Losing My Religion (гет)

В Министерстве всё так же было мрачно. Что в атриуме, что в коридорах этажа, где располагался Отдел магического правопорядка, что в холле перед массивными дверями, ведущими в зал заседаний Визенгамота. Не то чтобы за три года, которые пришлось провести в условном заточении, не изменилось вообще ничего, но именно здесь эти перемены ощущались как-то особенно смутно.

«Ссылка или изоляция», — отстранённо подумал Люциус Малфой, привычным путём следуя мимо закрытых кабинетов аврората, в котором в этот прекрасный солнечный зимний вторник было подозрительно тихо.

Особенно по сравнению с тем ажиотажем, что он застал три года назад, когда его последним из Малфоев освободили из-под стражи и пригласили сюда, в кабинет Робардса, порядком засидевшегося в своем тёпленьком кресле главы всея мракоборцев.

«Изоляция или ссылка, — повторил он про себя, едва заметно дёрнув уголком губ. — На Азкабан фантазии не хватило, так придумали эту блажь».

На деле же жаловаться Малфоям было грешно: в первый суматошный послевоенный год их, конечно, таскали сюда по первому чиху (и не важно, что волшебнику нужно ещё умудриться подхватить что-то подобное), но как-то несерьёзно и практически без огонька. Да, были и обыски в поместье, и конфискации, но по делу — и только действительно опасные артефакты по итогу отправились в загребущие руки Отдела тайн. Впрочем, это не особенно удивляло: протекция «святого Поттера», как язвительно выразился Драко еще на Мерлин бы помнил каком курсе, работала не только на суде, где тот со своей грязнокровой подружкой разве что из кожи вон не полез, стараясь закрыть долг перед Малфоями.

В общем и частности, их семья практически не пострадала от рук пришедших к власти орденцев, едва ли преуспевших в том, чтобы вырулить Магическую Британию из разрухи к светлому будущему. А кто уж как видит это будущее — так это не их, Малфоев, дело. Сидите спокойно по домам и радуйтесь, что за окном шумят кроны яблонь и вишен, а не ветра над Северным морем. И делиться своими соображениями вам, дорогие, тоже ни к чему — да и кто с вами, опальными, захочет водить дружбу? И уж тем более подвергать письма цензуре нового состава министерских чиновников. Палочки? Что ж, палочки мы, конечно, вернём. Ах, мистер Малфой, какая жалость, что ваша была уничтожена! Ах, мистер Малфой, как жаль, что мистер Олливандер не хотел бы видеть вас у себя! И уж точно мы безмерно сочувствуем вам из-за решения Министерства о полном запрете международной переписки. Времена такие; сами понимаете, что легко отделались.

И уж точно эти крысы убедились, что во всем поместье не осталось ни единого невскрытого ящика, где можно было бы спрятать запрещёнку. Обоснования? Да полно вам, Люциус, какие обоснования? Ещё скажите, что не были Пожирателем. А те палочки, что у вас дома, мы, конечно, изымаем. Кто знает, какие дела с их помощью творились, пока у вас гостил Сами-Знаете-Кто? То-то же.

Домовики? Знаете, в Министерстве сейчас такому любопытному проекту дали ход! Говорят, что внешкольными стараниями «золотой девочки» — ох, простите, мисс Грейнджер — эльфов, принадлежащих Пожирателям, временно размещают в восстанавливаемом Хогвартсе. Их магия просто незаменима! Не волнуйтесь, вам позволено оставить одного домовика — чисто из уважения к такому древнему чистокровному роду. Но только в качестве свободного существа и только по желанию самого эльфа — кто же будет спорить с ними, раз они захотят служить прежнему хозяину? Да и прецедент можно будет использовать для продвижения проекта об их независимости, который сейчас проходит тщательнейшее рассмотрение перед (мы практически не сомневаемся, мистер Малфой) принятием.

Ох, чуть не забыли упомянуть: закон запрещает свободным домовикам трансгрессировать с их нанимателями (ха!) куда бы то ни было.

А летучий порох эти мордредовы дети, конечно, оставили. Как напоминание, что огромный камин, по праву считающийся жемчужиной гостиной, отрезан от сети.

И вот теперь, спустя три года практически полной изоляции от магического и не очень мира, лорда Малфоя ждал не самый сложный выбор: избавиться от этого невыносимого положения и опалы тремя годами раньше положенного срока или же продолжать прозябать в безвестии, наблюдая, как дела их постепенно приходят в упадок. А выбор этот ему предоставил счастливый — или не очень, тут уж как посмотреть, — случай.

И случай этот сейчас ждал его в кабинете главы аврората вместе с портключом, активирующимся в три часа пополудни, то есть примерно через девяносто минут.

Случай этот носил имя вопиющей неспособности нового Министерства договариваться с коллегами на материке, которые, может, и не поддерживали Темного Лорда, но и не отрицали здравого смысла вложенных им чистокровных идей. А также имя полнейшей некомпетентности штатных артефактологов-мракоборцев, что тщились побороть особо заковыристые авторские проклятия, наложенные на крайне ценные предметы, и просто передавали их на утилизацию. Материковым коллегам такой подход, разумеется, был не близок — и вот он здесь, обязанный своими руками снимать то, на что не хотели подписываться ни те, кто всю войну отсиживался по ту сторону Ла-Манша, ни те, кто обязан был исполнять свой долг службы здесь.

Казалось бы, чего не хватает? Снятие Надзора? Будет вам, Малфой, снятие Надзора: с Нарциссы — спустя три месяца вашей работы, с Драко — попозже (зависит от ваших успехов на европейском поприще). Отмена цензуры и ограничений на переписку? Сколько угодно, как только вы уедете. Реабилитация имени? Бросьте — поправите свои дела, дадите пару приемов, от вас не убудет. Правда, придётся немного подождать, пока снимут изоляцию поместья, но это ведь не так страшно, верно?

И все эти радужные перспективы относительно свободной жизни в предстоящие полгода-год за границей основательно приземляло наличие няньки из числа министерских. Не могли же наши доблестные служители порядка отпустить одного из ближайших пособников Сами-Знаете-Кого на вольные хлеба? Он ведь там мигом и палочку найдет, и новую шайку сколотит. А то, что ему, как и почти двадцать лет назад, хотелось просто спокойной жизни, — да-да, конечно, так мы вам и поверили.

Личность этой няньки в их милейшей переписке с Робардсом не упоминалась, но Люциус практически не сомневался, что и с этим несчастным он будет вполне способен справиться, как только все же обзаведется древком. Стоит только захотеть (а он не хотел, только не когда на кону опять, Мордред их подери, было благополучие семьи). В чём он еще не сомневался, так это в том, что этот бедолага окажется в науке создания тёмных артефактов полным профаном и будет только болтаться под ногами, постоянно зудя, что использование тёмной магии запрещено. А как вы предлагаете, дорогие мракоборцы, снимать такие проклятия? Потрясающая наивность, он бы и вправду не удивился, выдай они что-то подобное.

Тем временем зачарованные часы в нагрудном кармане мантии едва ощутимо нагрелись и тут же остыли, сигнализируя, что он прибыл как раз вовремя, чтобы успеть к началу этого цирка. Звук шагов по гулкому полу длинного коридора затих, когда Люциус Малфой приблизился к невзрачной двери обители главы аврората, дважды небрежно постучал костяшками пальцев по испещрённому светлыми прожилками дереву и, не дожидаясь ответа, вошёл.