Я, снова я и Грейнджер (гет)

Вне всяких сомнений, это был лучший год в жизни Драко Малфоя. Так могла выглядеть реальность, если бы он заглянул в волшебное зеркало желаний, или все его самые смелые, сокровенные мечты. Таким являлся год, когда он оказался на вершине могущества и славы.

Именно об этом Драко и думал, поглаживая пальцами мантию, где прямо под значком старосты виднелась заветная буква «И», выведенная серебряными нитями и обозначающая его новую почетную должность.

Малфой улыбнулся собственному отражению. Оттуда на него смотрел высокий, преступно привлекательный волшебник с аккуратно уложенными платиновыми волосами, аристократически утонченными чертами лица, где твердая решимость в глазах цвета пасмурного неба превосходно сочеталась с грацией в каждом движении. Картину довершали ярко-зеленый галстук и ослепительно-чарующая улыбка.

Совершенство.

Вот слово, олицетворяющее собой весь его облик. Наверняка именно поэтому удача решила неустанно следовать за ним по пятам, позволяя насладиться всеми прелестями жизни. Пусть не сразу. Пусть Драко понадобилось выждать целых пять лет, пока его многочисленные таланты, наконец, были оценены по достоинству.

Это того стоило.

Спустившись в гостиную, Драко сразу уловил приятный аромат кофе с карамелью, трепетно предвкушая вкус любимого напитка и начало очередного прекрасного дня в стенах Хогвартса. Затем обнаружил верных соратников, которые ждали его, собравшись у потрескивающего камина: Крэбб и Гойл сидели на длинном кожаном диване; Пэнси задумчиво смотрела в окно, опершись о стену; Блейз вальяжно расположился в кресле, закинув ногу на ногу с новым выпуском «Придиры» в руках.

— Зачем ты читаешь этот мусор? — презрительно бросил Драко, привлекая к себе всеобщее внимание. — И вообще, он запрещен.

— Отвали, — отмахнулся Блейз. — Это самое смешное из всего, что я конфисковал в этом унылом замке.

— Надеюсь, ты сообщил о правонарушителе Амбридж?

— Тогда бы я лишил себя удовольствия.

Малфой недоверчиво приподнял брови.

— Дай взглянуть, — и незаинтересованно выхватил из рук Забини газету, после чего опустился в свое мягкое кресло. — «Развей тайну мозгошмыгов прежде, чем они захватят твой мозг», — прочел он заголовок, разглядывая иллюстрации. — Надо же, к статье также прилагается эта… — он с отвращением продемонстрировал очки психоделической окраски, — безвкусица.

— Верни, — закатив глаза, Блейз отобрал газету. — Я еще не дочитал статью о морщерогих кизляках.

— Неудивительно, что Лавгудов все считают полоумными, — Драко устало прикрыл глаза пальцами.

Крэбб и Гойл хихикнули.

— Не думаю, что их заботит чужое мнение, — неожиданно вмешалась Пэнси, не отрывая задумчивого взгляда от темных озерных вод за стеклом, и почти мечтательно добавила: — Интересно, каково это?

— Что с тобой сегодня? — скривился Малфой. — Ты какая-то… странная.

— Не понимаю, о чем ты, — она пожала плечами и вздохнула.

— Минуточку… — Драко прищурился. — Что это у тебя на губах? Помада?

— Просто решила попробовать что-то новое, — Пэнси пожала плечами, но спустя секунду обернулась, с интересом вглядываясь ему в лицо. — Что скажешь? Тебе нравится?

— Выглядишь глупо, — честно признался он, заполучив взгляд, полный злости и чего-то еще. Но чего именно, понять Драко так и не смог, поскольку Паркинсон молча взяла сумку и вышла из гостиной, громко хлопнув дверью.

Малфой мог поклясться, что расслышал неозвученное проклятье. Впрочем, ему могло и показаться.

— Кажется, она обиделась, — пробормотал Крэбб.

«Так вот как называлось то непонятное выражение на ее лице», — сообразил Драко, а вслух произнес:

— Она сама хотела услышать правду.

— Черт разберет этих женщин! От них всегда одни сплошные неприятности, — поддержал Блейз в своей обычной манере. Так мог говорить квалифицированный специалист, который точно знал, с чем имеет дело. Только вот это было неправдой. — Именно поэтому я и не завожу длительных отношений.

Малфой пренебрежительно покачал головой, но спорить не стал. Ненависть Блейза ко всему женскому роду — такой же неоспоримый и всеми признанный факт, как близорукость Поттера. Однако осуждать за подобные предубеждения было сложно: статус сына Черной Вдовы, кроме длинного списка мертвых отчимов и огромных особняков в наследство, подразумевал неискоренимые проблемы с доверием, а также психологические травмы.

— Мы принесли тебе булочки с корицей, — оборвал тишину Крэбб, пододвигая тарелку со сластями.

— Крэбб сделал их сам, — уточнил Гойл, за что получил «незаметный» удар ногой под столом и вскрикнул.

Драко нахмурился. С каких пор Крэбб стал интересоваться столь глупыми увлечениями?

— Не знал, что ты умеешь.

— Гойл имел в виду, что я заставил домового эльфа испечь их для тебя, — нервно усмехнулся Крэбб, бросая предупреждающий взгляд на поникшего Гойла.

Закатив глаза, Малфой попробовал выпечку, оказавшуюся даже вкуснее, чем можно было предположить. Будто сахарно-воздушное облако таяло прямо во рту, так идеально сочетаясь с ароматом карамельного кофе.

Однако сообщать об этом Драко не стал, ограничившись коротким «вполне съедобно». Кроме того, у него были дела поважнее. Вернее, обязательства, к которым он относился с особым усердием. Поэтому, расправившись с десертом, он сразу же перешел к утреннему патрулю.

Длинные коридоры в этом году выглядели спокойнее, чем когда-либо. Никаких шумных игр между факультетами и подозрительных собраний или кружков, никаких криков недисциплинированных первокурсников; по стенам были развешаны таблички с декретами Амбридж, которым, благодаря неоценимому вкладу Инспекционной дружины, следовали без каких-либо возражений.

Иногда правила соблюдали с такой осторожностью, что Малфою даже становилось немного скучно. С другой стороны, такое случалось нечасто и почти всегда в идеальном порядке проскальзывала трещинка.

Вот как сейчас.

Навстречу им неуклюже тащился потенциальный правонарушитель — Лонгботтом, покачиваясь, очевидно, от веса громоздкого растения, которое нес в руках.

— Так-так, что это у нас? — обратился к нему Малфой. — Запрещенное растение, приобретенное на черном рынке?

Лонгботтом рассеянно обернулся и сжался от страха, встретившись с проницательным взглядом, из-за чего едва не грохнулся на пол вместе с огромным цветочным горшком.

Тем временем Драко присмотрелся к продолговатым чешуйчатым листочкам, от которых исходил, как бы тяжко ни было признавать, на удивление дивный аромат. Будто запахи всех самых прекрасных цветов магического мира переплелись между собой в воздухе.

— Это Серпенс Арбор ⁽¹⁾, еще только саженец, — пробормотал гриффиндорец. — Его мне прислала бабушка, чтобы передать профессор Стебль, так как листья этого дерева обладают целебными способностями, а кора…

— Какая прелесть, — почти искренне отозвался Драко, остановив неинтересный поток слов, затем сочувственно цокнул. — К сожалению, я должен его конфисковать.

— Но… Подожди! Ты не можешь, ведь моя бабушка…

— Крэбб! Гойл! — он позвал верных соратников щелчком пальцев, не замечая, как Забини качает головой, словно вопрошая, зачем ему понадобилось чертово дерево. — Отнесите это растение в нашу гостиную и поставьте рядом с камином. Ему ведь не противопоказано тепло?

— Нет, но…

— Замечательно, — он доверительно кивнул Крэббу и Гойлу, замечая на их лицах необоснованное неодобрение и нечто, что сами они, скорее всего, обозначили бы обидой.

Впрочем, ему могло и показаться.

После секундного колебания они одновременно засучили рукава и взялись за тяжелый горшок, которому предстояло преодолеть путь длиной в несколько лестничных пролетов и подземный коридор.

— Может, подсказать им воспользоваться волшебными палочками? — предложил Блейз.

— Думаю, они и так неплохо справляются, — пожал плечами Драко.

Все это время Лонгботтом провожал свое растение грустным взглядом, бурча под нос что-то нелицеприятное. Малфою даже показалось, что гриффиндорец желает выразить недовольство или протест. Однако спустя миг Лонгботтом удалился из поля зрения. Должно быть, побежал жаловаться своим тупоголовым дружкам. Что ж, так даже веселее…

А пока, пользуясь случаем, Драко достал из сумки болотно-зеленую тетрадь в мягкой обложке с его инициалами, обтянутую кожаным ремешком. Затем открыл станицу там, где лежала закладка в форме змеи — подарок матери. Оставалось лишь вывести несколько строк, чтобы счесть начало дня удачным, однако внимание его внезапно отвлек высокий голос:

— Привет!

А пока он задержал внимание на светловолосой когтевранке, что бездумно брела по коридору. И зачем-то решила подойти к ним.

Фамильярный голос принадлежал Полоумне Лавгуд, что обычно брела по замку, словно белая, никем не признанная тень, но в этот раз зачем-то решила подойти к ним. К тому же нацепила на глаза те самые очки психоделической окраски, которые Драко успел рассмотреть в последнем выпуске «Придиры».

— Вы случайно не видели мои туфли? — она опустила взгляд на ноги. — Они желтого цвета с черными горошинами, совсем как подсолнух, а еще вместо застежек — маленькие лесные феи. Ходить по замку без обуви на самом деле даже удобно, но они принадлежали маме.

— Знаешь, Лавгуд, на твоем месте я бы искал не туфли, а остатки рассудка, — Малфой сочувственно изогнул брови, подталкивая локтем притихшего Забини. — Хотя забудь, тебе это уже вряд ли поможет.

Вместо ответа, она приспустила очки и удивленно уставилась на клочок газеты, торчащий из сумки Блейза.

— Это же последний выпуск «Придиры», который ты забрал у меня вчера! — в ее голосе появились обвинительные нотки.

Драко бросил взгляд на Забини, замечая явное замешательство, и пришел на помощь:

— Дело в том, что Блейз большой фанат твоего отца. Не пропускает ни одного номера и даже закрывает глаза на нарушение правил дочери главного редактора.

Лавгуд доверительно посмотрела на Забини и спросила:

— Тебе правда нравится «Придира»?

Не сдержавшись, Малфой прыснул, мысленно сделав пометку внести в дневник еще одну забавную запись.

— На самом деле мне просто интересно наблюдать за сумасшедшими, — пренебрежительно ответил Блейз после короткого молчания, затем скомкал газету и бросил снежок в урну.

Полоумная задержала на нем очень осуждающий взгляд, после чего агрессивно взмахнула волосами и, подпрыгивая, зашагала прочь.

— Чокнутая, — с отвращением диагностировал Драко. — Неудивительно, что у нее пропадают вещи.

— Серьезно? То есть это не ты велел Крэббу украсть ее туфли?

Ответом ему послужила загадочная улыбка.

— У тебя сегодня слишком хорошее настроение, — ощетинился Блейз.

— А почему оно должно быть плохим? — удивился Драко и артистично взмахнул рукой, как если бы хотел обхватить весь Хогвартс. — Оглянись вокруг, видишь этот замок? Он наш, целиком, до каждого камня и пылинки. Каждый обитатель, будь то ученик или профессор, жалкий призрак или дурацкая картина, даже самое мелкое грязное животное! Все, абсолютно все это в нашей власти!

— Ты меня пугаешь…

— Разве можно желать большего? — продолжил Малфой, не замечая ворчания. — Пять гребаных лет я ждал, когда справедливость восторжествует и власть перейдет к тем, кто этого достоин. Кто сможет очистить школу от грязи и невежества, кто не побоится взять на себя это тяжкое бремя. И вот этот момент настал! Вот она — идеальная жизнь!

Но вдруг вся его прелестная картина треснула по швам.

— Малфой! — по коридору эхом пронесся до омерзения знакомый голос, вслед за которым решительным шагом несся Мальчик-Который-Всех-Бесил.

— Поттер, — выплюнул Драко, чувствуя, как стремительно портится настроение.

— Немедленно верни дерево Невиллу! — заорал бешеный очкарик. — Ты не имел никакого права его забирать!

— Спешу тебя разочаровать, но, вообще-то, имел, — Драко ткнул пальцем в серебряную букву «И». — Как глава инспекционной дружины заявляю, что могу изъять у твоих тупоголовых дружков все, что только пожелаю. А если будешь продолжать в том же духе, отниму и жалкие остатки очков с вашего факультета.

— Ты… — бессильно скрежетал зубами Поттер.

— О, а вот и группа поддержки… — прокомментировал Блейз, кивнув в конец коридора, и Малфой устало прикрыл глаза рукой, заведомо зная, кого именно там обнаружит.

Вполне предсказуемо, что вслед за Поттером уже бегут двое: рыжий нищеброд и поганая грязнокровка.

— Если тебя что-то не устраивает, ты всегда можешь обратиться к Дамблдору, — Малфой прикрыл рот рукой, будто неожиданно вспомнил о чем-то печальном. — Ах, какая жалость! Его ведь здесь больше нет. Бедный Потти остался без поддержки старикашки… Но не расстраивайся, я отправлю тебя следом раньше, чем ты успеешь сформулировать предложение.

Лицо гриффиндорца исказила гримаса неконтролируемой ненависти, а сам он сжал кулаки, словно пытаясь сдержаться. Но Драко не собирался ему с этим помогать. Напротив, всем своим видом он излучал превосходство и спокойствие, совершенно уверенный, что даже Поттер не был лишен здравого смысла.

Но узнать точно ему не позволили.

— Гарри, не стоит, — рука Грейнджер опустилась на плечо Поттера. — Мы опаздываем на зельеварение.

— Советую послушаться Грейнджер, Потти. Она хоть грязнокровка, но заметно умнее тебя.

Похоже, предполагать, что у гриффиндорцев есть здравый смысл, было серьезной ошибкой. Спустя секунду бешеный очкарик бросился на него и почти вцепился в горло в попытке задушить, когда вмешались его дружки и Блейз. Они оттащили Поттера к стене, пока тот, громко дыша, озвучивал какие-то грубые, замысловатые ругательства, очевидно позаимствованные у маггловских знакомых.

Малфой выслушал все, и только после, убедившись, что противник угомонился, процедил с холодным спокойствием:

— Минус десять очков за неудавшуюся попытку убийства. Еще столько же — за нецензурные высказывания и оскорбления в адрес главы инспекционной дружины. И Грейнджер, свари уже своему другу успокоительное. Он опасен для цивилизованного общества. Может, стоит попросить Амбридж внести Поттера в список особо опасных учеников и изолировать его от остальных?

— Чтоб тебя, Малфой! Какой же ты урод! — возмутился Уизли.

— Еще минус десять очков за грубость с тебя, Уизел.

— Да пошел ты…

— Пойдем, Рон, — Грейнджер схватила Уизли за руку, опережая очередное снятие баллов. — Он того не стоит.

— Ах да, чуть не забыл — ты же грязнокровка, Грейнджер, так что с тебя за это еще десять.

Грязнокровка бросила на него испепеляющий взгляд и собрала губы в тонкую ниточку, словно изо всех сил старалась сдержать в себе недовольство. Но после, не без помощи Уизли, увела Поттера на безопасное расстояние.

Как предсказуемо. Мерзкая выскочка опять испортила все веселье.

— Пожалуйста, скажи, что на сегодня ты удовлетворен, — попросил Блейз, разглядывая капитулирующих врагов.

— День лишь только начинается.

* * *

Несомненно, это был самый отвратительный, невыносимо мучительный, катастрофически ужасный год в Хогвартсе. Так могли выглядеть разве что ночные кошмары, где здравый смысл был полностью задавлен нелепым сводом правил и запретов, развешанных Филчем по всем стенам замка, а также неоправданными выговорами, из-за которых на счету Гриффиндора почти не осталось очков. Почти — потому что Гермионе вчера удалось захватить десять за часовую презентацию о плотоядных растениях.

И виной всему Амбридж, мерзкая ведьма, в чью ненормальную голову пришла «замечательная» идея назначить главой Инспекционной дружины проклятого Малфоя. Можно подумать, этот самодовольный хорек недостаточно терроризировал всех вокруг и без особых привилегий. Теперь же он мог делать это на «законных» основаниях, нагло ссылаясь на треклятый значок при любом удобном случае и лишая баллов всех, кто попадался под руку.

Говорят, злодейство может принимать разные формы, но Драко Малфой исключительно хорош в каждой из них.

Поначалу Гермиона твердо верила, что, если не обращать внимания на откровенные насмешки и оскорбления, в скором времени монстр успокоится и перестанет всех доставать. Однако все больше убеждалась, что власть окончательно разрушила мозг неугомонного слизеринца, из-за чего выживать в Хогвартсе с каждым новым днем становилось все сложнее. Один Мерлин знает, каких усилий Гермионе стоило каждый раз сдерживаться, чтобы не вступать в нелепые конфронтации или же просто не врезать Малфою по его высокомерному аристократичному носу. Особенно когда мерзкий таракан жаловался Амбридж, из-за чего на руке Гарри появлялись все новые шрамы; когда с завидной последовательностью оскорблял и задирал всех, кто ему не нравится; насмехался над всей семьей Рона, снимал с него баллы за незаправленную рубашку; а после — и с нее, за то, что она грязнокровка. Можно подумать, искренне надеялся, что в следующий раз факт ее маггловского происхождения изменится.

Таким образом, желание совершить насилие появлялось у Гермионы каждый раз, стоило Малфою возникнуть на горизонте и раскрыть свой рот, чтобы озвучить очередное ядовитое высказывание или бросить привычно ехидный взгляд.

Бессовестный засранец.

Именно эти слова наиболее точно характеризовали всю суть этого, условно говоря, человека, который специализировался на выведении людей из себя на протяжении всей своей ничтожной жизни.

Наверняка Малфой каждый день любуется собой перед зеркалом и мнит себя королем чертовой вселенной. Несчастный кретин… Но будь она проклята, если позволит еще сильнее испортить и без того безрадостный день.

Решив не поддаваться негативным мыслям, Гермиона вновь сосредоточилась на котле, где закипал отвар лимонного оттенка. Если повезет, может быть, на этот раз профессор Снейп оценит ее старания и ей удастся вырвать несколько очков своему разграбленному факультету.

С этими позитивными мыслями Грейнджер положила в котел корень мандрагоры — завершающий ингредиент ее идеального зелья Мгновенной смерти — и уже хотела оповестить профессора о том, что закончила, когда услышала голос Рона с соседней парты:

— У тебя получилось точно как на картинке! — тихо восхитился он, затем мрачно прошептал: — Было бы отлично отравить им Малфоя.

Рон бросил брезгливый взгляд в сторону слизеринской компании, где, облокотившись на спинку стула, восседал предмет всеобщей ненависти Хогвартса. При этом выглядел он до смешного самодовольно, будто и вовсе не замечал, с какой неприязнью и враждебностью на него смотрели окружающие. Или, может, даже наслаждался проклятиями, что витали в воздухе над его белобрысой пустой головой.

— Было бы обидно, если бы ты попал в Азкабан из-за этого идиота, — пожала плечами Гермиона.

Главное, придать тону побольше равнодушия. Тогда и окружающие поверят, что все под контролем и она вовсе не сгорает от переполняющей нутро злости.

— Только не говори, что никогда не думала о том, чтобы избавить мир от этого заносчивого засранца. Навсегда.

Еще несколько капель самоконтроля и терпения. Вот что ей нужно.

— Звучит заманчиво, — все же призналась она, закусив губу.

— Вот видишь, — усмехнулся Рон и сразу же заполучил грозный взгляд Снейпа.

— Минус десять очков с Гриффиндора.

Три балла. Именно такое количество очков на данный момент Гриффиндор представлял в борьбе за кубок школы.

— Можно подумать, есть что снимать… — проворчал Гарри себе под нос.

— Вы что-то сказали, Поттер? — бровь профессора угрожающе взметнулась.

«Пожалуйста, Гарри, заткнись…» — молилась про себя Грейнджер.

— Просто высказываю опасения насчет того, что, если захотите снять еще несколько баллов, придется взять их в счет долговой расписки.

— Еще хоть слово, Поттер, и будете погашать долги факультета, отмывая мои котлы в течение всего года, — бесстрастно уведомил Снейп, переходя к столу Гермионы. Она затаила дыхание, ожидая оценки своей работы, и вскоре дождалась. — Весьма недурно, мисс Грейнджер. Я бы даже сказал превосходно и присвоил десять очков Гриффиндору, но, боюсь, ваши друзья все равно разрушат ваши труды в считанные минуты.

Гермиона застыла, не в силах справиться с обуревавшими сердце раздражением и обидой. Затем расслышала громкий смешок и перешептывание. Ей даже не нужно было поворачивать голову, чтобы понять, кто именно так откровенно радовался ее несчастьям. И все-таки она обернулась. Чтобы встретиться взглядом с единственным живым существом во всем магическом мире, которому от всей души шепотом пожелала:

— Будь ты проклят…

В тот самый миг раздался оглушительный взрыв, пронзивший барабанные перепонки каждого, кто находился в комнате. Весь класс заполнился густым серым дымом. Поэтому, когда Гермиона посмотрела в сторону источника катастрофы, в самое темное облако дыма, не сразу разглядела Малфоя. Он лежал на полу, не подавая никаких признаков жизни.

Гермиона пыталась осмыслить произошедшее. Не могли ведь ее слова быть услышаны вселенной? Или то была заслуженная кара? Верить в подобное было иррационально и глупо, но…

— Драко? — Снейп обеспокоенно склонился над своим любимцем, осторожно тряся его за плечо.

Затем профессор резко подпрыгнул, а вслед за ним Малфой вскочил на ноги, осматривая комнату округлившимися глазами, и выглядел при этом потрепанным, как после стихийного бедствия. Наверное, никогда еще волосы его не находились в столь растрепанном состоянии; мантия лежала на полу, галстук перекосился набок, значок старосты и вовсе оторвался от мантии, раскачиваясь на тонкой нитке.

— Все живы? — голос Малфоя прозвучал как-то странно и незнакомо. — Я никого не ранил?

Собравшиеся с огромным изумлением наблюдали за ним, очевидно ожидая какого-то подвоха.

— Кажется, он слишком сильно стукнулся головой, — усмехнулся Рон.

— Должно быть, у него шок после потери сознания, — обеспокоенно нахмурилась Паркинсон, приближаясь к «раненому».

— Нет-нет, не переживайте, со мной все в порядке, — легкомысленно уверил он и с непривычным энтузиазмом добавил: — Не беспокойтесь, профессор, я обязательно устраню беспорядок сразу после урока!

— Мисс Грейнджер, — сквозь зубы процедил Снейп, с опаской следя за передвижениями Малфоя. — Раз вы уже закончили с зельем, думаю, вам не составит труда проводить мистера Малфоя до лазарета.

— Но я…

— Немедленно.

Проглотив возмущение и пожав плечами обескураженным друзьям напоследок, Гермиона обреченно направилась к двери, чувствуя, что ей не оставили выбора. Еще никогда она так не злилась на собственные знания.

Чертов Малфой.

И как вообще следовало себя вести в подобных обстоятельствах? Возможно, будь на его месте кто-нибудь менее неприятный, кто-нибудь, у кого имелась совесть, Гермиона бы проявила участие, поинтересовавшись самочувствием. Может, даже самолично бы отправилась за мадам Помфри, избавив пострадавшего от утомительного пути в лазарет. Однако это был именно Драко Малфой — беспринципный монстр, помогать которому она бы не стала даже за все знания магического мира. А Гермиона очень ценила эти знания.

И вряд ли бы кто мог ее обвинить в жестокости.

Гермиона настороженно взглянула на Малфоя, замечая недоброе молчание. Слишком подозрительно. Почему это он молчит и не спешит плеваться ядом? Не озвучивает оскорбления в адрес недостойных грязнокровок, даже не напоминает о том, как хочет выставить таких, как она, из Хогвартса… Просто идет следом, рассеянно оглядываясь по сторонам, точно лишь пару минут как свалился с луны.

Наверное, он действительно слишком сильно ударился головой.

Однако все эти маленькие странности были ничем перед неожиданной улыбкой, которую Малфой адресовал прямо ей, когда они дошли до дверей лазарета. Не презрительная ухмылка, не пренебрежительный смешок.

— У тебя что, мышечный спазм? — прищурилась она, все еще ожидая какого-то подвоха.

— Не беспокойся, со мной все в порядке, — отмахнулся Малфой. — Я чувствую себя лучше чем когда-либо.

— Тогда, думаю, ты сможешь преодолеть остаток пути самостоятельно.

— Конечно, — согласился он, из-за чего Гермиона еще острее почувствовала беспокойство и даже опасность. Вроде у нее для этого не было никаких объективных причин, но… — Спасибо, что проводила меня, Грейнджер.

Кажется, даже неожиданное землетрясение поразило бы Гермиону меньше. Будь случившееся катастрофой или нашествием чудищ из адских глубин, она, по крайней мере, могла бы вспомнить советы по защите, что вычитала в толстых книгах. Но что делать с благодарностью Драко Малфоя — она и представить себе не могла.

Все, что ей оставалось, — изумленно смотреть на захлопнувшуюся дверь.

* * *

— Говорю вам, Малфой точно сошел с ума, — настаивала Гермиона, добравшись до Большого зала, где обнаружила друзей за обеденной трапезой.

— А тебе не кажется, что у него были проблемы психологического характера еще до взрыва? — равнодушно спросил Рон, отправляя в рот большой кусок яблочного пирога и запивая все тыквенным соком.

— Взять хотя бы то, что у него клинически отсутствует совесть, — поддержал Гарри, между делом бросая трогательные взгляды на стол когтевранцев, где Чжоу Чанг как раз расправлялась с гроздью винограда.

— Пожалуй, — кивнула Гермиона, — но сейчас я говорю вовсе не о его маниакальном синдроме собственной значимости или патологической неспособности сопереживать и сочувствовать живым существам или испытывать хоть какое-то подобие человеческих эмоций.

— Погоди, я, кажется, потерял нить… — нахмурился Рон. — Ты не могла бы обойтись без цитирования энциклопедии, хотя бы пока я не доем?

— Малфой поблагодарил меня за то, что я проводила его до лазарета, — сообщила Гермиона на одном дыхании. — Так понятнее?

— Несомненно, но… Поблагодарил? — Рон даже отставил в сторону тарелку с пирогом.

— Наверное, тебе показалось, — предположил Гарри.

— Это Малфой ударился головой, а не я, — раздраженно напомнила Гермиона.

— Тогда ты неправильно расслышала, — пожал плечами Рон. — Должно быть, он сказал нечто похожее на… — он взял паузу, настраиваясь на малфоевские интонации. — «Теперь можешь идти к черту, паршивая»… Кхм… — и неловко откашлялся. — Ну ты меня поняла.

Гермиона возвела глаза к потолку, запасаясь терпением.

— Послушайте, я совершенно точно все расслышала. И именно поэтому вся эта ситуация кажется мне подозрительной.

Она уже была готова перейти к части о том, что следует внимательнее присмотреться к общему врагу, ведь неизвестно, что именно стояло за его напускной любезностью, когда, словно накликанная беда, в Большой зал ворвалась группа Инспекционной дружины под предводительством Малфоя.

Привычно-презрительное выражение лица, высокомерная походка, волосы уложены с дотошной аккуратностью. Хорошо, на данный момент все выглядит вполне нормально и естественно, и все же…

Прямо перед ее глазами заносчивый придурок отобрал у гриффиндорского первокурсника маггловскую игрушку и начал грозно размахивать ею в воздухе, из-за чего на глаза мальчика навернулись слезы обиды, а она в скором времени оказалась в эпицентре спора. Впрочем, как обычно.

На этот раз Гарри потребовалось всего три секунды, чтобы добраться до Малфоя, Рону — две, на предотвращение убийства. Чтобы добежать до друзей, еще парочка понадобилась Гермионе, предчувствующей нарастающий конфликт и очередную проблему, которую распутывать обычно приходилось именно ей.

— Верни игрушку, чертов ублюдок!

— Нет.

Гермиона почти слышала всю ту брань, что вертелась на языке Гарри, в то время как многочисленное семейство Уизли придерживали его за руки, поэтому поспешила вмешаться прежде, чем все это будет озвучено перед первокурсниками.

— С каких пор маггловские игрушки запрещены законом?

— Дай вспомнить… — Малфой притворно задумался. — Ах да, я их запретил две минуты назад.

— Однако пока это не зафиксировано в официальных декретах, тебе придется обойтись устным предупреждением и вернуть предмет владельцу, — она кивнула на мальчика, в чьих глазах теплилась надежда, после чего поймала на себе пренебрежительно-оценивающий взгляд серых глаз.

— Что такое, Грейнджер, решила побороться со мной за права всех обездоленных? Может, желаешь возродить клуб Г.О.В.Н.А.?

— После взрыва ты был гораздо вежливее, — сухо констатировала Гермиона, ухватившись за возможность уличить Малфоя в темных намерениях.

— Не представляю, о чем ты, — нахмурился он. Его ответ прозвучал с секундным колебанием, и ей даже показалось, что Малфой растерялся, словно действительно не понимал, о чем шла речь. Или же просто притворялся и манипулировал. — А теперь, пока меня не стошнило, избавь меня от своего присутствия, Грейнджер, — он скривился. — Ты загрязняешь воздух.

Он бросил к ее ногам игрушку и ушел вместе с остальными приспешниками зла.

— Видишь, ты зря переживала, — обратился к ней Рон, ободряюще похлопав по спине. — Ему уже лучше.

---

Примечания:

Признавайтесь, как вам начало истории???

---

1) Змеиное дерево — общее название для различных деревьев, характерной особенностью которых является волнистая текстура древесины.

Вернуться к тексту