Три желания (гет)

Лето после победы. На самом деле Гарри до конца не верил, что оно когда-нибудь наступит. Не верил, что он выживет. Не верил, что в его жизни наступят спокойные времена, когда можно будет спокойно просыпаться, слушать утреннее щебетание птиц за окном, наслаждаться вкусными завтраками миссис Уизли, вдыхать запах свежескошенной травы и просто жить. Жить не в изгнании, боясь быть пойманным егерями, Пожирателями или самим Волан-де-Мортом, а в относительном спокойствии.

Он не верил, что его солнце, наконец, взойдет в мире, где не будет его злейшего врага. Где родители будут отомщены. Где у всего магического мира будет надежда.

Когда же это произошло, Гарри не ощутил ожидаемой эйфории от победы, ведь слишком дорогую цену пришлось за неё заплатить. Малыш Тедди остался практически сиротой, миссис Уизли лишилась сына, а Рон и Джинни — брата. Колин Криви никогда уже не сможет сделать свой лучший снимок, а Лаванда Браун попала в Мунго после укуса оборотня. И ещё десятки юных погибших. Тех, кто только начинал жить. Тех, кто строил смелые планы и мечты, но никогда их не осуществит. Тех, кто ушёл слишком рано.

Несправедливо. И больно. Война закончилась, а её последствия всему магическому обществу придётся разгребать ещё долго. Сотни поломанных судеб, слёзы матерей, боль отцов, разбитые сердца, которые не склеить никакой магией. Такие раны не способен заштопать самый умелый маггловский хирург, и даже отменные заклинания и зелья мадам Помфри не в силах это исправить. Участникам войны придётся пронести эту боль через года, научиться с ней сосуществовать. Теперь она являлась незримой жизненной спутницей всех втянутых в эту жестокую игру. Втянутых теми, у кого не было ни жалости, ни принципов, ни сострадания.

Победа с металлическим привкусом крови. Со слезами на глазах. С опустошением. Именно она заставила окончательно проститься с детством, ведь теперь стало абсолютно ясно: у этой сказки просто не могло быть полностью счастливого финала.

Гарри чувствовал свою вину за каждого погибшего. Не решался смотреть в глаза магам, которые жали ему руки и благодарили. Он теперь даже в Норе ощущал себя неловко. Лишним. Живым напоминанием близким людям о потере Фреда. Это его мучило и заставляло замыкаться в себе.

Порой он не понимал, зачем вообще принял приглашение мистера и миссис Уизли и решил провести тут лето. Особенно после неприятной ситуации с Джинни… Но пойти было некуда, да и Уизли давно считали его ещё одним своим сыном. Не сидеть же в одиночестве на Гриммо на самом деле? Гарри боялся, что там он точно сойдёт с ума.

Джинни… Гарри толком не мог разобрать, что он теперь к ней чувствует. Их роман казался волшебной сказкой, но закончился слишком быстро. Конечно, Гарри сам оставил её перед походом за крестражами и не мог в чём-то обвинять, но всё-таки, в глубине души он мечтал вернуться к ней с войны. Фантазировал, что Джинни его любит и ждёт. Что бросится ему на шею, закружит в поцелуях, и у них впереди будут миллионы чудесных моментов. О чём же ещё грезить в восемнадцать? Хотя до восемнадцатилетия Гарри был ещё целый месяц, он чувствовал себя не юным, а старым.

Уставшим. Брошенным. Ненужным. Тем, от кого одни проблемы.

Ему казалось, что даже его лучший друг Рон теперь смотрит на него с осуждением, вспоминая Фреда, а Гермиона винит его за то, что осталась без родителей. Она пока не нашла в себе сил отправиться в Австралию, чтобы найти их и восстановить им память. Всё откладывала этот момент. То ли из-за страха, что они не простят её, то ли по другой причине.

Возможно дело было в том, что она хотела поддержать Рона. У них, по мнению Гарри, начался роман. По крайней мере, рыжий друг не отлипал от Гермионы ни на шаг: носил её книги, усаживался рядом за обеденным столом, даже пытался рассмешить, хотя самому было не очень-то весело. Рон больше не трещал о «Пушках Педдл», не гонял садовых гномов, не перечил матери. Общее горе ещё сильнее сплотило членов семьи Уизли. Даже Перси старался проводить с родными больше времени, и Молли частенько рыдала у него на плече.

Джинни… Лёжа на газоне и устремив взгляд в чистое голубое небо, Гарри посасывал сорванную травинку и пытался понять, что же произошло. Почему Джинни, та маленькая Джинни, которая грезила им с детства, после победы неожиданно сообщила ему, что не намерена восстанавливать отношения? Она, растирая слёзы по красивому веснушчатому лицу, просто сказала, что любит Гарри как брата. Возможно, за последний год в Хогвартсе её сердце завоевал другой волшебник. Не такой проблемный, как Гарри. Тот, на которого не валятся неприятности, словно из рога изобилия.

Гарри пытался угадать, кто же это может быть. Невилл Долгопупс? Отличный парень, уничтоживший змею Волан-де-Морта, возмужавший и внезапно похорошевший? Они ведь участвовали вместе в сопротивлении, изводили Снейпа и слишком многое пережили вместе. Такое сближает.

Но буквально на этой неделе Гарри узнал, что Невилл встречается с Луной, и вопросы отпали. Тогда кто? Возможно, Джинни хотела вернуться к Дину Томасу, своему бывшему парню?

Гарри не знал, ревнует ли он её или просто ему грустно от того, что он в очередной раз остался совсем один. Будто бы в этом мире ему не было позволено иметь близких людей. Судьба не гнушалась забирать их одного за другим любыми способами.

Оставались ещё Рон с Гермионой, но Гарри и тут не питал больших надежд. Стоило их роману разгореться по-настоящему, они тоже забудут про него, и он превратится в лишний элемент «Золотого трио».

Так что, несмотря на чудесные летние дни, обилие запахов, красок и звуков, Гарри чувствовал себя глубоко несчастным.

Джинни избегала его. Прятала свои карамельные глаза за столом в тарелку, старалась не оставаться наедине. Большую часть времени она проводила в работе по дому, помогая матери, превратившись из непокорной и дерзкой девчонки в послушную дочь.

Гарри и не искал с ней встреч. Насильно мил не будешь — эту истину он уяснил давно. Да и вообще, с самого детства жизнь раз за разом демонстрировала ему, что он, Гарри Поттер, не достоин настоящей любви. Вот тебе и слава, и известность, и фальшивое обожание поклонниц, но ничего глубокого, стоящего, ценного. Ничего из того, о чём мечтал обычный парень Гарри, который провёл свои первые одиннадцать лет жизни в чулане под лестницей в доме на Тисовой улице.

Гарри не знал, что ждёт его впереди. Понятия не имел, чем хотел заниматься. У него не было ни планов, ни целей, ни желаний. Ничего. Апатия болотной тиной всё глубже засасывала его в свою непроглядную тьму.

— У-у-у, — раздалось под ухом странное завывание, и Гарри вздрогнул и приподнял голову.

От открывшейся перед ним картины он дважды усиленно моргнул, но «слайд» перед глазами не поменялся. Около него на траве в позе лотоса расположился тот самый упырь, проживающий на чердаке в доме Уизли. Его рыжие волосы топорщились в разные стороны, а по лицу расползлись кровавые волдыри. Гарри аж сморщился от столь мерзкого зрелища и осторожно отодвинулся в сторону.

— У-у-у, — повторил упырь, протягивая к нему руки с корявыми пальцами. Из приоткрытого рта лились слюни. — Спаситель… У-у-у…

Гарри вскочил на ноги и хотел уже драпануть к двери, но услышал в спину жалобное:

— Спаситель семьи… Подожди…

— Что? — Гарри резко обернулся. Честно сказать, он никогда не видел говорящего упыря. Обычно тот лишь стонал и стучал по трубам. Вот подвезло, нашёл он себе «достойную» компанию.

— Три желания, — прогудел упырь, поднимаясь следом. Его красные глаза устремились прямо в лицо собеседника. — Я исполню три желания спасителя.

Гарри начало казаться, что он бредит. Может, это какая-то новая форма депрессии с галлюцинациями?

— Отстань от меня! Я тебя не понимаю! — отмахнулся Гарри и направился к сараю Артура, в надежде избавиться от неприятной компании, но упырь поковылял следом.

— Ты спас хозяина, дочь хозяина и сына хозяина, — настойчиво не замолкал тот. — Упырь благодарен спасителю. По желанию за каждого спасённого!

Мерлин, да что за бред несёт это существо?! Гарри действительно вытащил из Тайной комнаты Джинни на втором курсе, вовремя оказал помощь Рону, который чуть не отравился медовухой профессора Слизнорта и предупредил о нападении Нагайны на мистера Уизли. Но… какие ещё желания?

— Нет у меня желаний, — буркнул Гарри, ускоряя шаг, в надежде, что упырь отстанет от него. Вот уж с кем в Норе он точно не жаждал общения, так с этим страшилищем.

— У-у-у… желания есть всегда. Спаситель, не отказывайся… Я же от чистого сердца.

— Хорошо! — психанул Гарри и резко обернулся, дерзко вскинув голову. — Верни мне маму и папу!

Упырь замотал головой, отчего слюни полетели в разные стороны.

— Возвращать мёртвых мне не под силу. Другие желания. Другие…

— Ну и вот! Нихрена ты не можешь! Проваливай, а то применю магию!

— Долг перед спасителем должен быть оплачен, — продолжал нести какой-то бред упырь.

— Да какой долг?! И вообще, где ты был раньше, если желания исполнять умеешь?! Может, я бы попросил тебя укокошить Волан-де-Морта и не пришлось бы проходить через всё это?! Что ты сейчас ко мне привязался?! — Гарри даже не замечал, что уже кричит.

— Немёртвый маг-змей сюда не приходил. Здесь, на болотах вокруг Норы я сильный, немертвого я бы не одолел, но потрепал бы. В каменном городе нет моих сил, — замогильным голосом прохрипел в ответ упырь.

Гарри захотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда. Хоть на Гриммо, лишь бы не видеть перед собой эту мерзкую, покрытую прыщами физиономию, и не слушать какую-то ахинею. Он сжал руки в кулаки и, поменяв траекторию, рванул к дому. Там хоть был шанс, что миссис Уизли быстро усмирит это недоразумение, возомнившее себя джинном.

Гарри громко хлопнул дверью и влетел вверх по лестнице в комнату, которую делил с Роном. Друга на месте не было, наверняка тот снова обхаживал Гермиону. Отчего-то с каждым днём это злило больше и больше. Гарри даже становилось как-то неловко оттого, что он не может порадоваться за друзей. Если у него не сложилось, это же не значит, что и у других должно всё пойти наперекосяк. Рон усиленно вымаливал у Гермионы прощение за тот побег из палатки и, судя по всему, рано или поздно, она его обязательно простит.

Гарри упал на кровать и на всякий случай запер дверь «Коллопортусом», чтобы упырь не вздумал приставать к нему ещё и здесь. Подобная компания не особо впечатляла.

К вечеру желудок предательски заурчал и Гарри принял решение спуститься на кухню. Наверняка вся семья уже собрались за столом, ведь судя по времени, даже мистер Уизли должен был вернуться из Министерства.

Ужинали в основном молча. Нора, совсем недавно казавшаяся Гарри самым прекрасным местом на земле, теперь была лишь слабой тенью того семейного гнездышка, где кипела жизнь и раздавался счастливый смех домочадцев. Всё изменилось. Навсегда.

Теперь же миссис Уизли постоянно плакала, Артур тяжело вздыхал, не зная, как успокоить убитую горем супругу. Джинни не поднимала на Гарри глаз, а Рон изо всех сил пытался выслужиться перед Гермионой.

Тяжёлая, гнетущая атмосфера давила на плечи незримым грузом. Поэтому, утолив голод, Гарри быстро ретировался обратно в спальню, не в силах слушать воспоминания миссис Уизли о детстве близнецов. Он чувствовал себя виноватым и безумно одиноким.

Гарри завалился в одежде на кровать и снова уставился на пустую койку Рона. Тот, как обычно, придёт поздно. До последнего будет таскаться за Гермионой по дому. Друзья наверняка пойдут гулять в сад, будут любоваться звёздным небом и целоваться под луной.

В общем, заниматься всем тем, чем собирался заниматься Гарри с Джинни, если выживет. Выжить-то выжил, только толку-то? Хотя тот странный мандраж, который испытывал Гарри на шестом курсе, глядя на сестрёнку Рона, куда-то пропал. Он уже не лишался при виде Джинни способности трезво мыслить. Да, она по-прежнему была чрезвычайно хорошенькой и идеально вписывалась в те самые романтические, да и, чего греха таить, эротические фантазии, однако, на этом всё и заканчивалось. Возможно, в нём просто говорила обида, но сделанного не воротишь.

Не дождалась так не дождалась. Не захотела дальнейших отношений, ну и чёрт с ней! Не о чем, значит, жалеть.

Через распахнутое окно послышались голоса. Рон с Гермионой, как и предполагал Гарри, гуляли в саду и о чём-то болтали. Саму речь было не разобрать, но наверняка они строили совместные планы на будущее. Возможно даже собирались вместе в Австралию возвращать память родителям Гермионы. В начале лета Гарри предложил ей свою помощь в этом деле, но подруга отмахнулась. Неужели они с Роном хотели отправиться вдвоём, и он уже стал третьим лишним?

Гарри со злости стукнул кулаком по подушке и почти зарычал:

— Блядь! Как всё достало! Почему все вокруг достойны любви, кроме меня?! Я ведь так о ней мечтал…

— Х-х-р-р-р… — раздалось злобное шипение из-под кровати.

Гарри сразу вскочил на ноги и бросился на пол, откуда на него смотрела два оранжевых глаза.

— Я понял желание спасителя. Будет исполнено! — вторил хриплый нечеловеческий голос.

— Да убирайся же ты отсюда, урод! — Гарри мигом наставил на упыря палочку. — Что ты ко мне привязался?! Сейчас я тебя заколдую, мало не покажется!

— У-у-у, — завыл упырь, вылезая из-под кровати.

Гарри проводил его взглядом, пока тот шаркающей походкой шёл к двери. Упырь щеголял по дому в старой Роновой пижаме и издалека из-за цвета волос даже напоминал его лучшего друга. Молли продолжала время от времени накладывать на него чары, делая его похожим на остальных Уизли, и оттащила на чердак гору старой одежды сыновей. Гарри ненароком подумал, что она немного тронулась умом после смерти Фреда, раз пытается сделать из упыря члена семьи.

Он мысленно выругался и запер дверь. У Рона с собой палочка, он найдёт способ попасть в комнату, а вот с упырём надо что-то делать. Пристало же к нему это чучело огородное! Вечно липнут всякие ненормальные. Он проклят! Точно проклят! И даже смерть Волан-де-Морта не избавила его от этого!

В окно проникал ночной свежий воздух, даруя долгожданную прохладу. Шлейф сельских запахов тянулся с улицы. На небе стали появляться первые звёзды. Голоса в саду стихли. Даже куры, собаки и всякая придворовая живность ушли на покой. Гарри какое-то время бесцельно лупился в потолок, прокручивая в голове мысли о том, насколько никчёмной была его жизнь. Постепенно веки тяжелели, голову заволокло туманом, и он провалился в сон.