пылать в течение месяцев, что он провел, прочесывая Равку, недель в караване с ее родителями, долгих дней, проведенных в Малом Дворце, где царь, царица и их Гриши предоставили всю возможную помощь.

После этого надежда начала угасать. Визит во Фьерду, встреча с сильно перекроенной Ниной. Короткий набег на Шу Хан с Уайленом и Кювеем после слуха о sher-pah, являющейся на побережье. Экскурсия в западную Равку и бесплодный набег на изодранные остатки Каньона. Новый Зем ни разу не появлялся среди слухов, которые достигали его ушей.

Ни одна экспедиция не принесла плодов, и слухи постепенно затихли.

Но пока ему еще удается выдерживать эту жалкую жизнь, Каз будет следовать за любым слухом, прошептавшим ее имя, каким бы слабым и далеким он ни был.

Они причалили в Шрифтпорте, и, как всегда, высадка на сушу заняла слишком много времени на вкус Каза. К тому моменту, когда они с Джеспером с дорожными сундуками в руках сошли на земенский берег, утро давно закончилось. Они остановили экипаж, договорились о цене, и колокол спустя уже ехали на запад.

* * *

Приграничный городок Пелтон был маленьким и непритязательным, примерно в трех часах езды на экипаже от родного городка Джеспера Кофтона. Каз знал, что Джеспер планирует заехать к своему па на несколько дней после того, как они обыщут Пелтон, но не думал, что на этот раз он присоединится к семейству Фахи. Обычно эти бесплодные поиски он заканчивал в совершенно неподходящем для дружеской компании настроении.

Джеспер легко спрыгнул с повозки, сверкая ослепительным фиолетовым пиджаком пейсли. Раскинув руки, он крутанулся вокруг оси, подняв лицо к горячему послеполуденному солнцу, пока Каз спускался гораздо осторожнее. Его трость ударила в пыльную землю, и Джеспер снова повернулся к нему лицом, его серебристые глаза сверкали.

— Хорошо оказаться дома, — ухмыльнулся он, и Каз просто приподнял бровь, повернувшись к экипажу, чтобы достать их сундуки.

— Ты в нескольких часах от дома, Джеспер, — сухо напомнил ему Каз, но улыбка Джеспера не дрогнула.

— Это всё — граница, Каз, — сказал он, подхватив свой сундук. — Чувствуется одинаково, пахнет одинаково, в каком бы городе ты ни находился.

Он встал рядом с Казом, и они окинули взглядом маленький центр городка, отмечая кузницу, главный магазин, таверну, магазин кофе и юрды, контору медика.

— Куда сначала, босс?

Каз направился к таверне, внимательно изучая лица каждого проходившего мимо человека. Насколько он видел, все они были земенцами.

— Давай снимем комнаты, и тогда сможем поискать как следует.

* * *

Вначале в новостях не было ничего особенного.

«Призрак» не появился в Пятой гавани в ту неделю, когда должен был, но Каз не беспокоился. Приливы непредсказуемы, как и работорговля: «Призрак» задерживался и раньше, пережидая шторм или перехватывая непредвиденный рабовладельческий корабль. Каз просто продолжал заниматься делами, управляя Отбросами, надзирая за «Клубом ворона» и «Серебряной шестеркой», держа Бочку в напряжении. Прошла неделя, потом другая, и, хотя Каз не признался бы в этом, он начал беспокоиться.

Опоздав на три недели, «Призрак» наконец-то добрался до кеттердамской гавани.

Каз был на двадцать втором причале, сжимая руками голову ворона на трости в попытке не позволить тревоге отразиться на лице. Он видел, что корабль поврежден, в корпусе темнели пробоины, один парус был неровно сшит, фок-мачта наклонилась, словно сломанная конечность.

Спустившийся по трапу Шпект выглядел постаревшим лет на сто. Он заметил Каза на полпути вниз, и на его лице промелькнули эмоции: опустошение, грусть, боль, угрызения совести. Каз сжал пальцы, сильнее стискивая трость, твердо удерживая на лице хмурое выражение. Он отказывался демонстрировать панику, которая закручивалась внутри.

— Какое дело? — коротко спросил Каз, когда Шпект остановился перед ним.

Его голос был грубее обычного, и он чувствовал, что захлебывается, словно опять оказался в водах гавани.

— Каз, приятель, — Шпект колебался, его покрасневшие глаза уставились вниз на причал, вместо того чтобы встретить взгляд Каза. — Мы пытались найти ее. Мы несколько дней оставались в тех водах, целые команды обыскивали все береговые линии. Мы потеряли ее. Капитана. Потеряли ее в Истинноморе.

Мир Каза почернел сильнее, чем когда-либо прежде.

* * *

Комнаты в постоялом дворе «Восточная звезда» нашлись быстро.

Пелтон был маленьким городком, отсутствующим на туристических картах. Каз подозревал, что таверна наполняется только во время фестивалей, когда люди собираются домой, чтобы отпраздновать с родными.

Каз бросил сундук на пол, запер комнату и прошагал к двери Джеспера, резко постучав по дереву. В кои-то веки Джеспер появился немедленно. Он сбросил фиолетовый пиджак, но в остальном был готов идти.

Они спустились по лестнице и вышли на земенский солнцепек, остановившись у входа в таверну.

— Разделяемся и ищем? — лениво спросил Джеспер, проводя пальцами по рукояткам револьверов в кобурах.

Может, с виду и казалось, будто он в ус не дует, но Каз знал, что выдает Джеспера. Он нервничал, был на взводе.

Каз нервничал не меньше, хотя и никогда в этом не признался бы.

На этот раз что-то чувствовалось иначе. В течение этих лет было столько внушающих надежду слухов, и все они приводили только к тому, что еще одна часть сердца Каза разбивалась, потерявшись в волнах.

Но это — это чувствовалось иначе.

— Давай останемся вместе, — решил Каз, внимательно осматривая главную улицу вдоль и поперек.

Центр Пелтона состоял всего из трех больших улиц, пересекающих друг друга в форме треугольника, и несколько переулков вели в других направлениях. Они могли не спеша прогуляться по треугольнику, а потом разделиться, чтобы поискать дальше.

Каз выбрал направление, и Джеспер последовал за ним.

Под земенским солнцем было жарко. Каз потел под рубашкой, несмотря на то что скинул жилет. Он чувствовал, как липкий жар собирается и под кожаными перчатками, но не рискнул их снять. Он нуждался в их защите на тот момент, когда они неизбежно не найдут Инеж и Каз вернется в Кеттердам с еще более ожесточенным сердцем.

Они прошли главный магазин, расположенный в нескольких зданиях от таверны, и нырнули внутрь. Джеспер расспрашивал лавочника на земенском, тогда как Каз просто стоял позади него, тяжело опираясь на трость и пронзая лавочника взглядом. Тот пожал плечами и покачал головой при упоминании имени Инеж. Однако Каз не пропустил подозрительный взгляд, которым одарил их лавочник: парочка бандитов из Кеттердама в костюмах, с татуировками и оружием. Каз мог бы поставить последние крюге, что так они не добьются от жителей Пелтона откровений.

Это не представляло проблемы для Каза. Он всегда мог вернуться, если почувствует необходимость… любезно убедить лавочника — убедить любого в городе — поделиться с ним информацией.

Каз с Джеспером вышли обратно на улицу и продолжили медленный обход города. Маленькая школа была пуста, как и несколько контор, которые они прошли. В конце концов был Zondersdag, когда в Новом Земе закрывались все школы и большинство рабочих контор.

* * *

И тогда в Кеттердаме тоже был Zondersdag — когда вернулись Шпект и «Призрак», принеся самую черную новость в жизни Каза. Он помнил относительную тишину Обручей, пока шел обратно в Клепку с пытавшимся поспевать за ним Шпектом. Никто из Отбросов не осмелился остановить их или заговорить с Казом, и он прошагал через Клепку, тяжело стуча тростью по деревянному полу. Он поднялся к себе на чердак, рухнул в кресло за столом и жестом велел Шпекту говорить.

Каз достал бутылку каэльского виски, которую держал в нижнем ящике стола. Обычно она предназначалась, чтобы отпраздновать сделки, но в тот день он налил дрожащими пальцами тройную дозу и осушил одним глотком, пока молча слушал подробности исчезновения Инеж.

Он сложил в голове все подходящие обрывки информации. Засада, три корабля, Истинноморе. Рукопашный бой на палубе, летающие над головой пушечные ядра. Инеж, выкрикивающая команды, сражаясь на клинках с дюжиной мужчин. Был какой-то взрыв, дымовая бомба, достаточно большая, чтобы на несколько долгих минут темнота накрыла весь «Призрак».

К тому моменту, когда дым рассеялся, атакующие сбежали, три вражеских корабля поднимали якоря, а «Призрак» был полностью приведен в негодность, не в состоянии преследовать их.

Капитана Инеж Гафа нигде не было видно.

Когда дым рассеялся, она исчезла, словно действительно была призраком.

* * *

Остальная часть Пелтона была еще тише.

— Слушай, мы тут всего первый день, — сказал Джеспер, когда они повернули обратно на улицу, на которой находилась таверна; палящее солнце наконец-то начало спускаться к горизонту. — Завтра я пройдусь по домам, порасспрашиваю о ней. В Новом Земе не слишком много сулийцев, особенно так далеко на юге.

Каз устало кивнул, соглашаясь. Шансы найти хоть какой-то след Инеж в этом захолустном приграничном городке были близки к нулю, но как бывало с каждой наводкой в течение лет, он был решительно настроен перевернуть каждый камушек.

— А пока ты отвлекаешь простофиль, я займусь тем, что у меня получается лучше всего, — мрачно добавил Каз.

Как и ожидалось, следующие несколько дней не принесли результатов. Пока Джеспер болтал на земенском со всеми и каждым, Каз наблюдал из теней и вскрывал каждый попавшийся замок, обыскивая дома, конторы, даже маленькую школу — всё ради намека на имя или репутацию Инеж. Местные воспринимали Джеспера лучше, чем Каза, но даже с его земенским происхождением было заметно, что он чужак среди этих людей. Его произношение было не совсем правильным, его гламур Бочки смотрелся не к месту среди строгой одежды фермеров и торговцев. Его терпели и довольно радушно встречали, но Каз видел нехватку тепла в глазах местных, слышал осторожность в их голосах. В конце концов такие маленькие сообщества защищают своих.

Джеспер подошел к Казу после неопределенного и бесполезного разговора с молодым батраком и его хорошенькой женой-каэлкой.

— Ничего, — сказал он, его обычно бьющий энергией голос звучал подавленно. — В предместья?

Между Пелтоном и фермами, которые давали людям работу и еду, стояли несколько бессистемно расположенных домов.

Пока они шли, Каз уставился себе под ноги, рассматривая варианты. Они весь день провели на солнцепеке, и даже Каз уже проголодался, а значит, Джеспер наверняка умирает от голода. Он вздохнул и кивнул в сторону «Позолоченного тесла».

— Давай поедим.

«Позолоченное тесло» было маленьким трактиром с толстыми стенами, который подавал сносную еду и местный эль и сидр. Еда в их таверне была лучше, но они ели здесь каждый вечер. Конечно, в первый день Каз проник в подсобные помещения и быстро просмотрел гроссбухи, но не нашел ни капли информации об Инеж. Тем не менее могло оказаться полезным послушать местных в разных заведениях.

Они заказали себе эль и тушеное мясо и сели за крошечный стол спиной к стене. Джеспер, поскольку мог понимать разговоры вокруг, сидел тихо и слушал, пока Каз медленно пил эль и ковырялся в еде, цепким взглядом осматривая посетителей паба. В основном это были батраки, которые в перерыве между полевыми работами поглощали тушеное мясо и мясные пироги. Здесь сидела цветочница. Поставив корзинку с яркими цветами возле ног, она смеялась и пила с подругой какую-то слегка шипучую розовую наливку.

Каз подавил вздох и попытался прогнать мысли об очередном тупике. Еще одного дня в Пелтоне, вероятно, будет достаточно, чтобы закрыть дело с этим последним слухом. Тем более что Джеспер, повернувшись к Казу, едва заметно качнул головой.

— Ладно, — решительно произнес Каз, бросив горсть земенских дом, покрывающих стоимость еды. — Еще один круг по центральной части, и возвращаемся в таверну.

Джеспер встал и направился к двери. Он достаточно часто бывал с Казом в таких поездках, чтобы знать, что поиски подходят к концу.

Они медленно обошли город, взгляд Каза изучал лица проходивших мимо незнакомцев, видя только земенцев. Джеспер, возможно, в попытке исправить становившееся слишком подавленным настроение, болтал о последнем купеческом ужине в Кеттердаме, на котором он присутствовал, посвящая Каза в сплетни от Совета.

Каз слушал вполуха и, когда они прошли половину пути, поднял взгляд, чтобы еще раз осмотреть окрестности и людей рядом.

Тогда-то он споткнулся и потрясенно застыл на месте, Джеспер замолчал на полуслове, врезавшись в него. Сердце Каза пропустило удар, а желудок перевернулся, словно это он оступился.

— Твою мать, Каз, — пробормотал рядом Джеспер, не отрывая взгляда от того, что заставило его остановиться.

Каз не ответил. Ему и не надо было, и он даже не был уверен, что сейчас смог бы.

Потому что на другой стороне пыльной улицы определенно находилась Инеж Гафа, его любимая, дорогая Инеж.

Длинные черные волосы, как всегда, были заплетены в косу, она улыбалась ослепительной яркой улыбкой, опустившись на колени. А перед ней, улыбаясь в ответ, на нее смотрел ребенок не старше пяти лет.

Его коричневая кожа и черные волосы были совершенно как у Инеж, но изогнутые брови, вздернутый нос, острые скулы: с лица ребенка смотрел крошечный Каз Бреккер, отлитый в бронзе.

На мгновение весь мир Каза завис в невесомой тишине, от потрясения кровь застыла в венах. Инеж… У Инеж был ребенок. Ребенок с его собственными чертами.

Пылающая опасная ярость медленно начала заменять лед в венах. Он… Каз был отцом, а Инеж просто исчезла — на годы, — не дав ему ни малейшей подсказки. Почему?

Он не хотел верить в то, что она бросила его, после всего, через что они прошли.

Не хотел верить, но разве не верил всегда в глубине души? Она всегда была слишком хороша для него, и каждый раз, когда Каз наблюдал, как «Призрак» уплывает за горизонт, темная его часть гадала, не станет ли этот раз последним.

Когда они с Инеж поженились, страх начал уменьшаться, но полностью так и не исчез. Был ли Каз прав всё это время? Возможно, Инеж достаточно доверяла ему, пока могла успешно защитить себя, но, когда появилось нечто столь драгоценное, как ребенок — ребенок, который нес бремя отца, которого многие опасные люди были бы счастливы видеть мертвым, — не обнаружила ли она, что ее доверие не распространяется так далеко, как они оба надеялись?

Каз попытался укрепить рухнувшее сердце, сжал челюсть и сузил глаза, с большим трудом оторвав взгляд от ребенка и переведя яростный взгляд обратно на Инеж.

Однако, как только его взгляд снова остановился на ней, он уже едва мог найти в себе гнев. Она выглядела… беззаботной, спокойной и расслабленной, какой Каз ни разу не видел ее в Кеттердаме. Разницы хватило, чтобы дать ему точку опоры, успокоить — всего на мгновение, но этого было достаточно.

Достаточно, чтобы отметить неправильности. Увидеть подсказку, скрывающуюся за видимостью.

Он наблюдал, как Инеж взяла мальчика за руку, и они продолжили медленно идти по улице. Он видел, как Инеж не обращала никакого внимания на окружение, не сканировала лица проходивших мимо незнакомцев. Как она не подняла немедленно взгляд, чтобы обнаружить наблюдавших за нею с другой стороны улицы Каза и Джеспера. Она была одета в белую блузу и длинную узорчатую юбку: достаточно обычный наряд для земенской границы, но не такой, в котором акробатка-шпион могла бы бегать, прыгать, взбираться или драться. И, скользнув взглядом по ее телу, которое всё еще было так знакомо ему, Каз понял, что при Инеж нет ни единого клинка или какого-то другого оружия, коли на то пошло.

— Какого хрена, — снова пробормотал Джеспер, беспокойно переминаясь, ему явно не терпелось перебежать через дорогу.

Каз искоса посмотрел на Джеспера. Выражение его лица менялось от потрясения к недоверию, гневу и снова потрясению.

— Поверить не могу, что Инеж так поступила — спрятала от тебя ребенка.

Конечно, на мгновение Каз подумал то же самое, когда сердце разбилось в груди и безымянное чувство прожигало дыру в желудке. Но сейчас у него возникло жуткое ощущение, что он точно знает, что происходит.

— Всё, — объявил Джеспер, плотнее натянув шляпу на голову. — Я пошел выяснить, во что она играет последние шесть лет.

Прежде чем Джеспер успел умчаться, Каз схватил его за руку, потянув назад, а потом быстро отпустил. Ему стало гораздо проще с прикосновениями, особенно с Джеспером и Уайленом, но он по-прежнему предпочитал сохранять каждое необходимое прикосновение коротким и легким.

— Джеспер, постой, — сказал Каз, наблюдая, как Инеж с мальчиком поворачивают за угол и исчезают из поля зрения. — Думаю, Инеж не знает, кто она такая.

* * *

Каз с Джеспером сидели за столом в «Позолоченном тесле», перед каждым стояла кружка с земенским элем. Каз сидел спиной к стене, не отрывая глаз от дверей таверны. Джеспер барабанил пальцами по столу, нетерпение исходило от него почти осязаемыми волнами. Каз отпил эля, прислушиваясь к разговорам вокруг. Все говорили на земенском — он теперь достаточно хорошо узнавал звуки слов, даже если не понимал их, — но тон всех разговоров был легким, расслабленным.

Это был тот же день, когда они увидели на улице Инеж с ребенком, но с тех пор солнце давно село, и паб был переполнен и оживлен, поскольку трудолюбивые земенские горожане начали собираться здесь, чтобы поужинать, выпить и отметить хорошо сделанную работу. Дверь таверны открылась, но внутрь вошла лишь пара работников с фермы и прошла к бару.

— Каз, — позвал Джеспер, который явно ждал столько, столько смог.

Каз игнорировал его большую часть дня, только подсунул записку ему под дверь, информирующую о планах на ужин. Каз вздохнул, но не стал на него цыкать.

— Почему мы просто сидим здесь, когда Инеж там? Инеж и ее — твой — ребе…

— Хватит, — оборвал его Каз; он не мог думать сейчас об этом мальчике. — Она будет здесь с минуты на минуту, и тогда мне надо, чтобы ты просто подыграл мне, хорошо?

Джеспер нахмурился, но всё равно кивнул.

В Новом Земе не знали Грязных Рук, и здесь в Пелтоне мрачная репутация не могла облегчить Казу работу. Однако годы опыта в Бочке подарили ему способность устрашать даже тех, кто не знал его в лицо, и в этот раз — теперь наверняка зная, что Инеж в городе — Каз… убедил трактирщика в их таверне признать, что сулийка работает в городском пабе в некоторые вечера.

И тогда стало проще простого отправиться обратно в «Позолоченное тесло» в тишине раннего вечера и снова проскользнуть в подсобные помещения, пока хозяин бара был занят со своей женой в спальне наверху. Возможно, один из Святых Инеж наконец-то удосужился помочь, поскольку Каз нашел имя «Инеж», нацарапанное на списке дежурств на этот самый вечер. Больше не было никаких касающихся ее документов, из-за чего его торопливые поиски на неделе ничего не дали. Впрочем, неудивительно: у Инеж не было никаких официальных документов даже в Кеттердаме, за исключением контракта, а позже свидетельства о браке. Оказавшись одна в Пелтоне, она не имела ничего, и постоянную работу наверняка найти было сложно.

Несколько мгновений спустя двери таверны снова открылись и вошла Инеж. Каз позволил себе долгое мгновение впитывать ее взглядом — здоровую, счастливую и живую, — а потом повернулся к Джесперу с многозначительным взглядом.

— Думаю, нам скоро надо возвращаться в таверну, — сказал Каз на керчийском немного громче, чем обычно, с резким узнаваемым акцентом. — Путь из Кеттердама был долгим, я еще не совсем пришел в себя.

Глаза Джеспера слегка расширились, но он слишком часто бывал с Казом на деле, чтобы растеряться.

— И здесь намного жарче, — согласился он тоже на керчийском, повысив голос так, чтобы он разносился. — Никогда бы не подумал, что буду скучать по керчийским дождям.

Как Каз и надеялся, Инеж подняла голову на звук разговора, ее карие глаза остановились на них. Она задержалась возле их столика по пути к бару, ее губ коснулась теплая улыбка. На ее лице не отразилось ни малейшего узнавания.

— Вы приехали из Кеттердама? — спросила она.

Ее керчийский по-прежнему был идеален, несмотря на эхо сулийского акцента.

Каз кивнул, не в состоянии оторвать взгляда от ее глаз. Она была такой знакомой, такой до боли Инеж, и тем не менее в ней было столько не совсем правильного: открытая улыбка, легкое доверие в глазах, отсутствие ножей.

— Да, — ответил он. — Мы покинули Керчию шесть дней назад, причалили в Шрифтпорте четыре дня назад. Вы знаете Кеттердам? — добавил он.

Конечно, он знал настоящий ответ на этот вопрос, что бы ни ответила Инеж.

И конечно же, нечто сверкнуло в ее глазах. Мгновение неуверенности, уязвимости.

— Я... эм, вообще-то нет, — сказала она, опустив взгляд на стол. — Мне надо… У меня сейчас начинается смена, так что если вы, господа, извините меня…

Не дожидаясь ответа, она поспешила к бару.

Каз допил остатки эля и внезапно встал, со стуком отодвинув стул.

— Пошли, — резко сказал он Джесперу и, не дожидаясь ответа, схватил трость и похромал прочь.

Он видел, как Джеспер торопливо допил свой эль и бросил несколько монет на стол.

Когда они вернулись в постоялый двор «Восточная звезда», Каз сел за крошечный стол в своей комнате, быстро вскрыл замок на переносном сейфе, достав оттуда разнообразные свертки бумаг и кучу брелков для ключей.

Джеспер сразу уловил его намерение.

— Что я должен делать, Каз? — серьезно спросил он.

Каз уже писал на обрывке бумаги.

— Мне надо, чтобы ты вернулся в Кеттердам, как можно быстрее. Из Шрифтпорта на рассвете отходит паром. Если отправишься сейчас, успеешь вовремя.

Джеспер уже кивал, готовый помочь чем угодно.

— Отдай это Анике, — добавил Каз, бросив Джесперу маленький серебряный ключ; тот легко поймал его одной рукой и засунул в карман, едва взглянув на него. — Он от второго сейфа в моем кабинете. Там она найдет всё необходимое, чтобы управлять Отбросами, пока меня не будет.

Джеспер снова кивнул, но сузил глаза.

— И как долго тебя не будет?

Каз не ответил, бросив ему еще один ключ.

— Я знаю, тебе это на самом деле не нужно, — сухо произнес он, — но он от нижнего ящика в моем столе на чердаке. Используй шифр, который найдешь там, чтобы общаться со мной. Мне будет надо, чтобы ты переслал некоторые мои вещи — всё, что посчитаешь нужным, но ничего, что могло бы выдать мою личность. Вот это, — добавил он, протянув клочок бумаги, на котором писал, — кому ты должен адресовать все письма.

Джеспер взял его, опустил взгляд и, нахмурившись, прочитал нацарапанное заостренным почерком имя: Каз Ритвельд.

— Тебе надо держать ушки на макушке, Джес. Ты не можешь никому рассказать, что мы нашли ее. Кроме Уайлена, конечно, — добавил он, когда Джеспер открыл рот. — Если что-нибудь услышишь, любой слух о том, что кто-то знает, где она, знает, где я, что угодно, Джес, пиши мне, хорошо?

Он кивнул, уже надежно убрав бумагу с настоящим именем Каза. Он выглядел грустным, но Каз не мог сосредотачиваться на его чувствах. Сейчас он был слишком занят тем, чтобы подавлять слишком много собственных.

— Как долго тебя не будет, Каз? — снова спросил Джеспер необычно тихим голосом.

Каз поднял на него взгляд, вспомнив то, что он сказал Инеж в самом начале: лучше ужасная правда, чем сладкая ложь.

— Я не вернусь, Джес, — сказал он.

Каз даже не знал, когда сформировалось это решение, но теперь, произнеся его вслух, он знал, что другого выбора быть не могло. Он позволил маске Грязных Рук пронести его через боль, которая пришла от мысли навсегда покинуть Кеттердам — покинуть Джеспера, и Уайлена, и Отбросов.

— Если только Инеж не вспомнит и не захочет вернуться.

Они оба знали, что после пяти лет с потерянной памятью Инеж могла никогда не вернуться к прошлой жизни.

Джеспер дернулся, но твердо кивнул, коснулся рукояток пистолетов, как делал всегда, когда был ошеломлен.

— Святые, Каз, — пробормотал Джеспер.

Он медленно прошел вперед, пока не оказался перед Казом, опустив руки по бокам. Каз знал, он ждет знака, что может прикоснуться к нему.

Он коротко кивнул и закрыл глаза, когда Джеспер мягко притянул его в объятие. Он глубоко вдохнул. Знакомый запах Джеспера: порох и масло, металл и специи, — давал ему точку опоры, не позволял подняться холодной воде.

А потом Джеспер отстранился, сморгнул грозившую упасть слезу и подарил Казу дрожащую улыбку.

— Ни траура, — сказал он, и Каз сжал челюсть, готовясь попрощаться с другом, возможно, навсегда.

— Ни похорон, — ответил он, и Джеспер ушел.