Green is the new black (гет)

— Палочку на землю! Руки за голову!

Резкий крик разорвал тишину, заставив Гермиону вздрогнуть. Она моргнула в попытке сфокусироваться — перед глазами все плыло, как в дурном сне. Сквозь туман она различала очертания тела, распростертого на каменном полу, хоть и желала бы ничего и никогда больше не видеть. Алое пятно расползалось по серым плитам, впитываясь в древние щели между ними.

Палочка выскользнула из ослабевших пальцев. Стук дерева о камень эхом разнесся под сводами храма, сливаясь с шепотом молитв, впитанным стенами за века.

— На колени, я сказал! — прорычал тот же голос.

Чья-то рука, грубая и сильная, толкнула Гермиону в плечо. Коленные чашечки ударились о холодный пол, их пронзила острая боль. Тяжелый запах ладана смешивался с витающим в воздухе медным привкусом, оседал на языке. Чьи-то пальцы вцепились в волосы, заставляя запрокинуть голову.

— Вы не понимаете, — пробормотала она, пытаясь хоть немного сдвинуться, чтобы облегчить боль в скальпе. Слова казались чужими, произнесенными кем-то другим. — Это все большая ошибка.

Сквозь витражное окно пробивались вспышки волшебных огней, пронзая ночь и окрашивая фигуры столпившихся вокруг нее авроров в причудливые оттенки. Их лица были полны непонимания, шока, отвращения — словно она превратилась в какое-то мерзкое, покрытое слизью чудище прямо на их глазах.

— Единственная ошибка здесь — то, что ты натворила, — рявкнул аврор, державший ее за волосы. Она была в такой заторможенности, что даже не поняла, кому из ее коллег принадлежит голос.

Гермиона попыталась сглотнуть, но горло свело спазмом. Она снова посмотрела на тело, которое теперь лежало прямо перед ней. Пустой взгляд, устремленный в никуда, неподвижная ладонь, запятнанная алым… Нет, это не могло быть правдой! Просто не могло.

Руки дрожали, когда она послушно вытянула их вперед. Холодный металл наручников сомкнулся на запястьях Гермионы. Она вздрогнула, ощутив, как магия покидает ее тело, оставляя после себя пустоту и беспомощность — словно кто-то погасил последние свечи на алтаре, погрузив огромную залу во тьму.

Сквозняк, гуляющий по церкви, шевелил полы мантий. Где-то вдалеке послышался скорбный удар колокола. Гермиона закрыла глаза, пытаясь проснуться. Но беспощадная реальность впивалась в нее острыми когтями, не желая отпускать.

Путешествие в Азкабан слилось для Гермионы в размытое пятно. Она смутно помнила покачивания лодки, холодные брызги моря, бьющие в лицо и размывающие картину, зловещую тень тюрьмы, вырастающую из тумана, как древний демон из ночного кошмара. Реальность происходящего никак не укладывалась в голове.

Азкабан встретил Гермиону скрежетом массивных ворот, который вызвал невольную дрожь. Бывала ли она здесь прежде? Десятки раз. Но сегодня древние стены и голодный рот входа казались особенно зловещими. Они проглотят ее целиком.

Сырость и затхлость окутали ее, липкой пленкой оседая на коже. Каждый вдох давался с трудом, легкие сопротивлялись этому отравленному воздуху. Коридор казался бесконечным. По обе стороны тянулись ряды камер, из которых доносились стоны и бормотание. Гермиона шла, опустив голову, но чувствовала на себе десятки взглядов. Любопытных, злорадных, ненавидящих. Всем была интересна новая постоялица, нарушившая привычный ритм жизни.

— Ба! Кого я вижу! — прохрипел один из заключенных. — Сама золотая девочка пожаловала! И как вырядилась!

Гермиона нервно сжала влажной ладонью ткань шелкового платья, стараясь не думать о том, что скоро его сменит полосатая тюремная роба.

— Что, дорогуша, судьба та еще сука? — прорычал кто-то. — Помнишь? Я обещал, что ты пожалеешь!

Гермиона узнала этот голос. Малькольм Бэддок, жестокий убийца, которого она упекла сюда на пожизненное месяц назад. Она помнила, как он кричал проклятия, когда его уводили из зала Визенгамота.

— Как оно, а? — захохотал Бэддок, глядя сквозь решетку вытаращенными от возбуждения глазами. Его грязные пальцы сжимали прутья. — Нравится с этой стороны клетки?

Гермиона не ответила. Она не могла. Горло сдавило тисками. По коридору прокатился волной злорадный смех. Она стиснула зубы, пытаясь отгородиться от этих звуков, но те проникали в самое нутро, царапая что-то глубоко в душе.

— Эй, Грейнджер! — донеслось из соседней камеры. — Как там было в твоем докладе? «Азкабан — место справедливого возмездия»? Ну как, нравится тебе справедливость? Мы будем тебя чествовать каждый день!

Собственные слова жгли сильнее любого проклятия. Гермиона шла, чувствуя, как подгибаются колени. Еще немного, и она окажется в такой же клетке. Навсегда.

Внезапно ее дернули за локоть. Гермиона остановилась, растерянно оглядываясь. Ее конвоир уже потянулся к двери ближайшей камеры, но тут его окликнули:

— Эй, Джонс! На допрос ее! Начальство прибыло.

Гермиона замерла. Робардс? В груди шевельнулось что-то похожее на надежду, но она тут же задавила это чувство. Какая разница? После случившегося он скорее с наслаждением утопит ее глубже в этом болоте.

— Пошли, — буркнул Джонс, разворачивая ее за плечо.

Гермиона знала процедуру наизусть — сколько раз сама допрашивала подозреваемых. Что ж, теперь ее очередь оказаться по ту сторону стола. Она может говорить что угодно. Оправдываться, кричать о своей невиновности, молчать. Что угодно, кроме правды. Потому что правда… Она страшнее любой лжи.

Дверь допросной с лязгом захлопнулась за спиной. Серые стены тут же сдавили, готовые сомкнуться и расплющить. Яркий свет ударил в глаза, заставляя часто моргать. Гермиона невольно сжалась, щурясь и пытаясь разглядеть силуэт за столом сквозь калейдоскоп цветных пятен, плавающих по сетчатке.

— Садитесь, мисс Грейнджер, — голос Робардса звучал почти учтиво, но в нем сквозила холодная отстраненность, от которой у Гермионы засосало под ложечкой. Еще недавно он смотрел на нее с теплотой наставника.

Гермиона села. Металл стула обжег кожу даже сквозь ткань платья. Она вздрогнула, но выпрямила спину и вскинула подбородок. Руки, лежащие на коленях, предательски дрожали. Спасибо, хоть цепь, связывающая браслеты, не звенит, выдавая ее страх.

— Не ожидали от вас подобного, мисс Грейнджер, — Робардс покачал головой, его голос сочился отвращением. — Кто бы мог подумать, что все так обернется…

Гермиона сцепила зубы, чтобы они не стучали. По телу пробегала дрожь, и она изо всех сил пыталась ее унять.

— Давайте по порядку, — в глазах Робардса мелькнуло что-то… Жадное? Нетерпеливое? — Расскажите все с самого начала.

В горле пересохло, язык казался неповоротливым куском мяса. Гермиона облизнула губы, чувствуя, как по виску стекает капля пота. Робардс подался вперед. Его ноздри раздувались, словно он принюхивался к запаху ее страха. «Как же низко ты пал, — мелькнуло в голове. — Уже прикидываешь, сколько тебе заплатит Скиттер за эксклюзив?»

Перед мысленным взором снова встала картина: распростертое на полу тело, кровь на камнях… В наступившей тишине было слышно, что где-то вдалеке капает вода. Кап-кап-кап. Отсчитывает последние секунды ее здравомыслия.

— Итак, — Робардс положил руки на стол, сцепив пальцы в замок. — Почему же вы убили Гарри Поттера?

* * *

Пять дней назад

Гермиона неслась сквозь лес, перепрыгивая через поваленные деревья и огибая кусты, словно она была очередным подхваченным ветром осенним листком. Ветви хлестали по лицу, а корни так и норовили подставить подножку. Ковер из влажных опавших листьев глушил звуки. Морозный воздух жалил легкие, превращая каждый выдох в облачко пара.

Внезапно она поняла, что больше не слышит топот тяжелых ботинок своих коллег, других членов аврорского отряда, и затормозила. Прислонилась к стволу огромного дуба в попытке отдышаться. Сердце стучало в ребра, отдавалось гулким эхом в ушах, а в боку кололо от резкого старта.

«Думай, Гермиона, думай», — пробормотала себе под нос, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Лес был погружен в зловещую тишину, которую нарушали лишь редкие вскрики птиц.

Сжав палочку, она прошептала заклинание: «Аудио Амплификаре». Мир вокруг ожил — теперь Гермиона слышала каждый шорох листьев, каждый скрип ветвей. И вдруг — чужие шаги, быстрые и уверенные, приближающиеся с востока.

Не медля ни секунды, Гермиона развернулась на звук. Выкрикнула: «Ступефай!» Красный луч прочертил сумрак между деревьями.

— Протего! — раздался хриплый голос.

Заклинание Гермионы рассыпалось искрами, столкнувшись с невидимым щитом. Из-за дерева показался Антонин Долохов, его лицо искажала отчаянная ухмылка. Сердце Гермионы отбивало ритм, словно боевой барабан.

— Вот мы и один на один. Посмотрим, чего ты стоишь, грязнокровка, — прорычал Пожиратель. Она услышала его так четко, будто он выдохнул эти слова прямо ей в ухо.

Струя фиолетового пламени. Гермиона едва успела упасть на землю, перекатилась за поваленное бревно. Заклинание Долохова выжгло кору на дереве позади нее.

— Инкарцеро! — крикнула Гермиона, выглянув из-за укрытия.

Веревки метнулись к Долохову. Он рассек их взмахом палочки.

— Слишком медленная, — усмехнулся и шагнул вперед.

Гермиона заметила, что его движения были не такими быстрыми, как она помнила. Долохов тяжело дышал, лоб блестел влагой. «Он устал, — поняла Гермиона. — Нужно это использовать».

— Бомбарда! — выкрикнула, целясь под ноги Долохова.

Взрыв вздыбил почву, поднял в воздух комья земли и щепки. Пожиратель отпрянул, заслоняя лицо рукой. Гермиона не стала терять времени:

— Экспеллиармус!

Палочка Долохова вырвалась из его пальцев, но он умудрился поймать ее другой рукой.

— Неплохо, девчонка, — прохрипел он, — но недостаточно.

Долохов махнул палочкой, не смущаясь того, что она оказалась в левой руке. В сторону Гермионы поплыл поток черного дыма, создавая непроглядную завесу между ними. Она выставила перед собой магический щит. Дым обтек его, как живое существо.

«Шевели мозгами, он сейчас улизнет!» — лихорадочно соображала Гермиона, вглядываясь в чернильную муть. Ее внимание привлекли ветви над местом, где только что стоял Долохов.

— Диффиндо! — крикнула она, направив на них палочку.

Массивная ветка с треском обломилась и обрушилась вниз. Судя по приглушенному вскрику, деревянная махина сбила Долохова с ног. Гермиона мгновенно воспользовалась моментом и бросила в сторону звука:

— Петрификус Тоталус!

Лишенный подпитки, колдовской туман растаял и унесся с ветром. Гермиона приблизилась к поверженному противнику и отлевитировала ветвь прочь. Тело Долохова застыло, превратившись в живую статую. Ловким движением она достала из кармана мантии антимагические наручники и защелкнула их на запястьях Пожирателя, вскинутых к лицу в попытке закрыться.

Гермиона сняла заклятие обездвиживания, и Долохов тут же разразился хриплым смехом:

— Что, и это все? Ну давай! Убей меня, наложи Круцио. Сделай хоть что-нибудь стоящее, или ты просто бесхребетная грязнокровка?

Гермиона не позволила его словам зацепить себя. Вместо этого она ощутила прилив гордости и уверенности. Она одолела одного из самых опасных Пожирателей смерти, что бы он сейчас ни говорил и как бы ни пытался ее спровоцировать.

— Я не такая, как вы, — процедила сквозь зубы. Адреналин бурлил, а восторг от победы толкал действовать. Желание ударить его, пнуть под ребра было почти невыносимым, но Гермиона предпочла излить свою боль в словах. Она сжала кулаки. — Это вы деретесь с теми, кто не может дать отпор. Думаешь, я забыла, как ты чуть не убил меня проклятием в Отделе тайн? Мне было пятнадцать. Или о другом «сувенире», что подарила твоя сумасшедшая подружка Лестрейндж?

Она резко закатала рукав, обнажая уродливые буквы «грязнокровка», вырезанные на коже. Они все еще были отчетливо видны.

— Надеюсь, она сейчас прыгает голыми пятками на раскаленной сковородке в аду! — выпалила Гермиона, чувствуя мрачное удовлетворение от этой мысли.

Долохов скривился в усмешке:

— Все еще упиваешься прошлыми обидами?

Его пренебрежительный тон только подлил масла в огонь.

— А ты думал, мы вас простим и отпустим с миром? — почти прорычала Гермиона. — У тебя тоже есть клеймо, хоть оно теперь не на твоей руке, а въелось в твою прогнившую душу. В отличие от моего, оно показывает, какой ты на самом деле скот.

Гермиона рывком дернула вверх рукав Долохова, намереваясь продемонстрировать контуры поблекшей Темной метки как неопровержимое доказательство его вины. Но когда она увидела змею на его предплечье, то замерла, уставившись на нее в немом шоке. Метка была яркой и черной, как только что нанесенная, пульсирующая зловещей жизнью.

Мысли в голове завертелись с бешеной скоростью. Ликование от победы мгновенно сменилось тревогой и растерянностью. Она знала, что после падения Волдеморта Темные метки должны были поблекнуть, превратившись в тусклые шрамы. Но эта… эта выглядела так, будто полна силы и злобной энергии. Что это могло значить?

— Что… Почему… почему она такая яркая?! — ее голос дрожал от едва сдерживаемого ужаса и ярости.

Гермиона рывком села на Долохова. Палочка в ее руке уткнулась в горло Пожирателя, вдавливаясь в кожу до белого пятна.

— Отвечай! — прошипела Гермиона.

Губы Долохова растянулись в жуткой ухмылке, обнажая зубы. Смех, который вырвался из его горла, был больше похож на карканье ворона.

— А ты угадай! — прохрипел он.

Внезапно тишину леса разорвали крики:

— Гермиона!.. Грейнджер!..

Они приближались, среди них явственно различался голос Гарри. Время утекало, как песок в песочных часах. Она знала, что нужно действовать, и немедленно. История не должна повториться.

Перед глазами промелькнули совсем недавние образы: Руквуд, «случайно» убитый при задержании, другие Пожиратели, которых не довезли до суда. Сейчас тех, кто «погиб при оказании сопротивления», было в разы больше, чем тех, кто все же добрался до камер Азкабана. И нигде, ни в одном отчете не было ни слова про яркую метку на их руках. Магия, связывающая Пожирателей с хозяином, растворялась в небытии после их смерти. Отвратительное совпадение или намеренное сокрытие? Она должна разобраться.

Гермиона медленно поднялась. Мышцы сводило от напряжения так, что направленная на Долохова палочка подрагивала в руке. Она сделала осторожный шаг назад, по шуршащим листьям. Лес вокруг, казалось, затаил дыхание, а ветви деревьев нависали над ними, как когтистые лапы жадных чудовищ.

Долохов лежал на земле неподвижно, но его глаза, похожие на две черные дыры, следили за каждым ее жестом. В них плясали отблески какого-то безумного веселья, словно он знал что-то, чего не знала она. Что-то ужасное. Голоса приближались.

Долохов шевельнулся на пробу. Медленно, не отрывая внимания Гермионы, он поднялся на ноги.

— Что удумала, грязнокровка? — проворчал прищурившись. В его взгляде читалось что-то среднее между любопытством и подозрением.

Не отводя палочки, Гермиона свободной рукой нырнула в карман мантии. Пальцы нащупали холодный металл. Она достала небольшую серебристую зажигалку. Глубоко вздохнула, решаясь. То, что она намеревалась сделать, было рискованно, но другого выхода она не видела: любое шальное заклятие группы захвата, и от мертвеца уже ничего не добьешься.

— Это аварийный портал ко мне домой, — ответила она, стараясь звучать ровно и уверенно. — Там продолжим разговор.

Уголок рта Долохова дернулся в кривой усмешке.

— В более интимных условиях? — он сплюнул, будто пытался избавиться от горечи поражения.

Его глаза на мгновение метнулись в сторону, откуда доносились голоса. Лицо исказилось гримасой отвращения, словно сама мысль о том, чтобы оказаться в доме «грязнокровки», вызывала у него физическое недомогание. Гермиона проигнорировала его комментарий.

— Не пытайся сбежать, — предупредила она.

Зажигалка описала в воздухе серебристую дугу, отражая блики тусклого света, пробивающегося сквозь листву. Долохов инстинктивно поймал ее, его пальцы сомкнулись на металлическом корпусе. В то же мгновение воздух вокруг него начал вибрировать. Пространство искривилось, закручиваясь в воронку портала. Опавшие листья поднялись с земли в водовороте магии.

— Почему ты так уверена, что не сбегу? — усмехнулся Долохов, его фигура уже начала расплываться в вихре перемещения.

Губы Гермионы невольно растянулись в улыбке.

— Ступефай! — выкрикнула в последний момент.

Вспышка заклинания слилась с сиянием портала, окрасив лес в кроваво-алый цвет. Долохов исчез, унесенный магией перемещения, а Гермиона подняла палочку, прицениваясь, какие следы их боя нужно замаскировать.

* * *

Гарри стоял перед большой доской в центре общего зала Аврората, уперевшись рукой в край деревянной рамы и склонив голову. На пергаменте была начерчена карта Англии и утыкана булавками с прикрепленными листками свидетельских показаний. Красная нить змеилась между локациями, где очевидцы замечали Долохова, а головки тех булавок, что были добавлены последними, светились ярче. Сколько Гермиона уже наблюдала таких карт, которые потом сгорали от одного взмаха палочки Гарри… Слева на доске висело движущееся фото Долохова, сделанное годы назад в Азкабане — сейчас она смотрела на него новым взглядом, невольно сравнивая с тем человеком, которого встретила в лесу. Он был теперь куда менее безумным, но почти таким же уставшим.

Вокруг них кольцом выстроились массивные деревянные шкафы с документами, каждый из которых, благодаря магии, был больше внутри, чем снаружи. За этим кругом хаотично расставленные рабочие столы терялись в полумраке зала.

Они с Гарри наконец остались одни, все авроры разошлись по домам отсыпаться после неудачной операции — три дня погони, и все усилия насмарку. Гермиона с трудом задавила угрызения совести при виде усталых и раздраженных коллег.

Волосы Гарри напоминали воронье гнездо — он так и не удосужился привести себя в порядок после погони. Гермиона открыла рот, чтобы произнести лживые слова утешения, но Гарри резко вскинулся, не дав начать:

— Какого черта ты творишь, Гермиона? — прорычал он, сверкнув глазами поверх съехавших на самый кончик носа очков. — С чего ты вдруг решила поиграть в одиночку? И не говори мне, что случайно отстала от группы, у тебя превосходно за физподготовку. Ты понимаешь, что могла погибнуть, если бы встретила его? Это же чертов Долохов!

Гермиона вздернула подбородок, шагнув ближе к доске. Ее растрепанные кудри воинственно встопорщились.

— Мне, конечно, приятно, что ты за меня волнуешься, но я в состоянии…

— Я волнуюсь за то, чтобы каждый выполнял, что ему сказано! — прорычал Гарри и ударил ладонью по карте.

Повисла напряженная тишина. Гермиона скрестила руки на груди, буравя Гарри взглядом. Тот тяжело дышал, будто только закончил пробежку по лесу. Наконец он резко выдохнул, ссутулился и потер переносицу под очками.

— Извини, милая, — пробормотал устало. — Сама понимаешь — нервы на пределе. Я просто волнуюсь за всех. За тебя.

Гнев, клокотавший в груди Гермионы, мгновенно испарился. Она мысленно выругалась — одно это «милая» из уст Гарри подействовало на нее обезоруживающе. Уголки ее губ дрогнули в слабой улыбке.

— Ты прав, — вздохнула она, прислонившись плечом к краю доски. — Мне не стоило отрываться от группы. Просто я услышала… — Гермиона осеклась, вовремя прикусив язык. — В общем, мне показалось, что я смогу взять след.

— В таком случае ты должна была предупредить командира. Меня.

Гарри внимательно посмотрел на нее, но, к счастью, не стал расспрашивать дальше. Вместо этого взмахнул палочкой, призывая графин с водой, стоявший на столе, который был «чайным уголком» их отдела.

— Будешь? — спросил, демонстрируя два стакана.

Гермиона кивнула, благодарная за возможность промочить пересохшее от нервов горло. Сделала глоток, собираясь с мыслями. Нужно было увести разговор подальше от темы Долохова.

— Знаешь, — начала осторожно, — может, нам действительно стоит немного сбавить обороты? Рон давно зовет меня выбраться в бар, и, наверное, он прав — и мне, и тебе не помешает отдохнуть.

Гарри поднял бровь, явно удивленный такой резкой сменой темы.

— Отлично, — кивнул он. — Ты, я, в баре. С Роном. Что может быть лучше.

Какой-то непонятный сарказм в его тоне заставил Гермиону насторожиться, но она решила не обращать на это внимания. Это все нервы. Шагнула ближе к Гарри.

— Да, тем более я с ним сейчас вижусь реже, чем нам хотелось бы, — вздохнула она. — Мы все никак не можем съехаться из-за кучи дел и у него, и у меня. Они с Джорджем по уши в бизнесе, чтобы как-то отвлечься.

— А ты отвлекаешься другими способами, — понимающе ухмыльнулся Гарри.

— Как и ты. Признай, тебе доставляет удовольствие бить пожирательские физиономии, — Гермиона шутливо ткнула его кулаком в плечо, радуясь, что лед между ней и ее лучшим другом треснул. — Мне кажется, с финальной битвы у Хогвартса ты так и не переставал сражаться. Короткие курсы Аврората, а затем погони и преследования сплошным потоком.

— Как я могу остановиться, если эти крысы разбежались по норам? — устало усмехнулся Гарри.

— Никакой работы, да? — она потянулась к нему и привычным жестом взъерошила его волосы. — Отдыхаем.

Гарри перевел на нее взгляд, и Гермиона вдруг осознала, как близко они стоят. Ее пальцы все еще чувствовали скользящие между ними непослушные вихры. Он смотрел на нее сверху вниз чуть с прищуром. Когда он успел стать таким… взрослым? Ее небрежный жест показался больше неуместным в его адрес, вызвал волну неловкости.

— Никакой работы, — произнес Гарри и придал своему лицу невинное выражение, но при этом продолжил изучать ее так пристально, словно хотел разглядеть мысли.

Гермиона сглотнула. Ей вдруг стало стыдно перед ним за свой обман, за то, что скрыла правду о Долохове. Но отступать было поздно. Сначала она должна со всем разобраться сама, прежде чем напрягать его дурными вестями.

— Мы так редко собираемся все вместе, — сказала она, пытаясь замаскировать нервозность. — Приводи Джинни. Так хочу узнать, что у нас всех новенького кроме работы.

— Узнаешь, — Гарри отвел взгляд, уставившись куда-то мимо ее плеча. — Возможно, больше, чем хотелось бы.

Гермиона нахмурилась от его фразы. Но прежде чем она успела спросить, что он имеет в виду, Гарри встряхнулся и одарил ее уже своей обычной, теплой улыбкой.

— Ладно, хватит на сегодня. Иди домой, отдохни. Завтра утром жду отчет.

Гермиона устало потерла виски. Мысль о горячем душе и мягкой постели мелькнула и растаяла как дым. Ее ждало куда менее приятное дело — и куда более опасный гость. Что ж, отдых подождет. Сначала нужно разобраться с одним змеем, притаившимся у нее дома.