Парадокс (гет)

Войдя в свою небольшую квартиру, Итачи устало скинул обувь и, пройдя несколько метров, упал на широкую кровать. Сегодня он чертовски устал и думал, что до дома живым не доберётся. Две погони, два изматывающих допроса и пять бессонных ночей в отделе сказались на его физическом состоянии, которое доказывало очередной раз, что он не робот, а человек. Сил не было даже принять душ, чтобы смыть с себя всю скопившуюся усталость, пот и пыль. Завтра и послезавтра намечался обещанный начальством выходной, поэтому он без зазрения совести уснул, не поставив будильник.

Звонок раздался по тёмной квартире, он потянулся к телефону, что вибрировал в штанах, и проклиная всё на свете достал. Увидев на экране «Изуми», он тут же проснулся. Сердце пропустило удар, и по телу пробежался неприятный холодок. Она никогда не звонила просто так — уже нет. Что-то случилось с мальчишками или с ней, подумал он, сглотнув слюну.

— Итачи, ты можешь приехать — голос был обеспокоенный , и тут же соскочив с постели, он, включив свет и потирая усталые красные глаза, посмотрел на часы. «Три часа ночи, что могло случиться в три часа ночи», — пожалуйста.

— Что-то с двойняшками? — взволнованно произнёс он, надевая ботинки. — Нет, с ними всё в порядке.

— С тобой? — он замер, боясь услышать ответ. Хоть они были уже как три года в разводе, но он не представлял, как будет жить без неё. Приложив телефон к другому уху, он прислушался к её долгому вздоху.

— Со мной тоже всё в порядке. Мне страшно…

— Чёрт побери Изуми, ты можешь сказать, что случилось! — теряя терпение, прикрикнул он, не понимая, что могло напугать бывшего криминалиста.

— Мне не спалось, и я спустилась выпить воды и услышала шорох в саду, как будто кто-то застрял в кустах, я открыла дверь…

— Подожди… ты вот так просто открыла дверь посреди ночи, услышав шорох! — злился он, удивляясь её безрассудству.

— На пороге была мёртвая синица! — перебила она, и он тут же схватил куртку и закрыл квартиру. — Синица… Итачи, мне не по себе.

— Ты вызвала полицию? — спросил он, быстро сбегая по лестнице. Он хорошо понимал, о чём она, хоть это было невозможно. Убийца сидит за решёткой. Его сердце забилось сильнее от страха, и на лбу проступила ледяная испарина.

— Конечно, первым делом я вызвала полицию! Но они посмеялись и не приехали. Я бы тебя не беспокоила, если бы они прибыли. Я, конечно, понимаю, что она могла удариться о дверь и сломать шею и что всё это случайность. Но я не слышала стука, её подложили…я же не сошла с ума…я слышала шорох.

Хоть понимал, что она сделала всё правильно, но его задело, что Изуми изначально не собиралась ему ничего сообщать. Он больше не был для неё тем, на кого можно положиться.

— Но это синица. Итачи…синица. Если бы это была любая другая птица, я бы поверила в случайность…но синица.

Он представил, как она в пижаме или ночной сорочке, наматывает круги по кухне шаркая тапочками, и нервно потирает лоб. Когда она нервничала, она ходила туда-сюда, стукаясь о стул, стулья, диван, и приговаривала: ай, ай, ай.

— Я уже еду. Буду через полчаса, запри дверь и никому не открывай. У тебя же есть оружие?

— Да, я его достала.

Дорога была пустой, прибавив скорость, он пролетал на красный в надежде, что там нет камер и его не лишат водительских прав. Пульс в висках становился громче, и нажав до упора газ, вцепился в руль. Перед глазами проносилась вместе с фонарными столбами его жизнь.

Говорят, цену счастья понимаешь, только когда его потеряешь. Он это понял на своей шкуре.

Он встретился с Изуми на месте преступления по делу «птичника». Группа криминалистов в костюмах и масках и пластиковых очках собирали улики, когда он приехал. Войдя в дом, у порога его остановила невысокая фигура в белом костюме, перегородив путь, всучила бахилы и перчатки. Он нагнулся и заглянул в карие, полные осуждения глаза, которые так и говорили: « что же вы нарушаете правила». Он никогда её не видел и, подойдя к своему напарнику, который осматривал обезображенный труп, спросил:

— Новая бригада?

— Да, прислали криминалистов из столицы. Снова дохлая синица у порога, орудовал птичник и горло перерезал так же.

Он обошёл лужу крови, снова бросив взгляд на девушку, которая достала из своего ящика пинцет, и захватив что-то на ковре, бросила в прозрачный пакет.

— Если из столицы прислали криминалистов, значит, скоро пришлют кого-то из бюро.

— Поэтому нам нужно поймать его раньше, а то снова все лавры им достанутся.

Выйдя на улицу, он вдохнул свежий воздух и смотря на белый минивэн, возле которой столпилась новая бригада, достал пачку сигарет. Они сняли маски, очки, и расстегнули комбинезоны. Три парня, одна девушка, та самая, что преградила ему путь. Он затянулся и, выпустив тонкую струйку дыма, прищурился. Её каштановые волосы, собранные в хвост, искрились на солнце, и он подумал, каково им работать в костюмах в такую жару. Она засмеялась чистым, звонким смехом, и резко повернувшись, завидев его, улыбнулась так, словно не было никакого трупа в доме. Со временем чувства притупляются, и мёртвые тела с трупным запахом больше не вызывают рвотный рефлекс и не сняться по ночам, но, несмотря на всё это, он не мог так беззаботно улыбаться на месте преступления. Девушка двинулась к нему лёгкой пружинистой походкой. «Сколько же она весит? Килограмм сорок пять?», — подумал он, затушив сигарету ботинком.

— Вы не подскажете, где тут можно поесть?

— На втором повороте есть закусочная…

— Спасибо, — снова улыбнулась она.

— Если хотите отравиться и пролежать в больнице с диареей самое то.

Девушка снова захохотала звонким смехом и заправила выбившую прядь за ухо. Она выглядела очень юно: ровный цвет кожи, большие карие глаза, немного курносый носик и пухлые губы, подкрашенные розовой помадой. Она слегка наклонила голову, длинная чёлка, что обрамляла круглое лицо, съехала открывая взору крохотную родинку под правым глазом.

— А есть что-то нормальное? Мы только приехали и совсем не хотим менять мягкие кровати на больничную койку.

— Тогда придётся потерпеть и доехать до центра.

— Поняла, ещё раз спасибо.

— Когда будут результаты?

— Постараемся уложиться в два дня, — она прищурилась и подмигнула, — раз уж нам вместе работать, то как мне к вам обращаться.

— Итачи… Учиха Итачи.

— Хм…так мы с вами однофамилицы. Я — Изуми Учиха, — девушка протянула щупленькую руку, он пожал в ответ, — если мы поженимся, нам не надо будет менять фамилию.

Она засмеялась и развернулась. Он ошарашено смотрел на удаляющую фигуру, хлопая глазами.

— И если разведёмся — тоже, — бросил он, запустив руки в карманы брюк.

Странная.