Сага о Сакши́. Книга 2. Здравствуй и прощай (гет)

В самом южном городке государства Юшэнг, стоящем прямо на берегу Радужного моря, царили ликование и небывалое оживление.

— Вернулся законный правитель!

— Конец произволу наместников-людей!

— Долой нахлебника!

Принцу Линь Бай Лину не потребовалось ничего, кроме как принять свой истинный облик: обернуться золотым драконом и провести несколько минут, паря над городом. Таким мог быть только Сакши — представитель правящей династии пламенных драконов. Больше двухсот лет назад умер старый император, а все его родичи, кто имел право претендовать на престол, сгинули или потеряли свою силу.

И вот вернулся молодой господин. Вернулся из-за моря. Как-то само собой все пришли к выводу, что Бай Лин — сын принцессы Мейли, правнучки императора, таинственно пропавшей много-много лет назад.

Градоправитель, ежеминутно кланяясь, предоставил молодому Сакши свою резиденцию. На его собственный статус появление владыки не влияло: город в любом случае не должен оставаться без своего главы. Но законный государь может многое, и его прибытие, прежде всего, означало, что сила пламенных драконов, непонятным образом подавленная Ло Фэном, императором ледяных, возродится. Как же можно было этому не радоваться!

Бай Лин никогда бы не подумал, что однажды его присутствие станет вызывать у окружающих искренние слёзы радости, надежду и счастье. Всю жизнь один факт его существования во дворце официального отца, императора Чунхуа, вызывал лишь ненависть, гнев и жажду насилия. Но на родине матери его славили и благодарили. В этом городе его уже открыто называли императором.

Принц задержался здесь на несколько дней. По его приказу драконы его личной стражи облетали и обшаривали береговую линию и место сражения с ледяными драконами в поисках пропавшей жены. "Ви, держись! Я найду тебя. Не сдавайся..." — заклинал он, получая донесения поискового отряда.

Бай Лин ни на секунду не сомневался, что Вилан жива. Её служанку, хоть и мёртвую, но нашли. Нашли собаку Цзю. А Вилан нет. Ведь она же сильфида и умеет летать. Где она — другой вопрос, лишь бы была жива. Он не позволял себе терять веру в её спасение. Но теперь, ступив на путь возвращения трона, он обязан был думать не только о своих чувствах, но и о государстве в целом.

Через пять дней ему пришлось двинуться дальше на север, к Ливэю, столице Юшэнга. Дольше оттягивать отъезд было нельзя. Градоправитель из собственной конюшни отобрал лучших лошадей и подарил повелителю. На крыльях, конечно, было бы быстрее, однако не все из свиты принца могли обращаться в драконов, большинству только ещё предстояло научиться этому.

В сопровождение и услужение принцу напросились и простые горожане, и некоторые отпрыски из именитых семей. Первые для Бай Лина были ценны, на вторых он не особо рассчитывал: маменькины сынки и домашние неженки вскоре один за другим потихоньку повернут назад, но простой люд пойдет за своим повелителем даже в самый ад — в нём он живёт давно.

По пути следования в столицу он въезжал в большие города. Слух о появлении государя императора расходился, как круги на воде. Его чествовали всюду, под ноги его лошади бросали цветы, ему махали вслед, благословляли и сами шли за ним. На подступах к Ливэю за принцем двигалась огромная армия простолюдинов и дворян. Из тех, кто следовал зову сердца, а не желанию славы.

Армия вооружалась самостоятельно, кто чем: кольями, луками и стрелами, ножами, мечами, копьями, рогатинами, дубинами. Это казалось бы смешным и забавным, если бы не выглядело как народное восстание. Самособравшееся войско насчитывало около ста тысяч воинов. Впереди ехал принц, позади него два советника и личная стража из первых соратников, следом конница из выходцев из состоятельных семей и в конце — разношёрстная, но оттого ничуть не менее ценная пехота. И вся эта громада надвигалась на столицу.

Наместнику, конечно, сообщили о готовящемся вторжении. Настоящих профессиональных воинов в Юшэнге давно не было. От кого защищаться? От Ло Фэна, который его сюда и поставил? По повелению наместника, на защиту столицы и, самое главное, дворца согнали мирных горожан, дали в руки оружие и велели стоять насмерть, не щадя живота ради правителя.

По вечерам, в ярко освещённом шатре посреди разбитого оживленного лагеря, Бай Лин вместе с Сунь Чжао, Су Лу и несколькими заслужившими некоторое доверие мужами планировал последующие дневные и ночные переходы, въезды в более или менее крупные города и захват столицы. Разведчики, посланные далеко вперёд, в Ливэй, докладывали, что в народе зреет глухое недовольство, что правитель слаб, войска, способного дать отпор наступающим, нет, но, возможно, обо всём этом уже известно императору ледяных драконов и они идут прямо в ловушку, хотя прямо об этом ничто не говорит.

Оставшись один, Бай Лин думал о том, что всё идёт так легко, что это настораживает. Либо ставленник Ло Фэна совсем страх потерял, либо это и впрямь ловушка. Шестеро драконов и сотня тысяч "очеловеченных" воинов, к тому же необученных, против ледяных гигантов. Впрочем, порой случается такое, что во всей несуразности своей воспевается потом веками в легендах и песнях.

"Ви, где ты?". Если бы она была рядом, одной заботой было бы меньше. Из каждого города он отправлял на розыски разведчиков. Как-то раз, обдумывая очередную задачу, Бай Лин понял, что кистью и тушью рисует по памяти Вилан: её глаза, волосы, любимый наряд, украшения... То, какой запомнил её в последнюю ночь. Портрет вышел поразительно точным, хотя и не передавал всего, что было в ней. Ви смотрела на него с бумаги мягким задумчивым взглядом, в уголках губ спряталась улыбка, в глазах под полуопущенными ресницами сияли отблески свечей.

На следующий день те, кто неплохо рисовали, сделали десятки копий с этого портрета, копии вручили разведчикам, которые отправились на розыски во все страны, окружавшие Радужное море. Вилан могла оказаться в любой из них.

Сидя в седле, Бай Лин обдумывал возможность переговоров с королём Страны Зелёных Холмов. Не там ли всё-таки Вилан? Она говорила, что путь туда для неё закрыт. Но ведь в Зелёных Холмах живёт её мать, там бывают её братья, женатые на дочерях короля Эллана. Должно быть, Мальви тоже уже стала женой младшего брата Ви. Впрочем, вряд ли после случившегося с Даром король альвов снизойдёт до переговоров.

Как давно это было — тот разговор в "Золотых лилиях"... Как далеко остался их дом. Словно в прошлой жизни. Где теперь все те, кто стал частью этого дома? Дзин Жу уже нет. Её тело сожгли на погребальном костре, а урна с прахом спрятана в седельной сумке Сунь Чжао. Эта урна будет с почестями установлена в дворцовом склепе для самых значимых слуг. Такой есть, рассказал ночной дракон.

На двадцатый день после отъезда из приморского городка, вскоре после рассвета, воинство Бай Лина вошло в Ливэй. Городские ворота были закрыты, но не заперты. На улицах застыло безмолвие, ни души не было ни в каменных переходах, ни в домах. Напрасно обшаривали посланные каждый уголок. Не нашли даже собак. Жители просто оставили столицу, не желая выполнять приказ наместника и воевать с истинным государем.

Так же в молчании армия принца подошла к дворцу и окружила его. Дворец оказался пуст. Бай Лин в сопровождении доверенных лиц и тех, кто добровольно хотел разделить с ним минуты опасности и воцарения, ступил в резиденцию своего прадеда.

Последний наместник, чьё имя в числе прочих впоследствии было вычеркнуто из всех документов и книг, сидел на троне, в полном парадном облачении, вдрызг пьяный, и тискал упиравшуюся служанку. Увидев толпу вторженцев, он разразился грязной бранью и даже попытался швырнуть в того, кто, мило улыбаясь, стоял перед ним, предметом неизвестного назначения.

— Пришёл твой срок, — произнёс этот некто, и наряд наместника заполыхал. Человек вскочил, спасаясь от пламени, не догадываясь, что церемониальное облачение можно просто-напросто скинуть. Он бегал по залу, крича от боли, за ним следили десятки глаз. Наконец наместник, ничего уже не соображая, перемахнул через перила балкона и, упав со второго этажа к ногам хранивших молчание воинов принца, расшибся насмерть. Пожалуй, этот бесславный конец был для него наилучшим исходом.

Бай Лин сел на только что освободившийся трон и в ожидании возможных возражений холодными глазами уставился на тех, кто стоял прежде за его спиной.

— Слава императору! Слава Сакши! — воскликнул кто-то, и этот возглас подхватили другие, находившиеся в зале, а следом и те, кто ждал известий на улицах.

Итак, половина дела была сделана. Кажется, можно бы и отдохнуть и даже объявить день коронации и празднеств. Но Бай Лин понимал, что до полной победы и отдыха ещё далеко. Нужно в кратчайшие сроки отыскать и обезвредить артефакт, уничтожающий силу драконов, иначе эта победа будет недолгой и сведёт на нет упорные труды самого принца и всех, кто ему помогал, сделает напрасными страдания народа. Бай Лин уже чувствовал на себе давящую тяжесть коварного артефакта.

Рассредоточившись по огромному дворцовому комплексу, драконы обыскивали каждый уголок, каждый выступ, каждую щёлку. Были найдены четыре кладовые со всевозможными магическими предметами: для защиты, нападения, сдерживания, сокрытия, одурманивания, создания иллюзий... У обследовавшего эти помещения Бай Лина закружилась голова и подкосились колени от смешения и избытка энергий.

Тем временем были обысканы дворцовый храм, усыпальницы, сады и все места, куда можно было бы схоронить вещицу какой угодно формы и размера. И тут, казалось бы, и сказочке про возрождение драконов конец, можно было всю жизнь перебирать непонятные штуковины, да случай помог: взяв из любопытства в руку одну такую штучку, Сунь Чжао в прямом смысле чуть шкуры не лишился. Его буквально начало расщеплять на атомы. Выскочив из хранилища, а затем и из дворца во внутренний двор, он поспешно перекинулся и опешил: чешуя с него так и сыпалась, тело зудело в появившихся проплешинах, а ощущение было такое, словно сверху на него наступила и вдавила в землю невидимая гигантская нога. Ни один из остальных артефактов такого эффекта не производил.

Бай Лин, выслушав донесение Сунь Чжао, которого, как и Су Лу, произвёл в генералы ещё во время похода на столицу, захотел убедиться в этом лично. Но оба его помощника так решительно воспротивились, что пришлось оставить эту затею. Назрел самый главный вопрос: как избавиться от вредоносного подклада. Су Лу предложил перенести и забросить его куда-нибудь в Веньян, империю ледяных драконов: вот вам, выкусите! Бай Лин покачал головой:

— Вот и выкусишь сам. Ты не донесёшь, и никто не донесёт. А если оставить артефакт здесь, то мы все, у кого ещё есть способность к обороту, потеряем её, а остальные так и выродятся.

Как и следовало ожидать, проклятый артефакт ничто не брало. Бай Лин с детства от нечего делать изучал в покинутой библиотеке императорского дворца Чунхуа заклинательство: сам по книгам учился тайнописи, использованию талисманов, рисованию сакральных знаков, переплетению потоков духовной энергии, вливанию их в заклинательные символы и использованию непосредственно на практике. Книг было недостаточно, и при способностях намного выше средних ему банально не хватало знаний. Но, имея неплохой опыт применения духовных сил и энергетических практик, чего у его приближённых и вовсе не было, он не смог одолеть неуязвимый предмет. Не помогало драконье пламя, не помогали расплавляющие потоки энергии. Таинственный конус, украшенный драгоценными каменьями, едва закоптился.

— Повелитель, а что, если вы будете плавить артефакт, а мы в это время вливать в вас наши силы? — осенило Су Лу.

Предложение оказалось дельным, однако его реализация потребовала невероятного вложения драконьей мощи. Через несколько часов, когда начало казаться, что и это бесполезно, предмет разорвался, разметав по разным сторонам всех присутствующих. Бай Лин сумел затормозить в воздухе и аккуратно приземлился на ноги, остальные с трудом поднялись с пола. Да, послышались шепотки, это не был бы Сакши, если бы не справился с таким делом. Кто смог бы, кроме него? Бай Лин промолчал, не вполне уверенный, что справился бы сам, без помощи соратников.

Так завершилось его восхождение на трон Юшэнга. Он вернулся домой, и дом принял его. Жители столицы, прознавшие о гибели наместника и прибытии законного представителя династии золотых драконов, возвратились в свои дома.

Во дворце началась подготовка к коронации императора. Бай Лин оставил это на усмотрение двух своих генералов и сановников бывшего правителя, решив один день посвятить отдыху в одиночестве. Он чувствовал, что смертельно устал за месяц пути и тревог. Ему требовались собственные покои и время, чтобы прийти в себя, но не было сил даже пойти выбрать подходящее помещение.

Он нашёл крохотную комнатушку с постелью и закрылся там, позволив побеспокоить только в случае крайней нужды. Опустошение было таким, что хотелось закрыть глаза и перестать существовать. На день, на час, хотя бы на минуту.

С ним была только Цзю, свернувшаяся в ногах хозяина, и ещё он взял с собой непотопляемый ларец с брачными символами. Эта его непотопляемость отчего-то внушала веру в то, что всё ещё может окончиться хорошо. Шкатулка стала некой временной заменой Ви. В этой коробочке хранилось всё, что осталось от Ви и было дорого. Под крышкой, на самом верху лежал её шарфик. Просто полоска газовой ткани. Бай Лин поднёс его к лицу и осторожно вдохнул. Шарф хранил её запах, но отчего-то возникала мысль, что от неумеренного вдыхания этот запах может исчезнуть. Ви забыла его той ночью, когда приходила в комнату Бай Лина на корабле, накануне нападения ледяных драконов. Зачем приходила? Не сказала. Ни слова не произнесла. Только улыбалась, отвечая на поцелуи и объятия. И исчезла, оставив в руках мужа болотного цвета тряпочку. Она любит этот цвет...

Что сделала бы Ви, будь она сейчас с ним? Она бы принялась обживать дворец, как обживала поместье "Золотые лилии". Она поняла бы, что Бай Лин вымотан морально и физически. Она окружила бы его лаской и заботой. Когда она вернётся, он сделает её распорядительницей его покоев.

Перебирая сокровища, Бай Лин усмехнулся: мог ли он, вышивая фату невесты, представить себе, что эта шкатулка станет так важна для него? Именно для него, не для Вилан. Что он знал тогда о любви? Только то, что для других она существует, а он сам её никогда не видел и не чувствовал. А что теперь знает? Ну, точно больше, чем тогда, когда, выйдя из храма, в раздражении от навязанного брака и брачных традиций предложил руку своей молодой жене и повёл по ковровым дорожкам к павильону, предназначенному для свадебного торжества. Завершился год Красного Павлина. Первый месяц года Лисы близится к концу. Четыре месяца прошло с того дня. А как будто годы.

Через сутки Бай Лин вытащил себя из укрытия, испытывая голод и настоятельное желание как следует вымыться. Для него приготовили купальню: наполнили горячей водой и пеной с лепестками красных цветов большой квадратный бассейн, выложенный зелёно-голубым камнем. Стены помещения купальни были задрапированы золотисто-коричневой тканью, золотились язычки расставленных вдоль бортиков свечей, сладко пахли какие-то специи.

Повара приготовили для будущего императора изысканную трапезу, перед ним выступали придворные танцовщицы. За сутки для владыки сшили роскошный наряд из красно-чёрного шелка, шифона и атласа, украшенного золотой вышивкой. Отдавшись заботам приставленных к особе монарха слуг и парикмахеров, Бай Лин остался доволен своим новым обликом. В последнюю очередь он вставил в свою золотую гуань свадебную шпильку. Так Ви казалась ближе. Он носил её знак, её вещь. Был как бы отмечен ею.

Су Лу представил ему свою младшую сестру Су Мин, которая на первых порах получила должность "помощницы по хозяйству". Красивая девушка с хищными чертами лица (и характером пантеры) неотрывно глядела на нового хозяина дворца, боясь не угодить или не выполнить малейшее желание принца. Её заботой было обеспечивать принца всем необходимым и обустроить комфортный быт его высочеству.

За сутки отсутствия принца накопилось множество вопросов, требовавших его непосредственного участия. К примеру, что делать с гаремом предыдущего властителя. Не удосужившись взглянуть на сотню томящихся в неизвестности красавиц, Бай Лин распорядился выделить каждой хорошее приданое из казны и выдать замуж за достойных мужчин. Кто не хочет замуж, может уйти и поступить в услужение.

Бай Лин выбрал для себя покои. Это были три большие смежные комнаты анфиладного расположения. В кабинете, в котором предполагалось вести приём сановников, посетителей и гостей, у дальней стены на возвышении располагался трон с высокой спинкой и стоящий перед ним длинный широкий письменный стол темного дерева. Размещённые в квадратных колоннах металлические печи через решётки наполняли огромное помещение сухим теплом и ароматом горящих дров. Стены были укрыты гобеленами, затканными изображением драконов, фениксов, цветущих деревьев. На полу лежали ковровые дорожки.

Позади трона стояла ширма, скрывающая дверь в личную гостиную императора. В центре гостиной "остров" из живых цветущих растений и журчащего фонтана, драпировка невесомыми тканями, украшенными кистями. Уютные диванчики и кресла.

Дальше — опочивальня императора: альков, укрытый занавесями, внутри его просторная кровать, в изголовье и по краям столики для необходимых и радующих мелочей. В опочивальне ковры, большое напольное зеркало, кресла, столы, подставка для одежды, растения в больших кадках, вход в гардеробную комнату, вход в купальню. У кровати он поставил свадебную шкатулку, чтобы исключить вероятность, что кто-нибудь коснётся её руками. Всё равно что касаться руками Ви, пусть даже не её самой, а их общих, семейных вещей.

Здесь Бай Лин наконец позволил себе расслабиться. Своя собственная территория. Относительно небольшая, по сравнению с общей территорией дворцового комплекса, но просторная и светлая.

По его знаку те, кто находились здесь, сопровождая принца, вышли, оставив его одного. Ненадолго, потому что пришло время заняться настоящими государственными делами.

Дни шли за днями, один месяц сменял другой. Прошла стылая зима, на смену ей заступила трепетная весна, её проводило жаркое лето, и снова незаметно подкралась осень. Произошла коронация нового императора Юшэнга. Под управлением генералов все, кто населял государство, учились быть драконами, возвращали спящую сущность. Измученный непосильными поборами народ стал регулярно получать довольствие за счёт казны. Создавалась профессиональная армия, укреплялись границы. Юный император самолично устраивал проверки и смотры, наказывая виновных в выявленном пренебрежении заботой о населении и помогая проявлять таланты тем, кто этого заслуживал. Юшэнг вставал из руин.

О Вилан по-прежнему не было ни слуху ни духу, и Бай Лин мысленно прокручивал всё, что она говорила ему, и всё, что он говорил ей. И часто приходил к выводу: "Зря я это сказал. И кто за язык тянул?".

— Может, если я пойму, то оставлю тебя в живых...

Вот как можно было произнести такое? А теперь живая она или нет, неизвестно. Дозорные возвращались, не находя ни следа её. Он понимал, что готов пререкаться с ней вечность, и пусть она ставит его в тупик, и он не находится, что ответить, и теряется, как мальчишка. Пусть. В этих пререканиях счастье. Он ни за что на свете не хотел бы лишиться этих мгновений. Когда он не только император, но и муж, и семейная жизнь так хрупка и порой не задаётся. Пусть. Лишь бы она вернулась. Он полетел бы на выручку, не думая ни секунды, только бы знать, куда. Только бы знать, что она ждёт его и нуждается в нём. "...Каждый должен быть хоть кому-то нужен и дорог".

Львиную долю свободного времени занимало духовное совершенствование. Бай Лин по-прежнему исследовал собственные глубины и осваивал управление Пламенем. Помимо этого, он разбирался с полученными "в наследство" артефактами. Оставлял нужные, силу ненужных вытягивал и забирал себе. Служитель дворцовой библиотеки находил для императора трактаты, свитки, книги, в которых были приведены магические практики.

Однажды на глаза юноше попалось древнее заклятие. "Одна жизнь на двоих". Смысл его заключался в том, что наложивший заклятие услышит последний удар сердца того, на кого наложит чары. Внеся соответствующее условие, например, влюбленные могли уйти из жизни одновременно: последний удар сердца одного станет последним для другого. Для кого-то это было самым желаемым исходом.

Бай Лин долго не раздумывал. Он устал умирать от страха долгими ночами, сплевывая кровь, впиваясь пальцами в грудь, удерживая пронзительную боль очередной рвущейся сердечной раны. Он хотел знать, жива ли Вилан. Хотел знать, если она погибнет. "Только смерть освободит тебя от меня! — не то пообещал, не то пригрозил он жене, создавая заклинание в том виде, как ему было нужно. — Тебе не повезло выбрать меня, потому что я никогда тебя не отпущу!".

Может быть, он опоздал и последний удар её сердца уже прозвучал. Но Бай Лин верил голосу своей интуиции: Вилан жива и однажды вернётся. Для того, что он замыслил, ему требовалась поддержка, и только Ви могла её оказать, и он просто не имел права сомневаться.