А я бы на его месте... (джен)

Земля 22.05.2013. 18.00 — 22-40 по Киеву.

— Йухуу!!! — раздался бодрый вопль моих однокурсников, едва я открыла дверь. Димон, Славка и Ритка пришли точно по расписанию и принесли все, что полагается — водочку, коньячок, шампусик... Нет, вы не подумайте ничего такого, просто у нас всегда так отмечают начало сессии. Конец, впрочем, тоже.

— Что "йухуу"? — нарочито серьезно спрашиваю я, придерживая дверь, чтобы ребята без проблем могли зайти сами, а Славка — занести два тяжелых пакета. Ну да, а почему бы моему парню не сбегать в магазин по моей же просьбе? С учетом того, что я тоже часто оказываю ему дружеские услуги. В принципе, именно с дружбы у нас все и началось — сначала были забеги друг к другу "по-соседски", потом — мои просьбы помочь повесить картину и его желание нормально обедать... Да еще и учились мы вместе. Как говорится — судьба может быть под боком.

— Кирусь, что ты такая невеселая? — парень безошибочно чувствует мое настроение и обнимает, словно стремясь оградить от неприятностей. Оградишь от них, как же... Особенно от нашего декана, которой мне надо сдать через три дня статистику и две экономики... Либо же НЕ СДАТЬ...

— Ничего, — я улыбнулась и пошла на кухню. После чего Ритка мне быстро помогла сервировать стол, а ребята тем временем открыли шампанское.

— Ну что, за первый день сессии?

"Стоя и не чокаясь" — это выражение, как и несколько матерных обозначений моего отношения к универу, едва не сорвалось у меня с языка, но я очень вовремя сдержалась... Потому что как ни крути, а материться при собственном парне — последнее дело, особенно если ты сама прилагаешь полгода усилий к тому, чтобы отучить его от этой вредной привычки.

Мы расселись по своим местам, я врубила погромче стереосистему... Старый добрый Раммштайн... Сразу же ностальгия такая, вспоминается фильм "Матрица". Поневоле разговор скатывается к привычным в институте темам — новой любовнице старого препода, принципам "заваливания" тех, кто "забыл" принести на сессию бутылку коньяка и так далее. А о чем нам еще говорить, если кроме института тем, как таковых, нет? Ребята начнут говорить о технике, Ритка — о косметике и шмотках, а я — о компьютерных игрушках... И на что это будет похоже? А так мы сидим дружной кампанией и вроде бы все так, как должно быть...

Впрочем, нет — этого шума на лестничной клетке как раз не должно было быть, потому что... Да какая нафиг разница — просто кто-то из соседей опять будет гавкать на меня за громкость стереосистемы. При всем при том, что я ее включаю от силы раз в два месяца, в отличии от тех же Прохоровых, у которых телевизор работает на полную мощность в любое время суток.

О, а вот, собственно, и хозяйка телевизора, которая стоит у меня на пороге и орет во всю мощность легких о том, что я дрянная девчонка, что в друзьях у меня одни шлюхи-уроды-наркоманы-избалованные дети олигархов... Ну, бабка гонит... Правдой является только высказывание про детей олигархов и то — весьма и весьма сомнительно. Да, мама Ритки "ворочает бизнесом", открыв две палатки с турецкими шмотками на нашем рынке. С учетом того, что Ритка также, как и я, работает у Зои Павловны продавцом-консультантом, получая зарплату и возможность брать вещи со скидкой, навряд ли ее можно назвать избалованной... Ну а Славка с Димоном вообще нормальные парни. Славка подрабатывает администратором в гостинице у знакомых, а Димка — слесарем в автосервисе. Никакими олигархами, а уж тем более, наркотой и всем остальным, в нашей компании не пахнет. Впрочем, иногда от нас пахнет хорошим таким перегаром, однако под хорошую закуску, на праздник и в замечательной компании — это не алкоголизм.

— Да будь ты проклята! — завершает гневную тираду тетка и, плюнув мне под ноги, разворачивается и с шумом топает вверх по лестнице.

На случай, если у тетки ядовитая слюна, я осторожно снимаю тапки и забрасываю их в общую коробку со стиркой. После чего иду к ребятам в комнату и с легкой обидой в голосе рассказываю о случившемся.

— Нет, это вообще нормально? Я, видите ли, ей мешаю! Между прочим только начало десятого, а по законодательству до 11 вечера могу хоть на голове ходить — никто и не гавкнет... Да еще и на тапочки мне плюнула...

Мой рот затыкают поцелуем, после чего Славка проводит ладонью по моим волосам и, встав на одно колено протягивает мне бокал шампанского.

— О, прекрасная дева! Одно ваше слово, указующий взмах руки — и голова этой злобной ведьмы украсит ваши ворота!

— Да ну тебя, Петросянище ты наше, — радостно улыбаюсь я. Разумеется, Славка говорит это не всерьез, однако мне приятна его забота и искренняя и, кстати, вполне удачная попытка меня развеселить.

Но все хорошее когда-нибудь кончается. Поэтому и ребята в начале одиннадцатого начинают собираться, а без двадцати одиннадцать Славка последним выходит из квартиры, подарив мне на прощание поцелуй и пообещав зайти завтра и помочь прибраться после застолья. А я, чувствуя легкий туман в голове и вполне объяснимую усталость, иду в спальню и отбываю в царство Морфея, обняв плюшевого мишку, подаренного Славкой на мой прошлый день рождения.

* * *

Иден Прайм, 22.05.2183. 18.00 — 22-40 по земному времени.

Я так и знал... Выходит, и Прессли был прав со своими подозрениями, и Джокер с его дурацкими шутками не проглядел простую истину — Спектров не посылают на тестовые полеты. Нам всем изначально была озвучена примитивная версия — проверка стелс-систем, пробный полет и так далее. Можно подумать, что я не знаю маршруты всех пробных полетов... Возникало такое ощущение, что меня подставляли... Да еще кто — Андерсон, мой капитан и, черт подери, человек, которого я уважал. Нет, разумеется, мне отчасти нравился факт, что именно мою кандидатуру выдвинули в кандидаты на роль первого Спектра-человека, но почему я об этом узнаю самым последним? И при этом уже, фактически, не имею никакого права голоса? Да еще и послали меня оценивать этого турианца, который смотрит так... аж мурашки по коже.

Все эти мысли прокручиваются в моей голове, а фоном для этих мыслей служат переговоры Найлуса, как зовут турианского Спектра, и капитана Андерсона.

"Небольшая ударная группа может выдвинуться быстро и не привлекая внимания" — раз за разом звучит в голове голос капитана. Можно подумать, у меня она такая вот прям большая! Вместо стандартной боевой группы в несколько человек мне предлагается идти ТУДА с двумя солдатами, с которыми, вдобавок, я абсолютно незнаком! Нет, конечно, они знают о том, кто я такой и, конечно же, отдают честь, уступают дорогу и соблюдают другие правила, но все же не хотелось бы идти в бой с теми, кого в первый раз видишь.

Так или иначе — выбора мне никто не предоставлял. Именно поэтому я выслушал финальный инструктаж в грузовом трюме и, как только корабль оказался в зоне высадки, спрыгнул вниз. Следом за мной практически бесшумно повторили мой путь к земле оба бойца. Что же, по крайней мере, они будут слушаться моих приказов — на первое время этого достаточно.

Черт, оказывается, они еще и умеют разговаривать... Довольно неожиданно было услышать за спиной голос Аленко:

— Вот черт! Это еще что за...

— Газовые пузыри. Не волнуйтесь — они безвредные, — заверил его Дженкинс и, видимо, чтобы доказать безвредность пресловутых "газовых пузырей" выстрелил в один из них короткой очередью. Что и стало его последней ошибкой — несколько дронов вылетели из-за ближайшей к нам скалы и открыли огонь по отряду.

Параноик — именно так меня называли за глаза. Впрочем, после Акузы многие сомневались в моем психическом здоровье, а я... Я приобрел привычку всегда быть начеку и держать кинетические щиты включенными даже тогда, когда сплю. Именно это и спасло мне жизнь — в отличии от Дженкинса я не упал замертво, а лишь слегка потрепал щит, пока занимал укрытие. Аленко привычно прижался спиной к камню неподалеку от меня. Тоже стреляный воробей. А Дженкинса жалко — глупая смерть...

Дронов убивать просто. Это всего лишь железки, которых нельзя даже за живых существ считать. Однако, откуда именно они взялись и что это вообще такое — я не знал. Аленко, впрочем, тоже. И вообще — лейтенанта заботило совсем другое. Он подошел к Дженкинсу и неожиданно дрогнувшей рукой закрыл тому глаза.

— Выстрел пробил ему защиту. У него не было ни шанса, — лейтенант произносит все слова нарочито спокойно, но я знаю, каково ему сейчас. Ведь это для меня они малознакомые солдаты, а вот друг друга уже могли знать. Или же нет — зависит от их предыдущих послужных списков... Куда-то не туда мои мысли меня заводят.

— Мы проследим за тем, чтобы его похоронили со всеми почестями, когда завершим задание. А сейчас не отвлекайтесь, — это единственное, что я могу сказать своему бойцу. А действительно, можно ли что-либо сказать в этом случае? О том, что я сожалею? А исправят мои слова что-либо? Если же я скажу вполне очевидную вещь, что Дженкинс сам спровоцировал атаку своими выстрелами на которые, ему, кстати, приказа никто не давал? Тогда это будет звучать как оправдание...

Впрочем, долго жалеть о потере бойца мне не пришлось — отразив пару нападений дронов, мы вышли на небольшую поляну, которую как раз пересекала девушка-космопех в белой броне "Феникс", за которой гнались два странных существа и привычный нам дрон. Ликвидировать противников не составило труда. Пришедшее им на помощь подкрепление — тоже.

Девушка называется сержантом Эшли Уильямс и ведет отряд к месту раскопок. Начинается банальная бойня с банальной же погоней. Мы прибываем слишком поздно на место раскопок, слишком поздно — к лагерю ученых и слишком поздно — к монорельсу, где находим только тело Найлуса и живого, но до смерти перепуганного работника доков, которого каким-то образом не заметил Сарен — так, по словам рабочего, звали турианца, убившего Найлуса.

А вот в космопорт мы успели. По крайней мере, колония не взлетит на воздух и маяк останется цел... Мы обезвреживаем бомбы,

"Вернее, остался бы цел" — мелькает в моей голове последняя мысль перед тем, как отключиться.

Нет, последней моей мыслью были представления о разборках с Андерсоном и прочими начальниками, а также четкое желание оказаться где-нибудь очень и очень далеко... Мне уже давно надо было научиться бояться своих желаний...

* * *

Земля 23.05.2013 14-00 по Киеву.

Невыносимо болела голова и очень сильно хотелось пить. Было такое ощущение, что меня били головой о тот самый протеанский маяк, который, кстати, уже уничтожен и мне, соответственно, придется держать ответ пред вышестоящим начальством. Разумеется, для этого сначала надо проснуться и привести себя в порядок. Почему я не помню того, что было после контакта с маяком? Возможно, я потерял сознание... Мне надо открыть глаза, встать, выйти из лазарета или же из своей каюты — в зависимости от того, где я нахожусь... Столько действий... И вообще — общее ощущение тяжелого похмелья мешает мне жить.

Я открываю глаза и машинально закрываю их обратно. Где я? Странная комната, оформленная в бежевых тонах из незнакомых мне материалов, совсем не походит на мою каюту на "Нормандии". И на лазарет, впрочем, тоже. Осторожно сажусь на тихонько скрипнувшей кровати и продолжаю осматриваться. Рядом со мной лежит... игрушка? Плюшевый уродливый медведь. В недоумении кручу перед собой детскую игрушку старинного образца и замечаю небольшую надпись на одной из "подошв" уродца.

"Самой замечательной девушке во вселенной. Милая Кира, поздравляю тебя с твоим восемнадцатым днем рождения и желаю, чтобы все твои мечты стали реальностью. Славик".

Откладываю игрушку в сторону и встаю босыми ногами на холодный пол. Что-то не так... Мои ноги стали явно меньше... А еще — рост у меня был повыше... А еще... В этот момент в поле моего зрения попадает зеркало и отражение. Девушка на вид лет 18 со светло-русыми волосами до плеч, крупными чертами лица и крепко сложенной фигурой озадаченно смотрит на меня из зеркала, ощупывая руками свое лицо. И тут я понимаю, что... что...

Дикий крик эхом отдается от стен этой странной комнаты, когда я понимаю, что эта... эта пигалица — Я!

Спокойно, Джон Шепард! Как бы то ни было, ты попал куда-то не туда. Главное теперь выяснить — куда ты попал, насколько все серьезно и что теперь, собственно, делать.

Сначала я хотел поискать что-нибудь от жуткой головной боли, но потом увидел на столе мерцающий монитор и решил, что информация будет полезней. Едва я притронулся к странной кнопочной клавиатуре компьютера, как коробка питания издала характерный шум, после чего на экране появилась заставка — все та же девушка, которая была в зеркале, обнимала незнакомого мне парня, при этом оба стояли на каком-то странном мосту. Где это место? Неизвестно. Тем временем по монитору пошли помехи... Впрочем, несколько секунд спустя изображение наладилось и я... я увидел собственное лицо. Впрочем, на моем собственном лице никогда не появлялось такое выражение. И бледным таким оно никогда не было... А еще я не ору. И в обморок не падаю...

По экрану снова пошли помехи и странное изображение исчезло, снова показав мне фотографию. Решив во что бы то ни стало снова выйти на связь с тем... странным, который похож на меня, я раздумывал над причиной его поведения. Или же...

Догадка, которая пришла мне в голову, оказалась настолько невероятной... Но и логичной, что не могло не ужасать.

Так или иначе, но когда мое лицо... В смысле, лицо настоящего меня, снова появилось на мониторе двадцать минут спустя, я был готов ко всему, что угодно и поэтому взял нить переговоров в свои руки.

— Так, спокойно... Без истерики... — какой тут без истерики, если я сам уже близок к этой самой истерике, — как тебя зовут?

— Кира, — отвечает мне МОЕ лицо МОИМ же голосом. — А тебя Джон Шепард, да?

Я озадаченно кивнул, а мой собеседник подозрительно притих. Вернее, собеседница. Вернее, пигалица в моем теле. То есть... О, черт...

— Шепард... Выйди в коридор и заверни за угол — там в холодильнике есть настойка пустырника. На упаковке инструкция по применению — тебе сейчас не помешает.

— Тебе тоже, — спокойно отвечаю я.

— Мне уже Чаквас вкатила двойную дозу успокоительного... Разумеется, она все списала на протеанский маяк, но... но... но я в заднице, Шепард. И ты — тоже!!! — голос на мгновение стал визгливым, но Кира быстро взяла себя в руки, судорожно вздохнув несколько раз и прекратив икать наконец-то. Я для верности все-таки последовал ее совету и приготовился слушать. А заодно — продумывал, как нам выбраться из этой щекотливой ситуации.