Мой друг молоток (джен)

На краткий миг несколько солнечных лучей проникли сквозь плотную пелену туч, затем снова стало сумрачно. Пугающая темнота, особенно в столь раннее время суток. То, что при таком освещении не встретилось ни одной птицы, никого не удивило — уж точно не горстку мужчин, которые куда меньше интересовались птицами, чем обустройством своего лагеря. Парусиновые палатки всё ещё были свёрнуты и завязаны верёвками, посреди хоринисского леса царила оживлённая суета.

Человек пробирался сквозь редкие ряды своих товарищей, одаривая их подозрительными взглядами, стебель болотной травы выскользнул из уголка его рта и упал в листву.

Один из мужчин поднял взгляд.

— Брюс?

— Что такое?

— У нас проблема, Брюс.

* * *

На некотором расстоянии от них кое-кто ещё тоже занимался ремесленной деятельностью.

— Феллан, чёрт побери! Ты уже три недели как оставил его, зачем тебе понадобилось приняться за это снова именно сейчас? Ты не заметил, что тогда тот парень избил тебя?

Феллан беспокойно огляделся по сторонам, что, собственно, было совершенно лишним — единственным человеком поблизости был мясник Альвин, который в данный момент занимался тем, что сердито смотрел на него.

— Это первый раз за долгое время, когда я снова вытащил свой молоток, — защищался Феллан. — Что мне делать? Если я не починю дом, здесь скоро всё рухнет!

На самом деле прошло три недели с тех пор, как Феллан в последний раз показывался на публике со своим молотком, и это было для него чистейшим мучением. Вечерами, лёжа в постели, он ласкал инструмент своей жизни, всегда хорошо обращался с ним и все же знал, что молоток должен ненавидеть его. Неделями не стучать — было ли что-нибудь хуже для молотка?

Но сегодня утром Феллан узнал новости, которые наполнили его глубочайшим блаженством: идиот, который избил его тогда из-за его, по общему признанию, слишком ярко выраженной страсти к работе молотком, уплыл на корабле паладинов и, вероятно, вернётся не скоро. Феллану это дало уверенность в том, что он снова может безнаказанно стучать. Он тотчас же побежал в свою хижину, вынул молоток из обитой бархатом позолоченной шкатулки и торжественно ударил им о деревянную стену.

К сожалению, неописуемое ощущение счастья, которое пронзило каждую клеточку его тела, слегка потускнело из-за жалоб Альвина, которые не заставили себя ждать.

— Прекрати эти старые отговорки, — потребовал мясник, — твоя хижина самая крепкая во всём Хоринисе! Если ты непременно хочешь что-то заколачивать, то построй себе хижину где-нибудь подальше от города, где ты никому не будешь мешать, понял? В городе наверняка есть ещё люди, которые жаждут тебя отлупить...

С этой угрозой на устах Альвин снова исчез в своей, по обыкновению залитой кровью бойне, оставив Феллана один на один с его страданиями.

— Почему меня никто не любит? И что только все имеют против меня и моего молотка?

Плохая погода и гнетущая темнота тоже не способствовали тому, чтобы Феллан с ликованием скакал кругами, скорее уж он ударил бы Альвина своим молотком. Но Феллан знал, что не может так поступить с молотком — инструмент ненавидел насилие и явно хотел, чтобы им били только по деревянным доскам.

* * *

Феллан не заметил, что наступил вечер — единственным его признаком было то, что стало ещё темнее, чем прежде. Он весь день сдерживался, чтобы не стукнуть о стену, но ему не хотелось снова навлекать на себя гнев Альвина.

Как же теперь быть? Он же не мог вечно не прикасаться к своему молотку! И уехать из города не считал хорошей идеей — на фермах или в монастыре ему, конечно, тоже не будут рады, а о жизни посреди пустошей не могло быть и речи.

Глубоко погружённый в эти мрачные мысли, грустно глядя на зажатый в руке молоток, он даже не заметил, что к нему кто-то подошёл.

— Добрый день, уважаемый гражданин!

Феллан поднял глаза и всмотрелся в раскрасневшееся лицо поразительно крупного мужчины, одетого в обтрёпанные кожаные доспехи, к которым, казалось, не совсем подходило его учтивое обращение.

В конце концов, он, вероятно, пришёл не для того, чтобы помешать Феллану стучать, что было бы и не нужно в нынешней ситуации. Ведь в последний раз Феллан забивал гвоздь рано утром.

— Вечер, — буркнул Феллан, снова косясь на свой молоток.

Незнакомец заинтересованно посмотрел на гражданина.

— Ты выглядишь несчастным. Есть повод переживать?

Феллан не знал, стоит ли рассказывать мужчине о случае с Альвином, но этот незнакомец был первым, кто по-настоящему заинтересовался его положением, поэтому он не мог просто упустить такую возможность!

Итак, он сообщил об интимной дружбе со своим молотком и других горожанах, которые не поняли его и никогда не поймут. Не упустил случая поделиться и угрозами Альвина в свой адрес, потому что незнакомца, казалось, действительно интересовали его проблемы, что Феллан, хотя и находил странным, но с радостью принимал к сведению.

— Ты совершенно прав насчёт жителей этого убогого городка, — сказал мужчина после того, как Феллан закончил рассказ. — Они просто закрывают глаза на очевидное и естественное. Дружеские отношения между людьми и молотками имеют давние традиции, и никто не должен находить твою связь с молотком смешной.

— Спасибо, что понимаешь меня, — с облегчением ответил Феллан. — Но что мне делать? Если я не послушаюсь Альвина, он снова отыщет на мою шею какого-нибудь жестокого громилу!

Незнакомец мгновение колебался, а потом открылся Феллану:

— Полагаю, что у меня есть для тебя решение. Меня зовут Брюс, я предводитель компании начинающих торговцев с материка. И я уверен, что смогу тебе помочь.

Феллан посмотрел на него с удивлением:

— Как ты можешь мне помочь?

— Мы обсудим это, как только выйдем из города. Давай сначала покинем Хоринис и соединимся с остальными торговцами. Тебе надлежит знать, что наш лагерь в лесу возле города.

У Феллана это всё в голове не укладывалось. Потому что неожиданно совершенно чужой человек вникал, слушал с интересом и хотел выманить его из города... но звучало на самом деле очень разумно.

— Хорошо, я с тобой, — решил Феллан. — Но только при одном условии.

— Да?

— Мой молоток тоже идет с нами!

Брюс улыбнулся:

— Ну конечно, конечно... Ты идёшь со своим молотком.