На своей стороне (гет)

— Какую паллу прикажете вам подать, моя госпожа? — угодливо спросила Феба и посмотрела вопросительно на дочь Августа.

Юлия задумалась всего на одно мгновение и объявила:

— Алую шерстяную. И белый шерстяной хитон. Мой отец так переживает, чтобы мне не передалось его распутсво, так пусть порадуется немного.

Служанка хихикнула, и Юлия, подмигнув ей, подошла выходящему в атрий балкону.

План ее был рискован и во многом зависел от того, как отреагирует на ее выходку будущий муж, однако возможный результат того стоил.

"Я должна знать, могу ли доверить Агриппе себя и свое будущее", — решила она.

Небо над Палатином начинало темнеть. В вышине зажглись первые звезды. За портиком храма Аполлона виднелись огни, однако путь Юлии сегодня лежал не туда, а в обитель Венеры.

"Однако сперва я должна попасть на пир", — решила она и велела вслух:

— Одеваться.

Проворная Феба тщательно расправила складки на одеждах своей госпожи, уложила волосы. Нанеся благовония, она отошла в сторону и все так же прдобострастно объявила:

— Вы прекрасны.

— Надеюсь на это, — откликнулась Юлия.

— Все будет хорошо, — поспешила заверить служанка. — Марк Агриппа будет у ваших ног.

Юлия вздохнула:

— У ног он мне не нужен. Там и без того тесно. Муж мне нужен рядом со мной. Или чуть повыше.

Фела хотела было что-то сказать, однако дочь Августа отмахнулась и, позвав преторианцев, покинула покои.

Взошедшая луна посеребрила воду в фонтане и разогнала тени. Ветви мирта и олеандра сливались в тёмную массу, издалека напоминавшую причудливую фигуру, отдаленно напоминающую кентавра. В иное время Юлия бы охотно задержалась в саду, однако теперь спешила.

"Время, когда гости уже выпили, но еще не напились, слишком кратко", — напомнила себе она и свернула в коридор, ведущий в покои отца.

Она прошла мимо изображений богов и наяд на стенах, не задержалась перед ларарием, однако у входа в зал ненадолго спряталась в тени колонн и оглядела присутствовавших на пиру гостей.

На ложе около Агриппы расположился Меценат, однако Юлия хорошо знала этого друга своего отца, а потому была уверена, что он как раз проблемой не будет.

При виде Ливии она поморщилась, однако, кроме мачехи, никто более не вызвал ее беспокойства.

"Что ж, этого можно было ожидать, — подумала она и еще раз привычным движением расправила складки паллы. — Раз пир в честь возобления прежней дружбы отца и Агриппы, то здесь не может быть тех, кто слишком уж раздражал бы Марка".

— Ждите меня здесь, — приказала она преторианцам, — однако будьте начеку.

Глубоко вздохнув, она вошла в зал, и, кивком приветствовав Августа, неспешно направилась между лож.

Увидевший ее Меценат широко улыбнулся, и даже у Аргиппы заметно расслабилось напряженное доселе лицо. Как будто он не знал, чего ждать от старого друга и его супруги, уже успевшей в жизни изрядно ему навредить.

"Впрочем, его можно понять — Ливия действительно змея".

Не отвечая на многочисленные приветствия, дочь Августа дошла до ложа Агриппы и лукаво улыбнулась Гаю Цильнию:

— Пусть боги будут благосклонны к твоему дому, уважаемый Меценат.

— Благодарю, божественная, — ответил тот и сделал движение, очевидно верно угадав ее грядущую просьбу.

— Могу я вас попросить немного потесниться?

— С удовольствием.

Гай Цильний встал, и Юлия, нимало не смущаясь, легла на его место.

— Здравствуй, Марк Агриппа, — приветствовала она, и на лице ее на один короткий миг мелькнула улыбка, исполненная неподдельной нежности.

— Здравствуй, Юлия, — ответил ее жених.

Звуки пира как будто ненадолго стихли, так что даже стало слышно чье-то торопливое чавканье, однако спустя всего несколько мгновений флейтисты заиграли с новой силой. Рабы вновь принялись разносить блюда, однако Юлия не обратила на них никакого внимания.

Душный чад восточных благовоний и жар от светильников витал над залом. Пахло жареной олениной, гарумом и специями, призванными перебить ароматы тронутой брожением пищи.

Лениво отмахнувшись от подобострастно склонившегося над ложем раба, Юлия взяла с ближайшего блюда яблоко и, откусив небольшой кусочек, спросила:

— Не помешаю тебе?

Агриппа усмехнулся, будто хотел сказать, что подобный вопрос опоздал, а вслух ответил:

— Я всегда рад твоему обществу, Юлия.

— Благодарю.

— Как тебе Рим после возвращения? — спросила она и, заглянув в глаза жениха, придвинулась немного ближе.

— Все так же блистален и исполнен величия, — ответил Аргриппа.

— Однако? — уточнила она, по выражению лица своего жениха догадавшись, что эмоции его на самом деле далеки от восторга.

Взгляд Марка на миг скользнул по фигуре Ливии, и дочь Августа кивнула:

— Должно быть, на Лесбосе было спокойнее?

— Так и есть, — вздохнул с облегчением Агриппа.

— Ты, говорят, жил в Митилене. Расскажи, какой он?

Она посмотрела с надеждой на мужчину, которым восхищалась с самого детства, и про себя подумала, что от его ответа теперь зависит, быть может, вся ее дальнейшая жизнь. Отделается ли он сухим рассказом, пренебрежительно ли отмахнется или раскроет то, что было все минушие годы у него на сердце.

"Мне с ним жить, — подумала она, по-прежнему не сводя взгляда. — И я должна знать, с кем же именно мне предстоит делить дни и ночи. Кто я для него? И кто он для меня?"

Агриппа улыбнулся светло и чуть-чуть печально. Переменив позу, он откинулся на подушках, так что стал чем-то напоминать дремлющего перед прыжком льва, и с видимой охотой заговорил:

— Митилен действительно прекрасен, а после шума и суеты столицы там и вовсе по-настоящему отдыхаешь душой. Там каналы с переброшенными через них белыми мраморными мостами. В каналах плещется море. Это родина Сапфо, Алкея, Питтака. Он зеленый и тихий, и со стороны можно подумать, будто это остров, а не город.

— Хотела бы я его увидеть, — вздохнула Юлия.

— Быть может, еще доведется, — ответил Агриппа. — Если меня туда вновь приведет судьба.

— Надеюсь, я буду в этот момент с тобой.

— Благодарю. А до тех пор, если захочешь, могу дать почитать книги, которые я привез оттуда.

— Стихи Сапфо? — уточнила Юлия, и во взгляде ее сверкнул огонек предвкушения.

— В том числе. Я приказал переписать все, что нашел, пока жил там.

— Буду ждать с нетерпением, — заверила она жениха. — А пока...

Она не успела договорить. За столом Августа раздался громкий, немного визгливый смех Ливии. Юлия нахмурилась, а сам Агриппа заметно помрачнел.

— Хочешь, спасу тебя? — прошептала дочь Августа, склонившись к самому уху своего Марка.

— Был бы благодарен, — ответил тот.

Было очевидно, что этот пир ему в тягость.

Юлия распрямилась и крикнула через весь зал, обращаясь к отцу:

— Божественный, ты мне позволишь украсть с твоего торжества своего будущего мужа?

Уже изрядно захмелевший Октавиан ответил не сразу, а когда наконец сообразил, чего от него хотят, кивнул:

— Хорошо, дочка.

— Благодарю тебя!

Агриппа поднялся и, поклонившись коротко императору, подал невесте руку. Юлия вложила пальцы и с удовольствием сжала крепкую мужскую ладонь.

Они покинули пир, и вынырнувшие из тени колонны преторианцы пошли следом за ними, держась на почтительном расстоянии.

— Куда направимся? — уточнил Агриппа, выходя в сад и полной грудью вдыхая ночную свежесть.

— Хочу прогуляться по городу, — сообщила Юлия. — Но не в паланкине, а пешком.

— Как скажешь, моя госпожа, — ответил он и подал руку.

Юлия рассмеялась:

— Мы больше не на пиру отца, и мы, насколько я помню, уже делили ложе. Давай пообщаемся чуть менее официально? Что скажешь?

Агриппа усмехнулся и, поднеся пальцы Юлии к губам, поцеловал их:

— Не возражаю.

Он взял ее под руку, и они, миновав сад, покинули Палатин и наравились по улочкам никогда не спящего Рима в сторону форума Цезаря.

То и дело мимо проезжали повозки торговцев, спешивших доставить в магазинчики и лавки товар. Воры, завидев преторианцев и лорику самого Агриппы, спешили спрятаться в тень, и Юлия, быть может впервые в жизни, безоговорочно наслаждалась ночной прогулкой.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказала она в конце концов сосредоточенно молчавшему жениху. — Мне нет дела ни до ваших прошлых разногласий с отцом, ни до судеб Рима. Я только на своей стороне. И на твоей, если ты захочешь. Я хочу быть счастливой. Не более того, но и не меньше.

Агриппа остановился и долго разглядывал в свете полной луны лицо невесты.

— Это немало, — в конце концов уверенно объявил он. — Я принимаю твои заверения и, в свою очередь, готов пообещать, что приложу к осуществлению наших обоюдных желаний все усилия.

Резкий порыв ветра донес аромат ближайшей клоаки, и Юлия поморщилась.

— Давай прибавим шаг, — предложил Марк, и Юлия вновь с удовольствием вложила в его ладонь пальцы.

— Я рада, что отцу хватило ума послушаться совета Мецената и выдать меня замуж именно за тебя, — заявила она и, поймав лукавый взгляд Агриппы, подмигнула ему. — Ливия мечтала подложить меня под своего сынка от предыдущего брака.

— Тиберия?

— Да. Боюсь, мне бы тогда пришлось его отравить. Ненавижу его.

— Что ж, значит боги к нам действительно милостивы, — сделал вывод Марк. — Во всяком случае, вдвоем у нас есть шанс.

Они миновали Дом весталок, Курию и вышли к форуму божественного предка Юлиев Цезаря.

До рассвета оставалось не так уж много времени. Восточный край небосклона уже успел слегка посветлеть, и Юлия вдруг подумала, что время неумолимо убегает от нее, будто вода сквозь пальцы.

Она подняла взгляд на жениха и посмотрела задумчиво. Рассветные лучи очертили его лицо, сделав немного похожим на одну из статуй Марса.

Позади в глубине храма жрецы как раз зажигали огни.

— Я никогда прежде не интересовалась мистериями Марса, — неожиданно для самой себя повинилась она.

— Неудивительно, — пожал плечами Агриппа. — Его стихия — война.

— А вот в празднеставх в честь Венеры мне участвовать приходилось.

Она глубоко вздохнула, будто решаясь, и положила ладони на плечи будущего мужа. Глаза его манили, словно призывая узнать получше, очерченная предутренними тенями фигура волновала кровь.

— Чего ты хочешь? — вдруг шепотом спросил Агриппа, глядя невесте прямо в глаза.

— Тебя, — ответила она честно. — Я дочь Августа.

Марк хмыкнул в ответ:

— Это угроза?

— Скорее предупреждение, — рассмеялась Юлия. — Хочу быть с тобой честной. Тот же огонь, о котором слагают легенды в Риме, течет и в моих жилах.

Он положил руки ей на талию, и они прижалась к будущему мужу крепче, с восторгом в сердце ощущая его силу.

— Значит, лучше дать тебе, что ты хочешь, — прошептал он в ответ. — Иначе ты возьмешь сама, и вот тогда я, может статься, действительно пожалею.

Она ничего не ответила, лишь потянула его легонько за руку, и они двумя стремительными тенями скользнули между колонн храма Венеры.

Миновав пронаос, они вошли внутрь святилища и, все так же держась за руки, остановились перед алтарем.

Венера смотрела на них, величественная и безжизненная, и Юлия вдруг подумала, что ей ответила бы богиня-прародительница ее семьи, если бы знала о намерениях Юлии.

"А может, она и знает, — решила в конце концов она. — Все же богиня".

Вслух же призналась, отринув последние сомнения:

— Хочу тебя.

— Прямо здесь? — уточнил Агриппа.

— Да. Хорошая жертва богине любви.

Марк покачал головой, однако, о чем бы ни подумал, вслух ничего говорить не стал, и Юлия была за это ему благодарна.

Он потянул ее за руку, и они, убедившись, что поблизости нет жрецов, скользнули за алтарь. Юлия потянула вверх край короткого хитона своего будущего мужа, обнажив его напряженную плоть, и, облизнув в предвкушении враз пересохшие губы, встала на колени.

Сердце девушки бешено колотилось, норовя вырваться из груди. Она провела ладонями по сильным бедрам жениха, всем существом своим, каждой клеточкой тела впитывая эту силу, и взяла плоть Агриппы в рот.

Марк с шумом выдохнул, рука его опустилась на затылок невесты. Порочный огонь, пожиравший ее изнутри, перекинулся и ему. Язык Юлии двигался вслед за губами, разжигая пламя, грозящее испепелить обоих любовников без остатка.

Заря за пределами храма разгоралась все ярче. Голоса на улицах звучали все громче, и кровь в жилах Юлии закипала от восторга, от близости мужчины и от предвкушения того, что обещало ей совместное будущее, самая жизнь с Агриппой.