Люська (джен)

Люську нашли на перроне железнодорожной станции. В каком это было городе, да и городе ли вообще, она не помнила. Вокруг неё гомонила толпа, мимо шли угрюмые люди, таща на себе баулы с вещами и держа за руки детей. Ковыляли старики, пробегали солдаты, спрыгивающие со стоящего на путях военного эшелона.

Шло лето тысяча девятьсот сорок второго, Люське было четыре года. Она стояла такая беззащитная, с бантом на голове, в сандаликах с белыми носочками, и ситцевом платьишке, в кармашке которого лежала записка: «Сасова Людмила Григорьевна, 02.05.1938»

И всё… где были её родители, кто они были — это Люська по малолетству плохо помнила. Виделись две девочки постарше, маленький мальчик на руках у красивой женщины, и очень смутно, уже почти истаяв, приходило воспоминание о высоком мужчине, который был, как ей казалось, очень давно.

Вот так и оказалась Люська в детском доме станицы Архангельской, Краснодарского края. Шла война, детский дом эвакуировали, потом возвращали обратно. Жизнь была тяжёлая, впроголодь…

После, уже став взрослой, Люська часто вспоминала годы, проведённые в приюте, ставшем ей домом. Испытания, которые она переносила, не сгибаясь и не сломавшись. Которые ковали её, как клинок. И этими воспоминаниями она делилась с дочерью и внучками.

Правильно ли они их запомнили, так ли рассказала их Люська, не знаю, но не могу не рассказать.

* * *

Годы войны помнились смутно, а послевоенные Люське, которая уже ходила в школу в той же станице, запомнились намного подробнее.

Люська росла девочкой боевой, но не задиристой, сама первая никого не обидит, но издеваться над младшими не позволяла. Училась она отлично, всегда участвовала во всех школьных мероприятиях и хорошо помнила, как, будучи второклассницей, выступала на концерте, который школьники подготовили для жителей станицы.

Как стояла на сцене и читала стих, автора которого она, за давностью лет, сейчас уже и вспомнить не могла, но само стихотворение помнилось всю жизнь:

По утрам вставала Галя, песни распевая.

В третий класс ходила Галя, бодрая, живая.

На селе её прозвали лучшей запевалой,

А какие полотенца Галя вышивала…

Как любила Украины милые просторы,

Хату белую родную, с хмелем у забора,

Маки, алые от зноя, тополь серебристый…

Но пришли в село родное изверги — фашисты,

Потемнело, почернело небо голубое,

От невиданного прежде лютого разбоя…

И теперь глаза у Гали смотрят не по-детски,

В погребах скрывалась Галя от солдат немецких,

И сама видала Галя, как у двух черешен,

Был её учитель школьный немцами повешен…

Женщины плакали, мужчины украдкой вытирали скупую слезу, а Люська, маленькая и гордая, стояла и читала с выражением:

Как проклятые фашисты в каждый дом врывались.

Как над старым и над малым дико издевались,

Как народ сгоняли в хаты, заживо сжигали…

Это всё до самой смерти не забудет Галя.

За убийства, за пожары, за людское горе,

Смерть бандитам кровожадным,

Смерть фашистской своре!